Текст книги "Бессердечный принц"

Глава четвертая
Дилан

Задолго до этого…

Теплый ветерок дул мне в лицо, когда я увидела маленькую фигурку, сидящую под гигантской секвойей.

Джейс Ковингтон.

Все дети играли во время перемены, и только он один, как всегда, сидел в одиночестве.

Я думала, так он избегал людей, поскольку был новеньким, хотя перевелся в нашу школу довольно давно, почти в конце пятого класса. Поэтому странно, что он здесь уже почти два месяца и до сих пор ни с кем не подружился.

Не то чтобы я его осуждала. Я всю жизнь живу в Роял-Мэнор и до сих пор до конца не адаптировалась. И не уверена, что вообще когда-либо адаптируюсь.

Мой психотерапевт сказала моему отцу, что я такая закрытая и нелюдимая, потому что у меня слишком рано умерла мама. По ее словам, из-за потери близкого человека мне трудно общаться с кем-либо.

Она не права. Я прекрасно общаюсь с другими.

Ну, до тех пор, пока не начинаю сильно сближаться с кем-то.

Ведь чем меньше ты чувствуешь к человеку, тем менее болезненно сможешь пережить его уход из твоей жизни.

Мне было немного не по себе, но я все же решила подойти к нему, уже начала приближаться, но вдруг остановилась.

Может быть, мне не стоило туда идти. Ему было вполне неплохо в компании лишь самого себя, что можно понять, ведь я сама люблю одиночество.

Мое сердце сжалось. Он выглядел таким грустным. Таким одиноким среди кучи детей на детской площадке.

Надо оставить его в покое.

Но я не могла.

Было нечто опасно-загадочное в Джейсе Ковингтоне.

Он как ежик, который выставил наружу свои иголки, словно предупреждая других не подходить слишком близко.

И большинство людей действительно обходили его стороной, боясь уколоться, но я все равно хотела подойти, потому что была таким же ежиком.

Мне было интересно, какой союз сможет выйти из двух одиноких, нелюдимых ежиков.

И вот, я зашагала к нему с высоко поднятой головой. Джейс еще не знал, но ему суждено было стать моим лучшим другом.

Моим единственным другом.

– Привет.

Я скрестила руки, ожидая ответного приветствия, но так его и не услышала.

– Я Дилан.

Тишина.

Значит, я вышла из своей зоны комфорта, подошла к нему, стояла перед ним, распинаясь, а он просто игнорировал меня.

Меня это взбесило, и я топнула ногой.

– Это очень грубо с твоей стороны.

По-прежнему никакой реакции.

Я злобно посмотрела на него.

– Окей, давай попробуем сначала. Привет, меня зовут…

– Я знаю, как тебя зовут.

Его темные задумчивые глаза устремились в мою сторону, и сквозь хмурую гримасу слегка пробивалось нечто, похожее на улыбку. Господи, пожалуйста, улыбнись, наконец, а то у меня уже коленки начали трястись.

На его лице читалась некая настороженность.

– Что тебе нужно, Дилан?

Я недоумевала, что же ему ответить.

– Ничего. Можно присесть? – произнесла я, показывая на место рядом с ним.

– Нет. – Он нахмурил лицо. – Уходи.

Подойти к нему все же было ошибкой.

Я уже собиралась вернуться в свое тихое укромное местечко у забора, когда он заговорил:

– Подожди. Я передумал.

Он передумал?

Я повернулась к нему лицом.

– Поздно. Может быть, я уже не хочу сидеть с таким грубияном, как ты.

И тут произошло это.

Его лицо, наконец, расплылось в улыбке, демонстрируя миру милейшие ямочки на щечках. Мое сердечко застучало как бешеное, словно готовое вырваться из груди.

Как такой милашка может быть таким жестоким? Это же абсолютный парадокс.

– Тебе сколько, шесть? Кто вообще говорит «грубиян»?

Я села рядом с ним. Я не позволю своему новому лучшему другу издеваться надо мной.

– Ну, я говорю. – И тут я засмотрелась на непонятную тестообразную штуку, лежащую у него в ланчбоксе. – Что это?

Как по щелчку, милейшая улыбка исчезла с его лица, а взгляд снова стал задумчивым.

