Текст книги "Смертельные акции"

И в этой кошмарной полудреме в ее мозгу вдруг ясно и отчетливо появилась мысль: ее жизнь сегодня потеряла всякий смысл и, чем раньше она прекратится, тем лучше. Мысль набирала объем и постепенно заполнила ее всю. Из декларации она превращалась в призыв к действию, а потом и в приказ. Лариса уже не могла сопротивляться, она тихо встала, сунула ноги в туфли, отодвинула дверь купе и выскользнула наружу.

План стоял у нее перед глазами, как будто был по пунктам продиктован ей кем-то услужливым и заботливым. Ей так и казалось, незнакомый, но доверительный голос нашептывает на ухо. Встань. Выйди в коридор. Теперь иди направо. Именно направо. Одна дверь, вторая. Теперь ты в тамбуре. Здесь никого. Теперь нажми на ручку левой двери. Нажми и сильно потяни на себя…

Дверь не поддалась. Тогда Лариса, подчиняясь маниакальному желанию покончить все счеты с прошлым, пошла в другой вагон, во второй, в третий… Третий вагон был спальным. Она прошла по мягким коврам, открыла дверь в тамбур.

Здесь находились трое. Два молодых широкоплечих мужика и еще один, постарше, одетый в яркий спортивный костюм. Он курил, неторопливо наблюдая в необычно чистое стекло за ночными огоньками.

Лариса без всякого интереса посмотрела на них и прошла дальше, в тамбур следующего вагона.

Наконец ей повезло. Ручка двери повернулась…

Поток холодного воздуха ударил Ларисе в лицо. У нее почти перехватило дыхание, а между тем ласковый внутренний голос шептал: «Прыгай, прыгай, там будет хорошо и спокойно».

Она подошла к краю металлической ступени, взялась за холодные ручки по сторонам двери, сильно оттолкнулась и…

Сначала ей показалось, что она зацепилась за что-то воротником рубашки. Горло больно сдавило. Оторвалась и отлетела пуговица. Потом она почувствовала чьи-то руки, держащие ее за воротник и талию. Лариса обернулась и увидела мужчину в спортивном костюме, который стоял рядом. Сильные руки двух парней держали ее как пушинку над пробегающей внизу серой насыпью.

– Не надо, – тихо проговорил мужчина. Его голос прозвучал будто с другого конца света. Хотя, может быть, виной тому был шум колес, доносящийся из распахнутой двери вагона.

Лариса посмотрела в его добрые глаза и вдруг поняла, какую несусветную глупость могла совершить только что. Комок подкатил к горлу, слезы брызнули из глаз, и она потеряла сознание…

Через полгода они поженились. Лариса взяла фамилию мужа – Машкина. Она была счастлива: не каждой выпадает счастье выйти замуж за известного ученого (Машкин тогда еще только начинал заниматься бизнесом), да еще за того, который спас твою жизнь. Михаил оказался настоящим мужчиной, каких можно встретить крайне редко. Он был умен, красив, силен… Лариса могла перечислять его достоинства очень долго. Их хватило бы на целую армию.

Надо сказать, Михаил спас Ларису еще раз, когда они вернулись в Москву после недели, проведенной в Тарту (Машкин ехал туда развеяться – к старому приятелю), их встретила заплаканная мать и встревоженный отец. Следователь, расследующий причины взрыва, начал подозревать пропавшую без вести, а потом неожиданно объявившуюся Ларису. Михаил уже знал все подробности того страшного дня и, не мешкая, сам пошел к следователю. Лариса почти не волновалась. Она была уверена, что теперь, после того как ее защитником стал Михаил Машкин, не может случиться ничего плохого. Просто не может, и все.

Годы шли нескончаемой чередой. Ларисе казалось, их пролетело очень много, а между тем всего лишь восемь лет она состояла в браке с Машкиным. Тоже, конечно, срок…

Он давно уже вплотную занялся бизнесом, стал одним из самых богатых людей России. Постепенно он отдалился от нее – Лариса думала, что по причине общей нехватки времени, а не потому, что появилась другая женщина. У Михаила, как и у других бизнесменов, любовь была покупная, на раз… Лариса не ревновала, она жалела своего мужа. Хотя каждый раз, когда она находила пятна от помады или другие следы времяпрепровождения Машкина, ее охватывало чувство брезгливости.

