Текст книги "Позывной «Курсант»"
Автор книги: Евгений Прядеев
Жанр: Попаданцы, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 7. В которой я понимаю, что конкретно «попал», но совсем в другом смысле
Я поморщившись, обернулся. Хотя, и без того с первых слов говорившего было понятно, меня угораздило наткнуться на местных «крутышей». Впрочем, более правильно сказать, их угораздило наткнуться на меня. Потому что я, вообще-то, справлял нужду, никого не трогал.
Напротив замерли трое. Собственно говоря, предчувствие не обмануло. Именно «крутышами» они себя и мнили.
Один, покрупнее, скорее всего играл роль вожака. Он стоял чуть впереди товарищей, сунув руки в карманы широких брюк. На голове – кепка, на роже – наглая ухмылка, в глазах – три класса церковно-приходской школы. То есть, идиот. Но идиот опасный. Считающий себя хозяином жизни. Не понятно, конечно, с хрена у пацана подобные мысли. Он явно только недавно пришёл к выводу, будто ему можно больше, чем остальным. Однако разбираться в тонкостях его психологических травм точно нет желания. В зубах этот тип держал папиросу, с периодичностью в секунду перекидывая ее из одного уголка рта, в другой. Ужасно пошло и шаблонно, между прочим. Весь его вид говорил – епте мать, кто тут босс? Я тут босс!
Причем этим состоянием пацан явно наслаждался. Навскидку ему было около двадцати лет, может, чуть больше. Короче, предводитель местной шушеры, молодой, но уже охреневший. На меня он смотрел с вызовом. Обычно с таким выражением лица просят «закурить», когда нужен повод доколебаться.
За спиной «главаря» переминались двое подпевал. Они тоже старались выглядеть максимально крутыми, но ни в коем случае не круче вожака. Иерархия, мать ее.
У них, в отличие от лидера троицы, в зубах ничего не было, а у того, что справа, и зубов то не имелось в полном объёме. Он криво скалился, демонстрируя отсутствие как минимум парочки коренных.
Я мысленно выругался. Мысленно, дабы не накалять обстановку. Сейчас крайне неуместно будет сказать вслух этим долбоящерам, что о них думаю. Я опустил простынь, прикрыв все неприличные места, и уставился в наглую на троицу местных придурков. Главное – они должны видеть, что страха у меня нет. Желания ломать друг другу нос – тоже.
Очень неудачное место, очень неудачный вид и очень неудачный момент. Причём, во всех смыслах. Я прекрасно помню, что было в детском доме, когда приключилась драка. Меня, по большому счету, спас эффект неожиданности. От Реутова не ожидали столь конкретной реакции, которая последовала в итоге. Ну, и тот факт, что в спальне, где натыкано мебели, сильно не развернёшься. Крысята просто не имели возможности бросится толпой одновременно.
Здесь же – ни мебели, ни эффекта. Из неожиданностей – только мой вид. Простынь, под которой ни черта нет и ботинки на босую ногу. Скажем прямо, вообще не самый лучший вариант, чтоб устраивать бои без правил.
А, судя по настрою этой компашки, боев, похоже, не избежать. Парни явно имеют желание повысить самооценку за мой счет.
И тут снова встает проблема. Я, пожалуй, мог бы решить данную ситуацию без особых потерь. Даже в простыни. Даже без нее, черт с ним. Но тело Реутова упорно не хочет пользоваться тем багажом знаний, которые имею лично я. Оно абсолютно не приспособлено для драки. Вообще. Даже если у тела возникнет желание прислушаться, наконец, к своему новому сознанию, мне придётся немало времени его тренировать.
– Ну, что, гражданин хороший, стои́м, смотрим, зеньками лупаем? Нехорошо гадить в чужих дворах. За это надо бы расплатиться. – Вожак громко «цыкнул», плевком отправив папиросу прямо в меня.
Правда, либо с глазомером у него беда, либо имеется скрытое косоглазие. Цибарка пролетела в нескольких сантиметрах от моей руки, даже волоска не зацепив.
