Текст книги "Во власти Дубовой короны"

Оба в черных мундирах с золотым шитьем. У Вардена наград больше, у Дарса меньше.

У Вардена голова седая, и биопротезы, и шрамы, которые не исправить никакой биопластикой. Один вообще через все лицо…

У Дарса пока столько нет. Хотя ранений хватает, но как-то умудрились залечить, шрамов не осталось.

А вот что у них общее…

Глаза.

Не важно, что у Вардена они голубые, а у Командора черные. Важно то, что плещется на дне этих глаз.

Ледяная решимость добиться своего. Убить врага, вырвать у него из глотки добычу… любой ценой.

Вообще любой. И не важно, сколько людей при этом придется похоронить.

Дарс молчал. Первым говорит старший по званию. И Варден не стал томить его ожиданием.

– Не знаю, почему пришел такой запрос. Я был уверен, что ты – предпоследний человек, о котором попросит Лакс Рей.

– ПРЕДпоследний?

– Последний – я.

Дарс позволил себе ухмылку.

О нелюбви наместника Рея к военным знали все. Тоже мне, секрет сердца!

– Допустим, Коор…

– Просто ло Шарен.

– Благодарю, ло Шарен. Я тоже не думал, что такое возможно.

– Если это случилось, надо воспользоваться. Рей прислал заявку, мы ее рассмотрели и утвердили. Ее переслали в мой отдел.

Дарс кивнул.

О подтексте он догадывался. Но… подождем.

– Мы топчемся на месте уже больше двадцати лет. Двадцать лет, Дарс. Двадцать лет, за которые мы ничего, понимаешь, НИ-ЧЕ-ГО не получаем с Дараэ. Лекарства, телепортация, даже их умение приводить в негодность любую технику… Лакс все тянет и тянет, уверяет, что уже вот-вот… и его прикрывает Тантарель. Я ничего не могу с ним сделать, не могу надавить…

Дарс кивнул.

Да, Координационный совет – идеальная форма управления. Но в нем тоже заседают живые люди. И они небезупречны. Координатор Тантарель отвечал за дипломатические отношения… и терпеть не мог военных.

Дурак.

Понятно, Лакс Рей пользовался его покровительством и поддержкой. И тут… такое!

Враг сам просит о помощи! Грех не помочь бедняге, правда же?

– Я хочу, чтобы ты отправился на Дараэ с самыми широкими полномочиями. И раскрыл там злоупотребления Лакса Рея.

– Злоупотребления?

– Уверен, они есть. Избыточная мягкость по отношению к местному населению, к примеру. Потакание местным властям. Может быть, что-то еще… недостаточная интенсивность воздействия…

Дарс кивнул:

– Я разберусь.

Он понял, о чем речь. Координатор фактически давал ему открытый лист. Промахи – их не будет. Дарс станет исправлять УЖЕ ИМЕЮЩИЕСЯ проблемы. А под это дело…

Что будет в Совете?

Дарс не знал. Но понимал, что его прикроют.

– Ло Кет, я надеюсь на ваше понимание. И на решительные действия.

– Ло Шарен, я сделаю все.

И возможное, и невозможное.

Мужчины переглянулись. И улыбки у них тоже были одинаковые. Волчьи, хищные. Они почуяли добычу.

Планету Дараэ и ее наместника ждали нелегкие времена. Дарс не собирался стесняться. Он их напалмом с орбиты зальет, если не получит нужного.

Люди?

То есть… кто там? Эти, даэрте?

А они не люди, в понимании Командора. У них уши другие, волосы, и вообще… это же дикари! Чего с ними считаться? Миллионом больше, миллионом меньше… туда им и дорога. Главное, что поручение Шарена будет выполнено. Идеально.

И Командор принялся обсуждать основные вехи предстоящей операции. Наверняка есть кто-то, кто может помочь, что-то, чего делать не надо, инструкции, которые может дать только Координатор… Дарс весь внимание.

Командуйте, ло Шарен. Я уже иду.

Шавель… был.

Он плохо осознавал себя, но он точно был.

Его разум, его сознание… что с ним? Так и выглядит крона Перводрева Дараэ?

Это должно было случиться с ним после смерти?

Странно как-то… не понять.

Он мыслит? Он существует… он – Шавель из рода Ваэлрон, его отец – Долиш, его мать – Маира… мама…

Шавель непроизвольно потянулся мыслями к маме.

