Текст книги "Одержимость"

– «Фриц»?! – прыснула в кулак Брусникина.

– Представьте, Евгения Леонидовна, милый русскому уху «Фриц». Так вот, вычислительная мощность у обоих компьютеров примерно одинакова, дебютную базу не показали ни наши, ни немцы, но каждый привел свои тесты и похвалил сам себя. В Интернете даже устроили голосование: «заставить „Владимира I“ сыграть против „Фрица“». Но опять же ни наши, ни немцы энтузиазма не проявили. А также я читал, что наша презентация была под угрозой еще и из-за того, что уже на заключительном этапе тестирования в проекте полностью сменилась команда программистов.

Гордееву вдруг пришло в голову, что перед ним разыгрывается какой-то хорошо отрепетированный спектакль: неужели Воскобойников до сих пор не посвятил своих подчиненных в дело, которым им придется заниматься? Они своими меткими вопросами должны продемонстрировать уровень квалификации перед ним, Гордеевым? Или зачем вообще нужен весь этот инструктаж?

– Это все? – спросил Воскобойников. – Да? Тогда, как говорил незабвенный Никита Сергеевич, наши цели ясны, задачи определены, за работу, товарищи.

– Есть вопрос, – остановила его, уже спрыгнувшего со стола, блондинка Евгения Леонидовна. – Как выглядит финансовая сторона этого турнира?

– Да, пардон, – Воскобойников хлопнул себя по лбу, – действительно это может быть важно. По регламенту Мельник и Болотников обязались сыграть, как я уже говорил, минимум по шесть партий, это гарантировало им по двадцать тысяч долларов каждому, независимо от результатов. Оставшаяся часть призового фонда – еще двести тысяч – достается победителю. Победителем считается либо тот, кто первым одержит шесть побед над компьютером, либо тот, чей соперник проиграет компьютеру шесть партий или по любым причинам прервет участие в турнире.

– Сравнительно небольшие деньги, – заметил Заставнюк, – но все равно неплохие. И что теперь, все автоматически достанется Мельнику?

– Пока ничего не могу сказать, оргкомитет еще не принял решения. Но есть мнение: двадцать тысяч выплатить наследникам Болотникова, а остальное будет зависеть от того, продолжится ли матч.

Больше вопросов не было. Воскобойников испарился, бросив на прощание Юрию Петровичу:

– Знакомьтесь, устраивайтесь, увидимся…

10

Заставнюк, кряхтя, выбрался из своего кресла:

– Что предпочитаете выпить за знакомство? Кофе, чай, минералка?

– Кофе, если можно, – ответил Гордеев.

– А что вы стоите, как неродной. Располагайтесь. Вон тот пустой стол занимайте. – Старик указал на рабочее место напротив стола Брусникиной, украшенное большим глянцевым календарем с портретом Мартины Хингес в развевающейся, как у Мэрилин Монро, юбочке. – Нам ведь работать вместе, так пусть вам будет у нас максимально удобно. А вам, – обернулся к Брусникиной, – Женечка? Как обычно или как всегда?

– Как обычно, зеленый.

Перспектива работать не в родной конторе, а здесь, Гордеева нисколько не впечатляла. Но и уходить просто так, прямо сейчас, тоже было бы неправильно. Навязанных помощников нужно было как-то озадачить. Хотя бы формально. А может быть, и реальную помощь от них получить.

Пока Заставнюк колдовал над чайниками и чашками, Гордеев присел за «свой» стол. В верхнем ящике – тонкий блокнотик с номерами телефонов Воскобойникова – домашний и мобильный, Брусникиной, Заставнюка, позывными пейджеров. Очевидно, для него заранее подготовили. В остальных ящиках пусто, если не считать свежего номера «Плейбоя», очевидно, сувенир; в компьютере тоже ничего, только системные файлы, на стеллаже для бумаг – подшивка «Спорт-экспресса» за прошлый год.

Брусникина вместе со своим креслом на колесиках подкатилась к центральному столу, помогла Заставнюку кое-как освободить одну его половину и возвестила:

– Кушать подано.

Гордеев тоже с креслом (сиротливый стул занял Заставнюк) перебрался поближе к новым помощникам… ассистентам, подчиненным, коллегам – пока не решил, как их называть.

