Текст книги "Правила вождения за нос. Сумасшедший домик в деревне"

– Ну и что? – пожал плечами Стас. – У него было время успокоиться. Да и вообще: не похож он на типа, склонного к суициду.

– Давайте подумаем, что у нас есть, – предложил Пучков. – Начиная с девяносто первого года у нас есть четыре трупа – включая Чекмарева – и раненый Фадеев. Кстати, кто-нибудь узнавал, он еще жив?

– Жив, – ответила Вероника Матвеевна. – Я слежу.

– Один упал с лестницы, второй предположительно скончался от передозировки наркотиков, двое выпали с балкона. Если это убийства, то все закамуфлированы под несчастные случаи.

– Убить Чекмарева могли только с одной целью – скрыть предыдущие преступления. Значит, мы имеем дело с убийствами и убийцей.

– Но Чекмарев был связан только с Павлом Локтевым!

– Хорошо. Допустим, Локтева кто-то действительно отправил на тот свет, – Пучков постучал ручкой по столу. – Из этого вовсе не следует, что та же участь постигла Торопцева и Самсонова.

– Но почерк! – воскликнул Стас. – Самсонов, который вроде бы не имеет ничего общего с Чекмаревым, тоже вылетел с балкона! Следовательно, если этих двоих что-то и связывает, то именно личность убийцы!

Все это напоминало Стасу логические задачки, которые он так любил решать в электричках в студенческие времена. Четверо мужчин зашли в магазин «Охотник и рыболов». Того, который купил удочку, звали не Василий и не Иван. Мужчина в клетчатой рубашке купил не грузило и не поплавок… Семеном звали мужчину, на котором не было свитера…

– Хорошо, – подытожил Пучков. – Будем считать, что убийца существует. Что он убил Чекмарева потому, что тот мог его узнать.

– Я ему показывал фотографии всех, кто проходит по делу, – сообщил Саша Таганов. – Он уверял, что ему не знакомо ни одно лицо.

– Возможно, он врал, – предположил Стас. – Дело давнее, ему не хотелось идти в свидетели. Нельзя забывать, при каких обстоятельствах убили Локтева. Наркоманы, притон… Вы ж понимаете. Поэтому Чекмарев решил сделать вид, что ничего толком не помнит. Выходит, убийцу он недооценил.

– И мы недооценили, – поддакнула Вероника Матвеевна.

– Избавившись от Чекмарева, убийца отрезал одну ниточку, которая могла бы привести к нему. Но, на мой взгляд, у нас есть вторая.

– Регина Никонова?

– Могу с уверенностью сказать, что эта женщина не жила в гостинице «Северная». Кто-то жил там вместо нее. С ее паспортом.

– Я уже дал эту информацию оперативникам, расследующим дело о покушении на Фадеева, – сказал Пучков. – Если у них что-то будет, они мне сообщат.

– А мы сами, что, не станем больше ничего предпринимать в этом направлении?

– Зачем? Они расследуют покушение на Фадеева. А мы рассматриваем это покушение в связке с другими, которые объединяет личность Шороховой. Кроме того, у нас людей меньше.

– Кто бы спорил, – пробормотал Стас.

Тем временем у него созрела идея показать Анастасии все материалы, собранные по делу о так называемом фамильном проклятии. Вдруг в этом ворохе бумаг она сможет углядеть что-то, ускользнувшее от него самого?

Он позвонил в «Экодизайн» и, естественно, нарвался на Горянского.

– Захар, голубчик! – воскликнул он таким тоном, каким добрый профессор разговаривает с нерадивым студентом. – Как ваши раны, не ноют? Это Стас, узнали? Хотел бы поговорить с Настей.

– Она занята, – ответил тот мрачно. – У нас тут учреждение, а не бордель! – И бросил трубку.

– Нахал, – обронил Стас, усмехнувшись.

– Надеюсь, Горянский не стал у тебя главным подозреваемым потому, что он неравнодушен к Насте Шороховой? – немедленно призвала его к ответу Вероника Матвеевна.

– Горянский не был знаком с Торопцевым, – тут же ответил Стас, который с удовольствием уличил бы Захара в каком-нибудь злодействе.

– Стас, как у тебя настроение? – спросил Саша Таганов, дождавшись, пока Вероника Матвеевна вышла из приемной.

