Текст книги "Принцесса из собачьей будки"

Глава 5
Собачья мама Найда

Читать мысли – занятие неблагодарное! Нет, честно! Вот очень многим людям хочется обладать такой способностью, а предоставь ее им – так завоют от тоски и скуки. Все представления перевернутся, все надежды рухнут, потому что многое из того, что кажется искренним, настоящим, на самом деле только иллюзия, миф. Можете, конечно, сомневаться и не верить, но уж Найда знает, о чем говорит.

Воет она как раз от того, что умеет читать человеческие мысли, то есть видит суть вещей без всяких прикрас. А разве это легко? Вот и приходится завывать. Скажем вам с Найдой по секрету, что чтецами мыслей можно назвать кроме собак и представителей собачьего рода также кошек со всеми их сородичами и дельфинов. Наверняка, каждому из нас не раз доводилось слышать истории об удивительной интуиции этих животных. Так вот, это не просто шестое чувство, а что ни на есть самая настоящая телепатия. Конечно в мистику впадать не станем, потому как жизнь – и без того штука непростая, но только лежа в своей будке рядом с маленькой девочкой, жавшейся к ней, словно это был ее собственный детеныш, Найда невольно слушала мысли девочки. Крутились они во сне быстро, как в калейдоскопе, при этом был он не цветным, как обычно, а черно-белым. Путались картинки, смешивались между собой: огонь, бегство, слезы… слез – очень-очень много. Наверное, целое море наберется. Как же ей жалко было эту малышку!

Найда приподнялась на передних лапах, лизнула Оксану в лицо своим большим, теплым языком. Малышка не отреагировала. Пусть спит, отдыхает. А Найде – скоро рожать. Не первый приплод, не страшно. Раньше, конечно, шерсть дыбом вставала, когда пыталась представить, как это будет, а теперь ничего, опытная. Детей Найды в прошлый раз хозяйка дома отдала по людям. Выбирала хозяев сама Найда для своих деток. Вот, скажем, придет какой-то мужчина, попросит щеночка, а мамка раз-раз, обнюхает, а портом и в голове мыслишки поковыряет. Если с хорошими мыслями пришли, то отпускала спокойно, а когда с дурными – в лай пускалась, скалилась. Прежняя хозяйка Найды хоть и старовата была, но понимала поведение собаки, всегда как Найда среагирует, так и делала. Нынешние жильцы – не в пример хуже и ходит к ним кто не понятно. Не любит она их, не виляет хвостиком, когда приметит. Только учует запах рычать непроизвольно начинает, повинуясь инстинкту самосохранения. Что тут сделаешь – мать в дикой природе и та свое потомство оберегает, а у людей все иначе. Вот и скажи после этого, кто – существо разумное?

Кстати, о существах, не отличающихся особым умом… Опять отец семейства двинулся в ближайший ларек за бутылью. Идет неуверенно, хмурость надел на лицо, ни с кем не здоровается. Прошел мимо собачьей будки и так замер, словно память отшибло, забыл, куда направлял свои обмякшие с похмелья конечности. Приблизился. Найда встала, немного заслонив собой девочку. Она поняла, что Сергей, хоть и был с похмелья утреннего, но глазом метким заметил нечто в будке подозрительно знакомое и вместе с тем постороннее. Одним словом то, что никак не могло там существовать, словно НЛО среди бела дня предстало перед ним.

– Верка! – гаркнул он жене. Благо, что от дома отойти далеко не успел, так что не бежать за ней километраж. Растрепанная и заспанная Вера Павловна высунулась в окошко.

– Чего кричишь, будто с луны свалился?!

– Я тебя саму сейчас сперва на луну заброшу, а потом скину оттуда без парашютов и страховки, договоришься ты у меня! Беги сюда, я Оксанку кажется, нашел.

– Да что хоть ты городишь? Выпить не успел, а уже мерещится? «Белочка» что ли торкнула? – Вера Павловна злорадно хихикнула и пока спускалась с крыльца, запахивала халат.

– Во-во, срамоту-то прикрой, а то чай и солнышко краснеет, когда на тебя смотрит! – не остался в долгу ответным ехидством муженек.

– Ой уж срамота! Сам-то забыл что ли, как лапал накануне срамоту эту? Шибко умный стал! Прогони вон лучше псину, а то укусит, если приближусь, и срамоту оттяпает и все на свете!

