Текст книги "Ярость драконов"

Копье вырвали, и он посмотрел – она могла поклясться: он посмотрел точно на нее. А потом Тайфа увидела, как он упал – прямо на неестественно белый песок этого проклятого берега. Чтобы остаться там и умереть.

Тайфа смутно понимала, что все еще кричит, но та часть ее сознания находилась очень далеко в сравнении с всепоглощающим присутствием дракона, появившегося в пределах досягаемости. И она слилась с ним воедино.

Чудовище

Зрение, самосознание и цель Тайфы разделились. Она видела поле боя с воздуха. Женщины и мужчины, гибнущие десятками, казались теперь мелкими и незначительными фигурами.

Она видела две с половиной тысячи кораблей своего народа, большая часть которых отдельными фрагментами лежали на пляже, будто обглоданные жертвы гигантского хищника. Она видела женщин и мужчин омехи, которые спешили из импровизированых укрытий в этих разобранных кораблях на поле боя. А вдали, за ними, она видела бескрайний океан, протянувшийся за горизонт.

Но на самом деле он не был бескрайним. Она сама пересекла его, вместе с оставшимися Избранными Богини. Она спасла свой народ от истребления, и она не позволит ему умереть в песках этой далекой земли. Жертвы ее народа, жертва Циори не станут напрасными, а местным дикарям следует раз и навсегда уяснить, что значит вставать у нее на пути.

Слияние завершилось, и Тайфа ощутила прилив всей силы, всего гнева дракона. Она спешно сплела эти струйки сознания в канаты, которые будут крепко держать ее. Именно в этот момент дикари на берегу заметили дракона, и Тайфа, его глазами, увидела, как они повернули головы и стали показывать пальцами. Она видела их страх, чувствовала его запах и прикоснулась к драконьему гневу – это подпитало его, распалило и обратило жажду мести в неодолимое желание творить насилие.

Существо ринулось вниз и, с помощью своего дара извлекая из Исихого больше, чем способен человек, по спирали приближалось к пляжу. Дракон принимал энергию от Богини и, разжигая свою кровь, нес ее в этот мир. Зверь пылал, и когда жар стал опасным для него самого, он сбросил его, окутав берег пламенем.

Десятка два женщин и мужчин – жителей этой странной земли, которые надеялись защитить от нее свой берег, – вспыхнули в огне первой атаки Тайфы. Она слышала, как они кричат, в муках расставаясь со своими жизнями. Ее дракон, вдвое больше размерами, чем ее же боевой корабль, с чешуей тверже и острее бронзы, чернее дегтя, устремился вниз и схватил еще двоих дикарей. Массивными когтями он разорвал их на куски, а потом опустился на песок. Затем, развернувшись к орде врагов, дракон снова дохнул огнем.

Те, в кого пришелся удар, тотчас сгорели, и это было для них милостью. Женщин и мужчин, оказавшихся по краям огненного облака, обдало жаром так, что плоть их начала пузыриться и отслаиваться от костей. А те, кого огонь не убил сразу, – задыхались в испарениях едкой звериной крови.

Дочери и сыновья белых песков и увядших деревьев, прежде бесстрашные в бою, более не атаковали. Охваченные ужасом, они отступали, но огненная ярость настигала их и в бегстве.

Увещевающие Тайфы, самые могучие из Одаренных, слились с двумя другими драконами, откликнувшимися на зов. Вместе они пылали яростью до того горячей, что Тайфа, находясь в своем теле лишь отчасти, чувствовала жар даже на корабле.

Дикари, которые не погибли и не были ранены, бежали, надеясь укрыться под сенью деревьев, но Тайфа направила своего дракона им вслед. Зверь поднялся выше, преследуя беглецов и сжигая густую листву, под которой скрывались враги. Жар огня обращал белый песок в черное стекло, и там, куда попадало пламя, не оставалось ничего, кроме пепла.

