Текст книги "Частная магическая практика: Лицензия. Заговор. Сны и явь (сборник)"

Я порозовела от смущения, когда осознала, что придется воссоздавать в ее памяти откровенную постельную сцену. Ну да ладно, все мы взрослые люди. Но лучше спросить у Дольшера разрешение на это. Так, на всякий случай.

– Я могу стереть из ее памяти наш поцелуй, – проговорила я, ни на миг не отрывая взгляда от несчастной секретарши.

– Как? – горестно вздохнул Дольшер. – Даже не смей, Киота! Ты наверняка наследишь при этом, как стадо упырей. Твое вмешательство обязательно заметят, а значит, придется начать расследование. Не самая лучшая идея, учитывая, сколько у нас сейчас проблем.

– Я замещу в памяти одну сцену другой, – пояснила я. – Почти такой же, изменю лишь действующие лица. Ты, понятное дело, останешься в любом случае. И дадим тебе в партнерши девушку, чтобы не расстраивать общественность. Идет?

Дольшер замолчал, видимо оценивая возможные последствия моего решения. Затем нерешительно кашлянул и негромко спросил:

– А ты сможешь?

– Да, – коротко кинула я. Помолчала немного, но все же добавила: – Есть одна мелочь. Аура Хадиши не пострадает, но в ней останутся некоторые изменения. Если специально не искать – то никто этого не заметит. Однако лучше обезопасить себя. Если замещенная сцена окажется весьма эмоциональной и шокирующей для нее, то это будет достаточным объяснением для любых вопросов.

– Шокирующая сцена? – Дольшер негромко хмыкнул. – И что ты подразумеваешь под этим?

– Ну… – Я замялась. – Что-нибудь такое… Неприличное…

– Например? – Дольшер, по-моему, наслаждался моим замешательством и стеснением. – Разве между двумя людьми может быть что-нибудь неприличное, если это приносит удовольствие обоим?

– Ах так? – Я внезапно разозлилась. – Приносит удовольствие обоим? Ну будет тебе спасение репутации!

– Киота! – воскликнул Дольшер, видимо осознав, что довел меня, – Подожди, я же пошутил!

Но было уже поздно. Не отвлекаясь более ни на что постороннее, я творила свое колдовство. Закрыв глаза, я осторожно выплетала воспоминание о моем поцелуе с Дольшером из памяти женщины и тут же замещала его другим, пока аура не успела измениться. От сосредоточенности я на время даже забыла о необходимости дышать. Так, Киота, не торопись. Одно неловкое движение – и твое вмешательство станет слишком очевидным, а это неприемлемо.

Дольшер, поняв, что мешать мне сейчас нельзя, замолчал. Но то и дело встревоженно хмыкал, видимо гадая, что именно я сейчас вкладывала в память его секретарши.

– Готово, – наконец довольно проговорила я. Глубоко вздохнула, пережидая приступ слабости, и щелкнула пальцами, выводя Хадишу из транса.

Женщина вздрогнула. Ее взгляд медленно прояснился, сфокусировался на Дольшере, после чего она глупо хихикнула и моментально залилась краской смущения.

– Ой, – прощебетала она, кокетливо поправляя строгую прическу. – Ой-ой-ой.

После чего вспыхнула еще сильнее, хотя это казалось невозможным, и вылетела из кабинета. Удивительное дело, но даже цокот ее каблучков прозвучал с известной долей жеманства и нотками флирта.

Дольшер перевел на меня мрачный взгляд. Прежде, наверное, я бы перепугалась до потери пульса от столь явного выражения его неудовольствия. Но теперь лишь с вызовом улыбнулась, чувствуя не раскаяние, а торжество победительницы. А что такого, спрашивается? В произошедшем была целиком и полностью его вина: нечего в рабочее время целоваться с подчиненной, забыв о том, в каком виде в данный момент она находится. Я загладила его промашку, а остальное – мелочи, не заслуживающие упоминания.

– Ну и что ты вложила в мозги Хадиши? – холодно процедил Дольшер, продолжая буравить пристальным взглядом мою переносицу, словно желая вызвать у меня приступ головной боли.

– Не беспокойся, в ее воспоминании ты был с женщиной, – ответила я, лучась от удовольствия.

Лицо Дольшера слегка разгладилось от секундного облегчения, но потом он вновь нахмурился.

