Текст книги "Разоблаченная Изида. С комментариями. Том 2"

Лживые католические святые

Прежде чем покончить с этой темой, давайте приведем еще один или два примера из «Хроники жития святых», выбранных из таких повествований, которые полностью признаны церковью. Мы могли бы заполнить многие тома доказательствами о существовании неоспоримого заговора между экзорцистами и демонами. Сама их натура выдает их. Вместо того чтобы быть независимыми, хитрыми сущностями, стремящимися к разрушению человеческих душ и духа, большинство из них являются просто элементалами. каббалистов, сущностями, не имеющими собственного разума, но являющимися верными зеркалами той ВОЛИ, которая вызывает их, управляет и руководит ими. Мы не станем тратить время на обращение внимания читателя на сомнительных и малопонятных чудотворцев и изгонителей бесов, но возьмем в качестве примера одного из величайших святых католицизма и соберем букет из той же самой изобильной оранжереи благочестивого вранья – «Золотой легенды»* Джеймса де Веражина[131]131
  Джеймс де Варас, известный под латинским именем как James de Veragine, был Главным викарием доминиканцев и епископом Генуи в 1290 г.


[Закрыть].

Святой Доминик, основатель знаменитого монашеского ордена того же имени, является одним из мощнейших святых в календаре. Его орден был первым, получившим торжественную папскую конфирмацию[132]132
  В тринадцатом веке.


[Закрыть], а он сам хорошо известен по истории как сообщник и советник бесчестного Симона де Монтфорда, папского генерала, которому он помогал вырезать несчастных альбигойцев в самой Тулузе и вблизи нее. В повествовании говорится, что этот святой, а также церковь после него, заявили, что он получил от святой Девы, in propria persona[133]133
  Персонально (лат.). – Прим. ред.


[Закрыть], четки, обладающие такой огромной чудодейственной силой, что они совершенно затемнили чудеса апостолов и даже самого Иисуса. Один человек, говорит составитель биографии, большой грешник, осмелился засомневаться в свойствах доминиканских четок и за такое ни с чем не сравнимое кощунство тут же на месте был наказан тем, что в него вселилось сразу 15 000 бесов. Видя великую муку одержимого бесами, святой Доминик забыл о нанесенном ему оскорблении и призвал бесов к ответу.

Нижеследующее представляет собою беседу между «благословенным изгонителем» и бесами:

Вопрос. – Как вы овладели этим человеком и сколько вас?

Ответ бесов. – Мы вошли в него за то, что он непочтительно говорил о четках. Нас 15 000.

Вопрос. – 15 000 – почему же так много вошло?

Ответ. – Потому что в четках, над которыми он насмехался, пятнадцать десятков и т. д.

Доминик. – Разве не правда всё, что я говорил о достоинствах этих четок?

Бесы. – Да! Да! (они испускают языки пламени через ноздри одержимого). Знайте же все вы, христиане, что Доминик никогда не сказал ни одного слова по поводу четок, которое не было бы самой истиной; и знайте еще, что если вы не поверите ему, – великие несчастья выпадут на вашу долю.

Доминик. – Кто тот человек, которого дьявол во всем мире больше всего ненавидит?

Бесы. – (Хором). Ты есть тот самый человек (за этим следуют многословные комплименты).

Доминик. – Из каких сословий христиан те, кто терпит наигоршие муки в аду?

Бесы. – У нас в аду торговцы, ростовщики, жуликоватые банкиры, бакалейщики, евреи, аптекари и т. д.

Доминик. – Имеются ли в аду священники или монахи?

Бесы. – Много священников, но никаких монахов, за исключением тех, кто преступил правила своего ордена.

Доминик. – Есть ли у вас [в аду] доминиканцы?

Бесы. – Увы! Увы! Пока еще ни одного нет, но мы ожидаем большую партию их, когда их набожность немножко поостынет.

Мы не претендуем на буквально точную передачу этих вопросов и ответов, так как они занимают двадцать три страницы, но их суть здесь изложена, как в этом может убедиться каждый, кто пожелает прочесть «Золотую легенду». Полное описание безобразных блеяний бесов, их вынужденное прославление святого и так далее – слишком длинны для этой главы. Достаточно сказать, что, когда мы читаем многочисленные вопросы, предлагаемые Домиником, и ответы бесов, мы вполне убеждаемся, что они подтверждают во всех подробностях необоснованные утверждения церкви и поддерживают ее интересы.