Пока дракон выжигал землю, Тайфа произносила молитвы. Она молилась Ананти, Богине, о двух вещах. Во-первых, о прощении. Молила, зная, что ни у кого из смертных не было столько молитв, чтобы заслужить это прощение, – особенно если учесть, что именно она собиралась сделать с народом этой земли. После мольбы о прощении она попросила сил, чтобы все здесь уничтожить, и воли, чтобы потом на это взглянуть.

– Моя королева, – услышала Тайфа голос КаЭйд сквозь гул слияния. – Они отступают. Мы победили.

Но Циори был мертв, и Тайфа намеревалась почтить его память погребальным костром из вражеских трупов. Она подстегнула дракона. Тайфа убивала снова и снова, пока не погибла большая часть ее Гекса, а на берегу не осталось никого живого.

Изнуренная, под покровом, скрывавшим угасающий свет ее души, королева Тайфа Омехия принесла в жертву еще одну Одаренную, отпустила дракона и вернулась к себе. Дотлевал разоренный пляж, и остатками звериных чувств она чуяла запах смерти и обугленной плоти и вонь впитавшегося в песок страха.

Она посмотрела на небо, когда дракон устремился выше, в безоблачные сумерки, в сторону своего гнезда. Улетая, животное изрыгнуло извивающийся столб яркого, как солнце, пламени и издало скорбный крик, от которого Тайфе самой захотелось расплакаться. Но она не позволила себе пролить ни слезинки. В этот день они победили, и хотя впереди ждало много дел, на одну из ее молитв Богиня уже ответила. И у королевы было достаточно решимости, чтобы сделать то, что нужно.

Пройдя мимо тел Одаренных, которыми она пожертвовала, и не обращая внимания на испуганных членов Правящего Совета, Тайфа повернулась спиной к чужой земле, которой было суждено стать новым домом для ее народа. Она покинула палубу, спустилась по ступенькам, которые увели от света к темноте, и, оказавшись в одиночестве в обманчивом сумраке, положила руку на живот. У нее осталось так мало от Циори, но то, что осталось, – нужно было защитить.

– Пусть думают, что я чудовище, – решила королева Драконов. – Если это нужно, чтобы мы выжили, я буду чудовищем.

Глава первая

Наследник

Сто восемьдесят шесть циклов спустя

Тау споткнулся, пытаясь увернуться от удара Малого Вельможи. Затем попытался восстановить равновесие, но Джабари уже был рядом, и ему пришлось отскочить назад, чтобы избежать атаки соперника, который был выше его ростом.

– Ну же, Тау! Ты не можешь постоянно убегать! – кричал Арен из-за пределов боевого круга, и слова его было едва разобрать из-за грохота океана внизу.

Рабочая рука Тау онемела, и он уже не мог дождаться, когда закончится тренировка.

– Я его заманиваю, – солгал он, когда Джабари вытеснил его к самым скалам. Еще шаг, и Тау вылетел бы из круга, проиграв поединок.

Чтобы удовлетворить Арена и доказать, что он кое-чему научился за этот сезон, Тау предпринял несмелую атаку, нацелившись на ногу Джабари, но тот отбил его меч и, совершив контрвыпад, ухватил Тау за запястье.

Тау вскрикнул и, уже вдоволь натерпевшись, готов был выйти из круга, когда Джабари, замахнувшись на него, прыгнул вперед. Тау отпрянул, надеясь избежать очередного удара, но зацепился каблуком за один из камней, отмечавших границу круга, и упал на землю.

Он лежал на спине, на краю обрыва, и шум океана показался ему таким громким, что у Тау застучали зубы. Он посмотрел вниз и задумался: если он скатится туда и упадет, будет ли он чувствовать боль более сильную, чем уже чувствует из-за мозолей на запястьях и ушибленных ребер? Вода внизу бурлила, словно закипая, и, разбиваясь о скалы, извергала пену. Тау знал: падение в Ревы сулит смерть.

– Вставай, Тау, – сказал Арен.

Тау поднялся на ноги, медленно и нехотя.

– Смотри, – произнес Джабари, указывая на воду.

Тогда Тау увидел. Там была лодка, которую, лежа на земле, не заметил.

