Текст книги "Завтра были письма"

Глава
3

Восемь лет назад

Слава понятия не имела, что ей следовало надеть к ужину и как она должна выглядеть. Просто? Нарядно? Официально? Вкус у нее был, в этом она не сомневалась, но вот точно соответствовать моменту – это уже несколько сложнее. А когда в дело вмешиваются национальные традиции, то и вообще может случиться казус.

Слава посоветовала самой себе побольше уверенности и выбрала простой и, как ей казалось, достаточно элегантный наряд. Строгая черная юбка определенно ей шла: у нее хорошая фигура, красивые ноги. В юбке главное – длина, и каждая женщина должна точно знать свою. Для кого-то это четыре сантиметра выше колена, а у Славы – ниже колена. И ноги кажутся еще длиннее, а лодыжки еще тоньше. Маленький свитерок леопардовой расцветки Слава считала и ярким, и нарядным. Это уже потом она стала аккуратнее с леопардовыми принтами, а в то время такие тонкости стиля были ей неведомы.

Она прилетела во Франкфурт с небольшой дорожной сумкой. Джинсы, пара футболок – с коротким и длинным рукавом, вот эта нарядная леопардовая водолазка и шикарные туфли. Черные, лакированные, на огромных золотых каблуках. Именно они были самой яркой и дорогой частью ее туалета в тот вечер.

Слава еще раз придирчиво осмотрела себя в большом старинном, покрытом патиной зеркале. Если начистоту, то юбка была самая обычная, но очень хорошо на ней сидела. Кофточка тоже была куплена в универмаге напротив исключительно из-за яркой расцветки. Ни к каким брендам отношения не имела, но Славу освежала. Вот туфли – итальянские, дорогие и стильные – стоили Славе целого состояния, и сегодня она похвалила себя за то, что все же решилась их купить! И бросить в сумку в последний момент. А ведь сомневалась! И жалко было. Что хорошую вещь по командировкам трепать?

Но сегодня это было то, что нужно. Ни больше ни меньше. Немного блеска для губ и чуть-чуть духов. Как говорила Шанель? «Духи – это тоже одежда». Главное, чтобы эта одежда идеально соответствовала твоему имиджу, статусу и не раздражала окружающих. Вроде все соблюдено.

«Неплохо», – вынесла Слава окончательный вердикт.

Господин Норберт Майер уже ждал ее на ресепшене, прохаживаясь взад-вперед.

Она отметила, что одет он был достаточно спортивно. Темные брюки, пиджак в мелкую клеточку, светло-голубая рубашка и яркий галстук. Тогда она еще не знала таких названий, как «Миссони». Про «Бриони» слышала, но исключительно из-за огромной любви к Джеймсу Бонду.

Да, тогда наряд Майера ее не особо впечатлил. Более того, она с облегчением выдохнула: все в порядке, она идеально соответствует своему спутнику, и как хорошо, что не взяла с собой никаких вечерних платьев. Подумалось: он в спортивном, она в спортивном. Может, даже не стоило тащить с собой парадные туфли, еще сломается каблук, не дай бог, в багаже! Вторую пару таких же ей точно не осилить. Ради одного-то сегодняшнего ужина с этим непонятным немецким господином. Ну да ладно, уже привезла. И практически украсила собой клетчатый неброский силуэт немецкого партнера по бизнесу.

В ресторане играла тихая музыка, на столах горели свечи в красивых канделябрах. Пол тогда еще не был застелен коврами, и Слава неестественно громко простучала каблуками по гладкой поверхности идеального паркета. Ей показалось, что ее спутник немного скривился от издаваемого ею шума, и она постаралась идти потише, для чего приподнялась на цыпочки.

Их подвели к красиво накрытому столу, и официант, вот как раз тот, который сейчас ей улыбался, бесшумно отодвинул за ее спиной стул.

– Прошу, мадемуазель.

Да, восемь лет назад она была абсолютным ребенком. Ее тридцать восемь были только в паспорте, больше двадцати пяти никто и никогда не давал.

