Текст книги "(За)буду его"

Глава 4

Олег

– Все, еду сам! – С грохотом кладу на барную стойку мобильник и выхожу из кухни.

– У тебя права лишние? – выкрикивает Казаринов. – Или хочешь, чтобы завтра по всем каналам вещали: «Актер Олег Черкасов пойман за рулем пьяным?»

Я останавливаюсь у лестницы, со злостью ударяю кулаком по деревянной балясине и разворачиваюсь.

– А что предлагаешь делать? – ору на весь дом. – В сотый раз позвонить в такси? Сюда хрен вызовешь среди ночи! Да и выветрилось уже все. Я выпил за столом всего пару стаканов.

Саня выходит в коридор.

– Не выветрилось, Олега, – парирует друг. – Еще раз набери Мальцеву или Демидову. Ну, или попытайся дозвониться отцу.

– Спят все! – рявкаю я. – Три часа ночи, Сань! Кто в такое время попрется за полсотни километров от города?!

– Тогда выдохни и жди до завтра! – повышает тон друг и садится на банкетку. – Ну, сам посуди: приедешь ты сейчас к ней, начнешь втирать, что с Красовской ничего не было, она на эмоциях пошлет тебя, потом разругаетесь. Короче, хреновая эта затея! – отмахивается он. – Остыть вам обоим надо, остыть!

Провожу по лицу ладонью, шумно выдыхаю, сажусь на нижнюю ступеньку.

– Остыть… – усмехаюсь я, глядя на Казаринова. – Ты сам-то слышишь себя? Алена видела меня в постели с Красовской! Какое там на хрен остыть?!

Сжимаю губы и злобно выплевываю в адрес Красовской:

– Вот же сука, а!

Вспоминаю, как Саня вылил на мою голову ледяную воду, как, очухавшись, огляделся по сторонам и пришел в ужас: на моем теле следы помады, на полу – упаковки от презиков и мои боксеры. А потом еще и это пугало в лифчике…

Я ни черта не помню, что было после того, как выпил чай. Смутно припоминаю, как в голове закружились вертолеты, как велел Красовской уехать и пошел к лестнице.

А дальше – пропасть.

Да ну не мог я переспать с ней! Хоть убей – не мог!

Если б даже она ходила передо мной голой, я бы не захотел ее. Все чувства к Красовской давно сменились ненавистью, а с появлением Алены – я в принципе стал равнодушен ко всему, что у нас было.

Уверен, эта стерва что-то подсыпала в мою чашку, и пока я был в отключке, оставляла все эти следы своей помады на моем теле.

Но только как Алена узнала, что Красовская в доме? Ведь наверняка она неспроста приехала именно в этот момент?

– Она вообще ничего тебе не сказала? – поднимаю взгляд на Казаринова. – Просто попросила передать пощечину и все?

– Ну да, – кивает друг. – Она вся зареванная была, дрожала. Короче трясло ее не по-детски.

– Черт! – сжимаю кулаки я. – И ты вообще не слышал, о чем они говорили с Красовской?

– Черкасов, – вздыхает Саня. – Я проснулся от какого-то грохота, вышел из гостиной, увидел, как Красовская выскакивает из дома, потом Алена залепила мне пощечину и убежала в ванную. Еще раз нужно повторить?

Он осуждающе мотает головой.

– Ну не дебил ли ты, а? ТАК подставиться перед собственной свадьбой! Ты Красовскую плохо знаешь? Да она ж по головам пойдет, если ей что-то нужно. Я не удивлюсь, если она и подтолкнула Алену приехать сюда. Ну, не знаю… СМС ей отправила, или еще чего выкинула. Не зря же Аленка приехала на дачу, хотя вы договаривались, что она будет ночевать дома. Что она здесь забыла?

И тут я вспоминаю, как проснувшись, увидел на кровати коробку со стикером. Ту самую, которую видел вчера днем в ящике трюмо, когда искал там зарядку от Айфона.

Тогда я не удержался и из любопытства прочел надпись на стикере, прикрепленному к коробке:

«Студия АртВидео. Заказчик: Алена Дружинина. Свадебное поздравление для жениха».

Заглядывать внутрь не стал. Понял, что это подарок от Алены на свадьбу.

