Текст книги "Любовь до востребования"

– Да ты что, мама?! – Валю от такого предположения просто в жар бросило. – Я же его только один раз видела. Просто он мне понравился с первого взгляда – вот что я хотела сказать. Но мы с ним даже не разговаривали.

Мать снова взялась за посуду. Проговорила, не глядя на дочь:

– Ну и чего ж ты в таком случае трясешься? Может, он и связать-то двух слов не может. Галка твоя – не семи пядей во лбу, а тебе умного подавай. Степочка тебе очень подходит!

– Да я понимаю!

– Вот и радуйся! – подхватила мать. – Знаешь, сколько женщин выходят замуж, только чтобы другому насолить? Ты им не уподобляйся. Подойди на свадьбе к этому дружку, перекинься парой слов. Очарование-то и развеется.

«А если не развеется, а – наоборот?» – хотела спросить Валя. Но тут пришел с работы отец, и мать заторопилась с обедом, принялась метать на плиту кастрюльки да сковородки.

А потом наступил день свадьбы. Ночью Валюшка почти не спала, каждые пять минут включала лампу и смотрела на часы. На душе было как-то маетно. Ужасно хотелось, чтобы по каким-то причинам долгожданное событие вдруг перенеслось еще хотя бы на денек. Например, позвонили бы из ЗАГСа и сказали, что у них трубы протекли или свет не горит. Под утро ей даже приснилось что-то в этом духе. Но ровно в семь утра в ее комнату зашла мать, сказала чуть подрагивающим голосом:

– Ну, вставай, невеста. Иначе до десяти с делами не управимся. Тетя Нина уже на кухне дожидается.

Тетка Нина была знакомая парикмахерша, по давнишней договоренности она пришла делать Вале укладку на дому. День был будний, и отец по этому случаю с раннего утра ускользнул на работу. Но обещал подъехать к ЗАГСу вместе с сыновьями, которые собирались по такому случаю приехать из Питера.

Намытая и благоухающая Валюша уже сидела в кресле, и тетя Нина трудилась над ее волосами, когда приоткрылась дверь и в комнату скользнула Галя. Выглядела подруга просто ослепительно. Зеленое шелковое платье окутывало ее ладную фигурку, словно родная кожа. Свои густые медового цвета волосы Галка обрезала так коротко, что прядки не закрывали и мочки ушей. Волос было жалко, но красила девушку новая прическа необыкновенно. Валюшка залюбовалась подругой и чуть не испортила дело своей парикмахерше.

– Голову нагни! – рявкнула та. – Будешь растрепой на собственной свадьбе!

– Нравится? – Галка закружилась перед ней, кокетливо приподнимая подол платья, и без того короткий. – Сама сшила. А ты еще отговаривала меня поступать в швейное училище. И зачем я только отсидела десять лет в нашей идиотской школе!

– Очень красивое! – восторженно отозвалась Валя, хотя и обиделась немного из-за последней реплики. Галка ведь не только в школе сидела, но и с ней дружила. Но подруга и прежде не слишком следила за собственным язычком. Другое интересовало сейчас Валюшку. Вот только спросить об этом она не смела.

– Во сколько вас расписывают? – деловито расспрашивала Галина и попутно все косилась на свое отражение. – В полдень? Надо пораньше выезжать, чтобы вперед никто не пролез. Надо было и тебе постричься. А то с этой прической намучаешься, еще и развалится.

– Ты бы, девушка, не болтала под руку ерунды! – разозлилась тетя Нина. И вышла из комнаты, раздраженно передергивая спиной.

– Ты одна? – не смогла больше терпеть Валюшка. – Илья попозже подойдет?

Галка захихикала в ответ.

– Так ты его, что ли, ждала? Я заметила, как ты на него глаз положила!

– Заткнись, Галка! – Валя залилась краской, воровато покосилась на дверь. – Ни на кого я глаз не положила. Просто я думала… вы же встречаетесь.

– Уже нет, – беззаботно рассмеялась Галина. – А уж из тех мест, где он теперь, на твою свадьбу ему точно не попасть.

Валя тихо охнула. Ей подумалось, что с Ильей случилось что-то ужасное.

