Текст книги "Глубокий Сумрак"

– Ты наблюдателен…

Я вспомнила, что видела Бориса по телевизору. Он рассказывал что-то о проблемах жилищно-коммунального хозяйства, о строительстве дорог. Был каким-то промышленником. И фамилия была у него простая. Петров? Нет, Петренко! Даже удивительно, сколько информации хранит наш мозг и как она в нужное время всплывает наружу. Наверное, у нас, Иных, и у людей все-таки общая память. Какое-то облако в Сумраке. И, узнавая что-то, мы всего лишь запоминаем адреса ячеек с информацией, к которым потом обращаемся.

– Вы с нами до конечного пункта поплывете? – поинтересовался Борис.

Крюков сурово нахмурил брови, и депутат изменился в лице. Я ощутила прошедшую через Ивана Матвеевича в сторону Бориса силу.

– Алена сойдет раньше. Гораздо раньше, – сообщил Крюков.

– Может, я хочу с вами, – нарочито капризно протянула я. И тоже слегка погладила депутата силой. У того аж слюнки потекли. Теперь он не сводил с меня очарованного взгляда.

– Иван! Почему ей нельзя с нами? Такая замечательная девушка!

Крюков мрачно посмотрел на меня, и я поняла, что перегнула палку. Воздействовать на приятеля того мага, у которого ты в гостях, неприлично. Тем более воздействовать так, словно ты Темная ведьма. А если учесть, что Крюков на несколько уровней превосходит меня в силе и в несколько раз в опыте, – я поступила более чем опрометчиво. Надо было исправлять ситуацию.

– Мне школу пропускать нельзя, – заявила я, сбрасывая заодно со своего видимого возраста десять лет. Было двадцать пять – стало пятнадцать.

Петренко даже передернулся – осознал, что его занесло. Повелся на малолетнюю. Нормальный, значит, мужчина, правильный – как только осознал мой «истинный» возраст – так сразу назад сдал. Впрочем, с каким-нибудь подонком Крюков и дел бы иметь не стал. Разве что вез бы куда-нибудь утопить…

– Дядя Ваня, разрешите, я с депутатом на память сфотографируюсь? Щелкнете нас? – Я попыталась исправить положение, притворившись совсем уж дурехой. И депутату польстит, и Крюкову – «дяде Ване».

– Куда нажимать? – недовольно спросил Крюков, когда я протянула ему планшет.

Но я почувствовала – серьезно на меня Крюков не обижается. Действительно, что с девчонки-несмышленыша взять? Для Крюкова я, конечно, осталась собой, в пятнадцатилетнюю девочку не превратилась. Но с высоты его возраста – ему ведь хорошо за двести было – я, пожалуй, еще моложе выгляжу. И ненавязчиво об этом напомнила.

Сфотографировал нас Крюков очень так себе, кривовато. Горизонт завалил, да и мы с депутатом оказались сбоку снимка, а на основном плане вышла мачта с алым парусом. Но стоит ли привередничать, если Иван Матвеевич не фотограф? Фотографию с Борисом я сразу выложила в блоге для людей, заинтриговала публику, так сказать. Полезно иногда похвастаться знакомствами для роста популярности. Лицо у Петренко было узнаваемым, хотя чем он занимается, вряд ли кто-то сказал бы точно. Я вот теперь знала – дружит с Крюковым. Отсюда и бизнес скорее всего.

* * *

Я полагала, что Крюков высадит меня в Волгодонске. Но у Ивана Матвеевича, который прекрасно знал местность, мнение было другим. Когда на горизонте появилась очередная станица с огромным домом, возвышающимся на холме, Крюков объявил:

– Пухляковская. Здесь и сойдешь. Отсюда прямая дорога на Шахты. А как от Шахт в Ростов ехать, думаю, знаешь. Хотя я бы на твоем месте здесь бы и остался. Место хорошее, спокойное… Но если прятаться не будешь, лучше в Ростов возвращаться. И с Константином, конечно, посоветуйся, хотя вряд ли это чем-то поможет…

С кормы к машине резво подбежала довольная Шиша.

– Племянница не одна путешествует? – поинтересовался Петренко.

– С подругой, – ответил Крюков. – Молодежь, им лишь бы по пати тусить да картинки в блоги постить.

