Текст книги "Мертвые люди"

Мертвые люди. Часть Третья. Костя

– Я дома! – равнодушно, скорее в пустоту, бросил Костя.

Ответа не последовало. Их с Машей уже давно ничего не связывало, каждый занимался собой и своим миром: он был поглощен музыкой, она – театром. Не желая разбираться в исканиях друг друга, они без остатка, все больше, уходили с головой в свои увлечения. Однако, при этом он, не без грусти, часто придавался воспоминаниям и уносился в то время, когда они дышали друг другом: в нем были разговоры до утра, объятия, поцелуи, прогулки – ночные, дневные, словно границы суток стирались, предоставив влюбленным возможность наслаждаться обществом друг друга, делиться самыми безумными и сокровенными планами, мечтать. На момент их знакомства каждый вынашивал свою идею реализации, и от того они представляли взаимный интерес. Но это было не долго. До тех пор, пока не стали эгоистично, каждый в свою сторону, тянуть одеяло возможностей. И тут заинтересованность в успехах второго начинала теряться, на смену ей приходили неудовлетворенность своей жизнью и стремление во чтобы-то ни стало доказать миру свою уникальность и исключительность. На момент возвращения от друзей, Константин уже числился в музыкальной группе – гитара и вокал были по его части. И он, пропадая сутками на студиях и в клубах, начал исключать возможность того, что дома его кто-то ждет. Мария, в свою очередь, отсутствовала по причине участия в бесконечных пробах, репетициях, гастролях. На первый взгляд они просто привыкли, привыкли к тому, что в их гнезде, когда-то с душой и теплом оформленном, есть кто-то второй, живущий своими интересами и надеждами; на самом же деле, каждый ждал, молча, поддержку и участие. Возможно, будь кто-то из них штатным служащим, шансов на счастье было бы больше: один бы всегда ждал второго из «мест проявления себя», готовый к поглощению информации о реализации, переживал бы взлеты и падения другого, приносил какао и не требовал внимания к себе, позволив мэтру полностью сконцентрироваться на деятельности, но тем самым давая понять, что рядом и поддерживает. К сожалению, этого не было, и он, в очередной раз, вернувшись в холодную квартиру, заварив холодный чай и приняв холодный душ, лег в холодную постель, где его, Кая современности, ждала Снежная Королева. Они давно стали безразличной парой, дома только числились: наличие личных вещей говорило о присутствии физическом, но отсутствие духовности, наполняющее помещение, кричало об одиночестве моральном.

– Ты поздно сегодня, – сквозь сон сказала она.

– Задержался с ребятами.

– Все хорошо?

– Да.

– Спокойной ночи. Люблю тебя, – скорее по привычке, поцеловав его в лоб, тихо сказала она.

– Спокойной ночи.

На этом диалог двух влюбленных людей, время в течение дня которых было проведено вдали друг от друга, закончился. Столь же лаконичными стали утро и последующее время суток.

Костя любил Машу, но боясь показаться слабым, полный отрицания, он воспринимал действительность как должное и не спешил требовать от девушки внимания: закопавшись в своих страхах, комплексах и сомнениях, молодой человек, с ярко выраженной злостью, демонстрировал ей свое равнодушие. Стараясь заглушить обиду, Константин все больше времени уделял поиску себя на музыкальном поприще. Музыка помогала ему постигнуть нирвану, забыть о мирских проблемах и достичь гармонии с внутренним миром, пусть и не на долго. И пока это состояние ему дарило только творчество: став заменой всему – женщине, друзьям, родным, стирая границы обыденности, оно переносило музыканта в прекрасную страну, наполненную радости и смысла. Его дела начали идти в гору, но дома он не мог поделиться своими успехами – Маша их не ждала и не желала ждать, ровно как и он, в свою очередь вынужденно, не интересовался ее жизнью. Привыкнув к бесконечному отсутствию друг друга, Костя лишь спустя две недели понял, что она ушла. Ее уход стал болезненным, убийственным этапом, но молодой человек, здраво оценив возможности затворничества, стараясь забыть о случившемся, исключив возможность потеряться в душевных исканиях, пытаясь найти ответы, стал еще больше посвящать себя любимому делу. Делу, которое примет в любой ситуации, не оставит без внимания, поможет морально. Надо отдать должное – музыка отвечала ему взаимностью. Работая день и ночь над написанием песен, не ограничиваясь выступлением в клубах и принимая участие во всевозможных конкурсах, от локального до федерального масштабов, группа Кости получила общественное признание – появлялись поклонники их творчества, с преобладанием женского пола, как это зачастую бывает. Но ни наличие любительниц его деятельности, ни ротация на радио не могли заглушить той обиды, наполнившей душу и создавшей ее имитацию, оставляющей лишь оболочку, тем самым ставя под сомнение наличие каких-либо человеческих качеств, которой так щедро наградила его Маша. Стоит отметить, что эта популярность убивала Костю. Всякий раз, когда очередная девушка, восхищенная творчеством молодого человека, имела возможность прикоснуться к прекрасному в его материальном воплощении, ее ожидал диалог следующего характера:

