Текст книги "Эммануэль. Антидева"

Эммануэль уже не смотрела на Анну Марию, она сосредоточилась на удаленной точке в пространстве – между ветвями деревьев. Затем резко обратила взгляд на свою гостью и непривычно горестно произнесла:

– Смерть? Ваш Бог понятия не имеет, что это такое! Ведь он никогда не умирал! Мертвецы тоже не знают. Они ничего не знают. Лишь мы, живые люди, можем знать.

* * *

В тот же вечер Эммануэль жалуется Марио по телефону:

– Ваша кузина меня утомляет, мне совершенно не хочется часами дискутировать с ней на теологические темы.

– Вы можете заняться чем-то более интересным.

– У нее страсть лишь к Небесам.

– Напомните ей Гете: лишь подлинная реальность идеальна.

– Сами ей это скажите. Почему бы вам не просветить ее, вместо того чтобы растрачивать свои умственные способности на меня?

– А вы уже забыли, что обращение в нашу веру Анны Марии ваша обязанность?

– И как мне начать? Мне еще не доводилось соблазнять монахинь.

– В этом присутствует определенная пикантность.

– Не для меня. Я обычная девушка. Мне нравятся простые отношения.

– Но вам нравится Анна Мария.

Эммануэль не отвечает. Положа руку на сердце – она толком и сама не понимает, нравится ей Анна Мария или нет. Она вздыхает в трубку.

– Ваша душа окрепнет благодаря этому испытанию, – пророчествует Марио, успокаивая девушку.

– Ее имя… – начинает Эммануэль.

– Я вам не сказал?

– Сказали. Оно меня интригует. Это словно славянская версия вашего имени. Она не итальянка?

– Итальянка. Но мои родственники плодились и размножались, не очень-то обращая внимание на географию. Так что бутон Анны Марии расцвел на тосканской земле, на русской ветке александрийского дерева, выросшего из критского черенка, привезенного из Византии.

– Все, все, все!

– История сохранила лишь имя садовницы.

– Я не хочу больше влюбляться.

– Тогда просто развлекайтесь. Проказничайте!

– Я вчера вечером пыталась это сделать.

– Расскажите.

Эммануэль описала шоу девочек-подростков:

– Одна из них, довольно некрасивая, устроила цирковое представление. Засунула в вагину вареное яйцо и раздавила его, затем то же проделала с бананом. Потом вложила в половые губы сигару, и та дымилась, даже колечки выпускала. В конце спектакля девушка написала целое стихотворение на шелковой ткани, удерживая кисточку мышцами влагалища. Буквы получились очень даже ровные.

– Банально, – говорит Марио. – В Риме такого навалом.

– Потом вышел индус в тюрбане. С огромным пенисом, торчащим из-под дхоти. Индус навешивал на него разные тяжелые предметы, но пенис не сгибался.

– Всем бы мужикам такое здоровье! Чем он себя вознаградил?

– Не знаю. Снял с члена тяжести…

– Странно. Может, это был протез, а не настоящий член? Дальше!

– Появилась юная девушка в прозрачных одеждах. Мы были поражены ее красотой. Девушка извлекла из корзины великолепную, как и она сама, змею, длиной в два метра, с чешуйками цвета слоновой кости. Кажется, в Индии такую змею можно увидеть раз в столетие. Артистка танцевала со змеей, закручивала ее вокруг своих рук, вокруг талии, вокруг шеи. Затем девушка сбросила верхнюю вуаль. Змея вилась вокруг ее грудей, лизала ее соски, потом ее рот, ее глаза, и девушка казалась такой влюбленной, что я почти начала ей завидовать. Она погрузила голову змеи в рот, сосала ее и долго-долго не выпускала, при этом просто млела, закрыв глаза. Будто змея была кубком, из которого девушка никак не могла напиться. Вскоре она расстегнула пояс, нижняя вуаль упала, и артистка осталась обнаженной. Питон спустился по ее животу, по лобку и вниз – по ногам, затем вернулся обратно, обхватил талию и нырнул прямо во влагалище. Его раздвоенный язык лизал клитор с такой скоростью, что мы видели лишь мелькающий в пространстве штрих, будто винт самолета. Девушка стонала от удовольствия. Ей принесли подушки, она легла на них и широко раскинула ноги – прямо перед нами, я видела ее половые губы, розовые и прекрасные, как ракушка.

