Текст книги "Артек. Большое путешествие"

Восемьдесят восьмой год

В лагере под звуки советских песен бодро шествовали отряды пионеров в красных галстуках и сине-белой форме. «Вместе весело шагать по просторам, по просторам, просторам!..» – пели одни.

Другие ребята выкрикивали знаменитые «кричалки» – короткие и ритмичные фразы, иногда с рифмой, иногда без. С середины пятидесятых годов прошлого века кричалки в Артеке сделались традицией. Сначала они были совсем небольшие: «Артековец – значит лучший!», «Один за всех – и все за Артек!», а потом стали походить на четверостишия. Каждый лагерь в Артеке стремился придумать свою фирменную кричалку. Их выкрикивали на линейках, перед концертами, во время конкурсов и просто так – в столовой или по дороге на море. Самой знаменитой артековской кричалкой была:

 
  Артек – один!
  Артек – вперед!
  Артек – навсегда!
 

Считалось, что кричалки создают командный дух, поддерживают на соревнованиях, да и вообще, это просто фан!

Четверо наши героев с недоумением взирали на всё происходящее. На зданиях и мачтах были развешаны красные флаги со звёздочками и старыми коммунистическими лозунгами, мимо проходили девушки-вожатые с такой причёской, какую наши ребята видели на старых фотографиях своих мам. Она ещё очень смешно называлась – «взрыв на макаронной фабрике», так, кажется.

Мальчишки неподалёку возились со старым плеером. У одного из них были неуклюжие наушники, которые он держал в руках. Он и ещё двое ребят слушали музыку, склонившись к этому доисторическому гаджету. Ярик знал такой – очень похожий валялся у них на чердаке на даче.

Понять, что к чему, во всей этой неразберихе было невозможно. Повсюду царила активная движуха, и Ярик, Ромка и Елисей с Николеттой едва успевали уворачиваться от юных пионеров, которые группами перемещались по лагерю.

Некоторые с удивлением оглядывали четверых необычно, не как все одетых ребят, но, видимо, так были заняты, что быстро забывали о них и бежали дальше.

Однако чем дальше, тем меньше всё происходящее казалось нелепой шуткой или розыгрышем. Слишком много вокруг было странного, непривычного, а главное, очень правдоподобного.

– Это что, флешмоб какой-то в советском стиле? – бормотала Николетта, нервно тыкая в телефон. – И интернета нигде нет, никак не коннектится…

– Послушайте, а вдруг мы попали в прошлое? – воскликнул Ромка. – Сергей Сергеич молодой, а игра, в которую они играли, называется зарница – в прошлом веке она была популярна, нам про неё в школе рассказывали.

– Какое прошлое, чего ты гонишь! – недовольно отозвался Ярик.

А вот Елисей решил действовать более решительно и подскочил к проходящему мимо пионеру с красным знаменем в руках:

– Мальчик, какой сейчас год?

– Ты что, с луны свалился? – парень с презрением смерил взглядом маленького пижона в мятой футболке. – Год юбилея Комсомола!

И побежал дальше.

И тут вдруг на стене корпуса, прямо на глазах наших героев, развернулся плакат с надписью «Артек – 1988, Комсомолу – 70 лет!» и большим портретом Владимира Ильича Ленина посередине! У Николетты от ужаса так отвисла челюсть, что туда, наверное, могло бы поместиться целое яблоко.

– Уверен, это всё из-за Дерева, – сказал Ромка.

– Полный геймовер… – только и смог вымолвить Елисей.

Надо было срочно что-то делать. Четверо перепуганных товарищей со всех ног бросились назад, к Дереву Желаний и… застыли. На его ветвях трепетали лепестки розовых цветков. Похоже, Дерево приняло просьбы детей и теперь было готово исполнить их желания.

– Давайте попросим вернуть нас обратно! – Елисей, а за ним и все остальные припали к стволу, заколотили по нему ладонями и закричали:

– Хотим назад в будущее! Хотим назад в будущее!

Секунда, другая, третья… Все четверо развернулись в ожидании и поняли, что чуда не произошло – по соседней тропинке с радостным задором промаршировала группа пионеров в красных галстуках. Они скандировали песню-кричалку:

 
Кто шагает воедино?
Наша храбрая дружина!
Чьи глаза огнём горят?
Пионерский наш отряд!
 

