Текст книги "«Враги народа» за Полярным кругом (сборник)"

Урванцев Н.Н. «Репрессированные геологи», Г.Аветисов 103

Урютов Я.П. «База данных жертв репрессий Приморского края» 118

Усиевич М.Д. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 38

Успенский И.М. «База данных жертв репрессий Приморского края» 49

Устин В.К. «База данных жертв репрессий Приморского края» 63

Устинович Р.А. «Ленинградский мартиролог» 61

Фалеев Н.К. «Книга памяти Мурманской области» 52

Фанденберг К.К. «База данных жертв репрессий Приморского края» 109

Фарих Ф.Б. Архив НИЦ «Мемориал» (Санкт-Петербург) 125

Фёдоров А.М. «Книга памяти Мурманской области» 103

Фёдоров Г.Ф. «Донское кладбище» 44

Фёдоров Е.К. Г.Аветисов 128

Федосов П.В. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 73

Федюков С.Е. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 40

Феш А.Е. «Коммунарка» 62

Фигнер Г.Н. «База данных жертв репрессий Приморского края» 93

Фингериус А.П. «Книга памяти Мурманской области» 37

Финкенфус В.Х. Архив НИПЦ «Мемориал» (Москва) 129

Флетчер П.Н. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 36

Фомин В.С. «Книга памяти Мурманской области» 101

Фортунатов М.А. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 40

Форштейн А.С. В.Огрызко 58

Фрейман К.А. «Забвению не подлежит. Омск» 82

Фридланд С.М. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 82

Фрижикин К.К. «База данных жертв репрессий Приморского края» 120

Функнер Я.Я. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 88

Халдеев В.Д. «Ваганьковское кладбище» 33

Харик В.А. «Коммунарка» 80

Харитонов П.К. «Поморский мемориал» 70

Харьковский П.П. «База данных жертв репрессий Приморского края» 37

Хван Тек Дюни «База данных жертв репрессий Камчатской области» 36

Хватовский А.Г. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 40

Хлудов П.А. «Коммунарка» 72

Хлыновский Г.И. «Книга памяти Мурманской области» 54

Хмелевский В.Ф. «Ленинградский мартиролог» 50

Хмелевский И.В. «Ленинградский мартиролог» 44

Хмызников П.К. Архив НИЦ «Мемориал» (Санкт-Петербург) 54

Ходосевич М.И. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 58

Хозяинов Т.С. «Донское кладбище» 105

Хомутинникова А.Е. «Книга памяти Мурманской области» 119

Хорошавцев А.А. «База данных жертв репрессий Приморского края» 68

Хренов П.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 93

Хромов Е.В. «База данных жертв репрессий Приморского края» 120

Хяммаль К.Э. «Ленинградский мартиролог» 60

Цатуров С.С. «Коммунарка» 117

Цейтлин Я.С. «Ленинградский мартиролог» 37

Целибеев Н.А. «Жертвы политического террора в СССР» 94

Целярский В.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 115

Цинцелиус В.И. В.Огрызко 81

Цирель-Спринцсон С.Д. «Репрессированные геологи» 43

Цируль-Баккан О.И. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 62

Чанов Э.Я. Архив НИПЦ «Мемориал» (Москва) 129

Чаплинский А.Б. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 123

Чаплыгин И.А. «Сталинские расстрельные списки» 68

Чарнолуский В.В. «Жертвы политического террора в СССР» 88

Чаусов А.Д. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 51

Чебоненко А.П. «Жертвы политического террора в СССР» 126

Чевердин А.Ф. «Донское кладбище» 46

Чекан Н.М. «Книга памяти Мурманской области» 61

Черешко В.А. «Коммунарка» 117

Черкасский А.С. «База данных жертв репрессий Приморского края» 65

Черкесов В.Ю. «Репрессированные геологи» 63

Чернышёв-Холмов Ф.Д. «Донское кладбище» 46

Чиковани А.Б. «Коммунарка» 62

Чимаков И.Ф. «Ленинградский мартиролог» 60

Чиплакади П.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 77

Чирихин Ю.Д. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 109

Чистяков Н.А. «Коммунарка» 72

Чмыхов Б.П. «Коммунарка» 62

Чугунов С.П. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 91

Чудинов Д.К. «Жертвы политического террора в СССР», В.Огрызко 45