– А что змея?

– Питон очень глубоко погрузился во влагалище. Как фаллос. Не понимаю, как он дышал.

– Только голова вошла?

– Нет. Тело погрузилось очень глубоко. Мы видели, как блестят и переливаются его чешуйки. Наверное, он лизал девушку внутри своим вибрирующим языком.

– Он был толстым?

– Толще, чем мужской член. Примерно, как мое запястье. Но головка у него была остренькая – вошла легко.

– Что происходило дальше?

– Девушка взяла белого питона рукой и вытянула из себя, затем снова ввела и снова вытянула, я не помню, как долго это продолжалось. Она кончала беспрерывно, корчилась на подушках, словно сама была змеей, задыхалась и кричала.

– Вы тоже наслаждались?

– Ах, как бы я хотела такую змею!

– Я вам подарю.

– Когда все завершилось, она сжимала питона в своих объятиях.

– А потом она просто ушла?

– Да. Жан сказал, что к ней в ложу каждый вечер приходят мужчины.

– Вы тоже должны были сходить!

– Я хотела. Но стоять в очереди перед ее дверью, в толпе… Мне было неловко.

– А какой был бы опыт!

– Я наверстала упущенное во сне.

– Каким образом?

– Я любила эту девушку, любя саму себя. И вместо змеи использовала собственные пальцы.

– Больше вы ее не хотите?

– Напротив! Еще сильнее, чем прежде!

– Из-за змеи?

– Нет. Я никогда не испытывала такого желания.

– Какого?

– Заняться любовью с женщиной, которая возьмет с меня за это деньги.

На несколько секунд Марио умолкает.

– Кого вы хотите больше – Анну Марию или девушку с питоном?

– Девушку с питоном!

Поразмыслив, она добавляет:

– Уверена, Анна Мария со змеей бы не совладала.

Марио нужно подумать, он молчит. Эммануэль настаивает на своем:

– Так вы найдете мне змею?

– Я ведь уже пообещал.

– Белую?

– С чешуйками, нежными, словно губы.

– И змея сможет заняться со мной любовью?

– Я позабочусь о ее образовании.

Эммануэль рассмеялась этому детскому разговору.

– Расскажите мне, что было дальше, – торопит Марио.

– Вернулись танцовщицы, а мы ушли.

– Так быстро все надоело?

– Не на что было больше смотреть, – вздыхает Эммануэль.

– Оставалось только придумать собственное шоу.

– Ничего не вышло.

– Почему?

Эммануэль рассказала Марио о своем внезапном влечении к Кристоферу, о разрешении, которое она получила от мужа, и о том, как все происходило.

– Надеюсь, вы мною довольны?

Марио действительно был доволен, о чем и сообщил. Он считал, что Эммануэль, благодаря своему поступку, встала на ноги – как ребенок, который до сего момента только ползал.

– И как же прошла ночь с гостем?

– Никак. Ее не было, – призналась Эммануэль тоном, который, однако, не выдавал ни сожалений, ни угрызений совести.

– Но почему?

– Когда мы вернулись домой, мне уже не хотелось. Только спать. Перед дверью в спальню Кристофера я поцеловала его в обе щеки, в нос и в губы – легонько. А потом оставила, он был крайне возбужден.

– Che peccato![14]14
  Большая ошибка! (ит.).


[Закрыть] – возмутился Марио.

– Это еще не все. Когда я легла в постель, мне расхотелось спать. И я занялась любовью с Жаном. Было чудесно – лучше, чем обычно. И всякий раз, когда я кричала, я думала о Кристофере. Думаю, он все слышал по другую сторону стены и долго не мог сомкнуть глаз. Мы с Жаном о нем больше не говорили. Мы говорили лишь о нашем наслаждении. Думаю, никогда прежде я не осмеливалась говорить мужу таких скабрезностей. Жан любил меня всеми возможными способами. Потом он сразу уснул, а вот мне снова захотелось пойти к Кристоферу и отдаться ему – еще горяченькой после объятий Жана. Но я не осмелилась. Боялась его шокировать. Я так долго себя ласкала, что не помню, когда наконец уснула. Утром даже не слышала, как Жан с Кристофером завтракали. Встала около полудня. Я вышла к мужчинам обнаженная. Так и завтракала. Таким образом я отомстила Кристоферу.

