Текст книги "Ловелас и скромница"

Глава 2

Бен сидел в карете, удобно откинувшись на спинку мягкого сиденья, и размышлял по поводу неудавшегося вечера. Он отправился на бал леди Уинтергрин в расчете по-дружески присмотреть за мисс Кейт Элстоун, в чем и преуспел – благодаря помощи мисс Уэллс. Но ему явно недоставало чего-то существенного. Уж не в том ли дело, что ему не удалось пройтись в танце с этим драконом в юбке, что сидит напротив?

Хотелось бы знать, не скрывается ли под ее серым платьем маленький хвостик. А то, что она способна извергать изо рта огонь, не подлежало сомнению – достаточно вспомнить ее сегодняшние нападки. И все-таки мисс Шарлотта Уэллс почему-то не давала ему покоя, заставляя гадать, что стоит за ее постоянным раздражением. Несмотря на суровый облик, она вызывала у него жгучий интерес, а он был из тех, кто не уклоняется от вызова.

Совесть не позволяла ему преследовать леди, оказавшуюся в стесненных обстоятельствах. Безнравственное поведение мужчин всегда вызывало в нем крайнее возмущение и презрение. Если бы его отец не соблазнил его мать, а потом не отказался от нее и от рожденного ею сына, разве он оказался бы на улице? Бен очень любил покойную мать, но считал, что ее жизнь сложилась бы более удачно и счастливо, если бы он не появился на свет. Сам он никогда бы не вовлек женщину в такую беду и всегда заботился, чтобы ни одна из его любовниц не забеременела от него. Так почему же, вовсе не думая взять приступом эту надежно защищенную крепость под именем мисс Уэллс, сегодня он пытался ухаживать за ней на глазах у всего общества?

Потому что попытка – это все, что у него когда-либо с ней получится, пришел ему в голову нелестный ответ. Неужели он просто не смог устоять против нее? Он отрицательно покачал головой и невольно улыбнулся, взглянув на спящую Кейт, уютно пристроившую головку на плече у этой мегеры. Карета промчалась мимо фонаря, и его свет на мгновение осветил лицо мисс Уэллс, ставшее удивительно добрым и спокойным без этих очков, которые так портили ее тонкие черты.

Он вспомнил обстоятельства, при которых почти два года назад познакомился с сестрами Элстоун и их чопорной гувернанткой. С тех пор он встречался с ней довольно редко, но каждый раз между ними вспыхивали перепалки, доставляющие ему острое удовольствие.

Кестер Элстоун, его самый близкий друг еще с раннего детства – тогда этого чумазого мальчишку все звали просто Кит, – обратился к Бену с просьбой сопровождать карету с сестрами Миранды и гувернанткой из Бата в Вичвуд, что в окрестностях Дербишира. Несмотря на огромную занятость, Бен сразу согласился. Он считал своим долгом охранять трех беззащитных женщин, близких его другу и по пути к успеху наживших себе слишком много врагов, чтобы спокойно путешествовать по стране. А одного его присутствия верхом на коне было достаточно, чтобы отпугнуть разбойников с большой дороги.

Однако вместо двух робких девушек и их престарелой гувернантки он увидел непосредственных и очень общительных сестер Элстоун и их твердокаменную гувернантку весьма молодого возраста. Один только гневный взгляд мисс Уэллс способен был обратить в камень или в позорное бегство самого отъявленного разбойника. Но во время того памятного путешествия им никто не встретился. Бен едва успел спрятать свою усмешку, как сам оказался освещенным с улицы. С самого первого взгляда на благонравную и чопорную мисс Уэллс он боролся с искушением шокировать ее неистовым поцелуем. До сих пор ему удавалось себя сдерживать, но, если она и дальше будет ломать комедию, он может и сорваться.