Троица проводила ее взглядом, вплоть до момента, когда папироса плюхнулась в грязь. Видимо, сцена должна была выглядеть пафосно. По итогу, пафос накрылся медным тазом. Да еще заявление это дурацкое, про «расплатиться». Пацан явно недалёкого ума. Я стою перед ними в одной простыни. Где, по его мнению, голый человек может прятать деньги? В заднице?! Фу, млять. Не дай бог…
– Парни… Сейчас вернусь обратно, в баню, и, думаю, на этом наше знакомство закончится. А вы пойдете дальше. Сделаем вид, будто я вас не видел, а вы со мной не разговаривали.
Я говорил спокойным тоном, уверенно. Хотя, ясен хрен, никакой уверенности не чувствовал. Ужасно раздражало два момента.
Первый – отсутствие штанов, как бы смешно это не звучало. Чисто теоретически, сейчас меня должны волновать совершенно другие вещи. К примеру, как разойтись с местными мудаками в разные стороны без потерь.
Второе – наличие слабого, мало тренированного тела. Мне даже интересно, как это Реутов девять лет назад решился на драку в детском доме… Хотя, Николай Николаевич утверждает, что в колонии пацан слыл тем еще задирой. Тоже интересно. Значит, до определенного момента он был агрессивным, а потом – раз! И случилось чудо.
Не успел осознать эту мысль до конца, как меня буквально прострелило догадкой.
– Ё-мое… – Я завис, уставившись в одну точку.
Так не бывает. Ему тогда исполнилось всего лишь восемь лет. Что за странные перемены? Ну, ладно, взрослый мужик, к примеру, задолбался бить рожи и стал философски относиться к жизни. Прозрел, типа того. С пацаном ничего подобного произойти не могло. И еще это дебильное «Иванович», когда должен быть «Сергеевич». Блин, идея, конечно, безумная, но как говорил товарищ Горький, да был-то мальчик? Может, мальчика и не было… Вернее, он все-таки был, но тот ли, о котором речь…
– Эй, Косой, гражданин нам попался, наверное, пристукнутый. Вон, глядись-ка… Рот открыл, глаза вылупил. Щас слюна закапает. – Подал голос один из подпевал. Косым, видимо, величали главаря. Удивительно точное погоняла, учитывая, как «метко» он плюется «бычками».
Я встряхнулся, прогоняя крайне неуместные в данную секунду мысли. Подумаю о странностях в далеком прошлом Реутова потом. Если, конечно, будет вообще это «потом»…
Имеется подозрение, придурки, стоящие напротив, вполне способны значительно сократить наш с Реутовым общий срок жизни. Причём, сделают это прикола ради. Исключительно для самоутверждения. Вижу по их глазам, что могут. Там, в глазах, – лютый февраль.
– Ну, мы ему сейчас поможем. – Вожак усмехнулся. – Вылечим, почище дохтура. И башку, заодно, на место поставим. Чтоб научился правильных, порядочных людей уважать.
Похоже, он был однозначно настроен показать товарищам, что не просто так они признали его лидером. Думаю, произошло это совсем недавно, если самому́ пацану требуются доказательства верности их выбора. Его поведение – это именно самоутверждение. Потому что, к примеру, кражу можно точно не рассматривать. На мне сейчас нет ни одной вещи, которая могла бы их заинтересовать. Есть подозрение, далеко не новая простынь им в хрен не впилась.
– Ну, что, гражданин… – Косой медленно двинулся ко мне. – Портим тут, значит, культуру населению? Ссым посреди белого дня. Некрасиво как-то… не по-советски… А с виду – такой приличный человек, вроде бы…
Я быстро огляделся, пытаясь сообразить, есть ли поблизости хоть что-то, подходящее для защиты. Палка, бревно, доска. Что угодно. Поворачиваться спиной и бежать – точно не вариант. Один хрен не успею. Догонят и нападут со спины. А это – очень плохое развитие событий, опасное. Шакалам нельзя показывать страх или слабость. Они в таком случае сто процентов нападут, даже если до этого не собирались.
К тому же, я стоял возле сарая, когда «крутыши» появились. Троица подошла сзади. Соответственно, теперь они находятся между мной и дверью, ведущей в баню. То есть, получается, прямой путь перекрыт.