Нахватался старикан модной терминологии! Не иначе, специально изучал.

– А на прощание, племянница, я тебе кое-что подарить хочу, – заявил Иван Матвеевич.

Я несколько удивилась. Но мало ли, сентиментальным стал старик…

Иван Матвеевич протянул мне массивную золотую брошь в виде розы. У меня едва глаза на лоб не вылезли. Тронулся он, что ли?

А Крюков ничуть не смутился, но на мгновение взмахнул рукой – и нас окружила узорная «сфера невнимания» с наложенной сверху «сферой тишины». Какое красивое заклинание! Так бы стояла и смотрела, как кружатся его снежинки…

– Амулет связи, – сказал Крюков. – Сможешь меня вызвать, когда нужда будет. И я тебя смогу по этому амулету найти. Если нужда возникнет.

– Он мне нужен? – спросила я.

– Решай сама. Не доверяешь старику – сними да отдай. Не доверяешь, да сказать боишься, – оставь дома. А думаешь, что я тебе добра желаю, – так носи. Нечасто я помощь свою юным девицам предлагаю. Много я девиц на своем веку повидал…

– Да уж не сомневаюсь. И не только повидали.

– Точно. Некоторых даже убить пришлось. Правда, то вовсе не девицы были, но не будем о грустном. Прощай, Алена. Розу не потеряй. Хороший амулет, сильный. Не то что твоя «ромашка», которая фотографирует все подряд. Что толку в фото будет, когда смотреть их некому?

– «Ромашка» – баловство, – ответила я. – Спасибо, Иван Матвеевич.

– Спасибо потом скажешь.

Взмах рукой – и колдовская «сфера» исчезла. Яхта подошла к самому берегу, трап опустили прямо в воду. А до берега от конца трапа было метров двадцать.

– Поезжай, – предложил Иван Матвеевич.

– Дивная машинерия у тебя на яхте, Иван! – заявил Петренко. – Вот мне бы такой трап на яхту. И яхту тоже…

– Так у тебя же есть яхта? – удивился Крюков.

– Маленькая… На ней такой трап не поставишь.

– Не завидуй, – улыбнулся Крюков. – Доживешь до моих лет – может, разбогатеешь. Обзаведешься волшебным трапом.

Матросы оттащили крепления, удерживающие колеса. Шиша юркнула на заднее сиденье. Я села за руль и поехала к трапу. Ну и что же, что он вел в воду? Там или мелко, или Крюков найдет способ, чтобы машина попала на берег. Он хозяин. Он велел ехать.

– Не тормози, управление потеряешь, – предупредил Иван Матвеевич. – И на песке тоже.

Я проехала по трапу, влетела на шероховатый лед – в него вода превращалась мгновенно, но после того, как машина ехала дальше, лед мгновенно таял.

Песок тоже словно замерзал. Автомобиль не буксовал, его только подбрасывало на кочках там, где на песке было много следов.

– Крут твой знакомый, – заметила Шиша.

– А то, – согласилась я.

– И кормит вкусно. Финики у него моченые, ананасы консервированные. У Агафьи я такое только по праздникам ела.

– Все бы тебе лопать. – Я даже немного разозлилась на шишимору, хотя совершенно напрасно. Сама дала повод, теперь расхлебываю.

– Извини, хозяйка! Люблю я это дело!

– Мало ли, чего я люблю…

– А что ты любишь? – Глазки шишиморы заискрились любопытством.

– Не скажу. Много будешь знать – скоро состаришься.

– Я не очень молода. Мне уже двадцать…

– Не так это и много.

Дорога на трассу вела резко в гору. Мы поднялись на холм минут за семь. Отсюда открывался прекрасный вид на Дон. Разумеется, никакой яхты с алыми парусами отсюда видно не было, Иван Матвеевич вновь опустил на судно мощную маскировку. Когда я начала сканировать реку, то смогла обнаружить только едва различимое пятно тумана примерно в километр длиной. Очевидно, там и скрывалась яхта Крюкова. Но я знала, что нужно что-то искать, а стороннему наблюдателю пятно вряд ли показалось бы странным. Но даже если бы он заподозрил, что в километровом пятне тумана скрывается яхта, – что с ней сделать? Ракетой не попадешь, «плетью Шааба» не перешибешь. Тем более что помимо маскировки у Крюкова наверняка и системы защиты такие, что нападать не стоит, дороже обойдется.