– Извините, столик, который вам так понравился, уже зарезервирован, мне очень жаль. Но поверьте, этот ничуть не хуже. Отсюда открывается панорама нашего сада. Скоро зажгутся огни, и вы увидите, насколько это красиво. Желаю вам хорошего вечера.

В это время к соседнему столику, который, как поняла Слава, безуспешно пытался зарезервировать Майер, подошла пара. Мужчина и женщина средних лет показались Славе жителями другой планеты. Даже двигались они бесшумно, как будто ступали по воздуху, а не по начищенному паркету. Он – в темном костюме и молочного цвета рубашке, вроде бы ничего особенного, но смотрелся ансамбль невероятно элегантно. Садясь за стол, мужчина небрежно расстегивал пуговицу на пиджаке, слегка приподнимал рукава у пиджака и показывал запонки.

Изысканная простота. Запонки, цвет рубашки, костюм черного цвета. Да, кавалер. А вот она… Слава впервые увидела то самое маленькое черное платье таким, каким оно должно быть. Женщина была лет пятидесяти, хорошо сложенная, достаточно высокая, с очень светлой кожей. Черные туфли без каблуков, платье без рукавов, вырез лодочкой и двойная нить жемчуга. Больше никаких украшений. Волосы убраны в безупречный хвост. Ничего лишнего, ничего вычурного.

Прежде чем усесться окончательно, пара повернула головы к их столику и непринужденно поздоровалась. Дальше весь вечер мужчина и женщина не отрывали глаз друг от друга.

– Вот что значит настоящая элегантность! – констатировал Майер.

Слава слегка напряглась и тут же почувствовала всю неуместность своего наряда. Но, в конце концов, она же в командировке! И она – иностранка! Сама себя Слава пыталась успокоить так: ее не предупреждали, что будет выход в свет, и ее кофточка ей идет, освежает! И что хорошего в этой бледной кикиморе с тонкими немолодыми руками и практически без косметики?!

Слава напряженно улыбнулась Майеру. Да нет, он прав. Все в даме хорошо, потому что есть стиль, есть уверенность в себе и есть цена этого наряда.

Это потом уже Майер научил ее немецкому слову klamoten, то есть шмотки, и научил отличать klamoten от вещей. Но уже тогда, в ресторане, Слава впервые увидела огромную разницу между ними. Тогда она никак не применила этот новый опыт: чувствовала себя чуждой этому миру, и скоро она вернется в свой мир, где ее леопардик вполне уместен.

Но разницу почувствовала.

Глава
4

Маргарита неслась ей навстречу.

– Про работу ни слова! Я же не говорю про работу!

Слава расхохоталась и кинулась обнимать подругу.

– Посмотри на себя, ты опять похудела. Сколько можно так пахать, дурында молодая? Куда ты едешь в этом году отдыхать? Ты знаешь, так повезло! Едем с Эдиком на Тенерифе. Практически даром. Такая акция в ТУИ. Вы тоже можете ездить через ТУИ.

– Рита, ну что ты говоришь, какая туя в Москве?! И вообще, что это такое?!

– Ой, темнота, это фирма туристическая такая. Ой, Славка, как вы только живете – пещерный век!

Слава слушала Риту и расслаблялась. Рассказы лились нескончаемым потоком, к этому она уже привыкла. Маргарита обладала совершенно превосходным и уникальным даром говорить за двоих: сама спросила, сама ответила. И это абсолютно не напрягало, даже наоборот. День был сложным. Во-первых, разница во времени, во-вторых, вчерашний перелет: в голове еще немного шумит.

Слава приезжала на книжную ярмарку уже третий год подряд. Она обожала атмосферу выставки. Десятки тысяч издателей, книготорговцев, литературных агентов, библиотекарей и, конечно, писателей съезжаются в октябре во Франкфурт. Эту выставку иногда называют «матерью всех книжных ярмарок». Что-то в этом есть, нужно приехать сюда хотя бы один раз, чтобы поверить этому.