– А подробнее? – вкрадчиво спросил он.

Встал и скользнул ко мне неуловимым движением. Одна размытая тень – и он уже стоит рядом. Как Раянир тогда в кабаке. Пожалуй, я несколько недооценила начальника департамента. Наверняка свободное от кабинетной работы время он проводит не лежа на диване, а тренируясь. Иначе где бы научился таким фокусам?

Я отшатнулась, пытаясь загородиться от Дольшера креслом, но было поздно. Он поймал меня за руку, дернул на себя и тут же схватил за плечи, привлекая ближе.

– Не шути со мной, Киота, – прошипел он, – Ты не в том положении. Не забывай, что в данный момент ты являешься беглой преступницей, и я помогаю тебе, рискуя карьерой и жизнью собственной сестры. Ну?

Я невольно поежилась, видя, как на дне зрачков Дольшера тлеет бешенство. Кажется, я действительно слегка погорячилась. Не стоит выводить из себя последнего оставшегося у меня защитника.

– Не злись, – мягко попросила я. – Я не сделала ничего дурного. В воспоминаниях Хадиши ты в самом деле целовался с женщиной. Ну… И не только целовался.

– С какой именно женщиной? – Дольшер чуть сильнее сжал мои плечи. – Говори, Киота!

– С ней самой, – чуть слышно призналась я. Виновато сощурилась, уже не в силах выносить пристальный, немигающий взгляд Дольшера. – Понимаешь, это было самое логичное решение. Твои подвиги гремят по всему департаменту, поэтому никто не удивится, узнав, что ты даже свою секретаршу осчастливил. Напротив, сочтут это само собой разумеющимся. Секретарша и начальник – что может быть более банальным и ожидаемым?

– Да она мне в матери годится! – взревел Дольшер. – Киота, ты смеешься, что ли? Скажи, что пошутила!

– Для своих лет она выглядит вполне неплохо, – попыталась я оправдаться. – И потом, до самого главного у вас не дошло. Честное слово! Просто очень страстный и долгий поцелуй и кое-какие шалости. Что в этом такого?

– Страстный и долгий поцелуй? – Глаза Дольшера потемнели от гнева, приобретя цвет равнин Хекса. – Показать, к чему это обычно приводит?

Не дожидаясь ответа, он резко привлек меня к себе. Одновременно стены кабинета засеребрились, надежно отсекая нас от внешнего мира. Дольшеру хватило одного раза, чтобы уяснить урок, и повторения произошедшего он явно не желал. Но и я на этот раз была более подготовленной. Поэтому в следующий миг Дольшера буквально отбросило от меня, когда я торопливо кинула между нами щит.

– Не смей! – предупредила я, чувствуя, как кончики пальцев начало покалывать от магической энергии, так и просящейся наружу. – Дольшер, при всем моем уважении к тебе я не собираюсь пополнять своей скромной персоной толпы твоих любовниц на один раз.

– А жаль, – пробормотал он. Укоризненно покачал головой, – Киота, если бы ты только дала мне шанс, то узнала бы, каким может быть этот раз. Знаешь, многие продали бы душу, лишь бы повторить его.

Это прозвучало более чем спесиво, но я ему верила. Однако прагматичность всегда была основополагающей чертой моего характера. Никакое наслаждение не стоит трехсот хардиев – моей доли в споре с Марьяном. И уж тем более оно не стоит уважения, которое я наверняка потеряю сама к себе. Нет, не стоит уподобляться животным. Лишь у них инстинкты стоят впереди разума.

Наверное, Дольшер прочитал мои мысли по глазам. По крайней мере, он укоризненно покачал головой, но развивать опасную тему не стал.

– Ладно, – проговорил он, возвращаясь за свой стол. – Проехали. Секретаршу по твоей милости я уже потерял. Теперь она будет не выполнять свои обязанности, а строить мне глазки, ожидая продолжения. А жаль. Хадиша работала у меня с тех пор, как я пришел на эту должность. Ты даже представить не можешь, как тяжело найти в наше время нормальную и исполнительную секретаршу!

Я не испытывала ни малейших угрызений совести, однако попыталась изобразить на лице приличествующую случаю скорбь. Дольшер угадал мою фальшь, но промолчал.