– Ottimo[15]15
  Превосходно (ит.).


[Закрыть], – произнес Марио. – Сегодня вечером ложитесь в его постель. Чтобы, зайдя в спальню, он обнаружил вас.

– Это невозможно. Он уехал.

– Уехал?

– С Жаном. На несколько дней. Мужу пришла телеграмма по работе. Со стройки. Ему пришлось тут же сесть в самолет, а друг решил составить ему компанию.

– Жаль. Вы хотя бы успели рассказать мужу о приглашении принца Ормеасена?

– Нет.

– Не осмелились?

– Не в этом дело. После сегодняшней ночи я уже не боюсь попросить у него разрешения. Но… не знаю, как сказать…

– Его согласие лишило вас половины удовольствия, которое вы бы испытали, отдавшись другому?

– Я хотела изменить ему сейчас. Позже, когда он мне все позволит, я буду чувствовать себя иначе.

– У вас будут дела поважнее…

Он продолжил:

– Вы должным образом готовитесь к великому моменту?

– К какому великому моменту?

– К ночи у принца!

– Ах да. Это действительно будет столь памятный вечер?

– Как презрительно вы это произнесли!

– Да нет. Просто я уже столько всего повидала. Вряд ли меня можно удивить.

– Будет очень много людей. И все они хотят насладиться вами. Прошел слух о том, что вы придете. Мужчины просто обезумели, узнав о том, что самая недоступная женщина вдруг станет доступной для всех.

– Что? Это вы всем рассказали?

– А надо было лишить всех тех, кто вас желает, двух дней надежд и сладостных ожиданий? Разве ожидание вашей любви не есть счастье, практически равное счастью совокупления с вами? Разве вы сами с трепетом не предвкушаете это событие?

– После того что вы рассказали, я скорее побаиваюсь. Не хотелось бы, чтобы толпа обезумевших от возбуждения самцов разорвала меня на куски. И при мысли о том, что уже сейчас все эти люди повторяют мое имя… Представляю себе, что они говорят…

Эммануэль услышала смех Марио. И возмутилась едва ли не до слез:

– Вам смешно? Хотите посмеяться надо мной вместе с вашими друзьями? Представляю себе ваш успех, когда вы им сообщили: «Знаете, а малышка-то из Франции уже готова к подвигам! Я отлично поразвлекся, обучая ее уму-разуму. Она была совсем птенцом. Теперь, получив то, что мне было нужно, передаю ее вам. Она еще вполне свежа. И не забудьте обо мне, когда воспитаете какую-нибудь новую цыпочку!»

– И что, по-вашему, я получил то, что мне было нужно? – мягко поинтересовался Марио.

Не дождавшись ответа, он продолжил:

– За исключением того момента, когда я говорю о какой-то новой цыпочке, вы все правильно угадали. Я долго описывал красоту и молодость вашего тела, которое познали еще совсем немногие. Когда-нибудь вы будете привлекать мужчин своим опытом, тем, что переспали с целой сотней любовников! Но сейчас именно ваша невинность всех так будоражит. Вы должны научиться заранее наслаждаться шедевром, который благодаря вам станет возможным. Ваше юное тело до сих пор знало лишь ласки мужа и каких-то незначительных партнеров. Но завтра ему предстоит изнурительный любовный бой – множество мужчин проникнут в вас и утолят свой голод. Вы обещаны им как драгоценный подарок.

Внезапно голос Марио меняется:

– Вы девственница, Эммануэль! Но завтра я лишу вас невинности. Сегодня у вас ночь накануне сражения! Вы получите не просто чашу Грааля, а нечто гораздо более важное! И вы хотите, чтобы я молчал? Чтобы люди, готовые совершить с вами сакральный ритуал, не готовились к нему заранее? Ах, как вы ошибаетесь, если думаете, что мы смеялись над вами или презрительно говорили о вашей плоти. Людям редко выпадает подлинное счастье, так что они умеют его ценить. И после всего, что я сказал, вы должны понять, что я вовсе не собираюсь ввести вас в общество недостойных насмешников, напротив, это будет союз честных порядочных людей. И никому я вас не отдаю! Это я предоставляю вам возможность стать частью нового мира с его ритуалами, этикетом, празднествами, ассамблеями, кортежами и возлияниями. Неужели вы не поняли? Я что, за все эти дни ничему вас не научил?