– А настоящей любви нет. Как, знаешь, не зря говорят – человек должен во что-то верить. Вот это из той же оперы. Что ты думаешь, кто-то на самом деле кем-то дорожит, боясь потерять? Каждый понимает, что сейчас есть множество вариантов, посмотри – вокруг попурри всего, выбирай – не хочу. Почему, если я говорю честно, то жесток? Неужели ты думаешь, что находясь с молодым, и не очень, человеком обворожительная и нескромная, он удержался бы? В физическом плане возможно, но в психологическом никогда. О, поверь, лучше не знать, чем наполнены мысли этого верного и настоящего. Это частное, а если вернуться к общему, то как на ладони читается неидеальность мира. Сначала они чередуют безграничную любовь с равнодушием, а затем, когда ты убит чередованием, принимая все, но не успевая подстроиться, они хладнокровно задают контрольный, прямо в сердце: «А чего ты ждал?». Все, нет пути назад, ты повержен. И вот, ты не дышишь, убит, как вдруг обманчивые, противоречивые звонки и сообщения, наивные до глубины души, заставляют тебя вернуться в это мир, вновь поверить, ждать, надеяться. Уничтожая не только душу, разрушая тело, эти эгоистичные попытки ни к чему не приводят. Они губят, с каждым разом все сильнее. А теперь представь, что происходит с душой, которая по тысячи раз в год умирает и воскрешает снова, обманутая глупыми домыслами. Это страшное зрелище. Нельзя однозначно сказать, чья душа чище – хладнокровного маньяка-убийцы или стабильной жертвы любви. Да, к чему я это все? Взаимной любви, о которой так много и с воодушевлением писали классики, нет, как нет и инопланетных вещей, о которых с таким же воодушевлением писали фантасты. Так что, видишь, фантастом можно назвать не только человека, пишущего о том, как космические корабли, наполненные разного рода живностью, бороздят просторы вселенной, но и лириков, воспевающих ванильные, пустые глупости.

– Может, ты никогда не любил?

– Никогда не любили меня.

– Константин, ты очень интересно рассуждаешь. Очень приятно было познакомиться. Я побегу, меня ждет подруга.

– Разве?

– Да, уже потеряла меня. Спасибо за автограф.

И вечер после выступления в одном из модных клубов города не стал исключением, не спасли даже VIP-места.

– И эта ушла! – сказал с горькой усмешкой Костя севшему рядом с ним барабанщику.

– Может, тебе выбрать другую тактику или меньше говорить? – подавая другу стакан, наполненный алкоголем, спрашивал Женя.

– Считаешь? Хорошо, попробую в следующий раз. На сегодня я исчерпал свой потенциал обольстителя.

– Тебе надо отдохнуть, расслабиться. Хорошо сегодня отыграли.

– Да, ты был в ударе.

– Кость, я серьезно. Не могу смотреть, как ты изводишь себя.

– Еще есть? – выпив содержимое стакана залпом, слегка поморщившись, спросил вокалист.

– Держи.

– Обещаю, сегодня расслаблюсь.