За эти два года ему почти ничего не удалось разузнать о мисс Уэллс, и это само по себе интриговало его. Обычно, чтобы получить полную информацию об интересующей его особе, ему достаточно было и двух дней. В данном случае он пришел к заключению, что либо мисс Уэллс вела настолько безупречный образ жизни, что ей удавалось оставаться не замеченной светскими сплетниками, либо она была не такой, какой казалась. Пока что он удовлетворился выводом, что его друзья могут ее не опасаться, напротив, казалось, она даже любит их и в общении с ними проявляет заботливое внимание и даже нежность – когда думает, что его нет рядом. Однако за последнее время он стал замечать за собой знакомое нервное напряжение.

Нахмурив брови, он искоса взглянул на сурово застывшую гувернантку. Чем эта странная женщина постоянно его задевает, вынуждая терять свойственную ему самоуверенность и безразличие? Может быть, своим неприступным и высокомерным видом, презрительными и неодобрительными взглядами или этим чудовищно безвкусным капором, из-за которого не поймешь, какого цвета у нее волосы. Он стал внимательно разглядывать ее темные брови и ресницы – исключительно с любопытством ученого.

Ресницы ее удивляли своей длиной и – вспомнилось ему вдруг – даже переплетались друг с другом в уголках глаз. Во время того памятного путешествия в Вичвуд он однажды подскакал к карете, чтобы проверить, как там его подопечные, и увидел ее спящей и удивительно беззащитной. Он даже решил, что она моложе, чем хочет казаться. Но больше ему не удавалось застать ее в этом состоянии, а в его присутствии сон, к сожалению, никогда не отягощал эти длинные и густые ресницы. Вероятно, даже самая незначительная деталь вызывает острый интерес, когда все остальное так тщательно скрыто от постороннего взгляда.

Сегодня он едва сдержал себя, чтобы не сдернуть с головы мисс Уэллс этот нелепый вдовий капор и не вытащить ее на танец. Желательно на вальс, с озорной усмешкой подумал он. Хотя простолюдины до сих пор считают неприличным этот танец. Вечера у Кейт Лонг, когда девушки весело и самозабвенно перелетают от одного партнера к другому, шокировали бы респектабельную мисс Уэллс до глубины души.

Возможно, не унималось его воображение, в тесной толпе танцоров ее прижали бы к нему. Или она сама не возражала бы против такой близости. Да, жди, когда рак свистнет! Он ничуть не сомневался, что мисс Уэллс находит такие вольности недопустимыми и, если бы он позволил себе что-нибудь в этом духе, отчитала бы его самым суровым образом. Однако мысль о том, что кто-то другой может украсть поцелуй этих соблазнительно полных губ, раздосадовала его, и, когда они в очередной раз проезжали мимо фонаря, он так мрачно посмотрел на гувернантку, что та вздрогнула от испуга.

Он придал более спокойное выражение лицу, подавляя желание привлечь ее к себе – разумеется, только для того, чтобы успокоить. Довольно! Одна мысль об этом привела его в такое возбуждение, что если она догадается об этом, то в будущем станет избегать его еще больше. Остаток пути до Кавендиш-сквера, где находился городской особняк Элстоунов, Бен тупо смотрел в окно на погруженные в темноту улицы и старался взять себя в руки, перед тем как выйти из кареты и проводить своих спутниц в дом.

Поднявшись с дамами в холл, он поразился, застав там ожидающую их графиню Карнвуд. Судя по выражению лица гувернантки, она тоже не одобряла ее излишней заботы о младшей сестре.

– Я знаю, что вы скажете, – поспешила сказать Миранда Элстоун с обезоруживающей улыбкой, перед которой не мог устоять ее супруг, но оставившей безразличным остановившееся перед ней трио. – Просто я ничего не могла с собой поделать, – со вздохом призналась она. – Кит так долго отсутствует, что я никак не могла убедить себя, что все хорошо.

У Бена были свои основания разделять ее тревогу, поэтому он ободряюще улыбнулся ей и увлек наверх в уютную гостиную, которую она обставила вопреки царящему в доме строгому дворцовому стилю, не отвечавшему его вкусу.