Шиша на заднем сиденье заныла.

– Что еще? – спросила я.

– Хозяйка! А когда мы домой поедем? – поинтересовалась шишимора. – Я не могу разъезжать все время, устаю очень! Мы к одному месту привязаны. Сменить его можем, но в разъездах жить не для нашего рода… Развоплощусь я туда-сюда шастать.

А ведь и правда – нельзя шишимору таскать туда-сюда. Домашняя она. Того и гляди развоплотится. Потому и в слезливость стала часто впадать – плохо ей.

– Знаешь что? Мне еще разными делами заняться надо. А ты домой ко мне поезжай. Сама. Я тебе ключи дам и охранное заклятие наложу, чтобы дом тебя принял.

Шиша всхлипнула.

– Как же я доберусь, хозяйка? Дом твой далеко, я чувствую…

– Довезут.

– Кто довезет? Не бросай меня! И с ключами я не умею… У Агафьи все словами отпиралось. Надо было только слово знать.

– И у меня надо слово знать. Я тебе его скажу.

Не знаю почему, но я вдруг почувствовала, что надо отправить Шишу домой. Пусть обживется, порядок наведет. Она вроде бы шишимора неплохая. Плюс то, что она у Агафьи служила… А мне давно нужно домработницей обзавестись. Шиша – самая подходящая кандидатура. Не человека же нанимать?

– Не хочу я, хозяйка…

– Надо, чтобы кто-то порядок навел. Суп сварил. Ты суп варить умеешь?

– Свекольный. И щи.

– Тогда не надо ничего готовить. Я сама приготовлю. А ты порядок наведи, но в ящиках не ройся – только сверху. Покупки ты сможешь в магазине сделать?

– Могу! Меня Агафья часто в лавку посылала.

– Вот и отлично. По дороге купишь овощей, фруктов, в холодильник положишь. У Агафьи был холодильник?

– Был.

– Тогда договорились. Денег я тебе дам.

Я представила шишимору, регулярно посещающую магазины Старочеркасска, которая теперь будет ходить в магазины на Западном, и улыбнулась. Не стоит кассиршам ее обижать, не стоит, хоть она и считает плохо. Все молоко скиснет, несмотря на добрый нрав Шиши. Буду ее в супермаркеты посылать, а самой можно в это время на диване валяться…

Открывающиеся перспективы начали мне нравиться. И как я сама не догадалась кого-нибудь себе завести по хозяйству? Если Агафья объявится и Шишу заберет, нужно будет подумать над этим вопросом, а если нет – то домработница уже готова.

* * *

В Шахтах я посадила Шишу на такси. Заранее расплатилась с таксистом, внушила ему, чтобы он ехал медленно и осторожно, завез Шишу в супермаркет и подождал, а также помог донести сумки до квартиры. И вообще чтобы вел себя прилично. Последнее внушение вроде бы и не требовалось, но никогда не повредит. Шиша получила необходимую сумму на расходы и наставления о том, что нужно купить. Отлично!

Избавившись от шишиморы, я почувствовала себя свободнее. Не то чтобы Шиша меня тяготила или раздражала… Просто я устала от ее постоянного присутствия рядом. Мне хотелось побыть одной. И разобраться в том, что происходило, и в себе самой. Шиша, лишенная привязки к месту, наверняка пыталась тянуть энергию из меня. Неосознанно, но настойчиво. А у меня и у самой энергии осталось совсем мало…

Солнце начало клониться к закату. Дотемна я домой вряд ли попаду. Потому что мне надо заехать в Новочеркасск, на кладбище. Поискать следы, понять, что же там на самом деле происходило. Возможно – поговорить с вампирами. Даже, чего греха таить, допросить их. И уже потом ехать к Константину – вечером он наверняка будет в офисе Дозора раздавать наряды подчиненным.

В Новочеркасск я решила ехать не по трассе Ростов – Москва, а по старой дороге – там тише, да и к старому кладбищу со стороны Шахт ближе. И действительно, трасса была спокойной. В Персиановке я заправилась, а на въезде в Новочеркасск меня попытались остановить полицейские. Что характерно, люди.