«Ладно, Киота, поквитаемся, – вдруг донесся до меня отзвук его мыслей. – Поверь, за эту шалость я возьму с тебя сполна. Заставлю кричать от наслаждения в моих объятиях, умоляя о продолжении сладкой пытки. А потом…»

На этом месте я моргнула, и связь прервалась. А жаль, очень жаль. Я хотела бы знать, к чему быть готовой.

– Вернемся к нашим проблемам, – хмуро произнес Дольшер. – Про Варрий более-менее разобрались. Осталось дождаться результатов экспертизы бокала.

Я кивнула. Не дожидаясь особого приглашения, взяла со стола чашку с чаем и блюдо разнообразных сладостей. Захрустела печеньем, чуть ли не урча от жадности и голода. Н-да, еще парочка подобных безумных дней – и я приобрету фигуру своей мечты, наконец-то скинув пару лишних килограммов.

Дольшер тем временем потянулся к моему блокноту и принялся перечитывать написанное, то и дело хмурясь и подчеркивая некоторые места карандашом. Не выдержав, вырвал чистый листок и быстро застрочил на нем, периодически сверяясь с книгами и моими записями. В наступившей тишине писк его мыслевизора прозвучал особенно громко. Я едва не подавилась от неожиданности.

– Да, – ответил Дольшер, нажав на кругляшок. Нахмурился, слушая доклад звонившего. Затем кивнул и сказал: – Сейчас буду. – Встал и нетерпеливо кинул мне: – Идем, Киота! Наконец-то готово заключение по бокалу. В лаборатории уже ждут нас.

Я одним глотком допила остывший чай. Вскочила со своего места и бросилась за Дольшером к двери. По его решительному виду было ясно, что новости достаточно важные. Неужели мы обнаружили след, который позволит нам найти Дайру и вырвать ее из лап похитителей? Лишь бы не оказалось слишком поздно!

* * *

Я прежде не бывала в лабораториях департамента, поэтому постоянно озиралась по сторонам с восхищением и удивлением. Подумать только, если бы не мой несчастливый роман с Марьяном и последующее решение никогда больше не встречаться с ним, я бы приняла предложение работать на государство. А значит, вполне вероятно, числилась бы в лаборатории вещевиков, которая считалась одной из самых крупных в департаменте. В ее состав входил тот отдел, куда мы сейчас собирались наведаться. При виде небольшой таблички с названием «Вещественное освидетельствование и экспертиза» сердце у меня забилось часто-часто. Дольшер, не замедляя шага, распахнул дверь, и мы попали в достаточно большое помещение, набитое странными приборами и существами. Предназначение некоторых из них я помнила по практическим занятиям в Академии. Вон плюется клубами черного дыма рашарания[15]15
  Рашарания – птица с Хекса, способная по вкусу распознать большинство ядовитых и съедобных растений обитаемых миров.


[Закрыть] – птица с Хекса, способная по вкусу распознать большинство ядовитых и съедобных растений обитаемых миров. Вон зеленый дракончик с небывалой скоростью крутит педали, вращая несколько небольших цилиндров, в которых явно что-то разделяют по фазам. Какой молодой! Даже крылья еще не выросли – на спине за передними чешуйчатыми лапами лишь проклюнулись крохотные бугорки, так, один намек на будущее величие. А вон на огненном шаре медленно выкипает какое-то варево, от которого исходит нестерпимый запах гуаши.

– Техники безопасности на вас нет, – проворчал Дольшер, недовольно поведя носом. – Вообще-то выделение экстракта из костей дириона надлежит делать исключительно под вытяжным шкафом.

– Да ладно тебе, – раздалось совсем рядом.

Из закутка между шкафами выскочила высокая рыжеволосая и зеленоглазая женщина, одетая в короткий грязный халат со странными бурыми разводами по рукавам, более всего напоминающими засохшие пятна крови. Нисколько не смущаясь моим присутствием, незнакомка притянула Дольшера к себе и смачно поцеловала прямо в губы. Удивительно, но при этом я ощутила слабый укол ревности. Подумаешь, эка невидаль – это вполне в духе характера и темперамента начальника департамента. Но почему-то сердце неприятно сжалось.

Дольшер, будто забыв о моем присутствии, с очевидным удовольствием ответил на поцелуй женщины. Я моментально отвернулась, сделав вид, будто заинтересовалась совсем еще юным драконом, который как раз переводил дыхание, замедлив движение педалей.

