Текст книги "Эталоны"
Автор книги: Эльмурза Шандиров
Жанр: Современные детективы, Детективы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]
Глава 5. Сделка с совестью.
« … патрульные успели предотвратить нанесение тяжких телесных подтверждений. Действия пострадавших оцениваются как применение самообороны в рамках установленных законодательством. Подозреваемый был задержан и доставлен в отделение полиции».
Так выглядел отрывок из протокола задержания Марка. «Законодательство», которое там упоминалось, сейчас показывало себя не с лучшей стороны. Марку ещё предстояло смириться с мыслью, что рассчитывать на честный суд ему не стоит. Но уже сейчас чувствовал большую разницу между его представлениями о законе, полученными в университете и тем, что он видел по другую сторону решётки. В жизни провинциального городка далёкого от столицы была своя система власти. Вся эта система от патрульных постовых до судей выполняла один общий список дел, и установление справедливости почти не входило в него. Все подчиняются неписаным законам силы и денег. Правила всего лишь формальность. Ни у кого нет желания, да и возможности думать об общей справедливости. Каждый пытается добиться своего личного успеха, не быть съеденным и есть самому. Никто не может выделяться. «Забудь всё, чему тебя учили. Делай то, что тебе говорят!» – слышат молодые люди, входящие в эту систему.
Кто-то хорошо вписывается в неё, умело пользуясь обретёнными полномочиями. Заводит полезные связи, получает повышения по службе, и конечно удовлетворяет свои корыстные интересы. Главное не забывать делиться с начальством и не «подставляться».
Того, кто всё же пытается работать по совести, система просто ломает. В любом коллективе не любят тех, кто не хочет соблюдать «негласные правила». Особенно если все они работают в обход законов, которые человек хочет соблюдать. Поэтому большинство порой открыто выступает против таких людей. А начальство уже дергает нужные рычаги. На каждого можно надавить. Пригрозить уволить с работы или даже обвинить в преступлении. Идти против, давно никто не смеет. Кажется, что люди потеряли надежду искать справедливости в этом городке.
Были и те, кто просто смирился, и старался работать в рамках, отведённых ему «сверху». Таким человеком был Леонид. Жена, двое детей, квартира в спальном районе, старенький автомобиль и хронические болезни – вот всё, что он накопил за двадцать лет службы. Он давно не стремился совершать подвиги в борьбе за правопорядок. Отдел из семи подчинённых, контроль всех открытых ими уголовных дел, а также куча дел на личном рассмотрении. В том числе дело Марка. Огромный объём работы отбивал любое желание на раздумье, главное было соблюдать все бюрократические правила. Эффектные события работы в полиции, показанные в фильмах, заменялись ежедневной бумажной работой, бесконечными допросами и отчётами перед начальством. По скорости печати Леонид мог соревноваться с любой стенографисткой. Его клавиатуры приходили в негодность за несколько месяцев от объёмов печати и пепла от сигарет, просыпавшегося на клавиши. На его столе не было папок толщиной меньше кирпича. Его смена была восемь часов, но семья могла не видеть его дома неделями. Успеть сдать дела в сроки – главное в жизни следователя. Ни кого не волновало, установлена ли истина в них. Главное собрать больше материала, не ошибиться в оформлении и красиво заполнить все формы.
Прошла уже неделя. Леониду, в нарушение всех правил, удалось оставить Марка в камере отделения. Поездка в места временного изолирования, могла уже стать наказанием. Скорее всего, отец Алана сделал бы всё, чтобы Марка там «тепло встретили». Возможно, что и в тюрьме у отца Алана могли быть связи, но Леонид дал ясно понять, что лучше сразу в тюрьму, чем изолятор.
Тем временем общение Марка и Леонида было уже больше похоже на дружеские беседы, чем на допросы. Они целыми вечерами сидели в его кабинете. Следователь поил его чаем и угощал едой из дома. Со стороны казалось странным, почему старший следователь так относился к задержанному. Марка тоже интересовал этот вопрос, но спрашивать было неудобно. Было лишь предположение, что следователь верит его словам, поэтому и относится к нему не как к преступнику. «Это всё, что я могу для тебя сделать» читалось в его глазах. Отношение Марка к Леониду сменилось от неприязни, к доверию. Пользуясь возможностью, у него появилось желанию больше узнать систему изнутри. Леонид стал для него одним из немногих, кому он мог доверять. К слову, безупречным полицейским Леонид тоже не был. Во время одного из допросов, в кабинете стоял стойкий запах алкоголя. «Нервишки лечим!» – наигранно оправдывался он, после чего рассказывал о своих «любовных похождениях» прямо в кабинете, прошлым вечером. Но в свою очередь он, как и обещал, представлял Марку все документы по следствию, и давал интересные советы. Леонид объяснял, как надо вести себя в суде, что говорить, на какие из законов лучше ссылаться.
