Текст книги "Королева под снегом"

13

Хан дрожал от холода и страха. Дверь за ним захлопнулась. Западня, да и только. Он не мог вернуться домой и не решался позвонить, потому что миссис Биглет, квартирная хозяйка, наводила на него ужас. Она слишком громко кричала, всегда сердилась, была некрасивая, несправедливая и непредсказуемая. Такой злой женщины Хан в жизни не встречал, а ведь повидал он многих, ему было уже шесть лет.

Хан всегда слушался маму Нур – и вот тебе на, оказался на улице.

Ни за что на свете он бы не огорчил маму. Когда она приходила домой, еле волоча ноги после долгих часов уборки, они бросались друг другу в объятия. Она крепко прижимала его к себе, гладила по волосам, сбивчиво шепча нежные слова, как будто они были в разлуке много месяцев и встретились вновь только чудом.

Иногда, редко, маме Нур приходилось оставлять его на час или два одного в квартире. Миссис Биглет будто бы за ним присматривала, но Хан боялся ее до судорог. Он запирал дверь на ключ и съеживался, слыша удаляющиеся шаги матери. В этой разлуке было куда страшнее, чем когда он ходил в школу. Если он имел несчастье зашуметь, совсем чуть-чуть, миссис Биглет поднималась по лестнице и трясла ручку двери, а изо рта у нее вылетали скверные слова.

К счастью, мама Нур открыла один секрет. Такой очевидный, что никто о нем не ведал или, по крайней мере, не задумывался, а это было лекарство против страха, мощный и чудесный талисман.

Вот он.

Однажды вечером, когда сумрак окутывал очертания их убежища, мама Нур зажгла свечу на столе, села на коврик и усадила сына между своих колен. Он согнул ноги, прижав коленки к своим маленьким ребрам, она обняла его руками за плечи и уткнулась подбородком ему в волосы. Так она долго сидела не двигаясь, прижимая к себе Хана, а потом заговорила очень тихо, и Хан обожал мамин голос, когда он становился таким низким, словно шел из живота:

– Хан, ты знаешь, почему с нами ничего не может случиться?

Он покачал головой.

– Ты помнишь, как показывали по телевизору красивую карету и всадников?

– Это золотая карета королевы Англии, – важно ответил Хан, выпятив худенькую грудь.

– Точно. А сопровождают ее гордые красные всадники, вооруженные саблями, это…

– Queen’s Life Guards[11]11
  Queen’s Life Guards – лейб-гвардия королевы.


[Закрыть], – нараспев произнес он.

– Queen’s Life Guards, да, мой Алмаз. Самые грозные воины в мире! По ночам они рубят злодеев на куски. У их лошадей слух тоньше, чем у летучей мыши, зрение острее, чем у совы. Эти лошади на самом деле джинны, они умеют летать.

– Я хочу посмотреть, как они летают.

– Они повинуются только королеве, мой Яхонт. Она командует ими из своей кареты. Пока она машет рукой, всё хорошо. Но если она встанет, если разгневается, ничто больше не защитит злодеев, даже если они спрячутся в кроличью нору. Потому что королева тогда превращается в тигрицу. Клянусь тебе, в самую кровожадную тигрицу. С огненными глазами, с клыками огромными, как кинжалы, с усами жесткими, как иглы дикобраза. Когда она выходит на охоту, то ревет так, что дрожат стены.

– Ты думаешь, она могла бы съесть миссис Биглет?

– Пф-ф, миссис Биглет не заслуживает такой чести. Но если будет необходимо, конечно, она ее съест в один укус.

– Только косточки останутся. И ее браслет, который всё время звенит.

– Если останутся! Но этого не будет, мой Алмаз. Она же всего лишь жалкая крысиная какашка, сам понимаешь, у королевы лучший вкус… Да и не стоит тревожить королеву ради такой малости. Я уже предупредила миссис Биглет, что, если она тронет хоть один волосок на твоей голове, будет иметь дело с Queen’s Life Guards!

