Текст книги "Непридуманные истории"

Непридуманные истории
Елена Касаткина

Корректор Преподаватель русского языка и литературы МАОУ СОШ им. героя Советского Союза С. П. Шпунякова Субота Галина Владимировна, г. Великий Новгород

Благодарности:

Работник культуры Иванова Светлана Анатольевна, г. Великий Новгород

© Елена Касаткина, 2021

ISBN 978-5-0050-4554-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Розыгрыш

Это был последний набор в ограниченный контингент войск, отправляемый в Афган. Весть о том, что служить ему придётся в горячей точке Мишка Борисов воспринял спокойно. Ни он первый, ни он последний. Но вот мать…

Покой для Екатерины Владимировны закончился в тот самый момент, когда Мишка, улыбаясь, сообщил ей тревожную новость. С тех пор есть и спать Екатерина Владимировна перестала. Целыми днями плакала и с тоской глядела на сына, прижимая мокрый платок к груди.

– Мать, ну что ты убиваешься? Ничего со мной не случится, – успокаивал сын, но тщетно – сердце матери ныло с каждым днём всё сильнее.

В те времена проводы в армию – событие значительное, по степени важности сравнимое со свадьбой. И приглашаются на него, соответственно, как и на свадьбу, родственники и друзья. Много народу собралось проводить Мишку. Все пьют и веселятся, только Екатерине Владимировне не до веселья.

Когда все изрядно набрались, молодёжь совсем в раж вошла, тут достаёт Мишка видеокамеру, которую ему накануне отец подарил и с друзьями на кухню уходит. Через полчаса дверь из кухни распахнулась, выходят четыре парня со скорбными лицами, на плечах держат столешницу, а на столешнице лежит Мишка. Руки у Мишки на груди сложены, а в руках свечка горит. Следом за ними девушки театрально заламывают руки и подвывают. И всю эту траурную процессию на камеру снимает лучший Мишкин друг.

Всем смешно, а Екатерина Владимировна, как этот спектакль увидела, так сознание из неё вон. Еле в чувство привели.

Ушёл Мишка на рассвете 15 ноября, а к Новому году пришло извещение – так и так, ваш сын, выполняя боевое задание… погиб. Примите соболезнования.

Сердце матери выдержало, а вот душа? Душа умерла, а вместе с ней и разум. Каждый день Екатерина Владимировна включает видеомагнитофон, вставляет кассету и перекручивает назад плёнку, на которой четыре юноши несут её Мишку с горящей свечкой в сложенных на груди руках.

Последний игрок

Это был приговор. Четвёртая стадия. Рак желудка. Врач похлопал широкой ладонью отца по спине: «Готовьтесь к операции». А как тут готовиться? Это же не нормы ГТО сдавать.

Он лежал на продавленной больничной койке, смотрел в серый потолок и много думал о жизни. О той, что позади. О той, что впереди – думать боялся. Будет ли? И сколько? Он закрыл глаза.

Из пепельных сумерек вынырнуло лицо Витьки Стрижёва.

– Толька, чего лежишь? Айда в футбол.

– Футбол? Какой футбол? У меня утром операция.

– Так то утром. Пошли. Наши все уже собрались, тебя ждём.

На утоптанной поляне, условно ограниченной четырьмя кирпичами по углам, собралась команда – сборная ЖБИ. Он оглядел разношёрстный состав: Сашка Кондратьев, Серёга Пономарь, Колька Ульмер, Ванька Жданов. Оглянулся, внимательно посмотрел на Стрижёва.

– Все в сборе, – подмигнул Витька и толкнул его в плечо.

– Папа, папа, – мне не хотелось его будить, но пугал бойцовский настрой санитарки, и я стала трясти сильнее. Отец открыл глаза. – Папа, пора.

– Уже? – Отец как-то уж слишком резко подскочил с кровати и стал торопливо засовывать ноги в тапочки. Тапки, сталкиваясь носами, разлетались в разные стороны, прятались под кровать.

– Пап, не торопись.

Он сел на краешек кровати, нащупал босыми ступнями тапки.

– Сон мне приснился, – всегда умные глаза отца излучали грусть. – Такой…

Дверь распахнулась.

– Васильев. В операционную.

