Текст книги "Бутояр. Сказы"

Бутояр
Сказы
Елена Огнева

© Елена Огнева, 2016

ISBN 978-5-4483-0537-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Славен Бутояр!

 
***
 
 
Мало-помалу растёт селенье бутоярское.
Вот и площадь устроена,
все подворья сочтены.
Пристрои пошли вверх,
а родовые устроители дальше пошли —
подземь лазы придумали,
там складени всякие обустроили, погребы.
В центре Бутояра – площадь,
вокруг кольцо Дородное, камнем выложено.
За ним, рядком, домы брусчатые,
для обчих нужд городских,
таких набралось десяток.
Следом, ещё кольцо, Породовое.
Наделы дальше строены: пятистенные срубы
просторные, подворовые постройки.
И ещё кольцо, Даждье и стена ставлена
на десяток столбцов.
На ней священный герб выбит —
длань на мировой округе.
Выше – Свет-Цветень,
сила рода крепится им.
Снаружи его не видно – не на показ делан!
Есть домы за городом,
но это уже – выселки,
провинные там селятся.
Святные места вкругонь также:
на пригорках, на куковинах и вроссыпь.
Уединённые места далече,
там вещуны баркуют.
А лесных пут – видимо-невидимо,
полоно!
Славен Бутояр!
 
 
***
 
 
Житие бутоярское добром выстено!
Дверь широко вскранется —
так привечены гости разные.
Примичи ходили за товаром дланым,
ляхи морочь приносили лепную.
Орды приносили жертвы дарные,
дабы примириться добром.
Князе выпринимал всё дарное,
творил обряд братания —
так мир тропы вёл на стези родненые,
так строились домы Духа единого,
как и положено по родам, исстари.
Законы Прави великомудры, знать —
значит обладать миром,
но не войнами сумрачными,
а великодушием своим и подвигом
намилосердным,
сынным.
 
 
***
 
 
Около верхней границы государства
Лукодоньева много селений иноков.
Они, пришлым, дар свой растеряли —
остались в землях чужих,
без своего родного завета.
О, как трудно без родины!
Нет им покоя, радости, щастия!
Кто родину отринет – тот холодом порвёт,
изстудит душу!
Длань родова сильна!
 
 
***
 
 
Верхи так порешали —
проучить непутёвых людей.
Широко встали старейшины на поле,
приосанились – вершится справедливость!
Мало того, что не чтут Право непослушные,
они гундят о свободе от родовых дел!
Таких в Бутояре пятеро.
Собрали им пожитки, да и проводили прочь.
Рвётся связь с родом, вот что сотворили!
Суров закон рода: чти старших по духу,
помощь твори младшим неотложно,
Право – знай!
Всем делам есть исход!
И не плоди распрей!
Вот что завещал Великий Род!
Было, есть и буде!
 
 
***
 
 
Хочешь ли получить лучший надел?
Брать ли длинный, до реки,
иль у Вдотьего косогора?
Все дела решит надельный,
он рассчитает всё по Праву.
У каждого двора будет ближняя земля,
да удобная для пользования.
Вот Агафьи дом – имеет лужную землю,
Синюхи-гонца – красную, для выгулов
на праздники.
А вот Таша получил лесовину, ему, знать,
ловчее снадобья сбирать.
Никто не рынчит, все радятся —
земля буде обхожена, прибрана:
любий укромь дарюет лужьи травки,
а каждый камень – к своему месту!
 
 
***
 
 
В Бутояре две хоромины:
в одной учат малых грамоте,
а в другой – избранных мудрости.
Мудрость многоступенная —
четырнадцати порогов.
Что сказить о речи премудрой?
Древние заповедные слоги читаются
нараспев, с толкованием.
Связь ведных времён не нарушаема ныне.
Как и ранее, немногие приходят к трону,
простолюдин далёк от дел мировых.
Как и ранее, охраняем завет – чудесным
путём ведётся нить познанья ведного!
 