– Ну, рассказывайте, – предложила Брусникина.

– О чем?

– У вас уже есть гениальный план?

– Женечка, – с деланной укоризной заметил старик, – дайте человеку выпить свой кофе.

Евгения Леонидовна до сих пор откровенно и чуть насмешливо разглядывавшая Гордеева, фыркнула:

– А я разве не даю? Просто мне интересно, как работают блестящие адвокаты. Перри Мейсон – понятно. А у нас-то, на русской почве?..

– У нас, на русской почве, – фыркнул в ответ Гордеев, – все происходит с таким же блеском, как и у них, на американской.

– Понятно. Но план у вас все-таки есть?

– А как же! Для затравки вбросить информацию, что Болотникова убили, и посмотреть, кто бросится ее опровергать.

– Это притом, что федерация настаивает на строжайшей конфиденциальности? – обрадовалась Брусникина.

– Федерации нужен конкретный результат.

– Классный план. Главное – смелый. Даже не просто смелый – геройский!

– В жизни всегда есть место подвигу…

– И время. С 10.00 до 10.30? Или с 17.45 до 18.00? на какое вы, барон, обычно планируете подвиги?

– По будням – после первого завтрака.

– А по выходным?..

– Эй, молодежь, молодежь! – замахал руками Заставнюк, прерывая пикировку. – Чем трепаться, налегайте-ка лучше на ананасы, куда мне их столько?

– А зачем вы их столько купили? – огрызнулся и на старика Гордеев.

– Это подарок, – не обиделся Заставнюк. – Ребята из «Локомотива» вернулись со сборов на Кипре, приперли с утра целый ящик. Жуйте, говорят, Савелий Ильич, полезно для сердца и повышает потенцию. – Он нарезал на толстые ломти два фрукта и протянул по куску «молодежи». – Может, выпили бы свой чай на брудершафт, перешли бы на «ты»?..

Брусникина демонстративно надула губы. Ну и слава богу, подумал Гордеев и уткнулся носом в папку с резюме. Смысл текста доходил слабо, хотелось еще что-нибудь эдакое высказать дамочке, оставить за собой последнее слово раз и навсегда.

– Савелий Ильич, а по статистике гроссмейстеры часто выпадают из окон? – поинтересовалась тем временем Брусникина совершенно невинным тоном.

– Крайне редко. Если честно… – старик задумчиво поскреб затылок. – Так, навскидку, могу вспомнить только одно имя. Лембит Олль – эстонский шахматист, гроссмейстер, достаточно известный, едва ли не самый знаменитый из эстонцев. Ну, после Пауля Кереса, разумеется, тот еще с Ботвинником бился. Впрочем, неважно… этот Олль погиб года четыре назад. Тоже выбросился из окна, правда, своей квартиры. Было ему тридцать три, но он до того несколько лет лечился именно по психиатрической части, сидел на антидепрессантах.

– Ну, тут все понятно – клиника…

– Да, а среди действующих спортсменов, особенно профессионалов, вообще очень мало самоубийц. Они же работают как проклятые, им просто некогда бесконечно переживать несчастную любовь и прочие сантименты. Меня, знаете, какой вопрос занимает? Если бы Болотников остался жив, он повторил бы попытку?

– В каком смысле остался бы жив? – не сразу понял Гордеев. – Его что, могли спасти? До больницы не довезли? Я что-то пропустил?

– Нет, не в том дело, я видел пресс-конференцию по поводу гибели Болотникова. Там следователь признался, что за несколько минут, а может, и секунд до того, как Болотников прыгнул, прямо под его окном стоял Газ-66…

– Да, знаю, – кивнул Юрий Петрович, сообразив, что тоже видел на кассете, оставленной Воскобойниковым, Газ-66 с тентом, груженный постельным бельем. – Попади Болотников в кузов, максимум переломал бы руки-ноги.

– Так вот повторил бы он попытку?

– Ну, этого мы уже точно никогда не узнаем, – развела руками Брусникина.

– В общем, так… – Гордеев решительно поднялся. – Савелий Ильич, я попрошу вас внимательно посмотреть все, что касается турниров с участием компьютеров. Особенно меня интересуют отзывы самих шахматистов, участвовавших в таких играх. И хорошо бы это все систематизировать.