Эммануэль раскаивается. Теперь Марио спокоен: она отринула сомнения! И все узнала. Марио докажет ей свою правоту следующей ночью, когда они будут в гостях у принца. А пока он всем будет говорить о том, как прекрасно ее тело и с каким жаром оно отдается любви. Эммануэль согласна. Ее тело ждет новых поклонников. Она горит от желания. Она хочет.

Долгий разговор окончен. Эммануэль ложится в постель. Ей одиноко. Глаза закрыты, но после разговора с Марио сексуальные фантазии не дают покоя – веки опущены – сцены совокупления представляются девушке одна за другой. И что бы она ни думала, тревога продолжает ее одолевать. Нервы на пределе. Эммануэль пытается уснуть, о сражении можно поразмыслить и с утра. Сейчас ей больше всего хочется забыться и отдохнуть. Но ничего не получается, страх не покидает девушку.

Она знает, как снять напряжение: Эммануэль ласкает себя. Но оргазм не наступает. Такого никогда не случалось с Эммануэль, сколько она себя помнит. Пальцы снуют туда-сюда, но мысли где-то далеко: вкус нового неизведанного удовольствия, мягкий и одновременно терпкий, уже на языке, и горло пылает огнем. Эммануэль долго не сдается. Старается изо всех сил. Но борьба утомляет ее. Она раздражена и признает свой провал. Сердце колотится, сладостное желание не утолено, а тело в изнеможении. Выключив свет, Эммануэль медленно дотягивается до кнопки звонка у изголовья кровати, сползает на край постели, опускает ногу. Теперь раскрытая вагина обращена прямо к двери. Пальцы наконец успокоились, тело расслаблено, но грудь по-прежнему напряжена. И вот раздается скрип решетчатой двери, которую слуга открывает, чтобы затем отворить главную дверь в комнату.

4
Ночь во дворце Малигат

Тело – это большой разум, множество с одним сознанием, война и мир, стадо и пастырь.

Ф. Ницше. «Так говорил Заратустра»[16]16
  Перевод Ю.М. Антоновского. (Прим. перев.)


[Закрыть]

И онийская туника бледно-нефритового оттенка, в мелкую складку, в которую облачилась Эммануэль, кажется почти прозрачной. Одно плечо обнажено, на другом ткань удерживает золотая брошка в виде маленького совенка. Талию опоясывает цепь из плоских колец. Ни вышивки, ни каких-либо других украшений. Только тяжелый старинный золотой кулон на груди, в центре которого – квадратное отверстие, окруженное по периметру изображениями животных, должно быть раньше, в забытом исчезнувшем королевстве эта вещица служила монетой. На правой руке у Эммануэль чуть выше локтя – «браслет рабыни» с изумрудами.

– Поскольку меня ждет холокост, я выбрала наряд Ифигении.

– Вы очень красивы, – произносит Марио. – Но слишком благопристойны…

Не говоря ни слова, она подходит к низкой лампе, при слабом свете под туникой, словно сквозь стекло, просвечивают ноги Эммануэль. Но Марио все еще недоволен. Эммануэль улыбается, отставляет ногу в сторону, и платье, от пояса до пола, разлетается на две части. Во время танца ноги будут поочередно открываться. Разрез обеспечит легкий доступ. Янтарный живот и весь низ почти постоянно буду на виду.

– Смотрите! Здорово?

Темный треугольник лобка сверкает крохотными жемчужинами, которые терпеливая Эа четыре часа закрепляла на непослушных кудрявых волосах.

– Никогда не видел более изысканной драгоценности! – соглашается Марио.

– Есть еще вырезы!

Если подойти к Эммануэль сбоку в тот момент, когда она наклоняется или поднимает руку, то благодаря разрезам, которые тянутся от подмышек до бедер, можно увидеть рельеф ее обнаженной груди. При желании партнер по танцам без труда сможет запустить руку под тунику девушки.

