Текст книги "Охота на герцогиню"

– И не подумаю, мисс Джессика. Леди Мелисса и ваша матушка никогда не позволят вам одеться не так элегантно, как другие гостьи, если даже некто благосклонно настроился позволить вам сделать из себя посмешище, – отвергла Марта абсурдную, с ее точки зрения, идею.

– Мне уже двадцать с хвостиком, пора на покой, куда мне тягаться с невестами семнадцати – восемнадцати лет, – беспечно возразила Джессика, стараясь придать голосу непреклонность.

Она вспомнила себя юной, безыскусной и потрясенной. В семнадцать у нее еще были девичьи мечты, даже если бы она наложила печать на свое сердце, неравнодушное к Джеку. Но она довольно быстро вылечилась от этих грез, нечаянно подслушав, как красивый, но бедный лейтенант, который еще вчера клялся в том, что она – единственный луч света в его жизни, откровенничал со своим братом, сельским викарием: дескать, ее небольшое приданое все же позволит ему приобрести патент на офицерский чин. Его жестокие слова до сих пор звенели у нее в ушах…

– Если бы не ее деньги, я и не посмотрел бы на невзрачную калеку, поверь, брат мой Хьюберт. Если бы не моя крайняя нужда, я уступил бы эту святошу тебе в жены. По крайней мере, за этой мисс Попрыгуньей никогда не будут волочиться местные сквайры, а дворянские сынки не посмеют строить ей глазки. Не хочу сказать, что она с готовностью уступит им, но ведь она просто не сумеет убежать, правда? – И Джулиус Свейбон весело заржал. И как это она до сих пор не замечала, насколько неприятен его смех.

Преподобный Свейбон оказался более добропорядочным, нежели его брат, и возмутился столь вольными предположениями о девушке, на которой этот мужчина жаждал жениться.

– Не ищи дурнее себя, – сердито ответил бывалый лейтенант. – Она и не посмотрела бы в мою сторону, будь у нее лучший выбор. Девчонка прекрасно знает о своем изъяне, так что с благодарностью примет мое предложение, иначе ей до скончания века сидеть на шее у своей родни.

– Ты вроде сказал, у нее есть собственные средства, – напомнил ее верный защитник, преподобный Свейбон.

Да, если бы она была способна влюбиться из благодарности, то отдала бы свое сердце именно этому брату. Эта мысль пришла ей на ум только сейчас.

Она не была влюблена и в Джулиуса, ей просто льстили его экстравагантные комплименты и напористое ухаживание. Но, услышав, как он рассуждает о ней, словно о породистой лошади, чей изъян дает ему возможность купить ее, поняла, что он за чучело. В свои шестнадцать она жаждала любви, страсти и новой жизни и особенно ценила свои чувства к Джеку, одновременно понимая, что несчастной девушке опасно связывать себя любовью к нему. Теперь он на семь лет циничнее, опытнее, опаснее и привлекательнее. Так шептал ей внутренний голос, но она не прислушивалась.

– Леди Мелиссу не оспоришь, – сказала Марта, когда они выехали из-под сени почтенных дубов и поместье Эшбертон открылось им во всей своей красе.

Вид величественной усадьбы отвлек Джессику от размышлений о замыслах своей крестной, и она решила сделать вид, что пропустила мимо ушей это примечательное откровение. Даже Сиборны, привыкшие восхищаться каждым камешком в своем поместье, признавали, что Эшбертон смахивает на кроличий лабиринт. Башенки и купола на основательной крыше возвышались над сводами, уходившими в подземелье, и перемежались затейливыми шпилями и бельведерами в излюбленном стиле Тюдоров. Правда, фасад главного здания победно сиял рядами невероятно модных эркерных окон. Более поздние пристройки, выложенные из соответствующего кирпича или песчаника, дополняли общее впечатление от Эшбертона – просторного и гостеприимного гнезда английского герцога.