Ну, и само собой, будет полным идиотством, если я начну нарезать круги по двору, чтоб добраться до спасительного входа. Это не «Веселые старты» и у нас не салочки наперегонки.
Дебильная ситуация! Умом понимаю, драки надо избежать. В башке у меня все-таки мозги, а не вата. В отличие от шпаны самоутверждаться я не собираюсь. К тому же, в состоянии оценивать реально ситуацию. Черт… Что же делать…
– Эй, придурки! – Раздалось вдруг со стороны той самой двери, откуда я вышел десять минут назад, наивно собираясь быстренько облегчиться и вернуться назад.
На фоне напряжённой ситуации, ни я, ни тем более «крутыши», стоявшие ко входу в баню спиной, не заметили, как к нашей веселой компании добавился еще один человек – товарищ Клячин собственной персоной.
Он, что вполне объяснимо, из одежды на себе имел только простынь, но в отличие от меня, его это явно не напрягало. Чекист выглядел благостно расслабленным и улыбался шпане, как родным людям.
– Что тут у вас за вопросы, ребятушки? – Поинтересовался он ласковым тоном, при этом медленно двигаясь в нашу сторону. Я бы даже сказал, не двигаясь, а перетекая с места на место еле заметными шажками, словно хищник на охоте.
Кстати, за эти дни Николай Николаевич стал мне чуть более понятен. Я немного научился определять его настрой. Сейчас, могу дать руку на отсечение, (лучше, конечно, не мою руку, а Косого,) что вот эта показная ласковость чекиста говорит об одном, пацанам лучше бы по-тихому свалить, пока они при памяти. Еще лучше, сделать это максимально быстро, потому как взгляд Клячина стал еще более холодным, чем обычно, а это, между прочим, – хреновый звоночек.
– Дядя, шел бы ты мимо. – С бравадой выдал один из подпевал.
– Вот дура-а-а-ак… – Тихо прокомментировал я, но меня уже никто не слушал.
Внимание «крутышей» переключилось на новоприбывшего участника драмы. Тем более, если мы с Реутовым выглядим как семнадцатилетний парень, очень худой и мелкий, то Клячин точно вызывает опасения своей комплекцией. Пусть он не сильно здоровый, как тот же Иваныч из парикмахерской, но по Николаю Николаевичу видно, человек – в отличной физической форме. Видимо, по этой причине в данный момент шпана оценила его как соперника, который заслуживает бо́льшего внимания, чем я.
Подпевала, посоветовавший чекисту «идти мимо», сунул руку в карман и вынул кастет. Видимо, чтоб придать своим словам и себе самому больше веса.
Я так понимаю, «ребятушки» отталкивались от стандартных правил математики, что три – один черт больше, чем два. Поэтому напряглись из-за появления чекиста, но не сильно. А кастет – на всякий случай, вдруг новый участник беседы сто́ит двух. Тогда в уравнении ставим знак «равно». Это шпану никак не устраивает.
– Ух, ты… – Клячин поднял открытые ладони на уровень плеч.
Данным жестом он словно говорил, что пришел с миром. При этом чекист продолжал все так же осторожно двигаться вперед. До троицы «крутышей» ему оставалось сделать буквально крохотный шаг, когда он, что было неожиданно даже для меня, внезапно метнулся вперед и ударил. Но главное, ударил не того, который с кастетом, что было бы логично, а второго подпевалу. В сторону которого за все время даже глазом не повёл.
Удар у Николая Николаевича вышел не кулаком в лицо, как, например, лупану́л бы я, а ребром ладони по горлу. Между прочим, опасный приемчик. Гортань, кадык – они всегда на виду, за мышцами их не спрячешь.
Бедолага даже пискнуть не успел. Он только начал кашлять и задыхаться, пытаясь рукой хвататься за место, куда пришелся удар.
После того, как один из подручных Косого, самый безобидный, кстати, внезапно вышел из строя, Клячин, не дожидаясь реакции остальных, схватил на излом руку второго подпевалы. Как раз ту, в которой был кастет. Пацан настолько обалдел от происходящего, что пребывал в ступоре. Такого подвоха он точно не ожидал. Бедолага смешно вытаращил глаза, охреневшая еще больше, но в следующую секунду они у него просто вылезли на лоб.
