Текст книги "Обретенная любовь"

Прошло достаточно много времени, прежде чем пароход причалил и подруги смогли сойти на берег. Появление двух девушек вызвало гораздо большее любопытство среди собравшихся на пристани, чем груз, который привез «Сенатор».

Внимание Эви привлек мужчина, прислонившийся к стене здания. Казалось, он изучал ее с особым интересом. Она заметила, что Симона также наблюдает за ним.

Незнакомец был на один или два дюйма выше шести футов, с бронзовым цветом лица и темными глазами. По углам рта свисали черные усы.

Он выпрямился и подошел к ним.

– Могу я предложить дамам экипаж? Походка и стать незнакомца говорили, что он провел много времени в седле. И хотя говорил он без всякого акцента, Эви догадывалась о его иностранном происхождении. У него были немного широкий нос и резко выделяющиеся скулы – в общем, такое лицо нельзя было назвать красивым, черты его казались слишком резкими. И еще Эви ощущала таинственную ауру вокруг него, как будто веяло смертью. И одежда на нем была не вполне обычная. Простая муслиновая рубашка, темные штаны и жилет из оленьей кожи, широкополая шляпа из тех, что носят кавалеристы. На какое-то мгновение Эви подумала, что он служит в армии, пока не заметила на бедрах два револьвера. В голове ее мелькнула догадка. Он стрелок-профессионал.

– Благодарю вас. Очень любезно с вашей стороны, мистер… – Эви ждала, когда он назовет свое имя.

– Монтгомери. Сэм Монтгомери. – Он вежливо раскланялся и отошел от них.

Обе женщины обменялись недоуменными взглядами, однако, прежде чем они успели что-либо сказать друг другу, таинственный незнакомец вновь появился с экипажем. Едва Эви произнесла слова благодарности, как мужчина исчез в толпе.

Пока их экипаж двигался по улицам, Эви отметила, как мало было сходства между бурлящим городом и тем небольшим селением, в котором она провела детство. Вокруг когда-то пустынного порта выстроились высокие кирпичные здания. Обширное бесплодное пространство, что лежало прежде между разбросанными домами, теперь было забито палатками, сараями, лачугами и прочими деревянными строениями. Ни одного свободного места.

Из некоторых палаток доносились громкий смех и музыка. Подруги с любопытством украдкой выглядывали в окно, проезжая мимо палаток, с изумлением отмечая обилие казино с роскошной внутренней отделкой.

– Ты уверена, что знаешь, куда мы едем? – спросила Симона, по мере того как экипаж удалялся от порта. Толпы исчезли, лишь время от времени попадались шатающиеся пьяные.

– Кучер уверил меня, что знает, где расположена кондитерская Бриггса. Тетушка Ханна живет над ней. Я даже не могла представить, как все здесь сильно изменилось за шесть лет. Раньше тут не было ни одной из этих построек. Кондитерская тетушки Ханны была единственным строением из кирпича.

– Почему ты не переехала жить к тете, когда умерла твоя мать? – спросила Симона.

– О, Ханна Бриггс мне не родственница. Я называю ее так потому, что она была лучшей подругой мамы.

Карета остановилась, и обе девушки прильнули к окну, напряженно вглядываясь в темную пустынную улицу. Кучер спрыгнул вниз и открыл дверцу.

– Я подвез вас так близко, как только мог, леди. Сегодня шел дождь, и дорогу развезло – дальше экипаж увязнет. – Он указал рукой вперед, на ряд серых строений в следующем квартале. – Кондитерская там. Идите по доскам, чтобы не испачкать ноги. – Он передал им багаж, развернул лошадей и уехал.

Они со вздохом взяли свои саквояжи и не успели пройти и половины квартала, как из тени возникли два человека, преградив им путь на узкой деревянной дорожке.

– Что делают здесь такие хорошенькие бабенки? – спросил низкорослый мужчина с грудью, похожей на бочку. Его спутник был повыше и потоньше. У обоих на голове были шляпы в форме котелка.

За последние два года Эви достаточно закалилась, участвуя в стычках с Адамом Ролинзом, и потому не собиралась поворачивать и убегать от этих двоих.

– Отойдите в сторону, джентльмены, – сказала она решительным голосом.

Коротышка коснулся руки своего товарища.

