Текст книги "Взрыв на макаронной фабрике"

– За тобой заехать? – поинтересовалась консультантка.

Я сначала хотела было согласиться, но вспомнила, что теперь у меня тоже есть средство передвижения, и гордо отказалась.

– Отлично, – подвела итог Катя. – Значит, в восемнадцать я тебя жду.

Я кисло попрощалась и потащилась в ванную. Не знаю, кому как, но мне именно в ванной приходят в голову гениальные мысли. Однако сейчас что-то произошло с моей головой: она никак не хотела выдавать даже самых завалящих идей. Все мысли вертелись вокруг этой Катьки. Девушка была мне откровенно неприятна. Наверное, она это чувствовала, поэтому на праздновании годовщины даже не пыталась со мной сблизиться. Представляю себе ее удивление, когда я сама ей позвонила и предложила встретиться. Справедливости ради стоит заметить, что если она и удивилась, то ничем себя не выдала. В общем-то, признаюсь, я хотела ее использовать в своих интересах. Мне нужна была консультация ее папеньки – старого ювелира. Хотелось бы побольше узнать об алмазах вообще и о якутских, в частности, и показать ему свою находку. Тут мысли полностью переключились на камешки, и я с удовольствием погрузилась в мечты.

Телефонный звонок разорвал бриллиантовые грезы. Трубка радиотелефона лежала на стиральной машине. Я вытащила руку из ароматной пены и недовольно проворчала:

– Кто это?

– Женька, снова привет! – раздался голос Ленки Пономаренко. – Записывай адрес своего покойника. Ты была права: Феликсов у нас не много: вместе с твоим – всего трое. Правда, один сидит, а другой родился месяц назад… Тебе который нужен?

Ленка откровенно надо мной издевалась.

– Леночка, – терпеливо отозвалась я, – мне нужен тот, который умер. Покойники, знаешь ли, мне больше нравятся, чем младенцы и уголовники.

– Да? А живыми людьми интересоваться не пробовала?

– Пробовала – не впечатляет. Знаешь, перефразируя одного умного человека, «чем лучше я узнаю живых, тем больше я люблю покойников»!

– Шизофрения и некрофилия, – поставила диагноз Ленка. – Ладно, тебя, видать, даже могила не исправит. Записывай адрес. Только учти, жил он там пять с половиной лет назад. Так что кто там теперь – неизвестно!

Пономаренко продиктовала мне адрес. Самое удивительное, что покойный Феликс Петрович Круглов жил все на той же улице Советской. Впрочем, я не удивляюсь: богатому человеку только туда и дорога. Если бы меня кто-нибудь спросил, зачем я интересуюсь этим самым Феликсом, да еще убитым почти шесть лет назад, я бы точно не ответила. Вероятно, потому, что и Круглова, и женщину – тезку великой княжны, и странного азиата с бриллиантом и сорока рублями в кармане убили стилетом. Может, ключ к сегодняшним покойникам удастся отыскать в убийстве шестилетней давности?

До встречи с Катериной Шульц оставалась еще много времени. Чтобы как-то скоротать его, я решила прокатиться на улицу Советскую, по тому адресу, который дала мне Ленка Пономаренко. А заодно и новую машину опробовать.

– Рудик, – обратилась я к собаке, – ты не желаешь составить мне компанию? Будешь умницей – в кафе заедем!

Рудольф радостно тявкнул и впереди меня помчался к выходу. В этот момент раздался резкий звонок в дверь. От неожиданности я вздрогнула и, громко выругавшись, пошла открывать.

На пороге, привычно улыбаясь, стоял Рассел.

– Явился? – не слишком любезно поинтересовалась я. – Ну, проходи. Там в холодильнике покопайся. Должно вроде кое-что остаться от вчерашнего праздника, а мне некогда!

Американец сменил радостную улыбку на разочарованную:

– Я не хотеть есть остатки. Я приглашать тебя, Женька, в ресторан обедай…

Вот это подход! Чисто американский: не хочешь есть остатки – топай в ресторан.

– Рас, ресторан в России – это тебе не в Америке. Тут такие цены, что мало не покажется! На стоимость одного оленьего языка под грибным соусом у вас в Штатах можно неделю прожить, ни в чем себе не отказывая. Я уж не говорю о десерте!

