Текст книги "Леший за твоими воротами"

Глава 4

По дороге назад, Макс все думал о том, что рассказала ему Бурдюкова. Тур по болотам. Обычный бизнес и никакой мистики. Это как-то успокоило, потому что он терпеть не мог того, чего не мог объяснить, что не укладывалось в его привычные рамки. Скорее всего и Настя так же отправилась вновь к Козлову, чтобы побольше узнать об этом туре. Лично он сделал бы то же самое. А что же было тогда по телефону? Настя реально напилась в каком-нибудь баре и теперь отлеживается у той же подружки. А что означали остальные звуки? Ерунда, плод его воображения. Просто это все от головной боли – опять вернулся к излюбленной в последнее время отговорке Макс. Он инстинктивно потянулся в бардачок за таблетками. Они же еще вчера кончились. Оказывается, он сам не заметил, как выпил всю упаковку. Немудрено, что его преследуют какие-то галлюцинации.

Макс посмотрел на часы – предположительно по времени он уже должен был добраться до города. Но лес по обочинам никак не хотел заканчиваться. После небольшого дождя вновь спустился туман, по-осеннему плотный. Дороги почти не было видно. Макс сбавил скорость до минимума, ехать приходилось почти наощупь. Иногда из тумана выныривал слепящий свет фар редких проезжающих мимо машин. Когда же появится город? Вот вроде показались одиноко стоящие домики деревенского типа. Слава богу – городская окраина. Но домики кончились, а многоэтажные здания и не думали появляться. Что за ерунда?

Медленная езда, тихая музыка из радиоприемника и бессонная ночь накануне делали свое дело – Макса начала одолевать сонливость. То и дело он клевал носом, сильно тер глаза, шлепал себя по щекам, но следующую секунду глаза снова закрывались. Нет, так не пойдет. Он притормозил на обочине. Немного свежего воздуха поможет прийти в себя.

Он вышел из машины, обошел ее вокруг, проверил колеса. Холодно и сыро. Поежился, попрыгал, прогоняя остатки сонливости. Интересно, где он находится? Туман был настолько густым, что если отойти на пять метров от машины, то и ее, наверное, не увидишь. Макс побоялся отходить – вдруг потеряется? Вот смеху-то будет – заблудился в трех соснах! Он уже собирался снова сесть за руль – пора было ехать дальше, как из тумана показались очертания человеческой фигуры. Макс заинтересованно остановился. Фигура шла прямо по трассе. Она направлялась к нему. Это была женщина, в каком-то длинном то ли плаще, то ли платье. На голове была летняя шляпка. Совсем не по погоде оделась дамочка. Женщине было примерно лет 40—45, довольно-таки красивая. Она остановилась возле Макса, внимательно-ласково посмотрела на него, склонив голову набок.

– Здрасьте, – сказал Макс, чтобы чем-то заполнить неловкую паузу.

Женщина продолжала молча смотреть на него, улыбнулась. Внимание Макса привлек кулон на ее шее – остроконечный, металлический, наверное, тяжелый.

– Я в город. Вас подвезти? Довольно холодно, – зачем-то добавил он.

Женщина кивнула, непонятно с чем соглашаясь. Макс распахнул перед ней переднюю дверь машины. Но женщина села сзади. Макс подумал, что ручка на той двери никогда раньше не открывалась, еще с прежнего хозяина – Макс все хотел ее отремонтировать, но никак руки не доходили. Он сел за руль, оглянулся назад, спросил удобно ли даме сидеть. Та опять кивнула. Удивительно, но молчание женщины никак не раздражало Макса, как будто он понимал ее без слов. Поехали.