– Нет! – Хан испугался, но это был сладкий испуг.

– Да! Ты не представляешь, как она перетрусила, побежала прятаться в углу за половой тряпкой! Мокрая курица, да и только!

Хан расхохотался.

– Вот трусиха! И вдобавок, спорим, тряпка была очень грязная, фе!

– Смеешься? Грязнее грязи!

– Грязнее грязи!

– Спеси-то поубавилось у миссис Биглет!

За окном стемнело. Хан блаженствовал, радуясь этим новостям, и гордился своей мамой, у которой такие высокие связи. Нур прижимала его к себе, вдвоем они образовали кокон, замкнутый, плотный, неуязвимый.

– Как бы я хотел, чтобы королева приехала в своей золотой карете к нам на улицу. Как ты думаешь, здесь хватит места для ее королевской кареты?

– Ты считал, сколько у нее лошадей?

– Да.

– И сколько?

– Восемь, и все белые.

– Так, дай подумать. Если убрать несколько машин…

– Машину миссис Биглет в первую очередь!

– Машина миссис Биглет пойдет прямиком на металлолом, но места освободится недостаточно. Еще машина мистера Арлтона, мистера Пибоди, миссис Го…

– У миссис Го машина совсем маленькая!

– Да, но место всё равно занимает. Потом… кого я забыла? Помоги-ка мне…

– Машина папы Дины, машина папы Тони и, мама Нур… а велосипеды считаются?

– Нет, велосипед – ерунда, его можно прислонить к стене. Вообще-то, я думаю, чтобы освободить достаточно места, придется убрать все машины на улице.

Мама Нур помедлила, давая Хану осмыслить ситуацию.

– Да, – продолжала она, – пожалуй, так королевская карета сможет въехать.

Хан кивнул.

– Когда же? – спросил он.

– Это уже не от нас зависит. У королевы много дел, ей надо присматривать за злодеями, карету ей водит кто-то другой. Во всяком случае, она нас предупредит, это точно.

– Вот будет здорово, когда ты скажешь миссис Биглет, чтобы она убрала свою машину!

– А теперь закрой глазки, мой Яхонт, и сосчитай до десяти.

Хан закрыл лицо руками и начал считать вслух. Когда он открыл глаза, на коврике стояла крошечная дама в розовом костюме и махала ему рукой.

– Как Микки! – Хан даже подпрыгнул от радости.

– Нет, нет, мой Яхонт, никакой это не Микки. Это привет от королевы. Пока она машет рукой, тебе абсолютно нечего бояться, понял? Мама будет ставить ее на стол каждый раз, когда уходит. Ты же знаешь, что я не всегда могу подходить к телефону, когда работаю…

– А ночью можно она будет со мной?

– Но ночью же я здесь. Ты ничего не боишься. Королева не может непрерывно махать рукой. Это утомительно. Ей надо отдыхать.

После этого волшебного вечера Хан меньше боялся миссис Биглет. Он делал уроки, смотрел телевизор, а если слышал скрип ступенек, бежал к королеве. В дальнейшем он не раз видел ее двойника, повторенного в десятках экземпляров за витринами магазинов, но мама Нур объяснила ему:

– Все имеют право на свою королеву, Хан. Но работает только наша. У других они не настоящие.

– Бедняги.

Хан подрастал, и королева отправилась к сказкам и байкам, куда-то рядом с Дедом Морозом. Но ему до сих пор хотелось в нее верить. Особенно в такие дни, как сегодня, когда миссис Биглет орала, будто черт тянул ее за волосы. Сколько ни объясняла ему мама Нур, что бедная женщина просто выжила из ума, а вообще-то она безобидна, Хан ненавидел такие дни.

Сначала были крики, потом она поднялась и колотила в дверь кулаками, выливая ушаты брани.