Она уговорила мужа переехать в дом на Пречистенке – он купил целый этаж, и апартаменты Машкиных мало напоминали ту квартирку, в которой выросла Лариса. Впрочем, ей уже практически ничто не напоминало о прошлом.

В последний год у нее в жизни появился Родин. Интересный, умный, нежный… Но тоже страшно занятый, как и муж. Поэтому, когда Лариса заметила горячие взгляды своего телохранителя, она только внутренне пожала плечами: «Почему бы и нет?»

Лариса отвела меня в одну из боковых комнат:

– Вы, очевидно, уже знаете о слухах, которые ходят?

– О вашей возможной причастности к убийству?

– Да. Я думаю, все это неспроста… Им нужен стрелочник, на роль которого больше всего подхожу я.

– Кому это – им?

– Врагам Михаила.

Я улыбнулся:

– Судя по всему, у него врагов было гораздо больше, чем друзей.

– Это так, – согласно кивнула Лариса, – но сейчас у меня одна задача: доказать свою невиновность. И я надеюсь, вы мне в этом поможете.

– Почему я? Кажется, у вас есть возможность нанять гораздо более опытных адвокатов. Вплоть до самых высокооплачиваемых.

– Верно. Я уже обратилась к ним. И надеюсь, они добьются, что меня не станут содержать под стражей.

– А что, уже были попытки вас задержать? – изумился я.

– Да. Я узнала, через третьих лиц конечно, что в Генпрокуратуре выписан ордер на мой арест. Кроме того, уже идут допросы свидетелей.

– И кто же свидетели, интересно?

– Мой шофер и телохранители, – сказала она, и я заметил, как глаза ее потемнели. Только не разобрался от чего – от гнева, от грусти…

– Ясно. И что же вы хотите от меня?

– Мне нужно доказать, что все время я провела в Ялте. Вы должны найти одного человека. Это Родин. Григорий Родин. Заместитель Михаила.

– Это тот, с кем вы были в Крыму?

Лариса кивнула:

– Я не могу его найти. Меня уже потихоньку лишают свободы перемещения и сообщения с внешним миром – вот, скажем, отключили мобильные телефоны почему-то… Да и машины, которые фактически принадлежали фирме, во дворе не дежурят.

– Но вы пока что можете свободно перемещаться.

– Да, могу. Но думаю, едва закончатся похороны, уже не смогу.

– Если вам мерой пресечения будет избрана подписка о невыезде, то никто не сможет запретить вам передвигаться по городу.

– Я сама буду ограничивать свои перемещения. Мало ли какие провокации мне захотят устроить. Поэтому я буду действовать через вас. Тем более что кроме личного знакомства с вами у меня есть еще и рекомендация следователя, который будет вести дело об убийстве Михаила.

– Кто это? – спросил я, хотя уже знал ответ. Кто у нас обычно ведет самые запутанные и громкие дела?

– Его фамилия Турецкий. Он очень хорошо отзывался о вас.

– Да, мы давние друзья. Я его прекрасно знаю. И поэтому уверен, что он обязательно найдет истинного убийцу. Так что вы не беспокойтесь.

– Он сказал, что, если вы найдете Родина и тот выступит свидетелем, будет доказано мое алиби. Дело можно будет считать решенным. Конечно, мое, личное дело… Найти убийцу Михаила еще только предстоит.

Мне показалось, что она не слишком горюет по поводу гибели собственного мужа. Впрочем, это понятно: если ты проводишь время с любовником, муж обязательно отодвигается на второй план.

– Ну что ж, хорошо. Я возьмусь за это дело. Нам нужно будет составить договор, подписать все необходимые бумаги…

Она кивнула, потом подошла к одному из шкафчиков, отперла его и достала довольно толстую пачку денег.

– У вас наверняка будут расходы. Деньги в данной ситуации самое последнее, о чем нужно думать. Возьмите.

Я взял пачку и положил ее в карман, мельком глянув на цифру на банковской обертке. Пять тысяч долларов.