– А ну не останавливаться! – визгливо прикрикнула женщина, оторвавшись от губ Дольшера. – Давай! Еще час крутить!

Дракончик жалобно вздохнул, но возражать не стал, вместо этого с удвоенной силой налег на педали.

– Я соскучилась по тебе. – Незнакомка, удостоверившись, что прибор вновь работает, прильнула к Дольшеру. Не обращая на меня внимания, положила руки на пояс его брюк. – Когда мы вновь займемся нашими шалостями? Мм, секс на вибрирующей центрифуге – никогда этого не забуду!

Я смущенно кашлянула, пытаясь показать, что тоже присутствую в этой комнате. Дольшер кинул на меня мгновенный взгляд, торжествующе ухмыльнулся и достаточно громко прошептал на ухо женщине, видимо, чтобы и я услышала:

– Дорогая, обязательно займемся. Ты у меня такая горячая – просто ух! Но чуть позже. Давай сначала о деле.

Дракончик в унисон со мной уныло вздохнул и красноречиво прикрыл глаза прозрачной мигательной перепонкой. Я понимающе хмыкнула. Ну-ну, чтобы центрифуга вибрировала, она должна крутиться, а значит, все наверняка происходило в присутствии рептилии. Н-да, и после этого Дольшер еще имеет наглость сердиться, что я подсунула в память его секретарши весьма пикантное воспоминание. Эх, общества защиты редких рас и вымирающих видов на них нет. Или нажаловаться?

– Давай о деле, – легко согласилась женщина, наверняка даже не подозревая, какие подлые мысли бродят сейчас у меня в голове. Отошла к столу и зашуршала какими-то бумагами, скинув на пол кучу засохших яблочных огрызков, конфетных фантиков и чего-то еще. Не отрываясь от поисков, прищелкнула пальцами, и воздух около нее засеребрился, принимая очертания бесплотной фигуры. – Papa, прибери, – строго сказала начальница лаборатории. – Сколько раз говорить – за порядком в помещениях следишь ты!

– Да как тут уследишь! – визгливо воскликнуло привидение, приняв окончательный облик встрепанного сухопарого старичка в засаленной хламиде. – Ходють тут разные, ходють. И все чавкают, а потом мусорят. А между тем в правилах четко написано, что в лаборатории есть нельзя!

– Угу, – буркнула женщина. Наткнулась на слегка надкусанное кем-то яблоко и без малейших угрызений совести запустила в него крепкие белые зубки. – Безобразие! Совсем распустились! Едят – а с начальницей не делятся.

Призрак возмущенно фыркнул, заискрился, будто огненноголовый дирион[16]16
  Огненноголовый дирион – крылатая рептилия, обитающая на Хексе. От обычных драконов отличается меньшими размерами и способностью постоянно генерировать огонь в подгорловых мешках (отсюда название – «огненноголовый»). Не считается разумным существом. Вытяжка из его костей широко используется в магической индустрии для приготовления всевозможных эликсиров, базирующих свое действие на огненном колдовстве.


[Закрыть] в брачный период, но больше ничего не сказал. Лишь зашуршал веником и нарочито загрохотал совком, подметая с пола.

– Кария, мы торопимся, – наконец мягко напомнил Дольшер, заметив, что женщина полностью углубилась в чтение какого-то документа, не забывая делать пометки карандашом на полях, и так исчерканных кем-то до нее.

– Что? – Кария подняла на нас растерянный взгляд, будто успела забыть о нашем присутствии. – Ах да, заключение. Куда я могла его деть?.. – И с удвоенным старанием принялась разгребать беспорядок на столе, тем самым лишь увеличивая его.

– Кария, – укоризненно прокряхтел призрак. Невежливо дернул начальницу за полу халата. – Вы же сами приказали, чтобы итоги любых экспертиз незамедлительно относили к вам в кабинет, а то, мол, здесь потеряются моментально.

– Я приказала? – удивилась та. – Когда это?

– Когда в срочном порядке пришлось перевыделять желчь каменного дракона[17]17
  Каменный дракон – одна из разновидностей вида драконов. Свое название получил из-за того, что распространен в основном в каменных пустынях иридиевых рудников. Используется в качестве охранников заключенных, вынужденных работать там на благо государства.