– Так может, она приехала за ней? – отрешенно смотрю на Казаринова.

Друг, ничего не понимая, хмурит брови.

– За кем? За Красовской?

– Да нет, за коробкой, – вставая, говорю я и быстро поднимаюсь на второй этаж.

Вхожу в спальню, беру с кровати коробку, открываю ее и обнаруживаю на дне флешку.

Быстро стреляю взглядом по комнате, вижу на комоде свой ноутбук, беру его, и, сев на край кровати, вставляю флешку.

Видео загружается, на экране выплывает заставка видеостудии, играет медленная музыка, и спустя пару секунд появляется улыбающееся лицо Алены.

– Гости все на своих местах? – спрашивает она, водя взглядом по экрану. – Тогда я, пожалуй, начну.

Картинка сменяется, и Алена уже стоит на фоне цветочного магазина, поправляя варежками белую шапку.

– Привет, любимый! – машет она в камеру. – Если ты смотришь это видео, значит, я уже стала твоей женой.

И от этой фразы все мои внутренности завязываются в тугой узел.

Втягиваю носом воздух, пальцы непроизвольно впиваются в края ноутбука.

– Я долго думала, что подарить тебе на свадьбу и в итоге реши-и-и-ла… – хитро щурится Алена, – что ничего не может быть лучше самых ярких воспоминаний о нас! – радостно восклицает она и вопросительно выгибает бровь. – Ты ведь согласен со мной, правда?

Алена взволнованно выдыхает, подносит сомкнутые ладони к губам.

– Милый мой, сегодня, в этот важный для нас с тобой день я хочу провести тебя по самым запоминающимся местам, в которых мы с тобой побывали. Ну что, поехали? – взмахивает она рукой.

На следующем кадре Алена стоит в фартуке за прилавком цветочного магазина и оформляет букет из красных роз.

Точно так же, как в тот день.

Ее светлые волосы собраны в пучок, на носу – очки, которые она не носит после лазерной коррекции зрения. Выглядит один в один, как тогда.

– Двадцать третьего апреля ты вошел в дверь этого цветочного магазинчика и попросил собрать букет для мамы, – мельком смотрит она в камеру и поправляет цветы. – Помнишь, как я покраснела тогда? – хохочет Алена, закатывая большие голубые глаза. – О, боже ж мой! Это же этот, – щелкает она пальцами, – ну, как его?.. Черкасов! Сам Черкасов! А что он забыл в нашем селе? А потом, жутко волнуясь, я собирала тебе букет из самых пышных красных роз, и с каждой секундой мое лицо становилось ярче бутонов.

– Потому что я не мог отвести взгляда от тебя, – тихо и хрипло проговариваю я.

«Ехал со съемок в столицу на день рождения матери, заскочил в первый попавшийся цветочный и… внезапно влюбился», – вспоминаю тот день.

Алена завязывает белой лентой букет, показывает его в камеру.

– Кажется, он получился один в один, как и тогда, – подмигивает она.

Картинка сменяется и теперь она сидит за столиком в ресторане.

– В этом ресторане прошло наше первое свидание, – улыбается Алена.

Камера обводит зал, затем стол, на котором с одной стороны стоит блюдо с лангустинами, а с другой – стакан воды.

Алена выставляет указательный палец.

– А теперь я открою тебе секрет!

Она прочищает горло, и, смеясь, хлопает себя по лбу.

– В тот день у меня не было никакого расстройства желудка, – хохочет она. – На самом деле я просто дико боялась опозориться, так как перед походом на свидание мне и в голову не пришло посмотреть видео, как правильно есть мидии, креветки и все, что плавает. Но одно я точно знала, – гордо заявляет она. – С водой я сто процентов справлюсь на отлично! – и, отпивая из стакана воду, подмигивает.

Следующая картинка сменяется палаткой, установленной на поляне, и я сразу узнаю место, куда мы отправились с ней в поход на два дня. Тогда нам обоим захотелось побыть подальше от городского шума. Правда, это было летом, а теперь она приехала туда зимой.

Держа в варежках чашку, она сидит в позе лотоса на какой-то большой подушке и с мечтательным видом вспоминает, как нам было хорошо тогда.

