Текст книги "Рыцарь для Лики"

На следующий день она произнесла то, что давно хотела: «Пожалуйста, забудь, что я была в твоей жизни. И никакой дружбы!»

Она специально осталась после рабочего дня в офисе, чтобы не столкнуться на выходе из здания с поджидающим её Димой. Уже давно все сотрудники покинули свои рабочие места, а Лика всё сидела перед компьютером и находила себе занятие, чтобы протянуть время. И тут неожиданно в офис вошёл коммерческий директор фирмы Роман Аркадьевич…

После второго визита к целителю мама медленно, но верно пошла на поправку. Она всё меньше жаловалась на головную боль и всё чаще улыбалась.

После встречи с необычным человеком Лика словно обрела новое зрение. Во второй приезд к нему он сразу поинтересовался, почему до сих пор не нашла отца, и снова повторил, что это важно для окончательного выздоровления матери. Целитель не открылся, что видит много больше, чем говорит, – ему дано знать, что после встречи с бывшей женой у мужа произойдёт переосмысление и переоценка ценностей. Он поймёт, что нет смысла больше искать в череде меняющихся женщин те же родные черты и ту искреннюю безусловную любовь и верность, от которой сам однажды отвернулся. Их новая встреча даст импульс к возрождению отношений, и пара, пройдя испытания, через некоторое время станет снова одним целым, но теперь уже этот союз разрушить не удастся никому и им дано прожить остаток своей жизни рядом с дочерью и внуками.

3

Лика, следуя совету предсказателя, вернувшись домой, осталась во дворе, решив, что не уйдёт, пока не дождётся Игоря. Все соседи знали, что он работал следователем в прокуратуре, и к кому, как не к нему, можно было ещё обратиться с неофициальной просьбой отыскать отца. Она провела на холодной скамейке полтора часа, пока не замёрзла окончательно, согреваясь, мерила дворик шагами перед светящимися окнами, но всё-таки дождалась соседа. Он подъехал на недавно приобретённом «Мерседесе», чем, очевидно, очень гордился, вышел не спеша, без суеты достал портфель, долго копался в бардачке, бросая короткие взгляды вокруг, словно желая как можно большему числу прохожих продемонстрировать свою причастность к обеспеченной жизни. Наконец, нажал на кнопку замка, сигнализация моргнула и коротко пропела хозяину, прощаясь с ним до утра.

Лика поспешила навстречу.

– Добрый вечер, Игорь. Поговорить нужно.

– Привет, красавица! А ты меня поджидаешь, боюсь поверить?

– Тебя. Дождалась наконец-то. У меня к тебе просьба, поможешь?

– Всё, что в моих силах. Излагай.

– Отца надо разыскать. Но даже не представляю, где он и что с ним.

– Диктуй данные, – Игорь, не утруждая себя поисками записной книжки в темноте, включил телефон на запись. Лика продиктовала.

– Тебе его как разыскать? Вызвать на допрос или достаточно адреса?

– Что ты! Ни в коем случае, какой допрос? Узнать, где он, телефон, если можно.

– Могу слежку организовать, нарисуют тебе, где, с кем, когда бывает, куда, какими тропами ходит, – хохотнул следователь.

– Это лишнее, спасибо, не нужно!

– Я вот так не думаю! А если у него жизнь такая весёлая, что тебе и приближаться к нему не стоит? Или задолжал кому хренову тучу денег, и тогда тебя возьмут в заложники, чтоб вернул, а?

Лика растерянно смотрела, не понимая, то ли Игорь всерьёз, то ли в шутку решил напугать её.

– Не парься. Всё узнаю, что надо. Если жив, конечно. Ну, а если не жив, скажу, где могилка, цветочки отнести.

– Я смотрю, ты любишь людей пугать! Папа ещё достаточно молодой.

– Ладно, не волнуйся, это у меня профессиональная деформация – чаще приходится иметь дело с преступниками и трупами и, к сожалению, очень редко с красивыми девушками, как ты.

– Печально. А когда ждать новостей?

– Завтра позвоню. Цена вопроса – семейный ужин! Кстати, и сегодня ещё не поздно в центр проехать, посидим где-нибудь, выпьем вина?

