Текст книги "Взрастить чудовище. Следствие ведёт Рязанцева"

Глава вторая

В детстве Антон Спиридонов мечтал стать лётчиком, но в четырнадцать лет врачи обнаружили у него порок сердца, и с мечтой пришлось расстаться. Мальчик тяжело переживал это известие и, к моменту окончания школы, так и не смог определиться с будущей профессией.

Вечерняя Москва двухтысячных заметно отличалась от той Москвы девяностых, когда от безысходности он начал работать в такси. Несмотря на тяжелое финансовое положение большей части населения, работы у него хватало. Правда, клиентура была малоприятной, в основном барыги всех мастей, проститутки и всякая шпана, которая так и норовила прокатиться на халяву. Антон с ужасом вспоминал то время, когда без монтировки под креслом он на смену не выезжал.

Сегодняшний день оказался прибыльным. Антон подъехал к дому, вышел из машины и взглянул вверх. Мечтать он давно перестал, но привычка смотреть в небо осталась навсегда. Сквозь чёрное полотно ночи с трудом пробивалась луна. На улице было сыро и, щелкнув сигнализацией, Антон торопливо зашёл в подъезд. В прихожей его встретил верный товарищ породы лабрадор по кличке Мэгги.

Собака появилась в жизни Антона случайно, заполнив освободившееся после развода с женой пространство квартиры и пустоту в душе. Почти неделю беспризорный пёс неприкаянно бегал по окрестностям в поисках хозяина, пока, наконец, не прибился к дому, где жил Антон. Сердобольные жильцы подкармливали собаку, а заодно и развесили по городу объявления о потеряшке, но хозяева так и не заявили о себе. Дело было ранней весной, и отливающая блеском шёрстка псины быстро покрылась грязью, вмиг превратив благородное животное в обычную дворнягу. Посчитав, что недельного срока, чтобы отыскался хозяин, вполне достаточно, Антон привёл лабрадора домой, отмыл и накормил. Как звали собаку в прошлой жизни, было неизвестно. Антон стал перебирать в голове собачьи клички, но кроме Тузика, Бобика и Барбоса в голову ничего не приходило.

– Как же тебя зовут? – поглаживая собаку, спросил Антон, в ответ та лишь виляла хвостом. Он включил телевизор и, увидев на экране очередной сериал, собрался переключить канал.

«Не уходи, Мэгги, останься», – красивый молодой мужчина держал за руку грудастую блондинку стандартной голливудской внешности. На слове Мэгги собака начала отчаянно лаять.

– Ну Мэгги, так Мэгги, – решил Антон.

С тех пор прошло полгода, имя стало для псины родным.

Антон прошёл на кухню и по привычке, чтобы заполнить пустоту, включил маленький телевизор, который размещался на холодильнике, почти у самого потолка. На экране седовласый мужчина докладывал последние городские новости. Антон открыл холодильник и достал лоток с яйцами. Яичница, после ухода жены, стала дежурным блюдом.

– Скоро кукарекать начну, – подумал вслух, – надо бы хоть пачку пельменей купить, что ли.

Захлопнув холодильник, он достал сковородку и налил подсолнечного масла. Антон любил «яичницу с корочкой», так он её называл. Для этого надо дождаться, пока сковородка раскалится. Как только на поверхности масла появились пузырьки, Антон сглотнул образовавшуюся от голода слюну и занёс нож над яйцом. В этот момент седовласый диктор в телевизоре умолк, и раздался тревожный голос: «Внимание! Помогите найти человека! Вчера в посёлке Сосновка пропала девочка одиннадцати лет. Особые приметы – девочка была одета в коричневое пальто и красную вязаную шапочку».

Антон посмотрел на экран. На фото девочка в белой нарядной блузке с ажурным воротничком, на плечах две заплетённые колоском косички. Курносый нос, большие круглые глаза, таких девчонок миллионы. Своих детей у Антона не было, и все они казались ему на одно лицо, но вот красная шапочка и коричневое пальто.… Именно шапочка и запомнилась. Словно почуяв неладное, тихо заскулила Мэгги. Антон выключил плиту и, опустив яйцо обратно в лоток, прошел в прихожую.