Новейшая история выставки началась в 1949 году, и с тех пор Buchmesse, или книжная ярмарка, проходит в центре Германии ежегодно, став крупнейшим книжным форумом планеты. Есть подобная весенняя выставка в Лейпциге, но это уже не то. И дело даже не в размахе, а в атмосфере.

* * *

Рукописями во Франкфурте-на-Майне торговали еще в Средние века, а великий Гутенберг, который изобрел в пятнадцатом веке книгопечатание, ездил из родного Майнца именно во Франкфурт продавать свои первые книги. Позже сюда стали съезжаться издатели и книготорговцы со всей Европы. На время ярмарки в Кельне снаряжали даже особый корабль, который доставлял во Франкфурт гостей. В прошлом году выставка проходила под эгидой года Китая. Две тысячи десятый год – год Аргентины.

Слава была издателем достаточно популярного глянцевого журнала о путешествиях. Впрочем, она не любила слово «глянцевый», хотя, естественно, в ее журнале присутствовали и рецепты, и разговоры о моде. И все же основным были серьезные статьи о странах и континентах, советы врачей и психологов, странички юристов и бизнесменов. Да много всего. И, конечно же, много места в каждом издании было отдано под рекламу. Тут уж никуда не деться. Именно реклама, согласно известному постулату, двигала журнал вперед. Но нужно находить грань. Ту тонкую черту между объемом рекламы и статьями, благодаря которой читатели должны эту рекламу увидеть, обязательно ею воспользоваться, но все это должно быть как бы между строк. Не стать главным. Главное все же – это интересные темы статей и их живой стиль.

Книжные выставки-ярмарки Слава старалась не пропускать, считала их важными. Можно завязать новые знакомства, назначить встречи с потенциальными партнерами. Ну, и подышать воздухом книжного бизнеса. Что у нас в моде сегодня?

Но выставка – это всегда и огромная нагрузка. Шутка ли, обойти все десять павильонов, а это без малого сто семьдесят две тысячи квадратных метров! При этом, как правило, экспозиции расположены на нескольких этажах. У Славы на этот случай всегда имелись запасные туфли в огромной сумке-бауле. Ну и посмотреть саму выставку тоже нужно: пробежать через новые стенды, набраться идей, что-то почерпнуть, что-то, наоборот, вычеркнуть, взять материалы в Москву.

Раньше Слава еще и набирала целую кипу рекламной продукции. Сейчас ничего этого уже не нужно, все можно найти в интернете, нужны только адреса сайтов. Стало легче? Наверное. Но! Постоянные споры, что такое интернет – благо или вред. Вот сейчас, на этой самой выставке, она скажет – вред. Раньше она вечером, перед сном в гостинице, беглым взглядом просматривала найденное на стендах, сортировала, что более интересно, что менее. Утром после завтрака уже более осмысленно просматривала отсортированную пачку рекламных проспектов и шла на выставку с идеями и вопросами, а не просто поглазеть, авось что в голову придет. Сегодня ходила вот именно так, не было особой системы. И многое нужно было держать в голове. Вот сейчас – голова совершенно забита, нужно не забыть главного и сделать хотя бы короткие записи.

А с другой стороны, что-то не отложится, и ладно. Первый день – он всегда спланированный. И намеченные загодя переговоры, и принятые сегодня решения, – все было предсказуемым. Следующие два дня, как правило, вытекали из первого. И обязательно нужно было оставить время на непредвиденное. Никогда еще Слава Карелина не уезжала из Франкфурта без свежих идей для новых рубрик своего журнала.

Встречи, разговоры, форумы и круглые столы… Какие-то разговоры совсем незначительные, ни о чем, лишь засвидетельствовать свое почтение, какие-то – очень важные, к каким-то она готовилась специально. Нужно решать проблемы, вести переговоры на перспективу.

Слава заметила: в этом году намного сильнее, чем раньше, представлена электронная книга. С традиционной, бумажной, она не конкурирует, а образует выигрышный для обеих сторон симбиоз, именно так выразился в своем интервью директор Франкфуртской международной книжной ярмарки Юрген Боос.