Мама, мамочка…

Вот их дом.

Вот мама. Спит, а на щеках дорожки от слез. Рядом с мамой спит сестренка, обняла ее, прижалась покрепче – тоже плакала. Видно же…

И такой болью рвануло… сердце?

Разве у него есть сердце?

Он – Шавель из рода Ваэлрон, но кто или что он теперь такое? Явно не даэрте?

Или… или все равно? Живой ли, мертвый ли… Шавель хотел погладить маму по волосам – темно-зеленым, искристым, теперь с тонкими прожилками седины – и неожиданно провалился в ее сон. Когда мама качала на руках маленького Шавеля, когда пела колыбельные… словно комната. И он в ней оказался.

– Вель!

– Мама, мамочка…

Если бы кто-то увидел в этот момент Маиру, то заметил бы, что она улыбается во сне. Но рядом не было бодрствующих. И это было хорошо.

– Вель, сыночек мой…

И слезы хлынули потоком.

Шавель прижимал к себе маму, успокаивал, уговаривал.

– Мамочка, я не умер.

– Но, Вель…

– Это просто тело. Погибло только мое тело, мам. Не я сам, честно! Я живой, я себя осознаю, я ведь пришел к тебе. Это только тело, а я живой!

– Как такое может быть?

– Не знаю, мама. Но я еще разберусь. Мне кажется, у меня будет много времени.

– Сынок…

– Мама, обещаю. Я буду еще приходить. Если получится, я буду заглядывать в твои сны. Только никому об этом не рассказывай, ладно?

– Хорошо, малыш. Только ты приходи, обещаешь?

– Да, мама…

Ах, как же не ко времени наступает утро! Вот бы ночь тянулась вечно!

Однако утром Маира уже смогла улыбнуться. Откуда-то, подсознательным чутьем любой матери, она знала – это не просто сон.

Ее сын жив.

Все было на самом деле. Просто он действительно как-то отделился от тела, но не погиб же! Он жив, только теперь у него будет другая форма! А это самое главное. Жаль лишь, у нее не появятся внуки. Но зато сын всегда будет рядом. Разве это плохо?

Долиш потихоньку перевел дух. Ну вот, жена пришла в себя, это замечательно. А то он волновался за супругу. Понятно, горе никуда не денется. Однако стоит пережить первый, самый острый приступ, и остальные… их тоже можно будет пережить.

А Маира молчала и улыбалась.

Это ее маленькая тайна. Между ней и Шавелем.

Сын жив.

Остальное?

А остальное совершенно не важно! Лишь бы он еще пришел… пусть во сне, но пришел! Она подождет, сколько нужно.

А вокруг планеты Дараэ было неспокойно.

Ноосфера бунтовала.

Выходили из строя самые передовые технологии, ломалось все, даже то, что не могло сломаться по определению… молотки и топоры держались дольше всего остального.

То связь отказывала напрочь, то менялись законы физики – не по всей планете, а точечно, то погода бесилась вопреки не то что прогнозам синоптиков, а даже здравому смыслу: снег посреди лета все же не самое обычное явление. И никто не знал, что происходит.

Никто и не мог предположить, что планета обретает свой разум.

Никто не мог этого даже представить, но Шавель действительно попросту растворялся в ноосфере, в которую так неосторожно сунулся. Разум, душа… все было интегрировано в информационное поле планеты.

Он еще не понимал этого, еще осознавал себя как Шавеля, однако с каждым днем усваивал все больше информации, поглощал все больше знаний, сливался с планетой, уже не мысля себя в отрыве от Дараэ. Компьютеры? Комплектующие? Кристаллы памяти?

Таким кристаллом для Шавеля стала вся планета! И радостно приняла в объятия личность одного из своих детей.

Если планета Дараэ подождет еще пару сотен лет, у нее может объявиться свой Бог? Или демиург? И он будет осознавать себя.

Не как Веля, нет. Разве что в основе останется нечто от Шавеля. Любовь ко всему живому, законы равновесия, уважение к жизни, забота о даэрте и Дараэ.

В каком-то смысле для него это действительно смерть. Смерть сознания, смерть части разума, и то, что получится, уже не будет Шавелем.

Но в основе его будет разум даэрте. Сознание даэрте.

И запрет на причинение вреда живому.

И любовь к своему народу, к своему дому. И много другого, что обещает нелегкую жизнь завоевателям. Но это будет еще очень не скоро.