– Спасибо, Игорь. Давай в следующий раз, сейчас хочу не посидеть, а полежать в горячей ванне и выпить кружку тёплого молока, замёрзла, пока тебя ждала.

– Если бы я знал, что такая девушка меня ждёт, всё бросил бы. Запиши телефон, чтобы больше не ждать, звони, и я у твоих ног!

– Хорошо. А на ужин, что тебе приготовить? Что предпочитаешь?

– Предпочитаю? – Игорь поднял мечтательно глаза к небу, задумался. – Я предпочитаю, как у мамы говядину, запеченную в горшочке с черносливом, под водочку с селёдочкой! Изобразишь? Или слабо?

– Легко!

– Ну, хорошо, значит, договорились, постараюсь к выходным справиться с задачей.

К концу недели Игорь позвонил и деловито спросил, во сколько можно зайти, пообещав принести досье на «клиента». Мама, услышав телефонный разговор дочери и видя её суету на кухне, тактично удалилась под предлогом подышать в парке. Ровно в семь, как договорились, раздался звонок в дверь.

– Привет, проходи. Давай я поухаживаю за тобой, – с улыбкой встретила Лика гостя на пороге, принимая его пальто и черную вязаную шапочку. – Вымыть руки можно в ванной, и прошу к столу, пока всё горячее.

В ванной, пока мыл руки, гость окинул всё вокруг хозяйским взглядом, оценил, прошёлся по квартире, уселся на кухне, осмотрелся не спеша, словно проводил инвентаризацию, подсчитывал, прикидывал, бросил на девушку пытливый взгляд. Она продолжала молчать, раскладывая на салфетках приборы, заметила его взгляд.

– Может, накрыть стол в зале? – спросила Лика гостя.

– Не, здесь уютнее, по-домашнему, пахнет хорошо, цветочки на подоконнике.

– Ты напомнил мне знакомого риелтора, приходил тут один, тоже так смотрел, – улыбнулась она.

– Правда? А я никогда не бывал в сталинке, только слышал и понять не мог, что в этих квартирах находят? Теперь вижу, высокие потолки, высокие двери, как во дворце, впечатляет. Много пространства, кухня кажется огромной, а на самом деле не намного больше обычной, да? Если продать её, думаю, на две двушки в спальном районе хватит?

– Возможно, – уклонилась от обсуждения Лика.

– А ты, я вижу, не только красавица, но и умница и готовить умеешь, – снова похвалил её Игорь. Ему нравилась и Лика, и квартира, и со вкусом сервированный стол, и аппетитное блюдо, запеченное в горшочках с чудесно пахнущей, подрумяненной крышкой из теста. Домашняя маринованная селёдочка с перцем и лаврушкой, только что при нём вынутая из морозилки и умело нарезанная тонкими ломтиками. В центре запотевшая бутылка сибирской водки на кедровых орешках. Всё, как заказывал.

Игорь разлил водку, взял рюмку, глядя Лике в глаза:

– За тебя! Натренированным движением отправил содержимое в рот, отлепил крышку с горшочка, надкусил, зачерпнул ложкой наваристый соус и замычал от восторга с полным ртом, в восхищении подкатывая глаза, не скрывая удовольствия.

– Приятного аппетита! Я рада, что тебе нравится.

Ужин подходил к концу, разделавшись с содержимым горшочка и салатами, Игорь только взглянул на десерт и попросил кофе.

– Очень вкусно! Как дома у мамы, – хлебнув кофе с коньяком, произнёс гость. – Кстати, о маме. Давай Восьмого марта поедем к моим, познакомимся, – неожиданно произнёс он. Лика остолбенела от такого резкого поворота событий, удивлённо подняв брови, подыскивала нужные слова, чтоб не обидеть.

Игорь вовремя сообразил, что слишком торопит события, предложил выйти на балкон, там выпить кофе и покурить. Лика поставила чашки на поднос, они вышли, уселись за маленький стеклянный столик в низкие ротанговые кресла.

– Ты когда последний раз отца видела? – наконец, перешёл гость к долгожданной теме.

– Лет пятнадцать назад.

– Ну, за это время у него многое изменилось. А знала о его финансовых делах?

– Нет, конечно.