На полке в прихожей стоял телефон. Антон давно собирался отключить его за ненадобностью. Сотовая связь превратила домашний аппарат в бесполезную вещь, за которую приходилось ежемесячно платить. Раньше по телефону часами с подругами болтала жена, Антону болтать было не с кем. Он вообще не любил подобное общение. Звонки делал только по самым важным вопросам, но, как звонить с мобильного по экстренным телефонам, не представлял.

«Вот и пригодился», – Антон снял трубку и дважды провернул диск. – Милиция? Я видел девочку.

– Чего? – послышался на другом конце сонный голос дежурного.

– Я девочку видел. Ту, которую по телевизору показывают.

В ответ в трубке раздалось крепкое матерное словцо:

– Иди проспись, а то сейчас наряд пришлю, переночуешь за решёткой, потеряешь охоту хулиганить по ночам. – Звук брошенной трубки оборвал разговор, и стало тихо.

Всем известно, что выходной дан человеку для отдыха. Но это в идеале. На самом деле, в этот день большинство людей старается переделать всё то, на что в обычные, будние дни времени не хватает. В этом смысле таксист ничем не отличается от любого другого среднестатистического гражданина.

Этот выходной Антон Свиридов решил посвятить своей помощнице, своей «ласточке», как он её нежно называл. В том, что его «семёрочка» обладала женским характером, сомнений не возникало. Она была такой же капризной и норовистой, как и большинство женщин. На сегодня было запланировано – пропылесосить салон, помыть кузов, произвести замену масла, залить «незамерзайку» и переобуть «резину» на зимнюю. Всё-таки по ночам уже температура опускалась ниже нуля, а значит тянуть с подготовкой к зиме нельзя. К тому же денёк выдался как раз соответствующий. За ночь грязь немного вымерзла, а утром выглянуло солнце – день обещал быть погожим. Выспаться вдоволь всё равно не удалось. Холодный мокрый нос Мегги уткнулся в щёку ровно в семь.

Утренняя прохлада освежала. Вернувшись с прогулки, хозяин и собака почувствовали себя изрядно проголодавшимися. Вначале свой завтрак получила Мэгги.

«Удобная всё-таки вещь – этот сухой корм», – подумал Антон, высыпая содержимое пакета в собачью миску. Мэгги накинулась на еду, аппетитно похрустывая кусочками спрессованного непонятно чего. Антон посмотрел на упаковку.

– Ого! – удивлённо воскликнул, прочитав состав. – Да тут просто кладезь витаминов!

Перевернув пакет, высыпал несколько маленьких сплющенных кругляшек себе в ладонь и поднёс к носу. Пахло не очень. Поколебавшись несколько секунд, он быстрым движением закинул дурно пахнущие кусочки в рот и принялся жевать. На вкус корм вполне соответствовал запаху.

– Хрена к нему не хватает, – усмехнулся Антон и сплюнул в раковину противную солоноватую кашицу.

Сковорода на плите, подёрнутая застывшим за ночь жирком, напомнила о вечернем звонке в милицию. Грубость, проявленная дежурным милиционером, напрочь отбила желание оказать помощь в розыске ребёнка. Но совесть мучила.

«Без меня обойдутся», – прогнал муки совести Антон.

В полдень совсем распогодилось, и если бы не ошмётки грязи, оставленные сапогами местных обитателей гаражей, можно было бы и забыть о беспробудных ливнях, не прекращающихся почти две недели. Антон выкатил машину из гаража, набрал ведро воды и стал тщательно оттирать налипшую на кузов грязь. Управившись с внешней стороной, приступил к наведению порядка внутри автомобиля. Для этого в гараже он держал старенький, ручной пылесос «Пчёлка». Антон подключил удлинитель и, скрючившись, влез в салон. Тщательно вычистив переднюю часть, он перебрался на заднее сидение и стал водить воронкообразной насадкой в самых потаённых местах кресел.