Стало быть, ничего не вышло, и наши герои по-прежнему оставались в прошлом. Но почему же Дерево не хочет вернуть их обратно?!

– Пространственно-временной континуум, – с умным видом сообщил Рома.

– Кажется, я понял, – задумчиво произнёс Ярик, – помните, Ольга Андреевна говорила, что новое желание можно загадывать только тогда, когда исполнится предыдущее? Каждый из нас загадал своё желание, и оно ещё не исполнилось…

Заветные желания

В тот день Ярик опоздал на прослушивание в Музыкальной школе Сергея Жукова. Своё название она получила по имени основателя, знаменитого певца. Жуков с детства очень любил музыку, хорошо пел, прилежно учился, а главное, неуклонно шёл к своей цели. Никакие глупости не могли отвлечь его от своей мечты. Он захотел стать эстрадным артистом и стал им. А потом решил создать школу, чтобы помогать талантливым, музыкально одарённым детям.

Ярик долго готовился и очень хотел понравиться приёмной комиссии, но препятствие, которое появилось на его пути, было практически непреодолимым. Его отец даже слышать не хотел, чтобы сын стал музыкантом. Напрасно дедушка сидел в зале и ждал выступление внука – отец не позволил Ярику выйти на сцену. Он пришёл в музыкальную школу и задержал сына буквально перед выходом на сцену:

– Ты ничего не заработаешь на этой бандуре!

Ужасно обидно было слышать, как отец обзывает его любимый инструмент… Ярик чуть не заплакал, но вовремя сдержался.

– Строитель – надёжная и денежная профессия, – продолжал папа, – к тому же в нашей семье все строители, и ты должен продолжить дело.

Ярик почему-то не сомневался, что, если копнуть поглубже, в их роду обязательно нашёлся бы музыкант, иначе откуда у него взялась такая сильная тяга к музыке? Но убедить в этом отца было невозможно. Кстати, именно он настоял на том, чтобы отправить Ярика в Артек, где с давних пор существовал строительный отряд и где сам отец когда-то научился азам семейной профессии.

Стоя возле Дерева Желаний, Ярик загадал, чтобы его папа по-другому взглянул на увлечение музыкой и разрешил ему серьёзно заниматься гитарой.

Елисей и Николетта, не сговариваясь, загадали одно и то же желание – чтобы родители передумали разводиться и в семье наступил мир. Ну вот почему они всё время ссорятся? Мама обвиняла отца в том, что он мало времени проводит с детьми, отец же говорил, что у него много работы и мама к нему всё время придирается. Слово за слово, и любой их разговор заканчивался взаимными претензиями и обидой. И хотя брат с сестрой тоже постоянно цепляли друг друга и каждый старался выглядеть независимым, но в душе оба мечтали о дружной семье и, если вдруг что, никогда не дали бы друг друга в обиду.

А вот Ромка никак не мог смириться с тем, что его отца нет рядом. В его комнате на специально сделанной для этого полке лежал большой красный шлем, который папа-лётчик надевал во время полётов. Ромка часто брал его, клал перед собой и представлял, что отец жив. Выходя на улицу со своим коптером и рискуя снова стать жертвой хулиганов, он думал, что в этот раз обязательно сможет дать отпор, как это сделал бы его папа – самый смелый человек на Земле. Но стычка с хулиганами постоянно заканчивалась поражением, потому что у Ромки не хватало решимости постоять за себя. Из-за этого он часто ссорился с мамой. Она всё хотела уберечь сына от неприятностей, но своей заботой только его раздражала. Ему не нравилось, что его дразнили «маменькиным сынком» и «ботаником». Больше всего на свете он мечтал о том, чтобы папа был жив и научил его быть таким же отважным, как он сам.

Вот такие мечты обуревали наших юных героев, когда они в первый раз подошли к Дереву Желаний, положили руки на его мощный ствол и закрыли глаза. И теперь, когда они переместились в прошлое, им нужно было понять, что надо сделать, чтобы вернуться обратно, в своё время. Эту задачу, похоже, удалось разрешить сообразительному Ромке:

– Мы оказались в прошлом, потому что это единственный способ исправить настоящее. И таким образом мы сможем осуществить наши желания.

Как ни крути, а ведь он был прав! Другого объяснения произошедшему трудно было придумать.