– Будьте любезны, чаю, Коппис, – обратился он к старому дворецкому, и оба обменялись взглядами, соглашаясь, что не стоит отправлять ее светлость в спальню, чтобы она продолжала тревожиться в одиночестве.

– Конечно, ничего хорошего не будет, если Кит вернется и обнаружит, что вы так расстроены, тем более при данных обстоятельствах. Мне здорово от него достанется, – мягко упрекнул он беременную жену своего друга, подведя ее к камину.

– Его светлость действительно будет недоволен, если застанет меня в тревоге, но я не понимаю, почему за мое глупое поведение он должен будет винить вас, – улыбнулась ему Миранда.

– Потому что я должен быть всегда рядом с вами, – сказал он, пока она, повинуясь жесту мисс Уэллс, усаживалась на стоящий перед камином диван и даже согласилась поставить ноги на скамеечку.

– Да, к счастью, у вас хватит сил, чтобы утихомирить его, если он потеряет выдержку, – представив себе возмущенного супруга, с ласковой улыбкой признала Миранда.

Она знала, что они с Китом боксировали друг с другом только в том случае, если в боксерском салоне Джексона не находилось достаточно смелого человека, чтобы подняться на ринг с одним из них. И не выносила применение силы еще с тех пор, как во времена их детства была свидетельницей страшной жестокости, с какой эгоистичный и буйный пьяница обращался со своей несчастной семьей. Мать Бена снимала комнату в убогом домишке Элстоунов в Сент-Джайлсе, который миссис Элстоун каким-то образом ухитрялась содержать, тогда как ее супруг прилагал все усилия, чтобы вслед за всем остальным имуществом и его спустить в Тис-Ривер. Тогда-то Бен и дети Элстоуна познали всю горечь жизни с человеком, который и не думал обуздывать свой бешеный нрав.

– Мои плечи достаточно широки, чтобы принять любые удары судьбы, тем более с помощью милорда графа Карнвуда, – шутливо ответил Бен.

– Безусловно, друг мой. Но я не могу настаивать, чтобы вы пили со мной чай в столь поздний час, – заметила Миранда, и Бен с облегчением вздохнул, когда она приободрилась и велела младшей сестре отправляться в постель, пока та не заснула в кресле. – Да, Коппис, и, если вам нетрудно, принесите для мистера Шоу бренди, пожалуйста, – попросила она и удовлетворенно кивнула, увидев, как следом за первым в гостиную вошел второй лакей с графином и хрустальным стаканом. – И почему я всегда ожидаю, что меня могут не послушаться? – грустно спросила она, дождавшись, когда за дворецким и эскортом закрылась дверь.

– Вот уж не знаю. Ведь Коппис и все остальные слуги вас просто обожают, – улыбнулся он, наблюдая за тем, как мисс Уэллс разливает чай, как обычно неодобрительно поджав губы.

Миранда радостно просияла, услышав, что все вокруг любят ее, и если Бену требовалось напомнить, почему его друг сразу и беззаветно в нее влюбился, то достаточно было увидеть ее лицо. Пока графиня осторожно отхлебывала душистый китайский чай, Бен подумал, что теперь она выглядит гораздо лучше, когда два ее птенчика вернулись под крышу здоровыми и невредимыми. Хотелось бы ему, чтобы у него была такая же славная жена, но, увы, на свете только одна Миранда Элстоун, и она досталась еще большему прохвосту, чем он сам. С другой стороны, он находил свое холостяцкое одиночество слишком приятным, чтобы отказаться от него ради семейной жизни.

Можно было бы подыскать себе невесту среди красавиц сезона, пока он присматривает за сестрой Миранды, когда Кит бывает в отъезде, но эта мысль Бена не соблазнила, и он задался вопросом, с какой стати графиня считает нужным защищать такую независимую и неустрашимую особу, как мисс Уэллс. Это было выше его понимания, и, потягивая бренди, он наблюдал за женщинами, беседующими о всяких пустяках, чтобы прийти в себя после волнения. Казалось, графиню и гувернантку связывают истинно дружеские отношения, и внезапно ему пришло в голову: должно быть, без него мисс Уэллс держится совершенно иначе.