Мощности пылесоса едва хватало, чтобы собрать пыль с верхней части обивки. Чтобы качественно вычистить сидение, пришлось воткнуть остриё насадки глубоко в щель между сиденьями. В этот момент раздался скрежет, «Пчёлка» несколько раз взвизгнула и затихла.

– Этого ещё не хватало. – Антон вытащил застрявшую между сидением и спинкой насадку, заглянул в её тёмное отверстие, перевернул и с силой тряхнул. На сиденье вывалилась детская заколка с подпрыгивающей на пружинке бабочкой. Эту заколку он видел на волосах той самый девочки, о которой ему так и не удалось сообщить в милицию. Сзади завыла Мэгги. Антон погладил псину.

– Ладно, ты права, пойдём в отделение.

Субботний день в семье Рязанцевых всегда проходил хлопотно. Строгое распределение обязанностей между членами семьи проводилось в соответствии с их возможностями и способностями. Евгения Анатольевна готовила обед. Елена занималась уборкой. Аркадию Викторовичу доставалась самая ответственная часть – выбросить мусор, а заодно и выбить ковёр.

С десяти утра Лена, пританцовывая под «Билли Джин», носилась из одной комнаты в другую, размахивая разноцветной метёлкой для сбора пыли. В десять тридцать сотовый запел: «Наша служба и опасна, и трудна…». Лена выключила музыку и взяла телефон.

– Елена Аркадьевна, тут мужчина явился. Говорит, что узнал по фото пропавшую девочку, которую вы ищете.

– Хорошо, я сейчас подъеду, только не отпускайте его.

Через полчаса Рязанцева вбежала в Следственный отдел, где в коридоре её поджидал мужчина с собакой.

– Здравствуйте, проходите, пожалуйста. – Лена открыла дверь и вошла в кабинет. Следом за ней протрусила собака, которая, обнюхав углы, мирно улеглась рядом с батареей у окна.

– Вы присаживайтесь. – Лена указала мужчине на стул, затем скинула курточку и подошла к столу.

– Перед тем как вы всё изложите на бумаге, мне бы хотелось выслушать подробный рассказ и задать вам несколько вопросов. Давайте начнём с главного, где, когда и при каких обстоятельствах вы видели эту девочку? – Лена вынула из ящика стола фотографию и протянула Антону. Это был тот самый снимок, который показывали по телевизору.

– Ну, значит, в четверг и видел. Время не помню, поздно уже было, темно. Весь день солнце сияло, а тут вдруг дождь полил, да ещё сильный такой. Лобовое заливало так, что «дворники» не справлялись. Я притормозил, чтобы переждать, а то совсем видимости никакой. Постоял минут двадцать, дождь прекратился. Я уже собрался ехать, а тут дверь передняя открывается, и мужчина с девочкой просит подвезти. Сели на заднее сидение, девочка всю дорогу плакала. Я её по шапочке запомнил, подумал ещё – Красная шапочка и Серый волк. Мужчина этот был в пальто сером, драповом, а лицом, ну точно, на волка похож.

– Значит, после дождичка в четверг. – Лена что-то быстро записала в блокнот.

– И ещё вот. – Антон протянул руку и выложил на стол заколку с прыгающей бабочкой. – Это я сегодня в машине нашёл.

– А вы уверены, что это именно та девочка? Мужчина обращался к ней по имени?

– Нет. Они вообще не разговаривали, ехали молча, только девочка всё время плакала.

– А где это было?

– Так на Рижской. Я клиента отвёз, а назад пустой ехал. Чего не взять, по дороге-то… Я же не знал… – оправдывался Антон.

– А где высадили, помните?

– Конечно. На Советской, у кинотеатра. Я ещё постоял минут пять, посмотрел. Девочка упиралась, но мужчина силком затащил её в подъезд.

– Какой дом? Какой подъезд? Быстрее.

– Дом серый, шестнадцатиэтажный. Номер, кажется, тринадцать дробь один. Подъезд второй справа, это точно.

– Спасибо, Антон, вы пока запишите всё, что мне рассказали. – Лена набрала номер Ревина: – Олег, срочное дело.