 
***
 
 
Опредь всего, сказют новое:
житие славное буде описывать в рунниках
особым рядом.
В них вся образность ляжет наверху,
а всё гласное – между рядков первых.
А руны теперя будут построчно
вылаживаться.
Лукодонье всё обсказит о Родах,
как они радели, всему лучшему
изучивались.
Пряд годный добротень буде!
А летопись класть можа Дара-род,
него сила есть рассказная.
Житие Прав опишет Леша-род,
сохранно буде всё Правью!
Познанье возьмут также рачдивые.
 
 
***
 
 
Скоро ли иль нет, а придёт время горючее —
всколыхнёт пламень голубый по-над дольем.
Мнится, скоротень буде дело, всех сомнёт!
Как в стародавние времена было:
тысячи гостей встретим, душой областим,
а зайдёт паскуда в ворота дубные,
как лучшие дружи, всё кавернёт за недолго,
всё – прахом!
Дома всё-то обласкано, всё порядочно.
Взайдёт вражина – уроны лягут
немеренные.
Житие бутоярское, как наносной ил:
то его в достатке, а то смоет рекой-полыньей.
А кто ни нападал: пижмаки, чихонцы,
миняне и выжгодцы.
Всем потреба нужна.
Целя ихняя – вывезти закрома богатые.
Жемчуга несметные таскали жадно!
Против зверей алчных было спасение —
в болота их бросали, а локти вязали.
Как ни дрыкались, одно было дело —
гнить со корягами, да пузыри плёскать!
Шибко нехорошо случалось…
Кто ж их звал на сокромное?
 
 
***
 
 
Дедушко зашёл за воротца,
а вышел незнамо где.
Ну, искать кинулись, кликать стали!
Только год его как нет, а кто искал,
те тоже потерялись…
Вот конь скачет, землю бьёт,
гикает, весть несёт:
«Станьте городы, станьте веси!
Крадётся инородец дикий, дуром прёт!
Кто мощеч, восстань!»
Тут-то пропащего деду узнали —
прямо с облак на защиту скинулся,
роды свои к защите призвал!
Рвы незримые вскопил,
копьеца огнёвые приластил!
Сильный Род!
 
 
***
 
 
Опредь, отворятся вратца, скоротень можа,
намечен латош буде.
Творим буде, егда начнётся
бутояроиссекновение.
Шатко пошлёт гонца со встребой к Дарьим
силам доратень, наисколь?
Велика бутоярокровотечь!
Ляхонье баскалье наречёно,
жён буде сиречь досколь?
Бают нетменны псы ярые,
поддонным раболепием вскляты вовек!
Пошто латош звенчит?
Чтой-т тать тарканья дращет?
Осколь бубен годен ботать?
Денно, в росень, получиша встребу,
баско трящет Дарья дуда!
Ликолепно требонь буде!
Каково быти ярым?
 
 
***
 
 
Морочь великая настенно давит,
треба велика драща.
Додница борет веско Сетешка!
Лящет визирь еную сабрень —
норов ей брякучий.
Крепит молотень ревень, как дошлый!
Брань стелет лилавый цветень,
ширит сабрень тяглу мора за себ.
Дикий народ лязжет и вымереть, как золун!
Посрамь коих, как зладней!
Горень ра-день творит!
 
 
***
 
 
Брань искончилась, как даждь.
Живот борзо застило.
Тризна гудит рыком —
то горюют браты и божии отцы.
Божии латы тажа тресчали!
 

Жизнь бутоярская как она есть

 
***
 
 
Ясно всё стало, а потому,
что прибыл в Бутояр чтимый калик.
Он может всю твою скрадень увидать,
а живёт веками, исходил всё Лукодонье,
жил в Гождьбе, да в Зданькове.
Вот он пешим добрался, принёс друшкалку.
Он сам её вырезал, сам примерил.
Вот новый клабуч!
А носят такое и всякое в Дежкалье,
оттудань пришло: сверху меховое вкруг,
бочками узорное, лоскуты вокруг дышла,
обвязкой.
Буськи для ляды, прищипнуто для дядок.
От, калик!
Всем дал работень!
А сам смотрит, да видит, кто что думкает,
смотрит и робичает, дружбит всем.
Всё сказит про Бутояр чесновцам,
в Чесновцы лигонь его донесёт.
«Как ладится, так и приполнится,
как думится, так и вышдет!»
«Всё ждёт живот новью, а где срамень
ведётся – там разор, да чахонь!»
Дорань выйдет калик, и житьё вновь
пойдёт бутоярское.
«Как сказишь, так и сживёшь!»
Многому поучил прихожий!
 