– Не волноваться, Женька! Как это говорят у вас? «Офис платит!» – Доуэрти похлопал себя по нагрудному карману легкой курточки-ветровки.

– У нас говорят: «Фирма платит», – поправила я Рассела. – Никак командировочные получил? Что ж, это меняет дело! Пошли, меценат.

Подхватив собачку на руки, я первой двинулась к выходу.

– Женька, а с dog в ресторан можно? У нас собак не пускают в ресторан для человек…

– У вас и негров не во все рестораны пускают, – заметила я. – А у нас, между прочим, уже давно демократия – за деньги можно хоть корову привести! Дашь кому нужно двадцать баксов, и сиди наслаждайся…

– Двадцать доллар? – изумился американец.

– В общем-то, можно и рубли по курсу ЦБ или евро, опять-таки по курсу! А за полтинник метрдотель тебе персонально стриптиз спляшет… Ну что? Идем обедать или все-таки остатками не побрезгуешь?

Рассел упрямо наклонил голову, словно хотел забодать еще неизвестного, но уже ненавистного метрдотеля, и решительно прошагал к двери.

– Характер! – вздохнула я уважительно.

На улице я несколько раз обошла вокруг новенькой машины, прежде чем сесть за руль. Рудольф запрыгнул в салон и основательно устроился на переднем сиденье. Как-то сразу угадывалось, что никого на это место он не пустит. Доуэрти растерянно переводил взгляд с меня на собаку.

– Рудик, – обратилась я к таксе, – уступи место гостю! Рассел угостит тебя мороженым.

Рудольф что-то проворчал и неохотно переполз на заднее сиденье.

Наконец мы расселись, и я с замиранием сердца завела двигатель.

– Хорошая машина, – одобрительно кивнул Рассел, прислушиваясь к работе мотора. – Американская!

Я в некотором роде патриот своей страны, поэтому, немного обидевшись за отечественное машиностроение, заявила:

– Ничего, нормальная. Наши тоже научились делать. «Жигули», например. Или «Москвич»…

Сказав это, я густо покраснела и вспомнила, что в моей предыдущей машине, «девятке», все время что-то отваливалось, стучало и бренчало. Однако Расселу об этом знать было не– обязательно.

Всю дорогу я думала только о том, как бы расспросить Доуэрти о том, что он узнал в музее и о чем они беседовали с Вовкой. Ничего не придумав, я мысленно махнула рукой и решила, что в ресторане незаметно переведу беседу на убийство женщины и попытаюсь что-нибудь выяснить.

Ресторан, в который мы приехали, считался в городе чем-то вроде клуба бандитов. Однако основная масса братков приезжала сюда лишь под вечер, поэтому сейчас в полупустом зале сидели лишь несколько человек, полностью занятых поглощением бизнес-ланча. Моего песика метрдотель встретил как родного, чем вызвал немалое удивление как у меня, так и у американца. Кажется, только теперь он поверил, что в нашей стране на самом деле демократия. Нас усадили за столик возле фонтана, в котором плавали несколько рыбешек. Рыбки Рудольфу понравились. Он уселся на ограждение и принялся внимательно наблюдать за траекторией их движения.

Неподалеку от нас сидели два «бизнесмена» – читай: бандита – и о чем-то оживленно переговаривались. К сожалению, шум льющейся воды не давал расслышать их слова. Но судя по жестам, мирное застолье грозило в скором времени перейти в рукопашную: воздух в радиусе восьми метров был буквально пропитан ненавистью и злобой. Это обстоятельство, видимо, беспокоило Рассела. Он то и дело бросал в сторону спорящих настороженные взгляды.

Улыбающийся официант принял у нас заказ и удалился. Американец напряженно улыбался, а я решила, что настал подходящий момент, чтобы провести дознание.

– Да-а, – вздохнула я с притворным сожалением, – демократия демократией, а люди гибнут. И преступность растет… Вот взять, к примеру, вчерашнее убийство… Ты ведь знаешь, что женщина умерла?

Доуэрти кивнул.