– Дык вот, батя твой, Сергей Викторович, 52 лет, проживает по адресу: улица Вишнёвая, строение 12, дачного посёлка в окрестностях города N. Строение, я тебе скажу, скорее на замок смахивает, со спутника посмотрел. Прописан по другому адресу, владелец крупного сетевого бизнеса, имеет два авто, могу номера продиктовать, если интересно. Был три раза официально женат, так что, понятно, бурная жизнь, не до тебя. Сейчас разведён, детей, окромя тебя, не имеет, ты его единственная наследница. Так что в нужном направлении шагаем, товарищи!

Игорь затянулся сигаретой, выпустил дым, взглянул на Лику, прищурившись, словно примеривался к следующей фразе, пытаясь угадать, как она отреагирует.

– Правда, после смерти у обеспеченных людей обычно куча внебрачных детей неожиданно образуется. Так мы с тобой от них отобьемся, у меня всё прихвачено, зуб даю!

Лика от неожиданности поперхнулась:

– Мы? С тобой? А не рано ты папу хоронишь? Мужчина в расцвете сил, только 52!

– Мы с тобой! Почему нет? Ты же умная девочка, понимаешь, такие ценные кадры, как я, – более чем удачный вариант, на дороге не валяются, или ты так не думаешь? А у бизнесменов иногда и ранняя смерть случается – инсульты, инфаркты, жизнь, видишь ли, нервная. А бывает, и убирают конкурентов по-тихому. Сейчас, правда, не лихие девяностые, но прецеденты случаются, я тебе доложу.

– Насчёт умной ты ошибся. Я из тех дурочек, кто ждёт любви и варианты не просчитывает.

– В наше время надо обязательно всё просчитывать.

– Время всегда одинаковое, Игорь, люди только бывают разные, – холодно возразила Лика.

– Я гоню лошадей, да? Тебе нужно время, о'кей. А я думал, смотаемся вместе в деревню к маме. Она заколебала вопросом: когда женишься? Я недавно «мерина» взял нового, ещё не обкатал. Было бы здорово на природе сейчас побывать, молочка парного попить, шашлык-башлык, сальцо копчёное, огурчики хрустящие. Не любишь?

– Шашлык? Не люблю с некоторых пор. Но это не главное.

– А что главное?

– Главное не что, а с кем. Если бы можно было вернуть Лёшу, то я бы и сухарям была рада, только бы рядом с ним. Извини, Игорь, с мамой твоей я точно знакомиться не буду.

– Извиняю, – Игорь вынул медленно из пачки новую сигарету, прикурил, затянулся, выпустил дым в её сторону, Лика отодвинулась подальше. Игорь, не замечая своей намеренной или случайной грубости, продолжил: – Знаешь, а я давно заметил, чтобы тебя полюбили, оценили и начали уважать, сначала надо умереть. Запиши адрес, телефон отца, а мне пора. Он, кстати, два раза в неделю, как часы, ходит там же, в своём элитном посёлке, в бильярдную, шары покатать. Игрок знатный, там его стопудово можно «невзначай» встретить. Не благодари! Всё было очень вкусно, за исключением твоей последней фразы, её переварить будет сложно. Я думал, у нас получится.

Лика молчала, опустив голову, как провинившаяся девочка, теребила в руках вышитую салфетку. Игорь встал, пошёл к выходу, взял плащ и вышел с оскорблённым видом.

– Чёрт! Да что ж такое?! – не сдержалась Лика и в сердцах бросила салфетку на пол. На душе было мерзко от разговора и чувства вины.

«Ладно, переживу. Спасибо за папу. Всё-таки нашёл мне его. Теперь надо подумать, как „случайно“ встретиться. Хотя к чему эти ментовские штучки? Я ведь могу просто ему позвонить!» Лика взяла телефон, набрала номер, но телефон абонента оказался вне сети. Набрала другой: «Мам, ты скоро? Мой гость ушёл, если что».

Мама вскоре вернулась.

– После улицы у нас в квартире такой аппетитный запах, слюнки текут, а что же твой гость так быстро убежал? Не понравилось?

– Понравилось, просто его вызвали срочно на службу.

– Так, может, он ещё вернётся?

