Текст книги "Свадьба в замке Кингсмид"

Одна пустота.

На Мэттисона с новой силой навалилась вся тяжесть ее предательства, ее вероломства. И то, что Кора оказалась жива, не принесло ему никакого утешения. Он тяжело опустился на скамью рядом с ней, где образовалось пустое место, после того как ее подруга пересела на колени к своему кучеру.

Каждый вздох отдавался болью в его груди. Почему тогда, семь лет назад, он не замечал ее лживой природы? А теперь? Только посмотрите, с каким спокойствием она потягивает джин, после того как помогла своей подруге тайно встретиться с ее дружком. Как без малейшей тревоги пользуется той относительной свободой, которую дает ей ее положение. Губы Мэттисона изогнулись в презрительной усмешке. Как можно верить такой женщине! Она упорхнула от него, украв его сердце и его кольцо…

Его кольцо! Как он мог забыть? Это кольцо передавалось в их семье из поколения в поколение. Единственная драгоценность, которую удалось сберечь его матери, не позволившей отцу продать его. Оно было таким ценным. Гораздо более ценным, чем заслуживала эта низкая, вероломная… Лорд Мэттисон схватил ее руку, намереваясь забрать кольцо.

Но на безымянном пальце ничего не было.

– Ты продала мое кольцо!

Как она могла? Семь лет назад Мэттисон назначил за него вознаграждение, какое только мог себе позволить, в надежде, что, если кольцо найдется, оно приведет его к Коре. Старинное кольцо с кроваво-красным рубином, окруженным маленькими жемчужинками, оно было таким необычным. Мэттисон не сомневался, что услышит о нем, если кому-то вздумается его продать.

Но даже в этом она умудрилась его перехитрить. Должно быть, она продала его, чтобы оплатить свой побег в Лондон. Мэттисон поморщился от своей наивности. Как он мог надеяться, что тот, кто купил кольцо, польстится на его жалкое вознаграждение?

– Почему, Кора? – снова спросил он. Он так и не смог этого понять. – Скажи мне наконец, почему ты сбежала?

Если она передумала выходить за него замуж, почему просто не сказала ему, не разорвала помолвку, не уехала домой? Зачем ей понадобилось уезжать так далеко и пропадать так безвозвратно?

Сердце Мэри сжалось от сочувствия к бедному джентльмену, который выглядел таким потерянным. Потому что она прекрасно понимала, что он испытывал. Ей и самой часто казалось, что ее жизнь лишена смысла. И это заставляло ее чувствовать себя одинокой, испуганной и потерянной.

А когда она такое испытывала, улыбка и несколько добрых слов помогали ей снова прийти в себя. Заставив себя улыбнуться в надежде, что ее улыбка подбодрит несчастного молодого человека, она вежливо объяснила:

– Я действительно не та, за кого вы меня принимаете, сэр. Меня зовут Мэри.

– Как ты можешь лгать мне? – возмутился он. – Прямо в глаза! Ты вскочила на лошадь и ускакала, даже не оглянувшись назад…

– На лошадь? – Брови Мэри поползли вверх от удивления. Неужели этот человек думает, что она способна взобраться на лошадь? Да она так труслива, что не смогла бы даже погладить это животное, несмотря на все уверения Джо в том, что это совершенно безопасно. Как можно так ошибаться в ее характере? Сама мысль о том, чтобы дотронуться до лошади, вызывала у нее приступ паники. Такой сильной, что Мэри начинала чувствовать лошадиный запах. Вот и теперь этот запах наполнил ее ноздри. Мэри с трудом сглотнула, но не смогла успокоить колотившееся в груди сердце. Она чувствовала запах мокрых листьев, смешанный с запахом лошади и кожи, и еще она чувствовала во рту жуткий металлический привкус крови…

– …ты оставила меня собирать осколки! А теперь ты даже не хочешь оказать мне любезность и объяснить свое поведение! Ты говорила, что любишь меня…

Его лицо потемнело от гнева. Внезапно лорд Мэттисон схватил Мэри за плечи и крепко поцеловал в губы.

Мэри так опешила, что не смогла воспротивиться. Она никак не ожидала, что он поступит подобным образом.