А пока…

Пока ноосфера сходила с ума. Или приходила в него? И то и другое было одинаково нелегко для ее обитателей. Однако сделать они ничего не могли, оставалось лишь перетерпеть.

Разве что Элрану приснился Шавель. На следующий же день.

– Вель!

Виной в голосе молодого даэрте можно было два моря наполнить.

– Ран, ты чего? Грустишь, как бурундук над разоренными запасами?

Элран не стал врать ни себе, ни другу. Даже во сне.

– Это я все виноват. Что ты умер.

– А как я с тобой разговариваю, если я умер?

– Ты мне снишься.

– Ага, – сообразил Шавель. – А если я тебе скажу нечто такое, что знали только мы, ты мне не поверишь. Ран, я не умер.

Элран и так не поверил. Увы.

– Ран, сделай мне одолжение? Не страдай. Лучше помоги королеве.

– Королеве?

– Я кое-что сделал. Надеюсь, этого хватит, но буду помогать и дальше. Послушай меня и запомни. Я хотел получить доступ ко всей информации, которой владеют ша-эмо. Я справился, но ее оказалось так много, что мое тело не выдержало. А вот разум – жив.

Элран кивнул:

– Допустим. И?..

– Мой разум жив. Доступ к информации у меня есть. И я буду тебе сниться. Другого пути ее передачи я пока не нашел, к сожалению.

– Снись, ладно? Мне так легче, – Элран, конечно, не поверил. Но и отказываться не стал.

Здесь и сейчас он видел своего друга живым и здоровым, веселым и улыбающимся. А это так много! Невероятно много!

– Договорились. Ран, прекрати грызть себя. Я жив – и собираюсь выгнать отсюда ша-эмо.

Элран не стал спорить с другом. Он жив, это главное. Самое главное.

И жить Элрану после чудесного сна стало чуточку полегче, однако юный даэрте никому и никогда о нем не расскажет. И так он грыз себя поедом за то, что не спас друга.

Что согласился на авантюру, что…

Мало ли поводов для самоедства? Ох, хватает. Зубастый зверек совесть…

Элран молчал, а планета привычно двигалась по своей орбите. И время шло…

– Вы работаете с этой планетой вот уже сколько? Шесть лет?

– Восемь, Командор.

– И до сих пор никакого результата?

– Почему же? Планета практически освоена, население в резервациях…

– Это смешно, Лакс! Я видел планету с орбиты – вся зелень как была, так и остается…

– На планете есть и города.

– Что это такое?! Это – города?! В них жить невозможно, там ничего не работает! Освоено только семь процентов планеты! За восемь лет, Лакс! Восемь! Лет!

Лакс Рей, наместник планеты Дараэ, зло поглядел на Командора.

Семь процентов! Да ты бы, дрянь такая, и десятой части не сделал! Думаешь, тут все легко и просто? Прилетел, выжег напалмом и строй?

Здесь все не так легко! И Дараэ – планета особая, и подход к ней нужен… ему бы еще лет десять, и он бы справился! Стоит сломать королеву этих тварей – и планета сама ляжет ему под ноги! Он ведь объяснял, писал докладные, просил прислать толкового помощника…

Нет, прислали на его голову этого военного!

Издеваются они, что ли, всем Советом и каждым Координатором?

– Вы докладывали, что у вас в плену находится правительница местных аборигенов?

– Да.

– Почему до сих пор вы не склонили ее к сотрудничеству?

– Потому что я над этим работаю, – огрызнулся Лакс. – Работаю!

– Плохо работаете.

– Уж как умею…

– Приказ, – Командор провел рукой над наручным компом, и над компом Лакса засветился вирт-лист приказа. – Читайте.

Лакс пробежал взглядом по строчкам, скрипнул зубами.

Сволочь!

С этого момента Командору передавалась вся власть над Дараэ, чтобы он «выявил и исправил недочеты». Ну-ну…

– Где эта правительница?

– В камере.

– Проводите меня в лабораторию и прикажите привести ее туда же.

Лакс покачал головой:

– Зря вы это, Командор. Зря.

– Я не просил ваших советов. Вы получили приказ?

– Да.

– Исполняйте.

Лакс снова скрипнул зубами и вышел.

Вот ведь… наприсылают из штаба… всякого. А кому исправлять?