 
***
 
 
Потом, когда выйдет на поле великий Род,
выйдет следом большой дракон.
Он не будет остерегаться, будет пыхтать,
да рыкивать, свои зубы серые будет
скабрить – страшной!
Куда там волкам да рыскам! Вот как было.
А пытались его дронью обмотить,
порвал-то дронь!
Кого лапой едучей шкрябнул,
а кого повалил, да помял.
А было это в седьмицу, никто не лёг навек.
Как змеюче не пугало, да измотилось всё.
Побили в самое брюхо, а издыхать начал,
как брюхо пробили.
Ну, житья от него не видали, какой гадёныш!
Ползал по дворам, да портил садень,
гадил по водам чистым, детей пугал, и жрал,
как ненасытный!
Вот теперь всё будет дозаривать,
коники все будут при пастухах.
Род драконий – из лазов земных,
живут тёмно и душно. Срань!
 
 
***
 
 
Ветер стонет – сего дня древа повалило
наземь, сорвались наземы хлипкие,
унесло окоёмы лужные,
всё повыкатилось, сотряслось.
Вот так Ветродуй расстарался: поломал
рукодельное, напужал зверушек лесных.
А бутоярцы себе квасничают, им ветер,
что ластонь в небе!
У их стен, не то, что непогодь слабит,
а и сам чарий ведун спотыкивается, да!
 
 
***
 
 
Около гранитного ручья каменья
рассыпнуты, донники вскрыты —
это опускаются подземь добытчики смелые!
Потреба большая есть в чистых рудах,
да в песках.
Витая лестница крепка, а покладень легка.
Живо трепещет всё – подземные лазы
длинные, путанные, там духи приставлены!
Подземь проходят дюже крепкие,
добывают вчистую, как надо.
Вот первый спускается, гикает второму,
а третий вверху.
Подземная братия требует выкуп —
дарные отребья.
Лезут встречь, крохотулечки, лупают
колёсками, гурчат по-вутовски, скребутся.
Вуты – народец малый, тайный,
где с ними встреча – там земные складени,
вызренные яхонты, какие.
Мно-о-ого укрытий по миру!
 
 
***
 
 
Матушка Релана живёт много-много лет.
Она богата и добра ко всем, всей её семьёй
стал род, все её родичи!
Девочкой, она растила своих сестрёнок
и братьев, плат носить стала сразу,
как родительница, а повзрослев,
стала учиться наукам премудрым.
Пришлось ей познать мир далёкий, людей
дивных, зверушек чудных, земли холодные
и жаркие.
Однажды, когда знания её взыграли полной
чашей – пробудились в ней творящие силы.
Вот с тех пор, матушка Релана, в неуёмном
пылании, добросердии, пестует жизнь своих
родичей.
Она – держательница творящей силы,
хранящая свой род в мудрости.
Было так дано ей за стремление к знаниям,
за пытливое одоление мощи жития.
О жизни её запели гусляры, сказили калики.
Как большая птица пластает она бережные
тканки, крылами, над городцами.
Её силами крепки обороны!
Много лет держит она великий Совет Прави.
Есть божьи гости на родной землице!
 
 
***
 
 
Весчии глаголи не каждому по силам —
они дадены бывают ведущим.
«Здравень умом, милосердие дарюющий…» —
это сказ о давнем вещуне,
его звали Потапием.
Жил Потапий как божий человек:
сам деял себе одежды кромные,
в них бодрость знал чудную.
Сказил разное: о бывшем, о ныньем
и далёком.
Помочь мог каждому, кто стучал в его дверь.
Правда из уст его – горький мёд!
Жизнь его Правью ведома, все тайны
рассчитывал Потапий,
могущий и правдивый.
 