– Нет, не думаю! Вернее, думаю, что никогда сюда не вернётся, – уверенно ответила Лика.

– Вот так гостеприимная у меня девочка! А он, по-моему, приятный молодой человек. И что же тут произошло, нагрубил тебе?

– Ну, что ты, мамочка, как может нагрубить приятный молодой человек? Он сама деликатность. Просто квартира не понравилась – потолки высокие, и некоторые мужчины чувствует себя здесь маленькими людьми или не чувствуют, но ведут себя так.

– Ясно. Ну, ты девочка умная, надеюсь, знаешь, что делаешь.

– Надо же, меня сегодня второй раз умной назвали, только если вспомнить о контексте прошлого комплимента, смешно получится.

Неожиданный звонок прервал их беседу, Лика взяла телефон, увидела, что это звонит отец, растерялась и сначала хотела выйти из комнаты, сделала несколько торопливых шагов, потом вернулась, села напротив мамы:

– Слушаю.

– Вы мне звонили.

– Да, пап, привет, это я, Лика.

На короткое время в трубке повисла тишина, очевидно от неожиданности, отец растерялся, но быстро пришёл в себя.

– Здравствуй, Лика! У вас всё хорошо? – встревоженно спросил он.

Екатерина замерла на месте, боясь дышать и шевелиться, изумлённо смотрела на дочь.

– У нас всё очень хорошо, пап. Как ты?

– Да я-то нормально. Как мама?

– Мама? Прекрасно, сидит напротив, удивлённо смотрит на меня и, наверное, тоже хочет поздороваться с тобой. Ты не против?

Екатерина вслушивалась в каждое слово дочери, только догадываясь, что говорит отец.

– Ах, вот как! Конечно, и я думаю, что вживую и обняться было бы лучше. Отлично! Записывай адрес. Ждём! Ты когда хочешь приехать? Да, сегодня точно уже поздно, хорошо, до завтра, папа. Лика нажала на отбой и перевела взгляд на мать. – Ух, как щёчки-то у нашей мамы заалели!

– Лика, что это было? Откуда он взялся?

– Мамуль, успокойся, соскучился, хочет человек увидеться. Ты против?

– Не знаю, что сказать.

– Ничего не говори, завтра с утра в парк, побегаем, масочку тебе гиалуроновую сделаем, обед праздничный организуем или, может, выйдем в городе пообедать. Вот и встретимся и не будем скрывать своей радости от встречи, мы же тоже соскучились по нему, правда?

Екатерина молчала. Лика обняла растерянную маму. И поспешила выйти из кухни, чтобы не расплакаться. Она сама до этой минуты не подозревала и с удивлением обнаружила, что любит и ждёт отца, что на самом деле его присутствие важно в её жизни. И даже представить не могла, как все эти годы любила и ждала его мама.

Екатерина проснулась перед рассветом внезапно, как от толчка, и долго крутилась в кровати, пытаясь уснуть, но безуспешно. Мысли о предстоящей встрече с Сергеем будоражили. Она поднялась, вышла на балкон, уже рассвело, и первые лучи солнца осветили небосклон, ранние птицы радостно воспевали новый весенний день. Екатерина поёжилась, закуталась в тяжёлый до пят халат, глубоко вдохнула прохладный и сырой после ночного дождя воздух, пахнувший озоном, и пошла на кухню варить кофе. Лика тоже подскочила сегодня рано и вошла вслед за матерью.

– Как спала, мамуль? – Лика чмокнула маму в щёку, та обняла дочь, ещё горячую, едва разлепившую глаза, но обеспокоенно выпорхнувшую из своей постели на звуки из кухни.

– Как младенец. Но знаешь, только проснулась на рассвете с чувством тревоги, словно должно что-то произойти.

– Ну, это понятно, должно и произойдёт, я тоже волнуюсь. Давай по кофе и рванём в парк, оставим там все наши тревоги. Помнишь, как раньше втроём бегали, ты, папа и я?