Макс завел разговор о нынешних городских новостях, о политике, о мировых проблемах. Зачем он это говорил? Интересно ли это женщине, сидящей у него за спиной? Макс не задумывался об этом – он просто болтал, заполняя пространство, и молчание женщины успокаивало его. Он почувствовал, как ее руки касаются его головы, но даже не возразил и не изменил положения рук, лежащих на руле, продолжая свой одинокий монолог. Женщина погладила Макса по лбу и по макушке, принося этим какую-то легкость, затем спустилась к шее, проводила какие-то манипуляции и там. Макс не удивлялся, как будто это в порядке вещей, что какая-то незнакомая сорокалетняя дама трогает его за шею. Наконец, женщина убрала руки, а Макс почувствовал на своей шее некоторую тяжесть, как будто на нее что-то повесили. Но он тут же забыл об этом. Неизвестно как, но Макс понял, что его незнакомка уже приехала. Он остановился. Женщина вышла, Макс попрощался с нею и поехал дальше, даже не посмотрев, куда она уйдет. Макс ехал и постепенно до его сознания стала доходить музыка из радио, которой раньше он не слышал. Эта женщина что-то изменила в нем. Что? Мысль крутилась в мозгу как назойливая муха, которая вроде и рядом и не поймать. И вдруг до него дошло – голова перестала болеть. Совсем. Макс переворачивал в памяти встречу с этой женщиной. Он отчетливо все помнил, каждую секунду, но не мог объяснить свое поведение. Опять мистика какая-то! В последнее время она окружала его везде. Только вроде Макс уложил в голове предыдущие непонятные события и опять новые загадки! Он протянул руку к шее – на ней висел остроконечный кулон.

Макс шел по адресному указателю на листочке, разыскивая дом Козлова, почему-то ему казалось, что именно там он узнает все, что ему нужно, там все разгадки и Настю он найдет сразу, как только побывает у Козлова. Временами выскакивало куда-то глубоко загнанное в его сознание сомнение, но он безжалостно заталкивал его обратно.

Телефон Насти по-прежнему не отвечал, а подружка уверяла, что Настя к ней не заходила с позавчерашнего дня.

Дверь ему открыла пожилая женщина с седыми кудряшками. Когда она узнала, к кому пришли, сразу начала реветь, причитая как старухи-плакальщицы на похоронах:

– Нету Вадима, на том свете он.

Макс опешил. Два дня назад он с ним еще разговаривал… Как же так?.. Он видимо, не так расслышал.

Тетка утерла слезу:

– С собой покончил, из окошка выбросился, на спину упал. В милиции сказали: следов насилия нет. Сам прыгнул…

Макс не сразу нашел, что и сказать, настолько выбила из колеи новость.

– Расследование было?

– Так нет чужих следов. Сам он. И кто его знал, все говорили, что того он был последнее время, – женщина повертела для наглядности пальцем у виска.

Макс, конечно, не назвал бы Козлова абсолютно нормальным, но и сбрендившим тоже язык не повернулся бы назвать.

– А вы кто ему будете? – спросила вдруг женщина, насторожившись.

– А я из «Аризоны» – соврал Макс после паузы. И понял, что попал в точку, когда женщина как-то сразу скисла:

– А не знаю ничего я про эти дела. В магазин мне надо, капусту купить.

Она быстро поднялась с дивана, где они так уютно беседовали, давая понять, что разговору – конец. Опять, в который раз, никто не хотел говорить на эту тему. Это еще больше подстегнуло Макса.

– Сядьте, – жестко сказал он. Его начинала утомлять эта игра в недоговаривания и вытаскивания из людей правды как клещами. – Кто он вам? Муж, брат, сват?

– Брат, – пролепетала женщина, обескураженная напором.

– Так вот, ваш брат – вор и убийца!

Макс был уверен, что всякая ложь в поисках истины вполне извинительна. Сейчас ему было необходимо узнать правду любыми путями. И ему уже было, если по-честному, наплевать, что будет думать эта женщина с седыми кудряшками. Сестра Козлова задрожала, как будто ей к виску подставили пистолет.

– Эта квартира будет опечатана и конфискована. Вам не достанется ни метра! – добавил Макс жестко.

Та так и села обратно на свой диван, снова разревелась.

– Ну? – рявкнул Макс, уже совсем вжившись в роль плохого полицейского.

Женщина подпрыгнула на месте, испуганно покосилась на Макса и побежала к шкафчику, достала потрепанную толстую тетрадку.

– Вот тут у него вся бухгалтерия. Он сказал, что это с работой связано, компромат на «Аризону».

– Зачем она мне? – рассердился Макс, тряхнув тетрадкой, забыв, что по его версии именно этого он и добивался.

– Я не знаю, – запищала сестра Козлова и захлопала покрасневшими глазами. – Я больше ничего не знаю!