Чуева С.В. «Книга памяти Мурманской области» 39

Чунин А.В. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 101

Чуркин А.Д. «База данных жертв репрессий Приморского края» 65

Чухчин Г.П «Поморский мемориал» 115

Шавров К.Б. В.Огрызко 58

Шайдеров А.М. «Коммунарка» 117

Шалманов А.Р. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 71

Шастин И.К. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 65

Шатилов М.Б. «Жертвы политического террора в СССР», В.Огрызко 38

Шатилов С.А. «Репрессированные геологи» 44

Шаш Н.И. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 120

Швалев И.Р. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 71

Швец Ф.К. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 88

Шевченко Н.Т. «База данных жертв репрессий Приморского края» 119

Шеломов М.Г. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 39

Шилкин П.Т. «Коммунарка» 72

Шимкович Г.Я. «Ленинградский мартиролог» 51

Ширшов П.П. Г.Аветисов 128

Ширяев В.Е. «Книга памяти Мурманской области» 119

Ширякин Г.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 116

Шифурко Т.Н. «Поморский мемориал» 64

Шишляников Р.А. «Коммунарка» 72

Шмидт (Шмит) В.Ф.

«Книга памяти Мурманской области», «Ленинградский мартиролог» 56

Шмидт Н.В. «Донское кладбище» 64

Шнейдер Е.Р. «Ленинградский мартиролог» 58

Шолохов Н.Н. «Книга расстрелянных. Тюмень» 82

Шрамко П.В. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 118

Штейнберг Ж.Г. «Бутовский полигон» 63

Штерн Н.А. «Репрессированные геологи» 32

Шувалова Н.Л. «База данных жертв репрессий Камчатской области» 118

Шульц П.П. «Ленинградский мартиролог» 61

Шумилин С.В. «Коммунарка», «Репрессированные геологи» 117

Шумский Г.Д. «Коммунарка» 62

Эглит Р.А. «Коммунарка» 70

Эзау В.К. «Книга памяти Мурманской области» 67

Экштейн И.Г. Архив НИПЦ «Мемориал» (Москва) 129

Энштейн В.М. «Поморский мемориал» 80

Эрдели А.М. «База данных жертв репрессий Приморского края» 83

Эрман Г.А. «Коммунарка» 62

Эстеркес Л.А. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 51

Этлис М.М. «Жертвы политического террора в СССР», В.Огрызко 128

Южин Д.Е. Архив НИПЦ «Мемориал» (Москва) 129

Юрин Я.А. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 80

Юрьев В.С. «База данных жертв репрессий Приморского края» 116

Юрьев Н.А. «Книга памяти Мурманской области» 39

Якименко В.М. «База данных жертв репрессий Приморского края» 78

Янович Д.Т. В.Огрызко 34, 103

Яновский О.Я. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 88

Янсон А.И. «База данных жертв репрессий Приморского края» 83

Янсон Н.М. «Коммунарка» 72

Янчевский И.А. «Ленинградский мартиролог» 61

Ярушин С.Ф. «Книга памяти Республики Саха (Якутия)» 53

С. Ларьков, Ф. Романенко
Из каменного века – за колючую проволоку…
(Репрессии против народов Советского Севера)

Сидят два представителя одного из народов Севера на берегу Северного Ледовитого океана. Один говорит: «Давай анекдоты рассказывать», а другой отвечает: «Только не политические, а то сошлют»

Анекдот 1970-х гг.

«На работе в Арктике особенно ярко видна разница между нашей страной до революции и теперь. Население далёкого Севера было наиболее забитым, наиболее угнетённым, сплошь неграмотным. Оно уменьшалось в численности. А теперь расцвели не только большие народности, как якуты, имеющие свою цветущую республику, не только народности средней величины, как эвенки, ненцы, чукчи, имеющие свои национальные округа, но даже такая небольшая народность, как эскимосы. В царское время не было никаких надежд на развитие экономики Севера. А сейчас, в последнем 1934 году, грузооборот с Оби и Енисея через океан составил более 100 тыс. тонн. В царское время понятия не имели о минеральных богатствах Севера. А сейчас мы знаем, что в огромном числе точек имеются полиметаллические руды, имеется уголь, достаточный для развития хозяйства на Севере, и производится уже бурение на нефть».