Утро следующего дня не было наделено легкостью: оно сопровождалось тяжелыми последствиями ночного расслабления, которое помогло Косте на время забыться, но со звоном будильника также жестоко его покинуло, как и Мария за полгода до наступления этих последствий. Стакан минеральной воды помог обрести человеческие черты, а холодный душ и кофе закрепили это состояние, и вот Константин снова бодр и свеж, снова готов покорять музыкальный Олимп, так как на смену забвению пришли различной степени тяжести размышления. По дороге на студию он думал о советах Жени, и, в принципе, был полностью с ним согласен, но спроицировать в отношении себя не мог. Проблема заключалась не в реализации, а скорее в принятии доводов для ее начала. И следующие блестящие монологи в шумных ночных заведениях, после очередного удачного концерта, выглядели менее агрессивно, но все также в них прослеживалась нить одиночества, местами образующая огромные узлы:

– Женщины, не забывайте говорить своим мужчинам о том, насколько они вам дороги. Поверьте, для нас это очень важно. В наше время, когда феминизм пропагандируется чуть ли не из утюга, милые дамы, пытаясь доказать окружающим непонятные им самим же вещи, совершенно не понимают, не хотят задумываться о том, что нужно не только мужчинам, но и самим женщинам. Проблема в том, что женщины не знают себя, и это незнание имеет разрушительную силу. Женщина, излучая доброту, любовь и заботу, направляет мужчину, делает из него воина, а затем победителя. На многое способен любящий мужчина, но возможности любимого безграничны…

– Костя, твое красноречие великолепно, но боюсь оно не для этих мест! – как правило тираду молодого человека прерывали внезапно вмешавшиеся коллеги по цеху. – Дамы, как вам сегодняшний концерт? – обращаясь уже к спутницам, переводили разговор друзья.

Не находя поддержки, Костя мало-помалу начинал принимать противоречащие его идейным стремлениям дары популярности, стараясь за счет внешних факторов побороть внутренние. Взаимодействие с ними способствовало разложению посредством доступности беспринципных женщин, с которыми диалог сводился к минимуму, легких наркотиков, элитного алкоголя. И он, скорее от безысходности, тонул в этом вихре пародии на жизнь, с каждым днем все больше забывая себя настоящего. Становясь жертвой собственноручно скованных оков порока, он, не замечая того, день ото дня предавал себя. Теперь, когда все его внутренние противоречия, ранее известные только ему одному, в следствие чего никем незамеченные, вышли на свет и оставили тяжелейший отпечаток на внешности и образе действий, он стал меньше рассуждать о вечном и больше жить ненастоящем. На таланте эти изменения никаким образом не отразились, единственное, песни, в которые ранее вкладывался смысл, становились менее глубокими, но более раскрученными за счет скандальной деятельности исполнителя. Приняв как должное свой новый образ жизни, в котором каждое утро начинается с попытки вспомнить вчерашний день: события, места, имена тех, кто окружал вечером и тех, кто остался лично поприветствовать музыканта по пробуждению; день, с присутствием нескончаемого кофейного потока, проносится в борьбе за рациональное мышление; границы вечера и ночи стирались, так как только к этому времени Константин приходит в чувство и принимает боевую готовность творить и расслабляться одновременно. Он, не замечая изменений, не видя разницы между до и после, был порабощен монстром, которого сам же создал. Злость и агрессия ходили за ним по пятам, стараясь не отставать ни на шаг.

– Что это такое?! Почему вы сидите? Вы уже должны были репетировать! И где Женя?! – в порыве ярости, захватив с собой на студию все вышеперечисленные новые качества, в тандеме с ранее упомянутыми последствиями вечерне-ночных кутежей, кричал Костя.

– Мы решили передохнуть. Женя заболел, – виновато отвечали ребята.

– Во-первых, отдыхать вы будете тогда, когда я скажу, а во-вторых, почему я последним узнаю, что он отлынивает?

– Его в больницу положили, жена только что звонила.

– Так, ладно, хилым не место.

– Костя, ты уверен, что мы сегодня выступаем? Ты еле стоишь на ногах. – неуверенно спросил Саша, близкий друг Кости, первый, в свое время, поддержавший его идею создать группу и вложивший в нее не мало сил и времени.

– А ты сомневаешься?! Во мне сомневаешься? Да я прекрасно могу выступать один. Не придется никого пинать. Тянешь тут вас, лодырей.

– Один, так один, – собирая вещи, говорил Александр, – знаешь, давно хотел сказать – ты сдулся. Нет больше того Кости. Давай, пей, играй, один. Посмотрим. Только помни, что делали это все мы вместе: и я, и Женя, и остальные. Один. Один! Удачи!