 
***
 
 
Сорок днёв ликали Дарью,
а она так божилась на миру!
Журили все, стращали, а толка нет.
Братья её просили дюже: «Скажи, где
пропадала, что делала, здорова ли?»
Дарья, хоть и хлипенькая, а ершилась,
да отговаривалась.
Ну как она расскажет, что водил её
седой деда по таённым местам,
показывал чуды разные?
Он отдал ей колечко дубное,
да тропку возвратную показал!
Юдится теперь Дарьюшке волшебное место,
тянет туда, ждёт она лунных дней плакучих.
Пойдёт девица опять за тайнами,
опять ей деда сказить будет,
да не по-детски, а как надо!
Деда всё знает, живёт кудесно.
Вот и голуба на пригляд села,
даёт знак Дарье – сладенько воркчит
и пёрышко взроняет.
Быть девице ведушкой, быть неизбывно!
 
 
***
 
 
Мостки шаткие ломятся – идёт сильный,
да справный Ботя.
Характером – прямодушный, всем угождает.
Всю правдень набело выносит: кто, что,
да не туда!
Ботя укажет на кривку ласкучую,
браннии разговоры, не пощадит!
Сам правдив и примерен.
Свет-Крышень его блажит, помочь правит.
Блажной дух его крепок!
Хорош!
 
 
***
 
 
Сказывали, были времена —
с солнышком разговаривали: детишки
леденцов слюдяных выспрашивали,
девки подарочки переливчатые клянчили.
Урождались под добрыми лучиками
богатые травы, только не забудь, выспроси!
А сейчас, слышь, один ребёночек счастья
просит, да с оглядкой!
Будет обласкан же, как сын Сурии!
 
 
***
 
 
Уродился Яросвет здравым, лицом гладким,
рыжавым, как Цветень-Батюшка горний!
К чему коснётся – всё расцветчивается,
радость дарюет от жаркого сердешка!
Рынь кудесится и вышнется по Праву!
Вот и всем льётся в ушаты счастьевое
радужье!
 
 
***
 
 
Миня с Маней – детки сладкие:
губки помадкой политы, глазки сиреневые,
носики окатом.
Шутейничают, как заи, коловыркаются!
Пусть творят забавы – им радиться!
Пусть дорога их освещена будет!
Пусть судьба взростит их силу!
Пусть сама Голубиня примет их!
Творяще дадится!
 
 
***
 
 
Сатен-Обелошка живёт себе сам.
Ох, много слыхивал, да видал!
Рассказывают, был в Ра-городе,
теперя всё понимает, да не всё сказывает!
И есть рядно, где скрывает он письмена.
Житие у него простое – здравень и тайнонь.
Нет-нет, да идёт в дубий гай —
желудки всаберёт, божьим жёнам припоёт —
такая ласконь кудесится!
Сатен-Обелошка и Право ведает,
за это добрят его, славят и трибожат.
Род его тяжёл – Правь древняя охаживает,
помочь ладит.
Как ладно буде, так светом лазоревым
размарится!
Выжнется Лукодонье Светло!
 
 
***
 
 
Юрьится святый деннощь – скоротень,
больша щастьем, радень!
Молит веско бутояр о денне новом!
А славен в Бутояре дедак Пимий,
он любовию даровал все доммы,
кажен ра-день омовен был чудой.
Прочим выродам был строг.
Как он дорожил кажним чесенным, как учил
праве, поряду всех, так и сам просил
Вышних правил.
Пимий жил один на восьмой даждней
стороне.
Рядом был кладий столб, на ём висела треба,
чтоб дары в его светёлку не клали —
мужи и жёны ходили требу свою класть,
чтобы пришёл Пимий на их надел.
Так свершались помощи и приземы.
Отошёл славный Пимий утром – светлый,
в любови и величавии.
 
 
***
 
 
Любавень слышно – хоромки длиннючии
сказит кудесный.
Прямий дых дрепесчет, идёт дысчало
силою – так передаётся укромь.
О чём молвится? Живо слово лепетом
духмяным, как облака текучи образы,
предстают явно герои ратные,
жизнь бутоярская как она есть.
Через уста вся красота переливична,
ранешнее яром высветчено!
 