– Помню, конечно. А потом папа стартанул в другую сторону, и мы перестали бегать. Я знаешь, помню всё до мелочи и только хорошее, те дни мне часто возвращаются во снах без приглашения. А после того, как он ушёл, я ничего почти не помню, как будто спала все эти годы. Так странно. На работе коллеги что-то вспоминают иногда, а я – ну убей, не помню, о чём они. Даже пугалась своей памяти, думаю, неужели уже Альцгеймер посетил, потом проверяю себя на знания, да вроде всё нормально, при памяти, и даты и события исторические, а вот что вчера или год назад со мной лично происходило, восстановить затрудняюсь. Словно все эти годы впустую прожиты.

– Мамуль, всё нормально. Это тебе восстанавливать просто нечего, день сурка живёшь, все дни похожи, однообразны, поэтому так память твоя и реагирует, ей бедной не за что зацепиться. Не волнуйся вообще по этому поводу, вот приедет сегодня наш папа, взбодрит тебя, поболтаете, может быть, и подружитесь снова, ну хотя бы для меня, когда-то же я выйду замуж, кто с внуками гулять будет? Тебе одной тяжело, а он на подмене.

– Кто же против? Если только он захочет со мной снова подружиться, как ты выразилась.

Они вышли во двор, одетые в спортивные костюмы и кроссовки, обе стройные, молодые, словно две сестры или подружки, а никак ни мать с дочерью, и побежали в парк.

Когда вернулись разгорячённые бегом, раскрасневшиеся на весеннем ветру, и проходили мимо скамейки, на дежурство уже вышли и сидели две местные старушки. Проходя мимо, поздоровались и вслед услышали, как одна спросила другую:

– А кто ж это с Ликой?

– Да кто их разберёт? Вроде на Екатерину похожа, но нет, не она, та постарше будет.

И мать с дочерью, войдя в подъезд, расхохотались.

Катя вышла из душа, взяла в руки фен, высушить всё ещё густые блестящие тёмно-каштановые волосы, взглянула на себя в зеркало и, отложив фен, накинула на мокрые волосы косынку и крикнула дочери уже от двери:

– Ликуш, а спущусь я, пожалуй, в парикмахерскую, сделаю стрижку. Как-то хочется изменить образ.

– Отличная идея, я тебе давно советовала, – вышла из своей комнаты Лика. – Только не ходи в этот подвал, я видела, какие «модели» оттуда выходят, я тебя запишу к знакомому мастеру, придётся проехать в центр, но того стоит.

– А я успею?

– Мам, ну конечно, успеешь. Папа вчера сказал, выедет после обеда. Плюс ещё ехать часа полтора-два. Дай бог, к пяти у нас будет. Мы ещё обед приготовим и належимся, звоню!

Когда Екатерина вернулась через четыре часа из салона, Лика ахнула. Она закрутила в прихожей маму, с восторгом разглядывая со всех сторон. Стрижка срезала маме лет десять, а искусное мелирование волос, на которое её уговорил мастер, эффектно подчеркнуло её светлую кожу, и даже глаза стали ярче и выразительнее.

– Какая же ты красивая, мамочка! Я в восторге! Ну почему же ты раньше этого не сделала?

– Раньше не для кого было, – опустив глаза, призналась тихо мама. – А сегодня вспомнила, когда мы с твоим отцом познакомились, я вот с такой примерно стрижкой была.

– Ой! Как неправильно ты, мамочка, мыслишь, для себя нужно всё делать в первую очередь, тогда и остальные подтянутся!

– Ликуш, я вот что думаю, наверное, не стоит нам закатывать тут пир горой, конечно, приготовим что-то вкусное, особенное, но немножко, чтобы не пустой стол, а то сложится у товарища впечатление, что мы так откровенно стараемся, пытаемся угодить или понравиться и вернуть его. Как ты думаешь, у него есть семья? Дети?

– Мам, я знаю, что нет официальной семьи и детей, а как там на самом деле, понятия не имею. Тебе решать, как его встречать. Но я точно не буду скрывать своей радости и точно не стану его упрекать за прошлое.

– Прекрасно, договорились.

Вечерело, на город опустились сумерки, за окном начался мелкий затяжной дождь, а гостя всё не было.

– Может, мы уже сами поужинаем? – нерешительно предложила Катя. – Вдруг он передумал, забыл или что-то в планах изменилось, как думаешь, дочунь?

– Нет, ещё подождём. Как он мог забыть?

– Обыкновенно, как все эти годы не помнил о нас.

