Текст книги "Принцип Отелло"

Глава 5

– Арчи! Что-то надо делать! – без конца восклицала Василиса.

Она сидела у Глебова на громадной лоджии в компании его подвыпившей девицы, двух его кошек и стаи канареек. Слава богу, что хоть последние сидели смирно по клеткам. За глаза хватало мохнатых проходимок, то и дело норовивших прыгнуть ей на коленки. И девицы его, томно повторяющей:

– Арчи, ну давай завязывай с делами! Арчи…

Ну до того противно ныла, до того противно, что и Глебова начало воротить с души минут через двадцать. То он по голой коленке девицу поглаживал, а тут вдруг цыкать и морщиться начал.

– Слушай! – взорвался он, когда барышня и вовсе стыд потеряла, начав задирать и без того короткую юбку. – Вали отсюда в комнату и сиди там смирно, пока не выставил!

Мутноватые глаза девицы непонимающе поморгали, потом наполнились непрозрачной влагой, и она убралась наконец с лоджии.

– Думаешь, все так плохо? – пожевав губами, что было его привычкой с детства, спросил Глебов.

– Думаю, да, – кивнула Василиса и, чтобы выглядеть убедительнее, округлила испуганно глаза. – Он белым днем заперся на два замка, Арчи!

– Да ну? – не поверил Глебов. – Санька же и на ночь-то забывал иногда закрываться. Толкнешь, бывало, дверь легонько, она и отворится.

– Ну! А я о чем!

Василиса осторожно так, чтобы не заметил Глебов, в десятый раз спихнула с коленей рыжую кошку. Она была особенно назойливой. Ну, прямо как та девица, что со слезливым сопением убралась-таки в спальню. Обидевшись, мстительное животное мягко мазнула ей по коленке коготками, и новенькие колготки за четыреста рублей тут же пустили стрелку.

Василиса не стала отвлекаться на поползшие колготки, некогда, и снова заныла:

– Артур, ну что ты молчишь? Придумай что-нибудь!

А как же иначе? Саня, их общий друг, был в беде. И, похоже, в беде большой. Он никогда не сгущал краски, чтобы вымолить жалость. Никогда не драматизировал ситуацию, чтобы слушатели напугались и посочувствовали. Он всегда говорил правду. Всегда! Но не сегодня. Сегодня он всей правды не сказал, что особенно пугало Василису.

– Слушай, по-моему, он чего-то недоговаривает, – дошло наконец и до Глебова. – Как-то все неестественно… Ну, пускай тот, кто его прессанул, достаточно влиятелен. Доказать то, что Саня со своего компа в его счетах не ковырялся, проще простого.

– Это раньше, – с печалью возразила Василиса.

– Что ты хочешь сказать?

– Арчи, не тупи! – Она с раздражением шлепнула себя по коленке.

Глебов по натуре был немного медлительным, немного тугодумом. Как он смог добиться того, чего добился, Василиса до сих пор поражалась. Хотя, с другой стороны, может излишняя импульсивность как раз и вредит успеху. У импульсивных людей нет времени на размышления, они руководствуются эмоциями. А у Глебова времени – пруд пруди. Он пока разжует все для себя, пока все обмозгует, пока примет наконец решение…

К слову: его поезд, который у многих уже ушел, никогда от него не уходил! Глебов все время на него успевал, всегда без путаницы попадал на нужную платформу и усаживался на нужное ему место без лишней суеты, неторопливо и основательно на нем застревал. Фартило парню, что тут скажешь!

– А! Понял! – Лицо Глебова расцвело озарением. – Доказать можно было, пока его компьютер не побывал в руках милиции.

– Ну наконец-то! – обрадовалась Василиса – ну просто чудеса сообразительности демонстрировал общий друг.

– А теперь, когда он в чужих руках, доказать ничего невозможно, – не слушая ее, на непонятном душевном подъеме продолжил рассуждать Артур Глебов. – И не докажешь! Факт, что у того персонажа крыша – круче некуда. Протокола допроса не было. Значит, и протокола задержания тоже не было. Визит Сани в застенки нигде не отражен, факт его ареста нигде не зафиксирован. И даже факт кражи теперь не докажешь.