«Как сближаются, поддерживая друг друга, книгоиздательство и кино, так уже начали сближаться с книгой новые технологии», – подчеркнул Боос.

Значит, пора готовиться и к журналам в планшетах. Проблема? Еще какая! Но все равно двигаемся только вперед! И для этого тоже нужно обязательно, отменив все дела, каждый год ездить на ярмарку во Франкфурте.

* * *

Рита трещала без умолку, выпаливала свои новости без конца и по внешнему виду Славы безошибочно, как ей казалось, угадывала, как у московской подруги идут дела.

– Вот ты совсем не отдыхаешь, по тебе видно. И чего ты все время летаешь? Ты знаешь, как это вредно? Там же кислорода нету. – Рита подняла ладони. – Кожа же сохнет. Ты видишь, какая у меня кожа? Да ты не на лицо смотри, на руки! Видишь? Как у младенца! Специально на косметические процедуры хожу. Германия – это тебе не Россия. Возраст женщины определяется по рукам! Если руки ни к черту, все остальное можно даже не показывать.

Да, подумала про себя Слава, и об этом ей говорит пышка Маргарита? Женщина, возраст которой с первого взгляда определить довольно-таки сложно. А Маргарита секрет свой и не раскрывала. Зачем? Сами гадайте, если уж вам так невмоготу узнать, сколько ей лет. У женщины возраста нет (это особенно если после пятидесяти). Есть состояние души. Этого вполне достаточно, лишь бы душа присутствовала.

Маргарита только последние лет пять начала рассказывать правду про свой возраст, до этого тщательно его скрывала. Вслух беспощадно срезала себе целую десятку, вечно прокалываясь на рассказах об общих знакомых. «Да мы с ней в одной группе в институте учились!», «Да она ж вся в подтяжках, ты знаешь, на сколько лет она меня старше!». И так далее.

Слава никогда не рассказывала Маргарите, что догадывается о ее возрасте. Зачем? Давняя подруга действительно выглядела просто прекрасно: моложавая, улыбающаяся, подвижная. Рита периодически набирала вес, причем набирала серьезно. Но поправлялась она вся, всем телом, тут же меняла гардероб, начинала носить шарфы и длинные бусы и никому и в голову не могло прийти, что в нашей Рите с некоторых пор плюс семь! Да Дюймовочкой она никогда и не была, так что лишние килограммы мешали только ей самой. С весом Рита боролась всегда, но, значит, не забывая и про ладошки. А вдруг и на них кто обратит внимание?

Слава вполуха слушала Риту, та уже перешла к обсуждению соседей.

– Нет, ну какие паразиты! Наш Максик топает?! Ты видела, чтобы коты топали? Он же не ежик. Я теперь на балконе молчу. Выхожу и молчу. Вслушиваются, ты понимаешь. И разносят информацию по всему дому.

– А ты что, на балконе по-немецки говоришь?

– Обалдела? Откуда? По-немецки я говорю исключительно в магазине и в банке. На родном балконе только по-нашему. Но эти заразы как-то научились переводить. Ой, Славка, но я все ж таки уже девятнадцать лет на этом балконе разговариваю. Видишь, какие они въедливые! – Рита наконец выдохнула: – Ну ладно, я все про себя да про себя. Про тебя не спрашиваю. Сейчас сядем в ресторанчике, такой тут уютный нашла, прелесть, тебе понравится, винтажный, и ты расскажешь все подробно. А пока я тебе еще про Глеба расскажу. Ну такой паразит оказался…

Да, Глеб всегда шел после Максика. Это было очень важно – рассказать про Глеба. Глеб долгое время был начальником, на которого Рита работала. Сначала оба были довольны друг другом, Рита практически считала Глеба сыном, он Риту – тетей. Ясное дело, земляки! Маргарита до переезда в Германию жила в пригороде Петербурга. Глеб доверял Рите все свои деньги, так как из родного Петербурга не выезжал и руководил бизнесом издалека. Рита как могла управляла компанией. Может, что и не могла, но работала честно.