Блондинка Евгения Леонидовна ехидно улыбнулась:

– А для меня задание будет?

– Обязательно. Затребуйте у Воскобойникова видеозаписи всех игр Болотникова с «Владимиром I» и попробуйте проанализировать его поведение. Наиболее интересные куски я хотел бы потом показать хорошему психологу.

– Разрешите выполнять?

– Валяйте. – Пока она еще чего-нибудь не выдала, Юрий Петрович с курткой под мышкой вывалился в коридор. Хотелось тяпнуть коньячку. Или разбить что-нибудь вдребезги.

Какого черта, вообще?! Шахматная же федерация! Ну ладно, начальники – они чиновники. Это нормально. Но эти двое? Заставнюк – очевидно, в прошлом футболист, Брусникина – тоже явно не шахматистка, шахматистки ни в двадцать, ни в тридцать на пенсию не выходят. Чем они тогда вообще занимаются при шахматной федерации? Ну Заставнюк, ладно. Если он такой уникальный статистик, энтузиаст и подвижник, его можно было пригреть, просто дать старику возможность спокойно заниматься любимым, и в принципе полезным, делом за какие-нибудь символические деньги. А дамочка? Никаких личных (в смысле сексуальных) отношений у нее с Воскобойниковым, скорее всего, нет. Если бы что-то такое было, он заметил бы – глаз наметан, даже если все тщательно скрывать, все равно прорвалось бы. Тогда что? Что тогда? Опять чистой воды благотворительность? Кончилась спортивная карьера у несчастной, с тренерством не сложилось, на ином поприще тоже не заладилось, и добрый дядя Воскобойников предложил ей синекурную должность?

А зачем в таком случае нужно было навязывать их помощь? Чтобы как-то оправдать их существование? Чтобы, если вдруг кто-то поинтересуется: «а за что, собственно, получают зарплату данные штатные единицы?», было что ответить? Или они приставлены в качестве соглядатаев? Присматривать за посторонними, чтобы не лезли, куда не надо?

11

Лошадью ходи!

Ничто человеческое не чуждо нашим международным гроссмейстерам. Какой же русский не любит быстрой езды и… халявы? А быстрая езда к халяве – это вообще наш национальный вид спорта. Может, пора соревнования устраивать? Всероссийские?

Однако разговор был о международных гроссмейстерах. А именно о Константине Мельнике. Константин Мельник дал предварительное согласие продолжить матч с шахматным суперкомпьютером «Владимиром I». Особенно трогательно звучит «предварительное». Прямо слезы на глаза наворачиваются. Мечется человек, сомневается. Может, не стоит все-таки?.. Но искушение слишком велико. Халява-то – вот она! Протяни только руку, и призовые, считай, уже в кармане. Благодаря невнятно-запутанному регламенту и практически независимо от результатов игры.

Нет, если уж совсем честно, то не корысти ради дал Мельник предварительное согласие. А токмо для возрождения почившей ICS его имени. Для тех, кто запамятовал, напомним: год примерно назад Мельник выиграл турнир в Дубае с призовым фондом в полмиллиона долларов. И вместе с шейхами, устроителями турнира, организовал в Интернете международную детскую шахматную школу ICS – International Chess School имени Мельника К.А. Предполагалось дистанционное онлайновое обучение, селекция вундеркиндов, стипендии одаренным и нуждающимся, короче, красиво было задумано. Но оказалось, что бизнес – дело нелегкое, ничего путного не получилось, а средства, как водится, быстро рассосались.

И вот ради возрождения этого миража Мельник готов наплевать на приличия и добывать легкие деньги.

Однако же народная мудрость – она на то и народная мудрость: халявы на халяву не бывает. Как бы не пришлось вам потом, господин Мельник, краснеть.

Иван Лужин.

Интернет-газета «65-я клеть»

12

Насколько вообще можно рассчитывать, что мотивы суицида будут раскрыты?.. Даже если имеется предсмертная записка или перед тем, как наложить на себя руки, самоубийца с кем-то говорил о своих планах. Ведь крайне редко человек с петлей на шее или пистолетом у виска говорит или пишет: в моей смерти прошу винить такого-то и такого-то, потому-то и потому-то. А даже если и говорит, можно ли верить ему буквально? Опыт учит, что нельзя.