– Они с ума сошли? – спросил Джабари.

– Что там? – спросил Арен.

Джабари снова указал пальцем.

– Лодка.

Арен Соларин, отец Тау, отвечавший за подготовку Малого Вельможи Джабари Онаи, подошел к краю обрыва. Трое мужчин наблюдали, как суденышко покачивается в бурлящей воде.

– Им повезет, если не утонут, – заметил Арен.

– Можешь разглядеть, кто это? – спросил Джабари у Тау. Все знали, что у Тау очень острое зрение.

– Похоже, не наши…

Арен тоже присмотрелся.

– Хедени?

– Может быть, – сказал Тау. – Я там никого не вижу. Лодка движется в сторону свалки…

Волны бросили судно о скалы, и оно разбилось вдребезги.

Джабари покачал головой.

– Как мы это сделали?

– Что сделали, нкоси? – спросил Арен, почтительно обращаясь к Малому Вельможе и по-прежнему вглядываясь в обломки судна.

– Переплыли его, – сказал Джабари. – Ни один корабль из тех, что мы строим сейчас, не способен отойти от берега и на пару сотен шагов. Как же мы тогда его весь переплыли?

– Нкоси, вам, пожалуй, лучше спросить об этом у своих наставников, – ответил Арен, все еще пытаясь разглядеть какие-нибудь детали, которые помогли бы понять, их это была лодка или вражеская. – Мое дело – это ваши навыки обращения с мечом. Давайте попробуем еще раз.

Джабари позабыл о лодке и, улыбнувшись, направился к противоположной стороне круга, широко размахивая оружием. Драться ему нравилось, и он не мог дождаться, когда примкнет к войскам.

Арен подошел к Тау, схватился за его портупею и сделал вид, будто поправляет ее.

– Сейчас ты должен выложиться полностью, – сказал он так тихо, что Тау едва его расслышал.

– Зачем? – спросил Тау. – Мне не победить. Я только оттяну поражение, и к концу дня спина будет сильнее болеть.

– Я не прошу тебя победить. Это не от одного тебя зависит, – сказал Арен. – Я прошу, чтобы ты сражался ради победы. Без этого ты заранее проигрываешь битву и признаешь, что заслуживаешь поражение.

Пока Тау потирал запястье, которое уже распухало, Арен, наконец, затянул ему портупею и вышел из боевого круга.

– На изготовку! – скомандовал Арен.

Тау посмотрел на человека, с которым ему надлежало сразиться. Джабари был выше, сильнее, быстрее. Малый Вельможа таким родился, а Тау не видел смысла отдаваться полностью игре, которая, как он знал, была нечестной.

– Помните, вы оба, – сказал Арен, – атакуя, вы вынуждаете соперника обороняться.

Тау не слушал. Он заметил служанку Зури. Она как раз вышла на вершину холма, под ручку со служанкой Аньей, и заметила, что он пялится на ее покачивающиеся бедра. Разрез платья, доходивший до колена, обнажал икры. Тау улыбнулся, и карие глаза Зури засияли, когда она вопросительно подняла на него бровь. Анья сжала руку Зури и хихикнула.

Арен поднял кулак.

– К бою!

Желая впечатлить Зури и вопреки собственной логике, Тау бросился на Джабари. Малый Вельможа несколько удивился такой агрессии, но принял вызов и сам атаковал – но ударил выше, чем нужно, гораздо выше.

Такой шанс выпадал редко, и Тау, поблагодарив Богиню за удачу, ринулся вперед и нанес удар такой силы, которым мог бы разрубить Джабари, бейся они на настоящих мечах, а не на тупых деревянных. Но удар не попал по цели. Джабари выманил его, ожидая безрассудного рывка, только чтобы увернуться и уйти из-под удара.

Рубанув по воздуху, Тау оступился. Он все еще пытался восстановить равновесие, когда Джабари ударил его мечом, выхваченным из-под мышки. От удара Тау еще сильнее пошатнулся, выпустил воздух из легких и завалился под хихиканье служанки Аньи.