– Какой кражи?

Василиса смотрела на Глебова как на душевнобольного. Понять что-либо из его бессвязных рассуждений она была не в силах. Даже медитирующий после успешного дела Сигитов был ей более понятен, чем очень здраво и очень медленно рассуждающий Глебов.

– Ты о чем, Арчи? Я ничего не слышала ни о какой краже! Или ты имеешь в виду кражу тех долларов?

– Нет, конечно, при чем тут доллары? – отмахнулся от нее с раздражением Глебов, как давеча от подвыпившей девицы. – Я говорю о краже Санькиного компа.

– А… а его разве украли? Его вроде конфисковали и…

– Где… я спрашиваю, где это записано? – Глебов потюкал себя в лоб щепотью пальцев. – Только такой гений, как наш Саня, мог попасть в такой переплет! Наверняка не было никаких понятых, наверняка ввалилась группа в штатском, помотала у него перед носом какими-нибудь «корочками» и сделала то, что им надо было сделать.

– Что именно?

Теперь Василиса взирала на Глебова почти с благоговением.

Да… Если он во всем так основателен, как в рассуждениях, то пусть и дальше медлит, пусть не торопится. Зато все прямо как по полочкам, прямо все в глаз! Молоток, Глебов!

– Им нужен был Санькин комп, Василиса. Для того чтобы соорудить на нашего друга компромат. А это для того, в свою очередь…

– Чтобы сорвать с него деньги? – не выдержала она медлительности Артура и перебила.

– Женщина, умей слушать, да! – Глебов сморщил физиономию. – Деньги – фигня. Им что-то от него нужно такое… что-то такое… Они же наверняка знают, что он гений! Наверняка знают. Вот – все дело именно в его гениальности. Насмотрелись фильмов про хакеров, ублюдки! Компромат… Компьютер забрали, напихать туда чего-нибудь, Саню компрометирующего, как раз плюнуть, но… Нет, и это все фигня, Васек. Все не то! Чем же они его зацепили, как думаешь?

– А?

Она вздрогнула от неожиданности. Последние слова Глебова проскочили мимо ее ушей со свистом. Она отключилась после замечания Глебова про фильмы о хакерах. Вот тут уж ее воображение вволю порезвилось. И чего только она в своих страшных мыслях Саньке не уготовила, какой только страсти не напридумывала! И боеголовку-то он запущенную перепрограммирует… И счета в швейцарских банках блокирует, а потом перекачивает их куда-нибудь… И отключает сигнализацию всех ювелирных магазинов в их городе, а то и по стране, чего мелочиться-то… И…

Хорошо, Глебов отвлек, шлепнул ее не больно по коленке и поспешил возмутиться:

– Да ты не слушаешь меня совсем, Васек! Я тут с кем сейчас разговариваю, по-твоему?

– Извини. Увлеклась.

– Чем, интересно?

Глебов тут же приосанился и задрал подбородок. Себя он считал сердцеедом, неоднократно делал недвусмысленные намеки подруге детства. И даже после ее замужества не успокаивался, без конца приглашая куда-нибудь за город, если она стесняется в его квартире. А за город, подразумевалось, на двадцатый километр, где лесополоса начиналась. Там надлежало пересесть на заднее сиденье и… в общем, как пойдет.

Василисе однажды Санька Сигитов рассказал про загородные выезды Глебова и строго-настрого приказал ни на какие уговоры с его стороны не поддаваться.

– Прокляну! – грозил он ей, гневно раздувая ноздри. – Пусть он окучивает других замужних дур, которым с мужьями надоело. В городе нельзя – засекут, а на заднем сиденье машины в лесу в самый раз, не тесно. Не смей!

Василиса и без его предупреждений ни на какие уговоры не собиралась поддаваться. У нее и в мыслях не было изменять Вадику. Тем более с Глебовым!

– Слушай, Васек, а может, я могу… – Глаза Глебова сделались до отвратительного сальными.

– Не можешь, Арчи! И хватит уже об одном и том же! – взорвалась она, скидывая его руку со своей коленки, где он ее успел пригреть. – Я размышляла, что такого им от Сани нужно. Понял?