Согнутая спина вмиг постаревшего отца врезалась в память. И Подкативший к горлу ком душил меня все пять часов, пока шла операция.

Знакомая медсестра за взятку впустила в реанимационное отделение.

– Только быстро. Одним глазком. И не тревожь.

Я не узнала его. Решила, что медсестра ошиблась и провела меня не в то отделение. Только присмотревшись, разглядела знакомые лучики морщинок по краям глаз. Это был глубокий старик. Нет, не старик, старец.

Врачи отмерили отцу месяц жизни.

Август в Молдавии жаркий. Всего неделя, как отца выписали. Он лежит на балконе на тахте, подставляя послеоперационный шов солнцу. Никакие доводы о том, что это вредно на него не действуют. Устав спорить, я присаживаюсь рядом.

– Пап, а что за сон? Ты хотел рассказать, помнишь, перед операцией?

– Сон?.. Ааа… Стрижёв за мной приходил. Звал в футбол играть.

Я вопросительно смотрю на отца. Витька Стрижёв, друг детства, умер 5 лет назад.

– Собрал команду… Из наших… Заводских.

– И?.. – спрашиваю, тревожно поглядывая на красный рубец. Перехватив мой взгляд, отец поглаживает едва заживший шов.

– Они все уже умерли.

Отца не стало через семь лет, к тому моменту он полностью победил страшную болезнь, а умер от инсульта.

Прости меня, Мишка

Эту историю мне рассказала случайная попутчица. Рассказ звучал, как исповедь, как покаяние, как самобичевание – отчего на глаза и у неё, и у меня накатывались слёзы.

«Не помню, сколько мне было лет, но была я тогда ещё совсем маленькой девочкой. Едем мы с мамой в кабине грузовика из деревни, а в руках у меня спит пушистый серый клубочек-котёнок! Меня счастливей нет, у меня появился котик Мишка!

Вот однажды заметили мы, что он чешет до крови за своими ободранными ушками. «Лишай», – сказала мама.

Лето тогда было. Мне лет шесть. Вот мама и говорит мне, протягивая какую-то записку: «Бери Мишку и в ветеринарку, усыплять кота надо, пока не перезаражал нас всех, иди!».

Была я девочкой послушной и тихой, маме перечить у нас не принято. Пришла в ветеринарку, переносок-то тогда никаких не было, Мишка доверчиво спит в тряпке, в которую мама его завернула, а я, глотая слезы, подаю записку ветеринару.

Унёс он его, а через несколько минут отдает мне кулёк обратно: «Похорони»…

Домой я его не принесла, где оставила – не помню, как до дома дошла – тоже… До сих пор себе простить этого поступка не могу, а что я тогда могла?»

Минут двадцать после этой исповеди говорить я не могла. Вспомнился рассказ одной блокадницы о том, как она во время блокады кормила в подъезде кошку. Сама от голода умирала, а половину своей хлебной пайки отламывала. В память врезались слова: «Я её кормила, чтобы остаться человеком».

Платон мне друг, но…

Лёха и Санёк дружили много лет. Ещё с института. И на работу устроились в одно и то же НИИ, только в разные отделы. Оба неплохо зарабатывали, оба обзавелись семьями. Тут и нагрянули «святые» девяностые – время свободы и возможностей, как многие тогда думали. Вот и Санёк так думал и не просто думал, а решил свою возможность, так сказать, реализовать в виде новенького авто. Тем более, что автосалонов на тот момент понаоткрывалось «дай Боже». Стоят машинки в автосалонах новенькие, красивенькие, глянцевой поверхностью посверкивают. Санёк в окна витрин заглядывает, любуется, прикидывает какую взять. А что денег не хватает – ерунда! Любой банк тебе хоть сейчас любую сумму под проценты отвалит.

Пришёл Санёк в банк, а ему – будьте здоровы, денег мы вам, конечно, дадим, только нам от вас поручитель нужен, человек надёжный. Санька к Лёхе. Так мол и так. Будь другом – поручись. А чего ж не поручиться? Поручился Лёха. И вот новенький автомобиль теперь у Санька во дворе стоит, на солнышке поблёскивает.