– Он в армию свалил месяц назад, – внесла ясность Галина. – Я думала, тебе твой рассказал.

– Нет, мы об этом с ним не говорили, – прерывающимся от растерянности голосом произнесла Валюшка. – Галь, так ты что, ждать его теперь будешь?

– Ждать? – Галка даже расхохоталась от такого невероятного предположения. – Подруга, посмотри, разве я похожа на сумасшедшую?

– Многие ждут…

– Ну, я – не многие! – гордо вскинув голову, объявила Галя. – Валь, ну ты сама подумай, каким нужно быть идиотом, чтобы самому, по собственному желанию, загреметь в эту чертову армию! А ведь мог, как твой, поступить куда-то или просто откосить. Как все нормальные люди поступают.

Валя растерянно смотрела на подругу и никак не могла собраться с мыслями. Потом спросила не слишком уверенно:

– Ты, наверное, обижена на него, да? Ничего, Галь, ты успокоишься, и все у вас будет хорошо.

– Да ничего у нас не будет, ни хорошо, ни плохо! – уже в голос заорала Галка. – Ты что, дурочка, не понимаешь? Ну, вернется он из армии абсолютным уродом, еще три года будет свое отгуливать. Я что, должна на него жизнь гробить? Нет, его решение – уйти, а мое – считать себя совершенно свободной.

И вдруг, разом перестав орать, добавила деловито:

– Да, кстати, он велел передать тебе, что поздравляет и желает счастья. И тебе, и Степе твоему. Еще тогда, в сентябре.

– Спасибо, – убитым голосом прошелестела невеста.

На кухню заглянула мать Валюшки. Позвала недовольным голосом:

– Галь, поди сюда, чего сказать тебе хочу…

Подруга убежала. Немедленно вернулась тетя Нина, снова взялась за Валюшкину прическу. Наверное, она все еще была раздражена, потому что нещадно дергала за прядки. Но Валя не обращала на это никакого внимания. Мысли ее были бесконечно далеко и от прически, и вообще от свадьбы.

Тетя Нина подтолкнула ее в плечо:

– Ну чего не смотришь, как вышло? Ты после этой балаболки словно из жизни выпала.

– Нет-нет, я смотрю!

Валя поскорее посмотрела в зеркало. И чуть не вскрикнула от ужаса. Из зеркала на нее смотрело узкое бледное лицо, обрамленное немыслимыми локонами, похожими на завитки с торта. Тетя Нина соорудила на ее голове что-то похожее на парик мадам Помпадур.

– Не нравится? – грозно спросила мастерица.

И Валюшка срывающимся голоском поспешила заверить, что она в полном восторге. Мать тоже нашла прическу вполне подобающей случаю. А может, просто не захотела расстраивать дочку. Все равно пора было выходить из дома.

На улице ярко светило солнце – редкая роскошь для конца ноября. Валя стояла посреди двора в своем кургузом пальтишке, наброшенном поверх подвенечного платья, и обеими руками прикрывала от ветра немыслимую прическу. Она думала о том, что ей, наверное, снится кошмар. Не может невеста ощущать себя так скверно в самый главный день своей жизни! Конечно же надо было ждать жениха в квартире, а не стоять здесь, как пугало. Это все мать придумала, чтобы не задерживать свадебный кортеж. А кортеж этот сам где-то задерживался, и с каждой минутой ожидание становилось все более невыносимым. А вдруг Степан вообще не приедет за ней?

Потом она вспомнила, что Степа вообще-то и не должен за ней приезжать. Он ждет ее у ЗАГСа. Что ж, так гораздо лучше: если жених передумает, то хотя бы соседи не станут свидетелями ее позора.

Стоило ей так подумать, во двор влетели одна за другой несколько машин, украшенных шарами и лентами. На носу передней сидела большая кукла в веночке, в розовой фате. И одновременно с ними во двор с другой стороны дома вбежал Степан. Обеими руками он прижимал к себе огромный букет ярко-алых роз.

– Чего это он? – перепугалась мать. – Случилось что?

Но Степка уже подбежал и обрушил все это розовое великолепие прямо на оцепеневшую Валю.

– Степ, чего случилось-то? – допытывалась мать. – ЗАГС сгорел?

