Текст книги "Чужие грехи"

Глава 5

В самолете он не позволил себе ни капли спиртного. Энни сразу обратила на это внимание, хотя от комментариев тактично воздержалась. Их места были в первом классе, и спиртное лилось рекой, однако Маккинли пил только минеральную воду.

Энни поразила оперативность, с которой он доставил её в аэропорт. Самой трудной частью их путешествия был пеший поход до того места, где была спрятана его машина. Безжалостные укусы мошкары, отвратительный запах, с которым не справлялся даже свежий океанский бриз. Джеймс то и дело подгонял её, не позволяя мешкать ни секунды, и лишь в машине, когда Энни забралась на переднее сиденье простенького серого седана, она наконец задала первый из мучивших её вопросов.

– Что же будет с вашим домиком?

Джеймс уже запустил мотор, и автомобиль выкатил из-под навеса на узкую проселочную дорогу. Джеймс не ответил ей, но лишь кинул быстрый взгляд на циферблат часов, вделанных в панель управления. Затем погнал машину вперед. Быстро, чересчур быстро.

– Джеймс.

– Что?

– Что же будет с вашим домиком?

Ответом ей послужил оглушительный взрыв. Сила его была столь велика, что автомобиль заметно тряхнуло и отбросило к обочине, так что Джеймсу пришлось приложить немало усилий, чтобы выровнять руль. Он даже не обернулся в сторону взрыва, откуда взметнулся столб пламени и повалил густой дым. А ведь взрыв прогремел именно там, откуда они только что ушли.

У Энни перехватило дыхание. Это ледяное безразличие показалось ей куда страшнее самого разрушения; под ложечкой противно засосало, горло сдавили холодные и липкие пальцы страха. Не сразу она обрела дар речи.

– Не слишком ли это круто? – спросила наконец она с наигранной беззаботностью.

– Нет, – ответил Джеймс. Затем, помолчав, как показалось Энни, целую вечность, добавил:

– Есть все-таки надежда, хотя и слабая, что они сочтут нас погибшими при взрыве. По крайней мере, это хоть ненадолго собьет их с нашего следа.

– Кого? О ком вы говорите?

Джеймс повернул голову и посмотрел на нее, и Энни тут же пожалела, что задала этот вопрос.

– Люди, которые убили твоего отца. Разве не это тебя интересовало? Разве не из-за этого ты приехала ко мне? А теперь, Энни, ты заварила настоящую кашу. Ты ввязалась в самую гущу сечи. Начинается такая драка, что всем чертям тошно станет. Это игра без правил, Энни. И музыку здесь заказывает тот, кто платит.

– Меня вовсе не тянет танцевать, – попыталась отшутиться Энни, хотя у неё мороз бежал по коже.

– Это пляска смерти.

После этого она забилась в уголок и больше не произносила ни слова. От острова они отплыли на небольшой моторной лодке, которой Джеймс управлял с той же легкостью, с которой делал и все остальное, и Энни оставалось только слепо подчиняться его приказам.

Этот самолет был уже третий за один день. За билеты Джеймс расплатился с помощью золотой кредитной карточки «Американ Экспресс», выданной на фамилию и имя, которые Энни видела впервые. Но она и тогда смолчала.

И вот теперь, сидя на борту самолета, летевшего в сторону заходящего солнца, она залпом осушила бокал холодного шампанского и задумчиво уставилась на мужчину, который сидел рядом.

– Почему мы летим на запад, Джеймс? Мы ведь в Вашингтон собирались. Насколько я знаю, в последние годы он находится на восточном побережье. Или за это время ЦРУ успело поменять всю географию?

– На твоем месте, я бы не болтал лишнего, – ответил он внешне доброжелательно, но глаза гневно сверкнули. – Нас могут подслушать.

– Я не верю в ваши параноидальные бредни. Они отмерли с холодной войной.

– Никто и не заставляет тебя верить, – холодно сказал Джеймс. – Просто делай то, что тебе говорят.

– Так куда же мы все-таки направляемся?

– Искать правду. Начнем с Лос-Анджелеса, а там – видно будет.

– Крюк довольно немалый. Для этого есть причина, или вы просто получаете удовольствие, перепрыгивая с одного самолета на другой? – Энни протянула руку за вторым бокалом шампанского, хотя чутье подсказывало ей, что делать этого не следует. Уж слишком она изнервничалась и устала, чтобы пить шампанское. Не говоря уж о том, что с утра у неё маковой росинки во рту не было.