Самозванцы

Приятно оказаться на пустынном берегу моря и любоваться голубой полоской горизонта, где вода сливается с небом. Помечтать о том, как проведёшь каникулы в самом крутом детском центре на свете, как найдёшь новых друзей и потом весь год будешь с радостью думать о своём летнем отдыхе.

На берегу возле спокойного моря прикольно вспомнить и будоражащие истории, которые знает каждый артековец. Например, про страшную бурю, которая чуть не погубила весь Артек в самом начале его существования.

В тот день артековцы на рыбацких баркасах отправились на экскурсию в Ливадийский крестьянский санаторий. Вечером они должны были возвратиться, но тут внезапно разыгралась буря. Ветер валил деревья, срывал палатки, большие волны с рокотом накатывались на берег. Оставшихся в лагере детей сотрудники перевели и перенесли в свои квартиры. Эвакуацией ребят из лагеря руководил тогда сам основатель лагеря Зиновий Петрович Соловьёв. Он брал на руки сразу двух малышей и под проливным дождём нёс их в посёлок Первушино, на ходу отдавая распоряжения сотрудникам лагеря. Особенно волновала всех судьба ребят, которых буря захватила в море на обратном пути из Ливадии. На прибрежных холмах всю ночь жгли большие костры в надежде, что с баркасов их увидят и подойдут к берегу. Прошла тревожная, бурная ночь, а баркасов всё не было. Лишь на рассвете ребята пешком пришли в лагерь. Шторм застал их в море у берегов Никитского ботанического сада. Баркасы сразу же причалили к берегу, и артековцы по земле направились в лагерь. Этот ночной переход – настоящий драйв – надолго остался в памяти детей.

Всё это прекрасно, если находишься в настоящем, а не в прошлом, где оказались четверо товарищей по несбывшимся желаниям. И сейчас они думали только об одном: как отсюда выбраться? Как позвонить родителям? Как объяснить своё присутствие людям, для которых ты неизвестно кто: то ли подопечный, такой же пионер, как и все остальные, то ли шпион?

Елисей с Николеттой совсем растерялись и загрустили. Да и Ярик не мог похвастаться боевым духом. А Ромка больше всего переживал, что не успел помириться с мамой перед отъездом, и теперь ему было даже страшно представить, что с ней будет, когда он не вернётся домой!

– А ты позвони по кнопочному телефону, – предложил Елисей. – У кого-то же здесь должен быть такой.

– Ага, а куда звонить? В будущее? – грустно усмехнулся Ярик. – И какой код набирать? 2020?

Всё это было бы забавно, не будь так печально и безысходно. Как можно позвонить маме, которой сейчас даже не десять лет, а восемь?! Это какой-то полный треш, как сказала Николетта, и с ней трудно было поспорить.

Но тут вдруг случилось то, что взрослые называют «озарением». Ромка хоть и не умел за себя постоять, но недаром считался самым умным в школе.

– Стойте! Дайте сообразить… Это значит, что моему папе сейчас десять лет, а значит… Да быть не может! Это значит, что папа… папа мой живой?! А ещё… Какой год был на растяжке? Восемьдесят восьмой? Он же в это время был здесь, в Артеке!

Вот это да! Соображалка как будто передалась от Ромки всем остальным и очень выразительно отобразилась на их лицах. У Николетты снова отвисла челюсть на размер яблока, у Елисея глаза полезли на лоб, а у Ярика от напряжения мысли весь лоб сморщился в гармошку:

– Так мой папа сейчас здесь! Он несколько лет подряд ездил сюда в строительный отряд.

– И наши предки здесь! – воскликнула Николетта. – Они походу в Артеке познакомились!

– Точно, точно! – подхватил Елисей.

– Побежали! Надо быстрее их найти! – скомандовал Ромка, уже рванул по направлению к корпусам, как вдруг был остановлен грозным окриком «Стоять!».

На набережной, облокотившись о перила, возвышался Сергей Сергеевич Курочкин с двумя помощниками по бокам, застывшими по стойке смирно.

– Кто вы такие? – начал допрос Курочкин. – С зарницей нам помешали, одеты не по форме. Из какого отряда: «А» или «Б»?

– Из «Б», – наугад ответил Ярик, но, честно сказать, не очень уверенно.