Я послала в их сторону облачко «тумана забывчивости» и поехала мимо. Входить в пререкания с постовыми никак не значилось в моих планах – тем более скорость движения в населенном пункте я и правда превысила. Но полицейские почему-то проигнорировали «туман», включили мигалку и ринулись за мной.

Что ж, случается и промахнуться. Придется остановиться. Ездить наперегонки по городу с полицейскими опасно – можно кого-нибудь задавить. К тому же, если «туман» на них не подействовал, запишут номер, придется чистить базы дорожной инспекции – зачем мне лишние проблемы?

Я прижалась к обочине и опустила стекло. Буду бить наверняка, в упор.

Полицейские меня, однако, не обрадовали. Один стоял немного поодаль с пистолетом в руке, а другой направил на меня короткий ствол автомата!

– Выйти из машины! – приказал он.

Я попыталась успокоить стража порядка – право же, направлять оружие на женщину не стоит! Но моим внушениям, подкрепленным изрядной порцией силы, полицейский противился. Я попыталась уйти в Сумрак – и обнаружила там ведьму из Дневного Дозора, которая погрозила мне пальцем.

– Вернись, Алена! И не сопротивляйся законным требованиям сотрудников полиции!

Ведьму я лично не знала – видела когда-то издали. Кажется, довольно сильная. Я не смогла определить ее ранг, а это уже говорит о том, что она сильнее, во всяком случае – сейчас.

Вернувшись в реальный мир, я обнаружила ведьму рядом с полицейским автомобилем. Она стояла, ничуть не скрываясь от меня, а вот полицейские и прохожие ее скорее всего не замечали, лишь ощущали присутствие. Зато я наконец разглядела надетые на сотрудников полиции защитные амулеты внушительной силы.

Пришлось выйти из машины.

– В чем дело?

– Документы, – потребовал полицейский.

Я предъявила права. Полицейский не успокоился. Напротив, возбудился и крикнул напарнику:

– Она! Положите руки на капот, гражданка! Быстро!

– Вы что, думаете…

Договорить я не успела – у меня на запястьях защелкнулись наручники. Крайне неприятное ощущение! Особенно учитывая тот факт, что наручники были зачарованными.

– Вася, садись в ее машину, – приказал полицейский. – Мы едем в Ростов, дамочка.

– Вы меня в чем-то обвиняете?

– Мы вас только задерживаем. Вы объявлены в розыск. На месте вам все расскажут.

Я порадовалась, что Шиши со мной нет. Все-таки не зря я отослала ее домой раньше. Чувствовала неприятности, наверное. Наличие шишиморы осложнило бы ситуацию, особенно попади она в руки Дневного Дозора. Проходит-то она по их ведомству, на учет ее прежняя хозяйка не ставила. А уж Дневной Дозор придумал бы способ, как воздействовать на меня, играя на моей ответственности за добрую шишимору, прирученную Агафьей!

* * *

Полицейский следователь разговаривал со мной тихо и даже, наверное, учтиво в его понимании. Он не мог определить, кто я такая и что собой представляю. Задержана по подозрению в соучастии в похищении депутата Государственной Думы! Шутка ли сказать! То ли сама политик, то ли чья-то крутая подружка, а может, девушка легкого поведения. Но и у такой могут оказаться неожиданные знакомства и «подписки». Стоит ли ее прессовать, тем более сама она вряд ли в мешок депутата запихивала, а те, кто запихивал, могут и обидеться за «соучастницу».

А вот ведьма, присутствовавшая на допросе в качестве технички, протиравшей пол в кабинете следователя, строила мне рожи. Причем кривлялась исподволь, чтобы обвинить ее в моральном давлении было нельзя, но чтобы я непременно заметила. И блокировала мои возможности воздействовать на полицейского. Хотя полицейский и так был как чумной. Допрос идет, какая-то техничка мельтешит рядом, но выгнать ее нельзя, а нужно думать, что все нормально, что все так и должно быть… Дурной сон, бред!

Я, конечно, сфотографировала своей «ромашкой» и полицейского, и ведьму, но не слишком надеялась на успех. Если ведьма почуяла фотоаппарат, микросхемы она уже выжгла. Проверить можно будет только дома, когда я туда доберусь…

Неудивительно, что полицейский был одновременно раздражен и заторможен. Ему было трудно и неуютно. Но он работал, допрашивал. Честно пытался разобраться.