«Если даже все факты не в твою пользу, постарайся понравиться судье. Не кричи, не перебивай, какую бы чушь про тебя не говорили. Я тоже постараюсь замолвить за тебя словечко» – эти слова Марк хорошо запомнил.
Также стараниями Леонида, ему неофициально разрешили свидание с родными. Пришли мама и Луиза. В тот момент что-то упало внутри у Марка. Такое лицо он видел у матери только однажды, когда умер отец. На пару секунд она замерла в двери кабинета, молча смотря на сына, а потом зашла и обняла его.
– Ну вы это, не переживайте так, я пока выйду, на минутку… – толком не договорил Леонид, и вышел из кабинета, закрыв за собой дверь на ключ.
– Ну как вы? – спросил неуверенно Марк, предлагая им присесть.
Говорила только Луиза, а мама лишь молча гладила Марка по плечу.
– Мы с мамой ещё не нашли адвоката, почему-то сейчас все заняты или требуют огромных денег, – возмущенно рассказывала она, – ещё к нам приходил отец одного из ребят…
– Что он хотел? – резко оборвал её Марк, отчего они обе вздрогнули. Кровь забилась у него в висках. Мысль, что кто-то из них может угрожать его семье, вызвала в нём гнев.
– Э, ни чего особенного, предлагал помириться, если мы, ну это, – неуверенно закончила она и посмотрела на маму.
– Если мы извинимся, – закончила она за дочь, и словно снова переживая этот момент, продолжила, – я послала его к чёрту и сказала: «Мой сын ни в чём не виноват!», и он ушёл.
Марк испытал странное чувство, смесь гордости и страха за семью.
– Не стоило, так с ним. Я переживаю за вас, эти люди могут быть опасны.
– Мне всё равно, я ни кому не дам вас в обиду, – уверено сказала мама и взяла Марка и Луизу за руки.
– Вы главное берегите себя. Ни перед кем не унижайтесь из-за этого. Я смогу разобраться с этой ситуацией. Я досконально изучаю дело, там много несоответствий, мы сможем подать жалобу в вышестоящие инстанции. Следователь тоже мне помогает.
– А может ему дать денег? Я смогла занять на работе.
– Ничего не надо давать. Он ничего не решает. А те, кто решает, уже куплены. Наше дело показать всем насколько они тут все заврались, – Марк взял маму за руку, которой она потянулась к сумке за деньгами. Крепко сжал её и добавил, – берегите себя, никого не слушайте. Всё будет хорошо.
– Я сейчас. – Обращаясь к кому-то в коридоре, открыл дверь следователь. И громко звеня ключами в замке, полушепотом обратился к семье, – там начальство едет, пора.
Все встали, мама снова обняла Марка, и тихо заплакала.
– Мама не надо, когда я стану юристом, я наведу здесь порядок, – попытался приободрить её Марк.
– Отец бы тобой гордился, – сказала она, утирая слезы. Потом слегка улыбнулась, взяла за руку Луизу, и вышла из кабинета.
– Ой, чуть не забыла! – обернулась в коридоре Луиза. Она достала из кармана сложенную бумажку, обратилась к следователю, указывая на Марка, – можно?
Тот кивнул, и Марк забрал её. Это было письмо.
– Что это? – спросила мама.
– Секрет! – с улыбкой сказала Луиза. Они помахали на прощание, и ушли.
– Так, сержант отведи его, – сказал Леонид и, повернувшись к Марку, с улыбкой добавил, – вот тот синий пакет тоже прихвати, там твои тёплые вещи принесли, и покушать. Еда у нас, сам понимаешь.