– О-о-о, милая, в наш век такие люди как раз и нужны. Совершить преступление без единого выстрела! Обрасти миллионами за полчаса, в результате чьих-то манипуляций пальцами, самому не запятнавшись! Это самое чистое, самое необременительное, самое идеальное преступление, я считаю. Но вот все же, чем же они его зацепить смогли? И как-то ведь вышли на него! Он же нигде своих способностей не афишировал. Не тусил среди компьютерщиков. Не хвастал никогда. Если только тебе, Васек… – Глебов, не простив ей очередного отказа, покосился на подругу с подозрением. – Ты, часом, не сдала его кому-нибудь, а?

– Ох, Арчи… – Он снова начал раздражать Василису своим нерасторопным мышлением. – Ты меня внимательно слушал, нет? Я же тебе про женщину рассказывала, за которой муж следил из собственного офиса.

– А-а-а! Понял! – Глебов широко улыбнулся. Но тут же на его лицо снова вернулось непонимание. – Ну, влез он на его сайт в момент просмотра, и что?

– Так Саня же позвонил той тетке и рассказал ей про слежку.

– Идиот! – ахнул Арчи. И тут же снова: – И что?

– Тетка заистерила, устроила мужу сцену. Да тот, естественно, грозится ушлому компьютерщику оторвать все, что только можно…

– Чушь собачья, – замотал головой Глебов, подумав минут пять над ее словами. – Ну позвонил, и что? Он же не со своего телефона ей звонил. Что? Со своего? Вот урод! Нет, видал я уродов, но чтобы таких… Ему и правда все, что есть, нужно оторвать… Нет, Васек, все равно лажа.

– То есть? Что лажа?

– Да все! – Глебов аж вспотел, так его распирало. – Ну, позвонил Саня. Ну, вычислили его по звонку. Но ведь вычислил-то не тот, в чей дом он звонил, а тот, кому Санин талант вдруг понадобился. А это что значит?

– Что?

– Что за ним давно наблюдали. Искали предлог. И нашли, черт побери! Он им сам его преподнес на блюдце с какой-то там полосой.

– С каймой, – машинально поправила его Василиса. Не признать справедливости утверждений Арчи она не могла.

– Пускай будет кайма, – милостиво позволил Глебов. – Но факт остается фактом. Саня прокололся, а его прокола давно ждали. Его просто-напросто пасли и наконец выпасли. Только…

– Что опять?

У нее уже голова кругом шла от Глебова, а он все нагнетал и нагнетал. Если так пойдет и дальше, то отсюда ее придется на носилках выносить, настолько ее пригнуло к земле то, что произошло с Санькой.

Вот уж никогда не думала, что с ним может случиться что-то ужасное. Он же не таким был человеком, к которому липнут неприятности, никогда не принадлежал к группе риска! Никаким экстремальным видом спорта Саня не занимался, дорогу переходил в нужном месте и только на зеленый свет. Скорость на своей старенькой машинке никогда не превышал, правил не нарушал. Во всем любил порядок и удобство. Никому не докучал и никогда не навязывался… даже ей… хотя и мог бы в свое время.

Тогда почему он? Почему?!

– Только я не верю, – снова после великой, чуть ли не десятиминутной, задумчивости обронил Глебов, – что дело тут только в телефонном звонке, Васек. Явно наш Санек недоговаривает. Не могли его из-за одного звонка и пустой угрозы какого-то ревнивого пустобреха взять за задницу.

– А деньги?

– Да иди ты! Я бы ему их завтра в зубах принес. Говорил же: деньги – мура! Ладно… – Глебов вылез из плетеного кресла и приоткрыл дверь с лоджии в квартиру. – Киска моя там совсем, наверное, заскучала. Задремлет еще, потом не растолкаю. Ты ступай, Василиса. И без Санькиных признательных показаний не возвращайся. Пока мы с тобой не будем знать всей правды, мы ничем ему помочь не сумеем. А лучше его сюда за шиворот притащи. Поняла?

– Поняла! – Был бы у нее хвост собачий, она бы им точно сейчас завиляла подобострастно. – Конечно, Арчи, поняла! Притащу его сюда! А… а что потом?