– Слышишь, Дикки, прояви хорошие манеры. Перед нами очень важная персона, не так ли?

Его спутник прогудел что-то в знак согласия, обнажив несколько зияющих дыр в ряду передних зубов.

– Что вам надо? – резко спросила Эви.

– Дикки и я решили помочь поднести ваши вещи. Худощавый снова фыркнул в подтверждение его слов.

– Мы не нуждаемся в вашей помощи, и потому уйдите с дороги, – потребовала Эви.

– Тогда, девочка, я и Дикки сами заберем их. – Он попытался схватить саквояж, который несла Эви, а его спутник бросился к Симоне. Женщины пронзительно закричали, крепко вцепившись в ручки саквояжей и отпихивая воров.

Эта возня привлекла чье-то внимание. С дальнего конца улицы к ним поскакал всадник, на ходу стреляя из револьвера в воздух. В дверях домов начали появляться люди.

Симона уступила свою ношу нападавшему, но Эви все еще продолжала бороться. Коротышка сжал кулак и ударил ее по скуле. Она разжала руку и выпустила саквояж. Он раскрылся, и все содержимое вывалилось наружу, а Эви упала в грязь.

– Ах ты, проклятая сука! Мы еще встретимся, – прорычал коротышка. Они убежали только с вещами Симоны.

Эви села, голова ее кружилась.

– Ты в порядке, дорогая? – озабоченно спросила Симона, склоняясь над ней.

Сознание Эви начало проясняться, и она осторожно прикоснулась к лицу. Челюсть болела, но, кажется, не была сломана. Вокруг них собралось несколько человек. Симона с удивлением увидела, что всадник, подскакавший к ним, был не кем иным, как Сэмом Монтгомери. Неужели он следовал за ними?

– Я видел, кто напал на них. Это парочка из числа «сиднейских уток», – проворчал один из мужчин в толпе.

– Кто такие «сиднейские утки»? – спросила Симона.

– Должно быть, вы не здешние, леди. У нас «утками» называют проклятых каторжников из Австралии. Некоторое время они пытались работать на приисках, но для воров это оказалась неподходящая работа. Поэтому сейчас они снова занялись воровством и доставляют много неприятностей местным жителям. Все они живут в Сидней-тауне, южнее Телеграф-хилла.

Сэм Монтгомери протянул руку, чтобы помочь Эви встать.

– Куда это вы, черт побери, направляетесь, леди? – проворчал он, обращаясь к Симоне.

– Мы ищем Ханну Бриггс.

– Вы сказали, Ханну Бриггс? – Из толпы вышла тучная женщина. – Я Ханна Бриггс, точнее, была ею до вчерашнего дня, пока не вышла замуж. Теперь меня зовут Ханна Миллер. Чем могу вам помочь?

– Тетушка Ханна. Это я, Эвлин Макгрегор! – воскликнула Эви, увидев женщину.

Женщина присмотрелась к ней.

– О Боже, Эви, дорогая! Я бы никогда не узнала тебя. – Она крепко обняла девушку, чуть не сломав ей ребра. – Пойдем ко мне, я хочу получше разглядеть тебя. Это совсем рядом.

Ханна Миллер обняла Эви за плечи пухлой рукой и повела ее к себе. Толпа разошлась по домам, проклиная бывших каторжников, терроризирующих порядочных людей.

Симона и Сэм Монтгомери остались одни. Девушка благодарно улыбнулась:

– Спасибо за помощь, мистер Монтгомери. – Она начала собирать разбросанные вещи.

– Позвольте мне, – сказал он, наклоняясь, чтобы помочь ей.

Француженка замерла, удивленно глядя на него. Она не ожидала такого внимания со стороны незнакомца. Обычно мужчины не замечали ее.

– Это вы стреляли, мистер Монтгомери? Стрелок кивнул:

– Я не мог рисковать и не стал стрелять в них, опасаясь попасть в кого-нибудь из вас.

– Спасибо за помощь. – Снова повторила Симона и застенчиво покраснела, ей было трудно беседовать с мужчиной. Сделав несколько шагов, она оглянулась через плечо. Сэм Монтгомери поднял саквояж Эви и последовал за ней.