Марк положил бумажку в пакет, и охранник отвёл его обратно. В камере действительно было прохладно, а еда, которую ему приносили из столовой, оставляла желать лучшего. Но, как узнал Марк от охранника, по правилам, задержанных в отделении вообще не кормят. А ещё по указанию Леонида, к нему никого не подселяли. После этого, Марк дал себе слово когда-нибудь отблагодарить его за всё. Ещё Марку повезло тем, что в здании за два дня до его ареста закончили ремонт. В отделении вместо одной большой клетки, оборудовали семь двухместных камер с санузлами. «В клетке был просто ужас» – говорил Леонид.
Сержант закрыл за спиной Марка дверь, и что-то крикнул в соседнюю камеру. Камера Марка была самая дальняя от входа, и никого из тех, кто бывал в соседних, камерах он не видел. Желания с ними знакомиться, тоже не было. Сейчас Марк не мог дождаться, чтобы прочесть письмо. С волнением он достал его из пакета, это был небольшой лист сложенный дважды. Почерк он узнал сразу.
«Я каждый день переживаю за тебя и стараюсь сделать, что в моих силах. Мой отец говорит, что сможет одолжить денег, пускай твои только скажут. Мама против, говорит, что я связалась с уголовником. Но я пытаюсь доказать ей, что ты не виноват. Наш декан сказал, что попробует созвониться со знакомыми юристами, но пока больше его я не видела. Эту дуру Лану я не могу поймать, она сидит дома и не выходит. А родители к ней не пускают.
Мне сказали, что суд уже в понедельник. Уму непостижимо, как они быстро всё организовали. При любом исходе дела я буду за тебя. Я надеюсь все ещё наладиться, нам надо с тобой ещё много о чём поговорить.
Юлия»
Рядом с именем была зачёркнута буква «с». Видимо она хотела написать с уважением, или даже с любовью. Вышло так, что признаться, друг другу они не успели. И Юлия сильно об этом переживала потому, что её подпись была немного размыта, она расплакалась в конце письма.
Лёд на душе у Марка оттаял, и было чувство, что непреодолимых проблем нет. Настроение было хорошим, и казалось, что ничто не сможет его омрачить. Послышались шаги, быстрые и звонкие, по которым нетрудно было узнать сержанта, который уже появился у решётки. А за ним медленно подошёл высокий и плотный мужчина в костюме. Когда охранник открыл камеру, тот еле прошёл в проём. В дверь была явно ему мала, что в высоту, что в ширину. Марк никогда раньше его не видел, но черты лица показались ему знакомыми.
– Можешь идти, – тяжело дыша, сказал он сержанту, небрежно указывая на него пальцем.
– Буду нужен, зовите, – ответил тот услужливо и, прикрыв дверь, ушёл.
Мужчина осмотрелся в камере, и уселся на соседней от Марка лавке. Всё это время Марк сидел, не вставая, сложив ноги по-турецки и убирая письмо в карман.
– Да, тесновато тут, – заговорил мужчина, тяжело дыша, словно его нос заложен. Было заметно, что его не раз ломали.
– Ага, – всё, что смог ответить Марк. «Надеюсь это не мой сокамерник» – крутилось у него в голове. Вид у него был соответствующий представлению о бандитах. Короткая стрижка, шеи почти нет, золотые зубы и часы, несколько перстней. Но почему тогда у него не изъяли все драгоценности, когда с Марка сняли даже шнурки?
– Ты и есть Марк? – спросил он, шмыгая носом.
– Э, да, – удивился Марк его осведомлённости, и неуверенно спросил, – а вы?
– Меня зовут Виктор, я отец Алана. Знаешь его?
На мгновение Марк лишился дара речи. Сразу стало ясно, откуда он его знает, и почему охранник вёл себя перед ним как лакей. Захотелось сказать что-нибудь грубое про него и его сына. Но Марку вспомнились, слова Леонида, что надо вести себя хорошо, и он пересилил это желание. Тем более его семья могла оказаться в опасности из-за его необдуманных действий. Вместо этого он глубоко вздохнул.
– Да. Был повод познакомиться.
– Вот и славненько. Из-за этого повода я и пришёл поговорить. Думаю, последняя неделя была не самой приятной? – спросил Виктор с довольной ухмылкой. – Умный парень вроде тебя, должен понять, что дальше все будет только хуже. Это место по сравнению с тюрьмой просто санаторий.
