Текст книги "Бесприютный"

Глава 8

Марк и Луи молча дошли до площади Бастилии. Время от времени Марк забирал у Луи чемодан, потому что тот прихрамывал из-за покалеченного на пожаре колена и быстро уставал из-за жары. Марк с удовольствием поехал бы на метро, но, похоже, Луи совсем забыл, что оно существует. Он любил ходить пешком, в крайнем случае – на автобусе, а поскольку Луи был из тех людей, которые не терпят принуждения, Марк не сопротивлялся.

В два часа Луи остановился у двери маленькой квартирки, где жила Марта, в коротком тупике неподалеку от Бастилии. Поморщившись, он пристально взглянул на Марка своими зелеными глазами. Напряженный и взволнованный, он сейчас, по выражению Марты, прикидывался Немцем. А Марк говорил, что Луи «изображает Гота с нижнего Дуная».

– Волнуешься? – спросил Марк.

– По-моему, мы круглые дураки, – тихо сказал Луи, опершись на косяк. – Надо было предупредить полицию.

– Нельзя. – Марк тоже перешел на шепот.

– Почему?

– Из-за Мартиного пупсика, – продолжал шептать Марк. – Ты же сам мне все объяснил недавно в кафе. Для полиции он убийца, но для Марты он как сын.

– А для нас – головная боль.

– Это точно. Давай звони, не вечно же тут торчать.

Марта осторожно открыла дверь и оглядела Луи, на лице у нее было то же упрямое выражение, что и накануне. Впервые в жизни она доверяла Луи только наполовину.

– Нечего прикидываться немцем, – сказала она, передернув плечами. – Сам видишь, он меня не съел. Заходи.

Она прошла в маленькую комнату и села на кровать рядом с худым парнем, который сидел не поднимая головы, и Марта похлопала его по руке.

– Это человек, о котором я тебе говорила, – тихо сказала она. – Он пришел с другом.

Тот посмотрел на них мутными глазами, и Луи был потрясен. Все или почти все выглядело отталкивающим в этом лице: оно было длинным и расплывшимся, с высоким лбом, бледной, чуть мраморной кожей и тонкими губами. Даже на уши с вывернутыми наружу краями было неприятно смотреть. Общее впечатление немного скрашивали глаза, большие и черные, но лишенные всякого выражения, и волосы, густые, светлые и вьющиеся. Луи как завороженный смотрел на Марту, которая без конца гладила по голове этого отвратного типа.

– Это тот человек, о котором я тебе говорила, – машинально повторила Марта, продолжая гладить его по голове.

Клеман изобразил некое подобие молчаливого приветствия. Так же приветствовал он и Марка.

И Луи понял, что перед ним идиот.

– Влипли по полной программе, – пробормотал он, ставя чемодан на стул.

Марта осторожно прошла те три метра, которые их разделяли, все время оглядываясь на кровать, как будто без нее могло что-то случиться с ее подзащитным.

– Чего ты на него так уставился? – гневно прошипела она. – Это не дикий зверь.

– На ангела он тоже не похож, – пробормотал Луи сквозь зубы.

– А я и не говорила, что он красавец. Нечего пялиться.

– Я вижу его таким, какой он есть, – нетерпеливо и еле слышно ответил Луи. – Вижу человека, о котором в газете написали, что он стоял под окнами двух жертв. Потому что, ты права, Марта, это он, никаких сомнений. Эта глупая рожа и военный клобук, все так и есть.

– Не говори о нем так, – грозно произнесла Марта. – Что на тебя нашло?

– А то, что дело его – труба.

– У него есть я. И если не хочешь помогать, ему и меня хватит. Можешь убираться.