На следующем кадре музыка сменяется на более романтическую, а Алена уже на крыше нашей московской высотки. Укутавшись в плед, она смотрит на город.

На экране выплывает текст:

«Еще одно наше незабываемое свидание прошло именно здесь. Ты тоже это помнишь, милый?»

Перед глазами всплывает картинка, как мы целовались с ней на этой крыше, как потом спустились в мою квартиру, где она впервые стала моей целиком.

Кадр за кадром, место за местом – она точно потратила не одну неделю, чтобы обойти их заново и восстановить почти всю последовательность развития наших отношений.

– Знаешь, мне не удалось слетать в Дубай и побывать в ресторане, в котором ты сделал мне предложение, – смеется Алена. – Но…

И на экране появляются музыканты, которые играли для нас в тот вечер.

Под звуки скрипки, явно уже другая камера обводит столик у моря, за которым мы сидели. На нем стоят две свечи, два бокала, на экране мигают стрелки, указывающие на наше местоположение в тот вечер.

– Вот здесь, за этим самым столиком ты поспросил меня стать своей женой, – раздается за кадром ее голос. – Помнишь, как нам хлопали люди, когда я крикнула на всю округу «Да-а-а-а!» и потом ты закружил меня на руках?

Я из последних сил смотрю на экран. Казаринов вообще за все это видео не обронил ни слова.

Картинка вновь сменяется, и теперь Алена снова в цветочном магазине за прилавком.

– Олег, я хочу подытожить это видео здесь, из этого места. Потому что именно отсюда и началось наше с тобой счастливое будущее. Здесь было положено начало нашей истории, – ее глаза слезятся, голос немного дрожит. – А сейчас ты наверняка обнимаешь меня, мы смотрим на наши обручальные кольца и оба безумно счастливы, что этот день наконец-то настал.

Алена выпрямляет спину, скрещивает на груди руки.

– Давай уже обернемся к гостям, м? – подмигивает она в камеру. – Я думаю, им не терпится прокричать нам «Горько!»

Видео заканчивается веселой музыкой, с моих коленей соскальзывает ноутбук и с грохотом приземляется на пол.

Стискиваю в кулаки одеяло, чувствую, как тело разрывается на миллионы частиц.

Хочется неистово орать на весь дом и проклинать себя за то, что впустил в дом Красовскую. За то, что не развернулся и не отправился на второй этаж, когда увидело ее в экране домофона.

Я соскакиваю с кровати, надеваю джинсы, хватаю со стула футболку, и по пути натягивая ее, бегу на первый этаж. Быстро надеваю куртку, сую руку в карман, нащупываю ключи от тачки.

– Эй, эй, эй! – кричит с лестницы Саня. – Не-не-не, братан, ты никуда не поедешь! – Он подлетает ко мне, хватает за рукав куртки, я резко отдергиваю руку.

– Я должен все объяснить ей! Я не могу сидеть здесь, когда она в таком состоянии, понимаешь?

Открываю дверь, и меня останавливает приглушенный звук мелодии моего телефона.

Иду за ним в кухню, вижу на экране незнакомый номер, прижимаю телефон к уху.

– Алло! – грубо отвечаю я.

– Доброй ночи! Вам знакома Алена Дружинина? – спрашивает мужской голос.

– Да. А что случилось? Кто вы?

– Ее только что доставили в отделение реанимации. Она попала в аварию.

Глава 5

Олег

Запираю дверь, в куртке и в обуви прохожу в кухню, большими глотками выпиваю стакан воды, с грохотом ставлю его на стол, разворачиваюсь и мой взгляд упирается в портрет Алены, висящий над диваном.

Я только что от нее.

Перед глазами появляется картинка, как она лежит в кислородной маске, и мое горло до боли сжимает невидимая рука. Впиваюсь пальцами в голову и, не сводя взгляда с ее улыбающегося лица, медленно оседаю на пол.

«Если ты смотришь это видео, значит, я уже стала твое женой».

«…Значит, я уже стала твоей женой».

«…Стала твоей женой», – троекратно звучит в голове ее голос, отчего мое тело вот-вот разорвется на куски.

Снова и снова представляю, как она поставила коробку с подарком рядом с моим зацелованным телом и боюсь подумать, что она чувствовала в тот момент, в каком состоянии села за руль.

