Текст книги "Последний сезон"

Глава 3

– Как живется в Вичвуде, мисс Элстоун? – спросил он таким тоном, словно ему даже спрашивать скучно, а дожидаться ответа и вовсе неинтересно.

Между тем он с симпатией относился к графу Карнвуду и его эффектной жене. Сразу пришло на ум, что если бы Кейт Элстоун не только внешностью, но и характером пошла в сестру, фурию и красавицу, он не смог бы оторваться от нее и согласиться на менее оригинальную жену. Спасибо, нет в ней экстраординарности старшей сестры. Однако высказаться вслух не хватило смелости даже у него, битого жизнью.

– У них все прекрасно, – сдержанно отвечала Кейт, словно поняла, о чем он думает. Ему пришлось заглянуть в ее интригующие глаза, чтобы удостовериться в своей ошибке.

«Нет!» – приструнил он себя. Не стоит гадать о причинах тоски и неудовольствия, мелькнувших в ее взгляде, допытываться, почему приоткрылись лепестки ее грозовых уст. «Это иллюзия, – внушал он себе. – Возможно, она мечтает найти в своем браке хоть каплю той страстной взаимной любви, что выпала на долю ее сестры, однако ей вовсе не хочется повторить тернистый путь Миранды Элстоун». Он сам целое лето терпел ее холодность и теперь может судить, что бессердечной Кейт нечего терять. Пусть сегодня пожалеет себя и поймет, что окончательно сошла с пьедестала, и он спокойно отправится искать себе иную богиню.

– Сестра скоро одарит лорда Карнвуда еще одним залогом его нежной любви, – пояснила она чуть дрогнувшим голосом. Эдмунд поморщился, могла бы и научиться скрывать свои чувства.

Любому другому собеседнику ее тон мог показаться печально-ироничным, с намеком на то, что сестра и зять крепко любят друг друга и всякому разумному человеку невыносимо пребывать в их компании. Ему ли не понимать – она никогда не опускалась до желчной зависти, ведь он изучал ее настроения и интересы достаточно долго. Печаль в том, что она, похоже, мечтает вынашивать детей и готова, в конце концов, взять его в мужья, в то время как он сам уже понял, сколь невыносимо взять в жены ту, которую некогда мечтал обожать вечно, пока она не вернула его с небес на землю. Не сострадать же ей, если она полагает, что может любить своих детей, но не мужа, который мог бы стать ее страстью. Нет, Карнвуд и его графиня – исключение в своем роде, о котором нечего и мечтать. Кейт – не его суженая.

– Что ж, – беспечно отозвался он, – ваш зять заждался наследника.

– Кит рад всякому подарку моей сестры, милорд. Даже самый циничные недоброжелатели никогда не отрицали это.

Она явно обиделась на него, впрочем, он этого и хотел. Мелькнувшая в ее глазах боль и чуть заметно дрогнувшие ресницы тронули его сердце. «Тем лучше», – встряхнулся он и приветливо улыбнулся некой мисс Трэнсом, с которой познакомился ранее, и ее простоватому кавалеру. Если постараться, можно составить им компанию и разбить все предположения наблюдателей о его желании сидеть за ужином рядом с красавицей, приклеившейся к его руке. Возможно, многие даже и не вспомнят затем, что он некогда сходил по ней с ума и был разочарован в своих надеждах.

– О, любезная мисс Элстоун, – обрушилась на них речистая мисс Трэнсом, и Эдмунд уже почти сожалел, что привлек ее внимание. – Как же отлично вы танцуете в паре! Вы просто разбили нас наголову, правда, мистер Кроумер?

– Да, конечно, – отвечал затюканный Кроумер так, словно у него пересохло в горле, пока он весь вечер односложно вторил ее разглагольствованиям. – Ужин для леди, а вы, Шаттлворт? – отважился он спросить.

– С удовольствием составлю вам компанию, – откликнулся Эдмунд на завуалированное предложение своего бывшего однокашника, и они отошли запастись напитками. Их обильный выбор вселял надежды утихомирить даже мисс Трэнсом и насладиться недолгой идиллией.