Просто Клячин два раза сильно вхерачил ему кулаком в живот. И сделано это было опять же, внезапно. Смотрел чекист пацану в лицо. Двигался так, будто собирается бить в челюсть. А тут – живот. Ясное дело, крутыш забыл как дышать, застонал, согнулся, и тут же в догонку получил коленом в лицо. Это был – финальный аккорд. Пацан громко «хрюкнул», а потом завалился на землю, прямо в грязь.
Первый противник Николая Николаевича продолжал кашлять, но, видя плачевное состояние товарища, попытался что-то предпринять. Честно говоря, думаю – смыться. По крайней мере, развернулся он не к чекисту лицом, а наоборот, в противоположную сторону. Однако в этот момент получил удар кулаком в висок и прилег рядом с товарищем.
– Да ты че… Совсем… Да я тебя! – Вожак, который растерянно таращился то на Клячина, то на своих подельников, валяющихся рядом, внезапно разучился говорить связно.
А еще, тоже внезапно, ему, видимо, окончательно отказал мозг. Он вдруг достал нож с наборной ручкой и зверски осклабился. Честно говоря, даже не понял, откуда именно достал. Просто я лично в этот момент охеревал ничуть не меньше пацанов, двое из которых красиво лежали на земле, не подавая активных признаков жизни. Соответственно, момент появления холодного оружия немного упустил из виду. В общем, драма медленно, но верно превращалась в стопроцентный боевик.
Нет, такое положение вещей меня устраивает гораздо больше, чем если бы на месте шпаны оказался я сам. Но… твою мать! Зачем так жёстко?! Они, по сути, просто охреневшие мандюки. Ну, дал в рожу. Хорошо. Тут и я подключился бы. Однако чекист вел себя… Даже затрудняюсь подобрать слова… Вел себя так, будто не сомневаясь, прямо сейчас, может свободно наступить на горло каждому, кто подвернётся. Наступить и сломать к чертям собачьим. То есть в нем не было желания слегка наказать зарвавшийся молодняк. Ни хрена. Он смотрел на них, как на клопов, которые мешаются. Создают неудобства.
Вожак тем временем, поняв, что я по-прежнему стою возле сарая с вылупленными глазами и вмешиваться не собираюсь, сделал выпад в сторону Клячина. Чекист совершенно легко избежал удара. Просто отскочил и все. Но красиво отскочил, не вопрос. Я бы сказал, судя по реакции, подобные стычки Николаю Николаевичу привычны.
Но главное, он вообще не нервничал. Улыбка на его лице по-прежнему светилась добром. Вот глянет сейчас кто-то случайный на Клячина со стороны и решит, какой хороший, прекрасный человек этот мужчина в простыни.
– Не надо, – Сказал чекист неизменно ласковым тоном. – Порежешься.
Однако у пацана, похоже, сто процентов поехала крыша. Его будто перемкнуло. Он сделал несколько взмахов перед собой, будто собирался нашинковать Клячина порциями. Николай Николаевич внимательно следил за Косым, взгляд не отрывал, с места не двигался.
От того, что происходило дальше, я просто охренел окончательно.
Крутыш сделал очередной тычок, но Клячин не отскочил, а наоборот, стремительно скользнул навстречу. Со стороны выглядело так, будто он приобнимает парня, гладя его по руке и плечу. Шаг, блок с захватом и рука с ножом сгибается в локте. Лезвие легко, как по маслу, входит в живот парня, заставляя его выпучить глаза от боли и разинуть рот в беззвучном крике.
Я такое до этого только в кино видел и был искренне уверен, в реальной драке подобный прием невозможен. Но вот же! Вот! Только что прямо на моих глазах! Факт остается фактом. Клячин, который не выглядит богатырем, завалил троих, в том числе, вооруженного ножом. Причём, если подпевалы могут прийти в себя, то Косому, боюсь, сильно не повезло.
Он, кстати, в этот момент выглядел очень удивленным. Мне кажется, пацан даже не понял, что произошло.
Я думал, на этом чекист успокоится. Но нет…
Клячин дернул рукой, вгоняя нож ещё глубже, а затем позволил Косому упасть. Придерживал его, как друга. Можно сказать, аккуратно положил парня на землю.