– Можно подумать, – продолжала я развивать мысль, – что кусок хлеба не поделили! А то ведь какие-то бриллианты! Разве стоят они того, чтобы брать грех на душу? А ты, кстати, в музее чего-нибудь разузнал? Ты не подумай ничего такого… Просто чисто женское любопытство!

Рассел снова кивнул и, тщательно подбирая слова, ответил:

– Служащие музея приходить на работа со служебный вход. Поэтому они ничего не видеть. А проситель в это время еще нет. Мы с тобой быть первый проситель.

Я недоуменно уставилась на янки:

– Кто-кто? Проситель? А чего там, в музее, выпросить-то можно? Разве только каменный топор, да и тот не настоящий. Ты, вероятно, имеешь в виду посетителей?

– Да, да, посетитель! – обрадовался Рассел. – Я еще очень плохо знать русский слова.

– Ты не отвлекайся, – посоветовала я. – Давай дальше рассказывай.

– А больше все!

– Что «все»? Слова русские забыл? Так ты на английском можешь лопотать. Я пойму, не волнуйся! – успокоила я американца.

– Нет. Слова я помнить. Только дальше – служебный информация! Я не иметь право ее раз-гла-голь-ство-вать.

Доуэрти по слогам выговорил трудное слово и теперь был очень доволен собой. Я так подозреваю, что этому слову его научил Вовка Ульянов. И вообще дорогой родственник, видимо, проинструктировал Рассела насчет меня. Мне это активно не нравилось.

– Э-э, понимаете ли, дорогой товарищ из Америки, я не знаю, как там у вас за океаном, а у нас в стране официальные лица, ну, типа Вовки, так и норовят влезть в частное расследование. Они всячески пытаются утаить информацию, вставить палки в колеса и вообще осложнить нам, частным сыщикам, и без того нелегкую жизнь. В то время как мы обязаны делиться с органами полученной информацией… – Я перевела дух и посмотрела на Доу-эрти.

Он несколько секунд поморгал, а потом задал идиотский вопрос:

– Женька, а зачем нужны палка в колесах?

– Какая палка? – не поняла я.

– Ты говорить, что Вовка вставил тебе в колеса палка. Это опасно? Может, обратно на такси едем?

– А-а! Да нет, это такое выражение. Фразеологизм. Это значит, что кто-то пытается помешать работе, лезет не в свое дело.

Рассел задумался. Кажется, в его американской голове не укладывалось, как это старший следователь прокуратуры может лезть не в свое дело, особенно если оно касается убийства. Он уже хотел прояснить и этот вопрос, но я его перебила:

– Ты даже не представляешь, Рас, как тяжко живется нам, частным детективам, в соседстве с такими экземплярами, как Ульянов!

Доуэрти сочувственно засопел, но все же осторожно поинтересовался:

– А ты, Женька, частный детектив?

Я гордо кивнула.

– У нас в Америка частный детектив тоже ссорятся с полиция, – вздохнул Рассел. – А у тебя есть лицензия на сыскную деятельность?

– Конечно, – храбро соврала я. – Только дома. Я тебе ее потом покажу. Так что, дорогой коллега, можешь делиться со мной всей полученной информацией. Тем более что Вовка мне рассказал о настоящей цели твоего визита к нам в город. Тебя ведь интересуют контрабандные алмазы? В частности, один большой, распиленный на маленькие. «5 лет «Алроса» называется. Я права?

Доуэрти несколько мгновений молчал, уставившись на меня внимательным, изучающим взглядом, а потом, видимо, что-то решив для себя, заговорил…

В Нью-Йорке стояла невероятная для мая месяца жара. Шеф детективного отдела 52-го полицейского участка бессильно ругался на ремонтную службу, которую он вызвал еще утром, – ни один кондиционер во всем здании участка не функционировал. Сорвав зло на службе обеспечения, он вызвал к себе в кабинет Рассела Доуэрти. Спустя несколько минут тот явился в рубахе с короткими рукавами, насквозь пропитавшейся потом.

– Ну, что скажешь? – Шеф уставился на Доуэрти немигающим взглядом. – Как там наш бриллиантовый мальчик? Уже дает показания?

Рассел замялся, а потом негромко ответил:

– Он умер.