– ЗАГС в порядке, он нас ждет, – глядя в глаза Валюшке, ей одной отвечал жених. – А я больше не мог тебя ждать. Лучше уж побегу рядом с кортежем.

Всхлипнула мать, завистливо вздохнула одна из подружек. И Валя вдруг ощутила себя невероятно, невозможно счастливой. Самой счастливой невестой на свете. Она прижала к себе букет и спрятала в нем пылающее лицо.

Вот уже целый месяц Валя была замужем. И, как в день бракосочетания, порой ее охватывало ощущение громадного счастья. Они с мужем целыми днями не расставались ни на миг. Вместе по утрам ездили на занятия, вместе сидели в библиотеке, вместе участвовали в институтском КВН. По вечерам готовились к занятиям. Иногда Валюша что-то готовила на их маленькой кухне, а Степан читал ей вслух и объяснял непонятные места. Но бывало и так, что и еда, и занятия уходили на второй план, а весь вечер и часть ночи проходили в любовном угаре.

По субботам молодые супруги ходили в музей или в кино, а воскресенье – это был родительский день. Рано утром уезжали в родной город и гостили последовательно то у Валиных, то у Степиных родителей. Конечно же за день успевали навестить и тех и других и по парку погулять. Вечером всегда возвращались в Питер: Валя стеснялась спать с мужем в родительском доме. Иногда они ссорились, но даже тогда не пытались разбежаться по разным помещениям – напротив, ходили друг за дружкой хвостиками, пока не находили повод помириться без ущерба для собственного самолюбия. Вот так счастливо и налаженно катилась их семейная жизнь.

В начале декабря, едва молодые с электрички пожаловали в дом Валиных родителей, мать протянула ей листок с печатями и сказала, улыбаясь:

– Сбегай-ка на почту, бабушка на твое имя перевод прислала.

Валя так и вспыхнула от радости: в последнее время денежный вопрос омрачал их безоблачное счастье. Влезла в сапоги и велела мужу:

– Степ, пошли.

Мать всплеснула руками:

– Да вы прям неразлучники! Пусть лучше мне Степочка пока кран в ванной поправит, а то отца твоего не допросишься.

Валя глянула на мужа: лицо у того было огорченное. Не из-за крана, конечно, – из-за разлуки. Девушка украдкой ему подмигнула: не горюй, скоро приду! И бросилась вприпрыжку вниз по лестнице. До почты добежала за рекордный срок и без всякой очереди получила бабушкин подарок. Поглубже засунула деньги в карман пальто и уже собиралась убегать, когда из другого окошка ее окликнула почтовая работница:

– Валечка, здравствуй! Как ты живешь, дорогая?

Валя присмотрелась и узнала старую знакомую тетю Фатиму – та прежде работала в их школе техничкой, а уж потом перебралась на почту. Тетя Фатима жила в их городе уже много лет, но семьей так и не обзавелась и ни с кем особо не дружила. Никто не знал, какие обстоятельства заставили эту красивую яркую женщину оставить родные места и забраться так далеко на север. Валя ей обрадовалась – так давно не удавалось рассказать о своей семейной жизни свежему человеку.

– Замечательно, теть Фатима! Снимаем квартиру, учимся, жизнь у нас такая интересная!

– Муж тебя не обижает?

– Да вы что? – изумилась Валюшка. – Он же меня любит. Мы даже не ссоримся… почти.

– Ну, вот и славно, – отчего-то вздохнула знакомая. – А скажи, деточка: подружка твоя, Галя Скороходова, уехала, что ли, из города?

– Нет, она, кажется, здесь живет, – ответила Валя и сокрушенно подумала, что после свадьбы так ни разу и не позвонила подруге.

– Ты передай ей, чтобы зашла, – велела тетя Фатима. – У меня на ее имя целая стопка писем лежит. Парень ей пишет, из армии. Может, она ждет и не знает, что он ей до востребования послания посылает.

– Хорошо, я передам. – Валя вдруг покраснела едва ли не до слез. – Я сегодня же ей позвоню. Вы эти письма обратно пока не отправляйте, ладно?

Пока Валя добиралась до дома, ей в голову пришла идея – она не станет звонить, а лучше сама сбегает к Галке, прямо сегодня. Вот и повидаются заодно.