 
***
 
 
Скоротень, как разбрезжит молоко-вар,
да прольются слёзки матушки Емашкиной.
Емашка-то – гуляка дурковатошный, ходит
в колючих драгинах, поёт песни срамные,
весь кувыристый и трясченный,
как озябленный!
Девку сватать решил, такеженную.
Невеста – дурка Гелка лобастая.
А полюбил её Емашка за прянички,
за поманки сластивые.
Что мамке делать Емашкиной?
Куролесом жизнь пойдёт, с двумя
не справится!
И придумала-таки: пошла мимо Гелкиной
хатки, шубку новую отрясла с себя,
да и заговор свершила: «Как с меня пылина
летит, так пусть с тебя мой Емашка
выштряхивается!»
А теперь её сыночка,
как намазанный мёдом,
около мамки пристроился,
кудри вьёт, да семки лущит.
Ну, а Гелка лобастая разуметь стала,
а приданного за ней – тьма!
Мамка-то Емашкина дурковать стала,
как день – козой бекает, ножками
подрыкивает, теперя ей и травка
луговая – всласть!
Ну, а Гелка засваталась по-любови,
готовится встречать родных сватов
пирогом сдобным, поклоном дониза.
А кто там, на лужку, вздрыкивается?
Ой ли, там козка с козлёночком бекают,
в ладайки играют, хвостиками трусят?
Ну, а Гелка, в расшитой рачке,
с мужем сидит, обчуется, таки лобзуется!
Маки, и то, воскраснелись!
Было такое.
 
 
***
 
 
Колонташка оземь бьёт рыдвиной —
что-то исчет.
Было у его в русчах кладезное,
да упустил его.
Как не горевать —
даденый посох ссохся весь!
А жадень не то, что посох, —
жизнь ссушит!
Когда даётся вполноть —
вполноть дадевай и сам.
Как Сурий-бог!
 
 
***
 
 
Пятерик попался крученый, сколь ни дрань,
всё желобка наискось!
Домина, хоть и крепкая, а предивная!
Ну, глянь: шкватень тёсан, а топорщится,
рубень наискось свело, лонки дугой
вывернуло.
Жить в ём, как в лесу – елой пахнет,
в дождь корёжит.
Пять стенок свело к боковухам, а шатер
тресчит.
Ну что за мастер ладил?
Хозяином теперь – хромый Авдейка,
попалось ему жить в лачугейке.
От кому дел много, что тебе,
всё набекрень!
Кривень пошла и по житию,
да разбеглась в разные стороны:
и в поле тресчины пошли, и рекуха
завернулась, как дуга.
Косяк пошёл наперекосяк!
Сядешь на задки —
передок голится,
встанешь впрямь – согнёт кренделем.
Зай, и то, наискось дрыкает!
Вот и смекай, кому надо дрын жарить!
 
 
***
 
 
Было и так: трое силки ставят,
а один вощик греет.
Ну и так: двое вощик греют, а один метит
рущи.
Вот охотнички до жушного – всем
не брезгают!
Лучше б один всему чело, а так,
не жило, не вило.
А про чьих рассказ?
Да Приня руки в добре чужном греет,
дурную гробыну ишщет, да своих дружек
тянет.
А вон, гляди, уже скуксился —
птица за ним тёмна прилетела, лапится,
да в глазки посматривает…
 
 
***
 
 
Опремь, лугом, пиршество ладится —
то мошка кружит, полчищем несметным.
Бутояр крепок, как древо, а листами
жущит, шумит, как улик липный.
А всё к чему?
Тимошка Жук жану привёз, мавку!
Никто теперь на радость в рощи не йдёт,
очень жушно.
Зря и сгрудились, шепчут: «Всё теперь
поменится, видно не так требы кладём
на вздар, а то и кто насмехнулся над кольем,
божьих чел помазнул недобром!» —
всяк смекали.
А Тимоха с жаной в забавы кохает,
веселье ладит.
Бусьями жёнку осыпает, шепчет всякое
лукавое, а мавка потягивается, глазки
синюшные лычит!
Как обрекла его свойным мужем, так и стало.
Будет живо его пить, сытиться,
лыбиться, а когда свянет молодец —
кинется в тёмные леса и будет водить там
плясы навьи!
Только слабый может в мавке девку
признать, да Правь на Навь разменять!
 
