Текст книги "Выпускной бал в чистилище"

Эми Хармон
Выпускной бал в чистилище

Что было, то и теперь есть,

и что будет, то уже было.

Книга Екклесиаста, 3:15

Amy Harmon

Prom Night in Purgatory

Перевод с английского Марины Бендет

Оригинальное название: Prom night in Purgatory

Copyright © 2012, 2016 by Amy Harmon

Изображение на обложке использовано по лицензии © Shutterstock

© ООО «Клевер-Медиа-Групп», 2024

Это выдуманная история. Мы признаем, что торговые знаки, упомянутые в этой книге, защищены авторским правом, которое принадлежит их владельцам, и что эти торговые знаки были использованы без разрешения. Упоминание или использование этих торговых знаков никак не связано с их владельцами, не было с ними согласовано и не спонсировалось ими.

1
Всему свое время[1]1
  Здесь и далее в названиях глав приведены цитаты из Книги Екклесиаста, гл. 3. – Здесь и далее примечания переводчика.


[Закрыть]

Дом был тот же, но какой-то другой. Старые качели не выглядели старыми. Цепи, на которых они держались над широким парадным крыльцом, казались такими чистенькими и блестящими, словно их только повесили. Над цветочной клумбой качались красные и желтые головки тюльпанов – первые вестники весны. Когда она в последний раз видела эту клумбу, цветов на ней не было. Дом будто выкрасили заново, даже некогда облупившиеся блекло-серые ставни теперь ярко чернели. А еще там стояла машина Айрин, брошенная поперек длинной подъездной дорожки, словно ее владелица должна вот-вот вернуться. Хромированные детали кадиллака сверкали, розовая краска блестела так, что Мэгги удивилась, что та не стекает на землю. Мимо дома проехал ретроавтомобиль, потом еще один. Может, сегодня где-то поблизости проходит автошоу? Большой черный бьюик свернул на подъездную дорожку и остановился позади кадиллака Айрин. Из машины, сердито вздохнув, вылез мужчина, которого Мэгги никогда прежде не видела. Он громко хлопнул дверцей бьюика.

– Айрин! – рявкнул он и двинулся к неловко припаркованной машине.

Мужчина был высок и чуть толстоват, но лишний вес ему совсем не мешал. Он выглядел как уверенный в себе человек, привыкший распоряжаться и руководить. На нем был просторный черный костюм. Широкие штанины с небольшими заломами лежали на начищенных ботинках. Белая рубашка была тщательно отглажена, язычок узкого красного галстука прятался под пиджаком. Шляпа как у Фрэнка Синатры придавала ему щеголеватый вид. Мужчинам обычно идут шляпы, отрешенно отметила Мэгги, глядя, как незнакомец подходит к розовому кадиллаку.

– Она никогда не ставит машину как надо, вечно перегораживает дорожку, – пробормотал тот, распахнул дверцу кадиллака и заглянул в просторный салон.

Мэгги заметила, что под рулем болтаются ключи. Мужчина втиснул свое грузное тело на водительское сиденье, потянул дверцу за собой. Мэгги не знала, что делать: то ли попробовать его остановить, то ли позвать на помощь. Этот человек явно решил украсть кадиллак Айрин. Она кинулась вперед, вопя и размахивая руками, и в одно мгновение оказалась у передней дверцы машины, прямо над открытым окном, словно перемещалась со скоростью света. Мужчина не обратил на нее никакого внимания, а она в следующую секунду очутилась на новом месте – рядом с ним, на переднем сиденье. Гладкая кожа дивана обычно мягко липла к ногам, но сейчас Мэгги этого не чувствовала, как не чувствовала и того, что на чем-то сидит. Она провела рукой по приборной панели, но не ощутила под пальцами ничего, кроме воздуха. Она не могла установить связь с окружавшими ее предметами. Наверное, это сон. Да. Так и есть. Это просто сон. Незнакомец завел мотор и, обернувшись на дверь гаража, собрался уже тронуться с места, но тут раздался стук. Кто-то отрывисто постучал в боковое стекло, и Мэгги резко повернула голову влево. Мужчина за рулем сделал то же самое.