Марио поражен изобретательностью Эммануэль: она заказала наряд на днях или он у нее давно? Должно быть, портниха была смущена подобным заказом… Неужели он так плохо знает женщин? – смеясь, удивляется Эммануэль. – Ведь эта туника надевается на плотный чехол! Заслуга Эммануэль состоит лишь в том, что основную составляющую наряда она оставила в шкафу. Лучше бы она ее вообще сожгла! – ворчит Марио. Любой наряд оскорбляет чувства, если мешает глазам созерцать наготу.

– Надо, чтобы вы как-нибудь пересмотрели мой гардероб. Все, что вам не понравится, можете сжечь!

– С удовольствием, – мрачно произносит Марио.

Дворец Малигат представляет собой ансамбль мраморных построек, разделенных между собой садами с водоемами и крытыми галереями, где белые фонари вместе с луной сеют холодный магический свет. Во дворец ведут аллеи из гибискуса, вдоль которых, как стражи, высятся белые колонны – мимо аккуратных лужаек и оранжерей, столь длинных, что они защищают от городского шума; мимо фонтанов, чье журчание почти перекрывает летящую издалека танцевальную музыку и звук голосов.

Аромат цветущих кустарников – огромных гардений, растущих в китайских глиняных горшках – буквально опьяняет гостей, и они в пурпурном свете ночников продвигаются вперед по абсолютно пустым коридорам и залам.

Хозяин не встречает приглашенных. Может, Эммануэль и Марио ошиблись адресом, потерялись в краях прозрачных теней и темных вод? Или пришли слишком рано?

– А кто вообще сюда приглашен? – тихим голосом спрашивает Эммануэль.

– Все самые умные и красивые люди Бангкока, – отвечает Марио. – Чтобы сюда попасть, надо быть очень умным и очень красивым.

– А вы уверены, что мы соответствуем этим стандартам?

Марио улыбается.

А что собой представляет хозяин дворца? – нервничает Эммануэль, не высказывая своих опасений вслух. Наверняка очень властный человек. Могущественный. Требовательный. Может, он извращенец и маньяк. Разве не безумие – рискнуть и принять приглашение? Знает ли Эммануэль на самом деле, что ее ждет? Захотят ли приспешники принца и он сам расстаться с Эммануэль и вернуть ее Жану? А вдруг нет?

Она еще может сбежать. Никто ее не видел, огромный парк пуст, никакой охраны девушка не заметила. Но Марио… Что он подумает и скажет о ее трусости?

Она следует за Марио как в кошмарном сне. Зря, она уверена, что зря, ей следовало бы убежать…

В окнах – приглушенный алый свет. Внезапно послышался то ли крик, то ли смех. Никого нет, все закрыто, на террасе ни единой живой души, хотя ночь не холодная и не такая уж влажная.

– Марио! – шепчет Эммануэль так тихо, что Марио даже не слышит ее голоса.

Они входят в маленькую комнатку. На диванчике рядком сидят трое мужчин и женщина. Эммануэль про себя радуется тому, что не наткнулась на эротическую скульптурную группу вроде Лаокоона или еще какое-нибудь непристойное зрелище, к которому уже давно с ужасом готовилась. Девушка очень молода. У нее темные глубокие глаза удлиненной формы и серьезное лицо. Волосы накрывают голову будто каской, челка густая, в этой прическе есть что-то древнеегипетское. Прямое черное платье-футляр подчеркивает ее худобу. В таком наряде нет ни намека на эротику, но внезапно Эммануэль осознает подчеркнуто-сексуальный характер своего наряда. По сравнению с девушкой в черном Эммануэль выглядит непристойно. Неужели Марио ведет двойную игру? Он что-то говорит по-сиамски. Девушка отвечает ему без улыбки и, видимо, сообщает нужную информацию, поскольку Марио уверенно тащит Эммануэль из этой комнаты.

– Куда мы идем? – хнычет Эммануэль. – Кто это был? Не слишком ли та девушка молода для нашего мероприятия?

– Вечеринку устроили в ее честь. Она единственная дочь принца. Сегодня ей исполнилось пятнадцать лет.