Слава в каждый свой приезд во Франкфурт выслушивала очередные подробности из жизни несчастного мальчика. Да, умный, красивый, толковый, но никак не встретит свою судьбу. Ясное дело, этим проходимкам нужны только его деньги. А у него душа! Вот поэтому сороковник, а все один. А как прекрасно он относится к Рите! Да-да, все так. И Слава тоже, ни разу в жизни не увидев этого удивительного Глеба, относилась к нему практически как к родному.

А потом Глеб женился на Свете и вывез ее на ПМЖ. Рита как в воду глядела, не удалось все-таки уберечь хорошего мальчика от молодой пираньи. Света тут же разобралась, что в Петербурге ей не очень интересно, и приняла решение прорываться на Запад! При этом пообещав Глебу поставить его бизнес во Франкфурте на новые, более современные рельсы. За границей Свете явно не нужна была тетя Рита, которая не только давала советы, но еще и присматривала. А к чему присмотр молодой двадцатилетней девице? Можно что и совсем ненужное заодно увидеть и с мужем информацией поделиться.

Света сама хотела управлять фирмой, ей не нужны были советы и действия Риты по старинке. Конечно же, разбитная девица могла бы поговорить с Ритой по-человечески, по-людски, объяснить, что, мол, сама попытаюсь, уступи, тетя, дорогу. Но, как выражалась Маргарита, «молодой стерве» это было не нужно, ей хотелось показать Глебу свою значимость. А как ее лучше показать, как не на отрицательном примере? Проводя параллели. Вот тебе старая кошелка Маргарита, которая за десять лет, прожитых в Германии, не научилась говорить без ошибок, а вот – молодая разбитная Света! Говорит, правда, Светка тоже не очень, но грудь колесом, знает, что такое «гешефт», и умеет строить глазки в банке.

Как ни странно, немецким банкирам Светкины глазки тоже оказались интересны. Рита не сразу заметила происки молодой бабы, не думала, что той захочется работать. Зачем? Ей же и так все дали! Это Рите дать было некому! А ей-то зачем? От скуки?

Риту вышибли из ранга тети в два счета. Глеб перестал с ней общаться, что для Маргариты было самым страшным. Она все ждала, что вот он придет, он все поймет, он опять будет с ней говорить за жизнь, а она, в свою очередь, давать ему нехитрые житейские советы.

За предыдущий год Глеб не пришел ни разу.

– Нет, ты можешь себе представить, встретила его в «Алди». Идет мимо, в каких-то шлепках. Он бы еще в трусах пришел. Кивнул мне: «Привет», и дальше понесся с тележкой. Тележка, полная пива. И это с его-то почками. Слава, люди до чего же странные. Ты же помнишь, что у нас с ним было?

– Да ничего у тебя с ним не было, – удалось вставить Славе.

Последние годы Слава про Глеба слушать не любила. Поскольку она и Глеба-то никогда не видела, а Светку тем более, и все про их жизнь знала только со слов Риты, сложно было вот так вот за глаза сначала полюбить, а потом резко разлюбить. Ей понятна была и точка зрения другой стороны. Она все понимала про Светку, которой нужно было окончательно привязать к себе Глеба, а как это сделаешь без наглядного примера? Для этого у Светки просто не было ни времени, ни мозгов. А Глебу что, разорваться? А может, он просто влюбился? Как это говорится про ночную кукушку и дневную? Да и им столько всего обсудить с Ритой нужно, стоит ли тратить время на Глеба? Он уже все равно в прошедшем времени. Вон, даже не остановился в магазине.

– Да? Ну это-то ты, конечно, права! Это ж никто не спорит, – легко согласилась Рита. – Ну как тебе кафе? Класс?