Чекист выпрямился, отряхнул руки, окинул взглядом подпевал, лежащих на земле, и уже после этого повернулся ко мне.
– Ну, чего ты застыл? Идем? Там пиво принесли.
– Так это… Он же умрет сейчас! – Я с ужасом смотрел на дергающееся тело Косого. Пацан готовился отдать концы. Не надо иметь медицинское образование, чтоб это понять.
– И чего? – Клячин небрежно пожал плечами. – По-твоему лучше было бы мне сдохнуть? Или тебе? Они сами виноваты. Думать надо было, прежде чем нож доставать. Пойдем, говорю!
– А… Они? – Я кивнул в сторону подпевал. – Их тоже бросим? Они ножа не доставали, если уж на то пошло.
– Эти? – Чекист ленивым взглядом обвел парочку подручных Косого. – Не… В милицию сдадим! Шакалье! Но сначала… Чтоб больше не баловались…
Николай Николаевич хмыкнул. Спокойно так. Без нервов. А затем нагнулся, поднял камень, который валялся рядом, шагнул к пацану, на руке которого оставался кастет, и с силой несколько раз ударил камнем по его пальцам, ломая их.
– Зачем? – Я поднял взгляд на чекиста. – Он в отключке уже. Зачем?!
– Шакалы не понимают другой язык, кроме грубой силы. – Клячин, усмехнувшись, отбросил камень в сторону. – Идём. Надо закончить с помывкой. Время поджимает, пора возвращаться в дом.
Он развернулся и направился ко входу. Я – тоже двинулся следом. Осторожно обошел три тела, лежавшие на моем пути, приблизился к двери, а потом…
А потом меня жёстко вывернуло. Я просто почувствовал резкий приступ тошноты, которую не мог сдержать, и честно говоря, было искренне плевать, что об этом подумает Клячин. Впервые, вот так запросто, на моих глазах убили человека. А вина его лишь в том, что он оказался не в том месте, не в то время и не перед тем человеком решил выпендриться.
Глава 8. В которой происходит то, о чем я не подумал
– Что-то ты, Алексей, размяк? Не барышня ведь. Давай, собери волю в кулак. Стыдно за тебя, честное слово… – Высказался Клячин, а затем с усмешкой посмотрел в мою сторону.
Твою ж мать… Ненавижу его этот взгляд. Так и кажется, сейчас мне на башку что-то упадёт. Причем, чекист точно знает, что именно. Знает, смотрит и ждёт, когда мои мозги разлетятся в разные стороны. Вот такое ощущение складывается.
Я не стал играть с ним в «гляделки» и просто отвернулся. Честно говоря, очень хотелось послать его к черту. Но… Ясен пень, теперь вообще сто раз подумаю, прежде чем ругаться с этим человеком. Он отмороженный наглухо. Я с первой встречи подозревал, с башкой у него нелады, а теперь уверен в этом на сто процентов.
– Ух… Аромат-то какой… Аромат… – Не дожидаясь моего ответа, Николай Николаевич тоже отвел взгляд. Хотя усмешка на его губах все равно осталась. Веселится он… Весело ему…
Чекист, продолжая довольно «ухать», снял с плиты облезлый, кривобокий котелок и плюхнул его на стол, прямо мне под нос.
Кстати, плита, которая вызвала вопросы из-за отсутствия конфорок, оказалась просто-напросто дровяной. Это и объясняло ее ровную, гладкую поверхность, смутившую меня изначально. Простенько, но достаточно эффективно, между прочим. На ней чекист приготовил незатейливый ужин. Сейчас я был согласен съесть, что угодно, и любая еда казалась мне верхом поварского искусства. От голода сосало под ложечкой.
В котелке лежала картошка, которая неимоверно вкусно пахла. Обычная картошка, сваренная прямо в кожуре. Помимо этого на столе были сало, хлеб, нарезанный толстыми ломтями, бочковые огурчики. Дополняла картину железная кружка, такая же кривобокая, как и котелок, в которую Николай Николаевич плеснул водки. Кружка предназначалась мне. Водка – тоже. Ее чекист вынул откуда-то из закромов. Где эти закрома, понятия не имею. Я, честно говоря, не понял, откуда у нас и все остальное появилось. Картошка, хлеб, сало… Было это где-то здесь заныкано, или принес, кто, не могу ответить. Причина неосведомленности – мое состояние. Оно оставляло желать лучшего.
