Текст книги "Одеяло из лоскутков"

Орган внутреннего сгорания у каждого индивидуален.

Добренькой побыла, дальше – доброта с рассмотрением, и не будет ни обмана, ни самообмана.

Одни охотники за головами, другие за миражами – вы из каких будете?

При генеральной уборке головы в мозгах пыли не бывает.

Живи так, чтобы было кому за тебя помолиться.

Дети забуриваются в работу, а у матерей сердца ломит.

Человек не саквояж, в багаж не сдашь.

Заходи – не бойся, выходи – не плачь (Т. Г.)

Робость перед толпой – комплекс, робость перед мужчиной – пропащее дело.

Решаю, не дорешивая. Пишу, не дописывая. Живу, не доживая, уйду, не пройдя.

Ощутить или почувствовать. Что первее?

Моя правда оказалась неправдой, истина отсутствовала. Разгубилась, знать-то, я совсем, себя не узнаю. А может, никогда и не знавала себя-то?

«Жизнь рождает искусство или искусство жизнь?» Удивилась, согласилась: искусство! Оно в нас, мы им «беременны», только надо потрудиться «родить» удачных «деток». Тандем головы и сердца даст прошлое, настоящее и будущее. Успевай поспевать и подпевать! А жизнь? Она разрешится новыми жизнями.

Быть – тяжкая ноша.

«У меня перестали быть глаза», – сказала девочка и закрылась руками.

Получение дохода от прихода.

Ненасытная Душа. А чем насытиться?

– В театр, одно желание – в театр, – сказала она, усмехнулась хитро. И с гордецой добавила: собралась проветрить мужнюю красоту и людям показать.

Один – монолитный, второй – лёгкий, но это не значит, что первый – бетон, а второй – воздушный шарик.

«Нужен/а» – жизненный рычаг.

Послесловие – указующий палец автора. Предисловие – реверанс.

Я не в теме жизни, как та собака, которая перестала понимать жизнь.

Иного человека хочется шторкой задёрнуть – так постыдны его речи.

Торопись насыщать душу, а не утробу.

Для уязвления души все средства хороши. Перебор – и точка невозврата.

На гитаре аккорда не взять, если играть не научился. Жизни у жизни не научился, а рассуждаешь.

Цена скромности. «Ты такую красивую девочку родила, мама! Жаль, я лишь сейчас об этом узнаю», – сказала пристально смотрящая на себя в зеркало стройная старушка.

«Доброе утро» говорят. Про спокойную ночь не вспоминают, про день забывают, так и получаются томные ночи и утомительные дни.

Чувства, одетые в слова, чувствами и останутся, только бы у одежды покрой был правильный.

– Бывают интердевочки, бывают интермальчики, интересно, бывают ли интербабушки?

– Бывают.

– Запишите меня, если у вас с интердедушками проблем нет.

– Мама дома?

– Она уехала в магазин. Там сегодня продают «нечего надеть».

– Зачем?

– За «нечего надеть».

– А что это такое?

– Не знаешь? Это вещь такая, её у мамы никогда нет.

– А куда она девается?

– Не девается, а надевается.

Пообщались. Я с интересом к интересу, она с интересом к себе.

Если человеку не хочется жить, значит, каток с родных дорог расплющил его основательно.

«Не хочется» убрать, на обочине переждать, пока не вернётся «хочется». А каток? Каток и есть каток. Пусть катится с Богом.

Жизнь – рояль, и клавиши двухцветные. Спасибо, жизнь, другие цвета сама раздобуду.

Два метра красоты (родная модель).

Помогите телу – душа подтянется сама.

Безденежный писатель – голодный писатель. А «на желудок петь голодный…» сами знаете. Да и кому на хрен надо, чтобы ты пел?

Творческое долголетие напрямую зависит от долголетия физического. Не понял, пеняй на себя.

Чувствовать – творить – всё это любить называется. Бесчувствие порождает пустоту.

Убульканная душевность к добру не ведёт. ТВОРЯЩЕГО ТВОРЦОМ ДЕЛАЕТ ДУХОВНОСТЬ.