Пристыженный, потерпевший разгром Тау поднял глаза на Зури – та не смеялась, но все же прятала под ладонью улыбку. И, что еще хуже, число зрителей выросло: рядом с девушками стоял Высший Жнец.

– Нкоси, – обратился Жнец к Джабари, даже не взглянув на Тау. Этого Жнеца, насколько помнил Тау, звали Берко. Он жил в горном селении под названием Даба, где выращивали картошку, крохотную и бесформенную. – Я пришел из крепости. Тебя ищет умбуси Онаи, как и твои отец и брат.

Джабари состроил гримасу. Он не был близок со своим старшим братом, и Тау понимал почему. Самодовольный и высокомерный Лекан служил лучшим доводом против обычая оставлять наследство первенцу.

– У меня тренировка, – ответил Джабари Жнецу.

– Есть вести из Пальма.

Это привлекло внимание Тау: новости оттуда поступали нечасто.

– Из столицы? – уточнил Джабари.

– Да, нкоси. Насчет королевы… Она… Она умерла.

Анья ахнула, Зури прикрыла рот, а Джабари выглядел ошеломленным. Тау повернулся к отцу, но спокойнее ему от этого не стало.

– И к-кто теперь возглавит Избранных? – спросил Джабари.

Берко, тонкий, как жердь, но с брюшком и седой клочковатой бородой, сделал шаг вперед.

– Принцесса Циора, вторая, будет теперь королевой.

– Значит, Пальму нужно согласовать со всеми ее возвышение, – догадался Джабари.

Тау слышал, что так делается, хотя с его рождения этого не происходило ни разу. Новая королева просит Малых, Великих и Придворных Вельмож признать ее правление. Это было формальностью. Династия Омехия правила еще до того, как наступила эпоха Стражей.

Джабари посмотрел на отца Тау.

– Простите, Арен. Мне нужно идти.

– Конечно. Да укажет тебе путь Богиня, и да примет Она королеву Айянну в Ее славе.

Джабари направился к крепости, и Анья, отчаянно желавшая услышать последние сплетни, бросилась за ним вслед, таща Зури за собой. Тау не успел даже попрощаться.

– Она ведь еще ребенок, – проговорил Берко.

Арен пристально посмотрел на него.

– Что?

– Внучка королевы Айянны. Она ведь ребенок.

– Принцесса Циора достигла совершеннолетия, – заметил отец Тау.

– Рак. – Берко смачно сплюнул на утоптанный грунт боевого круга. – Трудно поверить, что подобное может убить королевскую особу. Он отнял жизнь у матери первой принцессы Циоры, теперь и у ее бабушки. Линия сужается, и принцессе понадобится наследник, иначе Омехия придет конец.

– У нее же есть старший брат, принц Ксолани, – вмешался Тау, – и еще младшая сестра.

– Брат не в счет, а принцесса Эси… ненадежна, – ответил ему Берко. – Добавьте к этому все последние налеты, и получится, что сейчас не лучшее время, чтобы королевой становился ребенок. – Берко понизил голос. – И давайте не будем забывать, что у нас уже давно не было одаренных королев. – Тау пришлось немного наклониться, чтобы услышать конец фразы. – Даже немного странно, что Омехия больше не умеют сами призывать драконов, нэ? – Тау увидел, что его отец напрягся. Берко тоже это заметил. – Я просто говорю, вот и все, – сказал он, поворачиваясь к двум Батракам, которые ждали его под холмом возле телеги с продовольствием. – Один паек Низшего Мирянина и один полный для Арена.

– Я Высший Мирянин, – сказал Тау, раздраженный тем, что приходится его поправлять.

Берко пожал плечами.

– Один паек Высшего Мирянина!

Батрак взял из тележки два мешка и попытался взбежать на горку. Тощему мужчине, чуть ли не в лохмотьях, не хватило сил, и в конце пути он заметно сбросил скорость. Тяжело дыша после короткой пробежки, он поставил мешки у ног Тау и стал ждать, не будет ли у Жнеца других указаний. Взгляд он вперил в землю, и Тау не мог его за это винить. Батрака могли бы избить, если бы он случайно встретился взглядом с кем-то из вышестоящих, и Тау не был уверен, что этот бедолага пережил бы взбучку.