 
***
 
 
Откуда бы ни пришёл, откуда бы
ни приплыл, ты, родины рек, долин
двешлонных сын, – всегда находишь дом
свой, как дикая улья свой бражник.
Ждёт тебя юная крадовница, облечённая
Дадиха.
Она, крадучись, будет пытать тебя,
как фавий торгашу, сколько тебе дано было
на чужом крае, да с кем водил тарабары.
Знает ушлак дошлый, что беречь
надоть дары чужбинные – Дадиха
отнимет, уморит, обморочит навек!
Был такой случай: в Бутояр вернулся
Ялошка, было с ним большое добро:
и сундуки кованные, амфоры китаевы,
чугунные поставки.
Пришла кульчиха к ночи, стала егозить
и журить, а наш лажавый так уморился —
весь добринный, полужавой.
Вчисто обморочила Дадиха!
Ничего не успел укрыть, смотрющий глаз
обманула!
А было: шатёр строили от растучих босяков,
ночию сбирали привозное, замок ставили,
а утром всё подчисто было!
А только видели высокую жену, она тихо
юлилась и большой дубинкой ворошила
добро.
Что сказать, большая баба – большая беда!
Лихо ей в дружбу, покровом ей ночь!
День краса, утром – ум в растопырь!
А, говорят, теперя, ишь, над мужаком, каким,
расправа случается —
ну, вадлам!
 
 
***
 
 
Сколько бы ни было самозваных
праведников, всё одно, щерятся над ними,
как над дурашливыми, особливо, ежели
такие плуты привлекают к себе внимание.
Один из них – Светозарный калик.
Он красноречив, умён, но жаден —
всё ему маловато, да всё в пустую!
Кличет народ, буськами гремит, одежды
показывает – вот каков, а дать нечего,
сам нисчий: «Подайте страдальцу честному!»
Пустой!
У нём алчность в очах играет, чертов
призывает!
Похоронят калика, а плачем-то, правда
выйдет – пройдоха!
 
 
***
 
 
Должно сказать: не всяк конь – Буян,
а муж, не всяк правен.
А было в Бутояре семь колодезов —
все они были добротные, всем бутоярцам
служили: поили, отмывали, здравили,
а вот глупый Феня решил огородить один
колодез, чтоб он был ешный.
Так затопило Феню, а дрыкало долго
плавало, все зрили и журились!
Так в Бутояре стало сушно намного, тогда
глупого трепали, да приговаривали:
«Живи как рыдень, живи голо, чтоб знали,
что бабук!»
Дурень так и жил: голо, сиро и позорно.
Жадень!
 
 
***
 
 
Шум, да гам!
Тах-перерях!
Скачет на коняке Дадила!
Голова обручем охвачена, за спиной
дрынчак растягается,
как громчий ратник одет!
Журится народ, опять шумиха буде!
О-о! Дадила ещё во-он что издумал:
брызчет, как тучень небесную воду,
всех поливает, метелой машет,
дурно орёт.
Шкодила!
Грозный и дурной, трясучий!
То ли изгонят его ныне с городища,
то ли под замок усадят – решенье буде,
сход нынче!
Так заведено божьими судьями —
бесяки отлучения исчут!
 
 
***
 
 
Голий лях, требный глас!
Дудится вся поднебесь!
Звенчит, громыхчет, сверкает!
О-ох, жарень настала!
Всё к тому, что барулька сподобился навсечь.
О-ох, напьются небесные орлы живы,
да принесётся жертва дрянчая —
живо чаркою примется всё!
Дадено кому буде – тот станет счастлив
горьким зельем, трясчеством вещим,
смурновыми делами.
Кто жертвой падёт юдоль?
Вроссыпь люд, прячут головы под дранью
лыковой, как козки пугчатые.
Чу! Исполнилось…
Драний лешак помочника избрал —
рыжаго Даню, поделом!
Даня смурлив, дичится, гордячий,
вот ляхов приёмыш готовый!
Жертва!
 