Мать на кухне доваривала борщ, муж гремел в ванной инструментами. Валя прямо в сапогах пробежала по коридору и со счастливой улыбкой сунула ему в карман принесенную денежку. Потом сказала:

– Трудишься? Слушай, а я пока сбегаю к Галке, ладно?

Степка тут же выключил воду, мотнул недоуменно головой и спросил:

– Зачем?

– Ну как это – зачем? – удивилась Валя. – Она ведь моя подружка, мы давно не виделись.

У Степана лицо сделалось обиженное и беспомощное, как у ребенка. Валя обожала это выражение и иногда даже специально подкалывала мужа, чтобы увидеть его таким – и тут же наброситься с поцелуями. Она и теперь прильнула щекой к его плечу и прошептала просительно:

– Ну правда, ты и закончить не успеешь, а я уже буду дома. Вот увидишь.

И скользнула в дверь, не дожидаясь ответа.

Подруга открыла Вале дверь и радостно взвизгнула. Они обнялись, придирчиво оглядели друг дружку. Валя тут же подметила, что Галка опять изменилась – и опять в лучшую сторону. Теперь ее густые блестящие волосы были не только пострижены, но и подкрашены: среди медных натуральных прядей появились прядки светлые, золотистые, словно опаленные солнцем. Валя тут же дала себе клятву заняться собственной внешностью.

– Ты как? У тебя что? – обменивались подружки быстрыми вопросами, забыв зайти в квартиру.

Когда Валя в двух словах описала свое счастье, Галка сказала:

– Ну и у меня все суперски. Видела бы ты моего нового друга: громадный, как танк, весь в золоте, а машина, как… как луноход, едем – все на нас таращатся.

– Здорово, – не слишком уверенно согласилась Валя. – Слушай, я только что видела тетю Фатиму, которая с почты. Она велела передать, чтобы ты за письмами зашла.

– За какими еще письмами? – Вид у Галки мигом сделался какой-то подкисший.

– Ну, я не знаю точно… наверное, от Ильи…

«Только бы снова не покраснеть», – разнервничалась Валюшка.

– А на фига они мне сдались, эти письма? – Галка подбоченилась и заговорила нараспев – точь-в-точь как ее матушка, когда скандалила с кем-нибудь во дворе. – Я же тебе сказала, что между нами все кончилось. Когда это было, чтобы я к брошенному парню возвращалась, скажи!

– Ну, не было, не было, знаю, – заторопилась Валя. – Но, Галь, понимаешь, – он же в армии. У меня брат служил, так он рассказывал, что первые полгода – это просто ад! Его только и спасало, что девушка ему писала и мы с мамой. Он ходил там как зомби и только на те минуты к жизни возвращался, когда наши письма читал.

Галка слушала подругу, переминалась с ноги на ногу, но вид ее оставался непреклонным.

– Ну, вот пусть мать Илье и пишет. А я и вообще писать не люблю, и тем более из-под палки. Не, я пас, даже не уговаривай.

– Но что же делать, Галка? – Валя стояла перед подругой как в воду опущенная.

– Не знаю я, что делать! Хотя нет, придумала: пойдем сейчас на почту, и пусть тетя Фатима тебе эти письма отдаст. И пожалуйста, пиши, поддерживай солдата, если больше делать нечего! Все равно он моего почерка не знает.

И Галя метнулась к вешалке, быстро надела пальто, сапожки. Валя была так растерянна, что даже не стала спорить. Да и глупо было теперь идти на попятную. Она молча зашагала в сторону почты следом за подругой.

Тетя Фатима расспрашивать ни о чем не стала, только внимательно посмотрела на обеих девушек. Потом выложила на стойку пачку писем. Галка даже рук из карманов не достала. Тогда Валя, воровато оглянувшись, сунула стопку на самое дно своей сумочки.

– Ты, Валечка, в мою смену заходи, – шепотом напутствовала ее тетя Фатима. – Покажешь свой паспорт, а я тебе отдам письмо. Я же вас, девочки, знаю. Мне не жалко.

На пороге почты подруги расстались. Говорить больше было как будто не о чем. Несколько равнодушных фраз – и они разошлись в разные стороны.