– Хан, я знаю, что мой кот у вас! Верни его мне! Слышишь, паршивец! На этот раз тебе это так не пройдет! Я выгоню вас на улицу, тебя и твою поганку-мать, сволочь сопливая!

Хан включил куколку-королеву и заткнул уши, не сводя глаз с экрана телевизора. Царственная ручка в перчатке мерно тикала, а он с бешено колотящимся сердцем ждал, когда миссис Биглет надоест и она уйдет.

Потом произошло что-то странное. Передача, которую он смотрел, прервалась, появился мужчина в черном и говорил непонятно…

Но Хану было наплевать. Он не понимал наступившей полной тишины. Он выждал еще четыре-пять минут, приникнув ухом к двери, потом на цыпочках спустился по лестнице, украдкой заглянул в гостиную… Старуха сидела в кресле с мурлычущим котом на коленях. Вид у нее был убитый.

«Злодейка, – подумал Хан. – Вот же он, твой кот».

И тут он услышал стон, прервавшийся рыданием. Миссис Биглет всхлипнула, уткнувшись в носовой платок, как будто у нее было большое горе. Она плакала! Он и представить себе не мог, что она способна так глубоко горевать!

Входная дверь была открыта, и он, встревоженный, высунулся наружу.

Что теперь будет? Кто еще узнал новость?

Дверь захлопнулась за его спиной.

Открыть ее снаружи Хан не мог.

Он долго шел по улицам, чтобы выйти на дорогу вдоль канала – их любимое место прогулок с мамой Нур. То шагал, то бежал, прямиком к зоопарку, в безумной надежде встретить ее, потому что знал, что она работает совсем рядом. Он добрался до лестницы, ведущей к Принц-Альберт-роуд, вскарабкался по ступенькам и застыл, уставившись на высокие дома. Где же мама Нур? В этом доме? В том?

И как быть уверенным, что мама пройдет именно здесь? Он послонялся немного по тротуару, прохожие оборачивались на него. Некоторые даже останавливались и предлагали ему помощь, но каждый раз он отвечал твердо: «Нет, нет, я жду маму, она здесь, рядом». Мама Нур давно объяснила ему, что потерявшихся детей забирают социальные службы. Тут как раз приблизился грозный силуэт, во всяком случае, дама шла решительным шагом, и не в меру живое воображение убедило Хана, что это страшная соседка пустилась за ним в погоню. В панике он кубарем скатился по лестнице и повернул назад.

Навстречу ему шла девушка и говорила сама с собой. В отороченном мехом капюшоне она походила на хорошенькую эскимоску. Вид у нее был добрый. Когда она поравнялась с Ханом, он кинулся в ее объятия.

Сэм в шоке остановилась. Маленький мальчик, ухватившийся за ее талию, поднял к ней умоляющее личико, залитое слезами. Ее поразили длинные, очень черные ресницы и глаза олененка. Для защиты от холода на нем был только поношенный свитер с вышитой головой японского котенка.

– Ты совсем один? Как тебя зовут?

– Хан, но мама зовет меня Алмазом.

– Твоя мама права. Это имя тебе очень идет. А фамилия у тебя есть?

– Фезаль…

– Алмаз Фезаль, что ты здесь делаешь совсем один? Где твои папа и мама?

– Мама на работе. Она убирается.

– А где ты живешь?

Он показал пальцем.

– Там.

– Но адрес-то знаешь?

Хан кивнул.

– Это далеко?

Он покачал головой, громко шмыгнув носом.

– Дай мне руку, я отведу тебя домой.

– Не хочу, там миссис Биглет.

Позади вдруг раздался рев, такой оглушительный, что оба вздрогнули. Звук достигал немыслимой амплитуды, как будто зверь притаился совсем рядом, в прибрежных кустиках.

– Не плачь! Это из зоопарка, не надо бояться.

Она обняла его, успокаивая.

Потом, еще крепче прижав его к себе, повернула его голову направо и налево.

– Видишь? Никого нет. Ни хищного зверя, ни миссис… как ты сказал?