Эдмунд решил, что и он, и молчаливый старина Кроумер опрометчиво залетели на эту вечеринку с танцами – видно же, это всего лишь бенефис в честь засидевшихся девиц на выданье в преддверии появления свежих дебютанток. Верно, последний шанс перезревших невест привлечь к себе внимание потенциальных женихов, пока сезон охоты на них официально не открыт. Любому здравомыслящему холостяку достаточно бросить взгляд на хозяйку вечера и на ее старшую дочь в преклонных девичьих летах, чтобы поспешно распрощаться и улизнуть в клуб до следующего дня. Ему-то, разумеется, есть резон посещать все мероприятия, где можно присмотреть себе потенциальную виконтессу, но за каким чертом приперся Кроумер?

– Моя тетка, – сумрачно пояснил Кроумер, и Эдмунд настолько изумился, что тот поспешно добавил: – Леди Финчли – моя тетка.

– Тогда понятно, – вздохнул он.

– Идиотизм – это диагноз, – заметил Кроумер, когда они возвращались со своей добычей. – А ледышка Элстоун – красавица.

– Н-да, но стоит ли ради нее мерзнуть, а? – Эдмунд оборвал свои раздумья вслух, наблюдая, как она величаво кивает знакомой.

– Отец хочет меня женить. Амелия Трэнсом в моем вкусе, одна загвоздка – она неизлечимо болтлива. Хотя весьма уравновешенна, в сравнении с кузиной Финчли, – рискнул Кроумер подпустить лирики.

Эдмунд обозрел гостиную и отыскал взглядом мисс Финчли, сидевшую за шатким столиком на пару с вялым вдовцом лет сорока пяти. Вид его не внушал энтузиазма, оставалось только соболезновать. Мисс Трэнсом открыта и дружелюбна, однако даже самый закаленный боец должен смутиться, представив, как будут вибрировать его уши за завтраком каждый божий день, до скончания века. Ни одна особа здесь не вписывалась в образ его будущей жены, поэтому он снова обратил внимание на Кейт Элстоун, малодушно радуясь, что не принужден, как Кроумер, и может похвастаться, что сам пригласил на ужин гордую красавицу, но она не настолько привлекает его, чтобы тащить ее под венец.

– О, как прелестно и замечательно, – фонтанировала мисс Трэнсом перед полным парадом блюд на столике.

– Вполне, – откликнулась Кейт без особого энтузиазма. Эдмунд подозревал, что мисс Трэнсом успела уболтать ее до головной боли, и опасался, что теперь ему придется отдуваться за всех, беседуя с этой трещоткой.

Кейт вяло клевала свой ужин, несмотря на то что леди Финчли, бедняжка, задействовала и все ладьи своего фирменного флота в надежде затралить мужа для дочери и наняла отличного повара. Честно говоря, та боль, что ныла в висках и под заколками, впившимися в голову, не имела никакого отношения к лепету мисс Трэнсом, а винить в том следовало лорда Шаттлворта. «Негодяй», – решила она, украдкой следя за ним скучающим взглядом. Некогда он мог бы пасть к ее изящно обутым ногам, если бы она подала к тому хоть малейший повод, но теперь, когда она закована в броню ради поисков мужа, этот обманщик определенно не будет домогаться ее.

Кейт надеялась, что у нее хватит гордости не вводить себя в заблуждение и не стремиться объяснять его сегодняшнее равнодушие к ней внезапной головной болью или хандрой. Нет смысла придумывать для него извинительные причины и радостно предвкушать, что завтра все будет иначе, – он слишком далек и рассеян. Она готова теперь стать женой и матерью, он более не желает ее, потому и голова раскалывается. Какое разочарование!

«Но теперь все в прошлом», – повинилась она, признавая, что всегда втайне упивалась его назойливыми ухаживаниями, уверенная в его вечном нахождении у ее ног, пусть даже обладать ею ему не суждено. Но разве грешно наслаждаться знанием о существовании на земле человека, которому желанна именно она и никакая другая женщина? Нет, нельзя питать такие надежды, иначе она навеки обречена копаться в своих чувствах и тем самым досаждать другим. Почему теперь, когда его желание иссякло, она чувствует себя так, будто ее лишили лакомства, от которого она дотоле жеманно отказывалась?