– Стабильное, а что?

– Хочу его испортить, – пояснил Саша, бегая глазами по сторонам. – Сразу надо было, но я как-то стушевался. Знаешь, тут такая вещь открылась… – Он потер затылок, потом подергал себя за нос, как будто совершал какой-то ритуал. – Ты вчера вечером с Вероникой по телефону разговаривал…

– Ну?

– И проболтался, что твоя жена собирается делать очередную подтяжку лица. Будто она собирает чемодан и уже вызвала такси.

– Ну?

– Ну, ну, баранки гну. Вероника сказала, что в столь юном возрасте так часто подтяжки лица не делают. Вообще не делают.

– Ну?

– Еще раз скажешь «ну», дам по голове. Кроме того, ложиться в клинику с вечера – довольно глупо.

– Что-то я не понял… – протянул Стас, и Таганов зачастил:

– Вероника уверена, что ты втюрился в Шорохову. Вообще-то она ужасно сентиментальная, ты не заметил? Однажды прихожу я вечером, часов в одиннадцать, в агентство. Мне надо было оставить отчет у Пучкова на столе. На улице гроза, я весь вымок, как бездомный пес, а она сидит здесь, все лицо в красных пятнах, обхватила себя руками за плечи, ноги подобрала – и рыдает.

– Ей принесли видеокассету с какой-нибудь слезливой мелодрамой, – догадался Стас. – Ничего нового.

– А ты знаешь, какой у нее напор? Если ей что заремизилось, она не отстанет. Конечно, я мог бы стать стеной, но, если честно, мне показалось, что она права насчет Шороховой… – Таганов виновато пожал плечами, и Стас свирепо на него уставился.

– Ты следил за моей женой, – рявкнул он. – Вот зараза! Шли бы вы вдвоем с Вероникой знаешь куда?

Таганов поднял руку:

– Ладно, Стас, не шуми. Мы же по-дружески… Хотели как лучше.

– Надеюсь, счет ты мне не выставишь?

– Ладно тебе.

– И что? – раздул ноздри Стас. – Что ты там выяснил?

– Ни в какую клинику она не поехала! – Саша азартно хлопнул себя по ляжкам.

– Вижу, это доставляет тебе детскую радость, – с замиранием сердца заметил Стас, лихорадочно соображая, отчего Таганов так возбужден. Может быть, его жена подрабатывает девочкой по вызову? – Куда же она поехала?

– На свидание, – выпалил Таганов.

– С кем?

– С мужчиной.

– И на том спасибо, – пробормотал Стас. – Саша, я тебе сейчас шею сверну, если ты и дальше будешь тянуть кота за хвост. С кем у нее было свидание?

– С человеком, который проходит по нашему делу, – выдохнул Таганов.

Стас немедленно подумал о Захаре Горянском и так сильно напрягся и стиснул зубы, что едва не сломал их к чертовой матери.

– Саша, кто это? – проскрипел он, прилагая нечеловеческие усилия к тому, чтобы внутри у него вращались все колесики и шестеренки, которым вращаться положено, чтобы он дышал и жил.

– Воробьев Игорь Михайлович, – бухнул Таганов. – Вице-президент концерна «Меркурий», у которого уперли пистолет, выстреливший в Фадеева.

– Ты хочешь сказать, что любовница Воробьева – моя жена?! Моя жена?!

Стас вскочил на ноги и принялся бегать по приемной, запустив в волосы обе руки.

– А это не может быть ошибкой? – через некоторое время спросил он, рухнув обратно на стул.

Таганов отрицательно покачал головой:

– Пучкову я еще не говорил. Но придется. Ты не нервничай. В конце концов, мы же все свои люди. Думаю, это так или иначе вскрылось бы.

Узнав новости, Пучков немедленно завел глаза в потолок и некоторое время изучал люстру. Потом спросил:

– Стас, ты ведь некоторые разговоры ведешь из дома, правда?

– Да. Естественно, веду. А вы что, нет? – огрызнулся он.

– Я же тебя ни в чем не упрекаю. Просто я подумал – ты про Чекмарева что-нибудь говорил при Вике?

– Господи, я не помню. Может, и говорил.

– Информация могла утекать через твою жену.

– К кому утекать, к Воробьеву? Но если тот замешан в деле, то и к покушению на Фадеева он причастен, разве не так?