– Это не аванс. Его вручу позже, когда получу возможность добраться до своего счета. Приступайте немедленно, пожалуйста.

– Хорошо. А теперь вы мне сообщите всю необходимую информацию касательно Родина…

В начале второго я подъехал к метро «Университет» и немного замешкался, отыскивая глазами дом с рекламным щитом Мострансагентства на фасаде – ориентир, подсказанный Ларисой Машкиной.

Добротная сталинская девятиэтажка стояла прямо напротив куполообразной станции метрополитена, – через дорогу, торцом к проспекту. Весь фасад первого этажа, как водится, занимали витрины гастронома и роскошного мебельного салона. Между ними зияла арка.

Въехать во двор стоило немалых усилий, но в итоге я с этим справился.

Приличный московский двор с обязательными зелеными насаждениями в виде старых, корявых кленов и детскими грибами-беседками. Массивные металлические двери подъездов закрываются на кодовый замок.

Мой «жигуленок» сиротливо приткнулся во дворе огромного сталинского дома среди сверкающих полировкой иномарок. Но иногда мелькали родные «Жигули» и «Волги». Вот она где, принадлежность к классу властей предержащих! А они еще спрашивают, откуда берутся революционеры! Вот так посмотришь на всю эту роскошь – и волей-неволей в голову полезут разные мысли.

Я подошел к нужному подъезду и набрал код.

– Кто там? – раздался из динамика громкий мальчишеский голос.

– Двадцать первая квартира? Родины? Это адвокат Юрий Гордеев. Мне нужно с вами поговорить.

В замке что-то лязгнуло, и дверь отворилась.

Поднявшись на второй этаж, я остановился перед крепкой металлической дверью двадцать первой квартиры. Она была приоткрыта. Ступив через порог, я свернул за угол и столкнулся в коридоре с невысоким худощавым пареньком, выходившим в этот момент из ванной.

– А, это вы, – кивнул он. – Здравствуйте. Проходите.

– Вы, кажется, Саша? – уточнил я.

– Нет, я Сергей, – ответил парень, нервно дернув плечом. – Проходите, – сказал он, открывая застекленную дверь гостиной и пропуская меня вперед. – Саша сейчас в институте, раньше пяти не вернется. У него сессия, сегодня сдает экзамен.

Гостиная представляла собой роскошную просторную комнату, с наборным паркетом, дорогой мебелью и большой хрустальной люстрой. Если бы не книги, которые громоздились на стеллажах от пола до потолка, – эту комнату можно было бы принять за жилище «новых русских». Книги, пианино, несколько картин на стенах свидетельствовали о том, что здесь живут люди, которым не чужда культура.

– Мне надо задать пару вопросов вашему отцу. Где он?

– Его нет, – пожал плечами парень.

– А где он?

– Не знаю.

– На работе?

Тот отрицательно покачал головой:

– Он еще не приехал из Крыма.

Вот те раз! Интересно, стоит ли сказать ему, что несколько дней назад отец вернулся?

– Сколько тебе лет? – спросил я после некоторого размышления.

– А что? – сразу дернулся он.

– Вот что, давай сразу договоримся, я задаю вопросы, а ты стараешься на них отвечать. Понятно?

Сергей криво усмехнулся:

– Понятно… Как в кино – «Вопросы здесь буду задавать я…» Извините, спрашивайте… Да, сколько мне лет? Шестнадцать.

– Учишься?

– Да, двести тридцать шестая школа, десятый класс. Бэ.

– Что?

– Класс десятый «Б», – объяснил тот.

Я не стал это записывать.

– Брат?..

– Второй курс медицинского института.

– Теперь все по порядку. Да, давай сразу по именам. Где отец работает?

– В компании «Росал».

– Год рождения?..

– Чей, мой? – удивился Сергей.

– Отца год рождения.

Мальчишка задумался.

– Не помню, – сказал он в конце концов, пожав плечами.

– Ну лет ему сколько?

Сергей опять надолго задумался.

– Вообще-то он довольно старый, – пробормотал он, морща лоб. – Лет пятьдесят уже есть… Наверное.

– Мать?..

– Таисия Павловна, – приободрившись, продолжил Сергей.