В общем, нечего теперь удивляться, что нажила себе верную головную боль и глупо разобиделась на Эдмунда Борта: видите ли, он более не намерен расстилаться перед досточтимой Кэтрин Элстоун. Если нет шанса дождаться его предложения, нечего и принимать его ухаживания. Он желает любить свою жену, а она вовсе не жаждет любить своего мужа. Затем, тяжко вздохнув, она призналась себе, что могла бы принять его и на таких условиях, если бы он сам определенно не дал понять, что его предложение потеряло силу.

Кейт под нескончаемую трескотню мисс Трэнсом исподтишка постреливала глазами по столовой зале: нет ли где иных холостяков, раз уж первый в ее списке уже недостижим. Но никто из присутствующих не внушал желания разделить с ним интимную близость ради продолжения рода. Даже представить такое было кошмарно. Разумеется, это не последний вечер сезона, будут еще балы и рауты, ожидается больший выбор жаждущих джентльменов, впрочем, не будет недостатка и в леди, блистательных и невинных и не столь сдержанных на язык.

Ей пока не из кого выбирать, поскольку многие приличные женихи презрели раут леди Финчли ради своих клубов. Она заметила, как ее напарник хмурится, озирая столовую залу под перекрестным огнем оценивающих взглядов. Благоразумные джентльмены сейчас старательно изображали все то, что запрещали им отчаявшиеся мамаши. Впрочем, девицы тоже не отставали. Мисс Трэнсом уже энергично всплескивала руками, помогая языку, и Кейт представила, как та вот-вот взлетит и закружит под потолком, продолжая неистово щебетать. Однако мисс Ветерби сидевшая неподалеку, уже завладела всеми фишками весьма дешевым приемом, многообещающе наклонилась вместе с хрупким стулом, похоже, лишь две его ноги остались единственной опорой в этом ненадежном мире. И что же здесь поделывает мисс Элстоун? Тоже чахнет, сердито определила Кейт, поникла, словно дама, не преуспевшая на брачном поприще, и не обращает внимания даже на рядом сидящих, потому что потеряла надежду, если не любовь.

– Как вам ridotto[4]4
  Бал или вечер музыки и танцев, часто с элементами маскарада, популярный в XVIII в. Также означает место свиданий или игорный дом.


[Закрыть] миссис Флэмингтон, сэр? – спросила мисс Трэнсом мистера Кроумера наверняка из чистого любопытства, и Кейт, еще не слыша ответа, догадалась, что господина Кроумера вряд ли можно туда загнать.

Он явно смутился.

– Не жалую, – выдавил он через силу и, заняв рот куском пирога с омаром, погрузился в угрюмое молчание, нарочито медленно поглощая деликатес, чтобы язык не выдал нечто такое, о чем он затем пожалеет.

– А вы планируете быть там, лорд Шаттлворт? – не отставала дотошная леди.

«Да, как насчет вас, милорд?» – злорадно думала Кейт, наблюдая, как элегантно поспешно он расправляется со своей слойкой с курятиной.

Словно прочитав ее мысли, он скользнул по ней уничтожающим взглядом и тепло улыбнулся мисс Трэнсом. Та, верно, зашлась от восторга, глаза ее заблестели, на щеках вспыхнул румянец.

Кейт посочувствовала романтичной глупышке, упрятавшей свою натуру за театральным пустословием, и подавила примитивно-жестокий порыв разбить надежды на особое внимание Шаттлворта, которые, быть может, взволновали восприимчивую душу мисс Трэнсом. Однако Шаттлворт не принадлежит ей, и ни к чему стеречь его, он сегодня доказал это. Желает обзавестись женой, глупо мечтающей о его вечной любви, – его проблема. Впрочем, это отчасти касается и ее, что уж там притворяться.

– На тот день у меня иные планы, – ответил он с явным сожалением.

– Да, – с затаенным злорадством подхватила Кейт. – Ведь леди Тединтон дает вечер вальса, не так ли?