Но, как правило, получается хотя бы в общих чертах ограничить круг потенциально виновных. Или, вернее, назвать тех, кто точно не виновен.

В этом, для начала, очевидно, и состояла задача Гордеева. Убедительно доказать, что РШФ нельзя винить в самоубийстве Болотникова. «Владимира I», оргкомитет турнира и Мельника – тоже нельзя. и вообще, шахматы к этому событию не имеют никакого отношения. И уже потом, имея на руках такие доказательства, можно, во-первых, с чистой совестью возобновлять турнир – найти Болотникову замену и возобновлять. А во-вторых, строить защиту от любых нападок, будь то родственники покойного, или спонсоры, или пресса, или возмущенная мировая общественность.

И для добывания убедительных доказательств нешахматных причин самоубийства лучше всего подходит человек, не имеющий никакого отношения к шахматам, – тут замысел Воскобойникова был понятен. Но свежему и чистому человеку все равно придется с головой влезть в эти самые шахматы.

Впрочем, как раз это менее всего заботило Юрия Петровича. Он относил такие вещи, скорее, к маленьким радостям адвокатской работы. Когда ты что-то ищешь в незнакомой прежде профессиональной среде, то невольно так в нее погружаешься, что успеваешь прожить там небольшую параллельную жизнь. В частности, и за это, среди прочего, любил Гордеев свою работу. А конкретно это погружение не оставляло в голове места для Керубино. Он пока не давал о себе знать, и Юрий Петрович старался о нем вообще не думать, но все равно ведь думалось. Само собой и несмотря ни на что.

– Болотников, Болотников, Болотников… – как заклинание произнес Гордеев и зарядил поиск в yandex.

О Болотникове было столько материалов, что за месяц не перечитать. Но адвокат сосредоточился только на его интервью за последние полгода. Интервью делились на две группы: благодушно-жизнерадостные, когда Болотников что-нибудь приличное выигрывал, и едко-злые – когда проигрывал. Гордеев проштудировал вторую группу. В адрес РШФ и прочих надшахматных организаций Болотников ни разу ничего плохого не сказал. Значит, предварительно их из подозреваемых в доведении до самоубийства можно исключить. Зато некоторым коллегам-шахматистам от него крепко досталось – на эпитеты покойник не скупился.

Из таких коллег Гордеев выделил наших Мельника и Леонида Дименштейна, шведа Йохансена, индийца Сатьянджита Бэя, украинца Анатолия Климука и болгарина Тодора Бойкова. Мельника адвокат решил оставить на закуску, с ним можно и вживую побеседовать, а об остальных поискал шахматную прессу в Интернете. Его интересовало в первую очередь, чем в текущий момент они заняты и где они сейчас находятся. Это было особенно существенно: присутствовал ли кто-нибудь на последних играх Болотникова.

Первое, что отыскал Гордеев, была статья из «Молодежной газеты» о том, что Леонид Дименштейн собирается играть в шахматы с тюремщиками. Дименштейн был 6-м номером в мировом рейтинге, но, кажется, соревнования высочайшего уровня его сейчас не слишком волновали. Дело в том, что в столице скоро должен был пройти финал Всероссийского турнира управления исполнения наказаний по шахматам с его участием! Всего в турнире участвовало несколько сотен сотрудников этой системы и заключенных. Первые этапы прошли в самих колониях, тюрьмах и СИЗО. Каждая область должна была представить к финалу в столицу одного лучшего игрока. Однако в Москву осужденные заведомо не могли попасть, поскольку их этапирование потребует слишком больших затрат. А за них будут играть полтора десятка надзирателей в звании от сержанта до полковника. Среди них есть как мастера спорта по шахматам, так и простые любители. Вначале тюремщики будут два дня соревноваться между собой, а потом уже – с Дименштейном, причем он будет играть со всеми одновременно. Победителю турнира знаменитый шахматист вручит хрустальную сову и много других ценных призов. Занявшим второе и третье места достанутся пылесос, магнитофон и книги. Шахматы довольно популярны в российских местах заключения, поэтому было решено проводить турнир не реже одного раза в два года. Организаторы обещали найти средства и обязательно этапировать в столицу заключенных, которые станут победителями в своих регионах в следующий раз. Дименштейн был давно увлечен этим проектом и ни на что другое не отвлекался.