– Вот ваша фотография с депутатом Петренко на яхте, выложенная вами в социальных сетях буквально сегодня. Судя по данным следствия, вы последняя, с кем он встречался. А пропал депутат уже два дня назад. Объявлен в розыск. Подозрения самые нехорошие… В ваших же интересах рассказать все подробно.

Полицейский делал, наверное, уже четвертый заход. Как будто нарочно, чтобы меня позлить…

– Я села на яхту своего друга господина Крюкова…

– Полиция не располагает данными о существовании бизнесмена Крюкова, у которого есть зарегистрированная яхта. Среди друзей Петренко никакого Крюкова нет. Зато мы знаем, что недавно вы выезжали в Египет. Вы встречались с депутатом Петренко там?

– Нет. Яхта Крюкова шла по Дону.

– Но никаких данных об этой яхте нет. По Дону не ходят частные яхты. Только теплоходы и баржи. И легкие катера. Вы имеете в виду катер?

– Я имею в виду яхту. Я мало в них разбираюсь.

– И где вы сели на яхту?

– В Ростове-на-Дону.

– Ростовский порт не подтверждает информацию о том, что там причаливала яхта. Так утверждают наши источники.

– Но я же не виновата, что ваши источники не имеют таких сведений.

– Значит, вы вводите следствие в заблуждение…

Мне надоело пререкаться с полицейским.

– Что вы собираетесь делать?

– Как так? – удивился он.

– Какие действия вы намереваетесь предпринять в отношении меня? Обвинить в похищении Петренко? Так проверьте мою сумочку – его там нет. Или дома обыск проведите, я не против. Куда я, по-вашему, его дела? И зачем?

– Вы задержаны до выяснения обстоятельств, – тоскливо проговорил полицейский. – В вашей сумочке Петренко нет, он там не поместится.

– Неужели?

Ведьма состроила особенно гнусную рожу и начала протирать пол у самых моих ног, едва не касаясь их грязной тряпкой. Провоцировала. Нет, не дождется.

– Если не хотите ни в чем сознаваться, я не имею права вас отпустить, – продолжил полицейский.

– Могу я позвонить своему адвокату?

– Да.

– Верните мой телефон, там номер.

Ведьма из-за спины полицейского показал мне кукиш. А я не успела это сфотографировать. Жаль!

– Телефон вернуть не имеем права, – отозвался полицейский. – Можете позвонить по нашему аппарату.

Если бы я еще помнила обычный телефонный номер Ночного Дозора!

– Я не помню номер. Он в записной книжке телефона.

– Телефон вернуть не имеем права. Инструкция.

Была ли у полицейского такая инструкция на самом деле, или ему внушила ее ведьма – вопрос второй. Позвонить не получается. Нападать на полицейского и на ведьму не получается – еще пристрелят при попытке к бегству, амулеты у ведьмы мощные. А потом Ночной Дозор может сколько угодно подавать протесты, мне они уже не помогут. И что делать? Ждать? Ждать и надеяться…

– В камеру, – приказал следователь.

Его приказ мне совершенно не понравился.

* * *

Камера оказалась мерзейшей. Отвратительная аура, отвратительные стены, отвратительные нары с мерзким бельем и очень несимпатичные обитательницы – две какие-то тетки неопределенного возраста. Одной, кажется, около тридцати. Другой – около сорока. Запах в камере тоже был крайне неприятный.

– Ишь, фифа, – прокомментировала мое появление старшая, заинтересованно разглядывая мою одежду. В особенности ее взгляд остановился на золотой розе Крюкова. – Проститутка? Клиента ограбила? Или убила?

– Нет, – ответила я. – Депутата одного замочила.

Вторая женщина разразилась потоком отборной ругани в адрес депутатов, тех, кто имеет с ними дело, и меня в частности.

Я присела на край постели подозрительной чистоты. Гадко-то как! И на помощь позвать некого. Ведьма, не иначе, рыщет в коридоре.

Опасения мои подтвердились. Ведьма из Дневного Дозора заглянула в камеру и нагло улыбнулась мне.

– Слушай, чего вам от меня надо? – спросила я ее. – Вы зачем все это устроили?

Ведьма хихикнула.