– Миссис Биглет.

– Нет никакой миссис Биглет. Мы здесь только вдвоем.

– Мне всё равно немножко страшно!

– Да нет же, смотри, я здесь. Обещаю, я тебя не оставлю. Хорошо? Теперь тебе лучше?

– Нет, – сказал он тоненьким голоском.

Она присела, чтобы быть с ним вровень, и положила руки ему на плечи.

– Послушай меня, Алмаз Фезаль. Посмотри мне в глаза. Я клянусь тебе, что всё хорошо. Нет никаких причин бояться. Никаких.

– Есть, – выдохнул он.

И, повиснув на шее Сэм, шепнул ей на ухо:

– Королева умерла.

14

Сэм выпрямилась. Они были одни, она и этот маленький мальчик, на узком берегу канала, катившего серые воды. Снег падал на них, и танец снежинок размывал очертания города. Она вздрогнула и подумала, что Элиот, может быть, пустил бы ее погреться под свою парку. Да, потому он и носил такую большую для него одежду, чтобы обхватить Сэм руками и окутать своей нежностью.

Неужели королева вправду умерла? Внезапно смолк городской гомон, как-то сразу заглох, это было полной противоположностью взрывам ликования после гола национальной сборной в финале Кубка мира. Сэм опомнилась, увидев, что Хан весь дрожит.

– Да ты, должно быть, замерз насмерть!

Она сняла пуховик, стащила через голову свитер и надела на него. Хан утопал в нем, а наброшенная сверху ветровка доходила ему до колен. Закатав рукава того и другого повыше, Сэм ухитрилась соорудить пальто. Нахлобучила шапочку и отступила на шаг, чтобы оценить результат. Куча тряпья на тонких ножках. Хан поморщился, тоже понимая, что эффект оставляет желать лучшего. Надо сказать, что с негнущимися и разведенными в стороны из-за толщины руками он смахивал на пугало для маленьких птичек, для колибри например.

– Извини, Алмаз, – сказала Сэм, надевая пуховик, – другого товара на складе нет. Зато у меня в рюкзаке есть кое-что для тебя интересное. Ну-ка, ну-ка, куда я положила мое сокровище?

Хан, заинтригованный, подошел ближе. Плюшевая горилла болталась в такт содроганиям рюкзака, как будто другое животное, и оно-то живое, пряталось на дне кармана, сопротивляясь великану, пытающемуся его поймать…

– Вот она! – воскликнула Сэм и высоко подняла маленькую королеву в голубом костюме.

Хан улыбнулся во все свои зубы. Он взял вещицу с такой благодарностью, что у Сэм дрогнуло сердце. Сразу же перевернул фигурку, чтобы включить механизм, потом, держа ее в одной руке прямо перед собой, другой схватился за руку девушки.

– Ты покажешь мне дорогу? – предложила Сэм.

Хан не заставил просить себя дважды. Он рванулся вперед, как будто она выстрелила из стартового пистолета. Сэм рассмеялась.

– Эй, полегче, такими темпами мне за тобой не угнаться!

Хан обернул к ней серьезное личико, словно говоря: «Да ну?» Сердце Сэм снова дрогнуло. Какой он сладкий, так бы и съела. Он признал ее своей с первой секунды – старшей сестрой, ни больше ни меньше, просто потому что она оказалась на его пути. Трогательный, да, но и чистый сердцем, и решительный, и это абсолютное доверие, которым он одарил ее без удержу, без расчета, сразу, вдохнуло в нее силу, какой она за собой не знала. Она не разочарует его ни за что на свете! Ничто больше не имело значения, только бы помочь ему вернуться домой и сдать с рук на руки маме. И Сэм чувствовала в себе силы для этой миссии; она готова была перевернуть ради этого весь город, трясти двери и бить стекла.

– Ты уже ходил по дорожке вдоль канала?