Это повествование заставляет о многом задуматься. Легенда красочно описывает битву изгонителя бесов с легионами выходцев из бездонной пропасти, сернистые языки пламени, которые вырываются из ноздрей, рта, глаз и ушей одержимого; внезапное появление более сотни ангелов в золотой броне; и наконец, спуск с небес самой благословенной Девы, лично, с золотым прутом в руке, которым она задает хорошую трепку одержимому, чтобы заставить бесов делать признания по поводу ее самой, что вряд ли следует нам повторять. Весь перечень богословских истин, произнесенных бесами Доминика, был воплощен в бесчисленные догматы веры его святейшеством, нынешним папою, в 1870 году на последнем Вселенском соборе.

Из вышеизложенного легко понять, что единственная существенная разница между нечестивыми «медиумами» и правоверными святыми заключается в относительной полезности демонов, если мы должны называть их демонами. В то время как дьявол честно поддерживает христианского изгонителя бесов в его ортодоксальных (?) воззрениях, современный призрак обычно оставляет своего медиума в беде, подводит его, ибо своим враньем он действует против его интересов, а не иначе, и этим слишком часто наводит подозрения на подлинность медиумизма. Если бы современные «духи» были дьяволами, то очевидно, они проявили бы куда больше проницательности и хитрости, чем они проявляют. Они бы тогда поступили так, как поступают демоны святого, которые, будучи понуждаемы магом из духовенства и силою «имени… которое заставляет их подчиняться», – лгут в прямом соответствии с непосредственными интересами экзорциста и его церкви. Мораль этой параллели предоставляем догадливости самого читателя.

«Обратите особое внимание, – восклицает де Мюссе, – что существуют демоны, которые иногда говорят правду». «Изгонитель, – добавляет он, приводя цитату из “Ритуала”[134]134
  «Rituale Romanum», Parisiis, 1852. P. 475–478.


[Закрыть], – должен приказать демону сказать ему, задержан ли он в теле одержимого путем магического искусства, или же знаками, или какими-либо предметами, которые обычно применяются для этой цели. В случае, если одержимый проглотил последние, он должен их изрыгнуть обратно; а если их в его теле нет, то демон должен указать то место, где их можно найти, а когда они найдены, их надо сжечь».

Таким образом, некоторые демоны открывают существование колдовских чар, говорят, кто его навел, и указывают средства, чтобы разрушить пагубные чары. Но остерегитесь в таких случаях когда-либо прибегать к помощи магов, колдунов или медиумов. Вы должны обратиться за помощью только к служителю вашей церкви!

«Церковь верит в магию, как вы видите, – добавляет он, – так как она это так формально выражает. А те, кто не верит в магию, могут ли они еще надеяться разделить веру своей собственной церкви? А кто может их научить лучше? Кому Христос сказал: “Поэтому идите вы и учите все народы… и я всегда буду с вами, даже до конца этого мира”?[135]135
  Des Mousseaux. «Moeurs et Pratiques des Démons». P. 177.


[Закрыть]»

Должны ли мы поверить, что он сказал это лишь по отношению к тем, кто носит эти черные и красные ливреи Рима? Должны ли мы в таком случае поверить, что эта власть была дана Христом Симеону Пустыннику, святому, который освятился тем, что просидел на столбе высотою шесть футов 36 лет своей жизни, ни разу не спустившись; и делал он это для того, чтобы, в числе прочих чудес, перечисленных в «Золотой легенде», – вылечить глаз у дракона?

«Поблизости от столба Симеона находилось обиталище дракона, такого ядовитого, что зловоние от него распространялось на мили вокруг пещеры».

С этим змеем-отшельником произошел несчастный случай – шип воткнулся в его глаз, и, почти ослепший, он приполз к столбу святого и три дня, никого не трогая, прижимал к нему свой раненый глаз. Тогда благословенный святой со своего воздушного седалища, («три фута в диаметре»), приказал положить на глаз дракона землю и воду, из которых вдруг показался шип (или кол) длиною в локоть; когда люди увидели это «чудо», они прославляли Господа. Что же касается благодарного дракона, то он встал и, «преклонившись перед Господом в течение двух часов, возвратился в свою пещеру»[136]136
  См. повесть, избранную из «Золотой легенды» Албаном Батлером.


[Закрыть], – надо полагать, наполовину обращенным в христианство.