Марк, наблюдавший ссору Луи и Марты, был смущен грубостью Кельвелера. Обычно Немец был спокойным и рассудительным, не судил сгоряча. Он сам был далек от совершенства и уважал чужие недостатки, всегда во всем сомневался и ни в чем не был уверен, а если позволял себе оскорбить другого, то только имея на то вескую причину. Непонятно, почему он накинулся на этого беднягу под одеялом. Но Луи не любил убийц и любил женщин. Он явно не верит в невиновность этого парня. Клеман, сжав пальцами коленки, не спускал с Марты глаз, пытаясь понять, что происходит. Марк вынужден был признать, что он действительно похож на идиота, и ему стало от этого грустно. Странного питомца выбрала себе Марта.

Он подошел к раковине, выпил воды из-под крана, утерся рукавом и похлопал Луи по плечу.

– Мы его даже не выслушали, – мягко сказал он, кивнув в сторону Клемана.

Луи сделал вдох, с удивлением отметив, что Марк был совершенно спокоен, тогда как он сам вышел из себя. Обычно все было наоборот.

– Я тебе уже говорил. От этого парня у всех голова кругом, – сказал он, успокаиваясь. – Принеси-ка нам пива, Марта, а мы попытаемся поговорить.

Он взглянул на парня с лицом придурка, который неподвижно сидел на кровати, держась за коленки, и пристально смотрел на него своими красивыми пустыми глазами на бледном лице.

Марта враждебно подвинула Луи деревянный стул. Марк взял большую подушку и устроился на полу по-турецки. Луи, взглянув на него с завистью, сел на стул, вытянув перед собой длинные ноги. Прежде чем начать, он глубоко вздохнул.

– Тебя зовут Клеман? А фамилия?

Молодой человек выпрямился.

– Воке, – охотно ответил, явно желая угодить. Потом посмотрел на Марту, та кивнула в знак одобрения.

– Зачем ты пришел к Марте?

Парень нахмурился и молча пожевал губами, как будто готовился к ответу. Потом снова взглянул на Луи.

– Буква «а», потому что я с моей стороны никого не знаю в Париже, буква «b», потому что я лично попал в ужасную махину. Махина, буква «с», была в газетах. Которую я сам мог услышать сегодня утром.

Ошеломленный Луи посмотрел на Марту.

– Он всегда так разговаривает? – шепнул он ей.

– Это ты на него так действуешь, – раздраженно ответила она. – Он старается говорить красиво, но у него не выходит. Говори попроще.

– Ты живешь не в Париже? – продолжал Луи.

– В Невере. Но я знаю Париж из моего личного детства. С Мартой.

– Но ты приехал сюда не к Марте?

Клеман Воке покачал головой:

– Нет, я приехал после телефонного звонка.

– А что ты делал в Невере?

– Я играл на аккордеоне днем на площадях и по вечерам в кафе.

– Ты музыкант?

– Нет, я просто играю на аккордеоне.

– Ты что, не веришь ему? – вмешалась Марта.

– Не лезь, Марта, дай мне договорить. Это и так тяжело, поверь. Лучше сядь и не изображай тигрицу в засаде, ты всем действуешь на нервы.

Луи снова заговорил спокойно и размеренно. Он сосредоточился на худом пареньке, а Марк наблюдал за ним, потягивая пиво. Его удивил красивый музыкальный голос Клемана. Его было приятно слушать, несмотря на словесную мешанину.

– Что было потом? – задал следующий вопрос Луи.

– С чем? – не понял Клеман.

– Что там было с этим телефонным звонком?

– Мне позвонили в кафе, где я работал, особенно по средам. Хозяин сказал, что спрашивают Клемана Воке, значит, меня.

– Так, – кивнул Луи.

– В телефоне спросили, хочу ли я работу с аккордеоном в Париже, в одном новом ресторане, будут очень хорошо платить по вечерам. Он слышал, как я играю, и у него была такая работа для меня.

– А дальше?

– Хозяин сказал, что я должен сказать «да». И я сказал «да».

– Как называется это кафе? То, в Невере?

– «Глаз рыси», вот как.

– Значит, ты сказал «да». И что потом?