И это было похоже на правду. Макс взял тетрадь – что ему оставалось делать? И пошел восвояси. Недоумевая на самого себя, что он здесь хотел услышать про Настю? Похоже, это был ложный след. Но что же теперь-то делать?

Он сидел в машине и тер виски. Не потому что болела голова – боль прошла и не возвращалась, а чтобы как-то активизировать работу мозга. Мозг работать отказывался и норовил отключиться. У Макса было почти реалистическое ощущение, что скоро просто-напросто выбьет предохранительные пробки. Он перелистал Настин ежедневник, позвонил по паре номеров, но что спрашивать и чего добиваться – он не знал. Что-то мямлил в трубку, спрашивал, не видели ли Настю. Подруге, у которой Настя ночевала позавчера – тоже еще раз позвонил. Но только заставил девушку саму волноваться.

Макс завел машину и выехал с парковки. Сзади ехавшая машина едва успела увернутся от столкновения. Дикий вой клаксона и средний палец водителя. Наплевать. Макс поехал в ближайший к ним полицейский участок.

Убив на все про все два с половиной часа, он так ничего и не добился. Как и предполагал, в полиции над ним посмеялись, накидали версий исчезновения Насти. Но ему было уже все равно. Он тупо добивался, чтобы заявление приняли. Они не имеют права не принимать! Они обязаны!!! Он готов был орать и крушить мебель, но слава богу, этого не понадобилось. Бюрократическая машина со скрипом, но заработала. Дежурный принял заявление, подал для заполнения форму, куда Макс записал приметы, время пропажи. Распечатали даже фото прямо с телефона – бумажного варианта у Макса не было. Насмешки и ужимки полицейских его не трогали – пусть, если им так легче, главное, чтобы искали. По крайней мере, информация должна была уйти в бюро регистрации несчастных случаев. И обещали прислать следственно-оперативную группу для снятия отпечатков, расследования исчезновения, возможных следов борьбы. Макс знал, что борьбы никакой не было, а вот то, что в предыдущий день их квартира была ограблена, сыграло свою роль. (Улыбки, кстати, сразу исчезли). Расспросят соседей… И возьмут зубную щетку. Макс ошарашенно спросил – «а зачем щетку?», ему деликатно ответили: «для последующего возможного опознания, если человек (не дай Бог) найдется в неузнаваемом состоянии». Макс предпочел дальше не спрашивать.

Вышел из душного помещения с талоном-уведомлением в руках и понял, что больше он ничего сделать не сможет. Он бессилен. Он – выжатый лимон.

Гена встретил Макса в прихожей. На нем был Настин фартук, в руках – кухонный нож, а из кухни неслись соблазнительные запахи еды. Макс вдруг понял, что давно не ел.

– Ну как съездил? – мягко спросил Гена, как самая заправская жена.

Все понятно, Настя не возвращалась. Глупая была надежда. Макс устало сел на табурет в прихожей, разулся.

– Ты какой-то молчаливый сегодня, – обиженно сказал Гена. – Иди, я борщ приготовил.

И ушел на кухню. Макс все никак не мог понять, когда, с какого времени у них установились такие близкие отношения? Но думать сегодня он устал и поплелся за Геной.

Борщ был вкусный – Настя таких готовить не умеет. В лучшем случае сварит что-нибудь из полуфабрикатов. Гена рассказывал, как он выгулял Барбоса, заглянул к ним в холодильник и понял, что там мышь повесилась, пошел в магазин. Макс глянул на слишком тихого Барбоса, который сидел в углу кухни перед своей миской с борщом. Гена проследил за взглядом Макса и тут же пояснил: «Это просто издевательство кормить животное сухим кормом. Собака должна есть точно такую же еду, что и ее хозяин».

– Ешь, Барбосик, – засюсюкал Гена.

И Барбос, как будто только и ждал приглашения, наклонился к миске и стал покорно лакать суп.

Это какой-то дурдом, подумал Макс. Все как-то неправильно. Это Настя должна сидеть здесь и кормить Макса обедом, а не Гена. Настя должна была сидеть на этом стуле и рассказывать про Барбоса. Глухая злоба на несправедливость мира поднималась из глубины его существа и душила.