Я стала учительницей, потому что моя учительница умела красить губы «наизусть».

«Хлеб стыда» – это то, что упало тебе с чужого стола. Труд – главное удовольствие, если за деньги, а не за рабство.

Человек говорит тебе слова, ты же пишешь его мысли. У всего есть причина: почему ушёл, отказался, вернулся… Читаемые мы.

Не написать, что Господом наговорено – это стыд, а не издать, что дал Господь написать – это грех.

Важно не знать, а уметь – знатоков много, умельцев мало.

Позитив не негатив, с ног не сшибает.

Есть в жизни вещи, заставляющие жить. Свою «вещь» каждый знает.

Комплименты – хорошие слова, но и ехидными бывают тоже – гляди на рожу.

Нехватка денег – домкрат, поднимающий легко и быстро.

Лёгкие деньги дурно пахнут, в них нет пота лошади.

Думная голова махонькой не бывает.

Хреново дело без дела. А может, это тормоз без тормозов? Чтоб на больше и на дольше?

Мало спасти человека от самоубийства, его надо сделать согласным с собой и с жизнью земной.

Словесный бисер строки осудит или оправдает, равнодушным не останется. Пишем дальше.

Старость перебивать нельзя. Отвлёк, с мысли спрыгнет – пиши пропало.

Молчаливые дядьки при обыске ходили сапогами по детскому ковру. Игрушки ломили. Молчаливая я смотрела на отпечатки их подошв и думала: «Бедные, бедные дети» (их, не мои). Для своих я счищу грязь от этих ног.

Закрытого телом молодого человека ежели стервь откроет – пропал вьюноша. Будет вьюном, думая, что нет лучше и краше на улице нашей.

Внутри меня нет меня…

Может ли быть пробуждение в радости, когда человек внутри себя себя не ощущает? Может, если в нём весенний сад в нежном убранстве стоит. И тишь, гладь, да Божья благодать… Спасибо, Господи, за жизнь.

Старость – это когда не можешь вспомнить, куда летят твои дети, откуда возвращаются, но одно знаешь – летят. Они летят, а тебе уже не угнаться. Смотришь на Небо, благословляешь Его, просишь благословения у Него. Успокаиваешься и живёшь с улыбкой, если способен почувствовать улыбку Творца.

Вот, видите, они своей агитацией хотят меня испортить. Я в скором будущем хочу быть единственным экземпляром натуральной старости – с морщинами дорог по лицу, с губами – для поцелуев внучатам в макушечки, с приспущенными веками глаз, с поперечными морщинами у рта, обзываемыми «собачьей радостью…» Мало ли с чем, важно без чего.

Тебя уж нет, а запах любимого тела для меня – удушье и пронзительная мелодия печали.

Рецептам еды конца не видно. А много ли надо? Надо то всего: мисочку борщика, шматок мяска, кашки горочку – да чтоб натомившейся, да из печечки, да чтоб из русской. Ну и огурчик, хрумкающий. Приятного аппетита, гурманы!

Одно слово «уходи» может вернуть жизнь. Что в нём особенного? Ничего. Уходи, приходи, возвращайся – рядовое, как все, но вовремя пропечатанное своим участием и пониманием ситуации спасает. Здравия тебе и благоденствия, Слово! Ухожу, заранее зная, что там я проиграла. Выиграла с тобой.

И захотела бабушка сама у себя внучкой быть.

«Когда человеку не о чем петь, и не поётся, и не слушается, и голос здесь не причём» (Н.С.) А ведь у писателей происходит то же самое, если не о чем писать, слова сбиваются в кучу бессмыслицы. А куча и есть куча. Растормозить развитие, на реальность раскрыть глаза, ощутить внутри Божественности свет и тогда «да». Господь, спасибо за жизнь.

Жизнь советует правды держаться, за неё почётнее ответ держать.

Прочитала умную статью уважаемого мною человека. Действительно, умную и полезную. Прочитала. Кликнула. Удалила Мне чужого ума не надо. Свой куда буду девать? Засушу в бездумье – пользы ни себе, ни людям.