Когда ей донесли, что дама с именем на французский манер, возможно и Селена, леди Тединтон, как-то весной была связана более чем дружбой с юным лордом Шаттлвортом в курортном Бате, Кейт отмела никчемные сплетни, хотя предположение о том, что он мог делить постель с экзотической красавицей, задело ее на удивление болезненно. Шаттлворт – благородный юный джентльмен, не будет наставлять рога прекраснодушному Тединтону в почтенных летах, пусть даже ее сиятельство на два-три десятка лет моложе своего повелителя и, поговаривают, весьма вольно интерпретирует свои брачные обеты. Но наверняка никто не знал, поэтому слухи продолжали циркулировать с переменным успехом, а леди Тединтон якобы даже гордилась перед подругами, что сумела очаровать такого крепкого и сильного молодого лорда.

Теперь Кейт склонна была поверить, что Эдмунд не отказался бы внять приглашению темных, как терн, томных глазок прелестной леди. Она живо представляла, как взалкала разочарованная замужеством сибаритствующая леди, завидев его строгое красивое лицо и мужественную фигуру. Понять ее позицию немудрено: муж намного старше, погружен в дела – в парламенте и в поместьях, с детьми от первого брака, – почему бы не пококетничать с энергичным молодым джентльменом, обещающим стать страстным и деликатным любовником? Хотелось верить, что до того дело не дошло, однако, исподтишка наблюдая за неотразимым виконтом Шаттлвортом, Кейт поняла, что на месте леди Тединтон она вряд ли устояла бы.

Нет, она не ревновала, наблюдая, как Эдмунд рассыпается в комплиментах перед мисс Трэнсом, а с ней обошелся сегодня гораздо прохладнее. Задевало то, что ее былой обожатель появился в столице с таким видом, будто не понимает, отчего сходил по ней с ума и полагал, что она – центр его Вселенной.

– У меня назначены деловые встречи в тот день, мисс Трэнсом, но, насколько знаю, большинство моих знакомых собираются на ridotto, и если вы намереваетесь быть там, у вас не будет недостатка в собеседниках.

«Разве что прехорошенькая – по слухам – дочь миссис Флэмингтон не оттянет на себя внимание большинства тех молодых джентльменов», – подумала Кейт, но тут же одернула себя: не стоит мелочно придираться, лучше посочувствовать своей новой приятельнице – ей тоже хочется поймать свою удачу. В самом деле, печально заключила она, они с мисс Трэнсом – сестры по несчастью.

– А вы, мисс Элстоун, – осведомился лорд Шаттлворт, словно спохватился отдать дань этикету, – отправляетесь в тот день на Хилл-стрит или на Кавендиш – сквер?

– Не угадали, лорд Шаттлворт, – ответила она загадочно.

– Какое разочарование для ваших поклонников.

– Смею надеяться, они сумеют утешиться.

– О, воздержание и наслаждение – такие разные вещи, мисс Элстоун, поэтому мне удивительно, что вы не пытаетесь проявить чуть больше жалости к вашим поклонникам, – съязвил он, рисуясь перед мисс Трэнсом.

Кейт с горечью отметила, как та вспыхнула, и заставила себя не замечать его презрения.

– Я намереваюсь наслаждаться обществом старой подруги, которая сейчас лишена возможности развлекаться в столь живой компании, однако надеюсь, и хозяйки, и их гости благополучно переживут мое отсутствие, милорд, – невозмутимо проговорила Кейт.

– Красиво изложено, – признал Эдмунд, отвешивая поклон, и Кейт почувствовала, как злые слезы ожгли глаза.

Некогда они слыли почти друзьями, а теперь смотрят друг на друга как заклятые враги.

Ее холодная манерность в общении с лордом Шаттлвортом не ускользнула от внимания досужих сплетников, она кожей чувствовала оценивающие, острые, как копья, взгляды. Все притворно справлялись о ее здоровье. Тоскуя по безопасному привычному кругу родных и близких, Кейт поняла, что прежде ей везло оставаться вне подозрений злопыхателей.

– Так и знала, вы впали в уныние, не отпирайтесь, милая, – нежно укоряла Элиан, когда они наконец уселись в экипаж и отправились домой. – Зачем же было засиживаться допоздна на такой скучной вечеринке?