Вторые сутки не сплю, не ем, и не нахожу себе места от душевных терзаний и чувством вины перед ней.

Сейчас я должен был надевать смокинг, Алена – свадебное платье. Но вместо этого она лежит вся в бинтах и проводах.

Закрытая черепно-мозговая травма, перелом руки, множественные ушибы. И все это благодаря мне!

– Мне, черт возьми! – кричу я и ударяю кулаком по кафелю.

Костяшки правой руки ноют от боли, перед глазами стоит искореженный БМВ Алены с разбитым лобовым, а в голове звучит мой крик, вспарывающий тишину темной трассы.

Смутно помню, как я упал на колени перед ее машиной и как меня оттаскивали от нее Казаринов и мой отец, который приехал за мной на дачу.

Поднимаюсь на ноги, подхожу к панорамному окну, несколько секунд молча смотрю на город и прижимаюсь лбом к холодному стеклу.

«Полгода назад ты меня почти из петли достала, а теперь я чуть не убил тебя…»

Вспоминаю, как Алена поддерживала меня, когда я был на грани. Когда по новостям транслировали то видео, а сотни блогеров повышали рейтинги на своих каналах за счет скверной истории с моим участием.

От меня тогда отвернулись многие друзья, поклонники сыпали проклятья в директ, и только Алена оставалась рядом. Только она и еще несколько близких людей верили мне.

В кармане куртки звонит мобильник, я быстро достаю его, в надежде, что звонят из больницы.

«Казаринов», – светится на экране.

– Да, Сань, – отходя от окна, отвечаю я и устало опускаюсь на диван.

– Ну что там, есть новости из больницы?

– Все еще без сознания, – вздыхаю я. – Сейчас приму душ, переоденусь и поеду обратно к ней.

– Держись там, братан. Я пару часов буду на совещании, а потом если что-то вдруг понадобится, маякни, ок?

– Договорились.

Я собираюсь убрать телефон, но Саня останавливает меня словами:

– Ты кстати видел, что Красовская опубликовала в инсте?

Я резко подаюсь вперед, чувствую, как подпрыгивает пульс. В голову влетает мысль, что она выложила там какие-то фотографии.

Скидываю звонок, спустя секунду ищу в инсте страницу Красовской и сжимаю в руке мобильник: она закрыла от меня свой профиль.

Быстро набираю Казаринову, но он не берет трубку.

Слышу гудки по второй линии, смотрю на экран, гетконтакт определяет номер телефона больницы, и я молниеносно переключаюсь на вызов.

– Олег Александрович, Алена пришла в себя, – сообщает ее лечащий врач.

– Можно увидеть ее? – соскакивая с дивана, спрашиваю я и бегу в коридор.

– Да, можете. Сейчас с ней ее родители.

* * *

– Черт! Черт! Черт! – кидаю на соседнее сиденье разряженный мобильник и пока стою на светофоре еще раз открываю бардачок.

Переворачиваю там все вверх дном, заглядываю в отделение между сиденьями – тщетно.

На днях Алена брала мое автозарядное и, видимо, так и не вернула обратно.

– Теперь никому не позвонить и не узнать, что там опубликовала Красовская…

От злости ударяю по рулю, сжимаю губы.

«Эта сука решила меня добить?!»

В голове настоящий раздрай: мысли о публикации чередуются с тревогой – не представляю, как я сейчас появлюсь перед Аленой. Она наверняка не захочет видеть меня.

И ее родители – тоже.

Раз они сейчас у нее, то, скорее всего, они уже в курсе, что случилось на даче.

Я виделся с ними вчера в больнице, но у меня язык не повернулся рассказать им об этом.

Ее мать не могла связать даже двух слов, начинала что-то говорить и тут же пускалась в слезы. А отец Алены поддерживал меня, даже не догадываясь по чьей вине их дочь находится на операционном столе.

Мне больно и стыдно смотреть им в глаза. Ведь все думают, что она попала в аварию, когда ехала на дачу с девичника. Никто кроме меня, Казаринова, Красовской и самой Алены не знает, что это было совсем не так.

И для меня все еще остается вопросом: почему она развернулась? Может, что-то забыла на даче? Может, немного остыв, решила вернуться и поговорить со мной?