– Что это у тебя? – вдруг резко спросил Гена.

Макс, вырванный из своих невеселых дум, не сразу сообразил, о чем тот говорит.

– Это! – повторил Гена, неожиданно разволновавшись, указывая на отворот рубашки Макса, из которого выглядывал кулон на короткой веревочке.

Макс пожал плечами – не мог же он рассказать Гене про странную женщину из тумана, которая вылечила ему голову и повесила на шею этот кулон. Как тот посмотрит на него? Как на дурака? Да и кто так не подумает? Сам Макс до сих пор считал, что это все его разыгравшаяся фантазия. Хотя… не многовато ли фантазии в последнее время?

– Красивая вещь? – спросил Макс, уходя от ответа.

– Да ничего так, – Гена уже успокоился. – Ты ешь давай.

Макс послушно ел, а Гена, охнув, пошел в прихожую, взял насквозь мокрые ботинки Макса, чтобы поставить на батарею. Разгибаясь, он заметил свернутую трубочкой тетрадь, торчащую из кармана куртки. Не особо колеблясь, будто его в детстве не учили не совать нос в чужие вещи, развернул обычную тетрадь в линеечку. Записи были только на первой странице, все остальное – чистые листы.

– Что это? – сказал он, заходя на кухню и читая на ходу: – «Хварц, Чехия, пропал 25 июля, найден 12 июля. Подобрали местные грибники, сошел с ума. Дойл, Ирландия, пропал 17 июля, нашли через пять дней, умер от укуса гадюки, наверно был аллергик, не проверено».

– Что это? – спросил Макс и вырвал тетрадь из рук Гены.

– Я только что спросил то же самое. Ты где это раздобыл?

– У приятеля одного, – не рассказывать же про Козлова. На листке был список имен, гражданство (из России тоже было пара человек), две даты и странные объяснения – «повесился, по непроверенным данным, сошел с ума, убили в драке…» Но четыре человека были только с одной датой. Всего было 9 фамилий.

– Это что, ты так свои компьютерные игры придумываешь? – спросил Гена.

– Откуда ты узнал про игры? – подозрительно спросил Макс. Кажется, он таких подробностей про себя не сообщал.

– Ну как же, – Гена не смутился, – я тебя тут весь день дожидаюсь, думал вот-вот вернешься, не бросишь хату с собакой на незнакомца.

– Комп обшарил? – Макс уже даже не сердился – сил на это не было.

– Я хотел просто поиграть.

– Я ноутбук только вчера купил, он абсолютно новый. Там нет инфы.

Гена вздохнул.

– У тебя флешка была воткнута и папка открыта. Извини. Я понимаю, тебе неприятно, но я хотел знать кто ты. Я не открывал, честно, я по названиям файлов понял. Прости.

Макс отвернулся, снова уткнулся в тетрадь Козлова. Записи были сделаны в разное время, разными чернилами, но одним почерком. Так, если это туристы, которые ходили с Козловым, то их не могло быть всего девять. И почему сестра Козлова сказала, что это компромат на «Аризону»? Стоп, а почему у фирмы такое название странное? Макс открыл комп и быстро набрал название фирмы. Оказалось, что на самом деле, фирма зарегистрирована в Америке, вся страница на английском. Понятно, что Бурдюкова не смогла получить деньги мужа. Их туры были во многих государствах, в России тоже есть, то самое, на Кузьминских болотах. Рекламируется как экстремальное, но не так уж чтоб на первых полосах, неярко так, неброско…

Макс снова взял тетрадь. Та-ак… девять имен. Пятеро вернулись, потому что две даты, но в ужасном состоянии. Про ирландца вообще трудно сказать – «вернулся», его нашли мертвого. Откуда Козлов-то это мог знать? Видимо, да, целенаправленно собирал сведения. Макса передернуло от одной мысли, что это не блеф, не фантазия полоумного мужика, а правда. И то, что он говорил в их встречу – не белогорячечный бред… Какая пропасть открывается перед ним. Заглотит, лучше в нее не смотреть. Макс инстинктивно захлопнул тетрадь. Будто это могло помочь: закрыть и все пропадет, исчезнет, рассеется.