Вероятно почувствовав на себе его взгляд, Шарлотта обернулась и взглянула на него – то ли подозрительно, то ли осуждающе, и внезапно ему захотелось оправдать ее ожидания. Какая разница, хорошо или плохо он себя ведет, все равно ему не сломать льда между собой и этой злючкой. Когда подвернется случай, он рискнет ее поцеловать, чтобы проверить, такие же ли у нее холодные губы, как глаза, которые снова смотрели на него с сильнейшим неодобрением.

Вот Миранда никогда не вызывала у него такого желания, как мисс Уэллс, – перевернуть ее вверх ногами и хорошенько потрясти, чтобы узнать, есть ли живая и теплая женщина под всеми этими капорами, шпильками и очками. С первого взгляда на очаровательную жену его друга было ясно, что она в высшей степени достойна этого брака. Так что, к счастью, помимо красивых глаз графини Карнвуд, в которых отражалась ее чистая душа, Бену не нужны были иные доказательства доброты и искренности графини Карнвуд.

– Миледи, вы же отлично знаете, что ваш муж способен постоять за себя сам. Так почему вы так о нем тревожитесь? – спросил он Миранду, желая отвлечься от мысли, что если соблазнительные губки мисс Уэллс ответят на его поцелуй, то, значит, ее суровый вид – всего лишь маскировка.

А ее лицо приобрело еще более строгое выражение, как будто она проникла в его мысли. Он бросил на нее недовольный взгляд, затем нежно и вопросительно посмотрел на жену своего друга, не подозревая, что столь резкая разница в выражении глаз не могла не задеть гувернантку.

– Видимо, потому, что я не люблю с ним расставаться, – медленно проговорила Миранда, помолчала, а затем призналась: – И кроме того… я получила письмо от кузины Селии.

Глаза Бена мгновенно стали такими же холодными, как у мисс Уэллс. Ничего удивительного, что бедняжка графиня довела себя до головной боли, если эта противная девчонка вновь потревожила покой Элстоунов.

– По правде говоря, я не ожидала от нее такого письма, – поспешила добавить Миранда, увидев грозно нахмуренные брови Бена. – Видимо, жизнь с Невином, на которую мы ее обрекли, желая наказать, оказалась для нее слишком тяжелым испытанием. Решив меня предупредить, она, наверное, хочет смягчить сердце Кита, чтобы он позволил ей вернуться в Англию без мужа.

– Выходит, она обманула своего мужчину! Но Кестер никогда не простит ей того, что она вам сделала до и после вашей с ним встречи. Даже если бы он не любил вас так безоглядно, разве мог он забыть ее разнузданную жестокость по отношению к слабой девушке! Но что эта хитрая лиса хотела сказать вам – помимо того, что снова вас растревожила? Разумеется, если вы можете поделиться со мной, – сказал он, бросив предостерегающий взгляд в сторону мисс Уэллс.

– О, мне нечего скрывать от Шарлотты, – сказала Миранда, – она все знает о моем прошлом. Мы с Китом сочли нужным посвятить ее, чтобы в наше отсутствие ни Невин, ни Селия не посмели приблизиться к девочкам.

Вероятно, для нее было огромным облегчением разделить свое бремя с женщиной, способной все понять и посочувствовать, подумал Бен, весьма удивленный тем, что этот сухарь в облике мисс Уэллс выступает в роли союзника его друзей.

– Но как она вообще посмела вам писать! Ведь она приложила все силы, чтобы погубить вас, подговорив своего тайного мужа сбежать с семнадцатилетней девушкой и жениться на ней! А тем более после того, как вместе с ним пыталась убить вас, когда вы вернулись в Вичвуд и она испугалась, что вы оттесните ее на второй план! Что же сообщила вам эта вероломная и подлая девица? – нетерпеливо спросил он.