– Мне все объяснили: в какой день я должен приехать, в какую гостиницу пойти, какой конверт мне дадут, название ресторана, где я буду работать. Я сделал все, как мне сказали, значит, буква «а», я приехал в четверг, и буква «b», я сразу пошел в гостиницу, и буква «с», мне сразу дали конверт с авансом.

– Как называется гостиница?

Клеман Воке молча пошевелил губами.

– Гостиница с шарами. Гостиница Трех Шаров, или четырех, или шести. В общем, много шаров. На станции Сент-Амбруаз. Я смогу ее найти. Там моя собственная фамилия в книге, Клеман Воке, телефон в номере и ванная. Он позвонил и сказал, что они задерживаются.

– Что это значит?

– Они задерживаются. Я должен был начать в субботу, но ресторан еще не был готов, потому что ремонт задержали на три недели. Он сказал, что я пока буду делать другую работу. Вот так я лично и стал следить за женщинами.

– Постарайся рассказать так хорошо, как только сможешь, – попросил Луи, наклоняясь к нему. – Это ты придумал насчет женщин?

– Придумал насчет женщин?

– Говори яснее, черт тебя возьми! – накинулась Марта на Луи. – Ведь видишь, что парню тяжело. И так история запутанная, представь себя на его месте.

– Это ты придумал найти этих женщин? – продолжил Луи.

– Придумал найти женщин для чего? – спросил Клеман.

Он замолчал, озадаченно раскрыв рот, держа руки на коленях.

– Что ты хотел сделать этим женщинам?

– Я хотел подарить им цветок в горшке и последить за их…

Парень нахмурился, шевеля губами.

– …за их нравственностью. Это слово сказали в телефоне. Я должен был следить за их нравственностью, чтобы ресторан был спокоен за их поведение, когда женщины будут там работать. Официантками.

– Ты хочешь сказать, – спокойно сказал Луи, – что этот человек попросил тебя следить за будущими официантками и докладывать ему?

Клеман улыбнулся:

– Ну да. У меня лично были два адреса и две фамилии. Я должен был начать с первой и продолжить со второй. Потом была бы третья.

– Постарайся вспомнить точно, что сказал тебе тот человек.

Последовала долгая пауза. Клеман Воке шевелил губами и прижимал палец к носу. Марку показалось, что так он пытается заставить мысли выйти из своей головы. И, как ни странно, у него, похоже, получалось.

– Я буду говорить его голосом, – сказал Клеман, нахмурив брови и прижав ноздрю. – У него голос ниже, чем у меня. Я буду говорить так, как мне лично запомнилось: «Первую девушку зовут так-то, с виду она ведет себя хорошо, но ни в чем нельзя быть уверенным. Она живет на улице Аквитании, дом такой-то, и ты пойдешь убедиться в этом. Прятаться необязательно. И ты не устанешь. Стой на улице и смотри, водит ли она кого-нибудь к себе, мужчин, например, ходит ли она покурить в кафе или выпить, ложится ли она спать поздно или как. Для этого надо смотреть на свет в ее окне. И рано ли она встает или как. Будешь следить пять дней, пятницу, субботу, воскресенье, понедельник, вторник. Потом купишь цветок в пластмассовом горшке и отнесешь ей подарок от ресторана, чтобы посмотреть, как у нее дома. Я тебе позвоню в среду, и ты мне все расскажешь, а потом будешь делать то же самое со второй девушкой, какой, я тебе скажу».

Клеман шумно вздохнул и взглянул на Марту.

– Он лучше говорит, – сказал он, – но я все точно повторил. Эту работу я должен был делать, пока ресторан не откроется. Но он гораздо лучше говорит. Значит, буква «а», я был в сквере Аквитании и делал мою работу. Хотя, впрочем, буква «b», девушка вела себя очень хорошо, что я сам лично заметил, и в среду я выбрал красивый папоротник в горшке и позвонил ей в дверь. Папоротники хорошо пахнут. Она очень удивилась, но цветок взяла, а меня к себе не пустила, она очень серьезная была, я не видел, как у нее дома, и огорчился. Потом, буква «b»…

Тут Клеман впервые запнулся, он явно был чем-то обеспокоен и повернулся к Марте.