Глава 3

Можно вообразить, как затрепещет сердце любой юной леди при мысли о том, что ей, возможно, предстоит стать хозяйкой всего этого богатства. Да, Джессике теперь никак не забыть о цели столь высокого собрания. Если среди слетевшихся красавиц найдется девушка с умом и характером – отлично, однако большинство светских прелестниц готово душу продать за такого выгодного жениха, как Джек, поэтому маловероятно, чтобы такая девушка смогла пробиться сквозь жадную толпу, даже если бы и захотела. Она вздрогнула, представив себе муки предстоящих двух недель, и еще раз горько пожалела, что не осталась в Уинберри-Холл.

– Негодяй, – мрачно пробормотала она вполголоса.

– Что такое? – вскрикнула Марта. Она всегда повышала голос, если плохо слышала сказанное, тем самым пытаясь убедить себя и всех остальных, что нисколько не оглохла.

– Это вас не касается, – дерзко ответила Джессика, дожидаясь, пока выдвинут ступеньку.

Ей не очень-то хотелось покидать тесную карету, где она так долго просидела с нянькой, знавшей ее с самого рождения – все эти двадцать три года.

– Дурные манеры заведут тебя в тупик, девочка, – язвительно отозвалась Марта на правах старейшей и уважаемой служанки семейства.

Предупредительный лакей, заглянувший было внутрь кареты, проворно отскочил и бесстрастно подставил свою надежную руку пошатнувшейся леди.

– Что бы вы понимали, – грубила Джессика старой няньке своей матери, стараясь утвердиться на кружившейся под ее занемевшими ногами земле Сиборнов.

– Не понимаю, что вы хотите сказать, мисс Пэндл, – ответила Марта с величавым достоинством.

– Разумеется, не понимаете, – ответила Джессика и улыбнулась то ли сердито, то ли признательно. Затем она как следует встряхнула помявшиеся юбки, заодно разминая затекшие мышцы поврежденной голени. Этому научил ее в детстве старший конюх, когда она впервые упала с лошади.

Пусть ей придется простоять здесь столбом, позабытой всеми, но она даже не качнется навстречу легкой поступи чьих-то шагов, не уронит своего достоинства, завоеванного с таким трудом. Достаточно представить себе лицо Джека Сиборна, когда ему расскажут, как она ковыляла, пошатываясь, точно пьянчужка, и ноги просто отказались повиноваться ей. Она приказала себе забыть о нем и расслабилась, поджидая, пока ее страх пасть ниц перед элегантными сапогами негодяя растает без следа.

– Ах, наконец-то ты приехала, любовь моя! – воскликнула леди Мелисса, сбегая по лестнице ей навстречу. – Я так рада, что ты здесь, милая Джессика, хотя придется управляться нам с тобой без мамы, но радостная весть о неожиданном появлении на свет твоего очередного племянника вполне извиняет заботливую бабушку. Юный господин Тримейн сейчас нуждается в ее внимании. О, так ты еще не знаешь, что твоя сестра благополучно разрешилась крепеньким мальчиком? – спросила леди Мелисса, возбужденно тараторя.

– Нет, мы как раз собирались выезжать к вам, но маме вместо этого пришлось поспешить в имение Дассингтон. Папа настоял, чтобы я отправлялась в подготовленном экипаже одна, а он решил ехать в Дассингтон в легкой коляске. Ах, какие они счастливцы, Ровена и сэр Линсток! Милая Рой – просто молодчина: нисколько не замешкалась и спокойно родила, – обрадовалась Джессика. Теперь не надо беспокоиться за сестру.

– Твои родители так жаждали поскорее передать тебе новости, что грум сэра Линстока второпях пустился сюда напрямик и прозевал вас на дороге. А я уж опасалась, что никто из вас не приедет, сидела как на иголках и ожидала, что вот-вот придет отказ и от тебя.

– Я не могла огорчить вас отказом по такому случаю, и Ровена первая согласилась бы с этим. Полагаю, она рада, что я не присоединилась к многочисленной нашей родне, которая теперь суетится в Дассингтоне вместе с сэром Линстоком.

– Уверена, твоя сестра предпочла бы твою помощь их суете, если бы могла решать, ведь вы всегда понимали друг друга с полуслова, – заметила леди Мелисса.