Дорога из бани к дому прошла, будто в тумане. Не помню, как мы вернулись. Реально. И не помню, как оказался в кухне.
Наверное, виной такого беспамятства был полный стакан все той же водки, которую мне в организм залили еще в бане, перед тем, как мы покинули заведение, но после того, как я проблевался. Николай Николаевич, собственно говоря, и залил.
Пока меня тошнило на улице возле двери, он успел кому-то сообщить о случившемся. Как ни крути, но при наличии двух покалеченных хулиганов и, возможно, одного умирающего, уйти по-английски сложно. Даже сотруднику НКВД.
Поэтому, буквально через пять минут после исчезновения, как раз к концу моего «сольного выступления», Клячин снова обозначился на пороге. Одежды теперь на нем стало значительно больше. Простыню заменили штаны, хотя верх еще оставался обнажённым.
К тому же чекист пришел не один. Вместе с ним явился какой-то мужик, судя по приличному виду и сурово сведенным бровям, из администрации заведения. Хотя… Сложно судить. Может, коллега Николая Николаевича. Может, милиционер. Хрен его знает. Я в тот момент вообще об этом не думал. Да и мужик был одет в гражданское. Только вел себя очень уверенно, по-хозяйски.
– Ну, товарищ старший лейтенант государственной безопасности… Ёк-макарек… – Протянул незнакомец, рассматривая задний двор бани. Вернее, не сам двор, конечно, а то, что там лежало живописной картиной. – Как же ты так…
– Сами напросились. – Коротко бросил в ответ чекист. – Местная шушера.
– Да я вижу… Один – точно знакомец наш. Василий Перфилов, в народе именуемый Вася Косой… Ну, ладно. Что уж… – Мужик махнул рукой, с какой-то обреченностью, и направился к крутышам, которые, надо признать, выглядели очень грустно. Даже бедолага Косой перестал дёргаться.
– Бывает… – Вообще ни к месту протянул Николай Николаевич.
– Да я понимаю. Вряд ли ты специально за ними бегал. – Мужик остановился возле Косого, ногой легонько толкнул его в бок. Косой даже не дернулся. – Сами нарвались, это ясно. В последнее время молодняк вообще зарываться начал. Ваську блатные к серьёзным делам допустили, так пацана понесло. Просто убирать сейчас придется. А у меня дел до хрена и больше… Ладно… То моя забота… Неужели совсем мозгов лишись, если сразу перо достали?
– Не сразу, – Ответил Клячин. – Они пацана моего прижали, пришлось малину им испортить. Пацан-то всяко нужнее.
Чекист хохотнул и посмотрел на меня. Я уже стоял ровно, а не согнувшись в три погибели. Но из-за слабости, которая имелась в теле, замер возле стеночки, прислонившись к ней плечом. Николай Николаевич тяжело вздохнул, покачал головой и, ухватив меня за локоть, потащил внутрь. Наверное, я выглядел не особо бодро. Впрочем, не только выглядел. Я и чувствовал себя выжатой половой тряпкой.
В общем-то…. Может, это действительно было проявлением слабости с моей стороны, но то, как Клячин спокойно разделался со шпаной, произвело на меня слишком сильное впечатление. Вернее даже не так. То, как он добил их, когда это совсем не требовалось. То, как спокойно с улыбкой на лице, насаживал Косого на его же нож.
– Отмороженный мудак… Сука… маньяк… – Эти эпитеты я вставлял между приступами тошноты, пока рядом никого не было. Выворачивало меня не только физически, но и морально.
Вот в фильмах, к примеру, смерть кажется оправданной. Особенно, если загнулся злодей. А герой рядом с трупом врага выглядит суперменом.
Оказывается, на самом деле есть в этом что-то жуткое. Вот – стоит передо мной здоровый парень, борзый, весь из себя приблатнённый. А потом – раз! И все. Нет парня. Валяется на земле, как кусок говна.