Однако, прежде чем она смогла отдышаться, вся комната пришла в движение.

Ни слова не говоря, Фред в ярости вскочил, перегнулся через ее голову и, схватив расстроенного джентльмена за лацканы его очень дорогого пальто, рывком поставил его на ноги.

От этого внезапного движения скамейка, на которой они сидели, перевернулась, и Мэри, путаясь в своих юбках, отлетела назад. Джо, отличавшийся молниеносной реакцией, успел вскочить раньше, чем лишился опоры в виде скамьи. Молли повезло меньше, она шлепнулась на пол рядом с Мэри.

– Скорее сюда! – взвизгнула Молли, схватив ее за руку, хотя Мэри сама уже ползла на четвереньках подальше от размахивающих рук и ног трех мужчин, которые дрались на том самом месте, где всего мгновение назад сидели и спокойно пили свой портер.

К тому времени, когда перепуганные дамы добрались до двери, в драке уже принимали участие все, кто находился в заведении. Пока Молли тащила ее прочь, Мэри оглянулась через плечо и увидела, как одна из служанок опустила свой поднос на голову угольщика, державшего в своих могучих объятиях клерка в очках. В это время приятель Джо случайно ударил Фреда локтем в лицо, как раз когда тот заехал локтем в живот мужчине, одетому в форму моряка. Однако среди всего этого клубка дерущихся она так и не смогла разглядеть джентльмена в черном.

– Ну и вечерок! – задыхаясь, выпалила Мэри, когда они выбрались на улицу. Ее лицо сияло от восторга. – Разве ты не волнуешься за Джо?

Из забегаловки доносился треск ломающейся мебели и громкие голоса мужчин, извергающих ругательства.

– Похоже, – Молли на секунду замолчала, услышав жуткий звон бьющегося стекла, – он отлично проводит время. – Она засмеялась, поправляя съехавшую набок шляпку на голове Мэри. – Ты видела, какой он стремительный? – добавила она, подпрыгивая на месте и нанося удары воображаемым противникам.

– Я едва успела понять, что случилось, – призналась Мэри. – Все произошло так быстро. Только что этот человек целовал меня, а потом… О боже. – Она умолкла, бросив через плечо испуганный взгляд. – Я надеюсь, они не причинят ему вреда.

– Ну и ну! – Молли посмотрела на Мэри, как будто видит ее в первый раз. – Я-то думала, что ты будешь трястись от страха, а ты только и думаешь, как бы Джо с приятелями не сделал больно твоему красавцу!

– Он не мой красавец! Мне просто… просто жаль его, вот и все. Кажется, он принимает меня за какую-то женщину, которую знал раньше, которая говорила, что любит его, а потом бросила. Должно быть, поэтому он шел за мной в тот день. Видно, я на нее очень похожа. – Даже сидя с ней лицом к лицу при ярком свете фонарей, он, судя по всему, был уверен, что она его пропавшая возлюбленная. Это было так печально.

Молли взяла Мэри под руку и быстро зашагала вперед, бормоча:

– Значит, я все правильно сделала. Я точно не знала, – сказала она немного громче, искоса взглянув на Мэри, – но девушкам вроде нас не приходится особенно выбирать.

– О чем ты говоришь? Что ты сделала?

– Тебе это пойдет только на пользу, – ответила подруга, озадачив Мэри еще больше. – И потом, сегодня ты не очень-то его испугалась, верно? Не так, как в тот раз?

– Нет, – смущенно призналась Мэри. – В тот раз я вела себя глупо. Просто он выскочил из темноты и напугал меня…

– Вот видишь. Все будет хорошо!

– Что будет хорошо, Молли? – Мэри начала задыхаться. – Зачем мы так быстро идем? За нами же никто не гонится.

– Извини, – сказала Молли, притормозив, чтобы Мэри успевала за ней. – Ты ведь знаешь, что я всегда приглядываю за тобой, верно?

– Да.