Ему потом все это исправлять, ему… почему, ну почему прислали не Дорна? Он же просил! Он же писал! С Дорном он бы и договорился, и работали бы вместе, и объяснить старому другу все можно, а этот… лом титановый!

Лакс Рей искренне считал, что люди делятся на две категории. Первая – люди физического труда. Они большие, сильные (не завидует он! Хотя тому же Командору уверенно смотрит в диафрагму, а когда стоит рядом с ним, возникает ассоциация с больным червяком. Но сказано же – НЕ ЗАВИДУЕТ!) и созданы для того, чтобы не приходилось напрягаться второй категории людей. Они незаменимы, когда надо, к примеру, передвинуть шкаф, выкопать канаву, пойти на войну… ясно же! Для того их мир и создал!

Вторая категория – люди интеллекта. Именно так, не интеллектуального труда, а интеллекта. Потому что думать, планировать, играть в трехмерные шахматы – это не вполне работа, это образ жизни. Если привык Лакс просчитывать свои действия на сорок шагов вперед, он так и будет делать. И понятно же, что он самой судьбой предназначен, чтобы управлять этим стадом баранов. А заодно учить тех, кто глупее. Учить правильно управлять.

Признавать интеллект за людьми вроде Командора Лакс решительно отказывался. Тупые же вояки!

Фу!

Признавать за ними право распоряжаться своей судьбой или оспаривать его приказы? Об этом вообще речь не шла. Никогда!

И вот, словно насмешка!

Он, человек развитый, тонко чувствующий, стратег и тактик, вынужден подчиняться ЭТОМУ!

Тупой вояка!

Лакс опять скрипнул зубами, но….

Проводить?

Хорошо же! И провожу, и покажу, и дождусь, пока ты наделаешь кучу ошибок! И устрою так, что эту кучу навалят на твою могилу. А я приду и воткну табличку.

Только вот…

Одну мысль Лакс гнал от себя, словно назойливую муху.

Допустим, Командора-то он утопит. А сам выплыть сможет?

Как же Салея их ненавидела.

Нет, не так.

НЕНАВИДЕЛА!

Она никогда не думала, что ярость бывает такой.

Ослепительной, оглушающей, невероятной….

Когда за дверью ее камеры раздались шаги, Салея привычно скорчилась на своей койке. Закрыла лицо, чтобы не выдать себя сразу же, с первой секунды. Держаться, держаться, ДЕРЖАТЬСЯ!!!

Цивилизация не признает гнилой соломы и крыс в казематах.

Цивилизация несет с собой нечто иное. Хотя Салея была бы рада соломе – это часть живого, настоящего… и крысам! Они тоже – живые!

Но не было ничего!

Белые стены, пол, потолок, гладкие, словно ты внутри яйца. Откидная койка. Стол и стул. Все из белого пластика, легкого и прочного. Не сломаешь. Никак…

В углу – отверстие для физиологических нужд. Над ним сосок душа.

И – свет.

Слепящий яркий свет, от которого не спрячешься, даже завернув голову в тонкую наволочку. Одеяла на кровати – и то нет.

Комфортная температура. Впрочем, Салея знает, как легко в камере может наступить мороз. Или адская жара, когда в теле не остается ни капельки лишней жидкости. Это не пытки, нет. Это сбои в системе, так и записано. Или эксперименты…

Из одежды – белая рубашка.

Все тоненькое, почти в руках расползается, на такой веревке даже удавиться не выйдет.

Но Лакс Рей предусматривал все.

В углу ее узилища висит простая черная коробочка. Камера. Если Салея сделает что-то, что не понравится тюремщикам… они тоже сделают нечто такое, что не понравится ей. Вы никогда не слушали сутками одну и ту же музыку? Никогда не жили несколько дней при свете – пульсирующем в произвольном ритме? Так, что даже защититься не выходит… и спать не получается. Кстати – и это. Вам могут несколько суток подряд не давать уснуть. Тоже пытка. Только цивилизованная. Конвенционно одобренная, следов ведь не остается!

Оставалось сидеть и целыми днями смотреть в одну точку.

Впрочем, кое-что Салея могла сделать и в таком положении.

Силовой каркас организма преотлично развивается в любых условиях. Достаточно капельки силы, которой и спичку-то не зажжешь, но чтобы она – была! А дальше…

Упражнения отработаны веками! Десятками веков практики! Повторяй и повторяй…

И девушка раз за разом разгоняла по венам теплую каплю. Пока есть жизнь – живет надежда. Так говорила мама. Так считала и сама Салея.