Мы дружим всего несколько секунд, а я уже успела облажаться.

– Ты не обязан говорить мне.

– Это качори[1]1
  Качори – острая жареная закуска, происходящая с Индийского субконтинента и распространенная в местах с индийской и другой южноазиатской диаспорой.


[Закрыть].

Он сказал это так тихо, что я еле-еле его услышала.

– А что это такое?

Он пожал плечами.

– Просто какая-то штука, которую раньше готовила мне моя мама.

Использование прошедшего времени в этом предложении, должно было показаться странным, но не для меня. Мне это было до жути знакомо. Однако я не хотела думать о худшем, пока не знала наверняка.

– Почему она перестала его готовить?

Этот вопрос словно повис в воздухе между нами, и я тут же пожалела о том, что задала его.

Я по себе знаю, как это раздражает, когда люди начинают спрашивать о моей маме. Как тяжело им объяснить, что ее больше нет, что она не вернется.

Это все равно что разодрать болячку, которая никогда не заживет.

– Извини, – прошептала я. Хотя извиняться бессмысленно. Извинения никак не смогут вернуть человека обратно. – Прости, что я извинилась. Моя мама… она умерла, когда мне было восемь.

Его глаза устремились на меня.

– Со временем становится легче?

У меня в горле будто застрял комок, на мгновение я перестала дышать. Это такой трудный вопрос, и я не знала, как на него ответить, чтобы не сделать ему еще больнее.

Возможно, мне нужно было сказать ему то же самое, что мне сказал отец. Что моя мама – ангел на небесах и что она всегда будет рядом со мной, несмотря ни на что.

Но тогда я бы соврала, потому что ее нет рядом со мной.

И никогда не будет… ее больше никогда не будет рядом.

– Нет.

Он кивнул, и прежде чем я успела что-то сказать, он выбросил свой качори на землю и потоптался по нему.

– Я не понимаю, как вчера она еще была здесь, со мной, а сегодня ее уже нет. – И он снова начал топтаться по земле, превращая оставшееся от качори месиво в крошки. – Почему Бог сначала дает нам близких людей, а потом забирает их?

Я хотела бы знать ответ, но, к сожалению, не знала. Поэтому единственное, что я могла сделать, – пережить это вместе с ним. Его боль – моя боль. И даже если я не могу ему помочь, то пусть он хотя бы знает, что не одинок.

У него есть друг… нравится это ему или нет.

– Мой отец… плачет по ночам.

Я кивнула в ответ. Мой отец тоже плакал по ночам. – Он думает, я не слышу, как он плачет, но это не так. – Он замолчал и посмотрел на меня. – Как мы должны это пережить, если даже у него не получается? Не дожидаясь ответа, он вскрикнул и начал топать по земле еще сильнее. Я последовала его примеру.

Через мгновение от качори уже почти ничего не осталось.

– Тебе нравятся видеоигры? – резко спросил он.

Я пожала плечами.

– Вроде бы да.

– У меня есть приставка. Обычно я играю со своими братьями Лиамом и Коулом… но, думаю, ты можешь поиграть с нами… как-нибудь.

Я хотела принять его неожиданное предложение, но прежде мне нужно было узнать кое-что важное.

– Какая музыка тебе нравится?

Музыка для меня своего рода терапия. Если Джейс слушает какую-то ерунду, то наша дружба долго не протянет.

– Рэп.

Я расстроилась. Я могу слушать только нескольких исполнителей, а большинства великих музыкантов этого направления и вовсе уже нет в живых.

– А рок?

Он немного задумался, а затем сказал:

– Бывает, иногда слушаю.

Иногда? Я сморщилась. Все-таки хорошо, что мы теперь друзья, я направлю его на верный путь и научу слушать хорошую музыку.

Я потянулась к его руке и крепко сжала ее.

– Не беспокойся, Джейс. Все будет хорошо, я рядом. Я помогу тебе.

Глава пятая
Дилан

Я внимательно смотрела в зеркало на свои выцветшие синие пряди. Знакомая моей тети оказалась очень хорошим мастером, но даже она не смогла до конца вымыть этот синий цвет.