Кожа у Батрака была темная, почти как у самого Тау, а голову венчала копна курчавых волос. Им запрещалось брить головы, как это делали обычные мужчины, а из-за изможденного состояния Батрака Тау не мог определить, к какой из каст Меньших тот принадлежал прежде.

– Тау, – позвал отец.

Тау поднял мешки, сделав вид, будто изучает их содержимое, но, когда Высший Жнец отвернулся, положил пару картофелин у ног Батрака. Тот округлил глаза от неожиданной щедрости и трясущейся рукой схватил их, спрятав в складках своих лохмотьев.

– Иду, – сказал Тау отцу.

Вид у мужчины был измученный. Ему нужно было поесть. Как, впрочем, и самому Тау. Почти каждый день он посвящал тренировкам, а заниматься этим на голодный желудок было тяжело.

Джабари назвал бы его сердобольным. Сказал бы, что человек сам виноват в своей участи. Батраками становились только те Меньшие, которые не попали в действующую армию и не захотели становиться Ихагу.

Выживаемость среди Ихагу, низших, неквалифицированных бойцов, которых в каждой битве отправляли на передовые, была невелика. И все же считалось, что быть Батраком – участь хуже, чем почти верная смерть на службе в качестве Ихагу. Имея выбор, большинство предпочитало сражаться. Как-никак, среди воинов находились счастливчики, попадавшие в тыл, или те, которых приписывали к феодам или городам. Когда Тау проходил с их пайками мимо отца, тот положил руку ему на плечо.

– Правильно поступил, – прошептал Арен: от его внимания мало что ускользало. А потом, уже громче, добавил: – Отнеси еду домой. А мне нужно повидаться с умбуси. После этих новостей из Пальма нам нужно будет больше патрулей.

Тау кивнул и отправился, куда ему было велено. Сделав три шага, он услышал с подножья горы крик Нкиру, второго командира после его отца. Мускулистый воин бежал с целым отрядом феодских Ихагу. Нкиру весь взмок от пота, ножны меча хлопали его по бедру. Это выглядело бы забавно, если бы не его выражение лица. Он был в ужасе.

– Налет! Налет! – вопил он, стараясь перекричать рев океана. – Хедени напали!

Долг

Когда Нкиру добежал до них, Тау подошел поближе к отцу.

– Сигнальный дым, возле Дабы, – выпалил Нкиру, пытаясь отдышаться.

– Дабы? – переспросил Высший Жнец. – Дабы?

Нкиру не обратил на него внимания.

– В сообщении говорилось: «Хедени пересекают поля». Судя по всему, они высадились на берег и взобрались по скалам. Если они уже дошли до полей, значит, скоро будут в селении.

Тау подумал о разбившейся лодке. Это было вражеское судно. Он поразился глупости и отваге людей, решившихся выйти в Ревы. Скольких они потеряли в воде ради того, чтобы совершить налет?

– В сообщении ничего не говорилось о количестве прибывших? – спросил отец Тау.

– Нет, – ответил Нкиру. – Но если они добрались сюда…

– Высылайте людей. Всех высылайте, – взмолился Берко. – Нельзя, чтобы они добрались до Дабы.

Арен раздавал приказы собравшимся:

– Нкиру, Экон, возьмите всех, кто у вас есть, и отправляйтесь в горные казармы. И чтобы там никого не оставалось.

– Да! – воскликнул Берко в волнении. – Я тоже пойду. Мне нужно вернуться.

– Я отправлюсь в крепость, – сказал Арен. – Соберу там людей и попрошу Одаренную прислать подкрепление. Нам нужно призвать военных. Это не просто налет. Если они сюда добрались, значит, это серьезно. Бойцов в горных казармах не хватит.