Какое-то время шеф молчал, а потом разразился грязной бранью, из которой можно было понять только предлоги. Наконец он успокоился и коротко приказал:

– Докладывай…

– Так ведь и докладывать-то нечего. – Рассел пожал плечами. – Убили его, и все…

– И все, – эхом откликнулся начальник. – Так просто – взяли и убили у нас! В участке! В камере! Может, ты все-таки объяснишь мне, что происходит? Почему все свидетели, все задержанные умирают, только начав давать показания?

– Русская мафия, – пожал плечами Рассел. – У нее руки длинные, вас предупреждали…

– Предупреждали, – согласно кивнул шеф. – Сколько у нас уже покойников по делу о русских алмазах? Пять? Или шесть?

– Этот седьмой.

– Отлично! Президент компании «Де Бирс» каждый день мне звонит, а что я ему должен говорить?! Вот что, Доуэрти, – шеф хлопнул ладонью по столу, – поедешь в Россию. В Сибирь, в Якутию. Оттуда алмазы текут. Вот на месте и разберешься.

– Это что, ссылка? – мрачно поинтересовался Рассел.

– Считай это отпуском, – ухмыльнулся шеф. – У тебя, вероятно, от жары мозги расплавились. Вот и охладишься в Сибири. А заодно и поработаешь – вдруг получится. Все. Иди собирайся.

– Я не понял. – Рассел внимательно посмотрел на начальника. – Вы не пошутили?

Тот промокнул лоб огромным клетчатым платком и так глянул на Рассела, что тот сразу понял: шутки кончились и в Россию ехать придется.

В общем-то, шеф был прав: президент «Де Бирс» Николас Оппенгеймер звонил в участок по пятнадцать раз за день. Уговаривал, требовал, ругался… А якутские контрабандные алмазы как шли в Штаты, так и продолжали наполнять рынок. Все, кого удавалось задержать по этому поводу, погибали, едва начав давать показания. Не срабатывала ни одна программа защиты свидетелей. Единственное, что удалось выяснить, это то, что существует некая компания «Алрос» – монополист по добыче и переработке алмазов в России – и что возле нее, а может, и под ее прикрытием, действует группа контрабандистов.

Как только первые алмазы начали появляться на американском внутреннем рынке и эксперты «Де Бирс» со стопроцентной уверенностью заявили, что это якутские камни, начальник детективного отдела 52-го участка нью-йоркской полиции отобрал группу из четырех человек, отправил их учить русский язык и велел заниматься только алмазами. Два детектива-полицейских уже погибли в перестрелке на шоссе, ведущем из аэропорта Кеннеди, при попытке задержания двух бриллиантовых курьеров. Одному удалось уйти. Другой умер в камере на второй день после ареста. Та же участь ждала и всех последующих задержанных по делу о якутских алмазах. Теперь Расселу предстояло отправиться в Россию и начинать разматывать клубок оттуда. Впрочем, в этой командировке был один существенный и очень приятный плюс: по крайней мере шеф не будет маячить перед глазами и требовать ежедневных отчетов.

В день отлета шеф, провожавший Доуэрти в аэропорту, давал ему последние указания:

– Мы связались с русскими. Во Владивостоке тебя встретит капитан Скворцов. Он поделится кое-какими наработками и потом отправит тебя в город Мирный. Там офис «Алроса». Начнешь работу оттуда. А дальше – смотри сам. Действуй по обстановке, а я за тебя помолюсь…

Доуэрти чувствовал себя не в своей тарелке. «Наверное, – думал он, – так ощущает себя инопланетянин, впервые прибывший на Землю».

В аэропорту Владивостока Рассела встречал толстый, страдающий одышкой капитан Скворцов.

– How do you do! – растянул рот в улыбке русский капитан, обнажив желтые прокуренные зубы. – Welcome!

Это были единственные английские слова, которые знал Скворцов, да и произнесены они были с таким ужасающим акцентом, что Доуэрти ни черта не понял, а скорее угадал их смысл.