Глава
5

Кафе действительно заслуживало внимания. Милая французская провинция, перенесенная в центр Франкфурта. Стены покрашены в светлые тона, деревянные светлые столешницы, столики впритык. Действительно, все как во Франции. Тесно, шумновато, не очень-то удобно, но при этом уютно. Какие-то разномастные стулья. За столиком, где уселись Рита и Слава, с трудом найдя свободный уголок, Рита заняла красивое кресло, а Славе был предложен металлический стул с яркой диванной подушкой. Одно слово – эклектика. На затейливых полках (а их было много на стенах) восседали старые куклы, некоторые с облупленными носами, лежали грудами книги. И было видно: их брали почитать. Это все было не просто декорацией! А вот древняя швейная машина, кофемолка… Такое впечатление, что хозяева не раз прошлись по блошиным рынкам. Но как-то все было сделано со вкусом. Присутствовало чувство цвета, чувство меры. Всего было не слишком. В разумных пределах. В кафе царила атмосфера улыбки.

– Ну? – вопросительно посмотрела на подругу Рита.

– Потрясно! Значит, в этом безумном городе есть уютные уголки?

– Естественно, для тех, кто здесь живет!

Рита частенько ставила Славе на вид: де, зря она так не любит Франкфурт. Да, большой, шумный, на первый взгляд – город без своего лица. Но если ты долго в нем находишься, а тем более живешь, то обязательно находишь для себя свой город, который делается только твоим. Начинаешь по кирпичикам возводить свою историю, и для тебя город меняется. Ведь не секрет, что, приехав в самый известный и роскошный уголок мира, мы сначала смотрим на него глазами путеводителя или экскурсовода, далее – своего спутника. И только потом уже формируем свое мнение. А для Славы Франкфурт – это всегда выставка, огромные павильоны, до которых она добиралась на местном метро. Чему уж тут нравиться?

– И публика какая приятная… – Слава оглядывалась по сторонам.

– И публика у нас есть приятная. Вы же куда идете? Пиво пить и рульку есть? А я привела тебя туда, где общается деловая молодежь после работы. Приличная, заметь, молодежь.

Да, действительно, молодежь за столиками была одета не совсем типично для немцев. Вернее, для немецкой молодежи. Костюмы, рубашки, пуловеры, узенькие пиджачки. Девушки в туфлях на высоких каблуках и в стильных дорогих очках, под столами стояли дорогие сумки и портфели.

Как часто можно встретить немца в очках? Значительно чаще, чем русского у нас, в России. Недавно Слава заказывала себе очки в Германии. Понравилась оправа в витрине, решила зайти, узнать, сколько стоит и что нужно сделать для того, чтобы получить готовые стекла уже в оправе. Оказалось, что и зрение можно тут же проверить, и очки получить на следующий день. Правда, оправа из витрины оказалась безумно дорогой, но милая девушка тут же подобрала ничем не хуже и в два раза дешевле, а по акции, с наклеенными кружочками, и вообще можно было взять оправу бесплатно. Другое дело линзы – линзы стоили приличных денег, но опять же оптик-консультант доходчиво объяснила, зачем они нужны, почему тонкие стекла лучше толстых. И зачем нужно антирефлексное покрытие.

– И вообще я не понимаю, почему вы все приходите ко мне с заниженными показателями? У вас уже давно минус два, а в вашем рецепте – минус один. Причем у всех русских все одно и то же!

– Наверное, чтобы мы напрягали свои глаза, чтобы глаз работал! – бодро так тогда ответила Слава за всех русских.

– А зачем еще глазу нужно работать? Почему не дать ему отдых? Совершенно неправильная позиция. В Германии по-другому! – продолжала возмущаться продавщица.

Да, в Германии по-другому, оттого и столько очкариков в Германии. Но проверяла девушка Славу самым тщательным образом: фотографировала в 3D-изображении, примеряла очки. Подгоняла их к лицу и даже провела тест: что она больше любит, поливать цветы или читать книги. И это все, чтобы заказать банальные очки для чтения.