– Вот и теперь я хочу тебе добра. Когда Грит пришел ко мне спросить, как ему поступить, потому что лорд Мэттисон расспрашивал про тебя, я сказала, чтобы он рассказал этому джентльмену все, что тот хочет знать. Я не думаю, что он сделает тебе что-то плохое, Мэри. Здесь есть места, где обслуживают джентльменов такого сорта, но он туда не ходит. И я не слышала…

– Молли, я не понимаю, о чем ты говоришь!

– А я и не думаю, что понимаешь. Послушай, – искренне произнесла она, – как ты считаешь, сколько времени мадам станет тебя держать, после того как ты окончательно загубишь свое здоровье? Сейчас она с тобой возится, потому что твоя вышивка бисером пользуется спросом. Но в следующем сезоне в моде будет что-нибудь другое. Или ты вконец испортишь зрение. Или… или еще что-нибудь случится! И тогда она тебя вышвырнет!

Мэри покачала головой:

– Мадам рисковала, когда взяла меня и дала мне работу. Она всегда была добра ко мне.

– Я работаю на нее гораздо дольше, чем ты, детка. И я говорю тебе: она как старый паук. Она высасывает из нас все соки, а потом выбрасывает то, что осталось, потому что оно уже никому не нужно! Мэри, она ведь даже не платит тебе! Она дает тебе ночлег и еду, а сама зарабатывает целое состояние на том, что делают твои умные руки. Ты знаешь, сколько она запросила с графа Уолтона за то платье, которое ты вышивала для его жены? Нет! Потому что ты слишком наивная и не умеешь за себя постоять. Ладно. Я делаю это за тебя! На тебя положил глаз настоящий лорд, девочка. Один из самых богатых в городе.

– Ну да. Но только потому, что я похожа на ту, кого он знал раньше.

– Не важно, почему ты ему приглянулась. Важно то, что он в самом деле хочет тебя заполучить. Такие джентльмены, как он, бывают очень щедрыми, если дать им то, чего они хотят. И даже когда ты ему надоешь, он не выставит тебя на улицу. Для таких, как он, прилично устроить свою бывшую милашку – это вопрос чести.

– М-милашку? – не веря своим ушам, повторила Мэри.

– О да! Я рассчитываю, что он уже очень скоро сделает тебе предложение. А когда сделает, ты его примешь! Ты слышишь меня? Если сделаешь все правильно, то будешь в полном порядке.

– В полном порядке? – У Мэри перехватило дыхание. – Ты хочешь сказать, на содержании!

– Господи, Мэри, не будь глупее, чем надо. Он ведь тебе не противен, правда?

– Да нет. Мне его жалко, но…

– Вот и славно. Что плохого в том, чтобы дать бедному человеку немного покоя?

– Что плохого? – Мэри не знала, как объяснить, насколько ей будет плохо, если она продаст свое тело мужчине! Она никогда не рассматривала возможность стать чьей-то любовницей ради того, чтобы получить какие-то блага. Молли могла сколько угодно представлять это как шанс добиться определенного финансового благополучия, на которое она не могла надеяться, даже если бы сто лет работала на мадам. Но по глубокому убеждению Мэри, это означало последнюю степень падения.

Впрочем, не имело никакого смысла даже пытаться втолковать это Молли. Она расценила бы такую щепетильность как лишнее доказательство ее глупости.

Мэри ссутулилась в ответ на эту попытку подруги позаботиться о ее будущем и пошла по направлению к магазину на Кондуит-стрит, чувствуя себя самой одинокой и странной девушкой в Лондоне.

Глава 3

Мэры стояла на краю обрыва. Она слышала, как далеко внизу шумят волны, ударяясь о берег, но было слишком темно, чтобы она могла их увидеть. В такой темноте ничего нельзя было разглядеть. Одно неверное движение – и она могла упасть вниз.

Сердце стучало изо всех сил. Ноги дрожали. Она знала, что будет дальше, и это произошло. Земля под ее ногами треснула, и Мэри полетела вниз, широко раскрыв рот в беззвучном крике…

Еле переводя дух, она упала прямо в маленькую лодку, но осталась невредима, потому что джентльмен в черном стоял в лодке и ждал, чтобы поймать ее. Мэри упала прямо ему на руки.