Это – из речи О.Ю.Шмидта, начальника Главного Управления Северного морского пути на VII Всесоюзном съезде советов («Известия», 01.02.1935), в ней точно обозначены приоритеты «социалистического преобразования» Советской Арктики. Вскоре (постановление ВЦИК от 10 августа 1935 г.) [«Собрание узаконений…»] именно ГУСМПу, квазигосударству, основной целью которого было хозяйственное освоение Арктики, были переданы функции и полномочия созданного в первые годы советской власти Комитета содействия народностям северных окраин. «Комитет народов Севера», как его ещё называли, в меру своих небольших возможностей хоть как-то пытался не на словах, а на деле способствовать развитию малых северных народов в соответствии с их культурными традициями. Его ликвидация знаменовала победу сталинской линии на полное устранение этнических различий и интеграцию всех народностей и наций в единое советское общество. Основным проводником «линии партии» на Севере и стало ГУСМП, одной из задач которого стало «вовлечение северных народов в социалистическое строительство» и «расцвет» народов Севера, расцвет в большевистским понимании. Эти эвфемизмы прикрывали типично колониальные методы освоения Севера с целью использования его ресурсов, разумеется, без учёта интересов коренных народов. Много позже стало ясно, что «преобразования» по единым социалистическим лекалам губительны для их культуры, быта, хозяйства, для самого их существования. Но большевики всегда знали – «как надо», им и в голову не приходило, что эти люди могут иметь на своё будущее свой взгляд. И когда дело дошло до фактических реквизиций продуктов их труда, жестокой ломки традиций, обычаев, загона в колхозы и совхозы, насильственных помещений детей в ясли и школы, отбора оленьих пастбищ, охотничьих и рыбных угодий под промышленные и военные нужды, а позже – под добычу полезных ископаемых, северяне взбунтовались. При этом дело доходило и до вооружённого сопротивления, которое подавлялось бессудно и жестоко.

Взаимоотношения северных народов и имперской, в т. ч. советской власти, блестяще, на наш взгляд, изложены в недавней работе Ю.Слёзкина [Слёзкин], в связи с чем здесь нет смысла излагать историю и перипетии этих отношений. Однако этот исследователь практически не касается вопросов собственно политических репрессий против этих народов.

* * *

Дать самое первое, приблизительное описание репрессий против малых народов крайнего Севера СССР стало возможным после накопления определённого количества информации о репрессиях по регионам, где они проживали, и их публикации в виде «Книг памяти жертв политических репрессий» российских регионов. Задачу сделало окончательно выполнимой сведение этих книг в единое издание на электронном носителе, сделанное Обществом «Мемориал» и снабжённое поисковой системой, в том числе – по национальности репрессированных [«Жертвы…»]. В последнем, 4-м издании, содержатся сведения более чем о 2,6 млн. репрессированных, что, несмотря на огромность цифры, составляет, по оценкам историков репрессий в СССР, 20–25 % от их общего числа. Однако положение с информацией о репрессиях жителей северных регионов СССР лучше среднего по России. Практически полные сведения имеются по Мурманской, Архангельской и Камчатской (с национальными округами) областям. Очевидно, близка к полной информация по Республике Саха-Якутия. По Ямало-Ненецкому округу сведения содержатся в «Книге памяти … Тюменской области», в которой приводятся сведения лишь о расстрелянных. Наконец, по Красноярскому краю изданы и вошли в сводное издание «Мемориала» пять томов «Книги памяти», куда включены в алфавитном порядке до буквы «М» включительно, что составляет примерно 60 % от общего числа репрессированных в крае.

Приводимые ниже сведения по этническому составу, возникновению и занятиям народов Севера обобщены по большому количеству фундаментальных источников [Брук; Население мира; Народы России. Энциклопедия; Северная энциклопедия; Encyclopedia … и др.]