– Так я и думал! – удовлетворённо усмехнулся Сергей Сергеич. – У нас отряды цифрами обозначаются, а не буквами. Попались, самозванцы! А ну-ка немедленно все к директору!

Надо как-то выкручиваться

То, что дальше происходило в кабинете у директора Ольги Андреевны, напоминало фарс или, как бы сказала мама Николетты и Елисея, забавный скетч из популярной комедийной телепередачи.

Сверкая и вращая глазами, Сергей Сергеич возникал в образе то Абсолюта, то Бармалея, то Лешего, то льва Бонифация, а то Домового-лесовика.

Образ Абсолюта ему нравился больше всего. Ведь это был самый настоящий хранитель Артека, хоть и мифический. В самом начале существования лагеря появился такой обычай – в тихий час вожатые и медсёстры призывали детей к «абсолютной тишине», и вскоре возник главный ответственный за тихий час, легендарный персонаж по имени Абсолют.

Первым его изобразил на бумаге мальчик из Латвии по имени Эгилс Витолс. Эгилс нарисовал бородатого старичка, обитающего в дупле одного из волшебных деревьев на горе Аю-Даг. И с тех пор образ добродушного дедушки стал самой популярной легендой Артека.

В глубине души Сергей Сергеевич тоже мечтал стать легендой, поэтому именно в этом костюме хотел выступить на отчётном концерте, который должен был состояться в финале соперничества двух команд – «зелёных» и «синих». И хотя пока что команда Сергея Сергеича была впереди, он никак не мог смириться с проигрышем во время зарницы, поэтому всеми силами искал виновных.

Вот и сейчас, примеряя карнавальные костюмы, он продолжал убеждать Ольгу Андреевну, что четверо подростков – подозрительные личности, наверняка засланные для того, чтобы подорвать его, Сергея Сергеича, авторитет и довести команду до поражения.

– Всё должно быть по правилам, Ольга Андреевна. А они даже отряд не смогли правильно назвать. Явно подставные.

– Какие подставные? – отмахивалась Ольга Андреевна. – Зачем?

– Как зачем? – кипятился Курочкин, широким театральным жестом указывая на шкаф, где за стеклом стоял приз с надписью «Кубок Артека». – На кону не только кубок, но и директорское кресло!

Ольга Андреевна приподняла брови, а Курочкин, поняв, что сморозил глупость, зафыркал и быстро исправился:

– Я имею в виду, когда вы уедете в Москву на повышение. – И чтобы сменить тему, продолжил: – Вот мы уже две недели соревнуемся, а я их что-то не припомню! Пусть скажут, откуда они. Признавайтесь – вы местные?

– Никакие не местные, – обиделся Елисей. – Мы – москвичи.

– Москвичи! – затряс накладной бородой Сергей Сергеевич. – Вот заливают! Посмотрите на них, Ольга Андреевна: штаны рваные, майки мятые, оборванцы какие-то!

Ольга Андреевна смущённо потупилась:

– Ладно вам, Сергей Сергеич, я тоже в своё время за старшей сестрой вещи донашивала. Мало ли какая ситуация у людей.

Но Сергей Сергеич не унимался – заставил назвать номер школы. Ярик на ходу выдумал несуществующие цифры, а потом зачем-то приплёл к названию имя Сергея Жукова, который создал музыкальную школу. Курочкин не поверил, заявил, что всё они врут. И неизвестно, чем бы закончилась эта сцена, не появись Елизавета Ивановна со списком имён и фамилий ребят из своей группы.

– Представьтесь, – потребовала Ольга Андреевна, – сейчас во всём разберёмся.

Ярик, Ромка и Елисей сразу отрекомендовались: Лебедев, Ковалёв, Осипов, а Николетта немного замешкалась, вспоминая девичью фамилию мамы – Гончарова. Командир «синих» проверила список, нашла имена и немного удивилась:

– И в самом деле мои…

– Вот и родители обнаружились, – тихо прошептал Ромка, – хорошо, что все они в одной команде!

Елизавета Ивановна позвала ребят переодеваться, а Сергей Сергеич всё продолжал ворчать, перебирая накладные бороды и усы для своего персонажа:

– У меня-то дети не теряются и не ходят как оборванцы…

– Перестань, Серёжа, ну сколько можно! – не выдержала Ольга Андреевна.