А что мы должны думать о другом повествовании, не поверить в которое значит «рисковать своим спасением», как нам об этом сообщил один папский миссионер из ордена францисканцев? Когда святой Франциск произносил проповедь в пустыне, то птицы слетелись к нему со всех четырех сторон света. Они пели и аплодировали каждой фразе; они спели хором святую обедню; наконец они разлетелись, разнося радостную весть (по всему свету). Кузнечик, воспользовавшийся отсутствием святой Девы, которая обычно сопутствовала святому, целую неделю просидел, устроившись на голове «благословенного». Будучи атакован свирепым волком, святой, не имеющий никакого другого оружия, кроме крестного знамения, которое он сделал перед собой, вместо того чтобы бежать, начал убеждать зверя. Втолковав ему, какое благо он извлечет из святой религии, святой Франциск не переставал говорить до тех пор, пока волк не стал кротким, как ягненок, и даже пролил слезы, раскаиваясь в своих прошлых грехах. В конце концов, он «протянул лапы в руки святого и следовал за ним как собака через все города, где тот проповедовал, и стал полухристианином»[137]137
  См. «Золотую легенду» [James de Veragine (Jacobus da Varagine). The Golden Legend.]; «Жизнь св. Франциска»; «Демонология».


[Закрыть]. Чудеса зоологии! Лошадь превратилась в колдуна, а дракон и волк стали христианами!

Эти два анекдота, выбранные наудачу из сотен других, при сопоставлении остаются непревзойденными со стороны самых фантастических повествований языческих чудотворцев, магов и спиритуалистов! И все же, когда про Пифагора говорят, что он укрощал животных, даже диких зверей, только своим мощным гипнотическим влиянием, то половина католиков называет его наглым обманщиком, а остальные – колдуном, который творил чудеса в союзе с дьяволом! Ни медведице, ни орлу, ни быку, про которых говорят, что Пифагор уговаривал их бросить поедание бобов, – не приписывается, что они отвечали человеческими голосами, тогда как «черный ворон» святого Бенедикта, которого он называл «братом», – спорит с ним и выкаркивает ответы, точно прирожденный казуист. Когда святой предлагает ему половину буханки отравленного хлеба, ворон приходит в негодование и упрекает его по-латыни, точно он [ворон] только что окончил высшее учебное заведение по пропаганде!

Если нам станут возражать, что теперь «Золотая легенда» только наполовину поддерживается церковью и что известно, что она была собрана автором из другого собрания жизнеописаний святых, подлинность которых большею частью не была установлена, – то мы можем доказать, что – по крайней мере, в одном случае – данная биография не есть компиляция легендарного материала, но история одного человека, написанная другим человеком, который был его современником. Годы тому назад Джортин и Гибонс наглядно доказали, что отцы раннего христианства имели обыкновение отбирать повествования – чтобы ими украшать жизнеописания своих апокрифических святых – у Овидия, Гомера, Ливия и даже из устных популярных легенд языческих народов. Но в вышеприведенных примерах дело обстоит иначе. Святой Бернар жил в двенадцатом веке, и святой Доминик был почти современником автора «Золотой легенды». Де Веражин умер в 1298 году, и Доминик, чьи изгнания бесов и жизнь он так подробно описывает, учредил свой орден в первой четверти тринадцатого века. Кроме того, де Веражин сам был викар-генералом доминиканцев в середине того же века и поэтому описал чудеса, совершенные его героем и патроном, спустя всего несколько лет после того, как они якобы происходили. Он писал о них в том же самом монастыре, и повествуя об этих чудесах, он, вероятно, имел под рукой полсотни очевидцев образа жизни святого. И в таком случае, что мы должны думать о жизнеописателе, который серьезно описывает следующее: однажды благословенный святой был занят изучением [Святого Писания], а дьявол, приняв вид блохи, начал надоедать ему. Он резвился и скакал по страницам его книги до тех пор, пока выведенный из терпения святой, хотя и не хотел быть нелюбезным даже по отношению к дьяволу, все же почувствовал себя вынужденным наказать его, припечатывая надоедливого дьявола к той же строчке, на которой он остановился, захлопывая книгу. В другой раз тот же самый дьявол появился в виде обезьяны. Он корчил такие рожи, что Доминик для того, чтобы избавиться от него, приказал дьяволу-обезьяне взять свечу и держать ее до тех пор, пока он не закончит чтение. Бедный бес так и сделал, и держал свечу для Доминика, пока она не сгорела вся до кончика фитиля, и несмотря на жалобные крики и мольбы о милосердии, святой заставил дьявола держать ее, пока его пальцы не обгорели до костей!

Претензии миссионеров в Индии и Китае

Довольно! Одобрение, с каким эта книга была принята церковью, и приписываемая ей своеобразная святость достаточны, чтобы показать, насколько ее покровители ценили правдивость. В заключение мы можем добавить, что квинтэссенция «Декамерона» Боккаччо покажется самой скромностью по сравнению с грязным реализмом «Золотой легенды».