Разыскать нужную квартиру особого труда не составило. Словоохотливая соседка сама вышла навстречу оперативникам, как только они поднялись на площадку второго этажа.

– Сынки, а я вам уже звонить хотела. Ну это виданное ли дело, плачет и плачет. Что там этот изверг с ней делает? – Старушка подошла к двери одной из квартир и прильнула к ней ухом. – Слышите? – Призывно махнула рукой, предлагая оперативникам последовать её примеру.

Виктор Котов подошел к двери и также прижался к ней ухом. За дверью тихо плакал ребёнок, этот плач был похож на мяуканье котёнка.

– И вот так целый день, целый день.

Оперативник не собирался уточнять – зачем старушка выстаивает у чужой двери весь день, просто подхватил соседку за локоток и осторожно подтолкнул к дверям её квартиры.

– Пожалуйста, побудьте пока у себя, а то мало ли? – многозначительно намекнул оперативник, стараясь придать голосу пугающую интонацию. Старушка попыталась сопротивляться, но угрожающие нотки сделали своё дело.

– Ладно, я в глазок посмотрю.

– Вот и правильно. – Котов прикрыл за старушкой дверь и вернулся к товарищам.

– Там кто-то есть. Слышится невнятный мужской голос. – Олег Ревин оторвал ухо от замочной скважины. – Ну что, штурмом или попробуем мирно войти?

– Штурмом нельзя, всё-таки ребёнок в заложниках. – Котов нажал на кнопку звонка, но звука не последовало. – Наверное, не работает. Попробуем достучаться.

Виктор стукнул костяшками пальцев несколько раз по фанерному квадратику, которым была заделана брешь в замке, и вновь прильнул ухом к двери.

Внезапно все смолкло. Ни плача, ни голоса, никакого другого звука. Виктор забарабанил сильней. Внутри что-то грохнуло, затем послышались крадущиеся шаги, и опять тишина. Слышно было лишь тихое сопение. Кто-то явно стоял за дверью. Олег снова присел и заглянул в замочную скважину, оттуда на него смотрел чей-то глаз.

– Открывай, – не выдержал Котов. – Иначе дверь выломаем.

– Не имеете права, – раздался, наконец, пьяный голос обитателя квартиры, – я ща милицию вызову.

– Мы уже приехали. Открывай. – Виктор со всей силы стукнул кулаком в дверь.

– Оперативно, – пробубнил голос, – всё равно не открою, не имеете права, я у себя дома.

– Что будем делать? – на всякий случай спросил Ревин, уже понимая, что по-хорошему не получится, а, значит, придётся по-плохому.

– Олег, иди к соседке, попробуй через балкон, всего-то второй этаж, а я с этой стороны пока его попридержу. Но помни, на всё про всё у тебя десять минут, потом я выбиваю дверь. Постарайся к этому моменту уже проникнуть в квартиру.

Не успел Виктор договорить, как дверь с противоположной стороны площадки открылась.

– Давай, сынок. – Махнула рукой старушка. – Балкон на кухне.

«А ещё говорят, что старики плохо слышат», – успел подумать Олег, пробираясь сквозь заставленную каким-то хламом прихожую. В нос ударил чуть сладковатый запах сдобы, ванили и ещё чего-то не очень приятного. «Запах старости», – снова не к месту промелькнуло в голове.

Небольшой по размеру балкончик, заставленный банками и кастрюлями, так что и ступить некуда, казался странным сооружением. Трудно было даже предположить, для какой цели он предназначался.

– Подожди, милок, я банки уберу. А то побьешь, – запереживала бабуля.

– Я тебе новые куплю. – Олег толкнул ногой преграждающую путь посуду.

– Я участкового вызвала на подмогу, – услышал Ревин позади себя дребезжащий старческий голос. Схватившись за хлипкую перегородку, он перекинул ногу через перила и легко перескочил на соседний балкон.