Здесь, в этой лодке с ним, не было темноты. Здесь светило солнце. Ей было тепло и спокойно в его объятиях. Волны, ударяясь о борта лодки, нежно покачивали их. Мэри слышала крики чаек. Она посмотрела вверх, в огромное безоблачное небо, которого никогда не видела в Лондоне, где его загораживали крыши домов и торчавшие на них трубы.

Джентльмен в черном улыбнулся ей, и она, вздохнув, затихла в его руках.

«Я знаю, ты хочешь меня поцеловать», – сказал он и наклонил голову…

Мэри подскочила на постели. Ноги запутались в простынях. Ощущение покоя сменилось острым чувством стыда. Как ей могло присниться, что она целует мужчину? Того мужчину! Не могла же она всерьез воспринимать предложение Молли о том, чтобы стать его любовницей!

Или могла?

Чувствуя отвращение к себе, она вытащила подол своей ночной рубашки из-под ног Молли и встала с кровати, где спала вместе с ней и с Китти, еще одной девушкой-белошвейкой, жившей с ними над магазином.

Мэри завернулась в халат и босиком прошла в мастерскую. Солнце еще не взошло, поэтому она зажгла одну из ламп, которые мадам Пишо давала девушкам для работы в вечерние часы, и уселась на стул перед пяльцами со своей вышивкой.

Она попыталась заняться работой, чтобы отвлечься от беспокойных мыслей, рожденных сном. Но как она ни старалась отогнать недостойные мысли, они упрямо возвращались к джентльмену в черном.

Мэри проснулась прямо перед тем, как его губы должны были коснуться ее губ, и она уже знала, как это будет. Хотя во сне он поцеловал бы ее не так отчаянно и яростно, как сделал это в пивной. Нет, он поцеловал бы ее нежно, ласково, совсем так, как ей хотелось…

Нет! Она не хотела, чтобы он ее целовал! Она не такая! Ей вовсе не хотелось прижиматься к нему, обвивать его руками и… и… успокаивать его своими поцелуями… потому что тогда она была бы ничем не лучше обыкновенной шлюхи!

Мэри не могла понять, что на нее нашло в «Молнии». Она могла поклясться, что раньше боялась и осуждала мужчин. Всех мужчин. Ей никогда не нравилось слушать похотливые намеки, которые находили лестными другие девушки.

Так почему она не сделала ни малейшей попытки убрать руку, когда он взял ее в свою? Почему не стала сопротивляться, когда он прижал ее к своей груди и поцеловал?

Конечно, она могла бы возразить, что с радостью ухватилась бы за любую возможность избежать подступавшего приступа паники. И что, оказавшись в его объятиях, она больше не будет думать о лошадях.

Он завладел всеми ее мыслями. Мэри чувствовала на своем лице его теплое дыхание, его решительные руки, которые, несмотря на свою силу, не оставили синяков на ее плечах, когда он прижал ее к своей твердой, как стена, груди. Она помнила, как ноздри наполнил его запах. Запах дорогого белья, ароматного мыла и чистого теплого мужского тела…

Мэри резко ахнула от удивления. Она снова наслаждалась ощущениями, которые должны были испугать ее. Почему, когда его руки сомкнулись вокруг нее, она почувствовала себя так, как будто… – она не могла этого не признать – как будто вернулась домой? Мэри потерла виски, пытаясь отогнать подступающую боль. Это просто смешно! Она ведь совсем его не знала.

Одним своим поцелуем этот незнакомец пробил все защитные барьеры, которыми она себя окружила!

Всего один поцелуй – и она уже не могла перестать думать о нем.

Мэри прижала ладони к своим горящим щекам. Дай бог, чтобы она никогда больше его не увидела!

Если Молли права и в скором времени он сделает ей бесчестное предложение, она даже не знала, что ей отвечать. Мэри понимала, что она должна ответить. Конечно, понимала. Но хватит ли у нее сил сказать «нет»? Если он снова заговорит с ней, если снова поцелует, и на этот раз нежно, как собирался сделать это в ее сне?.. Достанет ли ей мужества устоять?