– А потом будем думать, что можно сделать для нашего гения. Все вместе будем думать…

Глава 6

Домой Василиса вернулась уже ближе к полуночи. Долго размышляла, выбравшись на подъездные ступеньки глебовского дома, возвращаться ей сейчас к Сигитову или нет. Потом сочла, что за такое долгое отсутствие Вадик ее по голове не погладит, и со вздохом поплелась к своей машине. Сигитов, решила, подождет до утра. А с утра она отпросится с работы, заедет к нему, а затем потащит к Глебову. Там уж они с Арчи устроят ему допрос с пристрастием, если он снова начнет мямлить, отказываясь говорить правду…

Вадик сидел на кухне и вяло крошил в руках фисташки, усеяв шелухой весь стол.

– Привет, милый, – виновато улыбнулась Василиса. – А намусорил-то! Ты ужинал?

– Ужинаю, – с упреком отозвался супруг. – Ты где была?

– Ох, где я только не была! К Сане…

– К Сане?! – взвился Вадик, не дав ей договорить. – Ты была у Сигитова?! Ты навещала преступника, в то время как… Ты вообще отдаешь себе отчет, что делаешь?!

– Милый, не начинай, пожалуйста. Я предупреждала тебя, что задержусь.

Василиса вернулась в прихожую, сняла плащ, мельком глянула на себя в зеркало. Отражению не обрадовалась: тяжелый рабочий день и еще более тяжелый вечер выплеснули на щеки бледность, обметали глаза темными полукружиями, обесцветили губы. Думалось, что хотя бы дома ждет отдохновение. Не так, чтобы с уверенностью, но думалось все же. Не зверь же Вадик совершенный, должен же понимать…

Понимать Вадик не захотел. Выскочил с кухни за ней следом, навис над ней и принялся гнусавить громким шепотом:

– Муж сидит дома, ждет жену с работы, ждет ужина, а она вместо этого якшается с преступником! Тебе проблем мало? Мало, я тебя спрашиваю?

Проблем, конечно, хватало. Но все они теперь казались ей очень мелкими, ничтожными в сравнении с теми, которые свалились на Саньку.

– Прекрати орать! – повысила голос Василиса и удовлетворенно улыбнулась, снимая обувь, а Вадик тут же зашикал на нее, требуя говорить потише. – Прекрати орать, Вадим. Мой друг попал в беду, и я не могу сидеть и ждать, пока он совсем пропадет. Да, я была у него, а потом была у Глебова.

– И дальше что?

– А дальше я пришла домой.

– Спасибо! Сделала одолжение! – Тут уже Вадим не выдержал и перешел с шепота на свистящий фальцет: – Друг у нее в беду попал… Да он ее сам искал, ту беду! А ты о своей заднице не хочешь позаботиться, нет?

– А при чем тут я? – Василиса выпрямилась и поправила волосы с наигранной беспечностью. – Я-то тут при чем? Если я хочу помочь, это не значит, что я…

– Значит! – Вадим вдруг больно вцепился ей в плечи, разворачивая на себя, уставился на нее злыми, ставшими мгновенно чужими, глазами. – Это значит, что ты можешь тоже навлечь на себя неприятности! Неужели тебе не понятно?

– Каким, интересно, образом? – Василиса поморщилась: – Пусти, мне больно.

– Я запрещаю, слышишь! – Он и не думал убирать пальцы с ее плеч, наоборот, даже сильнее их стиснул. – Я запрещаю тебе лезть в такое тухлое дело! Твой хакер вляпался куда-то, пускай сам и расхлебывает. Это его выбор, понимаешь? Его и ничей больше! И учти, если я узнаю, что ты помогаешь ему, то…

– То что будет? – отозвалась она с вызовом, отцепила его пальцы и ускользнула в ванную. Прокричала уже из-за двери: – Ты со своей мамой меня накажешь?

– Не смей трогать маму! – взвизгнул Вадик, будто она наступила ему на самую больную мозоль, хотя, может, так оно и было. – Я посажу тебя под замок, Валиса! Я посажу тебя под замок, так и знай!