Лика изо всех сил пыталась быть весёлой и беззаботной, старательно скрывать свою возрастающую тревогу от матери, но у неё это плохо получалось, она постоянно подходила к окну и высматривала на площадке незнакомую машину. Час назад она набирала номер отца, чтобы объяснить, какой дорогой к ним быстрее и проще доехать, но отец не ответил. Возможно, у него в машине громко играла музыка или вообще он оставил специально или забыл случайно телефон дома?

К девяти вечера, утомившись от ожидания, обе сошлись на том, что во всех непонятных случаях лучше всего поесть, еда первая форма любви, тем более такая, как сегодня. Лика откупорила бутылку красного сухого, разлила по бокалам:

– За твою новую стрижку, мамочка, твой новый образ и новую жизнь! Что бы там ни случилось, ты у меня умница, красавица и всё у нас будет хорошо!

– Спасибо, родная, у меня и так всё хорошо, главное, ты рядом!

Сергей, несмотря на субботу, поднялся, как обычно, рано. Он планировал съездить в свой цех, проконтролировать, как идёт выпуск новой продукции, потом надо было решить, что купить в подарок Кате и Лике, это самое трудное. Приехать после стольких лет разлуки с коробочкой из ювелирки было бы пошло. Надо придумать что-то интересное и ценное, в то же время для души, но не мог понять, что бы это могло быть?

Сергей открыл свой ежедневник, привычка писать каждый вечер план на завтра выработалась за долгие годы, это дисциплинировало, но и не давало расслабиться, он чувствовал себя, как белка в колесе, в погоне за вечно ускользающим успехом. Заниматься бизнесом в нашей стране честно было не просто трудно, но и невозможно. Постоянно приходилось искать лазейки и составлять сложные схемы, чтобы работать не в убыток себе. Он прекрасно понимал, почему так происходит, и, наверное, лучше сдаться и сдать все в аренду, а самому «курить бамбук» без головной боли, путешествовать, наслаждаться жизнью, но только наслаждаться быстро надоест. И что дальше? Сергею был необходим драйв, преодоление трудностей, движение вперёд, чтобы чувствовать себя живым. Он и за рулём медленно ездить не мог, не то что долго бездействовать.

Вчерашний звонок дочери одновременно и обрадовал и расстроил. Он клял себя за то, что не позвонил раньше, первым, а ведь хотел уже давно, с тех пор как в одну ночь написал два стихотворения, посвящённых Кате. Уже год, как лежали они в его ежедневнике.

Сергей взял листок, пробежал глазами, интересно, как сегодня в нём отзовутся эти строки? Он по опыту знал, каждое стихотворение, написанное искренне, от сердца, со временем причудливо менялось или же это менялся он и его настроение? Иногда он был доволен строками, иногда с улыбкой рвал, а чаще и без улыбки, называя себя законченным графоманом. Но новые строчки приходили снова, как бы сами собой, незваными гостями и беспокоили, будоражили, и тогда он лихорадочно искал, где бы их записать. И никогда никому не показывал, боясь обнажиться, стать уязвимым, настоящий мужик не может заниматься этой сентиментальной чепухой, он должен быть брутальным, жёстким, непобедимым. Единственному человеку он мог показать себя таким, каков он есть, до самого донышка, и знал, что этот человек его примет безусловно со всеми его слабостями, причудами, иногда и глупыми и рискованными поступками и никогда не будет осуждать или вспоминать эти слабости, чтобы возвыситься самой. Конечно, это была его первая жена Катя, которую он совершенно не ценил и думал, что все женщины должны быть такими и ничего в ней особенного нет, пока не пожил с другими. Вторая, ради которой он оставил семью, изменяла ему и, вероятно, не только с тем, с кем он застал, вернувшись внезапно домой. Всё произошло мерзко, как в банальном анекдоте, и мужик спрыгнул с балкона зимой в сугроб в чём мать родила.

«Закон бумеранга», – сказал себе Сергей, открыл бутылку виски на кухне, выпил залпом стакан, собрал молча документы и одежду и вышел из квартиры, оставив всё молодой красавице. Снял номер в гостинице и пошёл вразнос. Гулял безрассудно, забывая, иногда и вовсе не интересуясь именем, просыпался с новой незнакомкой, чтобы наутро сунуть ей сто баксов в карман и вызвать такси.