Мы не можем смотреть без великого удивления на стремление католической церкви обращать индусов и буддистов в христианство. До тех пор, пока «язычник» держится за веру своих отцов, у него имеется, по крайней мере, одно заслуживающее искупления качество – он не стал отступником ради только одного удовольствия обменять один набор идолов на другой. В протестантизме он может найти некоторую новизну; ибо там он, по крайней мере, выигрывает сокращением его религиозных воззрений до их простейшего выражения. Но когда буддист предпочел обменять Сапоги Дагуна на Босоножки Ватикана или восемь волосков с головы Гаутамы и зуб Будды, производящие чудеса, на пряди волос христианского святого и зуб Иисуса, производящие значительно более глупые чудеса, – то у него нет основания, чтобы хвастаться своим выбором. Про сэра Т. С. Рафлза рассказывают, что в своей речи, произнесенной в Литературном обществе Явы, он рассказал следующий характерный эпизод:

«При посещении великого храма на холмах Нангасаки английский уполномоченный был принят с большим почетом со стороны почтенного патриарха северных провинций, человека восьмидесятилетнего возраста, который роскошно его угостил. При обходе дворов храма один из присутствующих английских офицеров необдуманно с удивлением воскликнул: “Иисус Христос!” Патриарх, полуповернувшись к нему, со спокойной улыбкой многозначительно поклонился и выразительно сказал: “Мы знаем вашего Иаса Христа! Но – не навязывайте нам его в наших храмах, и мы останемся друзьями”. И так, обменявшись сердечным пожатием рук, эти две противоположности расстались»[138]138
  Coleman. «Mythology of the Hindus», New York, J. W. Bouton, Publisher.


[Закрыть].

Вряд ли имеется какое-либо донесение, присланное миссионерами из Индии, Тибета или Китая, в котором не было бы жалоб на дьявольское «неприличие» языческих ритуалов, на их прискорбное бесстыдство, которые все «наводят на мысль о поклонении дьяволу», как де Мюссе нам говорит. Вряд ли нас можно убедить, что нравственность язычников хоть сколько-нибудь улучшилась бы, если бы им была дана возможность свободно ознакомиться с жизнью, скажем, царя-псалмопевца, автора тех благозвучных «Псалмов», которые так восторженно повторяются христианами. Разница между Давидом, исполняющим фаллический танец перед святым ковчегом – эмблемой женского начала, – и индусским вишнуистом, носящим ту же эмблему на лбу, – говорит в пользу первого только в глазах тех, кто не изучил ни древней веры, ни своей собственной. Когда религия, которая вынудила Давида отрезать и предъявить двести крайних плотей своих врагов, прежде чем он мог стать царским зятем [«1 Самуила», XVIII, 27], принята за образец христианами, то они поступили бы разумнее, не бросая упреков в лицо язычникам, что их вера бесстыдная. Помня многозначительное изречение Иисуса, им следовало бы прежде вытащить бревно из собственного глаза, чем указывать на пылинку в чужом глазу. Сексуальный элемент настолько же заметен в христианстве, как в любой из «языческих религий». Несомненно, нигде в Ведах невозможно найти такой грубости и нескромности в выражениях, какую теперь исследователи обнаруживают по всей Моисеевой Библии.

Мало толку задерживаться на обсуждении вопросов, которые так мастерски были освещены анонимным автором, труд которого в прошлом году наэлектризовал Англию и Германию[139]139
  «Supernatural Religion; an Inquire into the Reality of Divine Revelation», in 2 vols., London, 1875.


[Закрыть]; что же касается обсуждаемой нами отдельной темы, то самое лучшее будет порекомендовать прочесть ученые труды д-ра Инмана. Хотя труд этот односторонен и во многих местах несправедлив по отношению к древним языческим и еврейской религиям, факты, рассмотренные в «Языческом и христианском символизме», безупречны. Также мы не можем согласиться с некоторыми английскими критиками, которые обвиняют его в намерении уничтожить христианство. Если под христианством подразумеваются внешние формы религиозного поклонения, то он, несомненно, стремится к их разрушению, ибо в его глазах, так же как в глазах каждого истинно религиозного человека, изучавшего древние экзотерические верования и их символизм, – христианство есть чистое язычество, а католицизм с его идолопоклонством намного хуже и вреднее, чем индуизм в самом своем идолопоклонническом аспекте. Но, осуждая экзотерические формы [верований] и разоблачая символы, автор критикует вовсе не религию Христа, а искусственную систему богословия. Мы позволим ему самому проиллюстрировать позицию его собственным языком, приводя цитату из его предисловия:

«Когда, благодаря проницательности какого-либо наблюдателя, обнаруживались вампиры, – он пишет, – их, как нам говорят, с позором убивали посредством кола, который забивали в их тело; но опыт показал, что они обладали такою цепкостью к жизни, что вставали снова и снова, несмотря на новые применения кола, и не успокаивались окончательно до тех пор, пока их не сжигали целиком. Подобным же образом возрожденное язычество, которое господствует над последователями Иисуса из Назарета, поднималось снова и снова после того, как его прокалывали. По-прежнему лелеемое многими, оно осуждается лишь немногими. Среди других обвинителей и я возвышаю свой голос против язычества, которое так сильно присутствует в церковном христианстве, и сделаю все, что смогу, чтобы разоблачить обман. В одном повествовании о вампире в “Тхалаба”, написанном Саути, оживленное существо принимает вид горячо любимой девушки героя, и он обязан собственной рукой убить ее. Он это делает; но когда он наносит удар своей возлюбленной, он чувствует уверенность, что убивает только демона. Подобно этому, стараясь уничтожить распространенное язычество, облекшееся в одежды христианства, и я не нападаю на действительную религию[140]140
  Также не нападаем и мы, если мир, наконец, под истинной религией поймет поклонение одному высочайшему, незримому и непознаваемому божеству трудами и деяниями, а не проповедованием пустых человеческих догм. Но наше намерение – идти дальше. Мы хотим доказать, что если перестать считать существенной частью религии церемониальную сторону и поклонение фетишам, то истинные Христовы принципы были выявлены на деле и истинное христианство было осуществлено со дней апостолов исключительно среди буддистов и «язычников».


[Закрыть]. Мало найдется таких, кто будет обвинять в злых намерениях работника, очищающего грязь с поверхности прекрасной статуи. Могут быть люди слишком щепетильные, чтобы касаться противных тем, но даже они порадуются, когда кто-нибудь другой удалит грязь. Нужен такой мусорщик»[141]141
  Инман. «Древнее язычество и современный христианский символизм». (Inman. «Ancient Pagan and Modern Christian Symbolism».) P. XVI.


[Закрыть].

Но разве это только идолопоклонники и язычники, кого католики преследуют и о ком они, подобно Августину, вопиют Богу: «О, мой Боже! Я так хочу, чтобы враги Твои были убиты(?)». О, нет! Их стремления больше проникнуты духом Моисея и Каина. Именно против своих ближайших родственников по вере, против своих братьев – раскольников – вот против кого они теперь интригуют за теми стенами, которые укрывали любителей убивать – Борджиа. Лавры детоубийственных, отцеубийственных и братоубийственных пап оказались подходящими советниками Каинам из Кастелфидардо и Ментаны. Теперь настала очередь славянских христиан, восточных схизматиков – филистимлян греческой церкви.

Его святейшество папа, после того, как исчерпал, в метафоре самовосхваления, все возможные приравнивания себя к великим библейским пророкам, наконец, действительно уподобился библейскому патриарху Иакову, «боровшемуся со своим Богом». Он теперь увенчивает здание католической набожности открытыми симпатиями к туркам! Наместник Бога на Земле провозглашает свою непогрешимость тем, что в истинно-христианском духе одобряет деяния мусульманского Давида, современного башибузука, и кажется, что ничем невозможно доставить большего удовольствия его святейшеству, как преподнесением ему в подарок последним нескольких тысяч болгарских или сербских «крайних плотей». Верная своей политике быть чем угодно и для кого угодно, лишь бы в пользу своих интересов, Римская церковь, пока мы пишем эти строки (1876 год), благожелательно взирает на зверства в Болгарии и Сербии и, вероятно, маневрирует с Турцией против России. Лучше ислам и ненавистный до сих пор полумесяц над гробницей христианского бога, чем Греческая церковь, признанная в Константинополе и Иерусалиме государственной религией. Подобно дряхлому и беззубому бывшему тирану в изгнании, Ватикан рад ухватиться за любой союз, который обещает если и не восстановления его власти, то хоть ослабления своего противника. Топором, которым когда-то размахивали его инквизиторы, он теперь потихоньку играет, ощупывая его лезвие, ожидая и надеясь, хотя и надеяться не на что. В свое время папская церковь ложилась со странными постельными товарищами, но никогда раньше она не падала так низко, чтобы оказывать моральную поддержку тем, кто в течение 1200 лет плевали ей в лицо, называли ее последователей «неверными собаками», отвергали ее учения и не признавали божественности в ее Боге!