– Значит, они в разводе? – полувопросительно-полуутвердительно сросил я. – Кто от кого уходил?

– Отец от матери.

– Почему?

– Кажется, у него появилась другая… То есть мы не знаем, но так думаем…

– Когда это произошло?

– Два года назад.

– И вы остались с отцом?

– Да.

– А как мать относилась к тому, что отец уходит?

– Плохо, – буркнул он.

– А родителям в последнее время никто не угрожал? Звонки странные по телефону были?

Сергей отрицательно покачал головой.

– А с матерью вы видитесь?

– Она умерла год назад…

– Ясно, – смущенно закашлялся я, – а у отца была… Ну был у него кто-то после матери?

– Не знаю, – отрезал паренек, и я понял, что больше он ничего говорить не намерен.

Ну что же, видимо, тут о Родине я ничего не узнаю. Придется продолжить поиски.

Входя в офис компании «Росал», я думал, что оказался в дурацком положении человека, который сам не знает, что ищет. Не было никакой гарантии, что, во-первых, со мной здесь кто-нибудь вообще станет разговаривать, а во-вторых, что, поставив на уши руководство и знакомых Родина и распустив таким образом слух о его исчезновении, через пару часов я нос к носу не столкнусь с объявившимся «свидетелем защиты», который в это время преспокойно оттягивался где-нибудь на даче у знакомых… Выступить в роли паникера-идиота мне, сами понимаете, не хотелось.

И в то же время шестое чувство подсказывало мне, что с этим Родиным что-то не так.

Оставив Сергею свои координаты, я вышел из квартиры с ощущением, будто все равно забыл о чем-то спросить. Это так и вертелось на языке, но придумать, что бы такое я мог упустить, – так и не сумел. Из-за этого и в фирму приехал злой и какой-то несобранный.

Излишне и говорить, что компания «Росал» находилась в центре города, причем занимала большое стеклянное здание с модной пирамидкой на крыше. Такие пирамидки то и дело увидишь на офисных зданиях. Интересно, что находится в этих пирамидках?

Первым делом я решил встретиться с Матвеевым, про которого Лариса говорила, что он близко общался с Родиным.

Но, столкнувшись на вахте с бурным сопротивлением бабки-вахтерши, под прикрытием двух вооруженных омоновцев не желавшей впустить меня в здание ни под каким видом, я решил, что, по идее, вахтер – единственный, кто в любом случае должен был видеть Родина, если он входил или выходил в ближайшие дни из здания.

– Скажите-ка, бабуля, – обратился я к карге, когда уже дозвонился куда-то наверх, в отдел пропусков, и мне после долгих расспросов пообещали через пару минут принести заветную бумажку. Таким образом, мир с вахтершей был установлен и теперь оставалось втереться к ней в доверие. Я угостил бабусю случайно оказавшейся у меня в кармане шоколадкой, после чего та немного подобрела. Даже омоновцы опустили автоматы и присели на мягкий диван, стоящий в холле. В центре холла находился круглый журчащий фонтан, распространяющий вокруг замечательную прохладу. Впрочем, очевидно, тут работали мощные кондиционеры. – Скажите-ка, бабуля, вы часто дежурите?

– Неделю через неделю.

– А последние пять дней?

– Я дежурила, – без особой любезности в голосе ответила вахтерша, лакомясь шоколадкой. – А что тебе надо? Кто входит, кто выходит? Шпиенов ловишь?

Я так и не понял, как следует расценивать ее слова – как неверие в существование «шпиенов» или как сомнение в лично моих способностях их ловить. Старушка услышала, что я адвокат, и, видно, решила, что это все равно что сыщик.

– Знаете Родина?

– Конечно, – откусывая вставной челюстью шоколад, ответила она, – культурный такой, интеллигентный. Всегда поздоровается, когда проходит, на Восьмое марта поздравил… Положительный человек, ничего не скажу.

– А вспомните, в ближайшие дни он мимо вас проходил?

– Проходил, – ни секунды не раздумывая, сказала бабка.

– Точно проходил?

– Ты что думаешь, я слепая, что ли? Раз говорю, значит, видела, – обиделась вахтерша.

В мои планы не входило ее гневить. Но, согласитесь, ответ старухи меня озадачил.