Он кивнул головой, не замедляя шага. Некогда отвечать! Ей казалось, будто ее тянет за собой миниатюрный буксир. «Не может быть, чтобы столько энергии умещалось в таком маленьком объеме, – подумала она, прибавив ходу. – Наверно, он родился с запасными батарейками».

– И ты знаешь зоопарк?

– Да, мама работает рядом.

Под мостом Риджент-Парк-роуд Сэм услышала слева долгое приглушенное урчание или, скорее, рык, доносящийся из покрытой снегом листвы за решеткой. Справа вверх по каналу шла баржа, но и только, никого, кроме них, не было.

«Куда же подевались люди?» – недоумевала Сэм, озираясь.

Казалось, жители покинули город, словно какой-то безмолвный катаклизм создал воронку, втянувшую остаток населения. Это ощущалось особенно по тишине. Ни шепотка. Слышно было, как падают снежные хлопья.

У Овал-роуд они увидели кордон полицейских в желтых флуоресцентных жилетах; ближайший махал руками, делая им знак подойти.

– Вы ничего не видели? – спросил он не без нервозности.

Сэм обратила внимание на их осунувшиеся лица, как будто они были пришиблены скверной новостью. Один из них стоял в стороне, на голове капюшон, в руках оружие, вот-вот откроет огонь. Хан остановился, залюбовавшись облачением ниндзя, карабином с оптическим прицелом, пальцем на спусковом крючке, напряженным в боевой готовности телом.

– Гениально! – выдохнул Хан, задрав голову к Сэм.

– Из зоопарка сбежал тигр, – объяснил дежурный офицер. – Квартал оцеплен. Настоятельно рекомендую вам перейти канал, – добавил он, указав на мостик за своей спиной.

Затрещала его рация. Он коротко ответил, отправил двух человек к шлюзам. Потом, обнаружив, что девушка с мальчишкой еще здесь, сделал им знак поторопиться. Встревоженная Сэм подавила дрожь и крепче сжала руку мальчика.

– Это не тигр, – поправил Хан, когда они отошли подальше. – Это тигрица. Я даже могу сказать, что это белая тигрица, единственная, которая живет в зоопарке.

– Откуда ты знаешь? – спросила Сэм, удивленная его спокойствием. – Ты ее видел?

– Нет, но…

– Что?

– Если я тебе скажу, ты мне поверишь?

Она остановилась.

– Конечно, Алмаз, если ты говоришь правду.

– Я назвал тебе мое имя, а ты нет, – заметил он.

– Верно. Приношу свои извинения. Меня зовут Саманта Гёз. Ты можешь звать меня Сэм, если хочешь.

Он обдумал ее предложение.

– Нет, мне больше нравится Саманта. Это красивее, ведь правда?

– Да, – признала она, – ты прав. Я согласна.

Какой занятный мальчуган. Он вдруг заговорил серьезно, почти нравоучительно. Указал подбородком на королеву, которая продолжала улыбаться. Сэм кивнула, призывая его продолжать.

– Королева умерла, ее душа отлетела. Ты знаешь, что, когда человек умирает, он превращается в животное? Ну вот, а королева, когда умирает, превращается в тигрицу. А эта королева, королева Англии, великая королева, самая великая на свете, превращается в белую тигрицу. Теперь ты мне веришь?

Сэм колебалась. Надо было отвечать. Соврать ему было трудно.

– Гм…

– Ничего, – сказал Хан через несколько секунд, пожав плечами, – ты мне всё равно нравишься.

– Еще далеко? – спросила она.

Он не ответил, взбираясь по лестнице на мостик.

По дороге они видели другие группы полицейских, которые прочесывали берега.

Над ними пролетел вертолет. От ветра по воде пошли круги. В открытой боковой дверце сидел снайпер, высунувшись наружу.

– Идиотизм, – сказал Хан. – Ее нельзя убить, это же дух. Она бессмертна.

Рынок Камден был оцеплен. Полицейские сдерживали горожан по периметру на берегах канала, подступы к которому перекрыли. То и дело подъезжали новые полицейские машины с включенными мигалками, но сирены не гудели.