У Гены как будто тоже сложилось в пазл. Или он еще не понял всей картины, но записи сами по себе изрядно напугали. У него было ошарашенное выражение лица.

– Трое из них сошли с ума, – заметил он дрогнувшим голосом. – Не многовато ли? Тридцать процентов, третья часть…

Макс его не слушал. А те, у кого одна дата? Те до сих пор не вернулись. Или Козлов не знал о них? Но если эти люди пропали, то о них должны знать в полиции. «Хотя, что мне это дает?» – подумал Макс. Благодаря этой тетрадке Настю не найдешь. Снова тупик.

Макс устало опустился на кровать, лег, вытянув руки и ноги. Впереди еще одна ночь неизвестности.

Макс подскочил, когда услышал звонок телефона. Номер неизвестный.

– Алло, – откликнулся с надеждой и одновременно с опасением. Гена моментально оказался рядом, он ожидал хороших новостей.

– Максим Юрьевич? – уточнил голос в трубке. – Вас беспокоят из Николаевского отделения полиции. У нас есть кое-что для вас. – Макс замер, даже сердце перестало биться, чтобы ударами не заглушить голос из трубки, расслышать каждое слово.

– Да, это я, – горло высохло, говорить было нелегко. Гена чуть ли не прижался ухом к трубке с другой стороны, но Макса это уже не заботило.

– Я думаю, вам нужно приехать, опознать…

– Что?! – выкрикнул Макс. – Она… – трудно было произнести, что вертелось на языке.

– Нет, нет, – поспешно ответил голос дежурного. Он понял, что Макс имел в виду, не нужно было договаривать. – Нет, она жива. Правда, мы не можем быть уверены, говорим ли мы об одном и том же человеке, дело в том, что при девушке документов не было.

– То есть… она жива – великий вздох облегчения, – но… она не может вам сказать, как ее зовут?

– Да, именно так, – облегченно ответил голос.

– Что с ней?! Что с ней?!!

– Не могу сказать, – почему-то заколебался голос правоохранителя. – Приезжайте, сами все узнаете. Она в больнице. Записывайте адрес.

Макс еще не понял, что делать, а Гена уже подал ему огрызок карандаша, бывший игрушкой Барбоса, и повернутую чистым листком тетрадь Козлова.

Гена увязался с ним. Но Макс и не возражал. Навалилась какая-то моральная усталость, эмоциональная поддержка ему сейчас не помешала бы, пусть даже совершенно постороннего человека. Он все еще не знал, куда они ехали. Двигаясь по направлению стрелки в навигаторе, они выехали за город, потом свернули с общей трассы и оказались в каком-то непонятном районе. То ли деревня, то ли дачи… Остановились у железных ворот с будкой охранника. Оба высунулись в окно, рассматривая в сгустившихся сумерках вывеску на воротах. Прочли одновременно: «Психиатрическая клиника». Переглянулись. Оба выскочили из машины, одновременно, пошли к двери. Макс начал трясти закрытые на замок железные ворота, но им навстречу быстро вышел санитар – видимо, об их приезде было сообщено. Пропустили без слов.

– Точно, она! – сказал врач-психиатр, дежуривший с утра, рассматривая фотографию, – вообще невменяемая была. Вся в грязи. Ей делали промывание – напилась болотной жижи.

– Я хочу ее увидеть, – сказал Макс, стараясь сохранять самообладание.

– Я не разрешу вам свидания с нею. Приходите в приемные часы. А лучше предварительно звоните.

Макс перестал слушать доктора: «Сам найду» и решительно вышел из кабинета.

– Вы куда? – возмутился доктор и побежал следом. Гена пошел за ними.

Макс шел по коридору лечебницы, распахивая двери палат и осматривая лежащих на кроватях пациенток. Он шел упрямо, сжав губы. Его как танк нельзя было остановить на пути. Доктор бежал за ним, и безнадежно пытался его образумить:

– Она только что успокоилась, ей вкололи транквилизаторы. Она тут такое шоу устроила, всех санитаров расшвыряла, все орала про какого-то лешего.

Гена шел за ними с не меньшим энтузиазмом.

– Стойте! Вы что меня не слышите? – раскричался доктор и схватил Макса за рукав, но тот стряхнул его как ненужный мусор.