Но однажды смышленая барышня, психолог по образованию, задержалась в его постели надолго. Красавицей её назвать можно было только после литра вискаря, но её чарующий мягкий голосок, нежные, ласковые руки, творившие чудеса, её покорность и желание выполнить любую просьбу обезоружили Сергея.

Это потом Сергей понял, как ошибался, – Юля была сделана из стали. А поначалу, слушая её нежный голосок серены, впадал в эйфорию. Правда, всё чаще удивлялся её способности – Юля умела так вовремя и так технично просить, с таким невинным видом, что отказать не приходило в голову. Начиналось с нового телефона, продолжилось традиционным списком – шуба, машина, квартира, штамп в паспорте о браке, салон красоты, чтобы дома не скучать, и уже через несколько лет Юлю было не узнать. Она сделала себя новую, полностью создала с помощью местного «бога» – пластического хирурга. К работе над «произведением искусства» по имени Юля подключились визажисты, косметологи и массажисты.

Иногда, внезапно увидев Юлю, Сергей подолгу смотрел на неё, тщетно пытаясь припомнить, какая она была в начале их отношений. Новый нос, надутые губы, силиконовая грудь, новые брови, белоснежные и ровные, как унитаз, виниры на зубах – всё было чужим, начиная с ноготка и заканчивая ресничками. Упругие ягодицы и длинные ноги вместе с купленной внешностью сделали её первой красавицей в городе. Когда она выходила из машины, не только мужчины, но и женщины, оборачивались вслед, так ярко и дорого выглядела барышня. Со временем новая Юля перестала готовить традиционные ужины, она не могла с такой внешностью стоять на кухне, ей хотелось в свет, блистать красотой и повелевать официантами и прочей обслугой, словом, чувствовать себя владычицей. И в постели с мужем Юля уже не старалась быть нежной и податливой, в чарующем голоске всё чаще звучали резкие грубые тона, и однажды Сергей подумал, что уже всё сделал для этой женщины, у неё больше нет причины ему угождать и быть ласковой нет повода. Это Кате не нужен был повод, она не торговала чувствами, она жила его проблемами, его целями, поддерживая и одобряя все его поступки, как верные, так и ошибочные. И снова Сергей вышел вон из своей квартиры, из гнилых, продажных отношений. Благо что к этому времени был готов его дом, и слава богу, что у Юли не было желания родить ему детей, с помощью которых она могла бы манипулировать им до конца жизни. Сергей развёлся с ней за один день, а на другой он проснулся счастливым и уверенным в том, что больше узы Гименея его уже никогда и ни с кем не свяжут!

Сергей развернул сложенный вчетверо листок, прочёл стихотворение, написанное мелким, едва разборчивым почерком, словно прятал сокровенные строки от чужих. Перевернул лист, на другой стороне был ещё один стих. Он пробежал строчки взглядом, задумчиво свернул и положил во внутренний карман пиджака.

Начавшийся мелкий дождь так и не решился перейти в ливень, а только прибил дорожную пыль и мазут, превратив всё в опасную кашицу. Сергей хорошо знал, как коварна в этот момент дорога, так же как и в гололёд, но он управлял надёжным и выносливым «зверем» – сидел за рулём абсолютно идеальной, на его взгляд, машины Mercedes AMG С 63, под капотом которой притаились пятьсот семьдесят семь лошадок.

Сергей спешил в центр за подарком для своих женщин, он уже понял, что подарит, выбрал и оплатил, главное, захотят ли они воспользоваться таким неожиданным подарком, это был вопрос.

Сергей с нетерпением поглядывал в зеркала и ждал, когда этот тринадцатиметровый рефрижератор, резво идущий перед ним, свернёт на объездную, но тот прошёл мимо поворота, значит, будет маячить у него перед глазами до города. Но вот подвернулся удобный момент для обгона, вблизи не наблюдалось встречных машин, Сергей посмотрел в зеркало заднего вида и вышел на обгон, резко нажав на педаль газа. Длинномер шёл смело с приличной для него скоростью под сто километров в час, ни впереди, ни позади близко машин не было. Сергей в доли секунды поравнялся с серединой прицепа, и тут неизвестно, по какой причине, дальнобойщик затормозил, и прицеп неожиданно занесло влево, бросив на джип. От удара Mercedes врезался в ограждение, лёгкий металл не выдержал, джип протаранил его, перевернулся и несколько десятков метров пролетел на левом боку с трассы вниз по сырой траве и уже внизу, в ложбине остановился.