– Верно, в мое отсутствие сэр Линсток не позволит доброхотам утомлять ее, – улыбнулась Джессика.

Она искренне радовалась за счастливое замужество сестры, несмотря на то что в их компании теперь чувствовала себя обреченной старой девой.

– Я понимаю, тебе нелегко далось решение не откладывать эту поездку, так что подойди и обнимись, к черту все церемонии, – приказала леди Мелисса и сердечно, от всей души стиснула Джессику. В ее объятиях было тепло и душисто.

– Я не могла не приехать, моя любимая, милая крестная. Вы мне как родная, а мы видимся реже, чем хотелось бы.

– За это признание обниму тебя еще разок, Принцесса Джессика.

– Жаль, что Джек выдумал мне это прозвище после того несчастья, помните, когда вы поселили меня в апартаментах королевы! Я только потом догадалась, что вы не хотели, чтобы я скакала по лестнице со своей измученной процедурами ногой.

– Странно, что моя любезная дочь не объяснилась с тобой вовремя, но она, похоже, возревновала, ведь тебе разрешили спать в тех покоях, а ей велели не совать туда даже носа, уж очень она проказлива.

– Верно, вы так грозны, что она не осмелилась ослушаться, – лукаво улыбнулась Джессика.

– Скорее всего, дело в том, что ей очень хотелось заполучить от Джека пони в подарок на день рождения, и она боялась прекословить, когда он велел отвести тебе нижние апартаменты. Она понимала, не только пони, но даже подковы от него ей не видать, если она не будет держать язык за зубами.

Прежде Джессика была уверена, что Джек недолюбливает ее, и теперь терялась в догадках, узнав подоплеку давних событий. Она поймала себя на том, что слишком много думает о нем, и рассердилась. Ей захотелось расспросить леди Мелиссу о детях, но внезапно что-то кольнуло ее сердце – верный признак того, что Джек совсем рядом.

На самом верху бесконечно длинной – до головокружения – лестницы стоял он в непринужденной позе, под свободной одеждой угадывались налитые мускулы. Джек выглядел возмужавшим и повзрослевшим – не чета тому волчонку, каким она некогда видела его в этом логове, а за неполные две недели после их последней встречи он, казалось, набрался сил и раздался в плечах, и ей – ничтоже сумняшеся – захотелось трусливо забиться в свою карету и умчаться домой.

«Никому нет дела до твоих переживаний, – напомнила она себе. – Он принимает гостей, желает подобрать себе жену, и многим женщинам нравятся длинные темные кудри и пиджаки свободного кроя – особенно на нем, а в городе юные девы стаями ходят за ним по пятам». Неплохо уже то, что он следует моде, заведенной лондонским денди Браммелом[7]7
  Браммел Джордж Брайан – английский денди, законодатель моды в эпоху Регентства.


[Закрыть], и тщательно блюдет чистоту везде и всегда, этого у него не отнимешь. Она критическим взглядом окинула его хмурое, спокойное лицо и вздрогнула от нехороших предчувствий. К ее прежним переживаниям теперь добавилась новая причина для смущения. Оказалось, ей трудно выдержать проницательный взгляд его золотисто-зеленых глаз, с интересом воззрившихся на нее.

Ее словно окатило теплой волной, и она мучительно покраснела, припомнив их совместную прогулку и свое жаркое волнение в тот день, однако она заставила себя отвлечься от воспоминаний, чтобы он не заподозрил ее в вольнодумстве. К дьяволу этого мужчину, тем не менее почему-то он походя тревожит ее чувства? Ясно, она – невзрачна, перестарок, а в округе полно красавиц, вздыхающих о его мужском очаровании и легендарной силе, они не стыдятся манить его зазывными взглядами.

– А, вы уже тут как тут, любезнейший, – сказала крестная, заметив, что Джессика напряглась, и обернулась, чтобы лицезреть причину ее смущения. – Хьюз сказал, что вы ушли на ферму вместе с Гивиджем осматривать загоны для быков. – Она тепло улыбнулась племяннику.

Джессика никогда бы не посмела копировать ее, даже если бы захотела.