– Чего так долго? – Степан уже ждал ее на площадке у их двери. Вид у него был кислый.

– Разве долго? – удивилась Валюшка. – Я ведь к ней только забежала, потом мы вместе на улицу вышли… и почти сразу – домой.

– Знаешь, когда ты с этой своей Галиной встречаешься, мне и минуты кажутся вечностью, – изрек вдруг Степан и уткнулся взглядом в стену.

– Да почему же?

– Потому что подруга твоя – тупая и развратная девица, – отчеканил Степан. – И мне неприятно, что моя жена водится с такой… особой!

– Вот это да! – ахнула Валя. – Да какая же Галка развратная? Ты с чего это взял?

– Значит, было откуда брать, – буркнул Степан и ушел в квартиру. Валя изумленно посмотрела ему вслед. Сначала даже хотела догнать и потребовать, чтобы он извинился за резкие слова о ее самой близкой подруге. А потом подумала: а может, Степа просто знает о том, как Галка поступила с Ильей, и не может ей этого простить? Что ж, в таком случае его вспышку можно понять.

И побрела следом – искать примирения.

В понедельник на первой паре Валя сидела сама не своя. Причиной этому была не ссора с мужем, – о ней давно уже было забыто. С момента примирения прошли целый день и упоительная, бессонная ночь. По идее после такой ночи Валя должна бы сейчас клевать носом, – а ее так и трясло от внутреннего возбуждения. Причина тому лежала на дне ее сумочки. Только сейчас Валя вдруг поняла – с письмами надо что-то делать. Заставить себя заглянуть в них и написать ответ. А как это сделаешь, если муж всегда рядом?

Но сейчас место за столом рядом с Валюшкой пустовало. Только что в класс заглянул военрук и увел куда-то всех ребят. Сдавать какие-то нормативы, что ли. Профессор по античной литературе завел у доски свою заунывную песнь. Нужно было срочно на что-то решаться.

Трясущимися руками Валя достала стопку. Писем было всего пять. Она разложила их по датам отсылки. Потом взяла первое, пару раз глубоко вздохнула – и надорвала конверт.

Письмо оказалось совсем короткое. Почерк какой-то неровный, скачущий, – Вале казалось, что Илья должен бы писать иначе. Впрочем, скоро она поняла причину…

«Дорогая Галинка! Пишу тебе с дороги. Уже сутки нас везут на место дислокации. На станциях из вагонов не выпускают, но я надеюсь передать письмо какой-нибудь бабушке с пирожками, попросить, чтобы отослала.

Галчонок, когда я не нашел тебя среди провожающих, в голову полезли всякие тревожные мысли. Возможно, ты заболела или с тобой что-то не так, а я торчу на сборном пункте и ничем не могу тебе помочь. В одном из кабинетов я заметил телефон, пытался позвонить, – не позволили. Вышел конфликт. И я вдруг почувствовал, что все пошло как-то не так. Может, верно ты ругала меня, ну, теперь уж не исправить. В общем, если можешь, напиши поскорее, как у тебя устроилось, что ты решила. Я сейчас спрашиваю о том, что считаю для себя самым важным. Пока я не знаю твоего решения, нахожусь в нерешительности, какие шаги мне предпринять. Но когда узнаю, – сделаю все, чтобы помочь тебе.

До свидания, Галчонок, не забывай солдата и не ленись писать, ладненько?

Твой рядовой Илья Громов».

«Ну вот, – подумала Валюшка, сворачивая письмо. – Я уже ничего не понимаю. О чем должна сообщить ему Галка? Как же писать ответ, если не понимаешь вопроса?»

Она с самого начала решила, что не станет читать промежуточные письма. Если вторгаешься в чужую жизнь, зачем же еще и наглеть? Соблазн, конечно, был, особенно теперь, когда дело так неожиданно запуталось. Но Валюша надорвала только последнее письмо.