[Закрыть], – мрачно проговорил дракончик, устало смахивая пот между шишечками на голове, которые позже должны будут вырасти в полноценный костяной гребень. – А ведь для этого мне пришлось крутить педали целые сутки без отдыха!

– Ох, Кария, – укоризненно произнес Дольшер, недовольно качнув головой при виде бедлама, творившегося в лаборатории, – Смотри у меня. Служебная проверка по тебе плачет. Если из-за твоего отдела когда-нибудь сорвется крупное дело – лично приду и…

– И отшлепаешь меня, – лучезарно улыбаясь, завершила за него женщина. – Помним, помним – проходили уже.

В глазах Дольшера мелькнуло раздражение. Он явно собирался осадить Карию, сказать что-нибудь резкое, но в последний момент покосился на меня и передумал.

– Боюсь, только этим в следующий раз ты не отделаешься, – с легкой ноткой угрозы проговорил он. – Кария…

– Ой, да не будь ты таким занудным, – перебила она его, поморщившись. – Когда сорву какое-нибудь расследование, тогда и поговорим. В прошлый раз это произошло совершенно случайно. Сам помнишь, что у нас пожар случился. Стажер из Академии вызывал огненного духа для эксперимента по дипломной работе и по неопытности защитный контур не замкнул. Вот и полыхнуло. Благо что щиты выдержали. Ну почти. Сам дурень не пострадал – и ладно. А бумажки дело наживное.

– Ну-ну, – пробормотал Дольшер. Обвел взглядом лабораторию, в углах которой периодически попыхивали дымом плохо закрепленные заклинания и что-то подозрительно искрило, но промолчал.

– Постой здесь. – Кария сорвалась с места. – Сейчас принесу твое заключение, раз оно в кабинете.

Женщина скрылась за ближайшей дверью, и тотчас же дракончик перестал крутить педали. Вылез из прибора и с удовольствием потянулся, разминаясь.

– Все расскажу, Рой! – пригрозил призрак, вновь материализуясь рядом. Воинственно ткнул в него веником, – Тебе еще час крутить!

– Успеется, – ответил тот. Подхватил со стола так и недоеденное яблоко, которое оставила Кария, и нагло захрустел огрызком. – И вообще, мне еще ста лет нет, а значит, по законам Хекса, я несовершеннолетний и больше пяти часов в день меня нельзя заставлять работать. Меня же как в восемь утра в центрифугу посадили, так еще и не выпускали.

Я покосилась на Дольшера. Тот не отреагировал на жалобу дракона, с пристальным вниманием разглядывая самый темный угол помещения. Там творилось что-то совсем загадочное: воздух то и дело взрывался крохотными проколами в другое измерение, а на полу шевелились весьма жутковатого вида щупальца, которые пытались, но никак не могли пересечь красную линию, очерчивающую опасную территорию.

– А ты наябедничай в комитет по защите прав исконного населения других миров, – вполголоса посоветовала я. – Скажи, что притесняют и… как это… дискриминируют по расовому и возрастному признаку.

– Наябедничать… – задумчиво протянул Рой. Запустил когтистую лапу под ворох бумаг и выудил засохший бутерброд, покрытый неаппетитными пятнами плесени. Критически осмотрел его со всех сторон и отправил в рот. Чавкая, продолжил: – Да ну, жалко. Еще выгонят Карию, возьмут на ее место какого-нибудь дотошного привереду. Будет по часам засекать, кто когда на работу приходит, когда уходит. Ни чаев в лаборатории, ни дружеских посиделок с вином из перегонного куба. Со скуки помрешь.

После чего он оттер губы от крошек и вновь залез в прибор крутить педали. И вовремя – едва только Рой набрал скорость, как дверь распахнулась и на пороге показалась Кария, встрепанная пуще прежнего.

– Вот твое заключение. – Она подлетела к Дольшеру и сунула ему в руки измятую бумажку в подозрительных пятнах, – Если кратко, то в вино был добавлен экстракт белладонника трехлепестного[18]18
  Белладонник трехлепестный – травянистое растение, являющееся эндемиком строго определенной области Варрия, конкретно – окрестностей рощи священной змеи. Одно из немногих средств, полностью блокирующих магические способности. Период полураспада – около суток. Передозировка опасна летаргическим сном, однако в течение двух суток полностью выводится из организма. Побочные действия: сухость во рту, расширенные зрачки, потеря ориентации в пространстве. В редких случаях у женщин в разы повышается сексуальная энергия и влечение к противоположному полу. Поэтому раньше белладонник использовался в качестве добавки в приворотные зелья, но теперь от этой практики отказались.