Всего в этой жизни отмерено поровну: и радостей, и горестей. Случилась у Санька беда. Не с самим, а с супружницей. Беда случилась рано утром в виде инсульта. Слава Богу, Санёк сразу всё понял, «Неотложку» ждать не стал, отвёз жену в больницу сам и весь день просидел в больничном коридоре.

Когда на следующий день Санёк пришёл на работу, начальник сразу отправил его в отдел кадров, где ему популярно объяснили, что прогулянный день должен быть подтверждён больничным листом, а раз нет у Санька такого документа, значит, по закону его обязаны уволить. Психанул Санёк, послал всех подальше и… остался без работы. А остаться в девяностые без работы – это всё равно, что подписать себе смертный приговор. Тут то всё и понял Санёк про эти возможности. А особенно понял, когда подошло время кредит платить. Платить то нечем и стал Санёк от банка прятаться.

Серьёзным банковским труженикам играть в прятки некогда, вызвали они поручителя и потребовали внести необходимую сумму. А сумма надо сказать к тому времени набежала немалая. Нечего делать, заплатил Лёха всю необходимую сумму и стал сам друга разыскивать. Нашёл. На даче.

– Верни, – говорит другу, – деньги.

– Так нет у меня, – отвечает Санёк.

– Так машину продай.

– Я бы продал. Да кто её купит. – И двери гаража открывает, а там смятая в хлам иномарка.

С тех пор Лёха в поручители больше не ходит и в долг никому не даёт. Даже друзьям.

Ничего не предвещало

Ладу очень радовал новенький, на тонюсеньких, подчёркивающих изящный изгиб плеч, бретельках, сарафан. Яркий, цветной, с развивающейся юбкой солнцеклёш. Покружилась перед зеркалом и осталась довольна. На все «сто»! Чёрные туфельки на шпильке и такие же чёрные очки дополнили соблазнительный образ.

Идёт себе, каблучками цокает, собирает восхищённые взгляды.

Куда шла Лада неважно. Важно то, что путь её пролегал мимо храма. Лада хоть девушка и современная, независимая, но традиции религиозные чтит, потому дефиле мимо церкви в коротком платье с оголенными плечами её несколько смутило. Ну да не в саму же церковь она вошла! Отмахнула сомнения и идёт себе дальше. А на пути стайка толпящихся старушек в длинных юбках и платочках на всю голову. Увидели они Ладу и зашипели. А Лада нос кверху и цок цок цок, цок, цок, цок. Уж и прошла было, но в этот момент из храма вышел священник. Бабки к нему: «благослови, мол, батюшка». В руках у батюшки ведёрко, а в ведёрке – метёлка. Поболтал батюшка в ведре метёлкой, хотел окрестить водицей святой благочестивых старушек, да заметил красавицу Ладу.

– А-ну стой, – пробасил громовым голосом, пригвоздив Ладу к мощённой тропинке грозным взглядом.

Сердце девушки аки подстреленная птица затрепетало.

– Иди-ка сюда, – и сам направился в сторону Лады. – Крестик носишь? – рявкнул грозно.

– Иногда, – прокряхтела Лада, стыдливо пряча за чёрными очками глаза.

– Плохо! Всегда надо!

– Буду, – промямлила Лада, потупив голову.

– Благословляю! – грянул громовой голос. Метёлка восторженно взметнулась вверх и опустилась на голову Лады рассыпающим брызги потоком святой водицы.

Святые струйки спускались по волосам, очкам и оголённым плечам, вызывая зависть и злобу жаждущих благословения старушек. Так и пошла Лада мокрой курицей куда направлялась, ведь даже очки от святой водицы протереть нельзя.

Июль обжигал землю ультрафиолетом, точно так же, как взгляды обделённых вниманием прихожанок.

Женщина в синем

Алёнке 6 лет. В её компании двое мальчишек, оба Серёжки. Серёжки любят играть в войнушку, а Алёнка в прятки. Алёнка на год старше обоих, Алёнка авторитет и потому сегодня они играют в прятки. Так решила Алёнка.

Дядя Коля совсем ещё молодой человек, нет и тридцати, потому разрешает племяннице называть его просто Колька.