В Германии другой подход к жизни, к качеству жизни – живем не напрягаясь. И вот сейчас перед Славой сидела немецкая молодежь, которая совершенно была довольна своей жизнью. Эти ребята выбрали учебу и карьеру, сами выбрали, никто их не принуждал. А могли бы пойти в официанты, и родители ими так же гордились бы и знакомым рассказывали: мол, сын моет тарелки. Тщательно и с радостью. И друзья бы согласно кивали: главное, что с радостью.

* * *

– Ну как ты?

И в этом была вся Маргарита. Сначала трещала без умолку, а теперь вот готова терпеливо слушать. Кивать, задавать наводящие вопросы. Как редко сегодня кто-то умеет внимательно слушать! Так, чтобы захотелось рассказать, так, что есть уверенность: тому, кто спрашивает, небезразлично.

Они виделись редко, раз в год, а иногда и раз в два года, но Рита всегда была в курсе всех перипетий Славиной жизни. Как зовут племянника, что думает ее муж, даже имена сотрудников по службе знала. Она помнила про Славины проблемы в мелочах, запоминала даты и места. Раз Слава рассказала, значит, важно, значит, обязательно поинтересуется: а как сейчас? Редкое качество для современного человека. И это не мелочи. Хочется рассказывать тому, кому действительно интересно.

И Слава, сама того не замечая, рассказывала. Откровенно, с подробностями, так, как никому и никогда. Рита слушала, удивляла своими вопросами в точку:

– Погоди, он же развелся?

– Женился опять!

– Ясно.

– А диагноз у Симы сняли?

– Слава богу.

Ну и про себя Слава не утаивала, говорила как есть. Иногда даже слишком жестко. Рита была в курсе всех ее историй. И той, главной, которая началась восемь лет назад как раз здесь, недалеко от Франкфурта.

* * *

– Стало быть, все хорошо, – констатировала Рита, и Слава с легкостью улыбнулась.

– Да, – выдохнула она, – это так. Все позади, и я этому очень рада.

– Но та история была дана тебе неспроста, ты это понимаешь?

– Может быть, может быть. – Слава постаралась уйти от ответа. Она не хотела сознаваться в очевидном. Тот жизненный опыт только ее, и она ни с кем не хочет его обсуждать, даже с Ритой, хотя та и оказалась свидетельницей. Саму себя обвинять можно, но когда другие указывают тебе на ошибки, не очень-то это приятно.

– Он помог тебе бросить этого своего Саввочку. И у тебя теперь есть Мишка! И Аркашка!

– Мишка – это да! Этот разбойник еще всем нам покажет!

– Ты бы не продвинулась так далеко вперед, не занялась бы литературой всерьез. А так смогла найти себя. А сегодня ты еще и шеф-редактор такого крутого издания.

– Ты права, я часто об этом думаю. – Слава посерьезнела. – И делю свою жизнь на «до» и «после». Честно, мне даже в этот город приезжать непросто. Я ведь впервые за восемь лет остановилась в этом отеле. Решила окончательно поставить точку.

Рита удивленно вскинула брови.

– Да нет, точка, естественно, давно уже стоит. И все равно, осталась какая-то обида, и где-то – потеря определенных жизненных возможностей. – Слава увидела удивленно поднятые брови Риты. – Ну не смотри на меня так. Все мы живые люди. И кажется: а что, если… Хотела прислушаться к себе. Что говорит то, мое, безотчетное.

– Ну, нашла у кого спрашивать. Ты это, подруга, брось. Мало ли что там тебе нашепчут. Кто ты там говоришь? Какое такое «безотчетное»?

Слава обернулась к официанту, который уже несколько раз подходил к ним и с пониманием поворачивал назад:

– Да-да, сейчас закажем. Мне, пожалуйста, цезарь с курицей и бокал рислинга. Рит, тебе? Ага, тогда то же самое. Два раза!

– Не нагнетай, Рит, я все сделала правильно. И эта точка теперь стоит, и она жирная, черного цвета. Вот.

Сказано вслух. Так ли это? Никогда ни в чем нельзя быть уверенным до конца.