Потому что на какой-то благословенный миг, пока Фред не бросился спасать ее, Мэри почувствовала, что это именно то, чего ей хочется.

Она, которая, сколько себя помнила, постоянно находилась среди чужих людей, вдруг почувствовала, что связана с ним, и эта связь не нуждалась в объяснении.

Конечно, Мэри обладала достаточной моральной стойкостью, чтобы противостоять соблазну уйти с незнакомым мужчиной, заставившим ее почувствовать, что он ей не чужой.

«Неудивительно, – вздохнула Мэри, – что многие женщины оставляют честную жизнь, полную тяжкого труда, и выбирают стезю порока». Если на нее произвела такое впечатление одна мимолетная встреча с человеком, о котором она практически ничего не знала. Мэри вздрогнула. Возможно, первая инстинктивная реакция на его появление в ее жизни была правильной. Бежать, бежать туда, где он никогда не сможет ее найти. Потому что он опасен. Опасен для нее.

– Господи, деточка, ну что мне с тобой делать?

Мэри вскочила, увидев, что над ней, неодобрительно поджав губы, возвышается мадам Пишо. Мэри была так занята своими переживаниями, что не слышала, как она вошла в мастерскую. Впрочем, ее это не удивило. Часто, погружаясь в работу, Мэри проводила долгие часы, не замечая ничего вокруг.

Неудивительно, что мадам застала ее глядящей в пространство с безвольно опущенными руками.

Неудивительно, что мадам была недовольна. С того дня, когда Мэри в панике прибежала с Керзон-стрит, она была сама не своя. Ее ночи наполнились тревожными снами о человеке в черном. И все дни напролет она думала только о нем. Лишь невероятным усилием воли ей удавалось заставить себя возвращаться к вышивке. Мэри опустила голову, с удивлением признавая, что работа впервые перестала ее интересовать.

Мадам протянула руку и, взяв Мэри за подбородок, решительно подняла ее лицо вверх.

– Посмотри мне в глаза, – злобно прошептала она. – Не знаю, куда там таскала тебя Молли вчера вечером, но ты вернулась на себя не похожа.

Когда Мэри виновато съежилась, пальцы мадам Пито сжали ее подбородок еще крепче. Мэри знала, что мадам не поверила объяснениям Молли о том, почему они так долго отсутствовали. Она сразу же отослала девушек в их комнату, и Молли решила, что на этом все закончится. Однако следующие слова мадам заставили ее похолодеть до самых костей.

– Как только знать разъедется на лето по своим поместьям, я сразу же выгоню эту девицу за вчерашнюю проделку. – Она смотрела сквозь Мэри, как будто думала вслух, и обращалась с ней как с полоумной. Впрочем, Мэри понимала, откуда взялось такое отношение. Она была в ужасном состоянии в тот день, когда здесь появилась. Почти не в себе после всех тягот путешествия и того, что произошло с ней раньше. Еще не одну неделю любая мелочь вызывала у нее изнуряющие приступы паники, после которых она почти не могла работать.

Вскоре другие работницы усвоили, что опасно задавать Мэри вопросы о том, откуда она приехала. Как только она пыталась что-нибудь объяснить, погружаясь в непроглядную черноту, где должны были храниться нужные воспоминания, ее охватывало такое сокрушительное чувство утраты, что она испытывала настоящую физическую боль. Такую, что почти не могла дышать. Это было, как будто… как будто она тонула.

Наконец все от нее отстали. И Мэри перестала делать попытки погружаться в эту темноту и боль. Как будто с трудом примирилась с собой. Она больше не старалась напрягать свою память, и та тоже оставила ее в покое.

А мадам, поняв, что, если Мэри никто не трогает и она спокойна, она может делать не только простые стежки, более того, она гораздо искуснее в вышивке, чем все остальные девушки. Поэтому мадам Пишо стала обращаться с ней как с любимой собачкой. С собачкой, которая умеет делать всякие забавные трюки и которую нужно баловать, но нельзя ставить на одну доску с человеком.

– Такую, как она, я могу найти в два счета. Стоит только поманить пальцем, – задумчиво продолжила мадам. – Девушки, умеющие шить, готовы лезть из кожи вон, лишь бы устроиться в хорошую мастерскую, такую, как моя, Мэри, где они смогут получать достойную плату за достойную работу.