– Да, Кость, ты не прав.

– Прости.

– Удачи.

Студия опустела. Сидя на полу в центре зала, Костя пытался понять – есть ли его вина в произошедшем. Ведь он, идейный вдохновитель, хотел лишь одного – чтобы группа работала, а это, в первую очередь, нужно не ему, а им. Им, неблагодарным, бросившим его, как Она. Просто они не знают, что он способен на многое, да, пусть и один. Думают сдулся. Еще узнают, еще услышат. Одному намного проще.

– Вот мы и остались с тобой вдвоем, любимая! – обнимая гитару, полушепотом говорил Костя. – Ну ничего. Это надо отметить! Концерт в одиннадцать вечера, сейчас двенадцать дня. Отлично, еще есть куча времени. – открывая бутылку виски, рассуждал одиночка.

Алкоголь никогда не мешал ему репетировать, часто он начинал выпивать еще до концерта, поэтому и сейчас, совмещая приятное с полезным – полезным в данном случае являлась игра – он совершенно не чувствовал себя виноватым, скорее наоборот, с каждым аккордом и глотком к нему приходила уверенность в справедливости ранее сказанных слов ребятам. К концу дня Костя был пьян, но великолепен в своем соло. Приближалось назначенное время концерта.

– Почтенная публика, я в гордом одиночестве приветствую вас! – начал концерт лидер. – Сегодня вам выпала уникальная возможность стать свидетелями моего первого сольного концерта. Многим из вас хорошо известен состав ранее выступавшей группы. По ряду причин теперь я буду один наполнять ваш вечер зарядом позитива и энергии, которыми дышит моя музыка. Надеюсь, вы поможете мне. Не слышу! Оторвемся сегодня?!

– Да! – кричала почтенная публика.

– Поехали!

Он отыграл хорошо знакомые мелодии, исполнил всем известные песни. Заполняя собой, своей бешеной энергетикой не только сцену, но и зал, Константин не намекнул зрителям о нехватке команды, несмотря на то, что, по привычке, несколько раз поворачивался назад, чтобы встретиться глазами то с клавишником, то с барабанщиком.

Концерт окончен. Аплодисменты, автографы, VIP-ложа. Очередной бурный вечер. Самодовольный, уверенный в себе, нахальный, он чувствовал глубоко внутри маленький, еле заметный огонек сомнения. Но даже незначительного размера хватило для того, чтобы он впал в уныние. Решив истребить это мизерное по размерам, но глобальное по масштабам чувство, получить оправдание своим поступкам, Костя без смущения, несмотря на состояние и позднее время, позвонил Оле. Оля всегда его понимала, поддерживала и сейчас солист, когда-то известной нам группы, возлагал на подругу большие надежды.

– Алло, Оль! Оль, привет! Как дела?

– Костя, ты с ума сошел?! Время три часа ночи.

– Оль, мне надо поговорить. Давай поговорим. Как у тебя дела?

– Что случилось? Где ты?

– Я в баре. У меня все отлично. Кругом полно друзей. Эй, ребята, гуляем! Слышишь, сколько их? Настоящих. Ха-ха. Нет настоящих. И эти сегодня ушли.

– Костя, ты пьян?

– Я?! Нет. Мне просто весело. Отмечаю свое сольное одиночество. Не хочешь приехать?

– Я не могу. Мне с утра на работу. Костя, объясни, что случилось?

– Ничего сверхъестественного. Естественный отбор. Ребята ушли из группы. И скатертью им дорога.

– Почему ушли?

– Не дотягивают, наверное, а работать никто не хочет.

– Вы поссорились?

– Как я могу поссориться с предателями?! Это их решение, и я его принял.

– Костя, может тебе лучше домой? А завтра все обдумаешь и обсудишь с ребятами?!

– Ты хочешь сказать, что это я виноват?!

– Нет, я не это имела ввиду.

– Нет, ты мне скажи, скажи, раз уж начала.

– Я скажу только одно – тебе пора домой. Давай поговорим завтра.

– И ты туда же. И ты меня бросаешь. Конечно, у тебя своя жизнь, куда мне до вас всех.