– Не порите горячку, – посоветовала Вероника Матвеевна. – Стас сейчас не в состоянии мыслить конструктивно. Ему нужно прийти в себя и успокоиться.

– Ничего мне не надо! – отрезал тот и повернулся к Таганову: – Где моя жена встретилась с Воробьевым?

– На его квартире в Тушине.

– Пардон, но если у него есть квартира в Тушине, зачем же он ночевал в гостинице? – не поняла Вероника Матвеевна. – Ведь его жена с детишками не вылезает из Опалихи, где у них особнячок. Или он так труслив, что боится даже намека на разоблачение?

– В его квартире неделю жили родственники из Прибалтики, вчера уехали, – пояснил Таганов. – Я выяснял.

– Ты уверен, что Вика встречалась именно с Воробьевым? – спросил Стас.

– Понимаешь, сначала в квартиру зашла она, открыла дверь своим ключом. Я спустился вниз, немного подождал. Тут Воробьев подъехал на своей тачке. Побежал на третий этаж пешком, а я отправился на лифте. Когда лифт приехал, двери раздвинулись как раз в тот момент, когда они целовались на пороге. Мне жаль, Стас, но тут нет никакой ошибки. Я проверил потом у оперативников: Машкова Виктория Антиповна. Они ведь уже выяснили, кто любовница Воробьева.

– Вика оставила себе девичью фамилию? – спросила Вероника Матвеевна.

– Да. Теперь понятно, почему Воробьев не среагировал на мою, когда я ему представился, – вспомнил Стас. – Я же разговаривал с ним. Вы представляете? Я с ним беседовал как ни в чем не бывало! Уму непостижимо.

– Просто ирония судьбы, – согласился Таганов.

– Может, тут что-нибудь поинтереснее судьбы, – сказал Пучков. – Мне надо все обмозговать. Вы тоже не чешите языками, времени нет. Завтра утром – общий сбор. Будем объединять усилия. Массовая мозговая атака.

Все по очереди кивнули.

– И, Стас, не делай резких движений, – посоветовал Пучков. – Я знаю, ты парень горячий, но в данном случае, когда идет стрельба, надо поостеречься. До вечера мы решим, как быть с твоей женой.

– Да ладно, – отмахнулся Стас и с осуждением поглядел на Веронику Матвеевну.

Та потупилась, словно девушка на танцах.

– Извини, Стас! – сказала она. – Я хотела как лучше.

Стас гордо фыркнул, заперся в своем кабинете и крепко задумался. Итак, из пистолета Воробьева стреляли в Фадеева. Воробьев кому-то отдал пистолет. Или кто-то украл у него оружие. Вика – любовница Воробьева. Значит, она украла? Или нет? У нее была возможность подслушивать его собственные деловые переговоры по телефону. Стас особо не таился, потому что был уверен, что, кроме себя самой, Вику ничто не интересует. А уж тем более – его работа. Имеет ли она отношение к убийствам?

«Надо же, – подумал Стас. – Как быстро оправдались мои надежды. Я мечтал, чтобы Вика нашла себе кого-нибудь другого, и она нашла. Несправедливо, что ее любовником оказался именно Воробьев. Отличный повод развестись! Ей просто некуда будет деться».

Он закинул ноги на стол, чего почти никогда себе не позволял, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. И в этот момент в кабинет ворвался разъяренный Пучков с багровым лицом.

– Стас, черт тебя подери! – заорал он так, что Бессонов едва не свалился на пол. – Ты напоминаешь мне слона в посудной лавке.

– Да в чем дело-то? – изумился тот.

– Дело в том, что ты лажанулся! Мы все лажанулись! – проорал шеф и швырнул на стол папку с бумагами. – Не сыщики, а болваны, ети его мать!

В проеме двери возникли изумленные Таганов и Вероника Матвеевна.

– Пока мы тут чухались, – продолжал фонтанировать Пучков, – пока решали, проклятие это или не проклятие, нам натянули нос. Провели, как мальчиков!

– Что, еще кого-то убили? – догадался Саша Таганов.

– Пока мы тут сопли тянули, вторую ниточку кто-то – чик! – и аккуратно обрезал. Регина Никонова умерла.

– Блин, – сказала Вероника Матвеевна. – Блин, блин, блин.