К сожалению, новый, почти вымывшийся оттенок стал еще менее заметным, когда я заплела волосы в пучок, как посоветовала мне тетя. А в сочетании с престижной униформой Академии, которую мне придется носить, пучок был единственным спасением этого образа.

Обычно в таком случае я бы устроила большой скандал, поскольку я терпеть не могу прогибаться под кого-то и подчиняться, но на данный момент я не хотела, чтобы у моей тети были проблемы из-за меня. Уэйн очень хорошо ко мне относился, но я уверена – он явно был не в восторге от того, что дочь уголовника будет жить в его доме целый год. Тетя, должно быть, очень долго и усердно его уговаривала.

Кристал выглядела такой довольной, когда я повернулась к ней лицом.

– Синего цвета почти не видно. Ты прекрасно выглядишь.

Она улыбнулась, и в этот момент у меня екнуло сердце. Ей двадцать восемь, она всего на десять лет старше меня, но сейчас она так сильно напоминала мне маму…

Нет уж.

Сделав глубокий вдох, я попыталась заглушить боль, которую снова только что почувствовала.

– Она бы так тобой гордилась, Дилан.

Я очень сильно в этом сомневаюсь. На самом деле, я уверена, – она бы перевернулась в гробу раз сто, если бы узнала, что мой отец находится в тюрьме за растрату чужих денежных средств, что, давайте честно признаем, – лишь красивый синоним к слову «кража». И все потому, что он хотел обеспечить всем свою жену, которая оказалась простой охотницей за деньгами. К тому же я после этого перестала с ним разговаривать.

Хотя, может быть, маме было бы все равно, кто знает. Сложно сказать, мы даже толком не успели побыть вместе.

Кристал сказала мне однажды, что моя мама была надежной, находчивой, нежной, но одновременно немного саркастичной, и, мол, мое странное чувство юмора досталось мне как раз от нее.

Просто отстой, что я никогда не смогу больше ее увидеть… Но это жизнь. Плохие вещи случаются, и единственное, что ты можешь сделать, – это преодолеть их и жить дальше.

Мне уже очень хотелось сменить тему разговора, поэтому я заговорила про планы после школы.

– Наверное, я буду дома поздно, пойду искать работу.

Тетя удивленно приподняла брови.

– Зачем тебе деньги? Я тебе уже говорила, что…

Но я тут же ее перебила и вставила:

– Нет. Я не позволю вам это сделать.

Я оценила их предложение по поводу оплаты всех моих расходов в этом году, но я не ее ребенок.

У меня есть отец.

А учитывая то, что он сейчас в тюрьме и правительство конфисковало дом со всем нашим имуществом, у меня не было другого выхода, кроме как просто позаботиться о себе самой.

Мне все равно скоро восемнадцать.

– Ты в одиннадцатом классе, Дилан. Это твой выпускной год. Я хочу, чтобы ты наслаждалась лучшим временем своей жизни, и к тому же чтобы у тебя было время на учебу, иначе ты не поступишь в колледж, – сказала она, вздохнув. – Тем не менее я знаю, что отговаривать тебя от чего-то нет смысла, ведь ты все равно сделаешь по-своему, поэтому нам нужно как-то договориться. Что будем делать?

– Окей, что ты предлагаешь? Я слушаю.

– Например, ты можешь работать в выходные и один день среди недели. Идет?

Я покачала головой.

– Никто не возьмет меня на работу с таким графиком.

Ее глаза заблестели.

– Ну-у, я случайно узнала, что миссис Дикинсон требуются помощники в «Маффине». Я могла бы забежать к ней, пока ты в школе, и замолвить за тебя словечко.

– «Маффин»? Должно быть, что-то новое, никогда о нем не слышала.

Тетя засмеялась.

– Это кофейня, или, скорее, пекарня… Я, честно говоря, не уверена. Но миссис Дикинсон очаровательная женщина. Она тебе понравится.

Я пожала плечами, выходя из спальни.

– Окей, как скажешь.

На самом деле без разницы, где я буду работать или кто будет моим боссом. Я буду и туалеты мыть, если понадобится. Как говорится, работа есть работа.

– Оукли. – Я постучала к нему в дверь, но он не откликнулся. – Мы опоздаем.