В число малых народов севера СССР, ставших предметом нашего внимания, включены народы, проживающие на территориях, непосредственно примыкающих к морям Северного Ледовитого океана: саамы, ненцы, нганасане, долганы, юкагиры, чукчи, эскимосы, энцы, эвены, или на территориях расположенных немного южнее – ханты, манси, эвенки, коряки, кереки. Мы исключаем из числа малых северных народов якутов прежде всего в связи с их многочисленностью, а также из-за чисто технических трудностей выделения среди них жителей именно приарктических районов Якутии – оленеводов, охотников и рыболовов. Все эти интересующие нас народы – жители тундры, иногда – лесотундры или северной тайги. Географические условия определяли и основные виды хозяйственной деятельности этих народов: оленеводство (в основном пастбищное), охота, в том числе на морского зверя, рыболовство.

* * *

Коренное население крайнего северо-запада СССР – саамы, известные ещё как лопари, лапландцы, самоназвание – сааме, сформировались как народность в VII–VIII веках до н. э. Саамский язык принадлежит к финно-угорской группе урало-юкагирской семьи языков, к которой относятся и языки коми, карелов, хантов и манси. Традиционные виды деятельности саамов: кочевое оленеводство, охота, рыболовство, морской зверобойный промысел, редко – земледелие и собирательство. На территории СССР проживает небольшая их часть – не более 2 тыс. человек, в Финляндии – 5 тыс., Швеции – 17 тыс., Норвегии – 30 тыс. (данные 1989 г.), поэтому территорию их проживания часто называют Лапландией, хотя она и «разрезана» государственными границами на четыре части. Численность саамов в СССР практически остаётся постоянной в течении более чем 30-ти лет, родным саамский язык считают 40 % российских саамов. Характерно также, что саамы исповедуют христианство, российские – православие, их зарубежные соплеменники – лютеранство [«Российский этнографический …», «Краткая географическая…» ]. Мурманская область до мая 1938 г. входила в состав Ленинградской области, а рвение Ленинградского УНКВД даже по чекистским нормам 1930-х годов было выдающимся. Задачи следователей были облегчены тем, что у советских саамов издавна были родственные связи со своим зарубежными соплеменниками, что почти автоматически делало их всех подозреваемыми в шпионаже, Кроме того, из всех приарктических территорий СССР Кольский полуостров был наиболее втянут в общегосударственную хозяйственную структуру: железная дорога к единственному в СССР незамерзающему северному порту Мурманску, богатые минеральные ресурсы, освоение которых происходило именно в 30-е годы прошлого столетия. Активное заселение Кольского полуострова русскоязычным населением, начавшееся со строительства железной дороги, привело к втягиванию саамов в современную хозяйственную деятельность за счёт отказа от традиционных видов ведения хозяйства.

В годы советской власти было репрессировано 90 саамов, из них четыре женщины, трое были репрессированы дважды. К высшей мере наказания приговорены 42 человека, трое умерли во время следствия, 39 человек были осуждены на разные сроки лагерного заключения (от трёх до пятнадцати лет, большинство – на десять лет), девять человек были приговорены к ссылке или высылке, лишь один был освобождён по оправдывающим обстоятельствам, но и он через три года был приговорён к расстрелу.

Первые известные аресты саамов относятся к 1930 году, когда в селе Пулозеро были арестованы пять родственников Кобелевых, оленеводов и рыбаков. Им предъявили обвинение в антисоветской агитации (ст. 58–10 УК РСФСР) и диверсиях (ст. 58–9). По мнению чекистов, они составляли контрреволюционную организацию, главе которой А.П.Кобелеву было предъявлено обвинение в её создании и организации контрреволюционной деятельности (ст. 58–11). Двое из пяти умерли во время следствия, двоих Тройка Полномочного представительства ОГПУ при Ленинградском военном округе (ПП ОГПУ ЛВО) приговорила к ссылке, А.П.Кобелев получил от неё же довольно суровое по тем временам наказание – пять лет исправительно-трудового лагеря. Его мытарства на этом не закончились: видимо, в конце 1930-х годов он был вновь арестован, в 1940 г. бежал из-под стражи, осуждён, из лагеря направлен на фронт, отвоевал всю войну и после победы возвращён в лагерь – досиживать.