Колька ищет себя. Сначала он искал себя в спорте и даже кое-что там нашёл, но вот душа его запросила разнообразия и… погружения в мир высокого искусства. Проще сказать, Колька решил заняться живописью. Для этого он купил в магазине, торгующим канцелярщиной, краски и кисти. В сарае выпилил доску и принялся рисовать. С сюжетом особо не заморачивался, начал с портрета.

Была у Кольки зазноба, соседка Верка. Красота Верки выражалась в выжженных пергидролью волосах до пояса и ядовито-синем платье, в коем она по выходным ходила на танцы в «клетку». Вот именно с Верки и решил Колька прикоснуться, так сказать, к прекрасному. Картина по памяти нарисовалась быстро. Кольке понравилась. Повесил Колька картину на стену аккурат напротив входа в его комнату, так чтоб желтоволосая красавица радовала ему и всяк входящему взор своей неотразимой красотой.

Дом у бабушки большой, комнат много, спрятаться всегда есть куда. Пока пятилетний Серёжка с трудом досчитал до трёх, Алёнка определилась с выбором. Уверенно дёрнув дверь дядькиной комнаты, она застыла на пороге, со стены страшным взглядом на неё смотрела жёлтокудрая ведьма. От страха Алёнка икнула и юркнула под кровать.

Трясущуюся от страха девочку родители нашли только вечером. В тот день Алёнка долго не могла уснуть. Как только она закрывала глаза перёд ней возникал портрет страшной женщины в синем платье.

Когда простота хуже воровства

Был у нас в коллективе один такой увален и рубаха-парень Пашка. Нет, человек он был неплохой, но простой, как пятак. В кабинет заходил без стука, открывал с ноги.

– Здорово, красотуля. Какие дела?

Не успеваю я открыть рот для приветствия, как Пашка хватает с моего стола бутылку с водой и хлабысь из горла. Кулера у нас в то время не было, и воду я покупала по дороге на работу.

Не сказать, чтоб я чересчур брезглива, но с одной бутылки точно пить не стану. Но Пашке это даже в голову не приходило.

– Ооо! Хорошо! – плюхает бутылку на место так, что остатки воды выбрасываются наружу, образуя небольшое озерцо, быстро исчезающее в кипе документов.

Взгляд Пашки останавливается на моих солнцезащитных очках, которые я опрометчиво не убрала в сумочку. Пашка тут же хватает и начинает их примерять. То на нос опустит, то на голову нахлобучит. А голова у Пашки, как две мои. Соответственно, после таких примерок очки на моей голове уже не держатся, как собственно и на носу. После того, как я попробовала верну ть их в исходное состояние, дужка «хряк» и сломалась.

Пододвинув свободный стул к моему столу, Пашка берёт с письменного прибора ножницы и начинает стричь ими ногти. Закончив маникюр, он также по-простому закидывает их обратно в стаканчик и достаёт из кармана семечки.

– Хошь? – протягивает мне жменьку.

Я отрицательно мотаю головой.

– Слухай анек.

Следующие полчаса он травит анекдоты, смеясь и брызгая слюной с крошками непрожёванных семечек.

Когда наконец Пашка уходит, моя урна наполняется подсолнечниковой шелухой, пластиковой бутылкой из-под воды, солнцезащитными очками и ножницами.

Муж со свалки

Ирина живет в небольшом городке. Сколько помню, всегда она жила одна, а в этом году, смотрю, мужчина рядом с ней крутится, интересный такой, внимательный, вежливый и с работы её встречает, и по дому всё делает. Вечерами гулять вдвоем ходят. Ну, просто идеальная семья!

Спрашиваю у мамы, где Ирка себе такого мужа отхватила, она смеётся… Меня от любопытства распирает. Что за тайны?.. Мама вечером и рассказала… Решила Ирина уборкой заняться, всё помыла, перебрала вещи, бумаги, лишнее на мусорку отнесла. В общем, навела чистоту. На следующий день, придя с работы, обнаружила в почтовом ящике уведомление на денежный перевод. Всё в доме перерыла, а паспорт не нашла, тут и вспомнила о вчерашней уборке, побежала на мусорку. Мусоровоз, как раз подъехал, она к водителю… объяснила всё, он её в машину посадил и повёз на городскую свалку, показал, где мусор сваливал. Стала Ирка искать свой мусор, да куда там, всё уже перерыто. Тут к ней бомж подошёл, спрашивает «что ищешь?», а сам ухмыляется. Ирина рассказала… Он ей и говорит, что паспорт её нашел, но просто так не отдаст, попросил ночь с ним провести… Что было делать? Ириша дама одинокая, хоть и противно, решила согласится, подумала – да и кто узнает. Привезла его домой, отмыла, накормила, спать уложила… А на утро он ей заявил, что уходить не собирается. Так и остался у неё жить. И смех, и грех! Кто бы другой рассказал я бы не поверила..А тут… Вот уж действительно не знаешь, где найдёшь, где потеряешь!