«Дорогая Галинка! Я много размышлял о причинах твоего молчания и понял, что их может быть только две. Первая – если ты больше не хочешь знаться со мной. Что ж, это тяжело, но в целом можно пережить. Вторая – тебе сейчас плохо, по моей вине ты попала в беду. Вот эта мысль не дает мне покоя ни днем, ни ночью! Пожалуйста, родная, соберись с силами и напиши мне хотя бы одну строчку. Впрочем, можешь даже ограничиться цифрами: 1 или 2. Это я о причинах. Если 1 – то вопрос закрыт. Если 2 – я найду возможность приехать и помочь тебе. Я уже предпринимаю для этого шаги. До Нового года я все равно разберусь с этой ситуацией. Не могу дальше жить в неизвестности. Галчонок, милая, пожалуйста, ответь!»

Это письмо и вовсе перепугало Валюшу. Ну, Галка, ну и дурища! Наплевала на парня, а он, кажется, собирается нарубить дров: совершить самовольный побег из армии!

«Что же делать? – терзалась девушка. – Созвониться вечером с Галкой и спросить, о чем таком так настойчиво хочет знать Илья? Нет, как же я позвоню в присутствии Степки? Придется выкручиваться прямо сейчас!»

Валя повздыхала немного, потом вырвала из лекционной тетрадки листок и принялась выводить на нем аккуратным и четким почерком отличницы:

«Дорогой Илья! Пожалуйста, прости меня за то, что я так долго не отвечала на твои письма. С самого твоего отъезда я пребывала в каком-то ступоре. Поэтому и не пришла тебя провожать. Я боялась, что буду с тобой не совсем честна. А в чем правда – не могла разобраться. Но сейчас это все позади.

Илья, прошу тебя, не делай глупостей, ни с кем не конфликтуй и, уж конечно, не нарушай армейские законы! У меня все хорошо, я нуждаюсь в тебе – но готова подождать, сколько надо. Напиши мне обстоятельное письмо, как ты там живешь, с кем дружишь, чем занимаешься. Я хочу во всех деталях представлять твою жизнь.

До свидания, с любовью, твой Галчонок».

Дописав, Валя быстро свернула письмо и сунула его в тетрадку – с глаз долой. Щеки ее пылали. Когда закончилась пара, она выскочила из корпуса на Невский проспект в джинсовом костюме и кроссовках. Купила в Доме книги конверт, тут же надписала его и сунула в темную щель почтового ящика. И почувствовала невероятное облегчение, словно сбросила с плеч непосильный груз.

И вот уже вплотную надвинулись новогодние праздники! В последние дни декабря Валюшка совершенно потеряла покой. Она все время думала о подарках для своей увеличившейся родни. Ведь теперь она больше не ребенок, она – молодая замужняя женщина и должна достойно поздравить своих близких.

Валя составляла бесчисленные списки: что подарить своим родителям, родителям мужа, братьям и их женам. Трудность заключалась в том, что личных денег у нее почти не было. Все свои сбережения – две стипендии и то, что давали родители, – молодые складывали в ящик письменного стола. Брать оттуда любой из них мог, не предупреждая свою половину, – однако и Степа и Валя предпочитали о крупных изъятиях все же ставить друг друга в известность. Приходилось брать по чуть-чуть, копить, попутно приглядывая хороший подарок, трясясь, что в нужный момент он исчезнет с прилавка.

Самый ценный дар Валюшка задумала, конечно, для мужа: она знала, что тот давно мечтает о пейджере. До заветной покупки оставалось накопить совсем чуть-чуть. В одно из воскресений, приехав к родителям, Валя решительно заявила мужу:

– После обеда мне нужно будет кое-куда сходить одной. И не спрашивай ни о чем, все равно не расскажу!

Она ждала, что Степан станет спорить и настаивать на совместной прогулке. Но, к удивлению и даже недоумению Вали, супруг очень легко согласился ее отпустить. И выглядел при этом вполне довольным.

На самом деле девушка собиралась сходить на городской рынок: она знала, что там продаются подержанные, но еще очень неплохие пейджеры. Только на обратном пути Валюшка подумала: а не зайти ли к Галке? Надо же узнать, что там у нее за дела с Ильей.

Дверь отворила мать Гали. Она явно обрадовалась подруге дочери и немедленно увлекла ее в квартиру.

Мать Галки была женщина видная, с претензией. Всегда носила ленту в пышной прическе и была большой любительницей поскандалить. Но сегодня она выглядела огорченной и как будто чем-то испуганной.