– Как вы не понимаете, он должен удостовериться что это именно она, – решил вмешаться Гена

– Двадцать седьмая палата. – Вздохнул доктор. – Но недолго. Только посмотрите и уходите.

Настя спала на кровати. Она была такая же как обычно, какой ее знал Макс – руки подложила под голову, она всегда так спала. Чистые золотистые локоны разметались по подушке. Улыбается во сне. Какая же она сумасшедшая? Это какое-то недоразумение.

– Настя, – позвал Макс.

– Не надо, не будите ее, – предупредил доктор.

Но Гена вытолкал доктора за дверь.

– Настенька, – позвал Макс опять, присев рядом со спящей девушкой и потрогал ее за плечо.

Зрачки Насти задвигались под веками. Она тяжело вздохнула. Доктор колотил в дверь, приказывая открыть, а Гена держал дверь, не давая тому нарушить свидание влюбленных.

– Настя, пойдем, я заберу тебя домой. Пусть только попробуют тебя не отдать.

Макс снова начал трясти Настю, пытаясь ее разбудить. И она проснулась. Открыла глаза и непонимающе посмотрела на Макса, потом огляделась вокруг. Доктор за дверью подозрительно затих. Похоже, ушел за подмогой.

– Пора уходить. Эти психврачи – сами психи, – предупредил Гена.

– Настя, это я, Максим. Ты что, меня не узнаешь? – улыбка Макса сменилась тревогой. – Совсем не узнаешь?

Настя смотрела на молодого человека, и в ее глазах стало появляться осмысление.

– Что ты ищешь? Зачем ты лезешь куда не следует?

Макс застыл на месте. Он не знал, как реагировать на ее слова.

– Не открывай ворот! – сказала она.

– Каких ворот? О чем ты?

В следующую секунду она накинулась на него, обхватив его горло руками.

– Не вздумай открывать ворота лешего! Лешего! – рычала она, сдавливая горло Макса.

Макс пытался отцепить ее руки, но бороться с нею было сложно. Настя была настолько сильна, что приходилось только удивляться. Гена бросился помогать другу, оттаскивая ее от Макса. Тот уже начал задыхаться.

– А-а-а-а, – завывала Настя, – Ворота лешего!

Настя отпустила Макса и неуловимо-быстрым движением схватила за волосы Гену, дернула к себе, потом отшвырнула к стенке. Гена отлетел, как тряпичная кукла, так и остался лежать у стены. Макс стоял и растирал шею. Девушка направлялась к нему, ее зрачки были огромными и почти полностью закрывали радужку. Макс кашлял и с ужасом ожидал ее приближения. Ему на мгновение показалось, что взгляд Насти прояснился, губы изгибаются в улыбке. Вот сейчас она рассмеется, скажет – «Это была дурацкая шутка. Наконец-то ты пришел за мной» и кинется обнимать. Вот сейчас, в это мгновение…

– Ворота! Не смей открывать! – закричала Настя с новой силой и бросилась на Макса.

В палату влетели санитары во главе с доктором.

– Вяжите ее! – деловито приказывал он, – колите!

Четверо санитаров накинулись на девушку, повалили на пол и что-то вкололи. Настя еще какое-то время боролась, а потом затихла. Гена все так же продолжал сидеть возле стены, наблюдая за всем происходящим, как по телевизору.

– Вот видите, что вы наделали, – укорял доктор обоих парней. – Вы в порядке?

А Макс смотрел как вяжут Настю, как уже успокоившуюся ее укладывают на кровать, как повисли ее безжизненные руки, как задрался халат, бесстыже оголяя ноги, как равнодушно один из санитаров укрывает ее одеялом… И безысходная тоска сдавила горло, не давая дышать. Лучше бы он заплакал. Стало бы легче. Но слез не было. Было только глухое отчаяние. Как с его Настей могло такое произойти? Ведь вчера еще она была здорова…

– Она поправится? – Спросил он, когда они вышли из палаты.

– Бог даст, поправится, – покровительственным тоном сказал доктор. – Запишите расписание свиданий и приходите. А лучше – звоните.

– Я запишу, – сказал услужливый Гена.

Он подхватил Макса под локоть, выводя на улицу.