До начала «Большого террора» было два ареста лопарей. В апреле 1933 г. арестован и через две недели осуждён к пяти годам ИТЛ оленевод, член колхоза «Лутто» В.Ф.Куприянов, обвинённый в антисоветской агитации и разглашении «должностным лицом» сведений, не подлежащих оглашению (ст. 121 УК, интересно, какими такими сведениями обладал рядовой колхозник?). В апреле 1934 г. арестован по подозрению в шпионаже И.А.Архипов, но дело было вскоре прекращено, однако в октябре 1937 года он был вновь арестован (см. ниже).

Массовые аресты саамов начались в августе 1937 г., когда в разных селах было арестовано 12 человек, и продолжились в сентябре – ещё пять человек. Все они были отправлены в Ленинград, где приговоры им выносила Особая тройка УНКВД по Ленинградской области (22 августа – шестерым, 23 августа, 1-го, 8-го и 19 сентября – по одному, 19 октября – троим). Среди арестованных преобладали члены колхоза «Тундра» (станок Большая Западная Лица), а также колхозов «Ниванкюль» (председатель колхоза А.М.Мошников) в одноименном посёлке и «Рая Каластая» в с. Озерко, оленеводы и рыбаки. Двое жителей пос. Бабино были единоличниками. Все двенадцать арестованных в августе были приговорены к расстрелу по разным обвинениям: в измене родине (ст. 58–1а) – два человека, шпионаже – пять человек, антисоветской агитации – три человека, двое осуждены по двум-трем статьям. Средний возраст расстрелянных – 45 лет, самому младшему 28 лет, самому старшему – 63. Четверо арестованных в сентябре были членами колхоза «Арсйок» Саамского (Ловозерского) района, все были обвинены в антисоветской агитации, все осуждены на десять лет ИТЛ, средний возраст осуждённых – 52 года. Пятому арестованному в сентябре, старшему смотрителю Лапландского заповедника Ф.К.Архипову, приговор вынесла Комиссия НКВД и Прокурора СССР («двойка») в т. н. «альбомном порядке» («альбомы» – списки подлежащих осуждению, передаваемые в Комиссию местными управлениями НКВД, утверждались Комиссией заочно, решения Комиссии обжалованию не подлежали – прим. авт.). Как и подавляющее большинство осуждённых Комиссией, Ф.К.Архипов, обвинённый в участии в антисоветской шпионско-диверсионной организации и оказании помощи международной буржуазии (ст. ст. 58–6, 58–9, 58–10, 58–11 и 58–4), 17 января 1938 г. был приговорён к расстрелу.

В октябре-декабре 1937 года арестовано девять саамов, из них семеро – рыбаки, члены колхоза «Рая Каластая». Лишь двое из них, братья Снаула, были осуждены Особой тройкой к 10-ти и 8-ми годам ИТЛ, несмотря на серьёзность обвинения – шпионаж. Остальных 10 января 1938 г. осудила уже «Двойка», всех – к расстрелу по одному обвинению: шпионаж. Среди расстрелянных был отец осуждённых к заключению братьев Снаула и их старший брат.

В январе 1938 года арестов среди саамов не было, но в феврале они возобновились и достигли пика в марте (февраль – шесть арестов, март – четырнадцать), в апреле было «всего» три ареста, в мае – два, в июне – пять. 20 июня «Двойка» выносит решение в отношении шести арестованных в феврале-апреле членов колхоза «Лутто» в деревне Чарвоозеро (в т. ч. председателя колхоза В.Ф.Киприянова), колхоза «Нотозерский» в деревне Падун и трёх жителях посёлка Рестикет, среди последних – рыбачка-единоличница А.С.Костылёва. Всем им следователями Ленинградского УНКВД вменено участие в шпионской контрреволюционной организации, лишь рыбак-единоличник, «шпион» Я.И.Осипов в этой организации «не состоял». Всем им вынесен смертный приговор. Самому старшему из этой группы расстрелянных 60 лет, самому младшему – 50. 10-го октября 1938 г. Особое совещание (ОСО) НКВД выносит приговор к десяти годам ИТЛ за антисоветскую агитацию и участие в контрреволюционной организации 20-летнему колхознику из села Варзино А.Ф.Антонову. В тот же день только что организованная Тройка УНКВД Мурманской области выносит решение в отношении шести арестованных в мае-июне жителей разных саамских сел и посёлков. Двое из них обвинены в участии в контрреволюционной организации, двое – в шпионаже и антисоветской агитации, двое – просто в шпионаже, все они приговорены к расстрелу. Средний возраст осуждённых в группе – 41 год.