Полицейский участок Владивостока сильно отличался от родного 52-го участка Рассела. Дом был настолько ветхим и обшарпанным, что, казалось, он вот-вот развалится или его снесут. А вот обитателей этого дома забыли предупредить о ждущих их переменах, и они преспокойно продолжали нести свою нелегкую службу. В кабинете капитана Скворцова висел портрет какого-то мужчины с острой бородкой клинышком и суровым взглядом.

«Вероятно, это отец Скворцова», – решил Рассел, рассматривая портрет Железного Феликса и оглядываясь в поисках портретов остальных членов семьи капитана. Однако, кроме плаката с изображением мужчины с кузнечным молотом и женщины с кривой саблей в руке, на стенах больше ничего не было. В углу рядом с деревянным столом стоял огромный железный ящик. На нем красовалась табличка с черепом и перекрещенными под ним костями. «Не влезай, убьет!» – по слогам прочитал Рассел и решил, что внутри ящика находится какой-нибудь рубильник. В этот момент в кабинет вошел еще один мужчина в форме с тремя большими звездами на погонах. По тому, как засуетился Скворцов, Рассел понял, что это его непосредственный начальник.

– С прибытием, – поздоровался начальник и протянул руку для рукопожатия.

Доуэрти понравилось, как мужчина пожал ему руку: крепко и энергично.

– Полковник Килерр, – представился вошедший. – Анатолий Борисович.

«Интересная фамилия для милицейского начальника!» – мысленно ухмыльнулся американец и в свою очередь назвал себя.

Килерр тем временем продолжал:

– Что ж, номер в гостинице «Морская» для вас забронирован. Капитан Скворцов введет вас в курс дела. Бумаги, к сожалению, мы не можем выносить из отделения, поэтому вам придется изучить их здесь. Условия, конечно, не вполне соответствуют… Но ничего лучшего пока предложить не можем – мы только через месяц собираемся переезжать в новый офис. Ну а через два дня спецрейсом отправим вас в Мирный.

С этими словами полковник еще раз пожал руку американцу и вышел. Скворцов, не теряя времени, подошел к ящику с предупреждающей табличкой и протянул руку, чтобы его открыть.

– Стой! – крикнул Рассел и схватил капитана за руку. – Электричество!

Капитан растерянно заморгал, соображая, видимо, откуда же там может взяться электричество. Потом до него дошло, что имел в виду этот чудаковатый американец.

– А-а! Да нет! – рассмеялся Скворцов. – Это всего лишь сейф. Я туда дела складываю, вещдоки всякие, бумажки, документы кое-какие.

Он повернул большую металлическую ручку, больше похожую на рычаг, и распахнул дверь сейфа.

– Так, это не то… Это тоже не то… Где же оно? – бормотал Скворцов, копаясь в кипе бумаг. – А вот, нашел.

Он извлек на свет тонкую папку с завязочками и надписью большими черными буквами на титульном листе «Дело».

– Вот, смотри – здесь все, что нам удалось нарыть: протоколы с мест происшествия, фамилии задержанных, ну и все такое… А это, – Скворцов протянул цветную фотографию, – алмаз «5 лет «Алроса».

На снимке красовался достаточно большой самородок прямоугольной формы. Даже в неограненном виде алмаз был чрезвычайно красив.

– Его украли из офиса компании в Мирном, – продолжал капитан. – Что примечательно: следов взлома и других улик нет. Два охранника убиты…

– Может, кто-то из охранников был замешан? – предположил Рассел.

– Возможно, – согласился Скворцов. – Об этом тебе в Мирном расскажут подробнее. Я же вот что хочу тебе сказать. Через наш порт уже давно таскают всевозможную контрабанду: иконы, антиквариат, золото, платину… Теперь вот прибавились и якутские алмазы. Мы, конечно, стараемся это дело пресекать, но, сам понимаешь, наши возможности ограниченны. Однако кое-что все же удалось. Верхушка преступной команды не у нас, не в Якутии и даже не в Мирном. Она в одном тихом подмосковном городке. Там разрабатываются маршруты, и оттуда же идут указания, куда, что, каким образом отправлять. Именно туда стекаются и деньги от сделок…

– А вы кого-нибудь смогли задержать и допросить? – Доуэрти вопросительно посмотрел на капитана.