Балконная дверь оказалась закрытой изнутри, но форточка распахнута. Олег осмотрелся в поисках подходящего инвентаря. Из кучи хлама пригодились пустая канистра и обломок швабры. Став на перевёрнутую канистру, оперативник просунул в форточку швабру и попытался отодвинуть защёлку шпингалета. С первого раза манёвр не удался. Олег выдохнул, не спеша поднёс деревянную палку к задвижке и несколько раз осторожно постучал по ней. Наконец задвижка отъехала, и дверь открылась.

На кухне в нечищеной кастрюле что-то чадило. Буфет был заставлен бутылками из-под водки. Батарея из таких же бутылок выстроилась и на полу вдоль стены. Олег выключил плиту. С противоположной стороны послышался грохот. Выбитая Котовым дверь сбила с ног пьяного хозяина квартиры, который, не удержавшись на ногах, растянулся на полу в прихожей. При этом бутылка водки выпала из его рук и, расплескивая остатки горячительного, покатилась навстречу Олегу.

– Где девочка? – спокойно спросил Котов и, не дожидаясь ответа, направился в комнату. Небольших размеров квадратная комнатёнка была меблирована провалившимся диваном и чёрно-белым телевизором на ножках. «Неужели такие ещё сохранились?», – удивился оперативник. В месте, где полагалось быть переключателю каналов, зияла дыра, из которой торчал металлический штырь. Сверху на телевизоре лежали плоскогубцы. – «Надо же, прямо классика жанра».

Больше в комнате ничего не было. «Где же девочка?». На диване замусоленная подушка и шерстяное клетчатое одеяло. На полу ветхий коврик. «Здесь и спрятаться-то негде».

– Вить, давай сюда, – послышался голос из прихожей. Олег стоял в проёме двери ванной комнаты, на полу на голом кафеле сидела заплаканная девочка. – Вот она.

– Это его дочь, – раздался сзади незнакомый голос. – Капитан милиции Прошкин, – представился симпатичный полноватый мужчина в форме.

– Как дочь? – опешил Котов.

– А так. Григорий Степанов, 1972 года рождения, ранее проживал в этой квартире с женой и дочерью. Пять лет назад развёлся. Теперь живёт один. Супруга выписалась и с ребёнком переехала к родителям в Сосновку, – отрапортовал участковый.

В дверях показалась седая голова соседки:

– Развестись-то, они развелись, но изверг этот жене своей бывшей покоя не даёт. Лиля ему видеться с дочкой не позволяет, так он подкарауливает девочку возле школы или ещё где, и ворует. А сейчас Лиля в больницу попала, а мать её старенькая, вот он и воспользовался случаем.

– Молодец Прошкин, участок свой, вижу, хорошо знаешь. Кто, когда, с кем. – На лице Котова заходили желваки. – А почему у тебя ребёнок второй день плачет в квартире спившегося алкаша?

– Так родительских его не лишали. Вроде как имеет право, – талдычил участковый.

– Вы в своем уме?! – Ревину захотелось ударить вмиг ставшим несимпатичным толстяка.

«Разъелся, жирком заплыл, плевать ему на то, что вокруг происходит», – зло подумал Олег, у которого жена была на сносях. Глаза перепуганного ребёнка почти физической болью отзывались в его сердце. Олег присел рядом с девочкой и погладил её по голове.

– Как тебя зовут, принцесса?

– Люда, – успокоившись, прощебетала малышка.

– А фамилия?

– Степанова.

– Всё правильно, – снова послышался голос участкового. – Степанова Людмила, дочь Степанова Григория, прописана, кстати, на этой жилплощади.

– Слушай, как тебя там, не буди во мне зверя. – Котов с отвращением измерил взглядом толстяка и отвернулся. – Выходит, не она?

– Выходит, что так.

Лена нервничала, прошло уже два часа, как оперативники уехали по адресу, указанному Антоном Свиридовым, но известий всё не было. Очень хотелось самой позвонить Олегу, узнать что, да как. Она изо всех сил старалась держать себя в руках.

Чтобы как-то отвлечься, достала материалы дела и принялась пересматривать документы. «Неужели всё так быстро разрешилось? Даже удивительно. Главное, чтоб с девочкой было всё хорошо», – Лена ещё раз глянула на фото. Мысли прервал знакомый рингтон.