– А мне так, по-твоему, оттяпывать нечего, да? У меня самого имеется еще кое-что, если ты забыла!

– Эка невидаль! На полшестого там давно уже все, так что если и отхватит – не жалко! – гордая своей язвительностью, подытожила Вера Павловна. Можно сказать, что матч по подколкам она сегодня выиграла с разгромным счетом. Продолжать можно было бы еще, но тут Найда ощетинилась, показала острые зубы, встала как страж на пороге будки. Ошейник, удерживавший собаку около будки, протягивался метров на пять, так что, при большом желании и вправду не помешало куснуть для профилактики псевдо-хозяев, чтоб меньше лезли не в свое дело.

Надо сказать, что грозный вид Найды подействовал – Сергей с Верой отступили. Потом женщина наклонилась к мужу, что-то прошептала. Тот согласно закивал. Отошли. Собака только притихла, успокоилась, но тут почувствовала, что в животике у нее началось активное шевеление. Инстинкт подсказывал, что щенки просятся на волю. Пришло их время. Заскулилось как-то само от нахлынувших эмоций. Зажать бы морду лапой, чтоб не разбудить мирно спящую Оксану, да не успеется. И точно – даже выйти Найде из будки не удалось, процесс родов начался полным ходом. Оксана, неожиданная гостья в доме Найды, резко открыла глаза, будто сильно испугалась. Никогда еще малышка не наблюдала за появлением щенят на белый свет. Было похоже на то, как обычно справляют нужду: вылезет откуда-то из-под хвоста нечто склизкое, непонятное, но живое. Оксана от любопытства придвинулась ближе. У детей в раннем возрасте чувство отвращения почти не развито, поэтому малышке не было противно смотреть, как щенята выскакивают из Найды один за другим.

– Ой, какие крохотные, – сложив ладошки под подбородком, в восторге заметила девочка, – наверное, им страшно вот так вот вдруг вылезать из твоего животика, а, Найда? Но пусть они не боятся, я рядом!

Оксана храбро тронула пальчиком одного из щенят. Окраску определить пока было сложно, потому что шерсть была мокрая, прилизанная. Малышка знала, что чистюля Найда потом вылижет своих деток, накормит. Пока они слепые, беззубые, ножки у них такие маленькие, а животики как надутые мячики. Вот так чудо! Но даже в полной темноте они ищут мамкин сосок, чтобы покормиться молочком. Один из щенят, когда роды Найды закончились, прополз среди братиков и сестричек, забрался в середину, чуя, похоже, самый полный молочком сосок.

– Как они интересно чмокают! Ты – счастливая, Найда! – Оксана потрепала собаку за ухом. Они не боялись друг друга, доверяли. Новоиспеченная мамаша даже не огрызнулась на девочку в знак защиты потомства. Зато огрызаться пришлось потом, когда к будке снова пришла Вера Павловна. Так как Оксана не спала, а сидела в будке, заметить ее оказалось несложно. Да и не пряталась она особо, только смотрела исподлобья, словно дикарка.

– Оксаночка, дочура! Пойдем в дом, замерзнешь ведь на земле, холодно, – голос матери отчего-то был сладким, как будто она бочкой меда горло смазала, но это не помогло замаскировать огонек озлобленности во взгляде. Девочка сразу поняла, что пришла мама сюда не просто так, а с каким-то коварным планом. Для этого и экстрасенсом быть не нужно. – Ох, и что мне делать прикажешь с тобой? Ну, сиди, если нравится так задницу морозить. Я Найде поесть принесла. Что там у нее? Разродилась, да?

Теперь пришла очередь Оксаны защищать друга. Она вылезла из будки, не давая Найде даже поднять голову. Пусть кормит своих малышей.

– Нам нужен покой, оставь нас, – отозвалась Оксана как большая уверенным голосом и вескими словами.

Миска с едой опустилась на землю. Женщина, искоса поглядывая на дочь с собакой, побрела к дому. Девочка подошла к оставленной миске, взяла ее, принюхалась. Как-то странно пахла еда, но что взять с алкоголиков? Пожав слегка плечами, маленькая защитница вернулась к Найде в будку.

– Покушай, Найдочка! Тебе ведь силы нужны, а то щенки без тебя не справятся… и я теперь тоже.