– Его машины нет во дворе, – сказала Кристал, выглядывая на улицу. – Должно быть, он уже уехал.

Отлично, он уехал. Говнюк.

– Я тебя подвезу, – сказала тетя, уже спускаясь по лестнице.

Я понятия не имела, почему тетя так переживала насчет моих волос, в то время как каждая вторая девочка в Академии ежедневно нарушает школьный дресс-код.

Их юбочки короче, чем секс с моим бывшим.

– Не нервничай, – сказала тетя, открывая дверь машины. – Я уверена, к концу дня ты станешь самой популярной девочкой в школе.

Моя тетя совершенно меня не знала. Она, может быть, и была популярной в старшей школе, но эти гены явно не передались ее племяннице.

– Увидимся, – пробормотала я через плечо, выходя из машины.

По натуре я совсем не нервная, но я терпеть не могу приспосабливаться к незнакомой обстановке и абсолютно презираю быть той самой «новенькой девочкой». Мне пришлось пройти через это четыре года назад после того, как мы уехали из Роял-Мэнор, и период адаптации проходил просто кошмарно.

И судя по всему, адаптироваться здесь мне будет еще сложнее, чем было в тот раз.

У меня пересохло во рту, пока я шла от парковки к зданию из светлого кирпича с высоченными арками. До сих пор я не увидела ни одного знакомого лица. Не то чтобы это поменяло бы что-то, ведь я никогда не была мисс Общительность.

На самом деле единственным моим настоящим другом всегда был…

Мое сердце чуть не выпрыгнуло из груди, а ноги подкосились, когда я увидела высокую фигуру, стоящую возле синего «Лексуса».

Джейс Ковингтон.

У меня перехватило дыхание при виде его выразительных глаз, загорелой кожи, пухлых губ и темной щетины, покрывающей изящную линию подбородка.

Джейс всегда был симпатичным, но теперь…

Теперь он стал настолько привлекательным, что даже глазам больно было на него смотреть.

Каждая вторая девушка поблизости стояла разинув рот и любовалась этим красавчиком. И я, к сожалению, не была исключением. Наверное, мы выглядели как идиотки, но не могли оторваться от него. Это был Джейс. Мой Джейс.

Словно почувствовав мое присутствие, он поднял на меня глаза и ухмыльнулся. О боже. Эта ухмылка была такой же дерзкой, как и он сам.

– Привет, – протянул он хрипловатым голосом, услышав который я почувствовала, как мои щеки начали гореть. – Давно не виделись.

И вот все проблемы, все неудачи, с которыми мне приходилось иметь дело, уже не имели никакого значения.

Это мой человек. Он всегда был моим человеком.

Единственный, кто мог достучаться до меня, когда я уходила в себя, когда мне было плохо и больно.

В первый раз за последние четыре года моя жизнь снова заиграла красками.

Улыбка получилась такой широкой, что у меня свело скулы.

– Я зна…

Я почувствовала, как меня кто-то толкнул.

– Очень смешно. Прошлой ночью я была с тобой, глупыш.

У меня в груди все оборвалось. Я наблюдала за тем, как какая-то высокая, грудастая, рыжеволосая девка вприпрыжку подбегает к его машине, оставляя компанию своих друзей стоять позади.

Меня чуть не стошнило, когда она полезла его целовать. Я пыталась сдержаться от истерики, когда поняла, кем была это девчонка.

Бритни Колдуэлл.

Жутко богатая. Жутко популярная. Жуткая стерва. Она, вместе со своей свитой приспешниц, мучила меня при каждом удобном случае в начальной школе, а в средней – превратила мою жизнь в сущий ад. Сейчас… Сейчас она целовалась с Джейсом.

С Джейсом, который вытирал мне слезы, когда она дразнила меня из-за смерти моей мамы.

Я пыталась сделать глубокий вдох, но у меня не получалось, мои легкие словно горели. Я знала, что все изменилось после того, как я уехала, но не думала, что настолько.

К счастью, их маленькая идиллия была прервана серебристым BMW, который пронесся мимо них и припарковался рядом с машиной Джейса.

– Здорово, засранцы! – поприветствовал их Оукли, выходя из машины.