– Она предупреждает, что нам грозит опасность, – наконец призналась Миранда. – Говорит, что преступник, которого вы с Китом так долго разыскиваете, скоро объявится, и не один, а со своими многочисленными пособниками. И что некий человек, очень богатый и могущественный, страшно зол, потому что чувствует угрозу своему доходу и положению в обществе.

– Черт бы его взял! – воскликнул Бен и взволнованно заходил по комнате, прикидывая возможные последствия. – Что именно ей известно? – гневно прорычал он.

– Мне бы хотелось напомнить вам, мистер Шоу, что вы находитесь в гостиной леди, а не на собрании членов городской управы, – упрекнула его мисс Уэллс. – Да и с ними стоило бы разговаривать более любезно, чтобы не восстановить против себя.

– Много вы об этом знаете! – пробурчал он, втайне благодарный ей за замечание.

Лучше сохранить свою ярость для коварного врага, укравшего один из их кораблей и убившего столько хороших людей, что ему трудно было оставаться спокойным. Но она права: необходимо сохранять хладнокровие и ясную голову, чтобы этот негодяй снова не проскользнул у него между пальцами.

– Прошу прощения, леди Карнвуд, – с церемонным поклоном иронически сказал он. – Не соблаговолите ли сообщить мне дальнейшие подробности данного послания? Для того, чтобы мы могли принять соответствующие предохранительные меры.

– Да, я понимаю, как это важно, но кузина пишет очень туманно. Одно можно сказать уверенно: она настолько боится этого человека, что описывает его только в самых общих чертах.

– Полагаю, этот страх объясняет, зачем миссис Бракстон прислала свое предостережение. Она хочет, мистер Шоу, чтобы вы и его светлость расправились с ним, тем самым избавив ее от него, – вмешалась в разговор мисс Уэллс.

Ее способность мгновенно разобраться в сложной ситуации поразила Бена. Он не испытывал ни ложного оптимизма, ни внезапного желания хорошо думать о женщине, у которой, насколько он мог судить до сих пор, под холодной красотой не было ни души, ни сердца. Это говорило о том, что мисс Уэллс пришлось пройти тяжелую жизненную школу, закалившую ее характер. И ему вдруг захотелось защитить эту ранимую женщину, вынужденную по-своему обороняться от жестокого мира.

– Вероятно, вы правы, – задумчиво сказал он.

– Кто бы мог этого ожидать! – с тонкой издевкой подчеркнула Шарлотта.

– Если бы когда-нибудь я стал излишне самонадеянным, то непременно обратился бы к вам, уважаемая мисс Уэллс, – чтобы вы поставили меня на место, – парировал он с горькой улыбкой.

– Я была бы рада оказать вам эту услугу, мистер Шоу, – иронически усмехнулась она, и Бену снова захотелось с силой приникнуть к ее губам – только чтобы умолк ее дерзкий язык.

Вдруг он поймал устремленный на них задумчивый взгляд Миранды и выругал себя за неосторожность. Жена его друга способна была пойти на крайности, чтобы обеспечить счастье тех, кого любила. Меньше всего ему нужно было, чтобы графиня строила планы насчет брака между ним и гувернанткой. Такая респектабельная невеста могла бы укрепить его положение в глазах самых осторожных инвесторов, но вряд ли способствовала бы его личному комфорту. Постоянное присутствие самого строгого критика могло подорвать даже его несокрушимую волю.

– Возвращаясь к нашим баранам… Когда именно его светлость собирался вернуться домой? – спросил он, отчасти желая отвлечь Миранду от матримониальных планов относительно его и мисс Уэллс.

– Вчера вечером, – грустно сказала Миранда.

Он сразу пожалел о своем вопросе и готов был избить своего друга за то, что тот назначил точную дату своего возвращения.

– Тогда мне лучше поехать поискать его, не так ли? – Приняв это решение, он сразу испытал огромное облегчение – видимо, он беспокоился за Кестера больше, чем думал.