Прежде чем Эммануэль успевает выразить удивление, они попадают в просторный салон, где в сумеречном свете танцуют парочки – незнакомцы увлечены друг другом и даже не оборачиваются, увидев новых гостей. Служанка разносит фруктовые коктейли, сладкие и очень крепкие.

– Полагаю, это напиток любви? – шутит Эммануэль, дабы придать себе уверенности.

(На служанке-сиамке надета только набедренная повязка из джута, затянутая на животе: она закрывает задницу, но выставляет напоказ пупок и верхнюю часть бедер. Эммануэль любуется длинными ногами и грудками-яблочками.)

– Даже не сомневайтесь, – отвечает Марио. – В любом случае все, что пьют и едят в Азии, работает как афродизиак.

Вокруг царил полумрак… «Только бы он не оставил меня одну!» – взмолилась про себя Эммануэль. Вскоре к ним подошел мужчина, которому Марио представил свою спутницу. Девушка тут же забыла его имя. Он же поклонился – любезно и куртуазно – и пригласил Эммануэль на танец. Девушка нехотя последовала за кавалером, придерживая одной рукой юбку на бедре, чтобы та не разошлась.

Мужчина оказался высоким – ему приходилось сильно наклоняться, чтобы его щека оставалась на уровне щеки партнерши. Он спросил, сколько Эммануэль лет, где она провела детство, задал вопросы о вкусах и предпочтениях. Читает ли она книги? Любит ли театр? Есть ли у нее любимые авторы? Сначала она отвечала не слишком любезно, смущенная таким количеством вопросов. Эммануэль вовсе не хотелось рассуждать о литературе, ей нравилось подчиняться ритму танца. Мир танца был ей знаком. В танце она чувствовала себя спокойнее.

Внезапно Эммануэль поняла, что сама прижимается к незнакомцу и провоцирует его. Не особенно он ее и привлекал, просто она поддалась рефлексу – танец, эрекция и даже оргазм всегда, по ее опыту, следовали друг за другом. Парижские поклонники (у них мозгов не хватало, чтобы уложить девушку в постель, когда она так и шла в руки, а муж отсутствовал) прекрасно обучили Эммануэль поведению в танце. Тело Эммануэль и так было фантастически податливым, но стоило начаться танцу, оно само принимало нужное положение и автоматически выполняло движения, необходимые для того, чтобы привести действо к логическому завершению – то есть к наслаждению. Желание партнера и его собственные порывы при этом не играли никакой роли.

Эммануэль всегда пользовалась своими танцевальными умениями и навыками, получая удовольствие от жизни и в то же время не совершая измены. Доставляя радость мужчинам, Эммануэль и себя саму практически доводила до оргазма, хоть и сознавала, что чувства в танце мимолетны и не совсем реальны, впрочем, это лишь придавало ситуации пикантности.

В тот вечер, войдя в привычную роль, Эммануэль превратила мужское достоинство своего партнера в камень и прижалась к его животу. Она ощущала себя комфортно и свободно, словно уклонилась от исполнения таинственных пугающих обязанностей, которыми в любой момент мог ее озадачить восточный принц. В объятиях незнакомца девушка чувствовала себя в безопасности.

Он в свою очередь наслаждался талантами партнерши и позволил подвести себя к самому краю… но в последний момент ускользнул, лишив Эммануэль удовольствия наблюдать сладостный спазм. Она была разочарована, не понимая, почему мужчина упускает шанс испытать оргазм – неужели бережет себя для более приличествующего случая? Ведь только настоящее имеет значение!

Не подозревая о том, почему девушка расстроилась, строптивый партнер крепко зажал между пальцами тоненький пальчик Эммануэль с обручальным кольцом и спросил, замужем ли она.

– Разумеется, – угрюмо ответила соблазнительница таким тоном, будто ее хотели оскорбить.

Неужели? Очень хорошо! А любовники у нее есть?

– Я замужем уже целый год!

«И правда, – подумала Эммануэль, – есть ли у меня любовники?» Первым пришел на ум Марио. Однако в ту же секунду идея показалась Эммануэль нелепой: можно ли считать любовником того, кто никогда не занимается с тобой любовью? Если именно секс делает человека любовником, то ее настоящими любовниками были мужчины из самолета, сам-ло. А мальчик из храма? Следует ли включить его в список? И танцоров? Если эякуляция – необходимая составляющая поведения любовника, то в любовники можно записать всех мужчин, которые мастурбировали, тайком наблюдая за Эммануэль!