– Мы увидели, как через Южные ворота въехала карета. И я поспешил в дом засвидетельствовать свое почтение нашей уважаемой гостье, мисс Пэндл. Неужели вы неправильно воспитали меня, тетя Мэл? – съехидничал он. – Как я понял, лорд и леди Пэндл бросились привечать своего нового внука и возложили на вас почетные семейные обязанности, так, мисс Пэндл?

– Похоже, все, кроме меня, давно в курсе дел моей сестры и ее младенца, ваша светлость, – церемонно ответствовала Джессика и снова почувствовала дрожь в коленках.

Жаль, она не в силах держаться с ним так же естественно, как с другими джентльменами, которые нисколько не волновали ее сердце.

– Курьер прибыл еще утром, – сказал он тоном, каким успокаивают разгоряченную лошадь. – Мы надеялись, ваша матушка все же сможет приехать вслед за вами, но она передала, что должна остаться в Дассингтоне. Иначе бедняжка Ровена с ума сойдет от забот своего муженька и иных доброхотов, – продолжил он, спускаясь по лестнице так легко и стремительно, что Джессика насупилась, но спохватилась и потерла рукой лоб, чтобы не выдать своего настроения.

– Добрый день… Марта, если не ошибаюсь? – И он уважительно склонил голову.

Марта покраснела от удовольствия и сразу помолодела лет этак на десять.

– Если бы мы заранее знали, что вы приставлены к мисс Пэндл, моя тетя беспокоилась бы гораздо меньше.

– Благодарствую, ваша светлость, вы весьма любезны. Мы уверены, мисс Джессике не о чем беспокоиться под крышей вашего дома, – ответила Марта и склонилась в глубоком реверансе, словно перед нею был сам король.

– А вот и вверенная нам мисс Джессика. Да, так точно, в полном порядке, – велеречиво рапортовал он и сошел, наконец, с последней ступеньки, встав вровень с нею. – Добро пожаловать, кузина.

– Мы отнюдь не состоим в родственных отношениях, ваша светлость. – Она перехватила настороженный взгляд Марты, услышала разочарованный вздох леди Мелиссы, но Джек остался внешне невозмутимым.

– Как непростительно поспешно я подставился, мисс Пэндл, – не остался он в долгу.

– Сами подумайте, ваша светлость, какая была бы честь для меня.

«Осталось только покраснеть», – иронично подумала она под его сардоническим взглядом.

– Смею заметить, вся честь досталась бы мне в таком случае, – произнес он так льстиво, что наблюдатель мог принять его слова за комплимент.

– Несомненно, весьма лестно для вас, – парировала она.

Взгляд его стал еще пронзительнее, и юная леди напустила на себя презрительный вид, изо всех сил стараясь не попасть под его обаяние. Она напомнила себе, что отважные предки баронов Пэндл завоевали свой титул еще в Крестовых походах, в то время как Сиборны[8]8
  Сиборн (от англ. Seaborne) дословно – «мореход, несущийся по волнам».


[Закрыть] всегда были важными пиратами.

«Что толку в родословной, – злилась она, – если мне суждено одиночество старой девы». И она снова приложила все силы, чтобы игнорировать свое малодушие, и занялась тем, что стала представлять, как его предки – свирепые флибустьеры – предъявляют свой счет безжалостному сюзерену – ее далекому прадеду.

Насколько ей известно, тот бой обещал быть таким жестоким, что вассалам пришлось бы надолго раскинуть свои шатры для осады, поэтому ночью накануне битвы их предводители согласились на почетный компромисс и скрепили свой злодейский союз рукопожатием. Она представила рыцарей, вооруженных мечами и копьями, и морских волков с трезубцами и абордажными крючьями. Противники спят, надеясь на свое оружие и на плутоватых соратников, в то время как их военачальники бурно выясняют отношения. Эта сцена показалась ей настолько забавной, что она прыснула со смеху, но тут же опомнилась и постаралась сделать вид, что просто чихнула.

– Весенняя простуда, – пояснила она, когда он удивленно приподнял бровь.

– В этом году она несколько запоздала, не так ли?