– А что, он каждый день проходит?

– А как же? Работает он, не последний человек в нашем учреждении.

– Но когда вы его видели?

– А в субботу и видела. В субботу я сижу до восьми вечера. Все уже расходились, когда он вошел. Тут у нас в обычные дни полно народу, а по субботам, да еще вечером, – мало. Вот и замечаешь всех, кто проходит. А вон и твой пропуск прибыл, – прибавила она, принимая из рук вышедшей из лифта и подошедшей к ним молоденькой девушки белый листок пропуска. – Иди уже.

– Это вы к Юрию Борисовичу? – спросила она, окинув меня равнодушным взглядом. – Гордеев? Идемте, я вас провожу.

Девушка провела меня по лабиринту светлых, внутренних коридоров.

– Подождите здесь. Юрий Борисович сейчас освободится.

Я не стал садиться в предложенное кресло, а прошелся взад-вперед. Здесь было более жарко, чем в холле.

Девушка вышла из кабинета, села за большой офисный стол с компьютером и, отгородившись от меня папкой с документами, закурила.

Томиться пришлось недолго. Вскоре за белой пластиковой дверью послышались голоса и шаги и Матвеев появился на пороге, провожая предыдущего посетителя. Он широко улыбался и дружески тряс на прощание его руку, одновременно держа ее за кисть и за предплечье, как каратист, который намеревается перекинуть противника через плечо.

– Очень, очень рад, Борис Анатольевич… Всегда заходите… Всегда поможем. Не стесняйтесь, как только что – сразу ко мне. Обсудим всем миром, как говорится…

Едва утомленный бурными прощальными толчками посетитель ретировался, Матвеев с усталым видом повернулся ко мне.

– Это адвокат Гордеев, – подала голос секретарша, – я вам докладывала.

– Вы по поводу… – он сделал вопросительную паузу.

– Родина.

– А, да! Мне же сказали. Проходите. Алла Борисовна, пять минут меня ни для кого не будет… Ходят тут всякие, не знаю зачем, – весело подмигнул он мне.

Поскольку других посетителей не наблюдалось, я понял, что уничижительная фраза относилась к неизвестному мне Борису Анатольевичу.

– Слушаю вас! – с другим уже лицом повернулся Матвеев ко мне, когда мы оказались в его обширном, светлом кабинете. – Что случилось?

– Да пока еще неизвестно. Возможно, что ничего… – уклончиво ответил я и тут же понял, что допустил тактическую ошибку. Услышав слово «ничего», Матвеев насторожился и напрягся, явно отталкиваясь от противоположного. Вот если бы я прямо с порога объявил: случилось страшное, – он бы и бровью не повел, уверенный, что в конце концов речь пойдет о мелкой аварии.

Конечно, можно бы теперь, на ходу, попробовать придумать безобидную причину своего появления, но я понял, что момент упущен – теперь любая мелочь могла только усилить подозрения Матвеева. Нет, все-таки статус адвоката не слишком подходит для поисков пропавшего человека. Гораздо лучше, когда у тебя в руках корочки Генеральной прокуратуры.

– Я вас внимательно слушаю, – повторил Матвеев, понижая голос, как заговорщик. – Что-то случилось? – В его тоне читался намек, что он не только предчувствует, но и почти догадывается, что именно могло произойти.

– Я разыскиваю Родина.

Я решил, что безобиднее всего в данный момент выглядит реальная версия.

– Родина? – поднял брови тот. – А почему его нужно разыскивать?

– Потому что дома он не появляется.

– Хм… Но я его видел…

– Да? Когда?

Он чуть задумался.

– Знаете, скажите, а я обязан давать вам объяснения? Тем более после того, что произошло?

– К сожалению, именно это и привело меня сюда… Я защищаю интересы Ларисы Машкиной, которая, как вы знаете, обвиняется в убийстве собственного мужа.

Матвеев, с довольным видом человека, которому все стало ясно, откинулся на спинку стула и задумался.

– Да, – наконец сказал он, – честно говоря, я в это не верю… Хотя факты, факты… Как пишут в газетах. Разве что-нибудь можно сделать против фактов?