Слишком это страшно – сдаться. Особенно в восемнадцать лет…

Шаги за дверью Салея не услышала. Но почувствовала.

Каждым волоском на теле, каждой порой кожи… до истерики….

Дверь открывается беззвучно. Это она тоже знала.

И – темное пятно на пороге.

Салея ненавидит этого человека всей душой. Она знает, как его зовут.

Лакс Рей, наместник Даэрте. Но про себя она называет его кислотным слизнем. Он такой же… мерзкий, полужидкий, разъедающий все на своем пути. Только вот даже слизни приносят пользу миру. А этот – лишь вред…

Ненавижу…

– Вы не передумали, принцесса?

Салея молча качнула головой.

С врагами не говори ни о чем, – так учил отец. Любое твое слово они используют против тебя. И потому Салея старалась молчать, в крайнем случае отделываясь односложными ответами.

Не сейчас…

Тяжелая рука ухватила ее за подбородок, дернула лицо вверх.

– Зря вы это, принцесса. Со мной можно было договориться по-хорошему. А сейчас… не знаю, что с вами сделают. А ну, пошли в лабораторию…

Салея молчала.

Даже когда ее перехватили за длинные волосы и больно потянули за собой.

По белым коридорам.

В белую лабораторию со сверкающими металлическими инструментами…

И черное пятно посередине.

Мужчина, стоящий у операционного стола, словно грязная клякса. Пятно сажи на снегу.

А взгляд черных глаз откровенно хищный, злой… он, наверное, в два раза больше Салеи.

– Принцесса Салея.

Молчание.

– Позвольте представиться. Командор Дарс Кет. Прислан вместо наместника Лакса. Поговорим, как разумные люди?

Молчание.

Командор начал раздражаться, но не отступил:

– Я вам дам один шанс принять решение. Со мной можно договориться по-хорошему. А можно по-плохому. Вы будете сотрудничать, принцесса?

Молчание.

И взгляд в пол.

– Нет? Тогда вы бесполезны для нашего дела. А раз так… – Тяжелая рука ухватила Салею за волосы, сильно вздернула голову вверх, намеренно выламывая шею. – Слушай. Завтра утром я спрошу еще раз. Если твой ответ снова будет «нет» – тебя приведут сюда. Для начала обреют налысо, потом сюда, сюда, сюда, – палец мужчины намечал точки на висках, лбу, затылке, – установят электроды. И начнется первый сеанс. Здоровые мужчины ломались после третьего, тебе на всякий случай сделают десять. После чего тебя можно будет использовать, как мы захотим. Я знаю, потомство вы даете только по желанию. Но ты ничем не будешь отличаться от животного. И желание… оно будет.

Рука мужчины очень красноречиво скользнула по ее груди.

Салея отпрянула… попыталась. Вторая рука, которая так и держала ее за волосы, не пустила.

– Насилие не даст результата, но насилия не будет. Ток просто выжжет в тебе разум… и все, принцесса. Все для тебя будет кончено.

Салея медленно кивнула.

Кончено?

Что ж, не худший вариант.

После смерти родителей, после гибели селения, после нескольких лет заключения в белой клетке…

– И это тебе не поможет, – палец мужчины коснулся Дубовой короны. – Я знаю, пока ты не созреешь, ты ни на что не способна… завтра утром за тобой придут. А куда тебя поведут… скажешь сама.

Салея упорно молчала.

Мужчина выругался и отбросил ее от себя. Девушка не удержалась на ногах, свалилась, задела стол, зазвенело стекло…

Конечно, дураков тут не было.

И все собрали, и проверили, и ее обыскали.

А потом отправили обратно в камеру.

Салея шла по коридору. Все эти двери она знала. И бывала практически за всеми. Где-то ее мучили физически, где-то психологически.

И только в камере она позволила себе выдохнуть.

Да, есть такая детская игра. Змейка называется. Салея ее обожала, могла часами крутить между пальцами любой предмет. И…

Еще одна вспышка памяти из прошлого.

Чуть расслабиться она позволила себе только на кровати. И то – скорчившись в позе безудержного отчаяния. Изображая боль и горе. Талантливо, на камеру изображая. Научилась! Научили!!!