Большинство девушек, но не она. Мадам согласилась взять ее, только чтобы сделать любезность приятельнице, которая прислала ее в Лондон. Мэри получила жилье и еду. Она обзавелась и красивыми платьями, которые сшила себе в зимние месяцы, когда было мало заказов. Ей купили крепкие башмаки, хорошенькие шляпки и теплые перчатки, потому что мадам требовала, чтобы ее девушки прилично выглядели, когда ходили в церковь.

Но Мэри никогда не получала денег на руки.

– Я разрешила тебе ходить на прогулки, которые прописал доктор, потому что считала тебя не такой, как другие девушки. Потому что ты так боялась мужчин, что не стала бы тратить принадлежащее мне время, чтобы флиртовать с лакеями в тех домах, куда я тебя посылала, или слоняться по улицам в надежде подцепить какого-нибудь франта с Бонд-стрит. А ты являешься сюда с вытаращенными от восторга глазами и запахом таверны!

Она отпустила подбородок Мэри, как будто ей было противно к ней прикасаться.

– Я думала, все, что тебе нужно для счастья, – это отрез шелка и тарелка бисера! Мне казалось, чем дольше ты у меня работаешь, тем спокойнее себя чувствуешь. Разве ты не довольна, что работаешь у меня?

Уловив в вопросе мадам скрытую угрозу, Мэри похолодела. Что с ней будет, если мадам ее прогонит? За пределами этой мастерской у нее нет ни семьи, ни друзей. Она не обладает ни изворотливостью Молли, ни ее навыками выживать в этом городе.

Мэри в ужасе подняла глаза. И увидела перед собой не терпеливую благодетельницу, снисходительно относившуюся к ее недостаткам по доброте душевной, а жестокую торговку, которая поднялась на вершину своего ремесла только благодаря своей железной хватке. С глазами навыкате, темными жидкими волосами, заплетенными в тощую косицу, уложенную вокруг головы, и жесткими, как щипцы, пальцами, которыми она только что держала Мэри за подбородок, мадам действительно напоминала паука, с которым сравнивала ее Молли. Паука, готового схватить мошку, попавшую в его сеть. Молли и другие девушки всегда видели ее такой, какой она была на самом деле. Потому что у них хватало на это ума.

Теперь и Мэри увидела, каким шатким было ее положение. Она полностью зависела от доброй воли этой женщины.

– Пожалуйста, не прогоняйте меня, когда закончится сезон, – взмолилась она. – Я обещаю, что больше никогда не зайду ни в одну таверну! Мне там даже не понравилось!

Несколько секунд мадам злобно взирала на нее, прежде чем принять решение.

– Я больше не стану нянчиться с тобой как раньше, после того как ты мне за это отплатила, – холодно сказала она. – Я говорю о твоих ежедневных прогулках. Никто из девушек не пользуется такой привилегией.

«Но никто из других девушек не трудится так упорно, как я», – подумала Мэри и сама удивилась своим мятежным мыслям. Других работа никогда не поглощала так, чтобы они забывали поесть. Они болтали, потягивались, смотрели в окно или пялились на знатных клиентов, заходивших в магазин на первом этаже, тогда как Мэри трудилась не покладая рук и так уставала, что, когда ей наконец разрешали уйти, она мечтала только о том, чтобы упасть на кровать и выспаться.

– И безусловно, я не разрешу тебе никуда выходить отсюда, пока не буду уверена, что ты никому не станешь назначать тайных свиданий. И не вздумай даже мечтать о том, с кем ты там кокетничала вчера вечером. Мужчины никогда не приносят женщинам ничего, кроме неприятностей. Ты должна забыть о нем! Ты все поняла?

– Да, мадам, – с облегчением ответила Мэри.