– Задержать-то удалось, а вот допросить… – Скворцов безнадежно махнул рукой. – Все задержанные – мелочь, курьеры, шестерки. За ними стоят очень серьезные люди и большие авторитеты. Едва кто-нибудь из мальков попадает к нам, сразу же идут «малявы» по зонам, по СИЗО: кого, как и когда убрать. В общем, гнилое дело. И опасное.

Рассел вспомнил о «бриллиантовом мальчике», убитом у них в участке. Наверное, действительно у русской мафии очень длинные руки, раз смогли дотянуться через океан.

– Что такое «малявы»? – попытался уточнить американец у поникшего Скворцова.

– Это приказы от воров в законе «сидельцам», – пояснил тот.

– Воры в законе? Кто это? Чем они отличаются от простых воров? И вообще, разве вор может быть в законе?

– У нас все может быть, – с горечью вздохнул капитан. – Дерьмократия, мать ее!

Последней фразы Рассел тоже не понял, но решил не переспрашивать, подумав, что со временем сам разберется в ее значении.

Через два дня старенький «Ан-24», уныло дребезжа, уносил Доуэрти в город Мирный. Там его встретил молодой улыбчивый паренек, при ближайшем знакомстве оказавшийся старшим оперуполномоченным Василием Васильевым.

– Ну как там, в Америке? – хлопнув Рассела по плечу, поинтересовался Василий.

– Жарко, – коротко ответил американец.

– А у нас, как видишь, еще практически зима.

Действительно, в Мирном, хоть снег уже и сошел, было холодно и дул пронизывающий северный ветер.

– Ну ладно, поехали в офис.

Офис компании «Алрос», куда Василий привез Доуэрти, поразил даже видавшего виды Рассела. Шикарное высотное здание из стекла и бетона со скоростными бесшумными лифтами и улыбчивыми сотрудниками напомнило ему далекую родину. Василий прямым ходом направился к президенту компании. В приемной сидела уже немолодая секретарша.

– Здравствуйте, – приветливо поздоровалась она. – Проходите, пожалуйста. Юрий Петрович ждет вас.

Они втроем вошли в просторный кабинет, обставленный добротной мебелью. За массивным дубовым столом сидел плотный мужчина. Увидев вошедших, он поднялся и сделал шаг навстречу гостям.

– Приветствую вас, – красивым баритоном поздоровался хозяин кабинета. – Заждались, заждались. Вера Григорьевна, сообразите нам кофейку. Или, – Юрий Петрович перевел вопросительный взгляд на Рассела, – чего покрепче?

– Нет, спасибо, – отказался тот. – Кофе достаточно.

Секретарша вышла.

– Что ж, присаживайтесь, – пригласил Юрий Петрович.

Несмотря на небольшую тучность, президент компании был в прекрасной спортивной форме. Доуэрти обратил внимание, как под безукоризненно сшитым пиджаком бугрились литые мышцы.

Гости и хозяин кабинета уселись в мягкие кожаные кресла за низким журнальным столиком. Вера Григорьевна принесла поднос с кофе и бесшумно удалилась.

– Итак, – Юрий Петрович жестом указал гостям на поднос, закурил сигарету и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, – итак, наши алмазы появились в Америке. Да не просто алмазы. Юбилейный самородок «5 лет «Алроса» тоже перекочевал к вам в раздробленном виде. Я не хочу, чтобы вы искали эти осколки и склеивали их. Мне нужно, чтобы вы помогли найти тех, кто занимается контрабандой моих алмазов. Предполагаю, что эти люди действуют где-то здесь. Я имею в виду не верхушку организации, а именно исполнителей. Тех, кто либо ворует алмазы с фабрик, либо занимается незаконными разработками кимберлитовых трубок. И то и другое, сами понимаете, меня сильно огорчает. Я знаю – товарищи из органов докладывали, – что удалось задержать несколько человек, причастных к этому, так сказать, бизнесу. Но увы! Ничего конкретного они сказать не успели. Ваша задача, господин Доуэрти, узнать, кто за всем этим стоит, и попытаться найти верхушку организации. Заметьте, я не прошу вас их арестовывать или применять какие-нибудь иные меры воздействия. Нет! Только найти и указать мне на них. Ну, а там уж мои люди смогут с ними разобраться… м-м… в соответствии с нашими законами. Насколько я понимаю, обезглавить преступную корпорацию и в ваших интересах, поэтому вы и здесь. Надеюсь, Николас в вас не ошибся, рекомендовав именно вашу кандидатуру для решения этой сложной задачи.