Это был Джонни. Он нагнулся к водителю, склонив набок голову, не отрывая правой руки от стекла. Во впадинке между указательным и средним пальцем чернело пятнышко машинного масла. Мужчина рядом с Мэгги ухватился за ручку и опустил стекло на несколько сантиметров. У края тротуара стоял бирюзовый пикап с выпуклыми фарами и округлыми арками над колесами. Сразу за кабиной, на дверце которой значилось: «Автомастерская “У Джина”», начинался безбортовой кузов. Водитель пикапа коснулся фуражки в знак приветствия и отъехал от тротуара.

– Мистер Ханикатт, надеюсь, я не испугал вас, сэр. Джин прислал меня забрать бьюик.

Сердце Мэгги подпрыгнуло, лицо озарила широкая улыбка. Джонни был в полосатой синей блузе с вышитой на кармане эмблемой автомастерской. Короткие рукава блузы были еще закатаны, словно он никак не хотел примириться с необходимостью ходить в форменной одежде.

– Ах да, действительно. – И мистер Ханикатт провел ладонью по своему широкому лицу. – Я совсем забыл, что и правда просил Джина кого-нибудь прислать.

– Если хотите, сэр, мы заберем бьюик в другой день. – Джонни говорил почтительно и очень по-деловому.

Мэгги уставилась Джонни прямо в лицо, гадая, почему он даже не взглянул в ее сторону. Ради эксперимента она помахала ему рукой. Он не сводил глаз с мистера Ханикатта.

– Нет… нет. Сегодня меня вполне устроит. Ключи в зажигании. Машину чуть ведет вправо, я уже говорил Джину. Вряд ли там что-то серьезное. И заодно поменяйте масло.

Джонни отошел в сторону, а мистер Ханикатт заглушил мотор, распахнул дверцу и выбрался из кадиллака. Мэгги двинулась следом и тут же оказалась внутри большого черного бьюика, что стоял позади автомобиля Айрин. Через несколько секунд за руль бьюика скользнул Джонни. Он захлопнул дверцу, высунулся в открытое окно, правой рукой взялся за руль. Мэгги легко коснулась его бицепса, провела пальцами по напрягшейся мышце, но ощутила лишь слабый намек на тепло – и ничего больше. Джонни даже не повернулся в ее сторону. Он только чуть дернул рукой, словно почувствовал прикосновение, но решил, что это невесомые крылышки или лапки какого-то насекомого.

– Я верну машину вечером, сэр, если с ней нет ничего серьезного. Мы вам позвоним. Ключ оставить в зажигании или вечером здесь будет кому его передать?

– Кто-то будет дома, сынок. Привет Джину. Он всегда обслуживает нас по высшему разряду.

Джонни кивнул и подождал, пока мужчина – Мэгги уже поняла, что это ее прадед, отец тетушки Айрин, – повернулся и направился к дому. Тогда он завел мотор, включил задний ход, выкатил грузный бьюик на улицу и поехал вперед. Потянув носом воздух, Мэгги ощутила аромат одеколона «Олд Спайс», смешанный с запахом сигар, – ровно так и должно было пахнуть от ее прадеда. Забавно… Осязание у нее не работает, зато обоняние в порядке. Разве во сне так бывает? Мэгги придвинулась к Джонни так близко, как только могла, и глубоко вдохнула. Она уловила аромат цитрусов, мыла, а еще солнечного тепла. От его запаха у нее закружилась голова. В порядке очередного эксперимента Мэгги высунула язык и провела им по щеке Джонни, решив проверить, какова на вкус его кожа. Хм-м. Ничего. Вот черт. Она словно лизнула воздух. Тогда она зашептала Джонни прямо в ухо:

– Это чудесный сон, Джонни. И я надеюсь, что никогда не проснусь.