Пострадавшего Сергея в бессознательном состоянии успели вытащить из джипа водители проезжавших автомашин, перед тем как загорелся бензобак и машина взорвалась.

Он очнулся ночью, сильно болело в груди. Во рту – трубка аппарата искусственного вентилирования лёгких. Сергей выдернул трубку свободной левой рукой, правая была в гипсе. Дежурившая в палате интенсивной терапии медицинская сестра подскочила к нему:

– Лежите, пожалуйста, тихо, вам нельзя двигаться!

– Что со мной?

– Сейчас придёт дежурный врач и всё вам скажет. Минуточку!

Она выскочила в коридор, и Сергей услышал её торопливые шаги и затем встревоженные голоса, приближающиеся к его палате.

Вошёл доктор, шумно придвинул стул к его изголовью, и Сергей почувствовав раздражение от этого звука и резкую головную боль, невольно поморщился.

– Как вы себя чувствуете? – спросил врач.

– Мерзко.

– Понимаю.

– Не понимаете! – прохрипел Сергей, дышать было тяжело, голос стал низким.

– Вам нельзя волноваться, поберегите силы для выздоровления.

– Как тут можно быть спокойным, я в бешенстве от этого идиота! На ровном месте меня уложил именно сегодня! Я снова оказался мерзавцем в глазах важных в моей жизни людей, не доехав к ним.

– Ясно. Но не переживайте, не доехали сегодня, доедете чуть позже, нам сейчас надо понять некоторые нюансы, судя по всему, вы легко отделались и довольно скоро встанете на ноги. Надо понаблюдать вас недельку, утром можно сообщить вашим близким, где вы находитесь, думаю, в два часа ночи такими известиями не стоить пугать родных.

Сергей согласно кивнул.

Катя пролежала ночь с открытыми глазами, утром всё же провалилась в тяжёлый, полный сумятицы и кошмаров сон, но тут вошла Лика и разбудила.

– Мама, просыпайся, надо вставать. Мне только что сообщили, отец попал в аварию, он в больнице.

Они сидели в светлом гулком коридоре отделения реанимации, под дверями палаты отца, напряжённо ожидая разрешения войти к нему, когда открылась дверь и неуместно яркая и нелепая в этих стенах, разукрашенная дива, злая, как фурия, выскочила из палаты, не придерживая за собой створку, и та закрылась с громким стуком. Звонко цокая высоченными каблуками, барышня устремилась к выходу, полы её плаща развевались, и только на боку не хватало шпаги.

Они переглянулись в недоумении. Лика пожала плечами: дескать, я тоже в шоке, что это могло быть. Вышла медсестра, с понимающей улыбкой пригласила их войти, сама ушла в соседнюю палату.

Отец лежал у окна, глаза в синих кругах, загипсованная рука и затруднённое дыхание без аппарата красноречиво говорили о его состоянии.

Лика подошла к изголовью, поцеловала в небритую щёку, заметив на лице синяки и кровоподтёки, с трудом сдержала слёзы. Катя стояла поодаль, не решаясь приблизиться. Сергей обнял одной рукой склонившуюся к нему Лику, шепнул:

– Прости меня, дочь.

Лика села рядом, взяла за руку:

– Если ты о пропавшем ужине, то не стоит, с голубцами твоими любимыми ничего не случилось, мы их упаковали и привезли, хочешь, покормлю?

– Хочу, чтобы мама ближе подошла, если не боится, передай ей, пожалуйста. – Он говорил это, глядя в глаза Кате, стоявшей в трёх шагах от него.

Катя подошла, Лика поднялась, уступая ей место, и вложила в мамину руку горячую руку отца.

– Ну, вы поговорите, а я пойду пока пообщаюсь с доктором, – нашлась сообразительная дочь и поспешила из палаты.