– Я уже говорил букву «b», Марта? – прошептал он.

– Ты остановился на «с», – подсказала Марта.

– Буква «с», – продолжал Клеман, снова повернувшись к Луи, – я пошел к другой девушке и следил за ней с понедельника. Она вела себя не так хорошо, она жила на улице Башни Аббатис, и было совсем непохоже, что она скоро будет официанткой. Она не водила к себе мужчин, зато виделась с ними на улице, они вместе уезжали на синей машине, и она возвращалась очень поздно. Несерьезная девушка. И буква «d», я все-таки отнес ей цветок, но я выбрал папоротник поменьше из-за этого типа на синей машине, который мне не нравился. Она тоже взяла цветок, но тоже была удивлена и тоже не впустила меня к себе. И я закончил свою работу. По телефону тот человек из ресторана меня похвалил и сказал никуда не отлучаться, он мне скоро скажет, где живет третья девушка, я не должен был никуда выходить. Никуда.

– И ты сидел у себя в номере?

– Нет. Я через день вышел. Я пошел выпить кофе в кафе.

Парень умолк, раскрыв рот, и поглядел на Марту.

– Ничего страшного, – успокоила она его, – продолжай.

– Ну вот, а там, – запинаясь, проговорил Клеман, – были люди и газета, они ее читали. Они говорили название улицы и фамилию умершей девушки.

Клеман внезапно занервничал, встал и зашагал по комнате между кроватью и умывальником.

– Ну вот, – запыхавшись, сказал он, – это все.

– Но о чем ты подумал в кафе?

– Чтоб все провалилось! – закричал вдруг Клеман. – Не могу я больше рассказывать, хватит, слов больше нет! Я уже все самолично Марте объяснил, она может вам сказать! Не хочу больше, я устал от этих женщин. Когда я лично о них думаю, начинаю их хотеть.

Марта подошла к Клеману и обняла его за плечи.

– И он прав, – сказала она Луи, – ты парню всю голову заморочил своими вопросами. Знаешь что, малыш, – сказала она, повернувшись к Клеману, – пойди-ка ты прими душ, хотя бы минут пять постой под душем, я тебе скажу, когда хватит. И голову сполосни как следует.

Клеман кивнул.

– Раз уж так, – сказал Луи, открывая чемодан, – скажи ему, пусть наденет вот это. А мне пусть свои шмотки отдаст, мы их спрячем.

Марта протянула Клеману черную одежду и подтолкнула его к маленькой ванной. Потом недоверчиво взглянула на Луи:

– Отдать тебе его шмотки? Чтобы ты самолично их взял и передал полиции?

– Ты говоришь как он, – заметил Луи.

– А что я сказала?

– «Самолично».

– Ну и что? Кому какое дело?

– Просто сразу видно, что ты под его влиянием, старушка. Ты у него на крючке, если хочешь знать.

– Ну и что? Это мой паренек, разве не так?

– Это самолично твой паренек.

– Нечего надо мной издеваться.

– Я и не издеваюсь. Просто хочу тебе втолковать, что за этого мужика, которого ты шестнадцать лет не видела, ты готова своих друзей поубивать.

Марта села на кровать.

– Кроме меня никто ему не поможет, – тихо произнесла она, – вот что меня грызет, Людвиг. Я одна ему верю, но он говорит правду, потому что только Клеман мог согласиться на такую работу, следить за женщинами, не задавая вопросов, ни о чем не подозревая, не пытаясь понять, не читая газет… И еще он эти папоротники отнес, там полно его отпечатков… Это меня и гложет. Ты хоть представляешь, сколько там отпечатков? Это гиблое дело, Людвиг, гиблое! Клеман слишком глуп, а тот, другой, слишком хитер!