Лохушка или как я уверовала, что Бог един

Был праздник мусульман Ураза, это когда весь день ничего не едят и не пьют и только вечером, после захода солнца, разрешается поесть! Я шла с работы, уставшая и вымотанная вконец, тут ко мне обратились три девочки-таджички с просьбой дать им какую-нибудь мелочь. Я сначала рассердилась, стала злобно искать какие-то деньги в сумке, приговаривая: «Ваши родители строят 2-х этажный коттедж из красного кирпича, а я кормить их детей должна». Девчонки просили мелочь на булочки!

Наконец я нашла три монетки по 10 рублей и вручила каждой по одной, сама себя уговаривая, что лучший помин родни – это дети. А так как я не люблю собирать старушек на поминки, то и подумала, что это самое лучшее решение! Раздражение мое улетучилось сразу, Удовлетворенная, что угодила ребятишкам, так как они весело, словно стая пташек, побежали в киоск, пошла домой.

Прошла неделя и в воскресенье, уверенная, что завтра дадут зарплату, я потратила все деньги на одежду! Но как это всегда бывает, деньги банк задержал. Вечером, идя с работы, я позвонила домой, узнать, как дела? Дочь ответила, что дома нет хлеба! Я судорожно начала рыться в сумке, в надежде найти 30 рублей на булку хлеба и не нашла! Денег нет, вот тогда я впервые за это время пожалела о том, что сделала. И стала ругать себя – какая я дура, что раздаю деньги налево и направо, а свои дети сидят без хлеба!

Иду понурая, глаза в землю, впереди магазин МАГНИТ и вдруг, возле березы лежит тысяча рублей! Я глазам своим не поверила сначала! В трех шагах стоят два старшеклассника, подумала, что они прикалываются! Сейчас нагнусь, чтобы поднять, а они потянут за веревочку, вот будет смеху-то! Подошла тихонько, встала на эту купюру ногой и смотрю на реакцию пацанов! Ноль эмоций, даже не повернулись в мою сторону! Тогда я подняла деньги и пулей в магазин. Набрала хлеба, молока, фарша, теста. Пришла домой, приготовила ужин, беляшей напекла. Муж пришёл с работы, а глаза, как блюдца! Один вопрос в его глазах -откуда изобилие на столе? На мой рассказ, что нашла, он только громко рассмеялся, и сказал, что я» кулема» могу только терять и раздавать деньги!

Это было правдой! Однажды я лоханулась конкретно, отдала 40 тысяч рублей в залог, хотела дом купить, но меня «кинули» дом продали другим, а мне так залог и не вернули. Была только расписка, никем не заверенная, которая не имела юридической силы! Тогда я и осталась без дома и без денег! Но это уже другая история! А в этой… я поняла, это господь мне послал эту тысячу рублей, чтобы я не жалела о содеянном, не роптала и не впадала в отчаяние! А когда в июне у нас выпал снег, я слепила снежок и увидела, что снег с какой-то мошкарой внутри, то поняла, что чудо есть на свете, просто надо верить и оно обязательно случится с божьей помощью!

Сломанные судьбы

Он смотрел на неё в боковое зеркало своего автомобиля и не мог понять, какие чувства мучают его. Он любил и ненавидел её одновременно. Эта женщина, так стремительно ворвавшаяся в его жизнь, перевернув в ней всё вверх дном, сломала её окончательно. Всё, что он столько лет выстраивал: семья, дом, добрая и любящая супруга, сын и маленькая дочка, его любимица, без которой он не мыслил своей жизни, всего этого он лишился в один миг. Из-за неё. Нет, всё что он сделал, он сделал сам, но причина… Причина была в ней.