– Арен… больше никого нет, – ответил Нкиру. – Лекан не позволит страже крепости уйти на защиту Дабы. Я только что от него, и он говорит, что отправлять всех слишком рискованно. Он обеспокоен тем, что хедени могут выслать налетчиков и сюда, в Керем.

Арен прикрыл глаза и медленно выдохнул.

– Лекан тут не прав, – сказал он. – Если хедени переплыли Ревы, чтобы сюда добраться, значит, они пришли напасть разом. Они не станут разделяться. Будут атаковать всеми силами. Они разрушат Дабу.

Он посмотрел с горы вниз, на крепость.

– Я поговорю с Леканом. Нам нужны Одаренные, чтобы призвать военных, и люди – столько, чтобы хватило защитить селение, пока не прибудут войска. Нам недостаточно помощи воинов из горных казарм. Нам нужна крепостная стража.

– Он не… – начал Нкиру, но осекся и стукнул костяшками пальцев по навершию меча. – Лекан уже призвал войско, но он приказал мне передать, чтобы ты возглавил оборону Дабы. Он говорит, что позаботится о крепости… Арен, он не пойдет в Дабу и стражу тоже не отпустит.

Берко смотрел на мужчин, обсуждавших судьбу его родного дома.

– Что это значит? Что мы будем делать? – спросил он.

Арен поднял глаза к небу. День был безоблачный и беспощадно жаркий.

– Будем защищать Дабу, – сказал он. – Вот что.

Встревоженный Нкиру нахмурил лоб, но повернулся к своим и постарался принять решительный вид.

– Вы слышали инколели. Шевелитесь!

Бойцы, Берко и двое Батраков стали взбираться на гору по тропе Таала. Это был самый короткий путь в казармы и в Дабу.

– Иди домой, – велел Арен Тау, кладя руку ему на плечо. – Увидимся, когда все закончится.

Он сжал Тау плечо, похлопал по нему и ушел. Тау стоял, наблюдая, как его отец уходит вслед за остальными, спеша к жителям Дабы, чтобы успеть к ним до того, как там окажутся хедени.

Он давно не видел отца таким обеспокоенным. Это значит, что Арен не рассчитывает удержать Дабу. Это значит, что они все погибнут.

– Нет, – сказал Тау. – Не из-за Лекана. Не из-за этого труса.

Он бросился к ближайшим кустам и спрятал там свой тренировочный меч и мешки с едой. Затем пристегнул заточенный бронзовый клинок, когда-то принадлежавший отцу его отца, и сжал рукоять. Нащупал на ней гравировку, сделанную его дедом: по всей рукоятке, от навершия к гарде, спиралью тянулась его фамилия – «Соларин».

Немного успокоившись, уже готовый к предстоящему, Тау бегом спустился с горы в направлении, противоположном тому, в каком ушел его отец. Он хотел отыскать Джабари. Лекан, может, и малодушен, но Джабари был человеком порядочным, как и положено Вельможе. Он бы помог. Попросил бы свою мать приказать, чтобы стражники отправились в Дабу, и тогда отца Тау не убьют.

Очень скоро впереди показалась крепость Онаи, самое большое строение в Кереме. Двухэтажная, с центральным двором, она была окружена саманной стеной высотой в десять шагов. Гладкий саман свидетельствовал о богатстве Онаи.

– Э-э, тебе чего, Тау? – спросил сверху дребезжащий голос.

Тау посмотрел на самый верх крепостной стены. Там стоял Очиенг, один из Ихагу, приписанных к страже. Очиенг всегда слыл упрямым болваном, он был на целый цикл старше Тау и уже достиг зрелости. Очиенг не прошел испытания, необходимые для вступления в действующую армию, и вернулся из южной столицы с низко опущенной головой и мрачными перспективами.

Ему повезло: отец Тау поручился за него, и, благодаря силе слова Арена, крепостные стражники согласились принять Очиенга в свои ряды. Почти все родные Очиенга либо погибли, либо стали Батраками, и, не заступись за него Арен, Очиенг пошел бы по их стопам. Поэтому Тау считал, что тот перед ним в долгу.