Она пустила в ванну мощную струю воды и остальных угроз мужа не услышала. К слову, тот никогда прежде не грозил ей расправой, никогда не ограничивал ее встреч с Сигитовым. Мог недовольно поморщиться, да и только. Теперь все как-то было непривычно, неприятно. Настораживало и раздражало одновременно.

Интересное кино получается, думала с обидой Василиса, погружаясь в горячую воду до самого подбородка. Вадим что же, думал, будто она способна устраниться в такой ситуации? Думал, она будет спокойно наблюдать, как Санька Сигитов тонет? Санька – ее самый лучший верный друг, помощник и брат почти! Да она за него…

Господи, да она ни на чьем больше плече не способна была расплакаться. Только на его – на Санькином. Она никому и никогда не поверяла своих тайн, только ему. Она никогда и ни от кого не ждала помощи и понимания, как только от него. Он первым узнавал про все ее девичьи секреты. И самые первые в ее жизни гигиенические прокладки они выбирали в аптеке не с бабкой, а именно с Санькой. И она не стеснялась, а считала, что так оно и должно быть. Что только так и правильно. Он же самый, самый верный и самый надежный друг!

И вот теперь, следуя указаниям и требованиям своего мужа, она, получается, должна его предать? И ради чего? Ради того, чтобы самой избежать каких-то неприятностей, придуманных Вадиком?

Да Санька, он же…

Он как-то летом после шестого класса сразу с целой толпой подростков за нее дрался. Только из-за того, что кто-то посмел разбить у нее в пакете бутылку с растительным маслом. Нет, сначала он попытался с ними договориться по-хорошему. Пытался их усовестить и заставить вернуть деньги за масло – от бабки-то ей ведь влететь должно было. Он же совершенно не конфликтный и правильный очень, Санька Сигитов! Но толпа не поняла. И даже начала оскорблять. Не его, а ее – его лучшую подружку. Вот тогда-то он и пошел на толпу с кулаками. Схлопотал, конечно, основательно, поскольку драться не особенно умел. Но держался потом с достоинством. Корчился, но не хныкал, когда она ему синяки и ссадины поливала своими слезами и йодом.

А потом было отмщение. Позже, когда с летних каникул вернулись Глебов и Димон. Они той толпе так задали… Но вот странность: об этом ей не очень хорошо помнилось, а как Санька за нее шишек наполучал, засело в памяти навсегда.

И потом еще много чего случалось подобного. И он всегда был рядом, всегда вставал на ее защиту. Правда, казался чуть отстраненным после ее замужества, но ведь это видимость была одна. Так ведь?

И что же теперь ей, ради собственной незапятнанности взять да и предать Саньку?

Никогда! Ни за что! Она непременно станет ему помогать, сделает все, что в ее силах. Только бы скорее настало завтра…

Однако наступление завтрашнего дня подзатянулось. И не столько потому, что все имеющиеся в доме часы вдруг договорились тормозить время, а потому, что Вадик, оказывается, и не думал отказываться от своих требований. Всю ночь он ныл, угрожал, метался из комнаты в комнату. Дошло даже до угрозы разводом. Не дождавшись ее испуга, муж сменил тактику, но мытарства Василисы тем не менее не закончились.

– Тебе не дорога наша семья, – завершил выступление Вадим на печальной ноте, вымотавшись к утру. – Тебе Саня твой дороже, чем я.

Василиса не стала отвечать, потому что не знала, каким может быть ее ответ, начни она сейчас говорить.

Завтрак прошел в полном молчании. У нее просто не было сил разговаривать. А Вадик, надо полагать, наказывал ее за неповиновение. Пусть так. Пусть молчит, лишь бы не приставал больше.

Василиса ушла в спальню и оттуда позвонила на работу, предупредив, что может задержаться – в лучшем случае, а в худшем и вовсе не прийти. Начальство как-то так неопределенно ответило, что могло означать следующее: делай что хочешь, ведь ты все уже для себя решила, не остановить.

Ее и правда было не остановить. Вадик предпринял последнюю попытку, встав у дверей и умоляюще глядя на нее.