– А с ней что случилось? – спросил Стас, хлопая себя по карманам в поисках сигарет.

– Отравили некачественной водкой. Там, на месте, естественно, убеждены, что это несчастный случай. С утра пораньше Никонова отправилась к винному магазину. Нашла там двух собутыльников. Один местный, а второй – никому не известный. У неизвестного бутылка была с собой. Они выпили, закусили, все как полагается. Неизвестный теперь, соответственно, неизвестно где, второй собутыльник в реанимации, а Регина Никонова отдала богу душу.

– Приметы незнакомца?

– Ерунда, а не приметы, – отмахнулся Пучков. – Куртка, кепка, сутулая фигура, на пальце правой руки – дешевый перстень с эмалью.

– И что теперь делать? – растерянно спросила впечатлительная Вероника Матвеевна.

– Действуем, как договорились. Сегодня каждый мыслит самостоятельно, а завтра утром объединяем усилия. Я тем временем попытаюсь побольше узнать про Воробьева и Фокина-старшего. Ты жену свою, Стас, не трогай, на воробьевскую квартиру в Тушино не езди, понятно?

Стас и не собирался в Тушино. У него были другие планы – встретиться с Настей и показать ей все материалы дела. В половине шестого он покинул агентство и двинулся в направлении офиса фирмы «Экодизайн». Таганов помчался проверять связи Фадеева, с надеждой выйти на Воробьева через него. Пучков отправился к своим дружкам из МВД, а Вероника Матвеевна осталась в агентстве на хозяйстве.

Переделав все дела, в десятом часу вечера она вышла на улицу и, пока возилась с замками и сигнализацией, успела изрядно промокнуть. Шел мелкий холодный дождь, в переулке было темно и безлюдно, и даже страшно, потому что здесь не ездили машины, и фонарь торчал на тротуаре всего один, и светил он себе под нос, словно не фонарь вовсе, а торшер.

Давненько уже Вероника Матвеевна не ходила в темноте по этому переулку. Обычно кто-нибудь из мужчин подвозил ее до метро. Но сегодня был особый день, все расстроились, разъехались, и ей придется одной тащиться по дождю. Она раскрыла зонт над головой, поправила сумку на плече и тронулась в путь.

Вокруг было так уныло, так пусто, что у Вероники Матвеевны совсем испортилось настроение. Ей стало казаться, что в ее жизни произошло уже абсолютно все, что должно было произойти. И не случится больше ничего стоящего. Конечно, будет работа и всякие страсти-мордасти, связанные с расследованиями, но в ее личной жизни наступил полный штиль. Окончательно и бесповоротно. У нее взрослая замужняя дочь и интересная должность. На этом фортуна, похоже, решила остановиться.

Вероника Матвеевна расчувствовалась и сморгнула непрошеную слезу. И тут в переулок въехала машина. Машина двигалась медленно, ослепляя ее светом фар. Сначала секретарша было решила, что вернулся кто-то из мужчин, потому что других офисов в переулке не было – только задворки магазина. Однако когда авто проехало под тем самым одиноким фонарем, ей удалось разглядеть его как следует. Серая «Тойота». Ни у кого из своих такой не было.

«Тойота» тем временем поравнялась с ней и остановилась. «Случайные грабители не ездят на иномарках, – пыталась успокоить себя Вероника Матвеевна. – Просто кто-то заблудился».

Передняя дверца тем временем открылась, и из нее вылез высокий мужчина в черной куртке.

– Ну что, Вероника? – спросил он людоедским тоном. – Хотели меня провести?

Вероника Матвеевна тотчас узнала Фокина-старшего и так испугалась, что зонт в ее руке затрясся, словно в эпилептическом припадке. Фокин захлопнул дверцу машины и пошел прямо на нее.

– Чего вы хотите? – пискнула Вероника Матвеевна с отчаянием зажатой в угол горничной.

– Вас, – коротко ответил тот, продолжая наступление. Он был неотвратим, как большой пароход, надвигающийся на прогулочную лодку.

В голове Вероники Матвеевны пронесся смерч, выгнав из закоулков памяти все, что она знала о деле. Неужели все так просто? Фокин – и есть тот самый убийца, который оставляет за собой горы трупов! Вероятно, ему нравится семейная легенда о проклятии, которое наслал на Анну Ивлеву ротмистр Шестаков, и он всеми силами старается ее поддерживать. Тех же, кто ему мешает, безжалостно убивает. Он просто сумасшедший!