В эту минуту Оксана была готова поклясться чем угодно, что собака поняла ее, посмотрела совсем по-человечьи, так, что даже сердце перевернулось. Протягивая морду к миске, Найда лизнула руку девочки, та засмеялась: «Щекотно!».

Может быть, увлеченная радостью, а может просто от усталости, Найда утратила бдительность. Острый нюх беды не почуял и миска через несколько минут была опустошена до донышка. «Вот и умница!», – хвалила довольная Оксана, посматривая на сытых щенят.

Они теперь были чистенькими, кругленькими и мирно сопели. Так приятно было на них смотреть – просто глаз не отвести! Оксана пристроилась рядышком с семейством, прислонив голову к морде Найды. Сон сам собой опускался на веки, так что глазки скоро закрылись, и мысли перестали кружить в голове как воронье.

Проснулась Оксана с колотящимся от страха сердцем. Протянула руку – Найда была рядом. Стала шарить рукой дальше и тут пот бисеринками выступил на лбу – щенят не было в будке! Девочка принялась трясти Найду, но та не реагировала ни на какие самые старательные толчки.

– Проснись, милая! Пожалуйста! Детки твои в беде! Вот я сама чувствую, а ты тем более должна, Найдочка! – склонившись над собакой, Оксана плакала от страшных предчувствий, но отозваться на зов девочки у Найды не получилось, даже если бы она собрала всю свою волю в лапы. Когда она выдыхала, из ее пасти доносился знакомый Оксане запах. Девочка принюхалась внимательнее. Точно! Это же так пахнет спиртное, которое родители постоянно употребляют. Малышка так привыкла к запаху, что не сразу смогла определить его. Вот чем, оказывается, пахло из миски – в еду налили алкоголь! Но для чего это все? Что Най-да им сделала? Боясь окончательно догадаться, Оксана пулей вылетела из будки. Понеслась в дом, обежала все комнаты с криком «Где наши щенки?», но ответом была тишина. Она словно давила. Так страшно от нее делалось, что ноги подкашивались. Наконец, эти самые ноги привели Оксану к старому сараю, возле которого отыскались родители. Они стояли плечом к плечу друг к другу, над чем-то склонившись. По их разговорам понять происходящее было нельзя, но очевидно, что они очень старались, прямо таки корпели над чем-то.

Оксана, предчувствуя что-то очень недоброе, подбежала и чуть не упала в обморок от увиденного. Честно говоря, падать в обморок и терять сознание девочке уже доводилось не однажды, но то, что открылось глазам сегодня, было, пожалуй, самым невероятным, самым что ни на есть обморочным.

Отец с матерью стояли над эмалированным тазом, из которого то и дело выплескивалась вода. Брызги летели во все стороны, так что и на Оксану попали капельки холодной воды. Можно было бы решить, что родители решили устроить постирушки или что-то помыть, если бы в больших волосатых руках отца не извивалось нечто. Ошалев от ужаса, Оксана не сразу поняла, что это такое и только по писку, слабому, но очевидному, поняла, что это щенок. Малыш упирался лапками в края таза, хоть и был слеп, но чувствовал, что хотят с ним сотворить что-то нехорошее.

– Ну что ты, косорукий что ли совсем? Последнего выродка утопить не способен! Хоть сама бери и уничтожай…

– Не бурчи мне под нос, не отвлекай. Видишь, жить он хочет! Хоть и безмозглый, а понимает, что жизнь – штука в единственном экземпляре! – Сергей свободной рукой вытер со лба пот.

– Поговори мне тут, экземпляр! Философию не разводи. У меня голова готова взорваться уже от этого писка. Вдруг услышит кто? Набегут еще!

И тут, словно вторя словам женщины, появилась Оксана.

– Что вы делаете? – ручки девочки вцепились в руку отца, которая продолжала сжимать тельце щенка. Он заскулил сильнее, затрепыхался с двойной силой. Сергей как-то не решался отпихнуть дочку, пытался уговорить.

– Куда они нам? Самим есть нечего, впроголодь сидим, а тут еще щенки. Так лучше будет, пойми.