Расплывшись в счастливой улыбке, Мэгги изучала его картинный профиль: прямой нос, длинные черные ресницы. Джонни прикусил нижнюю губу, а потом выставил в окно, под лучи вечернего солнца, левую руку и, пропуская сквозь пальцы воздух, тихо запел чуть хриплым голосом, не попадая в ноты: «Я просто дурак, дурак влюбленный…» Это была та самая песня. Они танцевали под эту песню.

– Ах, Мэгги, – со вздохом произнес он. – Куда же ты делась, крошка?

Он обращался к ней. Он произнес ее имя! Мэгги хотела ответить, сказать ему, что она здесь, рядом с ним, но не смогла. В горле у нее горело жаркое пламя. Она обхватила себя руками за шею, пытаясь унять эту боль. Горло саднило, каждый вдох давался с трудом. Мэгги застонала, а Джонни, сидевший рядом с ней, вдруг замерцал, словно изображение на неисправном экране. Мэгги охнула, почувствовав, как ей под кожу воткнулся какой-то острый предмет. Она вытянула руки перед собой и уставилась на них, не веря своим глазам. В вену на тыльной стороне левой кисти гладко вошла игла. Кто-то назвал ее по имени, что-то холодное из иглы разлилось по венам, а потом Мэгги потянуло прочь. Она изо всех сил пыталась ухватиться за Джонни, но ее уже затащило в узкий черный туннель. В одно мгновение Джонни стал светлой, все уменьшавшейся точкой в далеком конце туннеля. Он даже не повернул голову в ее сторону, даже не взглянул на нее, когда она улетела.

* * *

Жжение в горле у Мэгги прошло, по венам разлились облегчение и прохлада. Она услышала голоса, энергичные, но очень далекие. Голоса тянули ее к себе, но она отбивалась, желая нырнуть обратно в сон, подаривший ей возможность увидеть жизнь, которой жил Джонни до того, как попал в чистилище. Джонни был так реален. Она отказывалась слушать назойливые голоса, и они постепенно стихли, расплылись, стали чем-то вроде чуть слышного шума машин на далеком шоссе.

Когда сознание вернулось, Мэгги обнаружила себя в комнате, которую Айрин отвела под детскую, а позднее, когда стало ясно, что детей у нее не будет, переделала, чтобы та не напоминала ей о несбывшихся мечтах. Айрин не стала перекрашивать ярко-желтые стены, которые, как ей когда-то казалось, подходили для малышей, и лишь поставила у одной из них большой книжный шкаф, а на подоконники – комнатные цветы. К другой стене она придвинула пару одинаковых кресел, а между ними водрузила торшер. Пол покрывал толстый, добротный, но уже сильно вытертый ковер. Мэгги знала, что Айрин любила читать или вышивать в этой комнате. Она говорила, что при жизни Роджера это был ее личный оазис: здесь муж ее не тревожил.

Теперь комнату было не узнать. Если бы не расположение окон, их размер и форма, Мэгги вряд ли сообразила бы, где оказалась. Деревянный пол теплого коричневого оттенка, такой же, каким она его помнила, был покрыт розовым пушистым ковром, которым заменили тяжелый восточный ковер из рабочей комнаты Айрин. Высокие окна прятались за короткими розовыми занавесками в оборках. Под одним из окон стоял маленький белый письменный стол, под другим на белом шкафчике красовался проигрыватель, а на полу вокруг грудой валялись маленькие круглые пластинки. К дальней стене была придвинута кровать, накрытая розовым покрывалом с рюшами и вся заваленная подушечками, куклами и мягкими игрушками. На краю кровати сидела девочка лет девяти-десяти. Она тихонько разговаривала с толстым плюшевым медвежонком, которого сжимала в руках. Мягкие русые волосы, едва доходившие ей до плеч, были аккуратно заколоты над маленькими ушками. На девочке было платье цвета спелого персика; из-под юбки, укрывавшей ее скрещенные ноги, виднелись опрятные белые носочки и черные туфельки на плоской подошве.