15 октября Особой тройкой УНКВД Ленинградской области вынесен приговор большой группе арестованных в феврале-марте 1938 года русских и саамов, фантазией следователей объединённых в контрреволюционную организацию («Саамский заговор»), ставившей своей целью создание Лопарской республики и её вхождение в Финляндию. Вскоре цели организации следователями были расширены и она стала «контрреволюционной повстанческой, шпионской, диверсионно-террористической» [Киселёв], хотя по нашим источникам [«Жертвы…»], шпионаж в обвинении фигурирует лишь у двоих осуждённых, диверсии и террор не были инкриминированы никому из них. Во главе организации был поставлен русский, мурманский краевед, экономист и плановик В.К.Алымов, среди расстрелянных по делу было семеро саамов и десять – русских. К десятилетнему заключению в ИТЛ было приговорено тоже семеро саамов. Характерно, что среди осуждённых были не только простые оленеводы и рыбаки, но и представители нарождающейся саамской интеллигенции: судья Полярного райсуда Я.И.Осипов, учитель Ловозёрской школы А.Г.Герасимов, заведующий Кольским охотхозяйством Лензаготпушнины А.И.Герасимов, заведующий сектором Ловозёрского райисполкома Н.П.Герасимов. А.Киселёв пишет о многих десятках арестованных по этому делу в разных уголках Мурманской области саамов, но наш источник [«Жертвы…»] позволяет уверенно говорить «лишь» о четырнадцати осуждённых. Самому младшему из них было 24 года, самому старшему – 56 лет, средний возраст – 38 лет.

16 октября та же Особая тройка приговаривает к расстрелу членов антисоветской шпионской организации отца и сына Сорвановых, частных возчиков на оленях. В начале ноября, хотя каток репрессий по воле Вождя начал резко тормозить, Тройка УНКВД Мурманской области выносит приговор к десяти годам ИТЛ по всё тому же обвинению в шпионаже 22-летнему рыбаку и оленеводу из пос. Гирвас-озеро М.С.Глухих, а ОСО НКВД, опять же за шпионаж – капитану мотобота многострадального колхоза «Рая Каластая» И.А.Лежневу. Однако уже в конце ноября дело 35-летнего оленевода из села Иоканьга П.С.Матрёхина, обвинённого в участии во вредительской организации, разбирает Мурманский облсуд и приговаривает его к десяти годам ИТЛ; видимо, он был вскоре освобождён, т. к. в июне 1940 года вновь арестован по тому же месту жительства и за антисоветскую агитацию ОСО НКВД осуждён к трём годам заключения в ИТЛ.

Таким образом, в 1937–1938 гг. было репрессировано 58 саамов, в т. ч. одна женщина. Из них к высшей мере наказания приговорены 42 человека, пятнадцать – к десятилетнему и один – к восьмилетнему сроку заключения в ИТЛ. Средний возраст репрессированных – 42 года, самому молодому из них – 20 лет, самому старшему – 73 года. По обвинениям в шпионаже или содержащем шпионаж (ст. 58–6 УК) было осуждено 33 человека, по обвинением в антисоветской агитации или содержащим таковую (ст. 58–10 УК) – тоже 33 человека, обвинений в участии в контрреволюционных организациях (ст. 58–11 УК), все в сочетаниях с другими обвинениями – 28, в повстанческой деятельности (ст. 58–2 УК), тоже в сочетании с другими обвинениями – 11, в измене родине (ст. 58–1а), в т. ч. в сочетании с другими обвинениями – 4, по одному обвинению (в сочетании с другими) было по ст. 58–4 УК – «оказание помощи мировой буржуазии», по ст. 58–9 УК – «диверсии» и ст. 58–7 УК – «вредительство». Если обвинение в «антисоветской агитации» было для следователей НКВД «дежурным» и предъявлялось большинству обвиняемых по всей стране, то обвинение в «шпионаже», куда более редкое, для советских саамов явно геополитически детерминировано. Это же можно сказать об аномально высоком числе обвинений в повстанческой деятельности, частого вообще для национальных окраин и казачьих регионов СССР, и для его северных территорий, обычно прошедших сложную историю гражданской войны, установления советской власти и коллективизации. Характерно, что саамам практически не предъявлялись обвинения, столь частые в промышленных районах СССР: во вредительстве (ст. 58–7 УК), диверсиях (ст. 58–9 УК) и терроре (ст. 58–8 УК).