– Просто мне нравится южная Калифорния.

– А раньше вы уверяли, что терпеть её не можете. Помню, как вы с Уином горевали по поводу того, что вас командируют туда на целых три месяца.

– У тебя слишком хорошая память, Энни, – вздохнул Маккинли. – Да, я соврал.

– Когда? Сейчас или тогда?

– И тогда и сейчас, – усмехнулся он. – Я всегда вру.

Лишь после пятого бокала шампанского она забылась сном. Джеймс уже готов был помочь ей, применив один из арсенала «фирменных» приемов, когда Энни наконец смежила свои непокорные небесно-голубые глаза.

Да, черт возьми, совладать с ней было не так просто. Ни усталость, ни его запугивания её не сломили. Словно со смертью Уина приоткрылся потайной занавес, и она увидела то, что не должна была видеть.

Эх, с каким удовольствием он бы сейчас сам пропустил бокал-другой этого дармового шампанского. Да что там – бокал! Ему ничего не стоило бы опорожнить две бутылки кряду, а потом ещё залить шипучку стаканом текилы. Но, увы, он не мог позволить себе ничего крепче минералки.

Да, он вернулся в нормальный мир. Там, на острове, он держал все под контролем. Там никому не удалось бы подобраться к нему незаметно. Однако теперь его лачуга, как и примыкающая к ней территория, обратилась в прах. А с ними канули в Лету и все следы незваных гостей. Ему же ничего другого не оставалось, как увлечь Энни за собой, вывезти её в этот чуждый, полный смертельных опасностей мир.

Джеймс понимал, что для того, чтобы разгадать головоломку, ему не хватает одного фрагмента. По меньшей мере. Но в последние месяцы это его совершенно не заботило. Забившись в свою крысиную нору, он выкинул из головы все лишние мысли, и лишь терпеливо ждал, пока к нему кого-нибудь подошлют. Ему ничего не хотелось вспоминать – ни второе апреля, ни темные и мучительные обстоятельства, окружавшие эту мрачную дату.

И ещё ему не хотелось вспоминать то, как его завербовали. Их подразделение, по любым меркам крохотное и неприметное, успешно решало самые сложные задачи, перед которыми пасовали все остальные организации, даже самые могущественные. И он выполнял свою работу, никогда не задумываясь, что является лишь винтиком в сложном механизме разрушения и уничтожения.

Однако никакого количества мексиканской текилы не хватало, чтобы утопить эти воспоминания, чувство вины, раздиравшее и грызшее его изнутри. Чаще всего. В пьяном угаре, ему удавалось их заглушить, притупить боль, но приезд Энни разбередил старые раны.

Уин Сазерленд был не одинок. Не только его мозг стоял за преступными замыслами, сложными и коварными схемами. Планами по уничтожению противника и казням провинившихся. Вербовкой новых наемников.

Возможно, недоумок Кэрью и мог поверить, что со смертью Уина подразделение его и распалось, но Джеймс знал, что это не так. Просто до сих пор ему было наплевать на это. Пес с ними, пусть хоть все друг друга перестреляют. Глотки себе перегрызут. Он из игры вышел. Пусть подошлют кого-нибудь и попытаются его прикончить.

Однако сейчас все совершенно переменилось. Повернулось на сто восемьдесят градусов. Коль скоро Энни ввязалась в эту игру, он уже не имеет права позволить этой своре разорвать её. Как не может и положиться на Мартина. Парень он, конечно, неплохой, но защитить Энни ему не под силу. Не говоря уж о том, что «мокрухой» он никогда не занимался. Джеймс даже не был уверен, умеет ли Мартин пистолет держать. Нет, от него толку мало. Те, кого пришлют за Энни, прихлопнут его как муху.

Итак, он вернулся в этот мир, хотя и вопреки своей воле. И он не отступит, пока не добьется своего. Он узнает правду, чего бы это ему не стоило. Схватит Кэрью за тонкую жилистую шею и сдавит его горло, пока этот мозгляк не запоет. Кэрью ведь тоже хочет его смерти. Причем ничуть не меньше, чем приспешники Уина. Что ж, по меньшей мере, с Кэрью он сумеет договориться о временном перемирии. Ненадолго. На то лишь время, которое понадобится ему, чтобы узнать правду.