– Возможно, это первый привет золотой осени, – произнесла она затертую фразу.

– Мы будем счастливы дождаться, – вежливо отозвался он, но девушка почувствовала, что чем-то расстроила его.

– Что-то плохо мы встречаем наших гостей! – воскликнула крестная. – Стоите здесь на ветру, милые, а небо между тем хмурится, того и гляди, польет дождь, даром что лето. Подойдите, Хьюз, – она обернулась к дворецкому, который замешкался на верхней ступеньке, – распорядитесь занести багаж мисс Джессики в дом и проводите ее няню в апартаменты королевы, ей надо заняться распаковкой вещей. Мы попьем чаю в Голубой гостиной, как только мисс Пэндл снимет дорожный плащ и шляпу.

– Тетушка, как всегда, права, – заметил герцог, задумчиво глядя на Джесс, ему на ум пришло нечто более важное, чем погода.

Не успела Джессика открыть рот, как он уже подхватил ее на руки и взбежал по лестнице так легко, словно нес перышко. От потрясения у нее перехватило дыхание, и она едва не залилась краской от неведомого доселе ощущения его объятий – теплых и сильных. Неужели все теперь подвластно ей или… Или это всего лишь ее воображение.

– Отпустите меня, – потребовала она.

– Вы споткнетесь, если я выпущу вас, – холодно заметил он.

– Значит, буду спотыкаться, – равнодушно отвечала она.

– Только не на ступеньках моей лестницы, – примирительно сказал он.

– Согласна, это и в самом деле ужасно неловко, но мы уже наверху. Извольте поставить меня на ноги!

– А волшебное слово?

– Чего вы пристаете ко мне? – по-ребячески надулась она и почувствовала, как рушится высокий пьедестал, возведенный ее претенциозной надменностью.

– Будем вежливы друг с другом – на сей случай, Ежик, – уколол он, припомнив еще одно детское прозвище крестницы своей тетушки.

– Полагаете, здесь удобно расшаркиваться? – выпалила она и рассердилась на себя – зачем так резко.

– Нет, – уступил он капризному ребенку и покачал ее на руках, словно взвешивая свои обязанности гостеприимного хозяина, которому не пристало бросать начатое дело на полпути.

Джессике внезапно пришло на ум, что она слишком разнежилась в его могучих объятиях. Это мимолетное удовольствие может дорого обойтись ей в дальнейшем.

– Пожалуйста, поставьте меня теперь на ноги, – запросила она пощады, когда они, наконец, переступили порог семейной Голубой гостиной, и он взглядом поискал наилучшее место, чтобы усадить неловкую особу, ведь он сам буквально сбил ее с ног.

– Ваше желание – приказ для меня, мисс Пэндл, – сказал он и опустил ее на софу; затем поклонился преувеличенно церемонно, явно стараясь разрядить некое напряжение, возникшее между ними.

– Ха! Свежо предание, – весело сказала она и по его глазам поняла, что ему полегчало на сердце.

– Верно, хотя до сих пор ваши разумные желания не выходили за пределы моего терпения, – ухмыльнулся он, и она постаралась не рассмеяться в ответ. – Он повернулся к вошедшей следом тетушке: – Простите, что оставил вас, милая тетя, но я полагал, вам станет легче, если ваша любимая крестница быстрее окажется в тиши гостиной, и вы можете потчевать ее вашим вниманием, пока она отдыхает с дороги.

– Подожду, пока Джессика снимет шляпку и жакет, и сразу приступлю, – выбранила его тетя.

Она-то знает, что ей делать, когда Джессика стягивает с себя жакет. Но если бы гостья не поспешила проявить самостоятельность, Джек мог бы сам успеть помочь ей и тем самым преодолеть дистанцию в их отношениях.

– Джек, отнесите это в холл и передайте няне Джессики. Как только та обустроится, пусть разберется с дорожной одеждой, – скомандовала леди Мелисса.

Джессика едва не рассмеялась, наблюдая, как его светлость герцог Деттингем покорно исполняет роль камеристки.