Через полчаса я уже бегу по коридору больницы.

Вхожу в отделение реанимации, меня просят надеть сменную обувь и халат. Вижу у палаты родителей Алены, слежу за их реакцией и уже ожидаю, что меня вот-вот начнут проклинать и потребуют убраться из жизни их дочери.

Но вместо этого мать Алены обнимает меня и, всхлипывая в мое плечо, сообщает, что она пришла в себя.

Ее отец хлопает меня по спине.

– Все обошлось! – говорит Роман Петрович. – Все обошлось, Олег.

– Сейчас Алене сделают укол, и сможешь увидеться с ней, – отстранившись от меня, вытирает лицо Мария Андреевна.

Я смотрю на них по очереди и не понимаю:

«Алена им разве ничего не рассказала?»

Из палаты выходит молоденькая медсестра, увидев меня, она округляет глаза и немного краснеет.

– Ой, здравствуйте, – с улыбкой поправляет она халат. – Можете входить, я уже закончила. – Девушка ступает мне дорогу и шепчет вслед: – А потом можно сделать с вами фото?

Ничего не ответив, вхожу в палату. Алена переводит на меня взгляд, ее глаза тут же становятся влажными, подбородок дрожит.

– Привет, любимый, – шепчет она сухими губами, а я на пару секунд впадаю в ступор.

Медленно подхожу к ней, сажусь на стул у кровати, слышу за спиной шорох и всхлипывание ее мамы. Алена протягивает мне руку, через секунду наши пальцы смыкаются в замок.

– Прости, сорвала нам свадьбу, – вымученно улыбается она и из ее глаз вырываются слезы.

– Плевать на свадьбу, – отвечаю я, вытирая ее лицо. – Главное, что ты жива, слышишь? А все остальное неважно.

Я внимательно смотрю на нее и не улавливаю в ее взгляде ни ненависти, ни обиды, ни злости. Она перебирает мои пальцы, говорит, что зря не послушалась подруг и поехала на дачу ночью.

Я слушаю ее вполуха, и не понимаю: что происходит? Почему она вообще заговорила со мной после всего, что было?

– И как же тебя так угораздило?.. – цокает рядом с кроватью Роман Петрович.

– Да что ты все заладил?! – шипит на него Мария Андреевна. – Не помнит она ничего.

Она переводит на меня возмущенный взгляд, скрещивает на груди руки.

– И не надо такое помнит, правда, Олег? Не хватало еще, чтоб кошмары ее мучили!

Я отрешенным взглядом смотрю на Алену, сжимаю ее руку.

– Ты правда ничего не помнишь? – внезапно охрипнув, спрашиваю ее.

Роман Петрович с умным видом щелкает пальцами.

– Доктор сказал у нее эта… Рер… Ретеро…

– Ретроградная амнезия, – перебивает его Мария Андреевна. – Это когда…

– Я в курсе, что это, – отвечаю я и на короткое мгновенье выпадаю из реальности.

«Это когда человек не помнит события, произошедшие перед получением травмы…» – заторможено проговариваю про себя.

Мне многое известно об этом с тех пор, как в одном из фильмов мой герой столкнулся с подобной проблемой.

Как в тумане слышится голос Алены:

– Помню, как сидела с девочками в ресторане, как садилась в машину, а дальше – пелена…

Глава 6

Алена

Мне пришлось провести в больнице три недели.

Первое время после черепно-мозговой травмы меня мучили страшные мигрени, от которых не способны были избавить мощные обезболивающие. Порой я не могла даже подвигать глазами – до чего невыносимой была эта боль.

Про ноющую руку и плечо – молчу. Как и про ссадины на лице, которые, казалось, заживали целую вечность.

За все свои двадцать девять лет я еще не чувствовала себя настолько паршиво, как после этой страшной аварии.

Слава богу, сейчас мои дела идут на улучшение.

Спасибо Олегу, маме и Регине – они редко позволяли мне оставаться одной. Разве что, когда у меня были процедуры или я спала. А все остальное время меня буквально кормили с ложки и под руки водили в туалет.