– А Галя дома?

Женщина покачала головой:

– Нет, уехала куда-то со своим хахалем на новогодние праздники. Вроде бы даже за границу, на лыжах кататься. Паспорт себе сделала.

– Так это же хорошо, – неуверенно проговорила Валя.

– Чего ж хорошего?! – немедленно вспылила женщина. – Во-первых, до праздников еще две недели, и занятия у нее в училище не закончились. Потом, ты этого кавалера ее видела? Это ж страх божий! Как посмотрю – хочется караул кричать! А если он там, за границей, продаст мою дуру в какой-нибудь бордель? Вот сижу целыми днями и только молюсь, чтобы мне эту девку непутевую хоть когда-нибудь увидеть.

Валя непроизвольно сделала шаг вперед, заключила в объятия измученную женщину и сказала:

– Да вы не переживайте, Тамара Геннадьевна, обязательно увидите. Галя по жизни совсем не дура, если кто из нас в беду попадет, так уж точно – не она.

– Дай-то бог, – прошептала женщина.

По дороге домой допустила Валя еще одно отклонение от маршрута – забежала на почту. Тетя Фатима тут же стала громогласно расспрашивать ее о муже, о маме, а сама вороватым движением сунула в руки письмо. Валя покраснела до слез, скрестила руки на груди, стараясь укрыть добычу.

Письмо это она прочитала в подворотне рядом с почтой и была им сражена наповал.

«Дорогая моя Галинка! Наконец-то ты отозвалась, девочка, сняла груз с моей души. Я рад, что ты разобралась в себе и решила, что можешь мне довериться.

Галочка моя, я верю, что, если приложить достаточно усилий, можно исправить любую, даже самую непростую ситуацию. Не знаю, как ты, а я думаю о наших отношениях каждый свободный момент и все яснее вижу, как можно правильно и хорошо выстроить нашу с тобой любовь да и всю дальнейшую жизнь.

Хватит нам играть в молчанку, я открытым текстом спрашиваю тебя о том, что волнует меня больше всего на свете. Как ты решилась поступить с ребенком? Я уже сказал однажды, что приму любое твое решение. Потому что чувствую себя во многом перед тобой виноватым. Если ты решила не оставлять ребенка – что ж, это твой выбор, и я не стану больше мучить тебя расспросами. Если же ты беременна и готовишься рожать, то, пожалуйста, сразу сообщи об этом.

Я не стану совершать никаких глупостей, этого не бойся. Но я найду способ сделать так, чтобы ты не считала себя одинокой и покинутой. Первым делом посылаю тебе адрес и телефон своей мамы, Елены Захаровны. Если у тебя будут проблемы с твоей семьей – иди прямо к ней. Моя мама тебе поможет. Если нужно будет – я ей напишу, чтобы позаботилась о тебе. Так что будь совершенно спокойна, моя дорогая, замечательная Галочка. Жду от тебя письма, люблю.

Илья».

«Боже мой, неужели Галка была беременна? – не на шутку перепугалась Валя. – А вдруг она и сейчас в положении? Может, специально уехала подальше от позора, а про друга своего и про горнолыжный курорт все придумала?»

Нет, решила Валюшка, Галка бы выкрутилась. Такой уж у ее подружки характер. Если бы хотела рожать, то давно отыскала бы Илью хоть на краю света и пинками погнала бы под венец. Скорее всего, никакого ребенка и не было, просто Галка в очередной раз жестоко пошутила с влюбленным в нее парнем.

Степана дома не оказалось, и это обстоятельство заставило Валю на время забыть о чужих проблемах. Чтобы не поддаться панике, Валюша заставила себя сесть за стол и заняться ответным письмом:

«Дорогой Илья! Наверное, нам придется в самом деле очень потрудиться, чтобы заново выстроить наши отношения. Но раз ты готов, то и я тоже – готова. Нет, я не беременна, и не будем больше возвращаться к этой теме. И спасибо за желание мне помочь. Я и сама бы очень хотела облегчить твою нынешнюю жизнь. Может, послать тебе какие-то книги, продукты? А хочешь, я пошлю тебе свою фотографию? (Валя вспомнила, как они с Галкой фотографировались на ее свадьбе.) Я поздравляю тебя с Новым годом и желаю большущего счастья! В общем, пиши мне и ни о чем не беспокойся.