[Закрыть]. Мерзкая штука. Напрочь блокирует все магические способности. Период полураспада – около суток. Переборщишь с дозировкой – подопытный впадает в летаргический сон. Хм… – Тут она запнулась и яростно затеребила челку. – В принципе, логично. Во сне особо не поколдуешь. Но так или иначе через двое суток все проходит без особых последствий для организма. Ну почти. Сухость во рту, расширенные зрачки, потеря ориентации в пространстве. В редких случаях у женщин в разы повышается сексуальная энергия и влечение к противоположному полу. Поэтому некогда белладонник добавляли в приворотные зелья, но потом отказались от этой практики. Осиновый кол выточки не стоит, как говорится. Есть много куда более доступных веществ, простых и предсказуемых в использовании.

– Произрастает белладонник на Варрии, должно быть, – скорее утвердительным, чем вопросительным тоном произнес Дольшер.

– Угу. – Кария кивнула. – Причем встречается только в строго определенной области. Как там называется главное святилище ящериц? Священная роща гигантской змеи, что ли?

– Попрошу без оскорблений! – раздался из пространства скрипучий голос надоедливого призрака. – Не ящериц, а исконных аборигенов Варрия!

– Да какая разница? – простодушно удивилась Кария.

– Огромная! – фыркнул Papa. – Нельзя пользоваться названиями рас, унижающими их честь и достоинство. Вы бы еще драконов назвали крылатыми и рогатыми рептилиями.

– Могу и назвать. – Кария посмотрела на Роя, который, пользуясь удобным моментом, в очередной раз остановился. – А ну, рогатая рептилия, налегай на педали!

– Я не рогатая, – обиженно проворчал дракончик, послушно набирая скорость, – У меня только шишечки на лбу выросли. Вот когда они замкнутся в гребень, тогда и стану рогатым. И крыльев у меня пока нет.

– Значит, ты безрогая и бескрылая рептилия. – Кария пожала плечами. Закрутилась на месте, выискивая призрака. – Ну что, съел? Если ящерицы выглядят как ящерицы, то как я их должна называть? Бабочками, что ли?

– А я на вас пожалуюсь, – На этот раз голос призрака прозвучал откуда-то сверху, – В этот… как его…

– Комитет по защите прав исконного населения других миров, – не выдержав, громко подсказала я.

– Точно! – обрадовался Papa, и люстра хрустально зазвенела, будто он на нее уселся. – А все ради чего? Потому что порядок должен быть!

– Что?! – взвилась на месте от негодования Кария. Развернулась ко мне и гневно ткнула пальцем. – Ты! Ты вообще кто такой? Нашелся тут советчик на мою голову!

– А еще у вас пространственный контур щита неправильно замкнут, – продолжила я, кивнув на угол, где щупальца уже почти стерли красную защитную линию. – Наверняка заклинание приходится каждый день обновлять. А все почему? Потому, что вы его установили в месте выхода энергетической пульсации здания. Неужели в Академии не учили, что при подобных делах обязательно – слышите? – обязательно надо проходить с рамками все помещение, выискивая место, где потоки силы наиболее стабильные и тихие?

Кария подавилась очередной гневной тирадой. Бросила недоумевающий взгляд на угол, всплеснула руками при виде тонкого длинного щупальца, нагло лежащего поперек красной линии.

– Ох, Билия, получишь ты у меня! – пригрозила она кому-то неведомому, воинственно потрясая кулаком. Быстро забормотала что-то себе под нос, исправляя оплошность незнакомой мне девушки, и щупальце сразу же спряталось в темноту, спасаясь от огненного заклинания.

– Пойдем. – Дольшер мягко тронул меня за плечо. – Нам некогда. Если захочешь, потом можешь еще раз наведаться сюда.

– С какой стати мне сюда возвращаться? – спросила я, с жадным вниманием наблюдая, как Кария сражается с неведомым чудовищем.

Щупальце вернулось к полуразрушенному контуру, приведя с собой подкрепление – целый ворох отвратительно шевелящихся белых змей. Больше всего хотелось встать рядом с женщиной и помочь ей с наведением порядка. А еще я заметила пару серьезных недочетов в работе приборов. Несколько легких усовершенствований в той же центрифуге – и Рою не придется крутить педали дни напролет.