Известный гроссмейстер, вице-чемпион мира по быстрым шахматам, швед Йохансен уже полгода как находится в Канаде, где он буквально на днях развлечения ради принял участие в первом чемпионате мира по игре «Камень, ножницы, бумага» и выиграл его, назвавшись чужим именем. Швед уже не первый месяц заявляет о том, что устал от шахмат и подумывает, не завершить ли ему вообще свою карьеру.

Ну, это вряд ли, подумал Гордеев. Все-таки у гроссмейстеров такого уровня (а Гордеев проверил: Йохансен, несмотря на то что не играл целых полгода, занимал в международном рейтинге девятое место) очень большие гонорары.

Один из лидеров мировых шахмат, индиец Сатьянджит Бэй (4-й в мировом рейтинге), выиграв первый крупный турнир в этом году – в Вейк-ан-Зее, тоже взял паузу и даже отказался от участия в соревнованиях в Линаресе, что «заведомо лишает турнир того накала страстей, который у него был бы в присутствии всех сильнейших шахматистов». Конец цитаты. Бэй, имеющий в шахматном мире прозвище Беспощадный Индус, сейчас мирно отдыхает в своем доме в Испании. По неподтвержденным данным, компанию ему там составляют две известные французские актрисы и украинский гроссмейстер Анатолий Климук (5-й в мировом рейтинге), с которым у Бэя давние дружеские отношения. «Климук – инфант терибль на шахматном небосклоне, человек, который своим непредсказуемым поведением не раз и не два срывал крупнейшие международные соревнования. Дважды планировался его матч за шахматную корону с действующим тогда чемпионом мира Бойковым, один раз Климука не устроила сумма гонорара, который он получил бы в случае проигрыша, в другой раз соглашение было заключено, однако на матч, который должен был состояться в кенийском городе Хома-Бей – на побережье озера Виктория, он так и не прилетел». Позже выяснилось, что в это самое время Климук принимал участие в шахматном фестивале AIR FRANCE OPEN в Марселе в числе других 650 участников из более чем 50 стран, среди которых было много игроков, даже не дотягивавших до уровня российского мастера спорта. Вразумительного ответа относительно того, зачем он так поступил, от украинца так и не последовало. Вскоре после этой истории в шахматном мире начал циркулировать популярный анекдот: Посреди ночи пьяный Климук приезжает к любовнице, на ногах еле стоит. Любовница ему: «Ты где был?» Климук: «В шахматы играл». – «А почему от тебя коньяком разит?» – «А что, шахматами должно?»

…Впрочем, совершенно не факт, что Климук сейчас в Испании. Еще месяц назад он заявлял, что непременно приедет посмотреть на матч «этих трех тугодумов» – имелись в виду, конечно, Болотников, Мельник и «Владимир I» (чем поверг организаторов в легкое смятение), однако в зале гостиницы «Хилтон» ни разу замечен не был.

Еще один выдающийся шахматист, автор многочисленных шахматных учебников, предпоследний чемпион мира, болгарин Тодор Бойков (3-й в рейтинге) сейчас находится в Москве (куда он переехал на постоянное место жительства еще три года назад) и как будто пишет книгу о ста лучших гроссмейстерах двадцатого века. Что, впрочем, не мешает ему регулярно принимать участие во всех крупнейших турнирах. В последнее время Бойков демонстрировал странную динамику: на одних турнирах он шел по пути наименьшего сопротивления, стремясь завершить все партии как можно быстрее вничью, на других показывал очень интересную игру. Впрочем, уровень его мастерства, видно, все-таки падает, потому что за последний год он опустился в рейтинге уже на четыре позиции и сейчас занимает седьмое место. Бойков, однако, на публике давно не появлялся, а интервью, которые он дает спортивным журналистам, вполне могут быть сделаны по телефону или по электронной почте. Так в Москве ли он на самом деле?

В общем, единственный достоверный вывод, который можно было сделать из перелопаченной информации: лучшие шахматисты мира – люди по-настоящему экстравагантные.