 
***
 
 
А было такое в Бутояре: громы над самой
Яровой горкой продрыкали!
Дикое в явной шквали взвертелось,
понесло всё высоко-высоко!
Короба повытряхивало, ограды хлипкие
унясло, бадьяны укатились, а появился
посерёд городка, такой, непотребного
дельца-то, Жандебютье шукаристый.
Как его полоскало, мочило!
Прижаком-то прозвали!
А мастер был шкварничать и пить квас
был горазд, всяко!
Квас ядрёный, настоянный травами
полёвыми.
Ногами взбрыкнёт, забурчит и всем
потешно – какой жеребчик!
 
 
***
 
 
Дрожит земель бутоярская —
бежит люд в сторонь леса.
Там нашли непонятну зверушку
лохматень вся, шипит, кидается,
обормотками машет, на месте трясчет.
Что за топтун?
Прозвали Чунею.
О, Чуня не прост оказался – шкварки
обсасывает, лакомки жрёт,
понадгадил многоть!
Ну, дак и пришлось его назад ворочить.
Так и увыкнулась тайна бутоярская,
Чуней прозванная…
 
 
***
 
 
Малым делом занят Мурашка —
собирает каменья амаритные.
Всем каменьям – свой ларчик сполно
хоронится.
А вот он хоронки свои кудысь деет?
Есть у него заветная ладайка: сверху дубья,
снизу кань лубяная, крепко перевязь
вокругом.
Мурашка – знатный гранщик,
топорчишки у него милюсенькие,
задвинки кованы, а литейка разлитная —
сам горнил.
Сам и дом дранил, всё сам, да сам!
Почему ж Мураша ругают,
да дурашкой зовут?
А как иначе?
Он красоту по углам прилепил,
тряпичками укрыл, по ночам щупает.
Сон его морит, а он сопит и вытлевает!
 
 
***
 
 
Журится народ, что делать?
Кой, ты, большой, да умный – штанины
попутал с рубахой?
Чтой-т так тебя переполошило,
куды побежал?
От Матрёны, чтой-т?
А вишь, следом Гриня скачет?
Брызчет рыдлом, бородущей трясёт,
как козлина, метки за собой теряет,
а гудит, заполошный!
А Матрёна юбки подбирает, да к порке
готовится, румяна оттирает и уже верещит!
 
 
***
 
 
Признали, видали Оранью в садене,
как она веточки обламывала докорнь,
чтой-то нашёптывала, да кланялась.
Ой, не просто всё!
Денем было это лунним,
а никто не может ворожить сячно на чары.
Вот и вышло ей дрыкаться
на всём белом мире!
А подходил к ей ведый, спрашивал о её пути.
Отвечала: «Всем своим дедам присветила
живое!»
Она марила духам разным, всем видно.
Тут нечего сказить – божд сама претворила.
Чем теперя ей ра-жить?
Вот кака тражда!
Хоромы у ей теперь дубные, шалманные —
кому приносилась,
тому отошла с маетой…
 
 
***
 
 
Чаровница-кудесница в дальнем ските
проживает.
Она стройна, прозорлива, потаённа.
Заботы у ей много – спонаправить на свой
лад судьбу свободную.
Не всяк её кудесы боится, а гадное
всё ж вьюром вьётся!
Имя ей – Пастошная девка, отец ея —
чарун Бранько.
Тёмный лес – дом для тёмного:
лешак в помощники стучится, гады там
свою силу пестуют.
Да лучше б того не знать!
 
 
***
 
 
Хотечно, но марится влужье,
дымкой долинники застит.
Тренчит обозка – жушки в рассыпь бегут!
Ой ли, радужье пораскинулось,
взаступь донним краем ладится.
Прекрасно!
Рудланка вся голубится, блесчит!
Это жёнка ряжена руками полосщет:
личико разукрашено,
всё ружно ладное.
Жёнка приветная, радится,
подарочки родным сготовила, да сама дарит.
Ладушка!
А вот отец ея – хмурый, не чёсаный,
уж все расходы высчитал, сердит.
Погоняет коника, молчун.
Всех обвезли, а Ладушка ещё просит
дороги – ведунью проведать.
Приехали, а встречать некому —
ушла ведунья из дома.
Знает судьбы, приметные знаки роковые!
Э-э-х…