– Ты действительно считаешь его глупым?

– А ты думаешь, что он притворяется?

– Все может быть.

– Нет, Людвиг, нет… Он уже маленький таким был. Бог его знает, может, я слишком стара стала, но ты же сам видишь… Дурная наследственность, вот и все, и тут ничего не поделаешь.

– Где он так говорить научился?

Марта вздохнула.

– Он говорит, что это чтобы выглядеть пристойно… Скорее всего, нахватался этих словечек то там, то сям, а теперь и говорит их как попало. Но ему кажется, что это звучит солидно, понимаешь? Что… что ты о нем думаешь?

– Мало хорошего, Марта.

Марта понурила голову:

– Так я и знала. Он не производит хорошего впечатления.

– Дело не только в этом, Марта. Он нервный и, возможно, агрессивный. И не может себя держать в руках, когда говорят о женщинах. Его это смущает.

– Меня тоже, – сказал Марк.

Луи повернулся к Марку, который по-прежнему сидел на полу по-турецки и смотрел на него с улыбкой.

– Ты что-то совсем притих, – сказала Марта, – даже не похоже на тебя.

– Я слушал его, – объяснил Марк, кивнув в сторону ванной. – У него красивый голос.

– Что ты там говорил про женщин? – спросил Луи, взяв новую бутылку.

– Что меня тоже смущает, когда о них говорят, – ответил Марк, четко выговаривая слова. – Если в нем есть что нормального, так это оно. Зря Луи бросается на этого парня, он и так никому не нравится. Зато я очень даже понимаю его любовь к Марте.

Марк подмигнул старой Марте. Луи размышлял, развалясь в кресле и вытянув ноги.

– Возможно, тебя тоже обвели вокруг пальца, – сказал он, глядя в стену. – Это его голос на тебя действует. Он музыкант, и под звуки красивой музыки ты и воевать побежишь, как последний дурак.

Марк пожал плечами.

– Я просто думаю, что таких, как он, не часто встретишь, – сказал он. – Настолько тупого, чтобы выполнить все точь-в-точь, как ему велят, ни о чем не спрашивая. Настолько слепого, чтобы не видеть яму, которую роют у него под ногами, да он просто находка для мошенника. Над этим стоит задуматься.

В эту минуту из ванной с мокрой головой вышел Клеман, одетый в черную одежду Марка. В руке он держал ремень с серебряной пряжкой.

– Мне лично надо и это надеть? – спросил он.

– Да, – сказал Луи, – самолично надевай.

Клеман принялся вставлять ремень в петли, для него это было нелегкой задачей.

– Ты мне так и не ответил. О чем ты подумал в кафе, когда услышал про эту историю с убийствами?

Клеман что-то проворчал, потом прошлепал босыми ногами до кровати и уселся на прежнем месте, держа носки в руках. Он снова прижал пальцем ноздрю, потом принялся натягивать носок.

– Буква «а», что я знал женщину, которая умерла и которой я подарил папоротник. Буква «b», что я принес ей несчастье, потому что наблюдал за ней. И обо мне говорилось в газете. Это когда я лично обнаружил совпадение, тогда я и подумал, что я в ловушке, из которой я и пошел искать Марту.

Держа в руке носок, Клеман придвинулся вплотную к Луи.

– Это махина, – сказал он.

– Махинация, – поправила Марта.

– Из которой нет выхода, – уверенно продолжал Клеман, – меня специально выбрали и по телефону вызвали из Невера.

– И почему среди прочих выбрали именно тебя?

– Потому что я среди прочих дурак.

Последовало молчание. Парень старательно натягивал второй носок.

– Откуда ты знаешь? – спросил Луи.

– Да потому что мне всегда это твердили, – ответил Клеман, пожимая плечами. – Потому что я лично не понимаю, что люди говорят, и что вокруг происходит, и в газетах тоже что пишут, потому что мне читать трудно. Только Марта мне никогда так не говорила, но Марта-то добрая.