В 1939–1940 гг. ОСО НКВД «досуживало» арестованных ещё в 1938 году и избежавших Троек и Двойки саамов – «антисоветских агитаторов». Таких нашлось всего четверо, приговоры были по сравнению с недавними временами «мягкие» – оленевод Понойского оленсовхоза, обвинённый ещё и в участии в шпионской организации, Т.Ф.Антонов (его судил Мурманский облсуд), оленевод из села Воронье А.Г.Селиванов и председатель колхоза «Арсйок» в селе Варзино Ф.Е.Захаров получили по пять лет ИТЛ, рыбак того же колхоза И.М.Юшков отделался пятилетней ссылкой.

Отнюдь не победоносная для СССР советско-финская война (ноябрь 1939 – март 1940 гг.) не прибавила симпатий власти к близким финнам саамам. Несколько запоздало и мстительно, в июне 1940 года из посёлков Ура-Губа и Белокаменка были высланы в недалёкую Карело-Финскую АССР двое мужчин (одному из них был 71 год) и две женщины, на беду свою носившие нерусские фамилии и имена. Но в том же июне 1940-го было арестовано десять саамов, в июле – ещё трое, семеро из них в селе Восмус, трое – в уже упоминавшемся посёлке Рестикент, среди арестованных были три женщины. Решения по всем делам (кроме одного) выносило всё то же ОСО НКВД: 13-го (три приговора) и 19-го августа (шесть приговоров) и 26 ноября (три приговора). Среди обвинений опять преобладали шпионаж и антисоветская агитация (по семь случаев), оленевод из Восмуса Н.Р.Лукин, кроме шпионажа, был обвинён еще по ст. 58–12 УК – «недонесение о готовящемся контрреволюционном преступлении». Пятеро были осуждены на восемь лет ИТЛ, шестеро – на пять (в т. ч. все три женщины), один, уже упоминавшийся П.С.Матрёхин – на три года. 19-го же августа Военным трибуналом Северного военного округа был приговорён за шпионаж к пятнадцати годам ИТЛ оленевод из Восмуса А.И.Киприянов. Средний возраст этой группы репрессированных – 37 лет, самому старшему из них – 66 лет, самому младшему – 22 года.

До начала Великой Отечественной войны в 1941 году был арестован и осуждён один саам: Мурманский облсуд приговорил к шести годам ИТЛ за антисоветскую агитацию оленевода из села Ловозеро А.Е.Кирилова.

Во время войны можно было ожидать всплеска репрессий против столь «ненадёжного» народа, однако «обошлось» четырьмя репрессированными, причём даже не за шпионаж. Трое в начале войны были арестованы и осуждены Мурманским облсудом (один) и Военным трибуналом войск НКВД Мурманской области за дежурную антисоветскую агитацию на сроки от пяти до десяти лет ИТЛ. Один, оленевод из многострадального Восмуса, Ф.Т.Мошников, ОСО НКВД был осуждён на шесть лет ИТЛ за намерение изменить родине.

Послевоенные репрессии саамов почти не коснулись. В июле 1946 г. всё за ту же агитацию Военный трибунал Мурманского гарнизона приговорил к шести годам матроса баржи из посёлка Гремиха Я.А.Матрёхина. В 1947 году был арестован и вскоре умер в тюрьме житель посёлка Зимняя Мотовка 28-летний П.Ф.Чапоров. Последние репрессии явно не носили национального характера.