Хан заметил на крышах еще двух снайперов. Он указал на них Сэм, гордясь, что высмотрел их. Сэм куда меньше нравилась вся эта полицейская суета. Это напоминало государственный переворот, только будто извиняющийся. Силы были развернуты немалые, но ходили они на цыпочках, и от этой атмосферы ей было не по себе. В конце концов, так сменяет одна эпоха другую, один режим другой. Вас не пускают под тем предлогом, что из зоопарка убежал зверь, вы повинуетесь не раздумывая… и просыпаетесь слишком поздно. В другой стране, с другими законами.

Сэм и Хан вышли из запретной зоны, и зеваки вытягивали шеи, разглядывая их. Еще немного – и их объявили бы героями, чудом спасшимися из когтей смерти.

Какой-то турист заснял их: идет красивая девушка с чертами таитянки, а впереди вышагивает ее маленький паж в балахоне до колен, бережно держащий перед собой, как идола или святыню, пластмассовую фигурку королевы.

Они шли, и толпа расступалась перед ними.

Тротуары были полны опечаленных людей. Они звонили, просматривали почту и новостные сайты, набирали сообщения и твиты. Если говорили между собой, то вполголоса. И тут Сэм поняла, что Хан ничего не выдумал. Королева действительно умерла.

Группки любопытных толпились у каждой витрины, где был экран. Везде одни и те же программы показывали кадры с умершей королевой: юная королева с Черчиллем, королева на своей свадьбе, королева на своей коронации, королева принимает парад, королева в Индии, королева на своем юбилее… И каждые пять минут, как рефрен, один и тот же кадр: королевский лакей в трауре, одинокий и торжественный, заснятый издали на выходе из Букингемского дворца, потом он же, крупным планом, степенно идет к монументальному порталу, чтобы вывесить скорбное объявление в черной окантовке.

Беспощадный зум на вписанное имя.

Не оставляющий никаких сомнений.

Именно эти кадры всякий раз вызывали рыдания.

– Ты был прав, Алмаз, – прошептала Сэм, – извини меня.

– Ничего, – ответил Хан. – Ты же не знала.

Он по-прежнему держал перед собой статуэтку с пластмассовой улыбкой. В каком-то смысле, рассекая воздух своей крошечной ручкой в перчатке, как щеткой дворников, королева открывала им путь. У Хана был такой серьезный вид, он так проникся властью, которой она их наделила, что на них оборачивались. Одни склоняли головы в знак скорби, другие коротко крестились, а некоторые улыбались, в последний раз видя августейшую особу, приветствующую свой народ. Находились и такие, что хотели потрогать ее пальцами. Одна женщина даже провела рукой по волосам мальчика.

Сэм больше ничему не удивлялась. Она лишь пожинала плоды благоговения, распространяемого их процессией во главе с ее маленьким спутником. Искать логическое или рациональное объяснение событиям она давно перестала.

Сбивающиеся с курса самолеты, улетающие тигры, снег в апреле и полиция на каждом углу, вертолеты со снайперами и маленький беглец, шагающий со своей сувенирной святыней, точно карнавальный епископ… То, что случилось, казалось, произошло в другом измерении. Смерть королевы словно остановила ход времени и жизнь людей. Это было цунами чувств, огромная волна, слизнувшая больше полувека истории.

Сэм заметила часы на уличном экране и обнаружила, что уже гораздо позже, чем она думала.

– Мы пришли, – сообщил Хан, показывая на ряд кирпичных домов в конце улицы. – Вот мой дом.

Тот дом, на который он указал, был окружен группой зевак. Скорая помощь и две полицейские машины стояли перед кордоном, перекрывшим вход.

– Это за миссис Биглет, – прошептал Хан.

Сэм не была в этом уверена, но ей показалось, что рука королевы при этих словах замахала в такт чуть быстрее.