И что это ещё за идиотская вышивка, о которой болтает Энни? Возможно, ложный след. С другой стороны, кто знает, а вдруг это какой-то шифр? Лучше бы пока выкинуть её из головы и сосредоточиться на ближайшем окружении Уина. На людях, с которыми тот встречался в последние дни своей жизни.

Впрочем, Маккинли был слишком хорошим профессионалом, чтобы позволить себе проигнорировать любую мелочь, сколь пустячной она ни показалась бы на первый взгляд. Пусть даже речь идет о какой-то настенной пустяковине с вышитой надписью «Привет из Ирландии».

Да, ему нужна правда, и он не остановится, пока её не выведает. Владение информацией означало власть. Владение информацией означало хоть слабую, но гарантию безопасности. Если не для него, то, по крайней мере, для этой строптивой молодой женщины, которая мирно спала в соседнем кресле. Кто знает, возможно, этого окажется достаточно, чтобы спасти ей жизнь.

– У нас сложности, сэр.

– Какие ещё сложности, черт побери? – взорвался генерал. Несмотря на вечернее время, работа в офисе ещё кипела вовсю. Разумеется, у человека стоявшего сейчас перед генералом, имелась вполне уважительная причина для столь позднего визита, однако привести сюда его лично могли лишь крайне важные и серьезные обстоятельства.

– Вы хотите сказать, что упустили Маккинли, да? Что ему удалось улизнуть? Это я даже слушать не желаю.

– Я ещё не вполне уверен. Его убежище взрывом разметало в пыль, а ни один из наших агентов до сих пор на связь не вышел. Возможно, Хэноувер, все-таки удалось выполнить задание и избавиться от них обоих.

– «Возможно», – проворчал генерал. – Мы не имеем права предполагать. Маккинли всегда был нашим подрывником. Хэноувер ему и в подметки не годилась.

– Не годилась, сэр?

– Это, сынок, как пить дать. Твоих людей больше нет. А Маккинли, чтоб его разорвало, они упустили. Да еще, наверное, он и дочку Сазерленда с собой захватил. Словом, сынок, мы по самые уши в дерьме.

– Да, сэр.

Генерал тяжело вздохнул. Нет, стар он уже для таких баталий. Пора подумать и о более спокойной работе. А ведь будущее представлялось ему в таких радужных тонах. Поначалу – скромная должность. Вроде секретаря обороны. Он прекрасно владел искусством выкручивания рук, знал, кого, как и когда подмазать, был грамотным политиком, давно и умело работал на создание собственного имиджа. Настало время собирать плоды. А генерал был не из тех, кто довольствуется малым. И цель у него одна – абсолютная власть. Предпочтительно – пост исполнительного секретаря. На худой конец – президентский.

Однако до тех пор, пока Маккинли не обезврежен, ему к Белому Дому и на пушечный выстрел не подобраться. Он должен быть абсолютно уверен, что его семейные тайны не выплывут наружу. А Маккинли представлял для него смертельную угрозу.

– Ладно, сынок, – пробасил он. – Я сам им займусь.

У молодого выскочки с длинными волосами – типичного яппи,

– стоявшего перед ним в модном итальянском костюме, отвалилась челюсть.

– Сэр? – недоуменно переспросил он.

Разумеется, в рядах старой гвардии этот выдвиженец не продержался бы и недели. Но вот здесь, в этом вертепе, почти сплошь состоящем из женщин и педерастов, он прекрасно вписывается в общую компанию.

– У меня свои методы, сынок. Ты облажался. Настало время для старого боевого коня.

Да, с усмешкой подумал генерал, молокососу эти слова пришлись не по вкусу. И хрен с ним! Может же он хоть сейчас доставить себе маленькое удовольствие. Надавать по заднице этому самодовольному хлыщу из Лиги плюща

.

– Я сам позабочусь о Маккинли и о девчонке, сынок, – добавил он. – Так что не хнычь и не заламывай руки.

– Сэр?

– Да, сынок?

– На вашем месте, я не стал бы недооценивать Маккинли. Его ведь не зря прозвали доктором Смерть.

Генерал насупился. Нет, не удалось ему поставить на место этого сопляка.