– Вы меня обманули! – сказал Фокин укоризненно. – Вы не работаете в министерстве. И не просто так приходили ко мне. Вы за мной следили, ведь так?

Вероника Матвеевна пятилась от него до тех пор, пока не стукнулась спиной о стену дома. Дом был старый, трехэтажный, и на его верхних этажах еще жили какие-то семьи, которым в скором времени предстояло в принудительно-добровольном порядке переселиться в Митино или куда подальше. Краем глаза Вероника Матвеевна заметила ржавую пожарную лестницу.

– Не вздумайте убегать! – предупредил ее Фокин, прикидывая, как поступить. Ему хотелось завоевать ее, что называется, с наскока, чтобы у нее не осталось времени на сомнения. Он решил, что сию секунду ее поцелует. Прижмет к стене, обнимет и…

Вероника Матвеевна неожиданно наклонила зонт и сунула его в нос не ожидавшему ничего подобного Валерию Антоновичу. Он отшатнулся и, потеряв равновесие, замахал руками. Воспользовавшись его замешательством, она бросила зонт на землю, скакнула к пожарной лестнице и с нечеловеческим проворством начала взбираться наверх.

– Вероника, стойте! – закричал Фокин и захохотал. Ему стало так весело оттого, что она испугалась и улепетывает, что он забыл про дождь и свои ботиночки не по погоде. – Остановитесь, ради бога!

Конечно, можно было уехать и оставить ее в истерическом ужасе прямо там, на пожарной лестнице, но Валерию Антоновичу неожиданно захотелось приключений и душераздирающих объяснений с последующими поцелуями.

– Я вас все равно догоню! – пообещал он и последовал за ней.

Лестница так дрожала, как будто по ней взбирался очумевший слон. Вероника Матвеевна добралась до балкона и перевалилась через перила, прикидывая, куда деваться дальше. В комнате горел свет, но никого не было видно. Она заколотила кулачком в стекло – безрезультатно. Фокин лез за ней и громко хохотал. «Он и впрямь сумасшедший! – ахнула она про себя. – Как это я не поняла с самого начала?»

Она заколотила сильнее. В глубине комнаты открылась дверь, и вошел мужик в широких семейных трусах с большим голым пузом, похожим на воздушный шар. В руках он держал пылесос с намотанным на плечо шнуром. Физиономия у него была озадаченная. Вероника Матвеевна прижалась носом к стеклу и закричала:

– Пожалуйста, пустите меня! Умоляю! – И заскребла пальцами по стеклу.

Мужик трусцой преодолел расстояние до балконной двери и, не выпуская пылесоса из рук, открыл ее. Вероника Матвеевна ворвалась внутрь, словно порыв штормового ветра, захлопнула дверь ногой и по очереди повернула все ручки.

– Вы что? – испугался мужик, наблюдая, как она мечется от шкафа к кровати. – Вы кто? Вы это зачем?

– За мной гонятся!

Волосы у Вероники Матвеевны намокли и растрепались, плащ был весь в ржавчине, замшевые туфли хлюпали и оставляли на полу гадкие черные следы.

– Вы это… знаете что? – сказал хозяин, немедленно расстроившись, что ее впустил. – Идите-ка вы обратно!

Он возвратился к балконной двери и снова ее открыл. В проеме показался мокрый Фокин: его черные глаза сверкали, словно антрацит.

– А-а-а! – закричала Вероника Матвеевна на весь дом.

Фокин снова захохотал и отступил назад, вытянув руки успокаивающим жестом – только бы она не вопила. В этот момент в комнату влетела дородная дама в бигуди и, решив, что на ее мужа напали, тоже закричала:

– А-а-а! Ваня! Это террористы! А-а-а!

Фокин понял, что надо убираться, иначе его сдадут в милицию. Крик стоял такой, что хотелось заткнуть уши. Здраво рассудив, что рано или поздно непрошеную гостью выставят на улицу, он спустился вниз, влез в «Тойоту», пачкая чехлы, и объехал дом, на ходу высчитывая, из какого подъезда выйдет дама его сердца.