Как раз и не видно, что она прячет в гриве густых волос осколок стекла. Не слишком большой, но достаточно длинный и острый. Ничего она на себе не прятала – спрятала на охраннике. Он толстый, и предметов одежды и оружия на нем предостаточно. Он и не почувствовал. А потом, когда охранник повел ее обратно…

Слепые зоны камер вычислить несложно. Для нее…

Одно движение, совершенно случайное, – и осколок у нее в руке.

Им вполне можно перерезать себе вены. Но ведь откачают!

Салея не станет упускать свой единственный шанс на спасение.

Нет-нет, никаких глупостей.

А завтра…

Тонкая фигурка застыла на кровати памятником скорби. В голове девушки роились сотни планов, перебираемых и отбрасываемых, пока не остался только один – основной. И два запасных, так, на всякий случай.

Она справится.

Она должна.

Папа, мама, я не подведу вас! И свой народ тоже…

– Командор, вы думаете…

– Сломается, Вук.

Дарс Кет расположился на удобном диване. Вытянул ноги. Первый день прошел вполне прилично. И дела ему передают, и Лакс Рей от злости бесится, но ничего предпринять не может, и проблему с даэрте Дарс начал решать. Да, своими методами. И что?

Девчонка сломается. Она не боец, это сразу видно. Обычная дурочка…

И можно позволить себе побеседовать с секретарем.

– Не знаю… она точно с ума не сойдет?

– Нет, девчонка крепкая. За эти шесть лет не сошла, и теперь не сойдет.

Вук хмыкнул.

– Обидно будет утратить наш единственный ключ к этому миру. Пока еще появится другая королева, пока вырастет… времени пройдет много!

– Не утратим, даже не переживай. Завтра мы получим доступ ко всей энергии этого мира, Вук. Уже завтра… так или иначе…

Командор потянулся, выразительно зевнул… его клыкам мог бы позавидовать средних размеров волк.

Действительно, обидно, когда между тобой и силой, властью, могуществом стоит всего одна сопливая девчонка, которую никак не удается сломать. Ну ничего, это до поры…

И пора настанет – завтра.

– Командор приказал спросить, что ты надумала.

Салея привычно молчала.

– Идем к нему?

– Нет, – разомкнула она бледные губы.

Тюремщик нахмурился.

– Тогда… к доку, в лабораторию. Он уже с утра готовится, мечтает тебя распотрошить…

Салея промолчала.

О чем тут говорить?

С кем?

Это даже не люди, это… оскорбление живой силы Дараэ!

Она молча шла по коридору.

Салея даже не сомневалась – в камере за ней наблюдают. В коридоре тоже, но тут… тут у нее есть один шанс.

Всего один.

И когда они проходили мимо нужной ей лаборатории… Салея рискнула.

Осколок стекла сам выскользнул из гривы волос и, словно обретя свою волю, вонзился охраннику между шеей и плечом.

– Именем Дубовой короны!

Хлынула алая кровь.

Яркая, живая, сильная… Салее много и не надо было.

Кровь – это жизнь. Жизнь – это сила.

Теперь ей нужна самая малость – только смочить в крови кончики пальцев. И провести ими по лбу. Там, где виднеются наросты… словно под кожей кто-то расположил по контуру головы выпуклые бляшки…

И сила пришла.

Ворвалась в нее, как удар, как ураган, как порыв ветра. Заставила закричать, выгнуться… и принять.

И в следующий миг всей обретенной силой Салея ударила в дверь, на которой было написано:

Лаборатория изучения пространственных порталов.

Она знала, ЧТО ждет ее за этой дверью. Чувствовала. Кожей ощущала.

Скрипнул и поддался электронный замок. Куда уж ему… Салея попросту выжгла ему все мозги и начинку.

И вот – ОНА.

АРКА!

Та самая, которую украли у них, которую пытаются изучить… портальный круг.

Пусть пытаются.

Салея сделала шаг внутрь, второй, пустила свою силу по портальным камням.

Она знала: сейчас на станции объявлена тревога. Она слышала вой сирен, видела мелькание огней… у нее есть минута, может, две… даже и их, наверное, нет.

И сейчас сюда мчится ОН.

Ее ночной кошмар.

Но ей нужны всего лишь несколько секунд. Совсем чуть-чуть…

Все ярче горят портальные камни, все быстрее кружатся вихри силы…

И наконец – ослепительная вспышка.

Когда Командор ворвался в зал с порталом, там уже ничего и никого не было.

Только мертвый охранник в коридоре. И никаких следов принцессы Салеи.