– Не трогай его, не трогай! Что он тебе сделал такого? Он ведь малыш совсем! – Оксанино лицо исказилось от плача, слезы так и лились по щекам, заливая собой пространство, видеть было сложно, говорить тоже, потому что дрожь от рыданий сковывала челюсти. Девочка толкала отца, не давая опустить щеночка в таз. Оксана узнала его – это был тот самый малыш, что шустрее всех и активнее пробирался к мамке в поисках молока.

Злость словно придала сил девочке, так что ей удалось даже пихнуть мужчину. Тот, с уже с утра неуверенно стоящий на ногах от принятого, покачнулся, задел ведро, стоявшее как раз позади него. Оно опрокинулось и оттуда вывалились трупики пяти щенят, которых Сергей успел уже утопить. Увидев это, Оксана закричала, подошла к отцу с горящими глазами, стала пинать его, царапаться и кусаться, пока не высвободила щенка из рук изверга.

Вера Павловна, все это время сторонившаяся взбесившейся дочери, на этот раз не могла остаться в стороне – как же так, ведь единственного мужа калечит какая-то сопля, пусть и дочь. Рука женщины сама потянулась к тазу с водой. Пока таз поднимала, воду расплескала, решила, что так даже лучше. Как только таз опустел, идея сама собой пришла в голову: подойдя к Оксане со спины так, что та не заметила, женщина ударила девочку тазом по голове. Малышка пошатнулась. Видимо рука у матери была все-таки тяжелая, потому что в голову дало не слабо. Щупая рукой затылок, Оксана попятилась, шепча чуть слышно: «Вы убийцы, убийцы, убийцы! Ненавижу вас! Будьте прокляты!».

Силы вдруг вытекли из тела как-то так неожиданно, что малышка успела только почувствовать, как пальчики разжимаются, щеночек падает на землю, и она тоже падает вместе с ним, и их обоих принимает в свои объятия тишина, у которой глаза черного цвета.

Глава 6
Соседка

– Просто уму непостижимо, честное слово! Что же это такое происходит?! Мистика прям какая-то, вы согласны? – бабулька самого невинного вида, словно специалист по самым невероятным случаям из жизни, вопросительно смотрела на собеседника. Вся ее поза так и кричала, что не принимается ничего кроме подтверждения. Никаких прочих версий.

– Мария Степановна, ну что вы такое фантазируете?! Это все только хулиганство, а мистикой и не пахнет, честное слово.

– Вот вы, Василий Егорович, хоть и умный человек, в очках ходите, а не понимаете таких простых вещей! – старушка не унималась, защищая свою позицию, – вот скажите, кому нужны старые коврики, которые обычно под дверью лежат себе за другой ненадобностью? Ведь пыли в них столько, что, наверное, на целую бы вашу Сахару хватило вместо песка сыпать!

Василий Егорович только усмехнулся на эти слова. Аккуратно поправил очки на носу, пригладил волосы. Хоть и был он учителем географии, человеком начитанным и современным, но никак не мог представить ни пустыню из пыли, ни того, что коврики крадут мистические существа. Впрочем, и спорить с соседкой было бессмысленно, потому что у них разная весовая категория, и Мария Степановна просто задавит своим опытом, которого, если считать по возрасту, у нее было в два раза больше, чем у Василия Егоровича и у большинства соседей этого дома вообще.

Женщина вздохнула, чувствуя, что оппонент сдается так вот просто.

– С вами и подискутировать-то неинтересно, – махнула она рукой на учителя. – Практики маловато у вас в этом деле. Вот женитесь, тогда не только дискутировать научитесь, но и посуду бить, и кулаком по столу стучать и так далее, помяните мое слово!

– Что вы, – улыбнулся Василий, – мне и жениться рановато, да и до битья посуды, думаю, не дойдет у нас с женой, мы любить станем друг друга.

– Так одно другому не мешает! Вот мой муженек покойный только так трескал кулаками по столу, доказывал, мол, по-моему будет и все тут!

– Помогало?

– Когда помогало, тогда у нас ночи страсть какие жаркие были, – при воспоминании об этом соседка причмокнула как бы смакуя удовольствие, – а после страсти такой по-моему выходило, а вот когда не помогало, так там приходилось подчиняться, что делать?.. Терпеть. Но прожили душа в душу. Вот и вам бы присмотреть себе женщину хорошую, чтоб ладная и умом и телом была, и сердцем светлая.