К тому времени, когда они подошли к крошечной кондитерской, Ханна Миллер зажгла масляную лампу, усадила Эви за небольшой стол в углу комнаты и убежала на кухню.

Симона внимательно осматривала распухшую щеку Эви, когда женщина вернулась, неся таз с водой и кусок мыла.

Она радушно улыбнулась Симоне:

– Садись, милая. Я принесла мыло и воду, чтобы смыть грязь. Проклятые «утки»! Их надо вешать, тогда прекратится воровство и хулиганство.

Ханна с любопытством посмотрела на Сэма Монтгомери, который стоял у открытой двери с саквояжем Эви.

– А этот что здесь делает?

– Мистер Монтгомери помог нам, – сказала Симона.

Ханна бросила на него недовольный взгляд:

– Поставь саквояж в угол и проваливай.

Эви удивленно раскрыла глаза, а Симона в замешательстве уставилась в пол, шокированная столь грубым замечанием.

– Тетя Ханна, мистер Монтгомери старался помочь нам. Кто знает, что сделали бы эти хулиганы, если бы он не подоспел на помощь?

– Я хочу задать вам, леди, только пару вопросов, – сказал Монтгомери.

– Тогда задавай и уходи. Я не люблю метисов. Эви удивленно посмотрела на него. Значит, он наполовину индеец. Этим объяснялся необычный цвет его лица.

Казалось, мужчина остался равнодушным к враждебным выпадам пожилой женщины.

– Могли бы вы описать этих двух людей?

– Они отвратительны. – Возбужденная усмешка Эви быстро сменилась гримасой боли. Она приложила мокрое полотенце к распухшей щеке.

Симона застенчиво посмотрела на него:

– Один из них высокий и худощавый. Его звали Дикки. У него нет нескольких передних зубов.

– А что вы можете сказать о другом? И как они были одеты?

Симона покачала головой:

– Кажется, на них были красные рубашки, но я не уверена. Было слишком темно.

– Мужчина, который ударил меня, маленького роста и мускулистый, – сказала Эви. – Я запомнила их шляпы. У них обоих на голове были черные или коричневые котелки.

Сэм молча раскланялся и оказался уже за дверью, прежде чем они осознали, что он уходит.

– Пожалуйста, подождите, мистер Монтгомери! – крикнула Симона и выбежала вслед за ним. Он остановился. – Вы собираетесь идти к шерифу?

Монтгомери усмехнулся:

– Я не совсем в ладах с шерифами.

– Но не будете же вы сами искать этих двоих? Это же очень опасно.

В ответ он небрежно пожал плечами:

– Это мое дело.

– Но кто-то сказал, что эти бандиты имеют свою колонию. Не пойдете же вы туда один.

– Вы хотите, чтобы ваши вещи вернулись назад?

– Нет, если при этом вам придется рисковать жизнью.

Он повернулся и пошел, ничего не ответив.

Симону охватила грусть. Она еще долго наблюдала за одинокой фигурой, пока та не исчезла в темноте.

Глава 7

Ханна и Эви сидели за столом, когда к ним присоединилась Симона. Пожилая женщина прикладывала к глазам полотенце.

– Значит, все эти годы Мэри была уже мертва. Я должна была догадаться, что с ней что-то случилось, так как она ни разу не навестила меня. – Ханна печально покачала головой. – О, моя деточка, твоя мать была святой.

Слова женщины вызвали нежную улыбку на лице Эви. Ханна высморкалась, наклонилась вперед и похлопала ее по руке.

– Но ты только посмотри на себя. Какой хорошенькой ты стала. Мэри Макгрегор гордилась своей дочкой.

– Благодарю, тетя Ханна, – сияя, промолвила Эви. – Теперь скажи, я правильно поняла, что ты вышла замуж?

Женщина разразилась громким смехом:

– Значит, ты все-таки поверила? Я ведь слишком безобразна, чтобы какой-нибудь мужчина захотел жениться на мне. – Она быстро взглянула на Симону. – Большинство мужчин ничего не видят, кроме хорошенького личика, и не пытаются заглянуть в душу. – Симона покраснела и отвела глаза в сторону. – Однако женщин в этих краях довольно мало, поэтому я и нашла себе мужа. Чарли открыл большое месторождение золота, и завтра я уезжаю в Плейсервилл. Если бы вы приехали на день позже, то не застали бы меня.