– Костя, это пустой разговор, ты занимаешься ерундой. Успокойся и иди спать, а завтра поговорим.

– Я занимаюсь музыкой. Стой, не отключайся.

– Костя, честное слово, я уважаю тебя и твою деятельность, я горжусь тобой. Я уверена, один ты или в составе, но своего добьешься.

– Это я и хотел услышать. Все, спи. Прости.

– Спокойной ночи.

– Спокойной ночи. Оль, подожди…, – но разговор прервали гудки.

Стоит обратить внимание, что в тот вечер, во время сольного выступления Кости, несмотря на разногласия, весь состав ранее возглавляемой им группы, за исключением Жени, не имеющего возможности выйти из больницы, присутствовал в клубе. Они пришли подстраховать. Но, за отсутствием надобности в помощи, они не были замечены триумфатором.

Проходили дни, пролетали ночи. Костя уверенными шагами двигался к пропасти.

– Твоя защитная реакция, выраженная явным нигилизмом, демонстрирует общественности лишь комплексы! Ты сам, не осознавая того, обнажаешь перед всеми душу. Для чего? Ведь человек, которому действительно все равно, который убежден в чем-либо, не мечется, а являет собой полное спокойствие. Ему нет надобности кричать о своей правоте, незачем что-то кому-то доказывать. Он уверен в себе, в своих убеждениях. Он счастлив. Костя, про тебя можно так сказать? Извини, но анализируя твою яркую деятельность, первое, что приходит на ум – это куча комплексов. Ты, самое главное, будь, в первую очередь, честен с самим собой, а потом уже убеждай в чем-либо окружающих. А до тех пор это напыщенная ерунда. – пыталась вразумить Костю Оля.

– В моей жизни происходит только то, что я хочу, чему я позволяю происходить. У меня свой порядок и в мыслях, и в действиях. Ты скажешь, что это неправильно. А откуда ты знаешь, как правильно?! Нам не давали инструкции. У тебя она есть?! У меня тоже нет. Так с чего тогда рассуждать о нравственности. Каждый имеет право на свое счастье. Нет, ты все-таки не понимаешь меня. Что с тобой случилось, Оль? – нередко, в пьяном бреду, он пытался найти ответы в полуночных звонках Оле. Но было бесполезно, поскольку, он сам не понимал, на какие вопросы он жаждет ответить, а его противоречивость ловко держала все в тайне. – Я хочу попробовать себя в роли продюсера, как думаешь, получится? Что ты молчишь?! Знаешь, твоя жизнь похожа на переход дороги на светофоре: стоишь ты, вся такая правильная, ждешь своего бесполезного зеленого, а все бегут, не обращая внимания на обстоятельства, выраженные красным. А ты стоишь, а они уже все давно перешли и ушли от власти цветов, ушли в жизнь. Им уступали дорогу автомобилисты. А ты так и продолжаешь стоять, кульминацией твоего упорства является машина, которая перед самым появлением зеленого, обдает тебя грязью, и только тогда ты понимаешь, что могла бежать, но уже поздно. Слышишь, Оль, будет поздно! Не жди зеленого и наглых водителей, беги. Никому не нужна твоя правильность, даже тебе самой.

Убежденный в своем мнении он бежал. Бежал от себя самого, исключая опасную правильность, боясь отбрасывать тень человечности, как когда-то боялся открыться Маше. Ведя неравную, неоправданную борьбу со своим внутренним миром, Константин растворялся в безнравственности, старательно пытаясь потушить живой блеск глаз. Нельзя сказать, что его устраивала такая жизнь, но проблема заключалась в том, что он всеми силами рвался к неизвестности, сути и сущности которой не понимал. Отдаляясь от друзей и родственников, успешный продюсер все больше походил на героя одноименного романа, Дориана Грея, скрывая под золотой маской огарки черной души. Оставив сольную карьеру музыканта в прошлом, он искал и спонсировал скандальных исполнителей, получая взамен всевозрастающую популярность. Популярность, которая не смогла залечить душу, подарить жену и детей, а лишь плодила циничность, эгоизм и тщеславие. Его телефонные разговоры прерывались гудками и окружающее равнодушие все чаще слышало: «Оль, Оль, почему ты молчишь?! Оль, ты меня слышишь? Не молчи… Прошу… Оль…».