Я кивнул:

– Да, против фактов ничего сделать нельзя. Когда они есть. Но, насколько я знаю, никаких фактов пока что нет…

Матвеев развел руками.

– Извините, у кого я могу узнать, был на месте Родин в субботу или нет? – настаивал я.

Матвеев отвел глаза и принялся изучать настольную лампу. Я понял, что он взвешивает, насколько выгодно будет сообщить мне правду…

– Мне сказали, что в субботу все рано расходятся. Его мог никто не видеть, – продолжил я.

– Ну, – с сомнением протянул Матвеев, – даже если так, то установить, был он в фирме или не был, очень просто… По пропускам. Один момент, я должен позвонить. – Саша, зайди ко мне. И прихвати журнал… Да…

Спустя несколько минут в кабинет вошел тщедушный человек. Голову его, круглую как глобус, покрывали не нормальные, как у взрослого мужчины, волосы, а жидкий пушок неопределенного цвета.

– Иванов, – представился тот, протягивая холодную потную ладонь. – Только недолго, прошу вас, я работаю… срочная работа…

– Только пара вопросов. Вы видели в субботу Родина?

– Нет, – быстро ответил тот. – Не видел.

– Вы не знаете, он вообще приходил на работу?

– Это легко проверить. Вот журнал.

Он полистал толстую книгу:

– Нет, его не было.

Матвеев повернулся ко мне и развел руками: мол, сделал все что мог, а теперь до свиданья.

– Можно еще вопрос?

Матвеев отпустил сотрудника и вопросительно уставился на меня.

– Понимаете, дело в том, что необходимо срочно разыскать Родина. Я знаю, что вы тесно общались с ним. Подскажите, где его можно найти? Это очень важно, поверьте. Может, кто-то из сотрудников? Может, у него были близкие знакомые? Или же связи…

– Ну насчет «тесного общения», это вы слишком…

– Ну а все-таки.

Матвеев снова глубоко задумался. Но потом кивнул:

– Хорошо. Поднимитесь в нашу библиотеку. Там есть некая Дина. Если кто и знает о Родине, то только она.

Молодец, однако, этот Родин! Везде у него женщины.

В большой библиотеке лениво листала какой-то модный журнал очаровательная курносая малышка лет двадцати пяти. Заслышав шаги, она сразу подняла голову, мило улыбнулась, отложила журнал в сторону и изящным жестом наманикюренных пальчиков поправила волосы.

– Чем могу помочь? Вы у нас впервые?

– Да, – неопределенно ответил я, не решив еще, стоит или нет прикинуться каким-нибудь местным кадром.

Вдруг, узнав, что я адвокат, девчонка пошлет подальше и откажется говорить?

– Работаете над чем-то? – помогла библиотекарша.

– Д-да.

– По какой тематике?

– Вообще-то я вам соврал, – пошел я ва-банк, непринужденно склоняясь над девушкой. – А вас Дина зовут?

– Да, а что?

– Я адвокат. Меня зовут Юрий. Юрий Гордеев. Вот пришел специально познакомиться с вами.

Девушка, польщенная и приятно удивленная, засмеялась.

– А меня зовут Таня, – довольная произведенным эффектом, она снизошла до объяснений. – Дина работает завтра.

Я почувствовал к ней симпатию. Через пять минут мы уже болтали как приятели.

– Нет, я в субботу Родина здесь не видела. Сюда, во всяком случае, он не заходил. Но вы можете позвонить Дине, узнать у нее…

Она многозначительно повела бровью.

– У них ведь было… что-то? – поинтересовался я.

– Ну-у… – протянула симпатичная библиотекарша.

– Ясно…

– Я все это рассказываю потому, что Дина и сама не делала тайны из их отношений…

Я поболтал с Таней еще минут двадцать, но в принципе больше ничего не узнал. Позвонил из библиотеки Дине (телефон дала Таня), но ее номер не отвечал.

Обменявшись с Таней телефонами и условившись, что она позвонит, если вдруг завтра Дина не выйдет на работу или вдруг объявится Родин, я откланялся.

Все-таки приезжал Родин в фирму или нет? Его никто не видел. Вахтерша, правда, утверждает, что видела, но ее словам я не очень-то верил. Карга вполне могла перепутать.