Дама вышла из подъезда, возле которого только что припарковалась «неотложка». Вернее, она не вышла, а вылетела, причем с такой скоростью, словно за ее спиной ревело адское пламя. Вид у нее был совершенно дикий. Заметив «Тойоту», вползающую во двор, она тихо взвизгнула и, бросившись к машине «Скорой помощи», рванула на себя дверцу со стороны шофера.

– Помогите! – пискнула она.

Увидев ее перекошенную физиономию, шофер с досадой ответил:

– Эта машина не на дежурстве, дамочка! Я заехал домой поужинать. Со мной нет врача. Вызывайте по ноль три.

Он подумал, что дамочка немедленно уберется, и уже протянул руку к ключу в замке зажигания. В ту же секунду его пребольно схватили за волосы и дернули изо всех сил. Шофер вывалился из машины, словно поддетая лопатой картофелина из грядки.

– Зараза! – завопил он, поднимаясь на четвереньки. – Ты что, спятила?

Вероятно, она спятила, потому что уселась за руль и завела мотор. В тот же миг из подъезда выскочил пузатый тип. Он успел натянуть на себя спортивные штаны и набросил куртку прямо на голое тело. И пылесос захватил с собой, – вероятно, в качестве оружия. Следом за ним появилась его жена в турецком банном халате и, хлопая крыльями, заголосила:

– Ваня! Это террористка, Ваня! Ты обязан ее остановить!

Увидев, что террористка выбросила из машины шофера, пузан потрусил ему на подмогу. Сообразив, что машину сейчас угонят, шофер бросился к задней дверце и, распахнув ее, залез внутрь. Ваня с пылесосом забрался тоже. Ни секунды не колеблясь, жена в халате метнулась за ним.

– Ну ни фига себе! – пробормотал Валерий Антонович, когда «неотложка» сорвалась с места и рванула вперед, выписывая на дороге всевозможные кренделя. – Вот это женщина!

Восхищенный ее бесстрашием и находчивостью, Фокин поехал за ней. Он уже, конечно, сообразил, что Вероника Матвеевна его панически боится. Теперь ему хотелось не только поцеловаться, но и выяснить отношения. В чем, интересно, она его подозревает? Может быть, он живет себе, не дуя в ус, а его собираются арестовать по какому-нибудь ложному обвинению?!

У Вероники Матвеевны был большой опыт вождения. Свои «Жигули» она недавно подарила дочери, а на новое транспортное средство до сих пор не скопила денег. За свою жизнь она чего только не водила! Поэтому очень быстро освоилась за рулем и даже включила сирену. Полчаса она носилась по городу, словно буйнопомешанный, вырвавшийся из клиники на свободу. «Тойота» висела у нее на хвосте, словно привязанная. Пару раз она даже проскочила за «неотложкой» на красный свет, и никакой патруль ее не остановил!

В конце концов Вероника Матвеевна заманила Фокина в Строгино, оторвалась от него на прямой дороге, круто развернулась поперек полосы встречного движения и пошла на таран. В самую последнюю секунду Фокин успел вывернуть руль, однако «неотложка» снесла ему боковое зеркальце и покорежила дверцу. Валерия Антоновича бросило на руль.

– Никогда, – сказал Фокин, делая столь же рискованный поворот, – ни одна женщина не обходилась мне так дорого!

Увидев настырную «Тойоту» в зеркальце заднего вида, Вероника Матвеевна отчетливо поняла, что речь идет о жизни и смерти. Вероятно, Фокин решил прикончить ее во что бы то ни стало. Наверное, он хочет дождаться, пока у нее кончится бензин, выскрести ее из машины и задушить.

Она додумалась искать защиты у милиции. Попетляв по дорогам еще некоторое время, она наконец наткнулась на патруль, который торчал на развилке где-то в районе улицы Исаковского. Милицейская машина стояла на обочине, а двое милиционеров прогуливались поблизости, зорко наблюдая за проезжающим транспортом. Вероника Матвеевна ударила по тормозам, но немного не рассчитала, и машина, визжа покрышками, пронеслась несколько лишних метров. И тут выяснилась ужасная вещь – дверцу заклинило. В тот момент, когда она таранила «Тойоту», покорежила не только ее переднюю дверцу, но и свою! С замком что-то случилось.