– Не беспокойся, малыш, я с ним справлюсь. У меня есть в запасе кое-какие трюки. Маккинли этого не ожидает. Как только я узнаю, где он затаился, я до него доберусь. И тогда им обоим не поздоровится.

– Наверное, сэр.

– Вижу, сынок, ты сомневаешься. Может, хочешь заключить со мной пари?

Яппи поморщился.

– Нет, сэр, благодарю.

– В вашей среде это не принято, сынок?

– Нет, сэр. Просто я стараюсь не заключать пари, которые могу проиграть.

Генерал прищурился, затем довольно осклабился.

– А у тебя котелок неплохо варит, сынок. Молодец. Буду иметь это в виду.

– Благодарю вас, сэр.

Выскочка, подумал генерал, проводив его взглядом. Но умен, ничего не скажешь.

Он быстро провел её через таможенный контроль, и Энни, спотыкаясь, с трудом поспевала за ним. Она уже не задавала вопросов и не препиралась; она слепо следовала за ним. Джеймсу показалось даже, что, будь на то её воля, Энни продолжала бы беспробудно спать, и ему пришлось бы нести её на руках.

Впрочем, тогда ему пришлось бы, вопреки своей воле, прикоснуться к ней, а это стало бы огромной ошибкой. Для них обоих. Энни после бесконечного путешествия была совершенно измотана и ещё не полностью протрезвела, а что касается Джеймса, то устал он не меньше своей спутницы и, наверное, отдал бы все за несколько глотков текилы.

Клэнси поджидал их в условленном месте. Заметив Маккинли, он тут же направился к выходу, зная, что Джеймс последует за ним на безопасном удалении. Энни лишь вяло забормотала, когда Джеймс усадил её на заднее сиденье обшарпанной «тойоты», а сам устроился впереди, по соседству с Клэнси. Когда машина выезжала с территории аэропорта в предрассветную мглу, Джеймс затылком ощущал на себе взгляд Энни. Обернувшись, он сказал:

– Спи, Энни. Все в порядке, не беспокойся.

Она не ответила. Только запрокинула голову и закрыла глаза. Однако Маккинли не обманулся. Он прекрасно понимал: Энни будет жадно прислушиваться к каждому их слову.

Клэнси смотрел прямо перед собой на дорогу.

– Кто она?

Маккинли ответил не сразу. Из-за накопившейся усталости веки его слипались, а перед глазами то и дело всплывали фрагменты картины кровавой резни, учиненной им накануне утром. Такие видения преследовали его уже давно. Много лет.

– Так, бабенка, с которой я сплю, – небрежно бросил он.

– Сомневаюсь. Ты никогда не идешь на поводу у своего члена, да и не прихватил бы сюда эту девицу без особой на то причины.

– Слушай, Клэнси, ты уверен, что тебе нужно это знать?

Клэнси призадумался. Больше десяти лет он прослужил в этой организации, но три года назад отошел от дел и теперь, живя на пенсию, лишь изредка помогал бывшим сослуживцам, как правило, в качестве консультанта.

Несмотря на то, что Уин всегда тщательно следил, чтобы его агенты не сталкивались друг с другом, время от времени пути их пересекались. Так, Джеймс в свое время совершенно случайно налетел на Клэнси в Панаме, куда Уин отправил их обоих с совершенно разными заданиями. Хотя и с одинаковой целью – устранить определенных людей.

Клэнси всегда отличался чисто прагматическим подходом к делу. Служба есть служба, а люди, которых он ликвидировал, никакой пользы не обществу приносили. Зато зла, как ему объясняли, творили много, поэтому, выполняя свою миссию, Клэнси ощущал себя санитаром.

А вот Джеймс относился ко всему этому иначе. Его преследовали муки совести. Где-то, в самых отдаленных уголках мозга блуждали неясные воспоминания о какой-то площади, усеянной трупами, в ушах звенели рыдания женщин.

И все же прагматику Клэнси Маккинли доверял куда больше, чем кому бы о ни было еще. Впрочем, невесело подумал он, значило это немного.

– Нет, – ответил наконец Клэнси. – Пожалуй, подробности эти меня не интересуют.

– Куда ты нас везешь?

– В горах у меня есть безопасное местечко. Полностью пригодное для жилья бунгало. Можешь пользоваться им сколько хочешь. А она из наших? – Клэнси мотнул головой в сторону Энни. – Можем мы при ней говорить?