– Затем, что мой ранний отъезд дал бы пищу для кривотолков, – устало призналась Кейт и мысленно поблагодарила свою спутницу, которая уже не приставала к ней с поучениями и не указывала на множество унизительных для нее ситуаций этого вечера. Даже вспоминать неприятно свои надменные, неуклюжие реплики. Она неловко поерзала на удобных подушках сиденья. Но уклонись она от разговора, лорду Шаттлворту легко было бы увериться и в ее недомыслии, и в незначительности ее персоны в его глазах.

– Ах, не ломайте себе голову из-за них, – подбодрила леди Пемберли. – Они оголодали за долгую зиму и теперь готовы раздуть скандал на пустом месте.

– Но разве не скандально, если джентльмен, который вздыхал по мне, теперь охладел, – нарочно провоцировала ее Кейт. Впрочем, непонятно было, кого она пытается разубедить – себя или Элиан.

– Разумеется, нет. Однако не забывайте, голубушка, сегодня многие желали бы сравниться с вами и достичь высот, завоеванных вами за последние три сезона. Мне их заранее жаль. Бедняжки, многим из них не суждено даже близко подойти к тем вершинам, они вечно будут оставаться на задворках жизни.

– Не уверена, что отправлюсь вслед за ними, но сочувствую им, хотя вряд ли они примеряются к моему штандарту над холмиком с мощами надежды. Никогда не собиралась занять первую позицию в рейтинге Ллойда[5]5
  Ллойд – лондонская страховая биржа.


[Закрыть] и попирать всех ногами, Элиан.

– Ах, вот в чем проблема. Вы красивы, воспитаны, благородны, окружены любящими вас людьми, и при этом безразличны к своей уникальной прелести. Неудивительно, что добрая половина светских леди втайне завидует вам, а другая половина желает остаться с носом, милая Кейт. Если бы я не питала к вам сердечную привязанность, тоже могла бы невзлюбить вас за столь необычную красоту.

– Но отчего они – да, впрочем, и вы, Элиан, – так ужасно заблуждаются? Среди ваших знакомых – сто лет пройдет – я всегда останусь самой заурядной особой и уж никак не красавицей.

– Знаю, никто не совершенен под небесами, но фортуна благоволит вам, милая, пусть даже вы сейчас и не замечаете ее улыбки. – Элиан, как всегда, смотрела в корень. Маркиза Пемберли знала столько способов спасения бедных и несчастных, порой преступных душ, что Кейт оставалось только дивиться ее жизненной энергии и уважать суждения.

– Разумеется, нет, – призналась она, выходя из кареты и радуясь, что сейчас окунется в домашний уют и развеет грусть после утомительного вечера. Элиан удалось-таки вылепить теплое гнездышко из величественного особняка своего мужа. – Как хорошо, прекрасная маркиза, очутиться в вашей милой резиденции после бальной залы леди Финчли, – попробовала она весело поддеть свою подругу.

– Надеюсь, здесь действительно приятно, – рассеянно отозвалась леди Пемберли, устремив взгляд на своего повелителя, вальяжно шествовавшего ей навстречу из библиотеки, словно перед тем ему не пришлось гнать галопом бедного скакуна, чтобы поскорее очутиться в своем лондонском доме, а затем беспокойно дожидаться своей леди у родного очага.

– Полагала, вы намеревались отсутствовать всю неделю, – зазвенел голос Элиан, пока она обозревала рослого и осанистого, симпатичного лорда, словно проверяя, цел ли он и невредим после такой гонки.

– Я быстро справился со всеми делами, да и дома, полагаю, теплее, – отозвался он, пожирая жену взглядом так, словно не видел целый месяц.

Кейт чуть раздраженно полюбовалась ими. Забавно, что эти двое отказываются признавать свое обоюдное счастье. Она, мысленно пожелав им воспарить в небеса жаворонками, отправилась готовиться ко сну. Без обычной строптивости позволила камеристке суетиться вокруг нее, и девушка, в конце концов не выдержав, спросила, не захворала ли ее госпожа.

– Нет, просто голова разболелась.

– Ах, не влюбились ли вы, мисс Кейт?

– Разумеется, нет. Мне только этого не хватало! – внезапно вспылила она. Сейчас, пожалуй, даже Элиан поверила бы ей.

– Как мне кажется, это чувство прекрасно, – мечтательно откликнулась девушка.