Вероника Матвеевна изо всех сил дергала ручку, но дверца не поддавалась. И тут в окне возникла физиономия Фокина. Вероника Матвеевна завизжала. Милиционеры не шли, и она никак не могла понять почему. Может быть, этот тип напал на них и всех положил?

На самом деле, когда «неотложка» остановилась и патрульные направились к ней, из задней дверцы неожиданно полезли странные личности. Первым появился мужик с пылесосом наперевес, за ним – тетка в халате, бигуди и шлепанцах на босу ногу, замыкал шествие тип с перекошенной физиономией.

– Товарищ сержант! – закричал он, как только увидел милиционера. – У меня машину угнали!

– Какую машину? – еще издали спросил сержант.

– Вот эту! – показал мужик себе за спину.

Сержант остановился и озадачился.

– Это террористы! – завизжала тетка ужасным голосом. – Ваня, скажи ему!

Она толкнула пузана с пылесосом мощным боком, и тот немедленно сказал:

– Там террористы, – и показал щеткой пылесоса на «неотложку», в которой они только что прикатили.

Сержант не отличался молниеносными реакциями, ему необходимо было основательно во всем разобраться. Он еще даже не приступил к делу, когда «неотложка» сорвалась с места и, включив «пугалку», скрылась в тумане. Фокин, которому так и не удалось выудить Веронику Матвеевну из машины, помчался следом. На Волоколамском шоссе им попалась еще одна «неотложка», с воем мчавшаяся по своим неотложным делам. Вероника Матвеевна пристроилась к ней, и кортеж из двух машин «Скорой помощи» и покореженной «Тойоты» с ветерком долетел до больницы, миновал ворота и остановился возле приемного покоя. Выбравшись из машины через вторую дверцу, Вероника Матвеевна ринулась было назад, но тут увидела, что Фокин бежит ей навстречу. Она нырнула в заднюю дверцу и попыталась ее захлопнуть, но не успела. Фокин влез следом за ней и завопил:

– Вероника, что вы такое вытворяете?! Вы же могли погибнуть!

Она попятилась, стукнулась о носилки и спиной повалилась на них.

– Вы что, хотите меня убить? – простонала она высоким голосом, пытаясь подняться.

– Убить? – поразился Фокин, нависая над ней. – Как вам такое только в голову пришло?!

– Зачем же вы за мной гнались? – Вероника Матвеевна перешла на писк.

– Я хотел тебя поцеловать, дурочка!

Когда санитары из приемного покоя втиснулись в машину, им пришлось отрывать Фокина от Вероники Матвеевны силой.

– Товарищ! – призывали они, пытаясь отцепить его руки от лацканов ее плаща. – Товарищ, вы молодец! Спасибо. Если бы не искусственное дыхание рот в рот, она бы не выжила.

Когда Фокина все-таки оттащили, глаза у Вероники Матвеевны были закрыты, а по лицу разливалось неземное блаженство.

– Кажется, она умирает, – сказал один санитар другому. – Пульс бешеный, дыхание прерывистое, поверхностное. Кислородную маску давай.

Они положили ей на лицо кислородную маску и потащили носилки из машины.

Глава 8

Как только Стас открыл дверь под вывеской «Экодизайн», до него донеслось нестройное пение. Самодеятельный сводный хор исполнял душевную песню из кинофильма «Белый день»: «Напилася я пьяна-а-а, не дойду я до дому-у-у! Довела меня тропка дальняя до вишневого саду-у-у!»

Стас кашлянул, и хор запел с удвоенной силой, затем навстречу ему откуда-то из-за фикусов вышел Захар Горянский. Увидев Стаса, он немедленно налился непримиримой ненавистью, словно половец, завидевший татаро-монгольскую орду.

– У вас сегодня что, именины? – спросил Стас, с интересом прислушиваясь. – Служащие радостно пляшут и поют?

– А вам завидно? – буркнул Захар.

Стас обошел его, с трудом удержавшись от искушения задеть Захара плечом, и двинулся на голоса. В маленькой комнатке, по-сестрински обнявшись, сидели Настя и Оля Свиридова и с закрытыми глазами тянули: «Как же горько, кукушка, как же горько мне!» Витя Валентинов расположился отдельно. Глаза его были закрыты, однако последние слова он подхватывал: «Кукушка… мне-е…»

– Девочки! – позвал Стас. – Отлично поете.