Но все-таки, надо признать, гораздо в большей мере меня впечатлил Клячин. Нет, чисто с человеческой точки зрения, Косой вроде – жертва. Относительно, конечно. Если сравнивать его и Николая Николаевича, он несомненно проигрывает чекисту по всем показателям.
Можно было обойтись без убийства. Судя по тому, как действовал Клячин, уверен, он легко мог сломать придурку руку, не поранившись сам, или отправить его в нокаут. А воткнуть пацану в пузо нож… Ну, не знаю… Мораль вроде должна быть, доброта, все дела. Возлюби ближнего, не обидь дальнего. Неправильно, в общем.
Однако, в глубине души я признавал, не настолько, на самом деле, мне жалко Косого. Да, имел место стресс. Но блин! Впервые нахожусь в такой ситуации. Конечно, стресс.
Однако в гораздо больше мере мне жалко себя. Потому что рядом со мной находится человек, способный на все. Не только способный, но и выдрессированный для этого. А я до сих пор не знаю, что именно хочет от Реутова чекист. Правда… Теперь уже не уверен, что вообще хочу владеть подобной информацией.
И если бы можно было вернуть время, на денёк, больше не надо, где-нибудь в Подмосковье я сто процентов сбежал бы. Да, сложно. Да, опасно. Но, в конце концов, не дурак вроде бы, башка варит, знания какие-никакие имеются. Неужели не нашёл бы, где пристроиться. В любом случае, такое развитие событий было бы гораздо лучше, чем близость Клячина, который меня теперь настораживает еще сильнее.
Конечно, едва появились Николай Николаевич с незнакомым мужиком, тошнота сразу прошла и матерные слова тоже закончились. Я вообще впредь поостерегусь ругаться с чекистом. А уж обзывать его – тем более. Потому что он – псих!
Пока Клячин волочил меня в сторону банного зала, внутренности мои мелко тряслись, будто я с похмелья. Что он за человек такой? Что, млять, за человек? Как можно настолько невозмутимо, без злости, вообще без эмоций добивать лежащего на спине. Ладно, сказать бы в аффекте. Так ведь ни черта подобного.
Чекист дотащил меня до раздевалки, исчез на пару минут, а вернулся уже со стаканом водки и куском хлеба, сверху которого лёжала котлета.
– На! Пей!
– Не хочу. – Мотнул я головой, пытаясь при этом посильнее закутаться в простынь. Отчего-то было холодно.
– Да кто тебя спрашивает, Алексей! – Клячин шагнул прямо ко мне, ухватил двумя пальцами мой нос, а потом натурально силком влил водку в рот. Естественно он у меня машинально открылся после манипуляций чекиста.
– Сейчас отпустит. Не бзди. – Добавил Николай Николаевич. Смотрел он на меня, кстати, без осуждения или насмешки. Наоборот. Вроде даже с сочувствием. Хотя, теперь я ему не доверяю еще больше, чем до этого случая.
– Первый раз у многих так бывает. – Добавил Николай Николаевич, дождавшись, пока я откашляюсь и вытру подбородок, по которому, само собой, теперь стекала водка. Я чуть не подавился ею. – Надо закусить.
Он протянул хлеб с котлетой. Тут я сопротивляться не стал. Заглотил в один момент. Думал, снова вывернет, но ни черта подобного. Как говорил кто-то из классиков, человек такая скотина, ко всему привыкает. Вот и у меня, похоже, стресс пошел на убыль, и жратва показалась организму весьма даже уместным моментом.
Потом Клячин снова исчез ненадолго. Потом снова появился. Я так понимаю, занимался решением небольшой проблемы, оставленной им на заднем дворе бани.
Хотя, думаю, для него это и не проблема вовсе. Так-то, он вообще помыться пришёл. Оружия при себе не имеет.
Не знаю, как тут, а в современном времени, конечно, любой мент нехило бы вляпался с таким «отдыхом». Впрочем, любой чекист тоже. А вот судя по поведению и спокойствию Клячина, он точно знает, ему ни черта не будет. Да и тот мужик, который с ним явился, пока я карачился у дверей, распугивая местных птиц «зовом оленя», тоже выглядел вполне спокойным.