– Ради бога, отправляйтесь спать и не донимайте меня вашими абсурдными замечаниями, пока я не сорвалась на крик.

– Когда-нибудь сами поймете.

Служанка, гордо кивнув и решив, что более ей нечем убедить юную госпожу, отправилась спать. Возможно, ей пригрезится любимый, который увидит в ней свою судьбу, наградит ее оравой ребятишек, а затем оставит ради другой, не такой измученной особы. Но рассуждать так цинично непозволительно даже ей, устыдилась Кейт.

Хотя, верно, неплохо иметь иллюзию грядущей любви, по крайней мере до тех пор, пока жизнь не охладит ее пыл и не разрушит эти чары, тоскливо раздумывала она, забираясь в постель и гася свечу. И прежде чем усталость сморила ее, она продолжала размышлять о том, что человек может быть безумно счастлив, пока длится очарование надуманной влюбленности, но жизнь рано или поздно докажет всю несостоятельность подобных мечтаний, и так называемая любовь постепенно угаснет, словно никогда и не цвела.

Глава 4

Как бы ей этого ни хотелось, Кейт сочла невозможным для себя изобретать уважительные причины и сидеть весь вечер дома ради того, чтобы отклонить приглашение лорда и леди Тединтон на бал в честь выхода в свет дочери его сиятельства. Кейт, правда, желала, чтобы он закончился как можно скорее, хотя, разумеется, не испытывала ревности к милой леди Тединтон и некоему джентльмену, который был – или не был – ее любовником последнюю пару лет. Ее сиятельство обладала незаурядной роскошной внешностью. Поразительная красавица, и неудивительно, что лорд Тединтон, несмотря на свой мудрый возраст, соблазнился ее юностью, чувственными формами и загадочной улыбкой.

То ли остальные не разделяли нежелания Кейт присутствовать на балу, то ли им было любопытно посмотреть, как поведет себя ее сиятельство по отношению к падчерице, которая всего на семь лет моложе мачехи, но в назначенный вечер у парадных ворот лондонской резиденции Тединтонов скопилась бесконечная вереница экипажей. Удивительно, думала Кейт, каким образом этот бал снискал такую популярность. Леди Тединтон мало заботится о соблюдении своей женской репутации, а патронессы Олмака в содружестве с парой знатных дам всегда могут повлиять на успех светского приема в ту или иную сторону. Конечно же порядочность и добросердечие его сиятельства неизменно располагали к нему строгих пэров, но Кейт подозревала, что многие из присутствующих здесь ожидали услышать или увидеть нечто скандальное, они бы расстроились, если б леди Тединтон не предоставила им такой возможности.

Кейт с первого взгляда определила: мисс Тединтон, бедняжка, вполне понимает, что думают многие из присутствующих, расточая ей неумеренные комплименты. Элиан права – после скучной зимы сплетницы жаждали крови, и Кейт горько сожалела, что явилась сюда лицезреть неприкрытое смущение несчастной барышни. Правда, если бы она не приехала, пошли бы ненужные толки о выпадении лорда Шаттлворта из числа ее поклонников и ее реакции на его охлаждение. Слишком многие знали или давали понять, будто знают о том, что леди Тединтон пользовалась весьма пристрастным вниманием лорда Шаттлворта. Ах, как возрадовалась бы они, вздумай Кейт сегодня праздновать труса. Она подождала, пока объявят их с Элиан выход и начнут восторженно сыпать приветствиями, подобающими маркизе и ее протеже, и гадала, не поперхнется ли при этом леди Тединтон. Кейт хотелось, чтобы некий маг догадался взмахнуть волшебной палочкой и в мгновение ока перенес ее в будущее, как раз к окончанию этого вечера.

– Великолепно выглядите, – уверенно шепнула Элиан, и Кейт рассердилась на себя: нельзя так явно демонстрировать свое кислое настроение. – Ваше новое платье потрясающе, так что все дебютантки могут сегодня отдыхать, вы их затмите. Да, ни одна из них не способна носить безупречное белое платье с таким шиком.

– Благодарю вас. Даже особе двадцати одного года есть что сказать, если на ней такое платье. – Кейт грустно улыбнулась своей компаньонке. Странно, но она так нервничает этим вечером.