От этой мысли девушка расхохоталась, забыв о недавнем неудовольствии.

– Как, по-вашему, месье, кто такой любовник?

Кавалер мягко улыбнулся, думая, что Эммануэль кокетничает и вообще не слишком умна. Однако Эммануэль вполне толково разъяснила свою проблему, не утаив ни единой интимной подробности и восхищаясь тому, с каким задорным бесстыдством и жаром раскрывает совершенно незнакомому человеку секреты, о которых пока не ведает ни Жан, ни Мари-Анн (что еще более удивительно), ни даже Марио.

Танцор очень заинтересовался и попросил изложить ему подробности. Эммануэль с радостью согласилась и в свою очередь задала мужчине вопросы крайне непристойного содержания. Он отвечал ей без стеснения.

– Быть может, вы слишком зациклились на терминологии, – в заключение заметил партнер (они танцевали довольно долго). – Какая разница, стоит или нет называть любовником мужчину, который в той или иной степени имел отношение к вашему телу? Я считаю, что и сиамский мальчик, и пассажиры самолета, и водитель трехколесной повозки были вашими любовниками. (То ли случайно, то ли из деликатности танцор не упомянул Марио). Ну а вы сами кого считаете своими любовниками?

– Я солидарна с вами. А мои парижские танцоры?

– Мне кажется, это другое дело. Лаская их, вы одновременно отказывали им. Это важный момент. Ведь, доставляя им удовольствие, вы, однако, радовались, что не изменяете мужу? Полагаю, с сиамским мальчиком вопрос стоял иначе.

– Но когда я занимаюсь любовью с женщинами, я тоже не воспринимаю это как измену. Как это объяснить?

Кавалер ничего не объясняет. Кажется, рассуждения и теория Эммануэль его больше не интересуют: не произнося ни слова, он так крепко прижимает к себе девушку, что она и сама уже не помнит, о чем беспокоилась секунду назад. Ее губы прижаты к его губам, тела сплетаются, все мысли – лишь о наслаждении. Эммануэль выставляет ногу вперед – он зажимает ее своими ногами. Его пальцы ищут ее груди, ее влагалище. Вряд ли их движения можно назвать танцем, они то и дело натыкаются на другие пары. Ласкают ли друг друга остальные танцоры?

К Эммануэль возвращается ощущение реальности внешнего мира, погрузившегося в полумрак под прессом воспоминаний. Странно, но девушки, танцующие рядом с Эммануэль (их пять или шесть), очень на нее похожи, на секунду ей показалось, будто красавицы – отражения зеркал. Все в прозрачных одеждах, с длинными темными волосами и обнаженными плечами. Их ноги проскальзывают между ног у мужчин под приглушенную музыку, раздающуюся как будто из ниоткуда. Фигуры движутся синхронно. Эммануэль ловит на себе испуганные взгляды, девушки отводят глаза, как только Эммануэль смотрит на них.

Эммануэль хочет увидеть, как кто-нибудь из этих девушек занимается любовью, но парадоксальным образом она сама оказывается выставленной напоказ. Не выпуская Эммануэль из своих объятий, танцор ведет ее на крытую террасу, обрамляющую зал. Там полно гостей. Незнакомец садится на низкий табурет – Эммануэль стоит прямо перед ним. Он пальцами раздвигает полы воздушного греческого наряда Эммануэль и усаживает девушку на себя верхом. Танцор заставляет девушку согнуть колени и придвинуться ближе, затем, когда влажная вагина касается его члена, он кладет руки Эммануэль на свои бедра, чтобы войти в нее до конца.

Он говорит:

– Просите меня, чтобы я доставил вам удовольствие.

– О да, – задыхается Эммануэль. – Я хочу вас.

– Громче! Чтобы все слышали.

Эммануэль извивается, кричит.

Он настаивает:

– Еще!