– В определенной степени, – небрежно ответил Джеймс.

– Тебе удалось узнать, что случилось с Уином?

Энни не шелохнулась, но Маккинли явственно ощутил её волнение. – Нет еще, – сказал он.

– Как по-твоему, Кэрью в курсе?

– Да.

Чуть помолчав, Клэнси кивнул и промолвил:

– Так я и думал. Вот сволочь.

– Да.

– А зачем им это понадобилось?

Джеймс даже не посчитал нужным ответить. Клэнси давно отошел от дел и жил себе тихо и спокойно. Ни к чему было впутывать его в эти дрязги и раскрывать глаза на всю мерзость, творившуюся в их бывшем подразделении. Пусть живет в ладу со своей совестью и пребывает в блаженной уверенности, что люди, которых он ликвидировал, и в самом деле были угрозой для человечества, а вовсе не служили помехой для планов Уина.

– Я не стану тебя спрашивать, собираешься ли ты предпринять что-нибудь по этому поводу, – сказал Клэнси. – Я достаточно тебя знаю, и знаю, что ты ответишь. Но я предлагаю тебе свою помощь, если ты готов ею воспользоваться.

– Клэнси, – устало промолвил Маккинли, – ты уже свое отработал. Ты заслужил право на покой.

– Ты тоже.

– Нет, Клэнси, я слишком много грешил.

Убежище Клэнси подыскал классное. Небольшое, затерянное в глуши, бунгало, расположенное в самом конце узкой проселочной дороги. С обоих флангов домик окружала непроходимая чаща леса, а сзади возвышался совершенно отвесный утес – неприступная круча, одолеть которую смог бы разве что отряд подготовленных альпинистов. Нет, без ведома Маккинли к этому пристанищу не подберется и койот. Тем более, что для отпугивания непрошеных гостей – в этом он нисколько не сомневался – Клэнси наверняка запасся винтовкой с оптическим прицелом.

Подкатив к крыльцу, густо увитому плющом, Клэнси даже не стал глушить мотор.

– Еды и выпивки здесь достаточно, – сказал он. – Все, о чем ты просил, я тоже подготовил. Вечером я позвоню, и тогда ты скажешь, чего вам ещё не хватает.

– Ты договорился о встрече?

– Да. Но только точное время он не назначил. Впрочем, ты знаешь Кэрью не хуже меня.

– Да, – кивнул Маккинли. – Телефон не прослушивается?

– Когда я проверял линию в последний раз, она была ещё чиста. Я установил три прерывателя, так что проследить, откуда ты звонишь, невозможно. Кэрью известно, что ты здесь, но кроме него об этом не знает никто.

– Возможно, – промолвил Маккинли. – Спасибо, Клэнси, ты славно поработал.

– Извини уж, если что не так.

Маккинли выскользнул из машины и, обогнув домик, осмотрел дверь черного хода. Тем временем Энни уже заметила, что задние дверцы «тойоты» открываются только снаружи, и выбраться из машины самостоятельно ей не удастся. Это не прибавило ей настроения.

Впрочем, Макинли было не до того. Он помог ей вылезти из «тойоты» и быстро, не позволив даже вскрикнуть – буквально силой – затолкнул в дом. Уже внутри, все так же, не отрывая ладони от рта Энни, он прислонил её к стене и прислушался, пытаясь уловить малейшие признаки присутствия в доме посторонних.

Нет, внутри не было ни души. Сомнений в этом у Джеймса не было. Почему – он и сам не знал, однако какое-то неведомое чутье, шестое чувство, уже не раз выручало его в самых безнадежных ситуациях.

И вдруг Энни пробила крупная дрожь.

Джеймс опустил голову. Огромные голубые глаза Энни смотрели на него; в них не осталось и тени гнева, горевшего ещё совсем недавно. Она казалась потрясенной, испуганной и беззащитной, и Джеймс знал, что это никак не связано со страхом или с её отцом; нет, причина таилась в том, что в маленькой и темной прихожей тела их тесно прижимались друг к другу.

Джеймс явственно ощущал жар её плоти, его раздирало почти неодолимое стремление прильнуть губами к нежной шее Энни, почувствовать дурманящий вкус её кожи. Он сгорал от желания сорвать с неё рубашку и погладить грудь, приласкать… Проклятье, он хотел обладать этой женщиной!