– Вы пришли, чтобы сказать мне это? – с вызовом спросил Марк, стараясь смотреть на него, не моргая. Он медленно опустил ноги на пол и сжал похолодевшими руками лавку.
– Не только, – ответит Виктор, недовольно скривив лицо, – думаю, что такой парень как ты, не должен находиться в подобном месте. Что скажешь?
– Тогда заберите заявление, – без раздумий парировал Марк, пытаясь не сорваться на крик.
– Эх, какой наглый! – загоготал Виктор. – А свободу надо заслужить. И я тот, кто может тебе её дать.
– Свобода дана мне законом, я не обязан её заслуживать, – «особенно перед тобой» мысленно продолжил Марк.
– Ну, ты мне тут не умничай, ты сейчас не в том положении. И мне решать, что с тобой будет. Ясно?
– А как её заслужить? – набравшись терпения, сказал Марк, решив дать ему выложить все свои намерения.
– Вот это уже деловой разговор. Я разузнал, ты парень не глупый, и смотрю, говорить ты можешь грамотно, не теряешься. Будешь работать на меня. Хорошие деньги, связи и все дела. Я такое редко кому предлагаю. Тем более из тех, кто конфликтует с моей семьёй. Раньше бы мы решили вопрос по-другому. Но сейчас другие времена, мы учимся договариваться. Вот и тебе шанс выпал, смотри, второй раз спрашивать не буду. Извинишься перед сыном…
– Но я не виноват, – не сдержался Марк. Виктор на мгновение нахмурился, потом снова хмыкнул, и продолжил.
– Мне без разницы. То, что он болван, я и сам знаю. Вот поэтому мне и нужны толковые ребята вроде тебя. Но конфликт был. Задето моё имя, надо чтобы кто-то был наказан или попросил прощения. Подумай о своём будущем, с судимостью тебя никто не возьмёт на работу. Подумай о семье.
– Вы мне угрожаете? – прямо спросил Марк и пристально посмотрел в его маленькие глаза.
– Нет, конечно, – притворно возмущаясь и отводя взгляд, ответил Виктор, – я пришёл с миром. Так, что подумай над тем, что я сказал. Ты же не хочешь проблем в дальнейшем?
Единственно, чего сейчас хотел сделать Марк, это вскочить на лавку и ударить ногой по его лицу. Но перед его глазами снова встала мама, которая стоит на коленях, уже перед Виктором, и просит прощения. А он плюет на неё и требует наказать. Собрав всю волю в кулак, Марк успокоился, снова заглянул Виктору в глаза.
– Дайте мне время подумать. Мне надо привести мысли в порядок.
– Молодец, мне нравится твой подход. Ладно, только поторопись суд скоро. Если на суде не скажешь, что надо, дальше уже не проси. И тю-тю, – помотал он своей большой головой, и крикнул. – Охрана!
– Вы хотите, чтобы я извинился на суде?
– Ага. И смотри, этого разговора не было, сам понимаешь, – он с трудом встал, и крикнул охраннику за дверью, – ну где там тебя черти носят?
Прибежал сержант, и долго провозившись, открыл дверь. Выглядел он напугано, лицо было бледным, руки слегка тряслись.
– Ты уснул там, что ли? – спросил его Виктор, снова протискиваясь в дверь, – веди к следователю.
– Там… это…, у него допрос свидетеля.
–Какого ещё свидетеля? – разъяренно спросил Виктор. Это было последнее, что успел расслышать Марк, когда они скрылись в коридоре.
После того как закрылась дверь камеры, эмоции нахлынули на него с новой силой. Он вскочил и начал ходить по камере. Сейчас он был готов на преступление, на тяжкое преступление.
Глава 6. Мысли, которые не дают нам спать по ночам.
Однажды преподаватель права заметил, что я привожу интересные аналогии. На что похожа ситуация, в которой я сейчас? На камень, большой и тяжелый. Я несу его по горному хребту, и должен буду его бросить. С одной стороны хребта я и моя семья. Наша безопасность и благополучие. Если я его брошу туда, начнётся камнепад и нас завалит. Возможно, мы сможем уцелеть и со временем вернёмся к нормальной жизни. Но меня накроет первым, и я никак не смогу помочь семье. Возможно, мне удастся выжить и вернуться к ним, если они сами всё это выдержат. Пройдёт время, все про меня забудут, Юлия про меня забудет…. Я останусь лишь ещё одним напоминанием для людей, что власть надо бояться. Мы можем сопротивляться, но что может человек против камнепада? Останется только быть погребённым с высоко поднятой головой. Гордость всё, что у меня останется.