– Расследуем важное дело. Ты на подозрении. Что, думала, тебя по головке за убийство Агафьи погладят? Даже свои? А лично я Светлых терпеть не могу. От души. Так что сиди, думай, чем помочь Дневному Дозору сможешь.

– Я протест подам.

– Ой, напугала, – скривилась ведьма. – Можешь прямо сейчас начинать писать. Бумагу принести? Туалетную?

Нет, бумага мне была не нужна, даже писчая. Что толку от протестов, пусть даже и письменных? А вот идея сбить ведьму на пол и попытаться убежать показалась соблазнительной.

– Даже не думай, – проскрипела старая карга. – У охранников амулеты. Да и я тебя в бараний рог скручу. Хотя можешь попробовать. Только дай мне повод!

– Не дождешься.

– Жаль… – процедила ведьма. – Девочки, а ведь эта воровка старую учительницу задушила. И роза у нее из настоящего золота.

И захлопнула дверь камеры, мерзавка!

– Ах ты дрянь! – закричала молодая арестантка и дала мне пощечину. Больно, между прочим! И обидно. И противно.

– Роза моя! – закричала старая и попыталась сорвать драгоценный цветок с моей блузки.

С розы сорвалась искра и ударила в руку арестантки. Она зашипела и вознамерилась вцепиться мне в лицо. Но теперь врасплох меня застать было трудно. Я рефлекторно двинула арестантку «теркой», которую приготовила еще для мага на кладбище в Новочеркасске. Та взвыла белугой, схватилась за лицо.

Я сразу же пожалела, что напала так быстро и так жестоко. Ведь можно было вообще обойтись без физического воздействия! А я испортила женщине кожу, которая будет мучительно заживать, особенно в этих антисанитарных условиях.

Молодая арестантка вскочила и отчаянно завизжала.

– Кислота! Она ей кислотой в лицо плеснула!

Визг был так пронзителен и противен, что я вновь активировала недавно пользованное заклинание – Опиум. Женщина рухнула на пол, падая, ударилась головой о край лежанки, разбила себе висок. Из него хлынула кровь. Старшая арестантка оборвала вой на полуслове и погрузилась в тяжелый сон без сновидений.

Дверь в камеру отворилась, из-за нее выглянула надзирательница.

– Вы что творите? – охнула она. – Девушка, зачем вы беспредельничаете?

Я собралась наконец-то повести себя разумно и воздействовать на разум надзирательницы, а не на ее тело, то есть, попросту говоря, не бить и не усыплять, когда из-за ее спины выглянула ведьма.

– Не получится, хулиганка! – безумно расхохоталась она.

А я резко успокоилась. Ведь эта дрянь меня провоцирует! Только что она заставила меня атаковать людей боевыми заклинаниями. Счастье, что я не использовала «вилы» или какой-нибудь «клинок». Ведьма специально нагнетала градус безумия… Нет, не дождетесь от меня поведения, которое нужно вам. Я буду спокойна. Рассудительна. И я буду требовать адвоката. А на деле – сотрудника Ночного Дозора.

Появилась старшая надзирательница и скомандовала:

– В карцер!

Ведьма продолжала хихикать. Старшая надзирательница была без амулетов, но я поняла – если я воздействую на нее, мое воздействие нивелируется ведьмой, которая здесь как дома. И она придумает что-то новое, еще более гадкое…

В карцере обстановка оказалась хуже, чем в камере, но здесь я была одна. Одиночество должно меня успокоить. Хотя бы немного…

* * *

В карцере нет окон, и время я могла определять только по внутренним ощущениям. Именно в середине ночи по моим ощущениям в металлическую дверь постучали.

Я не спала и прекрасно понимала, где нахожусь, поэтому на стук не отреагировала. Тогда дверь отворилась, и в камеру протиснулся мужчина в дорогом помятом костюме с портфелем в руках.

– Здравствуйте, Алена! Я хочу предложить вам услуги адвоката.

Напор удивлял.

– И дорого мне обойдутся услуги?

– Меня просил похлопотать за вас Вазген.

– Какой Вазген?

– Тот самый.

– Мы точно друг друга понимаем?

– Еще бы! Вряд ли в Ростове найдется много Вазгенов, которые могут поднять меня с постели и отправить в СИЗО в три тридцать утра.

– С постели? – Я приподняла одну бровь.