Здесь, конечно, у меня не палата, а настоящие хоромы: своя душевая, удобная кровать, чайник, микроволновка – Олег постарался сделать все, чтобы я ни в чем не нуждалась. А еще он нарочно не привозит мне мой мобильник и попросил медсестру отключить телевизор.

Поворачиваю голову к прикроватной тумбе, смотрю на стопку любовных романов, что он привез из дома, потом – на вазу со свежими цветами.

«Только положительные эмоции», – вспоминаю слова Олега.

Он не желает, чтобы я читала новости и смотрела видео, снятое очевидцами на месте аварии. Знаю: в сети полно постов с фотографией моей искореженной машины. Об этом говорила и Янка, когда приезжала ко мне. Хотела даже показать одно из фото, но я не рискнула взглянуть на это.

Господь и без того всячески уберегает мои нервы: словно заблокировал в памяти последние часы до аварии и момент самого столкновения. За что ему отдельное спасибо.

Но все это время я задаюсь одним и тем же вопросом: какие злые силы подтолкнули меня в то ограждение?

Я много лет за рулем, сотню раз ездила по этой дороге и не в такие погодные условия. Я не была пьяной или в каком-то дрянном настроении – ведь ехала с девичника, а не с похорон близкого мне человека. Точно не могла уснуть за рулем, да и шипованная резина совсем новая.

И чего меня туда вдруг понесло?..

Может, отвлеклась на звонок? Или переключала песню по радио?

Загадка, однако… Которую мне очень хочется разгадать хотя бы ради того, чтобы впредь не совершать подобной ошибки.

Боже ж мой, как представлю, сколько всего сорвалось по моей вине, так и дурно становится. А сколько денег выброшено на ветер! С рестораном и ведущим удалось договориться – перенесли мероприятие на другой день, но за все остальное предоплату вернуть так и не удалось: артисты, живые цветы для украшения зала, лимузины, музыканты, которые должны были сопровождать наше торжество. А еще сгоревшие путевки на Мальдивы, где мы бы уже третью неделю грелись под солнцем…

Ох…

Свадьба известного актера – слишком дорогое удовольствие. Хотели отпраздновать с размахом, а вышло…

Но Олега эти траты вовсе не беспокоят. Его одно лишь волнует: мое здоровье.

Вчера он предложил мне сразу после больницы отправиться в сочинский санаторий, но я и слушать не стала обо всех плюсах этой поездки.

– Ничего не лечит лучше родных стен, – ответила ему я.

На самом деле мне уже не терпится оказаться дома.

Просто дома.

А еще лучше было бы отправиться на дачу подальше от городской суеты и задержаться там на пару-тройку недель.

Свежий воздух, вечера у камина, только я и мой будущий муж – это реабилитировало бы меня лучше любого санатория. Но Олег зачем-то впустил туда пожить своего друга с женой.

– Ален, Покровский мне плешь проел с этой просьбой. Ни дать ни взять захотел провести отпуск именно на нашей даче. Ты ж знаешь его: прицепится как пиявка и не отстанет. Ну, поживут они там пару недель – ничего страшного. Тем более в городе мне за тебя будет спокойнее. Все же здесь и больница рядом и аптеки.

Раньше он терпеть не мог, когда гости задерживались на даче хотя бы на день, а тут вдруг впустил пожить друзей аж на целых две недели. И что на него вообще нашло?

Я взбиваю подушку, устраиваюсь поудобнее на кровати и закрываю глаза.

«Наверное, привычка спать днем теперь останется у меня навсегда», – вздыхаю я.

Только погружаюсь в сон, и мне снова снится темная трасса.

В лобовое стекло снова летят хлопья снега, с которым едва справляются дворники, фары с трудом освещают дорогу…

И все.

Все.

Только эта трасса и ничего больше.

Такое чувство, что подсознание надо мной попросту издевается: зачем-то упорно возвращает меня за руль и ведет по тому же маршруту, что и в день аварии, но не «довозит» до ограждения.

Я словно застряла на одном из уровней в компьютерной игре и никак не могу пройти его и узнать, что было дальше – что же послужило причиной столкновения?

Сквозь сон слышу, как надо мной звучат голоса: один точно принадлежит медсестре, а второй.

– О, Господи! – приоткрыв глаза, натягиваю до подбородка одеяло. – Ты?