Любовь – это то, без чего не может жить человек!

Написалось легко, но о тяжёлом.

– Любишь ли ты меня? Пауза в ответе. И ожидание… Холодящее, что затяжной прыжок.

Слух прошёл по земле – смерть объелась и умерла.

Сам себя в себе законопатил человек. Думает, обойдётся. Белёсые глаза, опустившиеся плечи, ноги, что после увечья, голова-труха и только – всё это через время выволочет в жизнь… Ну держись, жисть!

В земном мире интересно жить. Особенно, когда это «жить» пронизано твоей духовностью. Когда над людьми в людях, над природой и в природе царит любовь сердца твоего, когда ты способен подняться на крыльях духовности. Разбросать их над миром и поднимать его вместе с собой. Невыносимо тяжело, отчаянное бессилие, а ты поднимай, поднимай и поднимайся.

Шершавость рук моих сторонний человек снял. Спасибо тебе, Человек.

Увидь в человеке человеческое. Нечеловеческое он сам кажет.

Перевод с китайского на русский лад – ладненько так, а наоборот настораживает, хитроват больно.

Не скажу – захлебнусь, скажу – истрясусь: «не обидела ли кого?»

Не лопать мысли: как пришли, так и ушли – зачем себя «временщикам» подчинять.

Не плюй назад, чтобы «перёд» в тебя не плюнул.

Неблагодарный человек чё-нибудь утворит и тебя удивит.

Изменились, «ушли» мои земляки, а пейзаж – не изменен. Здравствуй, Татьянина горка!

«Береги платье снову, а честь смолоду». Смолоду блюди молодость. Ну и честь, конечно.

Хочешь достижений соседа? Загляни к нему в щель забора и дуй в жизнь, не семеня, а семимильно. И не останавливайся, а то опять сосед обгонит. Тебе от зависти всю жизнь помирать, что ли?

Многоликий мой, какой стороной не повернёшься, с любой ты прав. Такой себе правовой ларец, из которого выскакивают и выскакивают правды, правдочки, правдушки.

Дешёвые цветы для дешёвых женщин. А дорогие женщины дороже дорогих цветов.

Доброго от добренького легко отличить. Слова их велеречивые по-разному делом подтверждаются.

Голос повышает слабый, у сильного же тихое слово, что кувалда.

Не стыдись незнания, стыдись упущенной возможности – она шибко тобой недовольна.

Не найдётся такого умника, завидующего счастью дурака. Если, конечно, сам не дурак.

Деньги есть – помоги. Иначе удачи не видать – ограбят и фамилии не спросють.

Маленький человек, как птица, должен мечтать о больших крыльях.

Материнское сердце часто бывает не на месте. Дети знают, где оно, но не возвращают.

Мудрый из страданий черпает мудрость, немудрый злобу.

Иди, не виляя, придёшь быстрее. Обмишулишься дорогой, вертайся и опять иди. «Кто из нас на палубе людской не падал…».

Строй дворец, да следи, чтобы смех твой не замуровали под фундамент.

От мелкого камешка придёшь к крупному – быстрее научишься с булыжниками управляться.

Бизнесу научить можно. Достичь в бизнесе успеха за другого нельзя. Самому надо выучить таблицу умножения.

У хозяина ты – тень. У тени ты – хозяин: куда захочешь, туда и повернёшь. И тобой так-то.

Люди бизнеса – отчаянные храбрецы! Каждый из них под прицелом зависти и злобы.

Открыли двери – дай дёру, пока снова не закрыли.

Радости и горести друга – твои тоже. В его радости опечалился, в горе его веселье учинил? Не допе́трил с другом-то.

Там, где детям твоим спокойно, там ты и жить хочешь.

Не притягивай несчастье, оно без слов понимает.

Краснея, человек цвет совести прячет.

Дети в беспокойстве зачинаются, в беспокойстве рождаются, в беспокойстве… Когда, наконец, спокойствие наступит?