– Из ресторана, – рассмеялся мужчина. – Где я был, между прочим, в отличной компании. Кстати, я ведь не представился – Андрей Савин. Слышали, наверное?

– Увы.

– Ничего, лицам, далеким от криминальных кругов и правоохранительных органов, а также судебной системы, моя фамилия мало что скажет.

– Так что вы хотите мне предложить, Андрей?

– Освобождение под залог, – заявил Савин.

– Серьезно? С чего вдруг?

– Меня попросил об этом мой лучший клиент. Я договорился. Не так просто было.

– И большой залог?

– Сто тысяч. Если у вас нет, я внесу, потом отдадите.

– С собой таких денег у меня нет.

– Я имею в виду, если вообще нет. Вазген сказал, что такое возможно – вы нестяжательница.

Я рассмеялась формулировке главы Дневного Дозора.

– Первый раз вижу адвоката, занимающегося благотворительностью.

Савин поморщился.

– Вазген… Понимаете, меня просил за вас Вазген, и я обещал вас вытащить.

– Тащите. Я мечтаю принять душ и уснуть в своей кровати. Но наверняка у вас есть какие-то дополнительные условия?

– Нет.

– Странно.

– Возможно, условия будут у Вазгена.

– Становится теплее, чтобы не сказать горячее. Он просил вас передать условия?

– Нет. Я просто предположил, что он заинтересован в вас – иначе с чего бы он так хлопотал и вызвал меня к клиенту среди ночи? Двойные расценки, знаете ли.

– Полагаю, для Вазгена не существует проблемы денег, хотя стяжателем его тоже не назовешь, – сказала я вслух. А про себя много чего подумала.

С чего вдруг глава Дневного Дозора обеспокоился вызволить меня из тюрьмы посреди ночи? В то время как его прямая подчиненная издевалась надо мной впрямую и натравливала на меня арестанток? Не хочет ли он вытащить меня из тюрьмы, чтобы я пропала для всех? Как Агафья, к примеру?

Убить меня можно и здесь, но выглядеть такое будет слишком явно. Не глупо ли польститься на предложение Андрея и выйти с ним из тюрьмы? Точнее, из следственного изолятора, но для меня разница невеликая!

Выбор непростой. Но если бы Вазген замыслил недоброе (хотя вряд ли глава Дневного Дозора когда-то сознательно затевает доброе), он через ту же ведьму приказал бы меня выпустить – а уже снаружи меня похитил бы неизвестные. Или через своих людей он мог бы приказать отвезти меня на тюремной машине, куда ему нужно. Так гораздо проще, и никуда бы я не делась! Значит, он послал своего адвоката – я вспомнила, что все-таки слышала когда-то об адвокате главы Дневного Дозора, которого кто-то из моих приятелей в шутку назвал «адвокатом дьявола», – с определенной целью. Продемонстрировать дружелюбие? Извиниться? Да кто я для него такая…

На него надавил Константин, которому стало известно о моих злоключениях? Но почему тогда они не послали людей сами? Для дозорных не проблема войти в любую тюрьму. Тем более – для Ночного Дозора не проблема войти в тюрьму ночью.

Вариантов было много, и перебирать их можно было несколько часов, но я не могла оставаться в камере еще какое-то время. Нужно было бежать! С кем угодно, как угодно!

– Что нужно сделать, чтобы выйти? – спросила я адвоката.

– Подписать мое ходатайство об освобождении под залог. И, естественно, назначить меня своим адвокатом, чтобы я мог направить такое ходатайство в соответствующие органы.

– Хорошо. Кстати, вы знаете, кто такой Вазген на самом деле? – спросила я Савина.

Адвокат вздрогнул.

– Я представляю юридические интересы господина Арутюняна и совершенно не уполномочен обсуждать его деятельность с кем бы то ни было из клиентов.

– А кто я такая, вы знаете?

Савин заинтересованно посмотрел на меня.

– Нет. Если вы имеете в виду биографию и род занятий. Знаю только, что вас подозревают в соучастии в похищении депутата Петренко. Но это смехотворное с юридической точки зрения обвинение.

– Отлично. Давайте, я подпишу, что нужно.

Прежде чем подмахнуть листки с заявлениями, я все же прочла их. Причем не только просто так, но и сквозь Сумрак. Никакого подвоха в заявлениях не нашлось.