Собравшись с духом, Джеймс разжал руки и отступил, прежде чем Энни успела почувствовать, насколько он возбужден. Клэнси сказал, что он никогда не идет на поводу у своего члена. Что ж, не знал Клэнси, что времена изменились.

– Что мы здесь делаем? – дрожащим голосом спросила Энни.

– Кое-кого ждем. – Маккинли отошел от неё и приступил к осмотру бунгало. Домик был старый, спроектированный наподобие английского коттеджа – сложные, многостворчатые окна, розовые кусты. Воздух настолько благоухал розами, что в памяти Джеймса всплыли болезненные воспоминания. Особняк Сазерленда в Джорджтауне тоже был обсажен розами. Да и в кабинете Уина в день его похорон роз в вазах было хоть отбавляй.

– Кэрью, да? – спросила Энни, хотя ответ уже знала наперед. – Но почему? Думаете, ему известно, кто убил папу?

– Вполне вероятно. Хотя сомневаюсь, что он готов добровольно поделиться этими сведениями.

Крохотная гостиная, обои в цветочках, ситцевые чехлы на мягкой мебели. Камин – идеальное место для установки подслушивающих устройств. В смежной комнате – столовая, а за ней кухонька. Джеймс направился туда.

– Не так уж важно, кто именно убил твоего отца, – бросил он через плечо. – Это не главное.

По всему чувствовалось, что крохотную кухню не перестраивали с момента возведения домика. То есть, с двадцатых-тридцатых годов. Джеймсу вдруг сделалось интересно, а умеет ли Энни готовить.

– Кому – как, – сухо промолвила она. Джеймс почувствовал, что она стоит совсем близко, прямо у него за спиной. – Вы так и не сказали мне, что рассчитываете узнать от Кэрью.

Джеймс повернулся, и его локоть задел грудь Энни.

– Прежде всего я хочу договориться о временном перемирии. Заодно, если удастся – кое-что выведать. Но главное – я должен получить гарантии, что он отзывает своих псов. Мне нужна неделя, или даже две, чтобы узнать…

– Что?

– За что твоему отцу вынесли смертный приговор, – ответил он наконец.

– И вы считаете, что Кэрью это известно?

– Возможно. Поскольку приказ о ликвидации вынес именно он.

Энни, потрясенная, уставилась на него.

– И вы, зная это, ничего не предприняли? – выкрикнула она, гневно сжав кулачки. – Вы просто чудовище! Почему вы позволили ему остаться безнаказанным?

Тут Энни допустила ошибку, прикоснувшись к нему. Как и ожидал Джеймс. Схватила его за руки, попыталась встряхнуть. Но Джеймс только перехватил её за оба запястья и легонько стиснул. Даже не пытаясь приложить силу, ибо ему ничего не стоило раздавить эти хрупкие косточки. Как ни пыталась Энни высвободиться, ничего не выходило. Ей показалось, что Джеймс упивается её унижением. Мерзавец!

– Как ты считаешь, Энни, почему мне пришлось уехать в Мексику? – спросил он увещевающим тоном. – Кэрью ничего не сказал мне. Я даже пытался убить этого подонка. Дважды. Однако во второй раз никто уже не верил, что покушение на него было случайным, и я понял, что новой возможности расправиться с ним мне уже какое-то время не представится. Не говоря уж о том, что я сам стал мишенью.

– Вы же уверяли, что были самым обычным конторским служащим, – мстительно напомнила Энни. – Чем-то вроде счетовода. Разве счетоводам свойственно убивать других людей?

– Я сказал, что служил счетоводом в ЦРУ. В одном малюсеньком, строжайше засекреченном подразделении. Слава Богу, что настолько засекреченном. О нем лучше вообще не знать.

– И его возглавлял мой отец? Я должна это знать.

– Что ж, дерзай. Но только пока мы подождем Кэрью.

– Вы опять попытаетесь убить его?

Маккинли чуть призадумался, и нашел предложение Энни весьма соблазнительным.

– Не исключено, – глухо промолвил он. – Хотя вполне возможно, что я довольствуюсь беседой и договоренностью о краткосрочном прекращении огня.

– Вы просто ненормальный.

– Энни, ты не забыла, что приехала ко мне для того, чтобы выяснить правду? Или ты передумала?