Она представила, что он и вправду исполняет обязанности приближенной прислуги: помогает ей снять измятое, запыленное дорожное платье, затем нижнее белье… Эта мысль поразила ее, как гром среди ясного неба, так что все желание смеяться тут же пропало.

Джек остановился в просторном вестибюле, который помнил еще его предков, и спросил себя, не грозят ли небеса поразить его голову в ближайшем будущем. Проклятье, ему пора нанести визит своей любовнице: эта костлявая упрямица – трогательная малютка Джессика Пэндл, очутившаяся в его объятиях, грозит зажечь его страстью, хотя он не старый развратный сатир! Он поймал себя на том, что с наслаждением вдыхает нежный запах ее шерстяного жакета. Интересно, это розовая вода или некая более замысловатая композиция, призванная неизменно информировать его шестое чувство о ее близости? Тем лучше, он всегда сумеет вовремя улизнуть, а сейчас ни к чему тратить время на препирательства с невообразимо колючей и несносной гостьей. Но Джек и сам уже догадывался, что ему – в силу неких таинственных причин – всегда приятно видеть ее, однако он не стал утруждать себя разгадкой этой тайны.

Он осторожно, словно опасаясь уколоться, положил ее простенький жакет и строгую шляпку на резное кресло эпохи короля Карла и постарался успокоить смятенные чувства. Ему еще предстоит вернуться в семейную гостиную и исполнять роль радушного хозяина. «Пожалуй, не стоит обращать внимания на свое непотребное желание и вносить дополнительную сумятицу в наши отношения, ведь ясно, что уважающему себя джентльмену не пристало обольщать такую леди, как Джессика», – приструнил он себя. К счастью, он вовремя повернул к Голубой гостиной. Дворецкий и масса лакеев, скользивших следом по мраморному вестибюлю с подносами обильного – на целую армию – угощения к чаю, не успели его увидеть. Герцог, словно опьяненный любовник, продолжал безмолвно пялиться на детали дорожного костюма Джессики.

– Ну вот, вы все, как всегда, вовремя, – нисколько не удивившись, даже с некоторым облегчением, приветствовал он своих младших двоюродных сестер, которые уже шумно мчались вниз по лестнице, пронюхав, что предстоит пир.

– Положим, не все, – напыщенно произнесла самая старшая.

Он строго взглянул на мисс Персефону Сиборн.

– Перси, не поминай на этой треклятой вечеринке пропавшего Ричарда, ты не желаешь попусту расстраивать матушку, ведь так, милая? – сказал он серьезно, вглядываясь в ее старательно честные зеленые русалочьи глаза.

– Разумеется, нет, – произнесла она так, словно тот был некоей бестией, о которой и думать совестно.

– Обещаешь? – спросил он, зная ее своевольную манеру превращаться в разобиженного ангела.

Персефона громко вздохнула, страдальчески сморщила нос и затем кивнула.

– А вслух? – льстиво подостлал он соломки, слишком хорошо зная ее изворотливость, чтобы оставить ей шанс вильнуть хвостом.

– Обещаю не препятствовать благородной задаче сбыть вас с рук на руки некоей наивной особе, которую можно убедить повенчаться с вами, несмотря на ваши многочисленные и разные прегрешения, – развязно заметила она.

– Пока вы в доме на пару с мисс Пэндл, у меня мало шансов, от вас одних голова кругом пойдет, так что амбициозные мамаши зря будут лебезить. Их дочкам ни к чему из кожи вон лезть ради моего титула. – Он нарочито кисло покривился и застонал про себя, заметив авантюрный блеск ее глаз.

Этой юной ведьме стоит только заподозрить, что он заново открыл для себя Джесс, пока нес ее на руках, и ему ни за что не удастся непринужденно разделаться с этими смотринами. Да, ей взбредет в голову подобрать ему жену по своему вкусу. Но если они начали самозабвенно пикироваться уже с первых минут встречи, трудно представить, что Джессика Пэндл станет для него удобной партией, хуже вряд ли найдешь. Надо же, какая сумасбродная затея – женить его и тем самым заставить замолчать сплетников!