– Завтра! – воскликнула Эви. – Так скоро?

– Да. Я заехала домой только для того, чтобы взять некоторые вещи.

– А как же кондитерская? – спросила Эви, с интересом оглядывая помещение.

– Теперь она мне не нужна.

Эви и Симона обменялись многозначительными взглядами, поскольку каждой в голову пришла одна и та же мысль.

– А вы не хотите продать нам дом, тетя Ханна?

– Продать? Черт побери, можешь забирать его, милая. Он мне ни к чему. И деньги мне не нужны. Твоя мама была моей лучшей подругой, и я рада помочь тебе. – На мгновение Ханна нахмурилась. – Не понимаю, однако, что ты будешь делать с ним. Я думала, твоя мать вышла за богатого человека с севера.

– Это действительно так, тетя Ханна, но мне ничего не досталось от его богатства. Симона и я приехали сюда, чтобы начать свое дело. Эта кондитерская идеально подходит нам. Симона была во Франции помощником повара, да и я всегда помогала маме на кухне, когда она работала. Мы справимся. – Эви взволнованно повернулась к Симоне. – Как ты думаешь?

Симона тоже была в восторге:

– Господи, это решило бы все наши проблемы. Мне нравится печь.

– Должна сказать, девушки, что вам не следует беспокоиться, если даже у вас не будет кондитерской. Вы обе можете достаточно легко найти здесь себе мужей.

В голове Эви возникло лицо Адама Ролинза.

– Сейчас мне меньше всего хотелось бы этого, тетя Ханна.

– А что скажешь ты, француженка? У тебя никогда не будет лучшего шанса найти себе мужа.

– Меня это тоже не интересует, миссис Миллер, – ответила Симона.

– В таком случае будем считать, что договорились, – сказала Ханна. – Необходимые документы я оформлю.

Когда она вышла из комнаты, девушки обнялись, потом взялись за руки и начали кружиться, весело смеясь. Такой поворот событий превзошел самые их смелые ожидания. Ночное происшествие было забыто.

– Мы повесим на окна новые занавески, – с восторгом сказала Симона.

– И заново покрасим полы и стены, – добавила Эви.

– Я буду печь слоеные пирожки и эклеры.

– А как назывались такие вкусные штучки из сдобного теста?

– Pate feuilletee, – ответила Симона.

– Точно. И еще я не могу забыть те восхитительные маленькие сладкие пирожки, которые ты пекла с кремовой и кокосовой начинкой.

– Petites bouchees.

– О, Симона, у меня слюнки текут от одной мысли о них.

Девушки сели перевести дыхание, когда вернулась Ханна, неся тяжелую металлическую коробку. Она поставила ее на стол и тяжело опустилась на стул.

– Здесь документ о передаче кондитерской вам, девочки. Я подписала его, но вы должны завтра же представить бумаги на регистрацию, пока кто-то другой не попытался сделать заявку на освободивишися участок. Здесь следят за каждым клочком земли. Никому не позволяйте запугивать вас. Это моя собственность, а теперь будет ваша. Бумаги дают вам законное право.

Эви почувствовала, что должна еще раз попытаться предложить тетушке деньги.

– Мы настаиваем на оплате, тетя Ханна, Сколько вы просите за кондитерскую?

– Не хочу брать у тебя деньги, детка. Они не нужны мне. И кроме того, мне по душе, что ты продолжишь мое дело. Если бы я продала кондитерскую незнакомым людям, они наверняка сделали бы из нее еще один бар или казино. – Ханна поняла по лицу девушки, что та будет настаивать на своем. – Ну хорошо, милая. Я возьму двадцать пять долларов. Такую цену я заплатила, когда покупала ее. Если не можешь заплатить сейчас, я подожду. Эви широко улыбнулась:

– Сделка есть сделка, и мы заплатим сейчас. – Она достала из сумочки кошелек и отсчитала необходимую сумму из своего скудного запаса. – Мы никогда не сможем отблагодарить вас в полной мере, – добавила Эви, обнимая тетушку и целуя ее в щеку.

Пожилая женщина смутилась:

– Хорошо, а сейчас давайте я уложу вас спать. Должна сказать, вы очень бойкие девчонки, если отважились приехать в этот город, не имея крыши над головой.