– Ну же, Джейми. Ты ведь понимаешь, что мне нужно на ком-то тренироваться. А на ком мне тренироваться, кроме тебя? Я знаю, тебе неловко. Мне тоже неловко, но, если я когда-нибудь выйду замуж за Джеймса Дина, мне нужно уметь целоваться.

Изложив этот неоспоримый аргумент, девочка зажмурилась, забавно оттопырила губы и крепко прижалась ими к пушистой мордочке медвежонка. Потом медленно открыла голубые глаза и нахмурилась.

– Джейми, у тебя не слишком-то здорово получается. Нам с тобой придется много тренироваться.

Услышав это заявление, Мэгги хихикнула. Девочка в ужасе уставилась на нее. Веселье Мэгги мигом рассеялось. Неужели она хихикнула в голос? Неужели девочка ее видит? Но это ведь невозможно. На самом деле ее здесь нет… это все просто сон.

Глаза девочки еще больше расширились, и в них появился испуг. Она отползла подальше от края кровати, тонкими ручками прижала к груди медвежонка и снова зажмурилась, но на этот раз ее лицо исказил страх, а губы уже не тянулись вперед в ожидании поцелуя. Нет, теперь с них срывался быстрый шепот:

– Призраков не существует, призраков не существует, призраков не существует.

Повторив эти слова несколько раз, девочка приоткрыла голубой глаз, словно решив проверить, не исчезла ли Мэгги, но тут же снова зажмурилась и продолжила отрицать сам факт существования призраков.

«Интересно, это она обо мне?» – подумала Мэгги и сама изумилась этой мысли.

– Ты обо мне говоришь? – произнесла она вслух, хотя это «вслух» во сне оказалось совсем непохожим на обычную речь. Мэгги словно вытолкнула свою мысль наружу, вместо того чтобы и правда издать какие-то звуки.

Девочка нахмурилась, медленно подняла одну бровь, и Мэгги вдруг поняла, что ей знаком этот жест. Так делала ее мать… медленно поднимала вверх одну бровь, словно спрашивая: «Ты серьезно?»

– Папочка здорово рассердился на меня в последний раз, после дедушкиных похорон, когда я сказала ему, что дедушка не умер, а сидит в своем кресле. Но откуда мне было знать, что это призрак? Мне он показался обычным человеком! После этого папочка заставил меня целых два дня сидеть в этой комнате. Мне пришлось есть прямо здесь, ну и все остальное тоже. Просто ужас! Так что теперь если я вижу призрака, то притворяюсь, что на самом деле его нет. Это сложно.

И девочка, скрестив на груди руки, стала ждать, пока Мэгги ей ответит. Но Мэгги лишь ошеломленно смотрела на нее. Эта девочка видит призраков… как и она сама. Тоненькая бровь снова призывно поползла вверх. Мэгги поспешила представиться:

– Меня зовут Маргарет. Но ты можешь звать меня Мэгги. А тебя как зовут?

Мэгги подозревала, что уже знает ответ на этот вопрос, но он казался ей настолько невероятным, что она просто ждала, затаив дыхание.

– Меня зовут Элизабет. Но ты можешь звать меня Лиззи. – Девочка произнесла эти слова точно таким же тоном и в том же ритме, что и Мэгги.

Мэгги постаралась придать своему лицу спокойное, смиренное выражение.

– Твою старшую сестру зовут Айрин? – спросила она вслух, стараясь, чтобы ее слова прозвучали словно бы между делом.

Но ей это не удалось. Лиззи явно решила, что ей явился сам ангел смерти. Выражение ее лица сразу изменилось: черты снова исказил страх.

– Почему ты спрашиваешь? Зачем тебе Айрин?

– Нет, я… просто так спрашиваю. – И Мэгги мотнула головой, как бы подчеркивая эти слова.

Как ей все объяснить? Они долго молчали, изучая друг друга. Лиззи заговорила первой.