Как раз при этих словах, словно по невероятному совпадению, во двор вышла Валентина Викторовна. То была приятная женщина лет тридцати пяти с ямочкой на подбородке и кудряшками каштановых волос, которых то и дело касался ветер, трепля их ласковой рукой. При ее появлении Василий Егорович смутился, опустив глаза и нервно кашлянув. Смекалистая Мария Степановна подметила это, но ничего не сказала. Она в тайне про себя, видя, что и Валя отвечает взаимным смущением мужчине, задумала свести их, но только прежде конечно нужно разгадать загадку с ковриками.

– Доброго дня, – приветствовала Валентина Викторовна соседей, – о чем разговоры ведете? – особенно пристальным взглядом она наградила учителя географии, отчего у того чуть очки не запотели, – таким пристальным был взгляд.

– Да вот вы не знаете, куда коврики деваются из подъездов?

– К сожалению… Мария Степановна, а там, знаете, по телевизору кино такое замечательное идет, вот нарочно даже вышла вам сказать.

Явная перемена темы произошла так, что болтливая старушка даже не поняла, как увлеклась совсем другим. Тут же заохав от нетерпения, она устремилась спрятаться за дверями квартиры, чтобы погрузиться в чужую жизнь на экране, которая всегда выглядит интересней своей.

Василий, – обратилась сообразительная соседка к оставшемуся с ней наедине мужчине, – мне кажется, я знаю, кто делает это все, но одна не готова в этом удостовериться. Вы готовы мне помочь?

Такого развития событий учитель не ожидал. Получить просьбу о помощи от женщины, которая симпатична, оказалось очень приятно. С готовностью выполнить все, что прикажут, Василий Егорович, напустив на себя серьезный вид, закивал головой. На самом деле он с удовольствием сейчас заплясал бы от радости, но случай был не подходящим. Впереди их ждало настоящее расследование!

Этим же вечером Валентина с Василием расстелили перед квартирой Валентины новенький, чистенький коврик. Женщина не сомневалась, что его пушистость и мягкость привлечет воришку, а потом можно будет или утвердиться в своих мыслях, или опровергнуть их. Оставалось только ждать. Наблюдательную позицию заняли в квартире Василия, вооружились на всякий случай сковородой и ружьем, последнее одолжив у деда-охотника, который и в свои 95 бегал вовсю по лесу и подстреливал всякую дичь. На сковороде настояла Валентина, утверждая, что ружье – слишком опасно, ведь оно может выстрелить ни с того ни с сего, а со сковородой же такого случится не может. О своей догадке она рассказала только, когда учитель сам спросил, используя все свое умение внушать и убеждать.

– Понимаете, – замялась Валентина, – не хочется наговаривать, но вы и сами слышали наверняка, какие слухи ходят вокруг…

– А я предлагаю, прежде чем нам вместе начинать слежку, стоит перейти на «ты», согласны, коллега? – шутливый тон Василия разрядил обстановку, Валентина заговорила свободнее, больше не выкая.

– Уже полгода говорят о семье, в которой девочку родители выгнали из дома, так что она вынуждена скитаться на улице. Я почти уверена, что это девочка ворует коврики… что делать еще бедняжке, когда так холодно на дворе? Нормальные люди и собаку не выгонят на улицу, а тут – ребенок. Сама я не видела ни эту семью, ни девочку, потому что недавно здесь живу, но сердце неспокойно все равно, понимаешь?

Василий Егорович кивнул. Такая мысль, честно сказать, не приходила ему в голову. Конечно, всякое в школе он повидал, дети разными бывают, но как-то невероятно представить, что ребенка собственные родители могут выгнать на улицу. Неужели существует такая жестокость? Впрочем, о жестокости именно сейчас думать не хотелось, потому что Валентина была рядом. Радость сама собой струилась по венам, придавая ему уверенности в себе, какой не было раньше. Ведомый этой уверенностью, Василий придвинулся чуть ближе к Валентине, так что лица их оказались совсем рядом. Когда женщина отвернулась в беспокойстве к окну, а потом снова посмотрела на собеседника, тот резко подался вперед и поцеловал ее. От неожиданности Валентина вздрогнула, но отталкивать не стала. Такая истома разлилась по телу, что сопротивляться было бы сумасшествием. Давно так не волновалось все внутри, не пело. Они могли бы продолжать, и ночь превратилась бы в торжество любви для двух прежде одиноких людей, если бы в коридоре не послышался шорох. Оба встрепенулись, сожалея о потерянном прекрасном моменте. Адреналин от избытка чувств мигом превратился в адреналин от внезапного страха, который невольно вспыхнул, словно факел во мраке пещеры.