Глаза Эви озорно блеснули.

– Я знала: пока у меня есть тетя Ханна, мне не о чем беспокоиться. – Перед ней снова возник образ Адама Ролинза, и лицо ее помрачнело. – Мне следовало бы приехать сюда два года назад.

Помещение наверху состояло из двух уютных гостиных и спальни. Ханна постелила себе на диване и настояла на том, чтобы девушки устроились в спальне. Когда они остались одни, Эви заметила, что настроение Симоны явно испортилось.

– Что-то не так, Симона? Ты считаешь, что мы допустили ошибку?

Симона удрученно села на край кровати.

– Я только сейчас вспомнила, что у меня больше нет ни одежды, ни единого цента. Все, что я имела, было в саквояже, который украл вор.

Эви облегченно вздохнула:

– И это все, что тебя беспокоит? А я испугалась, не передумала ли ты относительно наших планов. – Она взяла свой кошелек и высыпала его содержимое на кровать. – Половина того, что у меня есть, твоя, мы ведь теперь компаньоны. Я поделюсь с тобой и своей одеждой. – Эви весело хихикнула. – Правда, сейчас она вся перемазана грязью. Однако давай посмотрим, сколько у нас денег.

Они насчитали всего двадцать четыре доллара.

– Это немного, но скоро мы увеличим свой капитал, – уверенно сказала Эви и снова засмеялась. – Я знаю, многие предприниматели начинали, имея гораздо меньше, чем двадцать четыре доллара и саквояж с грязной одеждой.

На следующее утро они проснулись в лучах яркого солнца, освещавшего комнату. Эви соскочила с постели и подбежала к окну. На улице уже кипела жизнь. Сновали люди в разноцветных одеждах. Улица по-прежнему была такой же грязной, но каждый находил свой путь, переходя с одной стороны на другую по доскам.

– Симона, ты должна подойти и взглянуть. Разве это не волнующее зрелище?

Симона подошла босиком и несколько секунд сонно смотрела в окно.

– Да, дорогая, но это явно не Елисейские поля.

Смеясь, они отошли от окна и быстро оделись.

Ханна пошла вместе с ними, чтобы убедиться в правильности регистрации документа на их имена. Затем Эви и Симона со слезами попрощались с ней на станции, перед тем как она села в дилижанс.

Назад они возвращались пешком, так как не хотели тратить драгоценные деньги на экипаж. Две молоденькие женщины вызывали большой интерес у прохожих. Мужчины снимали шляпы и с вежливым поклоном уступали им дорогу.

Войдя в свою кондитерскую, Эви почувствовала огромное удовлетворение. Она свободна. Навсегда свободна от Адама Ролинза.

Обследование кухни привело к неожиданному открытию. Она была удивительно хорошо экипирована кастрюлями и прочей утварью, в прекрасно оборудованной кладовой хранилось множество приправ, мука и топленое сало, а также две полные бочки яблок. Однако не было ни молока, ни яиц – необходимых компонентов для французских булочек и пирожных. Симона разочарованно села за стол, подперев подбородок руками.

– Прощайте, эклеры и трубочки с кремом. Прощайте, сладкие пирожки и печенье.

Эви склонилась напротив над столом, имитируя позу Симоны, так что они оказались совсем близко лицом друг к другу, и широко улыбнулась:

– Однако привет яблочному пирогу! Симона пыталась сопротивляться этой улыбке, но в конце концов не выдержала и улыбнулась в ответ:

– Ты очисти яблоки, а я буду готовить тесто. Вскоре маленькая кондитерская наполнилась ароматом корицы и яблок.

– Как ты думаешь, нам следует изменить название нашего заведения? – спросила Эви, закончив чистить яблоки.

– «Яблочная кондитерская Бриггс» будет вполне подходящим названием, – пошутила Симона, укладывая нарезанные яблоки на приготовленное тесто. – Похоже, мы сможем печь здесь только яблочные пироги.

Эви подняла длинную раскачивающуюся яблочную кожуру, извивающуюся, словно змея:

– А как насчет названия «Яблочная кожура»? Тоже подходит.

– Не понимаю, зачем здесь заготовлено столько яблок, если Господь считал их запретными плодами? – размышляла Симона.