Глядя на встревоженную Миранду, он подумал, что, конечно, Кит не мог устоять перед такими красивыми и нежными голубыми глазами. Нет, поправился он, его друг не смог устоять перед настоящей любовью, и это понятно. Внезапно ему очень захотелось встретить такую любовь – быть любимым и самому так сильно любить. Вместе с тем жизнь посеяла в нем недоверие к любым человеческим слабостям, каковой он считал и любовь… Он не отдавал себе отчета, что его суровый взгляд устремлен на несчастную мисс Уэллс, которая невольно вздрогнула.

– Ах, если б я могла поехать с вами! – воскликнула Миранда.

– Самое лучшее, что вы можете для него сделать, – это не подвергать себя опасности и находиться дома, – улыбнулся он.

– В самом деле, – поддержала его мисс Уэллс. – Ничто так не встревожило бы его светлость, как если бы он узнал, что вы подвергаете опасности свою жизнь и здоровье. А судя по погоде, можно надеяться, что он благополучно преодолел море. Даже лорд Карнвуд не смог бы пересечь Ирландское море, если бы капитаны кораблей не покидали порт, – тонко добавила она.

– Это правда, – немного успокоившись, согласилась Миранда. – А я была ужасно своенравной, настоящей дикой уткой, не правда ли?

– Мне вы всегда напоминаете лебедя, миледи, а вовсе не утку! – слегка поддразнил ее Бен.

– Повторите это через несколько месяцев, и, может быть, я обниму вас… если смогу дотянуться, – грустно улыбнулась Миранда.

– Умоляю вас, миледи, если вы не хотите, чтобы мой лучший друг вызвал меня на дуэль, сдержите свои порывы! – с притворным ужасом воскликнул он, на что она даже засмеялась:

– Надеюсь, Кит знает, что ему не к кому ревновать на нашей доброй земле.

А когда-то Бен считал, что его друг перенес в детстве слишком тяжелую душевную травму, чтобы быть способным на такую страстную и преданную любовь.

И опять он испытал тоску по такой любви, но в следующее мгновение отверг ее как недостижимую мечту, хотя чувствовал, что сам себе противоречит. Счастливая семейная жизнь Кита, видимо, смягчила его, потому что ему вдруг надоело постоянно быть настороже, отгораживаться от внешнего мира. Если бы в мире нашлась особенная женщина, к ногам которой Бен мог бы положить все, что имеет, она заполнила бы тоскливую пустоту в его душе. Хмуро уставившись на ведерко для угля, он сознавал, что мало кто из женщин сможет полюбить его, когда поймет, каков он на самом деле. Но он никогда не был слишком наивным и доверчивым, чтобы позволить им заглянуть в себя, да и не решился бы обнажить перед ними свою душу.

Правда в том, что Бен рос в окружении уличных женщин, как честных, так и не очень, и великосветское общество никогда не будет воспринимать его настолько своим, чтобы он мог жениться на дочери истинных аристократов, которую они растили для брака с джентльменом, достойным ее по происхождению. Он был ни рыба ни мясо и, даже если бы захотел, вряд ли имел право искать для себя девушку, хотя бы отдаленно похожую на Миранду. Образ одной строгой и в высшей степени респектабельной особы женского пола, которая никогда его не одобрит, проскользнул перед его мысленным взором, но он поспешил прогнать его как совершенно нелепую фантазию.

Мисс Уэллс скорее даст отсечь себе руку, чем выйдет замуж за выскочку вроде него… Но, поразмыслив, он решил быть более справедливым по отношению к суровой гувернантке. Почему-то он стал сомневаться, что она презрительно отнесется к его низкому происхождению. Он заметил, с каким леденящим душу высокомерием смотрит мисс Уэллс на любого холостого мужчину, будь то самый последний лакей или герцог Денли, который, несмотря на свой более чем почтенный возраст, отчаянно волочился за молоденькими женщинами, для чего и приезжал в Вичвуд. Он даже подумал, что мисс Уэллс – мужененавистница, но в таком случае она не подружилась бы с Китом и с молодым викарием из соседней с Вичвудом деревни, который тоже состоял в счастливом браке. Напрашивался вывод, что эта леди просто соблюдает крайнюю осторожность, и это неплохо. Но что, если удастся уговорить ее сбросить острые шипы, при помощи которых она защищается, и перед ним появится подлинная Шарлотта?