– Да, слушаю, – почти выкрикнула в трубку Лена.

– Елена Аркадьевна, докладываю, операция по освобождению ребёнка закончена.

– Слава богу, – выдохнула Рязанцева. – С девочкой всё в порядке?

– С девочкой? Да. С девочкой всё в порядке. Только это не та девочка.

– Что значит, не та?

– Ну не Оля Воронец, а Люда Степанова.

– Как же так? Почему другая? А где Оля?

– Не знаю, – растерялся Олег.

– Вы хорошо искали? – Лена поймала себя на мысли, что задаёт абсолютно глупые вопросы.

На другом конце молчали.

– Да вроде, – наконец ответил Олег.

Глава третья

Удача – дама капризная, когда ты её ждёшь, она про тебя забывает.

– Что делать, Александр Васильевич? Прошло уже четыре дня с того момента, как пропала Ольга Воронец, и никаких известий. Никто так и не позвонил. У меня плохие предчувствия.

– Да, – согласился Махоркин. – Чем больше проходит времени, тем меньше надежда найти девочку живой.

– Я не знаю, за что зацепиться. – Лена ходила по кабинету, нервно покусывая кончик карандаша.

– Давайте ещё раз подумаем, что у нас есть? Версия с выкупом отпадает. Что остаётся? – Махоркин вышел из-за стола и, наполнив пластиковый стаканчик водой из кулера, протянул Рязанцевой. – Вам надо успокоиться.

Пока Лена пила воду, он пододвинул к ней стул.

– Давайте подумаем – зачем красть ребёнка? С какой целью и кому это нужно?

– Мне в голову приходит только одно, но я даже боюсь об этом думать.

– А придётся. Потому что другой версии пока нет. Предположим, в посёлке орудует маньяк. Что там вам рассказывала подруга Оли про чёрного мужчину в чёрной машине?

В дверь постучали.

– Разрешите? – В кабинет вошёл Олег Ревин и протянул Махоркину руку. – У нас новости. На дороге, ведущей в посёлок Сосновка, патрульной службой была зафиксирована чёрная Волга с красными шторками…

– Мда, погодка не балует. – Игорь Корноухов опустил радар и сел в машину к напарнику. – Есть чо пожрать? Я проспал сегодня, даже не успел тормозок собрать.

– На. – Краснов протянул пакет с едой. – В термосе кофе. Подкрепись, а я пока пойду, подежурю.

– Да ладно тебе. Нет же никого. За полчаса три машины проехали. Давай лучше перекусим. – Игорь развернул пакет, и салон патрульной машины быстро наполнился ароматом ветчины и солёных огурцов. – Ну присоединяйся, – потирая руки, без тени смущения пригласил он товарища.

– Ладно, давай, а то после тебя ничего не останется. Ходи потом целый день голодным, – весело откликнулся Владимир и, положив радар на заднее сиденье, вновь уселся на водительское кресло.

Крепкий горячий кофе в сырую ноябрьскую погоду наполнял серый будничный день уютом и располагал к откровениям.

– Володь, а ты чего в гаишники-то пошёл? Ты вроде спортом занимался. Разряд имеешь, мог бы сейчас детишек тренировать, и не сидел бы тут со мной в кустах.

– Ну ты же зачем-то пошёл. Или, скажешь, призвание, – хитро прищурился Владимир.

– Да какое там призвание – в жару жариться на солнцепёке, а в мороз мёрзнуть на ветру, – Игорь громко чавкал, пережёвывая бутерброд.

– Не чавкай, – сделал, улыбаясь, замечание коллега. – Не позорь своё гордое звание.

– А я всегда чавкаю, когда вкусно. Это я так выражаю своё удовольствие, – придумал себе оправдание Игорёк и, откусив кусок побольше, с набитым ртом продолжил: – А в ГАИ пошёл… да кто его знает. Так уж сложилось, сосед у нас по коммуналке гаишником работал, в советское время ещё. Любил байки травить по вечерам, о том, какая это героическая профессия. Ясно, цену себе набивал. Он за моей матерью тогда ухаживал, ну а я малой был, слушал, открыв рот, и как бы само собой определилось моё будущее. Ну а ты-то чего?