Эви бросила кожуру и выскочила из-за стола. Она схватила Симону за плечи и радостно встряхнула ее, подняв мучное облако.

– «Запретный плод». Вот как мы назовем нашу кондитерскую, Симона. Это замечательное название.

– Звучит прекрасно, – согласилась Симона с довольной улыбкой. – «Запретный плод». Мне нравится. Немного шаловливое название, не так ли?

– Оно такое же непритязательное, как яблочный пирог домашнего приготовления, – ответила Эви.

Звон колокольчика над входной дверью возвестил о том, что кто-то вошел в кондитерскую.

– Пойду посмотрю, кто это. – Эви остановилась в дверях, увидев Сэма Монтгомери, стоящего посреди комнаты с саквояжем Симоны.

– Кто там, Эви? – Симона выглянула из-за ее спины, вытирая руки полотенцем.

– Это ваша пропажа, мэм?

– Да. – Симона была поражена. Она не могла поверить, что видит снова свой саквояж.

– Вам следует проверить его и убедиться, все ли на месте.

– Вы открывали его, мистер Монтгомери? Его глаза возмущенно вспыхнули.

– Я ничего оттуда не доставал, если вы это имеете в виду.

Симона покраснела и начала проверять содержимое.

– Кажется, здесь не все, сэр. – Она была смущена тем, что молодой человек видит ее нижнее белье, и начала быстро перебирать вещи, чувствуя, что он следит за каждым ее движением. Увидев свой нетронутый кошелек, Симона облегченно вздохнула.

Она была взволнована и избегала взгляда Сэма. – Не знаю, как благодарить вас, мистер Монтгомери. Вы позволите предложить вам вознаграждение? – В этом нет нужды, мэм. Будьте осторожнее впредь.

В течение всего этого разговора Эви молчала, но сейчас она вышла вперед с благодарной улыбкой:

– Если вы отказываетесь от денег, то, может быть, по крайней мере позволите предложить вам кусочек свежеиспеченного яблочного пирога, мистер Монтгомери?

– Пахнет очень вкусно. – Сэм улыбнулся, и Эви изумилась тому, как эта улыбка преобразила весь его облик. Он сразу стал похож на мальчишку.

Симона робко посмотрела на него и заметила прореху на рукаве его рубашки. Глаза ее расширились, когда она увидела пятна крови.

– Мистер Монтгомери, вы ранены?

– Пустяки, мэм.

– Рану надо промыть. Садитесь, я сейчас.

– А пока она занимается вашей рукой, я отрежу вам кусок пирога, – предложила Эви. Однако, прежде чем она успела сделать шаг, снова зазвонил колокольчик над входной дверью, и в кондитерскую вошел незнакомец. Его шерстяная рубашка, плотные штаны и потрепанная шляпа говорили о том, что это золотоискатель.

– Что вам угодно? – взволнованно спросила Эви первого покупателя.

– Мне кусочек того, что так чудесно пахнет, леди.

– Это яблочный пирог, сэр.

Мужчина достал оловянную тарелку, и Эви отрезала ему толстый клин горячего пирога.

– Сколько песка я должен вам за это?

– Песка?

Он достал из-за пазухи маленький мешочек.

– Золотого песка. Сколько?

Эви не ожидала такого поворота дела и растерялась:

– Я даже не представляю.

– Порция виски стоит щепотку золота. Я ценю пирог дороже выпивки. У вас есть весы? – Эви беспомощно огляделась, затем покачала головой. – Ладно, тогда как насчет чашки?

Симона и Сэм молча слушали этот разговор. Эви принесла пустую чашку, и старатель отсыпал в нее немного золота. Затем взял пирог и начал на ходу есть его, покидая кондитерскую.

Эви молча стояла и смотрела на золотой песок, сверкающий в чашке.

– Помните, мэм, – сказал Сэм Монтгомери. – «Не все то золото, что блестит».

Симона удивленно посмотрела на него:

– Это Шекспир, мистер Монтгомери? Стрелок немного смутился.

– Меня всегда тянуло к его произведениям.

– Не хочу казаться излишне любопытной, мистер Монтгомери, но где вы получили образование? Кажется, вы неплохо знаете литературу.

В ответ он небрежно пожал плечами.