Действительно, ладный крой ее белого шелкового платья с богатым ажурным плетением по краю корсажа и юбкой-колоколом весьма эффектно подчеркивал фигуру. Редко какая дебютантка осмелится носить такой фасон. Она взбодрилась, когда высокие зеркала на парадной лестнице подтвердили ее удивительно уверенный вид и элегантность наряда. Правда, наряд, на ее вкус, пышноват, но портниха уверила, что такая вычурность теперь в моде и негоже мисс Элстоун отставать. И высокая талия, и расширенная юбка – все к месту. И рыжие волосы выгодно оживляют лицо – она знает за собой это редкое преимущество, так что самый строгий критик не посмеет назвать ее пресной и бесцветной. В свои двадцать с хвостиком ей не зазорно носить жемчуга и бриллианты, она может украсить запястья, шею и уши наследным гарнитуром матери, чувствовать себя защищенной и уверенной в своей правоте.

Смешно волноваться из-за каких-то дебютанток, и она, предвкушая грядущие восторги, лучезарно улыбнулась, когда наконец подошла их очередь представляться томно-усталой леди Тединтон. От сумрачных очей ее сиятельства веяло холодком, и Кейт захотелось глянуть в одно из искусных зеркал, удостовериться, что меж ее лопаток не торчит острый нож. Она так застыла, что вряд ли сама чувствовала то морозное лезвие.

– Как мило, что вы смогли уделить внимание нашему скромному приему, – проворковала ее сиятельство, словно и в самом деле восторгалась их прибытием.

– О, мы ни за что не упустили бы такую уникальную возможность, – отвечала Элиан фальшиво, и Кейт стало интересно, насколько далеко могут зайти в любезностях светские дамы, нацелясь уязвить своих врагов. – Как интересно подобраны цветы и ткань, прекрасно оттеняют внешность вашей девочки, ангельской блондинки, – добавила Элиан, многозначительно взглянув на его сиятельство, и тот призадумался, взирая на восточную пышность вишневых шелков, драпирующих бальную залу, явно неуместных для невинного вечера в честь дебютантки.

– Дорогая Филиппа обожает этот особый оттенок бордового шелка, и все мои замечания ничуть не изменили бы ее мнения по поводу неумеренной драпировки бальной залы. Мудрость нечасто сопутствует молодости, не правда ли, леди Пемберли? – предупредительно отвела удар вальяжная хозяйка.

Кейт заметила, как «дорогая Филиппа» удивленно нахмурилась, но спохватилась и обескураженно взглянула на папу из-за бордового – в тон шелкам за ее спиной – веера. Вещица явно не подходила дебютантке, особенно голубоглазой блондинке. Дорогой затейливый веер странно смотрелся на фоне простого белого платья, которое ее сиятельство, вопреки всему, все же купила для юной девочки. «В конце концов, – цинично размышляла Кейт, – кому охота тратить лишний пенни на падчерицу, если ее сиятельство вполне способна наделить ту своими обносками и урвать себе излишки отпущенных средств».

Как ни печально, лорд Тединтон радостно кивал, внимая неубедительным доводам своей красавицы графини, явно не желая видеть дальше собственного носа. Кейт, искренне жалея его детей от первого брака, ободряюще улыбалась несчастной Филиппе, пока Элиан обменивалась притворными любезностями с хозяйкой. Заметив ответную робкую улыбку, Кейт решила, что непременно подзадорит наиболее приятных знакомых джентльменов истребовать бальную карточку Филиппы Тединтон, пока мачеха не подтолкнула ее в некие липкие руки быстро и дешево.

– Ужасная женщина, – шепнула Элиан, проходя вместе с Кейт в бальную залу, и приостановилась, пристально обозревая компанию гостей.

– Сомневаюсь, что большинство джентльменов согласятся с вами, – шепнула Кейт, выискивая кого-то взглядом среди томящихся особей мужского пола, одновременно ругая себя за этот идиотизм.

– У некоторых вполне достанет ума видеть подоплеку очевидного. – Элиан явно желала убедить свою протеже, что Эдмунд как раз из когорты мудрецов, но зачем намекать, если он для Кейт – ничто и мнение о нем ее вообще не касается.