Она повинуется, взгляды окружающих прикованы к ним, все наблюдают, как девушка бьется в объятиях мужчины и стонет:

– О! Я кончаю! Я кончаю! Как прекрасно…

Когда Эммануэль в изнеможении умолкает и чуть не падает, танцор удерживает ее на коленях, пока она не приходит в себя, а затем продолжает любовный спектакль – резко и глубоко погружается в девушку – два раза, три, двадцать раз. Эммануэль взлетает и падает, взлетает и падает, из ее горла вырывается первобытный рев. Партнер кусает ее за плечи и взрывается в ней, Эммануэль чувствует, как его сперма разливается по ее нутру. И снова – головокружение.

* * *

Один из мужчин, наблюдавших эту сцену, просит партнера Эммануэль уступить ему даму. Она поднимается, не успевает понять, сожалеет ли о расставании с любовником, которому успела поведать тайны, и уже протягивает руку другому. Другой мужчина увлекает девушку направо, в соседнюю комнату. Там подают напитки и закуски.

«Ну вот, – думает Эммануэль, откусывая кусочек пирожного, – я занималась любовью с одним незнакомцем, а теперь сделаю это с другим. Ничего особенного в этом, кажется, нет».

Новый кавалер терпеливо ждет, стоя под лампой и с удовольствием созерцая добычу.

– Я ищу вас уже больше часа! – вздыхает он.

– Именно меня? – удивляет Эммануэль. – Тут и без меня полно девушек!

– Возможно. Но я пришел ради вас.

– Ах да – это Марио постарался!

– Вы не такая, как другие женщины!

– И чем же я отличаюсь от них?

– Не могу поверить в то, что вы здесь, и я могу любоваться вашим обнаженным телом сквозь это платье…

– По утрам у бассейна я бываю еще более обнаженной. Приходите посмотреть.

Эммануэль становится скучно, она смотрит по сторонам. Куда исчез Марио? С какой стати он бросил ее здесь, в обществе какого-то идиота?!

Она, даже не удостоив своего нового партнера взглядом, вышла из комнаты, встретив в коридоре несколько пар и даже групп людей, совершенно растерянных, праздно шатающихся туда-сюда. Они не обратили на Эммануэль никакого внимания. У девушки возникло впечатление, что в стенах замка сосуществуют разные братства, не ведающие друг о друге и не имеющие ни малейшего желания объединяться. Эммануэль вспомнила, что похожее чувство у нее возникло, когда она однажды вместе с другими туристами находилась в средневековом замке: они переходили из залы в залу, любовались архитектурой, следовали за гидом, доверяя его предпочтениям, разглядывали гобелены и старинные портреты, а вокруг сновали ученого вида люди в очках. Спустя какое-то время Эммануэль оказалась на лужайке возле замка, где владельцы пили чай – никто из них не обратил на девушку внимания. Сегодня Эммануэль должна была быть в центре событий… Но куда же запропастились виновники торжества?

На самом деле, Эммануэль совершенно не хотела встречаться с хозяином и даже надеялась вовсе избежать общения с ним. А может, лучше потихоньку незаметно улизнуть, чем слоняться без дела? Вечеринка совершенно не соответствовала тому торжественному уровню, о котором говорил Марио.

Незнакомцы – двое мужчин в смокингах и молоденькая девушка в черном вечернем платье – вдруг остановились рядом с Эммануэль и на разных языках попытались ей что-то объяснить, в конце концов, один из них на хорошем французском сказал, что они, мол, ищут красивую девушку, которая согласилась бы покинуть с ними дворец и составила бы им компанию «двое на двое». Эммануэль соблазнилась этим предложением. Однако, получив шанс убежать со скучной вечеринки, Эммануэль в последний момент ощутила легкое угрызение совести. Следуя за привлекательными молодыми людьми, она словно совершала что-то нехорошее.

Пока девушка сомневалась, перед ней появились новые люди, которые молча увлекли Эммануэль за собой, и она, не сопротивляясь, миновала несколько залов и дверей. Из-за последней двери доносились музыка и смех. Зрелище, открывшееся взору в проходной комнате, заставило Эммануэль вскрикнуть.

На широком длинном диване, укрытом меховым покрывалом, между двумя обнаженными мужчинами лежала оживленная и, как всегда, смеющаяся Ариана де Сайн.