– А что, бабуля, в среду днем вы тоже тут дежурили? – спросил я как бы невзначай, сдавая пропуск и получая от вахтерши обратно свое удостоверение.

– Ну, – кивнула она.

– А в четверг и пятницу отдыхали?

– Так точно.

«Так точно»! Ясно, что ты, старая ведьма, перепутала среду с субботой.

Оставалось только узнать, прилетел ли Родин в Шереметьево или нет.

Было уже половина шестого, когда я доехал до Шереметьева-1.

Через несколько минут я уже знал, что Родин совершенно точно прилетел в субботу. Следующим рейсом после Ларисы.

Ясное дело, ехал он на своей машине. Скорее всего, она ждала его на стоянке. Я позвонил Матвееву и выяснил, что Родин не пользовался служебным автомобилем и сам водил машину. Черный «ниссан-патрол».

Дина Трифонова жила в небольшой двухкомнатной квартире недалеко от МГУ. Район хороший, да и от работы недалеко. Сюда она въехала около года назад, когда путем сложных ухищрений им с Герой удалось обменять полученную вскоре после свадьбы квартиру. Как они тогда, четыре года назад, были рады своему везению, с каким сожалением смотрели на своих бесквартирных сослуживцев…

Как обычно по воскресеньям, Дина позволяла себе поваляться в постели часиков до двенадцати. То есть просыпалась она как и в будни – ровно в восемь, но не вскакивала как угорелая и не мчалась на работу, наскоро проглотив бутерброд, а нежилась в кровати, время от времени забываясь дремой, мечтала, вспоминала свою прошлую жизнь с мужем. И, надо сказать, каждый раз приходила к выводу, что теперь она живет гор-раздо лучше. Гор-раздо.

Ну посудите сами. Во-первых, никаких грязных носков по углам. Во-вторых, бардака в квартире нет и быть не может – Дина была очень аккуратна и чистоплотна, в отличие от Геры. В-третьих, сама себе хозяйка – хочу, не готовлю обед, хочу – готовлю. Хочу – смотрю по телевизору «Санта-Барбару», а захочу – выключу. И никаких новостей и футбола!

Хорошо еще, что Гера оказался не совсем законченным негодяем (как все мужики… ну почти все) и взял на себя все хлопоты, связанные с обменом и переездом, а потом не донимал телефонными звонками с предложением «начать все сначала». Хорошо, что квартира ей досталась прекрасная – в сталинском доме, с высокими потолками и огромной кухней. Хорошо, что они не завели детей…

«У меня в жизни все замечательно! – подумала Дина и сразу же вспомнила о пропаже Григория. – Конечно, если бы он сейчас пришел сюда, ко мне, было бы еще лучше…»

Вздохнув, она посмотрела на часы. Было уже пять минут первого.

«Пора вставать!»

Она решительно отбросила одеяло, скинула розовую, с кружевным воротничком ночнушку, сунула ноги в мохнатые тапочки с мордочками Микки Маусов (подарок Гриши) и, поежившись, отправилась в ванную с твердым намерением принять контрастный душ.

Однако, как всегда оказавшись под горячими струями, Дина сочла мысль о том, чтобы включить холодную воду, кощунственной и, погревшись еще минут пять, закрыла воду вовсе и сняла с вешалки голубое банное полотенце.

Увидев собственное отражение в большом зеркале, висящем над раковиной, она придирчиво оглядела свое тело, еще довольно упругую грудь, намечающийся, но пока еще плоский живот, чуть раздавшиеся, но еще достаточно узкие бедра.

«Не мешало бы, конечно, сбросить пару килограммчиков… А вообще-то я и так красивая. Определенно у меня в жизни все очень хорошо».

Насухо вытершись, Дина надела темно-синий махровый халат и пошла на кухню. Там она заварила кофе, сделала пару тостов, неторопливо и со вкусом поджарила яичницу-глазунью.

Не успела она приступить к завтраку, как в дверь позвонили.

«Ура! – чуть не закричала Дина. – Наконец-то!»