Кажется, в обозримом будущем ей не грозило потерять работу и жилье. Да и на улицу она выходить не собиралась, боялась снова встретить джентльмена в черном. К тому времени, когда гнев мадам уляжется, остынет и его пыл. Насколько она могла судить по рассказам о погубленных дебютантках и благородных дамах, которые слышала в магазине, мужчины его класса не отличались постоянством. Все они любили быстро удовлетворять свои прихоти. Если она правильно запомнила, он был лорд. Молли упоминала его имя. Что-то похожее на Харрисон. А лорд, по разумению Мэри, не станет долго тосковать о какой-то белошвейке. К тому времени, когда ей посчастливится в следующий раз выйти на улицу, он уже найдет себе какую-нибудь другую девушку, похожую на его леди, и совершенно забудет про нее.

– Ладно. Теперь иди и оденься, – бросила мадам. – И даже не думай ни о каком завтраке. Сегодня ты и так зря потратила мое время!

Это было вполне подходящее наказание. Каждый раз, когда у нее будет урчать в животе, Мэри будет вспоминать, как сильно она соблазнилась обманчивыми поцелуями незнакомца.

– Спасибо, мадам, – пролепетала Мэри, радуясь, что все закончилось. Оставалось только надеяться, что вскоре она избавится от чувства вины. Это ведь не она завлекала незнакомца. Нет, он сам грубо ворвался в ее жизнь и завладел ее мыслями.

Она должна просто перестать о нем думать и отгородиться от других теней, которые могли пробиться в ее сознание и угрожать ее с трудом обретенному покою.

Этого и только этого она искренне хотела.

Она хотела покоя.

Лорд Мэттисон поморщился, когда Эфраим приложил кусок свежего сырого мяса к быстро темневшему синяку у него под глазом. Костяшки его пальцев были ободраны, и при глубоком вдохе чувствовалась боль. Их было несколько человек. Семь лет он сдерживал свое горе, свою злость и отчаяние, и наконец вчера в «Молнии» этот нарыв прорвался.

Однако удовлетворение оттого, что он смог выплеснуть на других часть своей боли, оказалось временным. К тому моменту, когда Мэттисон дотащился до дому, в его сознании царила полнейшая неразбериха. И все из-за этой рыжеволосой.

На минуту он поверил, что это Кора. И это полностью меняло все его существование.

Потому что если эта женщина Кора, то что, черт возьми, происходило с ним все последние семь лет? Он же определенно не придумал, что ее тень приносила ему удачу за карточным столом.

Иначе… Мэттисон наклонился вперед, прижимая кусок мяса к своему глазу, пока Эфраим поднимал с пола его окровавленную рубашку. Допустим, победа тех лошадей была случайностью. Время от времени такое случается с игроками. Ему едва исполнилось двадцать лет, и он чуть было не сошел с ума, отвергнутый семьей и друзьями в тот самый момент, когда больше всего в них нуждался. Неужели он просто помешался на мысли, что на земле есть только один человек, который не повернулся к нему спиной?

А его последующий успех… может быть, он был обязан им только тому, что всегда садился играть на трезвую голову и точно знал, когда надо остановиться?

Мэттисон вскочил и, бросив мясо на тарелку, стоявшую на столе, нетерпеливо отмахнулся от Эфраима.

– Не сердись на меня, Кора, – взмолился он, испугавшись, что ее оскорбит такое внезапное недоверие. – Я по-прежнему верю в тебя. Верю!

Он отказывался понимать, что та рыжеволосая женщина – Кора. Конечно. Она даже понятия не имела, кто она такая, и не понимала, о чем он говорил. Мэттисон принялся ходить по комнате, беспокойно теребя волосы. Кора никогда бы не забыла его! Они были всем друг для друга! Кроме того, женщина, которую он принял за Кору, чувствовала себя как дома среди завсегдатаев питейной забегаловки. А Кора была робкой. И никогда не пила крепких напитков. Она не могла так сильно измениться!

У Коры не было никаких причин бежать в Лондон. По крайней мере, никаких разумных причин.

Мэттисон еще несколько раз прошелся по комнате, терзая себя мыслями о воображаемом любовнике, с которым она могла сбежать. О тайной беременности, в которой она не посмела признаться своему брату.

Он похолодел. Робби отличался неукротимым нравом. Она могла испугаться того, на что он способен. «Но неужели она не доверяла мне»? – со стоном подумал Мэттисон.