– Я вырос на границе с Техасом. Моя мать родом из племени апачи. Она умерла, когда я родился. Отец был школьным учителем, до того как перебрался на запад. Он научил меня читать и писать. Я очень любил книги, но мне всегда не хватало их. – Он печально улыбнулся. – Разве найдешь книги в индейских лагерях и резервациях?

– Ваш отец еще жив, мистер Монтгомери?

– Трудно сказать. Мы встречаемся очень редко. Последний раз я видел его пять лет назад.

Симона вышла из комнаты, качая головой, и тотчас вернулась с кастрюлей воды и чистой тряпкой.

– Можно, мы посмотрим ваше плечо, мистер Монтгомери?

– Не стоит беспокоиться, мэм. – Однако он сел и неожиданно, смутив Симону, снял рубашку.

Она никогда раньше не видела обнаженную грудь мужчины и, залившись румянцем, начала смывать губкой кровь. У метиса были широкие плечи, мускулистые руки и мощная гладкая грудь. И хотя Симона старалась не смотреть на него, она не могла не заметить еще несколько шрамов от прежних ранений.

– Отчего у вас эта рана, мистер Монтгомери? – спросила Симона, забинтовывая плечо чистыми полосками материи.

– Нож, – коротко ответил он. Она огорченно посмотрела на него:

– Это сделал один из тех грабителей, когда вы пытались вернуть мой саквояж?

– Похоже, что так. Симона покачала головой:

– Скажите, зачем вы рисковали жизнью ради нас? – Она закончила бинтовать рану и почувствовала себя гораздо свободней, когда он надел рубашку.

– А теперь мне хотелось бы получить кусочек пирога.

– О, конечно. – Она поспешила на кухню и начала взволнованно резать пирог, затем от неожиданности уронила нож, услышав позади себя голос Сэма:

– Пожалуй, я съем его на кухне, чтобы не мешать вашему делу.

Симона взволнованно приложила руку к груди.

– Я не слышала, как вы вошли.

– Большинство людей не слышит, как я передвигаюсь, мэм. Должно быть, эта особенность появилась у меня вместе с индейской кровью.

Рука Симоны дрожала, когда она ставила перед ним чашку кофе. Сэм сразу заметил это.

– Простите, что напугал вас.

Он стоя ел свой кусок, в то время как она продолжила раскатывать тесто для других пирогов.

– Мистер Монтгомери, что вы имели в виду своим недавним замечанием о золоте? – спросила Эви, присоединившись к ним.

– Просто я хотел предупредить, чтобы вы были внимательны и могли отличить «золото для дураков».

– «Золото для дураков»? – недоуменно переспросила Эви.

– Железный колчедан. Он выглядит как золото, но не такой тяжелый и блестящий.

Эви глубоко вздохнула:

– Видимо, придется изучать все, что касается золота, если мы хотим остаться в этом городе.

Стрелок улыбнулся:

– Конечно, придется, мэм, потому что в этом городе оно повсюду в ходу.

К большому удивлению женщин, Сэм Монтгомери оставался в кондитерской до конца дня, молча сидя за столом. Когда Эви не занималась покупателями, она чистила яблоки, чтобы заготовить их впрок. Слух о новых владельцах кондитерской быстро распространился, и к ним стали толпами приходить старатели за куском домашнего пирога.

Было уже темно, когда Сэм Монтгомери наконец ушел.

– Странный человек, – сказала Эви, запирая за ним дверь.

– Мне кажется, он просто застенчив, – возразила Симона.

– Пусть так, но в одном я уверена, – заявила Эви, – вряд ли кто-нибудь попытается ограбить нас, когда он сидит за столом с шестизарядными револьверами на бедрах. – Она мрачно нахмурилась. – Если, конечно, он сам не собирается ограбить нас.

– О, дорогая, он просто старается помочь, – успокоила ее Симона.

Они сели подсчитывать дневную выручку. Чашка была полна золотого песка, а кошелек распух от денег. Эви подсчитала и довольно улыбнулась:

– Завтра мы сможем купить молоко и яйца. Я закажу новую вывеску над дверью. Думаю, «Запретный плод» – это то, что надо.

В этот вечер они легли спать очень усталые, но уверенные в своем будущем.