Краснов отпил горячий кофе и задумался.

– Я? – наконец вымолвил Владимир, но тут же снова ушёл в себя. Видно было, что продолжать разговор ему не очень хочется. – Родители у меня погибли в автокатастрофе и сестрёнка маленькая.

Игорь перестал жевать и замер. Потом с трудом протолкнул в себя остатки до конца не пережёванной пищи и несколько сконфуженно произнёс:

– Прости, Володь, я не знал.

– Да ладно. – Краснов махнул рукой, как бы отгоняя от себя тяжелые воспоминания. – Давно это было. Я ведь с бабушкой рос. – Он вновь замолчал. Но вдруг его прорвало. Слова бурным потоком понеслись, как весной пробившаяся сквозь лёд вода на реке. – Мне тогда восемь лет было. Я в школе плохо учился, хулиганил, а тут родители собрались в гости ехать, в Тамбов, к тётке, маминой сестре. Меня в наказание за неуспеваемость с собой решили не брать. Я разозлился очень, особенно почему-то на сестру. Тогда мне казалось, что её больше любят и, вообще, она вся такая примерная, а я на её фоне разгильдяем выглядел. Хотя почему выглядел? Таким и был.

Краснов сделал ещё один глоток. Горячий кофе смягчил пересохшее горло, и он продолжил:

– Через два дня Новый год. Родители подарки для гостей накупили, в машину всё сложили, отец меня по голове потрепал, руку протянул: «Ну что, Владимир, будь молодцом», – а я отвернулся, промолчал в ответ. Мама в щёку чмокнула: «Мы тебя любим, сынок, не скучай», – и рукой помахала. Сестрёнка мне напоследок язык показала. А я ей в ответ кулак. Больше я их не видел. Пьяный водитель на фуре вылетел на встречную и снёс автомобиль.

Краснов отвернулся и потёр замутнённые слезами глаза.

– Потом уже стало известно. Водителя фуры заметили попутные машины. Видели, как его носит из стороны в сторону, и сообщили на пост ГАИ. Гаишники фуру остановили, но тот откупился и поехал дальше. Через десять минут это всё и случилось. Тех продажных гаишников просто уволили. Конечно, факт дачи взятки они отрицали, а показания пьяного водителя никто всерьез не воспринял или не захотели принять.

Владимир снова сделал паузу, допивая остатки кофе. Бутерброд с ветчиной продолжал лежать нетронутым.

– Вот тогда я и решил в ГАИ пойти. Чтобы таких продажных меньше было, хотя бы на одного. Чтобы никто, никогда не терял на дорогах своих родных, – тяжелый вздох завершил рассказ. – Ладно, ты жуй давай, а то совсем я тебе аппетит испортил, а я пойду подежурю.

Не успел он выйти из машины, как мимо стремительно промчалась чёрная Волга.

– Вот чёрт. – Краснов внимательно смотрел вслед удаляющемуся автомобилю.

– Да не расстраивайся, Володя, ну пропустили одну, и бог с ней. Тем более, машина какая, видел? Представительская! Связываться с такими – себе дороже, – тут Игорь осёкся, но Краснов как будто и не слышал слов напарника, судорожно копаясь в бардачке.

– Вот. Наконец-то. – Из кипы бумаг на свет появился небольшой блокнот с закреплённой на переплёте ручкой. «Е 632 КХ 77» вывел на листе Владимир и резко развернулся к Игорю. – Ты видел?

– Волгу-то? Ну да, а что в ней особенного? – Непонимающе смотрел на Краснова белобрысый парень.

– А то. Волга чёрная, а шторки на окнах у неё красные.

– Ну и что? – Игорь косо поглядел на оставшийся лежать не съеденным бутерброд Краснова. – Ясное дело – выпендриваются.