– Открывай ворота, Очиенг. Мне некогда.

– Некогда, говоришь? И куда ты так торопишься?

– Хедени напали, – сообщил Тау, надеясь, что новость побудит стражника к действию.

– Уже слыхал. А ты тут при чем?

– Мне нужно увидеться с Джабари.

– А он знает, что ты здесь?

– А сам как думаешь? – сказал Тау.

– Понятия не имею, что у тебя на уме, – пробормотал Очиенг и исчез за стеной. Мгновение спустя Тау услышал, как на бронзовых воротах сдвинулся тяжелый засов.

– Скорей. Заходи.

– Спасибо, Очиенг.

– Я тебе ничего не открывал. Передавай Арену привет.

Оказавшись за воротами, Тау подошел к развилке крепостных дорожек и остановился. Джабари мог быть где угодно, и, беспокоясь, что сделал неверный выбор, Тау двинулся к его казармам.

Он быстро, опустив голову, чтобы не привлекать внимания служанок и урядчиков, прошел через дворики. Меньшие в крепости были в основном женщинами, а все мужчины принадлежали к касте выше, чем каста Тау. Поэтому он не хотел здесь выделяться, не хотел, чтобы его остановили или, что еще хуже, помешали ему увидеться с Джабари.

Он торопливо шел, глядя себе под ноги, лишь бы поскорее добраться куда надо, и чуть не врезался в спину сводной сестренке.

– Что, во имя Богини… Тау? – произнесле Джелани, не скрывая удивления. – Ты чего здесь делаешь?

– Привет, Джелани.

– Приветливей видали.

– Э-э… как мать?

– Это зависит от того, – ответила Джелани, глядя на Тау так, будто тот был червяком у нее в тарелке, – что именно я ей скажу о твоем визите.

– Я ищу… Джабари хотел меня видеть.

Джелани сощурила глаза.

– Джабари?

– Да, там в горах налет… хедени…

– Он в бане. Найди его и уходи, пока я своей маме не рассказала.

Нашей маме, подумал Тау, склонив голову и торопливо возвращаясь на дорожку. Он явственно ощущал на спине взгляд жукоподобных глаз Джелани. Она ненавидела саму мысль о том, что у нее был полунизший брат. Вот кем она его считала – полунизшим.

Тау хотелось крикнуть, что он самый что ни на есть Высший Мирянин. Статус переходил от женщины, которая дала человеку жизнь, и его фамилия была Тафари, как и у Джелани. Но никакого смысла кричать не было. Джелани знала: их мать не желала иметь ничего общего ни с ним, ни с Ареном.

Гоня сестру прочь из головы, Тау подошел к бане, открыл дверь, и его обдало горячим ароматным паром.

– Джабари? – позвал он, не видя ничего из-за завесы пара. Пройти дальше Тау не отваживался. – Джабари?

– Тау? Ты, что ли? – произнес знакомый голос. – С чем пожаловал?

Убедить Джабари помочь он мог либо сейчас, либо никогда.

– Приближается битва, – сказал Тау, – и если мы ничего не предпримем, погибнут люди, которых твоя семья обязалась защищать.

Тау услышал плеск воды, из облака пара появился совершенно голый Джабари и навис над ним.

– Что это значит?

Лекан не рассказал ему о налете. Тау исправил это, выложив все, что знал, а потом взмолился, чтобы Джабари начал действовать.

– Иди к своей матери, – сказал он. – Она умбуси. Скажи ей, что Даба падет, если туда не выслать людей.

– Тау, я второй сын. Только Лекан распоряжается людьми феода. Она не пойдет против него лишь по моей просьбе.

– Джабари…

– Она не послушает, Тау.

– Мы должны что-то сделать! – воскликнул Тау, стараясь, чтобы его голос не прозвучал неуважительно.

– Знаю, знаю. Скоро битва, и моя семья должна защитить народ Керема. – Джабари хлопнул ладонью Тау по груди. – У меня кое-что есть.

– Что есть?

– План, – ответил Джабари.