Гордость, которая с другой стороны хребта. Если я брошу камень в неё, ничего видимого я не потеряю. Может, даже преуспею, если Виктор говорит правду. Я уже знаю залог успеха. Выживает не только сильнейший, но и подлейший. Надо идти по головам. Льстить тем, кто выше. Врать и запугивать тех, кто ниже. Лицемерие – новое кредо. Истины не существует, правду диктует тот, у кого власть. Я тоже буду хвалиться своими связями, плевать на закон и чувствовать себя неуязвимым. Заживем богато, нас будут уважать. Люди уважают богатство, неважно как оно получено. Мама будет желанной гостьей на праздниках. Все будут шептаться за её спиной, но никто не сможет сказать ей в лицо, что думает на самом деле. Все будут знать кто её сын. Сестру буду отправлять в престижные ВУЗы и за границу. Между делом и себе куплю любой диплом, какой захочу. Женюсь на Юлии, построю дом. Ни жизнь, а мечта. Мечта обывателя, быть лучше всех, не являясь таковым.
Но буду ли счастлив от этого. Внешне я всё тот же. Только стержень внутри меня сломается. Я изменюсь. Я отдам за это часть себя: свою совесть, честь и веру в справедливость. Без всего этого, буду ли это я? Или это просто другой человек похожий на меня? Разве об этом я мечтал, обещая больному отцу хорошо учиться. Разве таким сыном будет гордиться мама? Но всё не так однозначно.
Раньше я размышлял как ребёнок. В сказках есть добро, и есть зло. Есть черный колдун и белый волшебник. В жизни все мы серые. Нет людей полностью положительных. Тем более что хорошо для одного, может быть неприемлемо для другого. Случается, что добро исходит и от плохого человека. Всё зависит от обстоятельств. Как со мной сейчас. Я не стою перед выбором, добра и зля. Моя аналогия с горой и камнем, просто моя бурная фантазия. Как всё сложится в том или ином случае никто не знает. Виктор не тот человек, кому можно доверять. Унизив меня, он может не сдержать слова и упрятать меня в тюрьму. Для таких людей как он это просто развлечение.
Я попал сюда из-за своей глупой гордости. Если бы в тот вечер я просто проглотил обиду, то сегодня наверно бы гулял с Юлией. Но я решил не дать себя опозорить, и вот результат. Прямо рыцарь, Дон Кихот. И если я сейчас встану на колени, моля о прощении, в чём вообще был смысл моего поступка? Постоял за себя, чтобы после ещё сильнее унизиться? Раньше мне казалось заступиться за девушку – подвиг. Но такое бывает только в книжках. Ради чего это было? Ради Ланы, которая не может подтвердить, что и была причиной конфликта. И теперь я так глупо я выгляжу со стороны. Или ради Юлии, чтобы показать какой я защитник, настоящий мужчина? Я дурак.
В школе я никогда не попадал в такие запутанные ситуации. Ребята меня хорошо знали. Знали, что я не слабак. Все драки, в которых я побывал, были по понятным мне причинам. Оскорбил меня – получи в глаз. Но это было скорее в детстве. Позже я понял, что слова имеют большую силу. Я всегда умел избежать конфликта, и даже остаться в хороших отношениях с оппонентами. В университете тоже случались стычки, но и там мне удалось показать себя с лучшей стороны. Бывали ссоры, но до прямых оскорблений никогда не доходило. Одной зрелищной драки в начале первого курса хватило, чтобы меня запомнили. И я всегда старался, идти на мировую. В конце концов, я же будущий юрист!