Взглянув на сидящую в другом конце гостиной женщину в гордой и неприступной позе, Бен с удовольствием принялся это обдумывать. Он уже давно догадался, что это унылое платье и капор с большими полями, скрывающими ее лицо, были всего лишь маскировкой. Приятно, что рядом с ней он не будет чувствовать себя неуклюжим медведем, поскольку по росту она достает ему до подбородка. И если судить по тонким рукам с изящными длинными пальцами, то под этим серым платьем из грубого крепа должна скрываться совершенно иная женщина… Тут он вспомнил, что находится в обществе дам, и почел за лучшее прекратить полет своего воображения. Внезапно ему пришло в голову, что леди, находящаяся в стесненных обстоятельствах, может принять ухаживания и не очень подходящего поклонника.

Имея солидное состояние, он способен склонить к мысли о замужестве и куда более непреклонную женщину – если целью ее являются его деньги. Он думал так не из ложной самоуверенности: две знатные дамы дали ему понять, что были бы рады иметь богатого любовника, даже если он недостаточно аристократичен для того, чтобы ухаживать за их дочерьми и стать их богатым зятем. Следовательно, его находят настолько интересным и привлекательным, что ради возможности запустить ручку в его глубокие карманы такие дамы вряд ли способны уловить запах торговой лавки своим деликатным носиком – даже и без крепкой приправы страсти. Он цинично улыбнулся, но, встретившись взглядом с мисс Уэллс и заметив, как она вздрогнула, сразу устыдился своих мыслей. Она – не такая, сказал он себе с уверенностью, поразившей его самого, хотя причины этой уверенности он не мог бы определить.

Раздраженно поглядывая на мистера Шоу, Шарлотта в который раз пыталась понять, почему он вызывает у нее желание непременно уколоть его или стать миниатюрной блондинкой, которые ему как будто нравятся. Он смотрел на нее, как на какую-то непонятную антикварную вещицу, однажды привлекшую его внимание в музее. И вот время от времени он заходит в надежде когда-нибудь понять, как она устроена, после чего эта вещь утратит свою притягательную загадочность.

Но если бы он догадался, что она была не той, кем казалась, он не дал бы ей ни минуты покоя, пока не разобрал бы ее до конца, старательно записывая порядок сборки. Поэтому она сочла своим долгом выглядеть непривлекательной и предсказуемой особой и получала своеобразное удовольствие, оправдывая его самые невзыскательные ожидания. В его присутствии она становилась карикатурой на безупречную гувернантку, и, вспомнив об этом, Шарлотта порылась в ридикюле и с триумфом выудила оттуда очки. Нацепив их на нос, она почувствовала себя готовой отразить его самые резкие замечания.

Но жест оказался напрасным, потому что в этот момент он повернул голову, прислушиваясь к пока еще неуловимому звуку. Затем она тоже услышала доносящийся с улицы слабый стук колес, затем приглушенный шум, как будто прибывший считал неприличным тревожить людей в столь поздний час. Она вопросительно взглянула на мистера Шоу, который ответил ей еле заметным кивком и, словно спохватившись, поднялся из кресла.

– Думаю, старина Коппис уже давно меня проклинает, так что пора мне освободить вас от своего присутствия. Миледи, мисс Уэллс. – Он поклонился дамам, затем движением бровей дал Шарлотте понять, что не стоит мешать встрече супругов.

– Я тоже удаляюсь, – с достоинством сообщила она ему и, поспешно пожелав Миранде спокойной ночи, позволила мистеру Шоу выпроводить себя из комнаты, прежде чем ее хозяйка поняла, в чем дело.