– Уйди, – коротко попросила Василиса. И как только муж отодвинулся, вышла из квартиры, успев, правда, обронить напоследок: – Пока. До вечера…

Вадик не был бы Вадиком, если бы последнее слово не оставил за собой. Он высунулся из-за двери, опасливо покосился на двери соседних квартир и громко прошептал ей в спину:

– У тебя все равно ничего не получится, Валиса. Гиблое дело, поверь…

В справедливости его утверждений ей удалось убедиться уже через полчаса. До того она еще верила, еще надеялась, что Санькину беду им удастся развести надежными дружескими руками.

С трудом, как всегда, приткнув свою машину на вечно запруженной грузовиками стоянке перед Санькиным домом, Василиса со вздохом пробежалась взглядом по его окнам, выходящим во двор. С виду все выглядело вполне мирно: форточка на кухне чуть приоткрыта, легкую занавеску слегка колышет ветерок… Стоп! Откуда было взяться сквозняку, если окна, а их только два, выходят на одну сторону? У Сигитова в квартире всегда полный штиль, если, конечно… Если, конечно, дверь не распахнута настежь. Сигитов иногда прибегал к такому методу проветривания, но исключительно в душный летний зной. А сейчас на дворе апрель всего лишь. С какой стати ему дверь открывать?

Ой, как заныло у нее внутри, как забеспокоилось! И Василиса, не дожидаясь лифта, помчалась вверх по лестнице, прыгая через ступеньку. Добежала до квартиры, остановилась на минуту – перевести дух, глянула на дверь и едва не заплакала. Так и есть, дверь приоткрыта, она не ошиблась. Потому и шторку на кухне колыхало.

Только подошла к квартире Сигитова, как соседняя дверь приоткрылась, и на лестницу выглянул мужик с лицом, по самые глаза заросшим густой щетиной.

– Здорово, – прокряхтел он, ощупав взглядом Василису с головы до пяток. – Компьютерщик, что ли, нужен?

– Здрасте. – Она отшатнулась от Санькиной двери, хотя уже держалась за ручку и даже успела рассмотреть с обратной стороны связку ключей, торчащую из замочной скважины. – Он самый. А что, его нет?

– Хм-мм… – хитро ухмыльнулся мужик и предложил: – А ты войди да посмотри. Ты ведь у него часто здесь бывала, я видал тебя.

– А-а-а, – замялась Василиса, – а может, вместе зайдем?

– Можно и вместе, чего не зайти-то…

Он вернулся к себе в квартиру. Надернул на босые ноги резиновые шлепанцы. Прикрыл засаленную майку рабочей курткой ярко-оранжевого цвета. Даже успел расческой по растрепанным волосам пройтись, прежде чем дыхнуть на Василису вблизи стойким перегаром.

– Ну, давай, двигаем, что ли…

Они вошли. Василиса тут же бегло осмотрела квартиру. Конечно, Саньки дома не оказалось. И уходил или убегал он спешно, раз забыл в замочной скважине ключи со стороны квартиры. Либо не успел запереть, либо не собирался.

– Не дали ему, – крякнул мужик, когда она всплеснула руками и высказала свое предположение вслух.

– Как не дали? – не поняла она. – Кто не дал?

– Кто забрал его, тот и не дал.

Было видно, что не очень-то ему хотелось отвечать на ее вопросы. Или просто тяжеловато с похмелья.

– А кто забрал? – ахнула Василиса, выходя следом за Санькиным соседом на лестницу. Заперла дверь на ключ, опустила связку ключей в сумку и снова повторила: – А кто забрал-то, кто?

– Ты того… не ори на меня, девочка, – обиженно протянул мужик, глядя на нее с маетной надеждой. – Пришла, понимаешь, тут, в квартиру влезла… Ключи забрала… А ну как пропадет чего? Придут вот, спросят, а я что скажу?

– Ничего ты не скажешь! – заверила его Василиса, вкладывая в его алчную ладонь две сотни. – Я ему друг, не чужой человек. Потому и дверь заперла, и ключи забрала. Он вернется и с меня их спросит.

Деньги исчезли в огромном кармане оранжевой куртки.

– Вряд ли вернется-то.