Дименштейна и шведа из списка подозреваемых можно было, пожалуй, исключить, но остальных придется раскапывать дальше. А особенно заинтересовали Гордеева Климук и Бойков. Они были полной противоположностью друг другу, словно объектив и негатив. Бойкову было 42 года, и он являл собой саму дисциплину и пунктуальность, его карьера развивалась поступательно, и чемпионом мира он стал в 38 лет. В шахматном мире его звали мистер Йес, потому что долгое время не бывало случая, чтобы кто-нибудь в чем-нибудь от него получил отказ. Бойков участвовал в благотворительных акциях, одним из первых стал активно играть против мощных компьютеров, открывал шахматные академии, даже снимался в кино, никогда не проявляя особой финансовой заинтересованности. С Болотниковым на официальных турнирах встречался восемь раз, счет 4,5:3,5 в пользу Бойкова.

Климуку же было 24, и он был разгильдяй, каких поискать. В 13 лет он получил звание шахматного мастера и титул чемпиона СНГ среди юниоров, а год спустя бросил школу, заявив, что она «совсем не помогает ему заниматься шахматами»! Климук обожал диктовать устроителям состязаний свои условия. Например, матчи с его участием не могли начинаться раньше четырех часов дня, так как он привык вставать не раньше одиннадцати. Жить в гостиницах он не любил, но уж если приходилось останавливаться в гостинице, то это обязательно должен был быть лучший номер. Ему ничего не стоило пообещать что-нибудь (интервью, игру, выступление на празднике) и потом под самым надуманным предлогом, или вовсе без предлога, отказаться от своего обещания. Во время турниров он никогда не входил в зал, он всегда врывался в него, как буря, и также его покидал, никогда не обращая внимания ни на журналистов, ни на ожидающих автографов поклонников. И еще, он страшно, просто панически, боялся проигрышей и ненавидел ничьи. Из боязни проиграть он выступал на чемпионатах и турнирах крайне нерегулярно, предпочитая им матчи, играя один на один, и действительно, на длинном отрезке времени он был исключительно силен. С Болотниковым на официальных турнирах встречался пять раз, счет ничейный 2,5: 2,5.

Гордеев задумался. Конечно, опыта ему не занимать. Но все-таки для различных деликатных операций неплохо бы иметь под рукой сноровистых оперативников, а еще лучше… Как уточнить, чем, например, на самом деле заняты украинец Климук и болгарин Бойков? Действительно ли они там, где пишут газеты? Или, может быть, как раз Климук в Москве, а Бойков – в Испании или в других теплых краях? В самом деле, если ты пишешь книгу, то зачем непременно сидеть в холодном мегаполисе. Да к тому же ты – обеспеченный человек и не обязан каждый день ходить на службу. Или, если Климук действительно так непредсказуем, как об этом все говорят, и если бы он, например, захотел для каких-то своих сугубо личных целей инкогнито приехать в Москву, он мог бы намеренно об этом сообщить журналистам, чтобы те сделали как раз обратный вывод: мол, ага, раз так, то украинца в Москве нет и быть не может!

Гордеев думал, что шахматный мир обладает некой отличной от всей остальной вселенной логикой, которую не связанным с этим видом спорта понять непросто. Так, может быть, не надо и пытаться? А что, если привлечь самого Дениса Андреевича Грязнова – непревзойденную ищейку, человека без страха, упрека и рефлексий. Пусть Воскобойников против, ему вовсе необязательно об этом знать. Пусть себе думает, что расследование ведется исключительно руками и мозгами Заставнюка и Брусникиной.

Адвокат позвонил Денису и с разочарованием узнал, что его друг сейчас в Санкт-Петербурге, и когда вернется в Москву, никто понятия не имеет. Какая досада!

– А чем сейчас занимается многоуважаемый Юрий Петрович? – с иронией спросили Гордеева в «Глории».

– Собираюсь на межпланетный шахматный конгресс, – вздохнул он, и на этом разговор был закончился.

Мозги закипали. В голове роились всякие бессмысленные слова, вроде «Я тут проездом, устал после Карлсбадского турнира». Пожалуй, стоило проветриться и навестить помощничков.