– Не забудьте, слишком многое зависит от успеха этого предприятия, Перси, – серьезно предупредил он.

– Вы думаете, это поможет? – озабоченно спросила она.

Он до сих пор сильно сомневался, стоило ли жертвовать собой ради счастья всех остальных, но нет нужды притворяться перед кузиной в главном. Ясно, что цель всей этой кутерьмы – вернуть Ричарда в отчий дом. Он понимал: бабушка, кроме того, жаждет обрести правнука – прямого наследника герцогской короны, но сам он, просматривая список приглашенных, быстро растерял былой энтузиазм.

– Как только Рич узнает, что уже почти не рискует унаследовать мой титул и все, что к нему прилагается, он наверняка сразу же вернется, – немного замявшись, сказал Джек. Будь проклят этот кузен, о котором ни слуху ни духу вот уже почти три года. Своим бегством он вынудил их пойти на эти муки.

– А что, если он исчез не по собственной воле, Джек?

– Вот мы это и выясним, так или иначе, – мрачно произнес он.

– А вы сунете свою невинную голову в петлю из-за моего беспечного братца. Джек, не принимайте близко к сердцу эти глупые слухи, их распускают злонамеренно. Жаль, слабому полу не принято посылать вызов. Порой меня так и тянет вызвать на дуэль парочку тех гадюк, что безнаказанно жалят вас и Рича своими языками. Смею заверить, если вы предложите свою руку одной из их отродья – остальные немедленно постараются откусить ее, не убоятся обвинять вас в ужасных преступлениях своими смиренными намеками.

– Что ж, милая, таков наш мир, а мне все равно рано или поздно придется жениться. Мне уже двадцать семь, вскоре и вовсе прослыву старым холостяком, если не исправлюсь, – пошутил он, тая печальный вздох. Ему-то прекрасно известно, что одинокий герцог, да еще при деньгах, – завидный приз на брачном рынке, при этом не важно, что он – дряхлый, ослепший старик, да к тому же убийца.

– Скорее луна посинеет, – усомнилась Персефона.

К счастью, она не стала далее выспрашивать о его скоропалительном желании жениться и поспешила в шумную гостиную, за веселой болтовней они оба могли на время забыть о Ричарде Сиборне, которого вот уже три года где-то носит – или носило.

– Ну что, оголодавшая братия, надеюсь, вы оставили нам кусочек пирожного? – спросила Персефона у младших, едва войдя в залу.

Джек, входя следом за бойкой кузиной, заметил, как Джессика радушно и очаровательно улыбнулась ей, и невольно поразился: куда подевалась ее каменная холодность? Персефона тут же ринулась к своей закадычной подруге, они обнялись и заворковали, словно сто лет не виделись. Джек почувствовал себя неуютно. Странно, ему бы только радоваться, что едкая парочка упрямых ослиц оставила его в покое, но это почему-то раздражало. Он постарался отвлечься за изобильным столом, однако сладкое растаяло гораздо быстрее, чем его горькие мысли, и многострадальная гувернантка увела детей в классную комнату.

– А когда ожидается прибытие остальных гостей, ваша светлость? – живо поинтересовалась Джессика.

– Завтра, – угрюмо откликнулся Джек.

– Да, похоже, крестная не угадала, погода налаживается, и с этой стороны их путешествию ничто не помешает, – сказала она, словно радуясь этому обстоятельству.

Проклятый Рич! Тетя Мелисса вздрагивает теперь от каждой тучки и ходит с убитым видом, словно извелась от дурных предчувствий. Дождаться бы, когда этот пират заявится домой, и душу вытрясти из беспечного негодяя, лишь бы только он остался цел и невредим.

– Великолепно, – неискренне поддакнул он. – Развлекать гостей гораздо приятнее, когда не дует и не льет. Мы и так уже достаточно натерпелись от погоды этим летом, – добавил он брюзгливым тоном, словно заправский сквайр, озабоченный видами на урожай, которому недосуг выбирать себе жену в самую страду – едва разделались с сенокосом, а жатва уже на носу.