Рассел сообразил, что Николас – это президент «Де Бирс» Николас Оппенгеймер. Впрочем, ничего не было удивительного в том, что Юрий Петрович знаком с Оппенгеймером: значительная доля алмазов в «Де Бирс» поступала именно из Якутии. Однако нужно заметить, что хозяин «Алроса» не слишком понравился Доуэрти. «Самодовольный самоуверенный петух!» – с неприязнью подумал американец.

Тем временем Юрий Петрович поднялся, давая понять, что беседа подошла к концу.

– Номер в лучшей гостинице города для вас забронирован. Если нужна будет моя помощь – обращайтесь. – Он протянул Расселу визитную карточку, отпечатанную на дорогой бумаге, как бы подчеркивая значимость ее хозяина. – Здесь все мои телефоны, включая домашние и мобильные. Хоть по одному, да найдете меня! Ну а об остальном вам расскажет Василий.

– Извините, – сказал Доуэрти, тщательно подбирая русские слова. – Но, вероятно, мне придется лететь в Подмосковье. По некоторым данным, именно там находится штаб-квартира преступников…

– Да, да, я тоже об этом слышал. Что ж, как соберетесь лететь – сигнализируйте. Я выделю свой самолет, и вы без проблем доберетесь туда, куда планируете. Всего доброго!

Юрий Петрович пожал гостям руки и проводил до двери кабинета.

– Фу, до чего ж мерзкий тип! – выдохнул Василий, когда они покидали офис компании. – Не удивлюсь, если он лично и возглавляет преступный синдикат.

– Да, – согласился американец, – неприятный тип.

Мы с Расселом уже расправились с обедом и теперь вплотную занялись десертом. Рудольф, откушав, задремал в соседнем кресле.

– Ну, что-нибудь удалось нарыть? – поинтересовалась я, набив до отказа рот ореховым мороженым.

– Нарыть? – не понял Доуэрти. – Я там ничего не копать, я с бумагами работать. С работниками фабрик беседовать, система безопасности изучать…

– И как система? – Я отодвинула от Рудольфа вазочку с мороженым. Ему она все равно ни к чему, раз он спит.

– Серьезная весьма. Они в цехах даже пыль алмазную собирают. Однажды один камень пропал. Пока его не нашли – никто не мог уйти в дом.

– Понятно. Ну а по делу-то?

Рассел немного помолчал.

– Знаешь, Женька, – вновь заговорил он. – Я думаю, Василий есть правый: президент «Алроса» в этот дело замешан по самый нос. И он совсем не хотеть, чтобы я нашел здесь его сообщник. Боюсь, меня может ждать судьба тех двух труп…

– Каких труб? – не поняла я.

– Один возле музей, а другой у твой дом.

– А-а, ты имеешь в виду покойников! – догадалась я. – Не переживай, Рассел, прорвемся. И не такие дела раскрывали!

Американец печально покачал головой:

– Ты не понимать. Все умирать, кто связан с алмаз и бриллиант. Тебе не стоит этим делом работать.

Ну конечно! Сразу чувствуется рука Ульянова. Уже успел подучить америкашку, мол, Женьке даже дело о дохлом таракане нельзя доверить, не то что об алмазах!

– Знаешь, Рас, – я решительно поднялась и подхватила Рудольфа на руки, – спасибо, конечно, за обед. А насчет этого дела я тебе так скажу: как ни крути, а оба трупа нашла я. Женщина, умирая, просила меня найти алмазы и Родиона. Для меня лично просьба умираю-щего – закон. Не могу же я отказать человеку, стоящему на пороге смерти, в таком пустяке! Так что хотите вы с Вовкой этого или не хотите – а поисками я все же займусь. И не советую совать мне палки в колеса. В гневе я страшна!

Для подтверждения своих слов я топнула ногой и сердито завращала глазами. Думаю, Рассел проникся.

– Женька, я не вставлять никаких палка. Если хочешь, мы будем партнер!