– Да так. – Дольшер слабо улыбнулся. Кинул взгляд на Карию, прищелкнул пальцами, и моментально контур засиял первозданным светом, замыкаясь. Зашипели змеи, тыкаясь узкими треугольными мордами в непроницаемую стену. – Почему-то мне показалось, что тебе здесь понравилось.

Я промолчала. Кому какая разница, понравилось ли мне здесь или нет. Все равно в ближайшее время работа в лаборатории мне не грозит. Даже если мы найдем Дайру, то вновь встанет вопрос, что делать с моим даром универсала. В этом мире слишком много людей, которые захотят использовать его в своих целях, и мое мнение на этот счет их вряд ли интересует.

Когда мы покидали лабораторию, Кария опять принялась переругиваться с привидением. Занудный призрак раскачивался на люстре и грозился напустить на начальницу всевозможные комиссии по этическому контролю, а последняя кидалась в него крохотными молниями, пытаясь вызвать частичную дематериализацию облика. Дракончик раскатисто хохотал, с небывалой скоростью крутя педали центрифуги. В общем, жизнь бурлила и кипела. Именно такая, о которой я некогда мечтала. Жаль, что мне вряд ли найдется в ней место.

* * *

Всю дорогу до трактира я сохраняла отстраненное молчание. Было почему-то очень грустно. Будто поманили исполнением заветной мечты, а в последний момент нагло обманули.

Дольшер тоже не торопился начинать беседу. Он о чем-то напряженно размышлял, хмурясь и что-то неразборчиво шепча себе под нос. Не заговорил он и тогда, когда мы пришли в трактир. Выбрал столик, находящийся в самом темном углу помещения, откинулся на спинку стула и вроде как задремал, предоставив мне делать заказ.

Я растерянно уткнулась в меню. И что заказать? В глазах зарябило от незнакомых названий блюд. Как назло, выбор Дольшера пал на кухню Даритана. Насколько я помню, там очень любят всевозможные специи, особенно перец. Однажды имела несчастье попробовать местное жаркое. Потом сутки мучилась от пожара во рту. Как-то не хочется повторения неудачного опыта.

– Что прикажете подать?

Около столика материализовался уроженец Даритана – высокий мужчина с голубоватой кожей, от которой исходило чуть уловимое призрачное сияние. Дело в том, что большую часть территории этого мира занимают ослепительно-белые пустыни – как огненные, так и ледяные. Солнечная радиация там так велика, что все аборигены уже при рождении проходят обязательную модификацию. Им при помощи магической мутации изменяют строение эпидермиса таким образом, чтобы он не поглощал, а отражал лучи. Наверное, их можно было бы назвать альбиносами, поскольку после этого пигмента в коже не остается, но все же это слово не совсем подходит для описания облика истинного даританца. Да и глаза у них не алые, а настолько светлые, что радужка сливается с белком.

Я покосилась на Дольшера. Тот упорно сохранял молчание, вычерчивая на безупречно чистой столешнице непонятные знаки.

– О! – обрадовался мужчина, увидев, кто именно является моим спутником. – Рад вас снова видеть! Насколько понимаю, вам как обычно?

Дольшер кивнул, не снизойдя до ответа.

– Тогда мне тоже это, – решительно заявила я, захлопнув меню. Все равно не разберусь без посторонней помощи. Надеюсь, Дольшер после работы не употребляет яда зверозубов[19]19
  Зверозуб – мелкое пресмыкающееся, встречающееся на вулканических равнинах Хекса. Железы во рту вырабатывают особое вещество, которое в большой концентрации может вызвать остановку дыхания, однако при определенном разведении вызывает слабое наркотическое опьянение.


[Закрыть], который, как известно, в последнее время собираются приравнять к наркотическому веществу.

– Пять минут. – Мужчина лучезарно улыбнулся мне и неожиданно фривольно подмигнул.

Я недоуменно нахмурилась. Ой, чегой-то он? Неужели действие маскирующего заклинания закончилось и я сейчас сижу в родном облике?

– Не обращай внимания на Фарна, – подал голос Дольшер, как только официант испарился, помчавшись выполнять наш заказ. – Он предпочитает молодых симпатичных парней, и ты как раз в его вкусе.