Но вскоре она забыла о них. Граф Карнвуд стремительно взбежал вверх по лестнице и поспешил к ней в гостиную – насколько могла судить Шарлотта, даже не заметив их с Беном. Она грустно вздохнула, но спохватилась и снова строго выпрямилась, поскольку мистер Шоу встретил ее неосторожный взгляд с сочувственным пониманием: дескать, да, очень необычный брак, хотя и очень завидный, даже с точки зрения его, скептика. Несколько мгновений их взгляды были прикованы друг к другу, как будто их объединяла общая мечта о недостижимом счастье, затем она заставила себя посмотреть в сторону и признать, что ей это почудилось. Почему-то в этот момент он показался ей странно уязвимым – тем более если учесть, что жизнь не очень-то щадила ни ее, ни его, чтобы каждый в отдельности мог допустить возможность такого счастья или – головокружительная, запретная мысль! – вместе в это поверить.

– Судя по той быстроте, с которой его светлость взбежал по лестнице, за его здоровье можно не беспокоиться, – заметил мистер Шоу.

– Но вы обратили внимание, он как-то странно держал руку? – озабоченно спросила она.

– Думаю, нужно спросить у Копписа, он всегда все знает.

– Я давно это поняла, – с несвойственным ей дружелюбием отвечала Шарлотта и, к его удивлению, вместе с ним направилась к лестнице.

События этого вечера так сильно взволновали Шарлотту, что она не могла заставить себя удалиться в свою комнату. Но рядом с Беном Шоу ей почему-то было спокойно и надежно, мельком отметила она, спускаясь по широкой мраморной лестнице. Коппис закрывал дверцы дорожной кареты графа Карнвуда и обернулся к ним с выражением той невозмутимой сдержанности на лице, которую привыкла видеть Шарлотта. Но по каким-то неуловимым признакам его невозмутимость показалась ей несколько притворной.

– Подать вам шляпу и трость, мистер Шоу? – осведомился он.

– Нет-нет, Коппис, мы пришли за объяснением, – нетерпеливо сказал Бен. – И не делайте вид, старый лис, что вы не понимаете, что я имею в виду!

Коппису явно не хотелось говорить правду, но он понял, что мистер Бен Шоу не оставит его в покое, пока не добьется своего.

– Насколько я понимаю, сэр, с его светлостью произошла небольшая неприятность, – признался он.

– Где и какая? – не в силах справиться с тревогой за своего друга, нетерпеливо спросил Бен.

Коппис взглянул на Шарлотту, пожал плечами, провел их в буфетную и плотно прикрыл дверь, чтобы их не подслушали. Впервые оказавшись в его святая святых, Шарлотта быстро окинула помещение взглядом и должным образом оценила удобную обстановку и сверкающую чистоту. Граф и графиня очень внимательно относились к комфорту своих слуг, она знала это по своей комнате, а уж у столь важной персоны, как Коппис, жилье должно быть не менее уютным и приятным.

– Рубен сказал, что, когда его светлость проезжал по территории поместья мисс Кейт, его подстерегали воры. И он думает, что, если бы он не находился так близко от лорда Карнвуда, для его светлости день мог бы закончиться очень плохо. А так ему только сбили шляпу и нанесли довольно сильный удар по правой руке, что любого другого заставило бы не садиться на лошадь не меньше недели – это Рубен так думает. Но его светлость требует, чтобы ради спокойствия ее светлости мы не придавали значения этому случаю.

– Вы думаете, это были не обычные разбойники? – спросил мистер Шоу.

– Судя по всему, нет, – заверил его Коппис, украдкой бросив на Шарлотту многозначительный взгляд.

– Если что-то угрожает спокойствию графини, вы не должны это скрывать от меня! Чем больше близких к ней людей знают правду, тем надежнее она будет защищена, – твердо заявила Шарлотта.

– Да, мэм, – почтительно поклонился Коппис.

– Так что же произошло? – спросила она.

– Не знаю, мэм, но Рубен говорит, что разбойники были в шелковых масках и слишком хорошо одеты для обычных воров. Кроме того, у них было самое современное оружие. Когда их привели к мировому судье, они отказались говорить и даже под угрозой наказания не назвали свои имена, что очень подозрительно, сэр.