Так, что же нашло на меня в тот вечер? Почему я ввязался в конфликт, который меня никак не касался? Даже жалко этих парней. Леонид говорит, что тот «борец», как его там? А, Альберт только вчера из больницы выписался. Но за шишку на голове, я ещё поговорю с Аланом, как только будет возможность. Вряд ли я произвёл впечатления на Юлию. Она как никто понимает, насколько важно уметь находить мирный выход из ситуации. Осуждения в её глазах я не видел, но её мать права. Кому захочется встречаться с уголовником? Будет ли она ждать меня, если я сяду в тюрьму? Да и что я смогу ей дать, когда выйду через десять лет. Нет, я сам не позволю ей. Если меня осудят, я напишу ей письмо. Скажу, что нам надо расстаться, и я не хочу её больше видеть. Конечно, это будет ложь. Я бы перегрыз зубами решётки, чтобы встретиться с ней. Но это ложь во благо. Она молодая, красивая у неё ещё всё впереди. Надеюсь, она сможет найти себе достойного… даже думать об этом тяжело. Когда представляю её с кем-то, то чувствую, что ещё в сотню драк бы полез.
Значит вот, кто виноват? Она вскружила мне голову, заставила потерять самоконтроль? А после ещё оставила со своей полоумной подругой. Нет, конечно. Виноват тут только я сам. Виноват, что не ценил время, которое проводил с Юлией. Виноват, что не успел сказать, как она мне нужна. Она права, мы парни ничего не понимаем. Видимо в этом и есть суть счастья, что оно скоротечно. Эх, парень, какие только мысли не приходят в голову, когда ты влюблён. Стоп, не сильно ли сказано? Может это просто привязанность? Большая дружба между парнем и девушкой, или как это ещё назвать? Для любви нужно время, мне кажется. С первого взгляда, это не про меня. Мне полгода потребовалось, чтобы начать общаться с Юлией. И так не успел ничего толком ей сказать. Будет ли ещё возможность? Смогу ли найти кого-то как она? Нужен ли мне кто-то кроме неё? Наверно я уже схожу с ума.
Сидя тут, смотришь на жизнь по-другому. Никогда бы не подумал оказаться по ту сторону решётки, недаром говорят «не зарекайся!». Я хотел защищать таких как я в суде. И никогда не думал, а что если мой клиент будет действительно виноват? Как я буду себя вести? «Добиваться справедливого суда!» уверено ответил бы я раньше. Но сейчас понимаю, что просто буду искать лазейки в делах и использовать дыры в законодательстве. Взял бы себе верных помощников – подлог, подкуп и шантаж.
Не хочу быть адвокатом. Пять лет я подрабатывал и недосыпал, чтобы платить за учёбу. Одной недели мне хватило понять, что это всё было зря. Выпускную работу я не защитил. Юрист без диплома и практики, с тюремным прошлым – мечта работодателей. А ведь я ещё ничего не видел. Говорят, в тюрьме совсем другая жизнь. Находиться годами в замкнутом пространстве с людьми, среди которых могут быть грабители, убийцы, насильники, наркоторговцы. Рано или поздно человек становится похож на то окружение, в котором он находится. И кем выйду оттуда я? А, выйду? Быть чье-то пешкой я себе не позволю. Ввяжусь в драку, получу заточкой в шею, домой придёт телеграмма «заберите тело». Лучше бы наказали сильно, но один раз. Отхлестали плетьми, например. Десять лет среди этой зверофермы я не вынесу.
Родители всегда учили меня хорошему, я был скромным ребёнком. Когда на праздниках кто-то жадно съедал свой кусок торта, и потом смотрел на меня, я делился. Когда игрушка, подаренная мне, передаривалась ребенку, пришедшему в гости с родителями, я не возмущался. Когда я просил, и мне отказывали, я не обижался. Меня неправильно воспитали. В жизни все будут тобой пользоваться. Очень удобно, говоришь «ты же хороший мальчик?», и бери, что хочешь. Ты же мужчина/старший/умнее, и ещё сотня «ты же». Настоящий джентльмен платит в кафе за дуру, из-за которой будет сидеть за решёткой. Родители виноваты, что я здесь? Нет, конечно. Отец говорил, всегда думать головой. Мама постоянно напоминала мне об осторожности. А я просто поддался эмоциям. Ни меньше десяти вариантов спокойно уладить ту ситуацию приходило мне в голову. Собака облаяла меня, я облаял её в ответ.