– Стас! – сказала Настя заплетающимся языком и попыталась подняться. – Мы тут немного расслабились, не мог бы ты отвезти меня домой?

– Не дойду-у я до дому-у! – дурным голосом завопила Ольга.

– Ну, конечно! – засмеялся Стас. – Какие проблемы?

Он потянул Настю с дивана, она встала, но тут же начала заваливаться назад.

– Ну-ну-ну! – воскликнул он, не давая ей упасть. – Тихонечко, тихонечко!

Присел, перекинул ее через плечо, и она послушно повисла, как сломанная кукла наследника Тутти. Попа оказалась впереди, а голова сзади.

– Дайте пройти! – потребовал Стас, отпихнув-таки Захара плечом.

Тот пошел за ними на улицу, по дороге попытался поправить Насте волосы, но она укусила его за палец, и он отстал. Стас загрузил ее на заднее сиденье, кое-как устроил и, продолжая смеяться, уселся за руль.

– Что это вы, – спросил он, – надрались, как студенты на картошке?

– Я оплакивала свою судьбу, – икнула Настя.

– А коллеги?

– Они тоже… оплакивали. – Она икнула еще раз, повалилась на бок и затихла.

Стас довез ее до дому, с трудом извлек из машины и внес в подъезд, надеясь, что в ее сумочке, которую он прихватил с собой, отыщутся ключи. Преодолев первый этаж, Стас остановился и замер, потому что ему показалось, что наверху кто-то есть. Неизвестный шаркал по линолеуму и даже тихонько вздыхал. Анастасия что-то забормотала во сне, и Стас сказал ей в волосы: «Ш-ш-ш».

– Стас? – позвал откуда-то сверху Саша Таганов.

– Господи, Саня, это ты? – Бессонов быстро преодолел оставшийся этаж. – Напугал. Видишь, несу спящую красавицу.

– Это ты ее так?

– Нет, она сама. Честное слово. Помоги мне, поищи у нее в сумочке ключи.

Сумочка была немедленно обследована, ключи найдены.

– У тебя мобильный отрубился, – сообщил Таганов, открывая дверь.

– Черт, наверное, опять что-то с аккумулятором. Посмотрю сегодня.

Стас внес Анастасию внутрь и сгрузил на диван. Стащил с нее плащ, снял туфли, деловито накрыл пледом и сказал Таганову:

– Все тип-топ. Уходим.

Положил ключи на тумбочку возле зеркала, вышел из квартиры и захлопнул за собой дверь. После чего повернулся к Таганову и спросил:

– Ну, что случилось?

– Ничего такого. Просто у меня машина сдохла, – объяснил тот. – А мне сегодня ехать за город. Я еще по старому делу хвосты подчищаю. Вот я и подумал: может, ты мне свою одолжишь? К утру поставлю под твои окна. А, Стас?

– Нет проблем. – Бессонов протянул Таганову ключи.

Тот радостно оскалился, обхлопал его в порыве благодарности со всех сторон и ринулся вниз по ступенькам.

Стас равнодушно подумал, что у него в машине остается масса нужных вещей, в том числе тот самый телефон, из-за которого Сане пришлось караулить его в подъезде. Он достал из куртки сигареты и, выбив из зажигалки огонек, прислонился спиной к стене. Ему не хотелось уходить. Мысль о том, что за ближайшей дверью спит Анастасия, держала его на месте – он медлил, переминаясь с ноги на ногу, потом загасил окурок и поднялся на один пролет, чтобы бросить его в мусоропровод. Как раз в этот момент натужно гудевший лифт остановился на третьем этаже.

Стас решил подождать, пока жилец войдет в квартиру, а потом уже спуститься. Теперь он просто стоял и слушал. Вот жилец завозился с ключами, потом повернул ключ в замке, и раздался щелчок. Шаги, скрип – дверь, видимо, начала закрываться. Стас осторожно выглянул. Какой-то мужчина в дутой куртке и черной вязаной шапочке скрылся в квартире Насти!

Стас сделал рывок, но опоздал. На какую-то долю секунды перед ним мелькнула круглая рыжая бородка и очки в массивной оправе – на лбу задумчивая складка, губы сжаты плотно и решительно. Рыжий закрыл за собой дверь, не заметив Стаса.