Почему, когда меня хвалят, я кукожусь? Когда ругают, зверем становлюсь? В последнем случае понятно – отбиваюсь, а в первом-то чего?

Исправлять ошибки труднее, чем не допускать. Думай, Федя, думай, как подпустить и не допустить.

У тебя всё в порядке? Ты как-то слабенько звучишь.

Цена тишины в прифронтовом городе – цена жизни.

Не дери волосся на голове, на старости бушь волосёнки шщитать.

«Цеховая солидарность». Так хороша! Так знакома! Перехожу в ячейку. Тоже хорошо! Была и фабрично-заводская. Любая пусть. Один на один с собою не люблю. Господь милует.

Велосипедист, руливший перед моей машиной, потерялся в лучах солнца. Хочешь – стой, хочешь – дави. Играет шаловливое.

Не терплю разглагольствующих умников. Они под стать умным дуракам.

Моя нога переживает? Или твоя селезёнка на это способна? Или какой другой член? Ни один. Они умеют только ощущать боль. Что же заставляет сердечную мышцу томиться? Не отвечайте. Догадаться несложно.

Добрый дурак – не я, я – дурная доброта. Не умею ею делиться «с рассмотрением».

От одних вещей мы избавляемся легко, от других нет. Дорожишь теми, в которых заложен чей-то душевный посыл. Вот и пожалуйста! Неодушевлённый предмет, а с душой!

Не трать силы на поиск счастья – испытай счастье поиска. И тогда на вопрос «счастлива ли ты?» – будешь отвечать, не задумываясь и односложно: «да!»

Искусственно выпрямленные плечики, ручата, театрально уложенные на склеенные коленочки, головёнка, уложенная модными «пёрышками», стеклянная улыбочка простоквашных глаз, не имеющих что выражать – портрет, не собирательный от разных человеков, а с одного. Хотите… верьте этому, хотите… не верьте. Хотите, верьте мне, хотите ему или тому, с несмывающейся улыбочкой.

Родители в нашем детстве – стоп-краны, в нашей молодости стоп-краны, в зрелости – стоп-краны, в старости – стоп-краны сорваны.

Импотенция думающего аппарата – сырая глина, тяжёлая и мягкая.

«Вас интересует состояние забытой матери? – спросила, подумала, уточнила. – Ну все равно, как потерялась. Устоявшееся понимание этого… даёт понимание. Вы никогда не находили свою или чужую?»

– Зачем намазала моё любимое личико? Мазилка какая-то получилась.

– Мама, ты не видишь, что я своё лицо в твоё одеваю?

Прошу прощения у своих и чужих детей. Сама – «как все», и их загоняла в эту же «посудину», плывущую в никуда. Ближе им была я, чем они себе сами.

Как подумаю о России, так от бесполезности уменьшаюсь.

Успешен – не замечают, не успешен – ноги вытирают.

Красавица/—ец перестаёт быть в своей первоначальности. Обрюхатилась/—ся, обабилась/—ся. Проверка на любовь. Чужие друг другу проблему не разрешат.

Ни собой, ни детьми, ни родными или друзьями не умею гордиться. Господь решил, что мне этого чувства не надо давать. «В очереди за ним не стой, не получишь. Иди и радуйся жизни», – сказал он мне во сне. Проснувшись в радости, побежала к вам делиться радостью.

Берегитесь политических дел. Засосут, высосут, оболванят и болванку выплюнут. Хорошо, если не на людей.

Если вы фотографируетесь сами с собой, находясь в кругу родных, то вы серьёзно больны. Не заболеть бы… на старости-то…

«Предательство подруг» – проходила. И не она меня, а я её (любили подлеца). Печёт по сей день.

Плачет твой герой, и ты плачь, иначе, зачем читателя заставлять напрасно над неправдой плакать.

Равнодушие примитивного человека приравниваю к грубости, равнодушие «продвинутого» умника – к оскорблению.

Жизненные ступеньки: детство, отрочество, юность, зрелость, старость. Ступать по ним, приноравливаться заранее. Поднялся, глядь, хорошо-то как стоять! На последней морщины в зеркало не разглядывать. Думать о крыльях, чтобы Господь увидел, что ты вверх собираешься, а не к другому вниз.