Подойдя к умывальному столику, он склонился над тазом, плеснул себе в лицо холодной водой и почувствовал облегчение, волной прокатившееся по всему телу, когда вспомнил, что в своем рассказе Грит не словом не обмолвился ни о каком ребенке.

Конечно нет.

У Коры не было ни любовника, ни беременности. Она любила его!

Та женщина была не Кора – вот и все!

«Но что, если это все же она?» – настаивал тихий тревожный голосок.

– Будь оно все проклято! – зарычал Мэттисон, взяв полотенце и зарывшись в него лицом. Если женщина, которую он видел в пивной, – Кора, она обязана объяснить ему, ради чего он столько страдал! А если нет… Он швырнул мокрое полотенце на пол.

Ладно. Мэттисон не собирался предавать Кору. Если он и поцеловал ту женщину, то только потому, что в тот миг не сомневался…

Он просто хотел рассеять все сомнения, доказать себе, что она не Кора, только и всего.

И самый быстрый способ сделать это, как он полагал, состоял в том, чтобы снова пойти в ту пивную и расспросить завсегдатаев.

Но не сейчас.

Мэттисон намеренно выждал несколько дней, чтобы вернуть себе душевное равновесие. Затем он отправился в пивную, где видел девушку пирующей, к счастью, не с каким-нибудь подонком, а со своей подругой. Мужчина, с которым она сидела, был по крайней мере честным трудягой. Мэттисон остановился на пороге «Молнии», окидывая взглядом помещение, пока не заметил мужчин, с которыми девушка, похожая на Кору, была в тот вечер, когда он увидел ее и поцеловал.

Пробормотав проклятие, он подошел к тому самому столику, где сделал эту ужасную глупость. Остановившись, он спокойно подождал, пока мужчины постепенно смолкнут, заметив его присутствие.

Тот, который сидел рядом с Корой и с готовностью бросился ее защищать, лениво поднялся.

– Разве в пятницу мы вам не все объяснили? – медленно произнес он. – Вы не имеете права сюда приходить.

Другие мужчины, сидевшие за столом, вторили ему одобрительным рокотом.

Вместо того чтобы возразить, что он имеет право входить в любое питейное заведение Лондона и вообще куда захочет, лорд Мэттисон невозмутимо ответил, обращаясь исключительно к защитнику Коры:

– Я пришел, чтобы возместить хозяину стоимость всего, что было разбито в драке. И принести вам свои извинения за то, что вторгся на вашу территорию. Девушка, которая была с вами в тот вечер, так похожа на мою бывшую невесту, что на какое-то время… – Он вдруг умолк, слегка пожав плечами. – Надеюсь, вы мне поверите, если я скажу, что не имел намерения оскорбить вашу… жену.

Мэттисон понятия не имел, в каких отношениях рыжеволосая состояла с этими мужчинами. Однако они, не задумываясь, бросились защищать девушку, когда расценили поведение незнакомца как нанесенное ей оскорбление, а значит, она была из их компании. Если он хотел что-нибудь о ней узнать, то начать стоило именно отсюда.

– Мэри мне не жена! – возразил Фред, заливаясь краской оттого, что двое его приятелей захихикали. – Но я же не мог сидеть и смотреть, как ее лапают. Я, конечно, не герцог какой-нибудь, но я не мог!

– Это подло, – сказал другой мужчина. – Пользоваться тем, что она малость не в себе.

– За пять минут до вас Фред пытался ее поцеловать, но Молли нам все объяснила, – сказал третий мужчина.

На мгновение все задумались, а потом расхохотались.

– Она бы вам ноги вырвала! – заявил мужчина, обнимавший подружку Коры, вытирая выступившие от смеха слезы. – Ей вы не смогли бы так врезать, как мне!

Воспользовавшись тем, что напряжение спало, лорд Мэттисон сел за стол и щелкнул пальцами, чтобы его обслужили. После того как он заказал всем выпивку, Фред хлопнул его по плечу:

– Если бы не вы, был бы кто-нибудь другой. По пятницам здесь почти всегда бывает драка.