Я приглушенно выругалась. Ну вот, опять начинается. Что же за судьба у меня такая – вечно каких-то извращенцев привлекать.

– Не бойся. – Дольшер слабо улыбнулся, видимо оценив мой возмущенный и одновременно растерянный вид. – Фарн очень благовоспитанный даританец и никогда не сделает первого шага, пока не удостоверится, что его ухаживания будут восприняты благосклонно.

Это меня немного успокоило. Я перевела дыхание и огляделась по сторонам, изучая обстановку.

В трактире, несмотря на поздний час, было весьма многолюдно. Неподалеку что-то праздновала шумная компания девиц. Наверное, отмечали чей-то день рождения. Я скользнула взглядом чуть дальше и удовлетворенно вздохнула, обнаружив виновницу торжества – пышногрудую пухленькую брюнетку в столь коротком обтягивающем платье, что ее прелести в любой момент рисковали вывалиться на стол. Именинница уже была в легком подпитии. То и дело раздавался ее громкий заливистый смех и требования вновь наполнить ей бокал.

За девушками с явным удовольствием наблюдали двое уроженцев Хекса – высокие, мускулистые мужчины с красноватой кожей и волосами, будто припорошенными ржавчиной. Они негромко переговаривались, то и дело бросая внимательные взгляды на соседний столик. Ага, зуб даю, выбирают, с кем бы познакомиться.

– Давайте выпьем за любовь! – в этот момент как раз провозгласила брюнетка и встала, чуть пошатываясь. Подняла к потолку до краев наполненный бокал. – Чтобы она всегда была счастливой и взаимной. И чтобы нам на жизненном пути никогда не встречались такие козлы, как начальник департамента, бес ему в печень!

Я негромко хихикнула, услышав столь искреннее пожелание моему спутнику. Сам Дольшер очнулся от своей задумчивости и с удивлением посмотрел на соседний столик.

– Демоны! – прошептал он, наконец-то как следует разглядев брюнетку. – Она-то что тут делает? Никогда даританскую кухню не любила. Только бы не заметила!

В этот же момент брюнетка перевела на него взгляд, видимо желая удостовериться, что Дольшер расслышал ее тост. С вызовом подбоченилась и залпом выпила вино, уронив несколько кроваво-красных капель себе на грудь. Небрежно отерла губы, покачнулась было, намереваясь идти к нам, но ее подруга – хрупкая блондинка – поспешно дернула ее за платье, заставляя сесть.

– Не стоит! – достаточно громко проговорила она. – Жулия, даже не думай устраивать скандал! Не порть себе праздник. Этот урод еще получит сполна. – И посмотрела на Дольшера с отвращением и злобой.

– И Лилиана здесь, – совершенно искренне расстроился тот. – Неужели помирились?

Я понимающе покачала головой. Все понятно. Обычная история, в которую я тоже когда-то вляпалась. Приходишь домой – а там твой возлюбленный развлекается с твоей же лучшей подругой.

– И тебе не стыдно? – проговорила я, брезгливо поджав губы.

– Почему мне должно быть стыдно? – с неподдельным изумлением спросил Дольшер.

– Вполне понимаю и Жулию и Лилиану. – Я недобро ухмыльнулась. – Развлекаться с лучшей подругой своей девушки – не самая прекрасная идея. Хорошо, что тебя застукали, и все тайное стало явным.

– Вообще-то в чем-то ты права, – с неохотой признал Дольшер. – Я действительно изменял Жулии с Лилианой. Но она никогда не заставала меня с подругой. Напротив, они обе застукали меня с третьей, когда без приглашения заявились ко мне домой. Как же ее звали?.. Неважно, впрочем. И в процессе разборок уже узнали друг о друге. Но у меня есть одно смягчающее вину обстоятельство!

– Это какое же, интересно? – скептически полюбопытствовала я.

– Я никогда не считал Жулию своей девушкой. – Дольшер лучезарно улыбнулся, – Как и Лилиану, впрочем. И они были прекрасно об этом осведомлены. Поэтому в некотором роде поступили подло, решив поймать меня на горячем. До сих пор не понимаю, чего они при этом ожидали. Что я устыжусь, брошу свои развлечения и тотчас же сделаю одной из них предложение? Глупости. Сами же в итоге переругались, узнав правду друг о друге. Хотя женская логика всегда оставалась непостижимой для меня.