– Напарниками, – поправила я Доуэрти. – Хочу. Только Вовке об этом знать необязательно! О'кей?

– Yes, – широко улыбнулся американец. – Я соглашаться.

«А куда бы ты делся, интересно!» – подумала я, гордо шагая к машине.

Еще раз полюбовавшись на новенькую машину, я уселась за руль, и мы неторопливо двинулись в сторону Советской улицы.

– Женька, куда мы ехать? – озабоченно поинтересовался Рассел, вращая головой.

– На Советскую, – пояснила я. – Это улица такая. У меня там сегодня важная встреча назначена. Я хочу заранее посмотреть, как там и что, куда в случае чего можно отходить, где снайпера пристроить…

– Такой опасный встреча? – удивился Доуэрти.

– Сама по себе встреча не опасная – я встречаюсь с подружкой Веника. Просто у меня к ней личная неприязнь, понимаешь?

Американец кивнул, хотя по его лицу было заметно, что до полного понимания ситуации ему еще очень далеко.

Дом на капиталистической улице Советской, в котором жила Катерина, расположился в глубине двора, на значительном удалении от дороги. Снаружи он выглядел как обыкновенная трехэтажка. Правда, смотрел он на мир пластиковыми звуко– и пыленепроницаемыми глазами-окнами, и во дворе было непривычно чисто. Да, и еще одно отличие от некапиталистических домов: ни одной старушки возле подъезда не наблюдалось. Это было немного огорчительно, потому что милые пенсионерки служили самым надежным и точным источником информации. Зато по газону носилась очень симпатичная рыжая такса. Увидев представительницу прекрасного пола в такой непосредственной близости, Рудольф сделал стойку, радостно взвизгнул и отважно сиганул в открытое окно. Кто бы мог подумать! Я была уверена, что моя собака больше интересуется едой и полноценным отдыхом, чем девочками. Выходит, ошибалась.

Собачки, как и положено, познакомились и принялись носиться по травке, получая от этого явное удовольствие. Пришлось мне тоже выйти из машины.

Возле газона на красивой резной скамейке сидела симпатичная девушка и улыбалась, наблюдая за игрой собачек.

– Здравствуйте, – поздоровалась я, подходя к девушке. – Ваша красавица?

– Моя, – согласилась девушка. – А это – ваш принц.

Я гордо кивнула, и некоторое время мы говорили о наших любимых животных. К слову сказать, владельцы такс находят друг с другом общий язык уже на второй минуте разговора. Начинается обсуждение достоинств собачек, их характера и привычек. Все это может быть очень разным, поэтому тем для разговора множество. Но единственное, в чем единодушны все хозяева этих прекрасных животных, – таксик вовсе не злобная и злопамятная собака, это самое замечательное существо из всех четвероногих.

Вскоре мы с хозяйкой Рудькиной подружки уже болтали, забыв обо всем на свете.

Девушку звали Полина, а ее любимицу – Шура.

– Ты давно здесь живешь? – спросила я у Полины.

– С детства. Тогда здесь еще коммуналки были. Отец начал свой бизнес, он у него успешно пошел. Ну а потом он выкупил целый этаж, сделал ремонт…

– Н-да, наверное, интересные здесь люди живут…

– Да нет, – пожала плечами Полина. – В основном бизнесмены, банкиры. А они все ужасные зануды, как и мой отец. Знаешь, мне даже кажется, что все они немного больны.

– Чем? – удивилась я.

– С головой у них не все в порядке. Мой отец может среди ночи вскочить и помчаться в офис. О телефонных звонках я уже и не говорю!

Я на секунду задумалась. Мой Ромка вроде тоже как бы бизнесмен, но по ночам предпочитает мое общество. Хотя кто знает, может, все еще впереди?

– Вот раньше под нами действительно интересный человек жил. Антиквар. Дядя Феликс.

– Да? – с деланым равнодушием переспросила я, но внутренне напряглась. – Чего собирал?

– Все. Но больше всего холодное оружие любил.

– И где он сейчас? Посадили?

– Почему посадили? – Полина удивленно заморгала. – Он умер. Его убили. Представляешь! Стилетом из его же коллекции!