Твоя любящая Галя».

Конверты теперь у Вали все время были при себе. Она старательно заклеила письмо. Потом без сожаления надорвала подкладку своей старенькой сумки и засунула письмо на самое дно. Теперь главное – улучить момент и бросить его в почтовый ящик.

А потом наступил Новый год! Утром Валя вручила мужу тщательно завернутый пакет, а потом, замирая от волнения, следила, как он развязывает ленточку, как разворачивает хрустящую бумагу, как открывает коробку. И какими изумленными и радостными становятся его глаза, когда, наконец, он видит подарок.

– Ну, Валюшка, – только и сказал Степан, и Валя словно провалилась в прорубь блаженства. Потом муж и сам засуетился, покраснел, вытащил из-под кровати какой-то сверток. Валя почему-то думала, что на этот первый семейный праздник муж подарит ей духи, даже заранее продумала, как выразит свой восторг. Даже если запах покажется ей не слишком приятным, ведь у мужчин, как известно, странные вкусы. Но сверток оказался куда больше, чем флакончик с духами.

Каково же было потрясение Вали, когда в свертке она обнаружила ту самую белую сумку, которая так понравилась ей еще месяц назад, когда они с мужем гуляли по центральной улице их маленького городка. Сумка была выставлена на витрине и сразу бросалась в глаза. Но цена на ней стояла такая, что Валя даже не стала заходить в магазин. Только вздохнула и прошла мимо. Теперь ей стало понятно отсутствие Степана в тот день, когда они гостили у его родных! И уж конечно, эта сумка стоила ему не меньших лишений, чем ей – пейджер. От нахлынувшего счастья Валюшка разрыдалась так, что до смерти перепугала супруга.

А сразу после новогодних праздников Валя почувствовала себя неважно. Сперва грешила на переедание и чрезмерное потребление алкоголя. Несколько дней отлеживалась у мамы, все ждала, что здоровье наладится само собой, как бывало прежде. Потом вдруг в голову полезли всякие ужасные мысли. Валюша вспомнила некстати, что если в начале книги герои бывают чересчур счастливы, то к ее концу кто-то непременно умирает. Чаще всего от какой-нибудь смертельной болезни. Неужели ее ждет подобная участь?

Валя крепилась денек-другой. Перестала есть, читать и листать конспекты. Часами сидела без всякого дела, глядела в одну точку и подводила предварительный итог своей коротенькой жизни. Потом решилась заговорить о своем состоянии с матерью. И услышала от нее:

– Ох, не иначе как вы со Степкой задумали сделать меня бабкой. Сходи завтра же с утра в женскую консультацию.

– Не может быть, – покраснела Валюшка. – Ведь мы же со Степаном… ну нет, словом, не может быть.

– Вот когда быть не может, то обычно и случается, – витиевато ответила мать.

И как обычно, оказалась права. Из женской консультации Валя вышла восхищенная и растерянная. Шла по городу медленным шагом и представляла, как расскажет обо всем Степану. Вот он удивится! Удивится и… обрадуется, наверное…

Вечером они со Степой долго гуляли по городу, говорили об их будущем ребенке и о том, как разумно устроить свою жизнь в новых обстоятельствах.

– Тебе нужно сразу оформлять академку, – внушал ей Степан. – Все равно ты не сможешь сдать следующую сессию. Так стоит ли напрасно париться в институте?

– Почему я не смогу? – храбрилась Валя. – Срок еще будет не слишком большой. Я справлюсь.

– Да уж, конечно! – не соглашался супруг. – Ты уже сейчас еле ноги таскаешь. А дальше будет труднее.

– Мы ведь так хотели вместе окончить институт, – виноватым голосом произнесла Валя. – Теперь не получится.

– Ну, неизвестно еще, кто раньше его окончит. Мне ведь теперь работу искать нужно.

Тут уж Валя всерьез перепугалась:

– Ты что, собираешься бросить институт?

– Ну, пока я планирую найти побольше маленьких балбесов, которых надо готовить к экзаменам. А дальше – не знаю.