Директор поневоле

Ольга Андреевна была необычным директором. Начать с того, что в детстве она никогда не ездила в пионерский лагерь и тем более не собиралась там работать. Она с успехом закончила Педагогический институт и думала, что всю жизнь будет учителем русского языка и литературы. Ей очень нравилось разбирать слова и предложения, рассуждать о литературных героях и устраивать викторины «По страницам любимых книг». Ученики её уважали и любили, мнение Ольги Андреевны для них всегда оставалось решающим.

Ольгу Андреевну, если можно так сказать, погубили любопытство и стремление проникать в любую новую тему как можно глубже. Когда она задумала новую викторину «По страницам любимых сказок» и узнала про дерево, которое один в один было похоже на то, что описал в своей сказке Александр Сергеевич Пушкин, она сразу же захотела увидеть его воочию и прочувствовать его магическую силу. Таким образом Ольга Андреевна первый раз в жизни попала в пионерский лагерь, и это был «Артек».

Дерево, Пушкин, легенды так увлекли молодого педагога, что вместо недели она провела там весь отпуск. Викторины, которые она устроила с детьми, очень оживили программу «Артека». За это время Ольга Андреевна подружилась не только с ребятами, но и с вожатыми, и с руководством лагеря. Её организаторские способности безумно впечатлили директора лагеря Семёна Васильевича, и он задумал предложить её кандидатуру на своё место. Сам Семён Васильевич уже давно собирался на пенсию, но только никак не мог найти достойную замену.

Понаблюдав за Ольгой Андреевной, он понял: никого лучше ему не сыскать, и начал уговаривать её остаться.

Конечно, Ольга Андреевна согласилась не сразу. Не так просто было решиться на переезд из столицы в другой край, хоть и весьма привлекательный. Но Семён Васильевич не зря проработал на этом месте двадцать лет и слыл искусным дипломатом. И если сначала Ольга Андреевна и слышать об этом не хотела, то ближе к концу отпуска стала всё чаще задумываться о новой должности и в результате не смогла устоять против обаяния этого необыкновенного места, увлечённых своим делом людей, неповторимой атмосферы и Волшебного Дерева.

Она вернулась в Москву, уволилась с работы и с радостью прибыла обратно, договорившись, что все её школьные ученики летом тоже посетят «Артек».

Есть версия, что Семён Васильевич немного поколдовал возле Дерева Желаний. Кое-кто из вожатых и ребят несколько раз увидели его там и очень удивились – обычно директора лагеря к Дереву было не заманить. Но, впрочем, точно утверждать не будем. Может быть, он просто прогуливался, вспоминая великого поэта и думая о том, как будет на пенсии выращивать персики, виноград и знаменитые крымские помидоры.

Долго ли, коротко, но Ольга Андреевна стала директором и так хорошо себя зарекомендовала, что уже пошли слухи о её повышении и возможном переводе в Москву. Поэтому Сергей Сергеич и заволновался – упустить такой случай было бы непростительным преступлением по отношению к подрастающему поколению и ко всему «Артеку».

жизнь лагеря

Не прошло и получаса, как ребята вместе с Елизаветой Ивановной, переодетые в артековскую форму – голубые шорты, белые рубашки и красные пионерские галстуки, – сидели в столовой и уплетали обед. Только Елисею не хватило места за столом, и он сел отдельно, уступив стул командиру лагеря «синих».

Елизавета Ивановна только было начала рассказывать ребятам о программе занятий в лагере, как её прервал худрук, Аркадий. Размахивая руками и восклицая, как актёр в трагической пьесе, Аркадий чуть не рыдал: вальс не получается, буги-вуги вообще ужас, у баяниста постоянно западают клавиши, и неизвестно, сможет ли он вообще играть. А гитарист?! Ни в одну ноту не попадает! Завтра концерт, и «Лесной» опять выиграет, потому что он всегда выигрывает!

– Погодите, Аркадий, – пыталась успокоить его Лизавета Ивановна, – неужели никто в лагере не умеет играть на гитаре?

– Никто не умеет! – бушевал Аркадий.

– Я умею! – сказал вдруг Ярик.

– Вот видите! – обрадовалась Лизавета. – Всё не так плохо, как вы думаете! Выступишь завтра на концерте?