* * *

Мне вернули мой любимый коммуникатор и телефон, сумочку с такими нужными вещами, кошелек, ключи от машины, и я сразу почувствовала себя лучше. Казалось бы, зачем мне деньги? А вещи? Разве я должна быть привязана к вещам? Но тем не менее!

– Можно я позвоню Константину? – невинно поинтересовалась я у адвоката.

– Почему вы спрашиваете у меня разрешения? – удивился Андрей. – Звоните кому хотите. Только будет ли рад ваш Константин звонку в столь поздний час? Он в курсе, что вы были задержаны?

– В том-то и дело, что нет.

– Тогда зачем его беспокоить?

– Он все равно на работе.

– Тогда позвоните. Но отвезти вас домой могу и я – все равно ночь пропала, а машину со штрафстоянки вам сейчас никак не отдадут. Даже моих связей недостаточно.

– Я могу вызвать такси.

– Мне, право, не тяжело вас отвезти. И Вазген настоятельно просил о вас позаботиться.

Ехать с адвокатом главы Дневного Дозора? Ночью? Когда вокруг сумятица, а что затевают Дозоры, совершенно неизвестно? Отличная идея! Нет, в самом деле, познакомиться с адвокатом Арутюняна поближе – хорошая мысль. Тем более он не Иной. От моего и любого другого колдовства его защищает плотный кокон заклинаний, сплетенных Вазгеном. Но и мне-то бояться Андрея не стоит, справлюсь в случае чего!

Мы подошли к белому «мерседесу». Я скромно уселась на заднее сиденье: на переднем, как говорят знающие люди, ездят или жены, или любовницы. В крайнем случае друзья. С Андреем Савиным я познакомилась меньше часа назад, поэтому другом он мне быть никак не мог.

– Вы на Западном живете? – спросил Андрей.

– Вазген сказал?

– Нет, я видел регистрацию в паспорте. Но не все живут по месту регистрации.

– Я живу там же, где зарегистрирована.

Машина неслышно заурчала и тронулась. Кожаное сиденье было приятным на ощупь, пахло в машине тоже хорошо. А вот в себе я не была уверена. Не заползли ли в волосы тюремные вши? Не пристали ли к коже болезнетворные бактерии? Того и гляди подхватишь чесотку…

– Если не секрет, как вы впутались в эту историю с исчезновением депутата? – спросил Савин. – Я видел ваше фото с ним на яхте. Оно действительно снято недавно?

– Сегодня. Точнее, уже вчера, – ответила я.

– То есть вы вчера видели Петренко? Однако!

– Давно он пропал?

– Три дня ищут.

– Три дня назад я еще загорала на Красном море.

– Вы уверены, что человек, которого вы видели, – Петренко? Всякое ведь бывает.

Я засмеялась.

– Поскольку прежде я с ним знакома не была – не уверена. Но с какой стати кому-то выдавать себя за Петренко? А почему он пропал? Как? И почему его ищут?

– Жена подала в розыск. На заседание Думы он не явился. Все-таки это не торговец с Нахичеванского рынка. Ищут.

– Может, он просто сбежал от жены?

– Может. Но на уши подняли весь город.

Если бы только город… Что такого важного в Петренко, что его подвозит Крюков, что его ищут Дозоры? Или все-таки Дозоры его не ищут, а занимаются только Агафьей? Или Крюковым? Мной-то вряд ли, зачем я нужна Дозорам…

«Мерседес» Савина летел по городу пулей. Сто, сто десять километров в час. В четыре часа утра и правда можно разогнаться. Но стоит ли? Красного света на светофорах адвокат, казалось, не замечал. Когда-нибудь разобьется… И, главное, куда спешить?

Между тем машина свернула с проспекта Стачки налево именно там, где надо – на проспекте Тружеников, – вылетела на Коммунистический так, что едва удержалась на дороге.

– Длинный дом напротив парка? – спросил Савин.

Будто прежде таксистом работал!

– Да.

Свернули во двор, адвокат уточнил, у какого подъезда остановиться.

– Спасибо вам, – поблагодарила я. – Если у вас есть время, завтра я угостила бы вас чашечкой кофе в каком-нибудь хорошем кафе. Тем более нам ведь еще мою машину вызволять. Да и расплатиться нужно.