– Обычно призраки со мной не разговаривают, – буднично объявила она. – Они просто расхаживают вокруг, занимаются разными скучными делами и притворяются, что не видят меня. Ужасно невежливо.

Мэгги улыбнулась в ответ. Да, с этим не поспоришь.

– Я не настоящий призрак.

– Самый настоящий…

– Нет. Я не умерла. Мне просто снится сон. То есть… это я так думаю.

Мэгги вдруг поняла, что на самом деле вполне могла умереть и после смерти очутиться в прошлом, там, где живет Джонни. Значит, Бог над ней смилостивился. Ей хотелось быть только там, где был Джонни.

Лиззи слезла с кровати и, решительно задрав подбородок, подошла к Мэгги. Она чуть прихрамывала, и Мэгги заметила, что правая нога у нее кажется тоньше левой.

– Ты ногу повредила?

– Мне всего неделю назад сняли гипс. Я сломала ногу, когда упала с дерева, там, на заднем дворе. Но это того стоило. Я повидалась с мамой. Она говорила со мной точно так же, как ты сейчас. Поэтому я и решила, что ты тоже призрак. – Лиззи остановилась прямо перед Мэгги и с вызовом скрестила на груди руки. – Откуда ты знаешь Айрин? И что ты делаешь в моей комнате?

Да, этой девчонке отваги не занимать. Они с Мэгги чем-то похожи. Может, все дело в том, что их обеих закалила способность видеть призраков. И поэтому они готовы смело взглянуть в глаза потустороннему.

– Что ж, наверное, это тебе покажется странным… но я твоя внучка, – смущенно проговорила Мэгги, понимая, как нелепо звучат эти слова.

Но разве в снах нас не поджидают самые разные нелепости? Она вдруг испытала то же странное чувство, которое уже посещало ее сегодня, когда она сидела рядом с Джонни в машине своего прадеда: словно что-то тянуло ее за собой. Она попробовала сопротивляться. Она никогда не встречалась со своей бабушкой. Ей хотелось остаться, и, едва необычное ощущение, охватившее ее, чуть ослабло, она снова заговорила:

– Я тоже живу в этом доме… но в совершенно другое время.

На этот раз брови Лиззи взмыли вверх и исчезли под аккуратной челкой. Чувство, что Мэгги что-то тянет, усилилось, и она поняла, что не сможет долго бороться с ним. Все же она попыталась удержаться хотя бы на миг.

– Мою маму звали Дженис… и она твоя дочь.

Невидимая рука тащила Мэгги прочь все сильнее, все требовательнее. Мэгги резко вдохнула и попыталась высвободиться из невидимых цепких пальцев.

– Мэгги? – Лиззи протянула к ней ладошку. – Я теперь почти не вижу тебя. А ты можешь еще остаться? Совсем ненадолго? Мне надоело играть с Джейми. Он ведь просто игрушка.

Мэгги тоже едва различала Лиззи. Комната сжалась, и Мэгги, так же как в прошлый раз, вдруг скользнула прочь, а мир, где жила Лиззи, в мгновение ока погас вдали.

* * *

Сначала она решила, что ее зовет папа, что это он упрашивает ее умоляющим голосом. Ей хотелось его увидеть. Хотелось, чтобы ее обнимали, чтобы ей радовались. Она вырвалась из черноты, в которой плыла. Голос звал ее к себе. Она охотно отправилась ему навстречу. Значит, она может теперь оказаться с ними… с мамой и папой. И с Джонни. Пусть только Джонни там тоже будет.

Но это был не папа, а Гас. Она перестала бороться с чернотой. Она любит Гаса, но Гас живет в мире, где Джонни больше нет. В мире, где ей теперь тоже не хочется жить. И все же она очутилась слишком близко – так близко, что расслышала слова, которые ей говорил Гас.

– Вы нужны ему, мисс Маргарет, – настойчиво повторял Гас. – Вы ему очень нужны. Он побывал в аду и вернулся обратно, чтобы быть с вами. И теперь вам нужно проснуться. Вам нужно проснуться, мисс Маргарет.