– И чем же вы намереваетесь в таком случае занять всех гостей? – спросила Джессика, и тетушка громко выдала такой список дел, что их хватило бы для целого пансиона благовоспитанных девиц до конца лета, поскольку в две недели они вряд ли уложились бы.

Джек поспешил воспользоваться последним шансом манкировать своими обязанностями накануне грандиозного светского приема и оставил их наедине обсуждать дальнейшие детали комфортного размещения всех красавиц и их компаньонок. Он приказал оседлать своего нового скакуна и через полчаса уже мчался на нем по холмам Эшбертона, пытаясь убедить себя, что вполне доволен жизнью, а Джессика Пэндл занимает его теперь не больше, чем любая из тех дев, что обещали прибыть в его поместье завтра.

– Джек, как всегда, увиливает от домашних обязанностей при первой возможности, – надулась Персефона, когда матушка позволила себе отпустить его грехи извиняющим «мальчишки – до старости мальчишки».

– Он вполне понимает, что со мной ни к чему блюсти церемонии, – заметила Джессика, соглашаясь.

– Ты защищаешь его, но я видела, как вы полминуты переглядывались так, словно мечтали ножи вонзить друг в друга, я права? – спросила Персефона.

– Мы привыкли срывать зло друг на друге, – не стала отпираться Джессика. – Наверное, мне не стоило приезжать, поскольку его светлости предстоит показать себя с наилучшей стороны в течение ближайших двух недель, если он вознамерился подыскать себе сговорчивую невесту.

– А по мне, как раз наоборот, пусть лучше выберет ту, которая не будет соглашаться с каждым его словом. Он не из тех мужчин, которые удовольствуются браком по расчету, – отозвалась Персефона, и ее лукавый вид насторожил Джессику.

Она с сомнением повела плечами: неужели чертовка Персефона успела коварно подбросить Джеку ее кандидатуру и таким образом вынудила на откровенность? Джек Сиборн все же честен и благороден, невзирая на свою отвратительную уверенность в том, что он волен распоряжаться всяким, кто попадется ему на глаза, даже за пределами своего обширного поместья. Ясно, он вынужден был дать понять старой знакомой, что не собирается делать ей предложение, и мучился от этого так же, как она.

– Можно только гадать, почему семейная жизнь родителей не убедила этого идиота в том, что выбор жены – нечто большее, чем подбор кобылы для случки со скакуном. – Подруга понизила голос, чтобы не услышала леди Мелисса. Та отдавала распоряжения Хьюзу насчет обеда и прикидывала, когда накрывать на стол, чтобы его светлость подоспел к столу. Даже снисходительная леди Генри Сиборн начала бы метать громы и молнии, заслышав столь непочтительные суждения своей незамужней старшей дочери.

– Я сама смутно помню чету Сиборн, гостила у них еще ребенком; но поговаривали, что покойные цапались, как кошка с собакой. Возможно, именно поэтому Джек и настроился подыскать более миролюбивую хозяйку своего дома. – Джессика надеялась, что ее беспечно-веселый тон вполне убедит Персефону доброжелательно принять ту «кисейную барышню».

– Так, значит, я права в своих выводах?

– Я не вполне поняла, что ты имеешь в виду.

– То, что браки по расчету – пресны и безжизненны в лучшем случае и Джек не создан для такой скуки. У него пылкий, бурный темперамент, а надменное равнодушие – всего лишь светская маска. Пустоголовая механическая кукла в роли жены наскучит ему уже на свадебном пире, о медовом месяце и речи нет.

– Не забудь, что его светлость – богатый, достаточно красивый аристократ, ему настоятельно требуется леди, умеющая за внешними регалиями рассмотреть самого человека. Будь его родители живы, они, несомненно, давно уже подыскали бы кандидатку из своего круга – богатую и прелестную, – которая сумела бы понять его натуру, а затем постарались бы познакомить их поближе, – рассудительно заметила Джессика.

– Только не они, – возразила Персефона, выразительно тряхнув головой. – Они бы перебирали соперниц до тех пор, пока несчастный Джек не сбежал бы из дома со смазливой пастушкой только ради того, чтобы доказать свое право на собственное мнение.