– Но у некоторых его недостает, – как бы между прочим сказала Кейт, на секунду задержав взгляд на золотисто-каштановой шевелюре Эдмунда.

Он склонился перед одной из прехорошеньких дебютанток нового урожая, чтобы проставить инициалы в ее бальной карточке. Затем галантно поклонился ей и очаровательно улыбнулся.

– Не сказать, что вас заботят его думы, – ласково продолжила Элиан, и Кейт, прекратив притворяться, что не следит за лордом Шаттлвортом, одарила свою приятельницу ледяным взглядом.

– Нет, не сказать, что я так глупа, чтобы ими озаботиться, – поддакнула она.

– Лжете, – тихо шепнула Элиан, отыскивая взглядом наилучшее место в зале.

Как всегда, ей снова удалось остаться правой и закрепить свои позиции любезной, безжалостной улыбкой.

– Я слишком стара, чтобы стоять, как экспонат на витрине, однако достаточно молода, чтобы сидеть на скамье для компаньонок, – безмятежно пояснила Элиан, когда Кейт подняла брови, поражаясь ее тактике.

– Вы всякий раз ловко и не без выгоды, вертите своим возрастом.

– Одна из немногих привилегий – регулярно ссылаться на свои годы.

– А ваш титул?

– О да, конечно же, само собой. Разумная особа обязана пользоваться всякой дармовой привилегией из набора, коим одарил ее благоверный лорд, во имя праведности, вы согласны, Шаттлворт? – спросила Элиан у джентльмена, которого Кейт прилежно не замечала.

Она теперь смотрела затуманенным взором поверх его головы, как надменная старшеклассница, иначе хозяйка бала не преминула бы заметить, что она напоминает оголодавшую кошку из детского стишка, которая завидела лакомую добычу под троном королевы.

Кейт досадовала, что ее лишили шанса обойти его стороной, поэтому приветствовала лорда резким кивком – он вполне заслужил подобную бесцеремонность за ее смятение и муки. Она с радостью могла бы зайти и дальше в своих оскорбительных манерах, однако ей достало ума остудить свой пыл, когда он ответил на ее удар рассеянным наклоном головы.

– По раскладу, миледи. – Он, к зависти Кейт, приятно улыбнулся маркизе, и она почувствовала, как свело ее застывшие скулы, когда он наконец соизволил встретиться с ней взглядом.

– Вы всегда так обходительны, Шаттлворт? – поддела Элиан.

– Не всегда, – парировал он довольно сурово, и Кейт сообразила, что его холодный взгляд адресован ей. – Но никогда не обойду вас, миледи, поскольку вы бережете мои силы. – Он лениво улыбнулся, и у Кейт стиснуло горло – так несправедливо он попрал ее самоуважение.

– А остальные вынуждены жить, утешаясь последствиями вашего расклада, когда дама набирается уверенности в своем всесилии, хотя у госпожи маркизы есть все онеры,[6]6
  Онеρ – в некоторых карточных играх козырная старшая карта, от десятки до туза.


[Закрыть] милорд, – упрекнула она его беспечным тоном, удивляясь, отчего вдруг решила заговорить с тем, кому даже видеть ее здесь неприятно, тем более беседовать с ней.

– И остальные, мисс Элстоун, никогда не обретут покоя, пока вы передергиваете карты и обхаживаете наш статус своим наждачным язычком, не так ли, леди Пемберли? – не остался он в долгу.

– Так, – со всей искренностью подтвердила Элиан, и Кейт прочувствовала шаткость своих суждений.

– Неужели я настолько резка и противоречива, даже для тиража?[7]7
  Τиρаж – процедура розыгрыша мест за игорным столом (например, при игре в вист), когда игроки по очереди тянут карты из колоды. При этом туз по традиции считается младшей картой.


[Закрыть] – опрометчиво спросила она.

– Только когда без конца ошибаетесь. Это самое досадное в вас, – откровенно уколол он, и Кейт мысленно выбранила свою тупость: как можно разувериться в своих силах и свести на нет все то, что сумела восстановить после крушения, которое довелось пережить ей и Иззи?

– А вам думается, вы наделены божественным правом являть собой образец корректности? – вкрадчиво спросила она, старательно отводя взгляд.