– Да причём тут выпендриваются, ориентировка была на чёрную машину с красными шторками. Всё, заканчивай с обедом, надо срочно сообщить об этой машине на пост.

– Автомобиль задержали, водителя сейчас доставят. При беглом осмотре машины на переднем сидении обнаружены капли крови… предположительно. Волков доложит в скором времени, – закончил доклад Олег Ревин.

– Отлично, – оживился Махоркин. – Давай его сразу сюда. Как говорил мой учитель – «Будем говорить».

Через полчаса напуганный водитель «Волги», вжав голову в плечи, сидел перед Махоркиным. Георгий Странников – грузный, приземистым мужчина пятидесяти лет, с высокими залысинами на лбу и длинным носом, заканчивающимся уплощённым кончиком, напоминал утконоса.

– Итак, Георгий Алексеевич, мы хотим вам напомнить, что чистосердечное признание может существенно смягчить наказание, – ровным тоном отчеканил следователь, разглядывая паспорт сидящего перед ним мужчины.

Глаза «утконоса» испуганно забегали, но никаких слов не последовало. Перегнувшись через стол, Махоркин почти вплотную приблизился к носу Странникова и короткой автоматной очередью выпалил:

– Быстро говори, где девочка?

– Какая ещё девочка? – Ошарашено отпрянул от лица Махоркина задержанный. – Не знаю я никакой… – на этом слове Странников запнулся и вдруг визгливо выкрикнул, – я требую адвоката.

– Адвоката? Будет тебе и адвокат, и прокурор, и приговор. Не сомневайся.

– Олег, сейчас оформлю ордер. Бери группу, и дуйте на квартиру к этому Странникову, – скомандовал Махоркин, когда задержанного увели в камеру, так и не добившись признания. – Лена, вы пока соберите все сведения про этого гражданина. Адвоката ему подавай, вот же сволочь.

Дверь в квартиру номер шесть по улице Герасима Курина, где проживал Странников, выглядела, как выразился Олег Ревин, «дорого—богато». Столь же «дорого-богато» выглядело и всё внутреннее убранство помещения.

– Даааа, нехило живёт обычный российский гражданин. – Присвистнул Котов, включив в прихожей свет.

На тумбочке возле дверей в специальном пластиковом контейнере лежали картонные карточки. Виктор достал несколько штук и прочёл вслух:

– Странников Георгий Алексеевич, врач-хирург, телефон… Ого, так он врач-хирург? Вот, значит, как живут врачи в наше время, а ещё жалуются, что им мало платят.

– Ну врач врачу рознь. Хирург, особенно если заслуженный какой – светило, может и неплохо. Вот только не про то мы с тобой. Девочки, похоже, здесь нет, – быстро оглядев комнату и кухню, сделал вывод Ревин.

– Надо в ванной посмотреть, – вспомнив недавний визит в квартиру Степанова, предложил Котов.

– Ага, пойдём, посмотрим, – поддержал друга Олег и обернулся в сторону, приступивших к обыску, сотрудников. – Ребят, вы тут сами пока.

Ванная комната, отделанная цветным итальянским кафелем, имела странную форму – она была не квадратной и не прямоугольной. Две стены, которым полагалось быть параллельными, явно стремились пересечься, создавая форму усеченного конуса. В узком конце помещения стояла такая же узкая стиральная машина автомат с вертикальной загрузкой.

– Вот. Ирка точно такую же хочет, а мне больше с иллюминатором сбоку нравится. Весь процесс стирки, как на ладони. А Ирка упёрлась, в вертикальную, видите ли, загружать удобней. – Олег подошёл к машинке и дёрнул за выступ крышки.

– Всё правильно она тебе говорит. Чего там смотреть? Как твои носки с трусами каруселят? Ты, вообще, представляешь, как Ирке твоей с животом нагибаться?

– Но не всегда же она беременная будет. Хотя, может, вы и правы. В такую, наверное, килограмм пять белья входит, а то и все восемь, – Олег нажал на защёлку барабана, металлическая створка резко дёрнулась, открывая внутренность агрегата. На дне резервуара лежала белая простыня, измазанная свежей кровью.