Джеймс втайне надеялся, что в ответ услышит «да». Дорого бы он дал, чтобы отослать её вместе с Клэнси, а самому без помех разобраться с Кэрью. Тем более что оставался крохотный, почти несуществующий шанс, что враги ещё не знали о его встрече с Энни.

Хотя с таким же успехом он мог предположить, что Джимми Хоффа

ещё жив и до сих пор проживает во Фресно. Джеймс поймал себя на мысли, что пари на сей счет заключать не стал бы.

– Нет, – ответила Энни, внезапно притихшая. – Я не передумала.

– И ты по-прежнему хочешь добиться правды?

– Да, – промолвила она. – И ещё я хочу отомстить.

Что ж, трудно было ожидать иного ответа от дочери Уина. Заглянув в её небесно-голубые глаза, столь напоминавшие глаза Уина, он спросил:

– Кому – Кэрью?

– Человеку, который убил моего отца.

Вместо ответа Джеймс отвернулся и заглянул в небольшой холодильник. Он знал, что спиртное Клэнси оставил в буфете. Знал и про то, где найдет оружие. Клэнси никогда не полагался на случай.

– А что потом? – спросил наконец он. Допустим, нам удастся распутать этот клубок и выяснить все, что ты хочешь знать. Кто убил Уина, кто отдал приказ, а также – кто его заложил. Возможно, что я не прав, и что Кэрью невиновен. Что тогда? Вдруг убийцей окажется кто-то из близких тебе людей. Друг. Ты потребуешь, чтобы его привлекли к суду?

– Нет, – ответила Энни. – Я сама его убью.

Джеймс сделал вид, что изучает этикетки бутылок пива «Дос Эквис», расставленных в холодильнике. Когда он посмотрел на Энни, лицо его ничего не выражало.

– И ты надеешься, что тебе удастся? – спросил он не дрогнувшим голосом.

– Сделать то, что не удалось вам? Да. Между прочим, это был мой отец. И я безумно любила его.

– Ты кое-что забыла, Энни. Для меня он тоже значил не меньше отца.

От неожиданности Энни вздрогнула, но Джеймс не позволил ей и рта раскрыть.

– Послушай, – сказал он. – Поднимись в спальню и проверь, все ли там в порядке. Заодно – постарайся немного поспать. Я не знаю, когда появится Кэрью, но…

– А почему вы так уверены, что он появится?

В ответ Джеймс только недобро усмехнулся.

– У меня есть на то причины, – ответил он. – У него нет другого выхода.

Энни заколебалась. Чувствовалось, что она сомневается, не зная, может ли ему доверять.

– Хорошо, – кивнула она наконец. – Возможно, так я и сделаю.

Она отвернулась и направилась к лестнице. На мгновение в душу Джеймса закралось сомнение, а не оставил ли Клэнси наверху оружие? Нет, не может быть. Хотя и Клэнси и вышел на покой, годы профессиональной выучки не могли пройти бесследно.

Со спины Энни выглядела обманчиво сильной. Горделивая посадка головы, прямая спина, уверенная поступь. Однако правда была совсем иной. И это угнетало Джеймса.

– Энни! – окликнул он.

Приостановившись в проеме двери, она посмотрела на него.

– Что?

– Ты кое о чем забываешь. Я имею в виду человека, который убил твоего отца. Человека, которому ты собираешься отомстить.

– И что?

– Он попытается убить тебя первым. И он, в отличие от тебя – профессионал.

– Откуда вы это знаете?

– Знаю. Не сомневайся – это так.

Энни кивнула.

– Хорошо. Я буду держаться начеку. И вас, Джеймс, тоже об этом прошу. Вы согласны?

Маккинли кивнул в ответ, пытаясь приглушить омерзительное предчувствие, которое вгрызалось в его пустое нутро.

– Я буду готов, Энни, – пообещал он.

Лишь, услышав, как она поднимается по ступенькам, он подошел к буфету, зная, что на полке найдет бутылку «Хосе Куерво». Так и вышло. Клэнси не забыл про его привычки.

Сорвав печать, он раскупорил бутылку и, запрокинув голову, отхлебнул текилы, дожидаясь ощущения приятного жжения в желудке.

Оно возникло лишь после второго глотка. Джеймс помотал головой, поставил бутылку на стол и приступил к поискам оружия.