Может, дело в том, что пострадавшие имеют определённую репутацию, а потому никто за них задницу рвать не будет. Не знаю…
К тому же, чекист, типа, защищался. Действовал по ситуации. Шпана напала, угрожала, ножом размахивала, все дела. И никто не узнает, что Николай Николаевич мог просто выбить нож у Косого, а потом отправить его в нокаут. Никто, кроме меня… Черт. Сложностей становится все больше и больше. И пока ни малейшего намека, ни одной идеи, как вернуть все обратно. Реутова в Руетова. А меня в меня.
– Ну, все… Идём. – Клячин всучил мне чистые вещи и начал одеваться сам. – Опаздываем. Того и гляди, гость раньше нас явится…
У меня, в отличие от Николая Николаевича, который шустро натянул рубаху, привел в порядок обувь, этот процесс шел с трудом. Видимо, сказался тот факт, что водку я выпил на голодный желудок. Да ещё чёртов стресс. В общем, через минут десять, полностью одетый Клячин скептически наблюдал, как то же самое пытаюсь сделать я. Потом плюнул на все и принялся мне помогать.
Именно из-за вязкой каши, появившейся в голове, я с трудом запомнил, как мы добрались до дома. Пришёл в себя – сижу за кухонным столом. Николай Николаевич кашеварит у плиты. В доме тепло, а от вкусных ароматов бежит слюна.
Думаю, как бы меня за этим столом не вырубило, на самом деле. Наверное, Клячин просто не трогал, пока я дремал. Соответственно, где чекист взял еду, сам он ее добыл или принёс кто-то, понятия не имею. Да и какая разница. Главное, наконец можно нормально пожрать.
– Ешь. – Клячин вынул из котелка несколько картофелин, положил их перед собой. Порезал сало. А потом достал вторую кружку и тоже поставил ее возле себя.
Я осторожно ухватил пальцами одну картошку, затем быстренько шлепнул ее на стол.
– Горячо…
– Ясное дело, горячо. – Громко заржал Николай Николаевич. – Только приготовилась.
Он взял бутылку, которая стояла тут же, рядом с котелком, плеснул в свою кружку водки, а затем поднял ее, планируя сказать тост.
– Ну, Алексей, выпьем за то, чтоб…
Договорить Николай Николаевич не успел. Он вдруг замер молча, глядя перед собой стеклянным взглядом. Будто услышал что-то. Такой вид был у чекиста. Причём что-то за пределами дома. У него даже голова немного наклонилась к одному плечу, словно он пытался лучше расслышать происходящее.
– Не успели. – Коротко вдруг констатировал Николай Николаевич. Сказал это даже не мне, а самому себе.
И в ту же секунду хлопнула входная дверь. Я от неожиданности буквально на месте подпрыгнул. Получается, Клячин определил, что к дому подходят, раньше, чем неизвестный гость ступил на порог. Ни хрена б себе…
Второй удивительный момент – чекиста сразу же как подменили. Он одним быстрым движением отодвинул кружку, так и не выпив ее содержимое, картофелины бросил обратно в котелок, а потом вообще вскочил с табуретки, на которой сидел напротив меня, и вытянулся по струнке. У меня даже рот открылся от изумления, честное слово.
Я в тихом офигевании наблюдал за столь внезапными метаморфозами. Это еще что за прикол? Впервые за несколько дней видел Клячина в подобном состоянии. Он был… Нет, не напуган. Это слишком громко сказано. К тому же гостя мы ждали с самого начала. Его приезд не является неожиданностью. Но… Пожалуй, Клячин просто априори побаивался этого человека. Вообще. По жизни. Вот так могу сказать.
– Алексей! Ну, вот и свиделись! Сколько лет прошло! Ох… Возмужал! – Прозвучал радостный голос, мне, что вполне понятно, абсолютно незнакомый.
Я оторвал взгляд от Клячина, который продолжал изображать из себя стойкого оловянного солдатика, а затем медленно повернулся. На пороге стоял мужик. Взрослый. Лет этак за сорок пять. Ближе к пятидесяти даже. Одет «по гражданке». Костюм на нем был приличный. Пальто солидное. Обувь – очень даже ничего. Короче, дядя явно не из простых граждан.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?