Она слышала эти слова снова и снова. Гас говорит ей, что Джонни… жив? Джонни здесь? Сделав неимоверное усилие, Мэгги открыла глаза.

– Где он? – прохрипела она.

В горле саднило так, будто его потерли наждачной бумагой. Боль пронизывала все тело. Мэгги вздрогнула, закрыла глаза, но тут же снова открыла их и взглянула на Гаса. В тот же миг вокруг поднялась суета, послышалось пиканье каких-то приборов, к кровати подбежали врач и две медсестры. Пациентка пришла в себя. Мэгги пришлось вытерпеть всю подобающую случаю возню, ощупывания, уколы и расспросы. Она старалась как можно меньше двигаться и говорить.

Айрин ворвалась в палату и бросилась к кровати Мэгги. По ее щекам текли слезы. Шада впустили чуть позже, но велели стоять у двери. Он молча глядел на Мэгги, в его карих глазах читалось облегчение, смягчавшее его черты, а губы складывались в едва заметную улыбку. Мэгги попыталась улыбнуться ему в ответ, но губы у нее пересохли, и вместо улыбки вышла гримаса. Тогда она чуть приподняла пальцы левой руки и поприветствовала друга. Ей показалось, будто что-то дернуло ее за руку: на тыльной стороне ладони была закреплена игла капельницы. Тогда она вспомнила свой сон. Во сне она была рядом с Джонни, но он ее не замечал. Он управлял машиной отца Айрин. От него так чудесно пахло, он был до боли настоящим. Этот сон не походил ни на один из ее прежних снов.

– Мы дадим тебе отдохнуть, дорогая. Я вижу, что ты еще не совсем очнулась.

Мэгги вдруг осознала, что к ней обращается Айрин, что Айрин уже несколько минут с ней разговаривает. Она с виноватым видом взглянула на тетушку. Шад кивнул от двери в знак прощания. Айрин и Гас двинулись к выходу.

– Гас! – скрипучим шепотом позвала Мэгги.

Старик остановился.

– Идите. Я скоро, – произнес он.

Когда Шад и Айрин вышли и дверь палаты захлопнулась, Гас повернулся к Мэгги.

– Джонни, – выговорила Мэгги и вопросительно посмотрела на него.

– Он здесь, в одной из соседних палат. Поправляется после огнестрельного ранения. Он уже почти выздоровел. Не знаю, удастся ли мне отвезти вас к нему… но я попытаюсь. У него есть сестра… она ухаживает за ним. Ума не приложу, что она сказала персоналу больницы.

– Он ранен? – выдавила Мэгги. – В Джонни кто-то стрелял?

Смысл сказанного Гасом не сразу дошел до ее словно набитого ватой мозга.

– Сестра? – изумленно добавила она.

– Я вам о ней не рассказывал. Да мне и в голову не приходило. У шерифа Бэйли и Долли Кинросс есть дочь, мисс Бэйли. Директриса нашей школы.

Мэгги кивнула, хотя ровным счетом ничего не понимала.

– Джонни нашли в школе, среди руин, прямо в центре вестибюля. Он не обгорел, ничего такого, просто был ранен в грудь и потерял много крови. Там, у школы, как раз оставалась мисс Бэйли. Когда его обнаружили, она его сразу узнала. Надо думать, она всю жизнь рассматривала фотографии своего брата… а до нее – ее бедная мать. Ее это здорово потрясло, но она женщина сильная…

И Гас принялся сгибать и разгибать пальцы. Ему явно не хватало шляпы, которую он привык мять в руках.

– Он правда жив? Он правда здесь? – Мэгги почувствовала, как все ее тело наполняется осознанием этого факта и по щекам текут слезы.

– Правда, мисс Маргарет. Бог мне свидетель, он здесь. Благодарение Иисусу, – восхищенно прибавил Гас и, словно сам себе не веря, покачал головой. – Я такого никогда в жизни не видел…