Я будто наблюдала сцену из фильма. Оукли, какой-то парень и несколько дрянных подружек этой стервы окружили Джейса и Бритни.

Я решила получше вглядеться в их компанию, как вдруг мое внимание привлекла пара пронзительных зеленых глаз и острые как лезвие скулы. Очевидно, Джейс не единственный, кто изменился. Несмотря на то что они почти не похожи, его младший брат Коул стал таким же красавчиком.

Только в отличие от Джейса, который просто стоял возле машины и наблюдал за всеми, Коул флиртовал с девчонками Бритни.

И похоже, никто из них не возражал, наоборот, им даже нравилось.

У меня все сжалось внутри, когда до меня дошло, что их только двое, третьего брата не было с ними.

Я не знала всех подробностей, но близнец Коула, Лиам, умер примерно в то время, когда я уехала из города.

Я пыталась связаться с Джейсом, после того как увидела пост о похоронах Лиама у кого-то в соцсетях, но он не отвечал ни на звонки, ни на сообщения.

Отец пообещал, что мы съездим в Роял-Мэнор, чтобы узнать у Джейса, что произошло, но он, как всегда, думал только о работе и своей новой женушке, а на меня и мои проблемы ему было плевать.

Но, как бы то ни было, я не могла винить Джейса в том, что он закрылся от меня.

Джейс всегда приглядывал за Лиамом, они были очень близки. Его смерть, наверное, стала огромным потрясением. И как его лучший друг, я должна была быть рядом в тот момент.

Но меня не было.

И уже неважно, почему это произошло и кто в этом виноват. Важно только то, что меня не было с ним, когда ему было очень тяжело, когда он так нуждался во мне.

Расправив плечи, я направилась к его машине.

Я всегда была человеком, который отвечает за свои поступки и самостоятельно решает проблемы. Так что даже если Джейс не простит меня, я все равно обязана принести свои извинения.

Ни один человек не посмотрел в мою сторону, когда я подошла ближе к их компании. Для меня это было и неважно.

Я здесь не ради них.

– Привет.

Но я словно стала невидимкой. Джейс как ни в чем не бывало достал из кармана телефон и начал что-то печатать.

Поправив ремешок сумки, я откашлялась и заговорила снова:

– Слушай, я знаю, ты занят, но не мог бы ты уделить мне буквально минуту, нам надо поговорить.

Никакой реакции. Будто меня и не существует.

Раздражение росло во мне, как снежный ком. Он хочет обижаться? Хорошо. Имеет право. Но я не потерплю к себе отношения, как к человеку второго сорта, особенно от того, кого я называла своим лучшим другом и кому доверяла все свои секреты.

Черт возьми, нам по восемнадцать, а не по восемь! – Джейс.

Вот теперь уже все смотрели на меня.

Все, кроме него.

– Извини, дорогуша. Ты потерялась? – язвительно выдала Бритни. – Потому что очевидно, что никто не хочет с тобой разговаривать.

Я уже хотела ей ответить, но тут что-то мелькнуло в ее взгляде.

– Погоди-ка, я тебя знаю? Ты кажешься знакомой… Не удивительно, что такая стерва, как она, не помнит девочку, над которой постоянно издевалась.

Не успела я сказать, кто я, как она воскликнула:

– Дилан Тэйлор, точно!

Она посмотрела на свою свиту со злорадным блеском в глазах, а после повернулась к Джейсу.

– Вы же были лучшими друзьями когда-то, да?

Мое сердце остановилось, когда мы, наконец, встретились взглядами с Джейсом.

– Нет.

Если бы он вонзил мне нож в спину, мне не было бы так больно, как сейчас.

– Это ложь, и ты это знаешь, – шепнула я ему, когда он проходил мимо меня.

Я понимала, что он злится, но где-то внутри должна была остаться хотя бы маленькая частичка того Джейса, которому не плевать на меня. Мне нужен был лишь крохотный осколок надежды, за который я смогла бы зацепиться и достучаться до него.

Он медленно повернулся ко мне.

– Ты права.

У меня возникло некое зловещее предчувствие, когда он начал все ближе и ближе подходить ко мне.

– С возвращением, дружище.