Они подошли к входной двери одновременно, но открывать ее не стали. Вместо этого бросились к глазку, стукнулись лбами, захихикали. Когда сперва Василий, а за ним и Валя по очереди стали смотреть в коридор, их лица вытягивались в недоумении. На пороге Валиной квартиры, обнюхивая новинку, топталась собака. Большая и лохматая. Видок был у нее неприбранный, гадать не надо – воришка бездомный. Вот так чудо! Следопыты переглянулись, а собака тем временем, взяв в зубы коврик, неторопливо вышла из подъезда.

Неудовлетворенные увиденным, Василий и Валя осторожно вышли из квартиры, наскоро одевшись, заперли дверь на ключ, и посеменили за незваной гостьей. Конечно, отбирать у псины коврик никто не собирался, тем более, что задача стояла не вступить в схватку со зверем, рискуя быть искусанными, а выяснить что к чему, для чего животному понадобился не один десяток ковриков?

Узнать, что к чему, представлялось заманчивым, но все-таки трусцой семенить в ночи за неизвестно куда бредущей собакой было страшновато. Мурашки то и дело бегали по телу. Особенно им нравилось устраивать забеги на спине, так что иной раз у Василия с Валентиной дух захватывало от их гонок. Наконец, собака завернула за угол предпоследнего в районе дома, а там быстрее побежала к самой окраине. Эти места были незнакомы следопытам, а потому они невольно сжали ладони друг друга, будто поддерживали один другого.

– Смотри! – Валентина шепотом призвала спутника обратить взгляд в сторону старого покосившегося дома, в калитку которого проскочила собака.

– Ты хочешь идти за ней? Вроде и так ясно, что собаке просто вздумалось утеплить свое жилище. – Василий готов был уже повернуть обратно, потянул за собой подругу, но та почему-то не хотела сдвигаться с места. Она будто приросла к земле, ноги не хотели шагать. И тут ни с того ни с сего, словно раздавшись из преисподней, пролетели над притаившимися Валей и Василием крики. Валентина дернула плечами.

Взгляд ее говорил мужчине, что здесь происходит что-то неладное и что собака – это только начало. Василию, если признаться честно, не хотелось никаких встрясок и приключений, но как тут отступишь? Подумает, что трус, а только стало все налаживаться. Он немного подумал, а потом очень серьезно проговорил:

– Послушай, Валя, сейчас мы ничего с тобой хорошего сделать не сможем, ничем не поможем. Придем завтра при свете дня и посмотрим, что здесь творится. А сейчас давай отдохнем и подумаем, как быть дальше.

Валя согласилась. Все верно. С нетерпением этой ночью женщина будет ждать утра, а с рассветом придет одна, не взяв с собой друга, придет к тому самому дому. Найда сразу узнает женщину, которая накануне шла за ней. Было можно оторваться от нее, но Найда, каждый день смотревшая на страдания маленькой Оксаны, придумала привести сюда людей и наконец, у нее это получилось.

Как же долго она таскала коврики – целый месяц! Конечно, не только ради привлечения внимания, но и для теплоты. Жила малышка теперь у Найды в будке, а утепляться-то как-то нужно, иначе простынет и замерзнет. Заботиться об Оксане для Найды было не в тягость, это помогало ей забыть про гибель собственных щенят, помогало избавляться от чувства вины, которым бедная Найда постоянно терзалась. И неправда это, что у собак нет души, ведь иногда они больше похожи на людей, чем сами люди. Кому этого не знать, как не Найде! Вот и теперь она принесла с собой теплый коврик, положила около Оксаны, сама улеглась рядышком, опустив голову на лапы. Оксана спала еще, укутанная кое-как непонятными тряпками, которые тоже принесла Найда. Сегодня вот еда заканчивается и нужно снова идти в мясную лавку или еще куда, где можно раздобыть хоть что-то съестное. В животе при воспоминании о еде заурчало. Найда широко зевнула и закрыла глаза, забываясь голодным сном.