Весна в этом году выдалась на удивление ранней и теплой. Она шла, прищуриваясь на солнце, и улыбалась. Она знала, что хороша. Её лёгкая и уверенная походка притягивала восхищённые взгляды мужчин. Она видела его автомобиль и догадывалась, что он смотрит на неё. Она шла и думала, простила ли она его. Этот человек, так стремительно ворвавшийся в её жизнь, сломал её в одночасье. Всё, что она выстраивала так старательно: семья, карьера, всё это рухнуло в тот самый миг, когда он её предал. Удар был такой силы, что ей едва хватило сил выкарабкаться. Две операции, восемь курсов химиотерапии и несколько лет реабилитации.

Он смотрел и не мог оторвать от неё взгляд. Ни время, ни тяжёлая болезнь, ни боль потери ничего не могли с ней сделать. Она была всё так же хороша, как и в первое мгновение их встречи. Это злило его, ему хотелось, чтоб она, наконец, постарела, подурнела, чтоб не была так вызывающе хороша. Не выдержав, он рванул свой автомобиль с места.

Проводив взглядом скрывшийся за углом автомобиль, она достала свой телефон и удалила его номер. Все эти годы она хранила его только для того, чтобы не ответить, если он позвонит.

Принцесса на гречихе

– А это тебе подарок, чтобы слаще спалось. – Дочь, вернувшись из Крыма, вручила мне небольшой, колбасообразный валик. – Эта подушечка набита лавандой.

О чудесных свойствах растения я была наслышана и, хотя проблем со сном у себя не наблюдала, подарок пришёлся кстати. Валик удобно умещался в грудной ложбинке и защищал нежную кожу зоны декольте от преждевременного образования морщин. Подушечка прослужила мне несколько лет, правда, тонкий аромат лаванды за всё это время я так и не почувствовала.

Жаркое Воронежское лето выгоняет меня спать на лоджию, благо объём помещения позволил разместить там и диван, и стол, и даже тумбочку с телевизором. Спать на лоджии здорово – лежишь себе, дышишь свежим воздухом, наполовину в квартире, наполовину на улице. Прижмёшь к груди лавандовую подушечку, примешь позу зародыша, как учат врачи, и чары Морфея моментально уносят тебя в загадочный потусторонний мир.

Июльские ночи полны сладких сновидений. Прогретые за день стены отражают тепло внутрь лоджии. Жарко, словно на печи или даже В печи. Тут уж не до «зародыша», вертишься, пока не примешь позу «звезды». Это когда на спине, а конечности в разные стороны.

Что уж мне снилось в ту ночь – не помню, но до момента, когда под рукой что-то зашелестело, спала я крепко, не мучаясь кошмарами. Однако, почувствовав под собою странное шевеление, я резко проснулась. Что-то мелкое и колючее ползало под моей спиной, острые иголочки вонзались в руки и ноги. От страха и отвращения меня парализовало, вспомнились голливудские ужастики. Ох, уж эти американцы, любят они всякими полчищами клопов и тараканов пугать народ.

Мне бы закричать во весь голос, но рядом в комнате сном праведника спит супруг, да и соседи вот тут, через стеночку. Собрав волю в кулак, я попробовала пошевелить пальцем в надежде распугать неведомых пришельцев, но полчища отозвались недовольным шипением. Содрогаясь от ужаса, я вскочила с постели, судорожно нащупала на стене кнопку ночника и вдавила её со всей пролетарской ненавистью.

В тусклом свете бра удалось разглядеть рой маленьких тёмно-коричневых жучков, которые усеяли собою всё моё лежбище. Омерзение перехватило дыхание, я не знала, как поступить. Что это за чудовища? Откуда они взялись? И как их убрать отсюда?

Дрожащей рукой я нацепила очки и склонилась, чтобы лучше разглядеть насекомых. Я не сразу поняла, что это… Только, когда взгляд мой зацепил зелёную в цветочек тряпочку с торчащей бахромой распоротых нитей, меня осенило. Ужасные жучки оказались гречишной лузгой, которой была наполнена «лавандовая» подушечка.