После этой фразы он так ехидно улыбнулся, что мне стало не по себе.

– Черт, быть в черном списке у Джейса – это… – заявил Коул, уходя вслед за своим братом. Он язвительно посмеялся и обнял рядом стоящую девушку. – Хотя, с другой стороны, зачем портить все веселье?

Я посмотрела на него грозным взглядом. Коул всегда был наглым ушлепком, но теперь стал настоящим моральным уродом.

– Вау…

– Фу, – воскликнула Бритни, с отвращением глядя на экран своего телефона. – Совсем отчаялся?

Я понятия не имела, о чем она говорила. И у меня не было возможности спросить, так как она уже направилась к зданию школы, глупо хихикая со своими дружками. Мой придурок-брат даже не удосужился со мной поздороваться и сразу же побежал за ними.

В какой-то момент я уже решила позвонить тете, чтобы она забрала меня отсюда, но потом передумала. Ну уж нет, я не позволю им так легко меня сломать, я не сдамся.

Что бы это ни было, все скоро забудется. Школьные сплетни не живут долго. Всегда появляются новые слухи, а про старые люди забывают.

Я вошла в школу.

Интересно, насколько плохо все пройдет?

Глава шестая
Джейс

– Спасибо, что предупредил, чувак, – проговорил Оукли, приближаясь ко мне.

Второй урок закончился всего тридцать секунд назад. Слухи распространились быстрее, чем я ожидал.

С другой стороны, слухи от Бритни, как правило, распространяются быстро… Так же быстро, как раздвигаются ее ноги.

Но я до сих пор не понимаю, почему Оукли тратит свое и мое время на это крошечное противостояние, которое я даже конфликтом назвать не могу. Он прекрасно знает, что скорее молния ударит дважды в одно и то же место, чем я извинюсь перед кем-то.

Я захлопнул свой шкафчик.

– Если бы я сказал тебе раньше, мне пришлось бы выслушивать твое нытье еще сто лет.

На мгновение он задумался над моей фразой.

– Ладно, твоя взяла. Но теперь Хейли злится и не хочет со мной разговаривать.

– Она постоянно злится и не разговаривает, чем этот раз отличается от любого другого?

– Тем, что он почти уговорил ее на анальный секс, – заявил Коул, присоединяясь к нашему разговору.

Оукли вздохнул, и мы пошли вниз по коридору.

– Вы двое сговорились испортить мне жизнь сегодня или что?

– Ой, ну не драматизируй. – Коул пожал плечами. – Насколько я понимаю, ты лишился одной раздражающей подружки и прибрел одну горячую чокнутую кузину.

Хотя Коул хотел задеть этой фразой Оука, посмотрел он на меня, ожидая какой-то реакции.

Но я никак не отреагировал.

Коул усмехнулся.

– Если она тебе не нужна, я могу ей заняться.

Прежде чем я успел послать его к черту, в него врезалась полненькая брюнетка в очках, несущая стопку книг. Коул нахмурился.

– Ты вообще смотришь, куда идешь?

– Да, обычно Господь Бог следит за тем, как и куда я иду, – ответила девушка, поправляя очки.

Мой брат не нашелся, что ей ответить, казалось, ему стало неловко. Девушка слащаво улыбнулась и сказала:

– Но сейчас у него перерыв. Поэтому поешь дерьма и отвали, Ковингтон.

– Господи. Как она бесит, – скрипя зубами, сказал Коул после того, как она ушла.

– Осторожно. Ее Господь может услышать тебя, – насмешливо проговорил Оук.

Коул показал ему средний палец, и они вместе зашли в класс.

– Слушай, я буду распространять этот слух, потому что тоже хочу, чтобы эта синеволосая сучка свалила, но мне нужно, чтобы ты оказал мне услугу и признался во всем Хейли.

Я понятия не имел, что с ним творилось в последнее время, но он привязался к Хейли сильнее, чем раньше. Во всяком случае, не когда он где-то укуривается до состояния овоща.

Я решил помочь ему.

– Хорошо.

Я вошел в класс, и мне стало интересно, пришла ли Дилан. Ее еще не было.

– Но точно не сегодня, может, завтра или послезавтра.

К тому времени она уже будет далеко.