Дина с Герой познакомились на туристической базе у подножия Эльбруса. Она попала туда случайно – просто за компанию. На лыжах Дина держалась с трудом, горы вызывали у нее страх, и от предложений совершить хотя бы символическое восхождение она решительно отказывалась. Чем еще можно заниматься на турбазе? Ребята из ее компании с утра уходили кататься на лыжах, а Дина бесцельно слонялась по окрестностям, дышала горным воздухом, загорала на специальной площадке. А иногда садилась на подъемник и совершала небольшое путешествие на вершину горного склона, на котором выделывали невероятные пируэты лыжники. Пожалуй, наблюдать за несущимися в облаках вылетающих из-под лыж миллионов искрящихся снежинок, искусно и красиво обходящими флажки на бешеной скорости спортсменами Дине нравилось больше всего. Особенно она любила, когда лыжник после спуска, весь в снегу, сняв перчатку, поднимет защитную маску и, отряхивая усы, глянет наверх, где стоят восхищенные зрители. Это было здорово! Спортсмены казались такими красавцами!

Подруги, приехавшие с ней, все время советовали познакомиться с кем-нибудь, «чтобы отдых был более полноценным». Но Дина вела себя довольно скромно, к тому же лыжники в ярких костюмах по большей части с гордым и неприступным видом проходили мимо, закинув на плечо свои сногсшибательные импортные лыжи. А местных жителей, которые во множестве сидели в кафе и ресторанах и приставали ко всем без исключения проходящим мимо девушкам, она побаивалась.

Когда в кресло подъемника рядом с ней вскочил высокий белобрысый парень в оранжевом костюме и завел непринужденный разговор, у Дины сильно забилось сердце. О чем они говорили, она запомнила плохо. Единственное, что осталось в памяти, это что она ни с того ни с сего заявила, что неплохо держится на лыжах. Конечно, по прибытии на вершину Гера (а это был он) предложил ей прокатиться. Когда он, стоя на коленях, надевал на ее ноги свои ботинки и застегивал многочисленные замки, чтобы те стали ей впору, она чувствовала себя наверху блаженства. От ее нового знакомого исходила такая уверенность и спокойствие, что Дина, подойдя к краю склона и даже не успев оценить свои силы, бесстрашно ринулась вниз.

Окончилось все это конечно же плачевно. Дина врезалась в дерево, сломала ключицу, бедро и получила сотрясение мозга. В полубессознательном состоянии ее отправили ближайшим самолетом в Москву, где она сразу же оказалась в Склифе, в гипсе с головы до ног.

Однако Дине недолго пришлось горевать по поводу своей несчастной судьбы. Ровно через неделю в палате появился непостижимым образом разыскавший ее Гера с огромным букетом роз.

Дальше все развивалось как в сказке: Гера носил ей в больницу шоколад и апельсины, возил в коляске на прогулки, не оставлял ни на минуту, когда Дина начала вставать. Он оказался заботливым и нежным. Он был большим и сильным. Он работал над научной диссертацией. Поэтому неудивительно, что она по уши влюбилась в Геру.

Короче говоря, через месяц после выхода Дины из больницы они поженились.

Положительно, Дине повезло. У них не было проблем ни с деньгами, ни с жилплощадью. В Институте ядерных исследований, где работал Гера, платили хорошо, и она даже решила уйти из библиотеки, где работала после окончания историко-архивного института.

Все было хорошо. Дина с удовольствием занималась домашним хозяйством, создавала уют, встречала мужа вкусными обедами и ходила на цыпочках, когда он работал в своем кабинете. Она уже подумывала о ребенке и время от времени покупала простынки, чепчики и слюнявчики трогательных цветов и размеров.

Все закончилось неожиданно и очень быстро.

Осенью Геру неожиданно отправили в командировку.

«Я не могу тебе сказать, куда еду. Это государственная тайна», – произнес он и, подхватив свою дорожную сумку, ушел. Дина успела разглядеть в окно, что за ним приехал коричневый военный «уазик».

А дней через десять в газетах появились сообщения о крупной аварии где-то в Сибири. Вроде бы случилась катастрофа на прииске, принадлежащем компании «Росал». Потом позвонил Гера и сказал, чтобы она не волновалась, что его вызвали как специалиста, он ликвидирует последствия аварии – и приедет примерно через месяц.