– Почему? – наседала Василиса на соседа. – И кто его забрал, ты так и не ответил…

Мужик уже, видимо, пожалел, что с ней связался. Но отрабатывать две сотни, полученные за просто так на опохмелку, надо было по всем правилам, диктуемым кодексом чести любого нормального мужика. Поэтому, опасливо свесив голову через лестничные перила и убедившись, что их двоих никто не подслушивает с нижних этажей, сосед зашептал:

– Рано утром сегодня я у окна торчал, курил в форточку. Голова трещит…

– Короче!

– Ладно… – Дядька неодобрительно покосился на Василису. – Смотрю, машина ментовская подъезжает.

– Что за машина?

– «Десятка».

– А с чего ты решил, что машина из милиции?

– Так она ж с фигней, которая сверкает на крыше, была.

– С мигалкой, что ли?

– Ага, такая большая, как у гаишников. Может, на их машине и приезжали. Вышли двое. Один в форме, второй в штатском. Поговорили с кем-то по телефону. Вошли в подъезд. Я, короче, перепугался.

– С чего вдруг?

– Так вчера мы… мы в пивнухе за углом пошумели с мужиками, – виновато засопел мужик, – вот и подумал, что они по мою душу. Встал я возле двери входной, ухо приложил, затаился. А у самого ливер так ходуном и ходит. Погулял, думаю! Теперь на работу стуканут, а я на испытательном сроке…

– Дальше!

Василиса на него даже ногой притопнула. Слушать про чужие проблемы с работодателями у нее не было времени.

– Ага… они поднялись и на лестничной клетке топчутся. А я слушаю… Потом начали к компьютерщику в дверь звонить. Он им открыл. Слышно было, как дверь открылась. Потом шум какой-то…

– Дрались, что ли?

– Может, и дрались. У меня же «глазка» нет, не видно. А открывать я не стал. Дурак, что ли? Потом все затихло вроде. Я снова к окну. Ну, они его и выволокли.

– Как выволокли? Он что, сам идти не мог? – Во рту у Василисы пересохло так, что каждое слово горло саднило.

– Может, и мог, но не шел. Они его под руки, как мешок, тащили. Свет-то от фонаря хороший, я рассмотрел. А ноги прямо по земле волоклись. Даже след в пыли остался, его уже потом затоптали. – Мужик пощупал хрустящие купюры в кармане и взмолился: – Ладно тебе приставать-то! Пойду я!

– Сейчас уйдешь. Что было дальше?

– А все. Сунули его на заднее сиденье. Ноги вот так подобрали, – он показал, как впихивали на заднее сиденье безвольные Санькины ноги, – и уехали.

– Он без сознания, что ли, был?

Василиса просто так спросила, потому что на ответ не особо надеялась. Но мужик неожиданно ответил, утвердительно кивнув:

– Отключили они его, точняк. Я потом на ступеньках в подъезде кровь видал. Может, в нос тюкнули, а может, по башке. Странно вообще как-то забирали парня. У меня в прошлом году самогонный аппарат когда конфисковывали, так и понятых со всех квартир созвали, и бумаг понаписали целую стопку. Везде расписаться заставили. Какое преступление, скажите! А тут тихонько, без свидетелей, по темнышку…

– Темно было? Во сколько же?

– На часы не смотрел, врать не стану. Но темно было, а ты считай. Радио тоже не говорило еще. Так я пошел, горит же все внутри…

Василиса кивнула позволительно, и мужик, как был в резиновых шлепанцах на босу ногу, так и помчался вниз по лестнице. Следом за ним – правда, не так резво – и она начала спускаться.

Выходит, Саньку опять забрала милиция. Только задержание снова проходило вопреки всем процессуальным нормам. Нечисто, ох как нечисто все это выглядело! И где он теперь, друг ее, помощник и брат почти? Где его искать? В ближайшем милицейском участке? Ее туда вряд ли допустят и на вопросы уж точно отвечать не станут. А вот Глебова…

Да, Арчи никто послать не посмеет. Тот хоть что-то да сумеет разузнать. Надо отправляться к нему, тем более что на встрече он сам настаивал.