Если бы мог только что-то сделать, повлиять на события. Но пока я просто никто. Может позже я разбогатею, займу своё место в этой иерархии и буду сам решать чьи-то судьбы. Я не знаю о чём переживает человек, у которого всё есть. К чему он стремится? О чём мечтает? Может всё счастье жизни и заключается в достижении цели, а не в ней как таковой. Звучит, как хорошее оправдание, чтобы навсегда остаться в самом низу, и мечтать. Глупо всё это. Уверен, добившись одной высоты за ней открывается другая, которую не видно у подножия. И если нам кажется, что человек достиг пика, то ему только открываются новые горизонты.
А что я? Моя вершина и так была не особо высокой. Большее о чём я мог мечтать это успешная карьера адвоката. Немного расширить дом, купить автомобиль среднего класса, жениться, завести детей, и устроить себе достойную старость. Не очень масштабно. Зато всё в зоне видимости, ничего фантастического. И ещё неплохо было бы пару раз побывать за границей.
Теперь, моя прежняя жизнь будет моим пиком, потому что я опущусь на один из самых низких уровней жизни. Тюрьма – это не может быть хорошо. Ещё не от одного человека не слышал, чтобы он после заключения, смог добиться больших успехов. Многие зачастую даже к прежней жизни вернуться не могут. Десять лет жизни, просто будут вычеркнуты из жизни. Никакого блага. Я конечно могу попросить доучиться в колонии, да только потом с таким «дипломом», лучше на глаза не показываться. А больше ничего полезного я там сделать не смогу. Работа за мизерную зарплату. Можно конечно обрести профессию, зарабатывать своими руками. Да, только отец, всю жизнь вкалывал на двух работах, чтобы его детям не пришлось этого повторить. А тут я, благодарный наследник.
Штамп в паспорте. Вряд ли отметка о заключении, будет в одном документе со свидетельством о браке с Юлией. Может тоже смогу найти себе бывшую в заключении, будем «счастливая семья уголовников». Детям перед сном будем вместо сказок, тюремные легенды рассказывать, и учить их как прятать в камере вещи. Да, уж… Я лучше вообще никогда не женюсь. Кстати, напоминает нашего соседа, который недавно скончался. Он тоже жил один, семьи не было. На похоронах были только соседи. Говорили, что он тоже, что-то натворил по молодости. Вот оно моё будущее.
Я никого не ограбил, не убил. Я просто хотел поступить так, как считал правильным. Случайное стечение обстоятельств, которое просто перечеркнуло мою жизнь. Уже голова разболелась от всех этих мыслей. Надо уснуть. Только этого никогда у меня не получалось. Если с утра меня ждало важное событие, я просто не могу спать. Так и иду потом с красными глазами и как пьяный. Даже уснул однажды на экзамене. Но всё вместе взятое, из-за чего я переживал раньше, не сравниться с тем, что меня ждёт. Наверно это конец.
Если всё будет против меня, я сдамся. У меня нет уже сил, что-то противопоставить. Остаётся лишь склонить голову. Это не трусость. Это выбор, осознанный мной. Я не могу, как последний эгоист, пойти на поводу у своего высокомерия, так подставив семью. Они этого не заслужили. Если Виктор меня обманет, то я это запомню. Если я выживу, неважно сколько времени пройдёт, я отомщу ему. Он будет стоять на коленях, просить пощады, но я буду неумолим. Пусть такие как он знают: Как бы высокого они не сидели, и крепко не были защищены, всегда найдётся маленький человек, который накажет его. Даже ценой собственной жизни. Эта жертва не будет напрасной. Простые люди поймут, что нет никого неуязвимого. Что нельзя бесконечно издеваться над людьми, рано или поздно кто-то из них поднимется и пойдёт против власти силы и денег.
Есть люди заслуживающие уважения среди обладателей власти. Даже если они иногда чуть отступают от буквы закона. Принимать благодарность народа, от своей работы, и обогащаться за счёт этого – не так уж и плохо. Плохо, когда человек уже одурманен богатством и жаждой большей власти, нарушая все возможные правила и принципы. И при этом никак не помогая людям, а только мешая им спокойно жить. Усложнять те аспекты жизни, на надзор за которыми возложены обязательства. Про эти самые обязательства забывая. «Все должны только мне» – вот к чему приходит такой человек.
Если я смогу, успею, то покажу им справедливость. Это не то, на что я надеялся. Но теперь я знаю, как всё это выглядит на самом деле, и это только копнув на поверхности. Что будет дальше, сложно представить. Главное держаться!
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?