– Это точно, – отозвался Марк.

Клеман взглянул на Марка и улыбнулся ему. Он улыбался застенчиво, не показывая зубов.

– Ты знаешь, как умерли эти женщины? – не отставал Луи.

– Я не хочу про это говорить, я от этого волнуюсь.

Марк, наверно, хотел вставить «я тоже», но Луи взглядом удержал его.

– Ладно, Марк, пока хватит, – сказал он, вставая.

Марта поглядела на него с тревогой.

– Нет, – недовольно проговорил Луи. – Не знаю, Марта. Но пока, что бы там твой парень ни натворил, мы влипли, как последние идиоты. Постриги его покороче и перекрась. Только, ради бога, ничего кричащего, сделай из него красивого брюнета. Ни в коем случае не рыжего. Пусть отпустит бороду, мы ее тоже потом выкрасим, если нас раньше не сцапают.

Марта хотела что-то сказать, но Луи приложил палец к ее губам.

– Подожди, старушка, дай мне закончить и сделай в точности, как я скажу: ни под каким видом не дай ему выйти отсюда, даже если станет вопить, что пойдет выпить кофе в кафе.

– Я ему почитаю книжку.

– Ну-ну, – раздраженно сказал Луи. – И закрывай дверь, когда будешь уходить. Дай мне его пожитки, все, что есть. Надо от них избавиться.

– А как я узнаю, может, ты их себе оставишь?

– Никак не узнаешь. У тебя оружие есть?

– Мне его не надо.

Марта собрала вещи Клемана и сунула их в его рюкзачок.

– А аккордеон? – спросила она. – Ты же его не заберешь?

– Он брал его с собой, когда следил за женщинами?

Марта вопросительно посмотрела на Клемана, но он не слушал их разговор. Сидя на кровати, он расправлял рукой складки.

– Малыш, – обратилась к нему Марта, – ты брал с собой аккордеон, когда следил за женщинами?

– Конечно нет, Марта. Он такой тяжелый, да и зачем он нужен, когда за кем-то следишь?

– Ну вот. – Марта снова повернулась к Луи. – M в газетах об этом ни слова.

– Очень хорошо. Но пусть к нему не притрагивается, чтобы ни одной ноты не было слышно, проследи за этим. Никто не должен знать, что у тебя кто-то есть. Когда стемнеет, мы придем за ним и уведем отсюда.

– Уведете?

– Да, старушка. В такое место, где нет женщин, которых можно убить, и там, где за ним можно будет наблюдать день и ночь.

– В кутузку? – вскрикнула Марта.

– Да не ори ты все время! – вдруг нервно огрызнулся Луи уже третий раз за утро. – Хоть раз доверься мне! Просто надо убедиться, кто этот парень, зверь или просто дурак! Только так мы выпутаемся из этой истории! Пока я все не выясню, легавым я его не отдам, ясно?

– Ясно. А куда ты его отведешь?

– В Гнилую лачугу. К Марку.

– Что? – удивился Марк.

– Больше некуда, Марк, ничего не могу другого придумать. Этого придурка надо срочно спрятать от полиции, да и от него самого. У тебя в доме женщин нет, это уже большой плюс.

– Надо же, – сказал Марк, – никогда бы не подумал, что это плюс.

– И потом, нужно, чтобы кто-нибудь следил за ним: Люсьен, Матиас, ты и твой крестный.

– А с чего ты взял, что мы согласны?

– Вандузлер-старший согласится. Он любит разные паршивые истории.

– Это верно, – признался Марк.

Взволнованный Луи дал Марте еще кое-какие

наставления, взглянул напоследок на Клемана Воке, который уныло разглаживал рукой одеяло, закинул рюкзак на плечо и потянул Марка на улицу.

– Пойдем перекусим, – сказал Марк. – Уже почти четыре.