* * *

Территория расселения ненцев простирается от полуострова Канин между Белым и Баренцевым морем до западной части полуострова Таймыр, небольшое их количество живёт на Кольском полуострове. Ненцы (русские называли их самоедами, самоназвание большинства ненцев – хасова) – традиционные полукочевые оленеводы, в меньшей степени – рыбаки и охотники. Предки ненцев пришли на север в III–II тысячелетии до н. э. из южной Сибири, как народность сформировались в I-м тысячелетии до н. э. Ненецкий язык относится к самодийской группе уральско-юкагирской семье языков, как и языки селькупов, энцев, нганасан. Западные ненцы частично были обращены в православие, большинство продолжало придерживаться традиционного шаманизма. В советские годы были образованы три национальных ненецких округа – Ненецкий в составе Архангельской области, Ямало-Ненецкий – в составе нынешней Тюменской области, и Долгано-Ненецкий (Таймырский) в составе Красноярского края; ненцы, как правило, проживают смешанно с коми, русскими и другими народами. Общая численность ненцев на 1959 год – 23 тысячи человек, из них в Ненецком округе – пять тысяч, в Ямало-Ненецком – четырнадцать тысяч. К 1989 году численность ненцев возросла на 150 %, одновременно упало число считающих родным языком ненецкий – с 90 % в 1959 г. до 77 % в 1989 г. [«Российский этнографический …», «Краткая географическая…» ].

Политическими репрессиями признано считать и лишение избирательных прав по признакам социального и имущественного положения. Этому виду репрессии подверглись миллионы жителей СССР. До Ямало-Ненецкого округа кампания докатилась в 1931–1932 гг. Здесь было лишено прав 488 человек, из них по указанным выше мотивам – 473 человека, в том числе 294 ненца (остальные – русские, ханты и зыряне), кулаки и шаманы. В «лишенцы» обычно попадали целыми семьями [Пиманов, Петрова].

Хронологически первые репрессии ненцев, связанные с арестами и осуждениями, зафиксированы в марте 1933 года на Кольском полуострове, где двое пастухов-оленеводов из села Ловозеро были осуждены Тройкой ПП ОГПУ ЛВО: А.В.Хатанзей за участие в контрреволюционной организации на два года условно, а С.А.Хатанзей за вредительство и антисоветскую агитацию – к трём годам ИТЛ.

В апреле 1933 года за отказ сдать оленей и избиение членов нацсовета на Ямале были арестованы и отправлены в Салехард (тогда – Обдорск) шестеро оленеводов, из них четверо – Тинянг и Апчи Окотэтта, Нгеси и Някоче Вэненга были увезены в Тобольск и осуждены на 10 лет заключения [Пиманов, Петрова] (в нашем основном источнике [«Жертвы…» ] они не указаны, т. к. по Тюменской области имеются сведения только о расстрелянных). В июле 1934 года к десяти годам ИТЛ был приговорён житель деревни Яшан Пазовского района Уральской области Янде-анэ, а в ноябре к семи годам – житель Большеземельского района Ненецкого округа Н.В.Вончуев, осуждённый Большеземельским нарсудом в день ареста, без всякого следствия. Первому вменена антисоветская агитация, второму – вредительство.

В марте этого года начались волнения ямальских ненцев отчасти под воздействием слухов о войне на Казыме в 1931–1932 гг. (восстания в Остяко-Вогульском (ныне – Ханты-Мансийском) национальном округе – см. [«Казымские восстания…» ]), а в основном из-за всё более бесцеремонных действий советской власти в отношении коренного населения, в т. ч. арестов. Сопротивление проявилось в основном в виде блокады факторий или саботажа на них. Особого накала движение достигло в декабре, когда с трудом удалось избежать расправы над членами Щучьереченского нацсовета, были распущены три нацсовета, блокированы недавно созданные североямальские фактории Главсевморпути. На Ямал был направлен отряд войск ОГПУ численностью в сто человек и восстание было подавлено (подробное описание событий 1934 года на Ямале см. [Пиманов, Петрова], а также в статье «Ямальское сопротивление» в настоящей книге).