Часы в ночи смотрели на меня виновато. Ветерком робко открылось окно. В раме – синее полотно неба, а на нём одна ярко, мерцающая звезда. И всё это так рядом, такая она родная, «разговорчистая». То ли это лирика, то ли метафизика?

Бестолковой радости не бывает, человек бывает.

Потиху-потиху и дойдём до ручки.

Нас с тобой Господь пригласил в этот мир и сказал: «Девочки, я наделяю вас красотой и талантом. Не расплескайте это понапрасну!» Мы не можем его подвести. Он знал, как много в этом мире тех, кто будет не жаловать ни красоты, ни таланта нашего. Ну и что? Мы же Боженькины – в этом и соль, и сахар.

Устрая жизнь, делая её прибратой. А прибратость делаю, чтобы устроять.

Жить для другого за счет себя – неправильно. Жить для себя без «за счёт» один другого – верно. Во всех взаимоотношениях верно, включая и детей – себе не накладно и им не в тягость.

Дети – ввысь, родители – вширь, чтобы это значило?

Произвожу очеловечивание себя и человеков. Спросите, зачем, не отвечу.

Понравилась ли я им? Не знаю, но моя душа меня гладила.

Белое облако невесты пьяно топталось посреди зала.

У городских деревьев и тени городские.

Ей нельзя её доверить. Она – умелица обижать себя.

Жоркий гипоталамус с утра до утра, с ночи до ночи с кишками разговоры разговаривает, требуху колеблет, есть просит. А ещё мозгом называется.

Уезжая на чужбину, с собой забрала свой дом. Раньше я жила в нём, теперь он во мне.

Не баба, а сухая нога. Хорошо, что не Яга.

В шезлонге лежал «ХР», с гласной посредине.

С атеистом сложно танцевать танец жизни.

Не успеваю поцеловаться с губной помадой – дети зовут.

Ты моя хозяюшка! Новая половая тряпка от грязи не выдержала жить. И пусть! Все равно, «ты моя хозяюшка!»

Русской депрессивной литературы меньше не написать

Злая сказка с добрым концом.

Колючий характер ведёт её к саморазрушению. Она не женщина, а многоугольник.

Обнимаемся. Целую тебя. Ты тоже обнимаешь. И целуешь… воздух за моим ухом.

Ночи старости короче. И не спится, и кобель в хомуте уж не снится.

Материнство – «это радость со слезами на глазах». Материнство – это школа Деда Мороза. Материнство – это бег на короткие и длинные дистанции.

Манеры поведения человеческого общества накапливались столетиями. И все их в мах – в прах: чё надо, куда лезешь?

– Куда, куда… назад на переделку.

Будь ветром, он не боится острых углов и каменных преград.

Деньги кажут реализацию материального и духовного ресурса.

– Я тебе дала денежки. Для тебя они какие?

– Материальные.

– Оно. А эти же денежки для меня?

– Я забыл это слово…

– Духовные?

– Оно!

– Два «ОНО» равновесие любят. Без равновесия – мракобесие.

Дед полчаса повоевал – ногу оторвало. И в этот же день война кончилась. «Мне нечего рассказывать о нём», – горько сокрушался дедов внук на параде «Бессмертного полка». Жалко внука, деда жальче.

Скупой собственный плен имеет.

Не люблю сладеньких людей. За их лживыми улыбками – безбожье и холод. Забирай ноги и уходи подальше.

Нарезаю ночь; сонница – бессонница, бессонница – сонница. Спасибо за сонницу, бессонница.

Протестанты, арестанты, диверсанты… Не засылать, свои имеются.

Бежать в день, что бежать в жизнь (с чем пройдёшь, с тем и уйдёшь), с чем к вечеру придёшь, с тем и спать ляжешь. Спокойной ночи, малыши!

Любое дуновение свежей мысли, пришедшей ниоткуда, будит, манит. ведёт. Даже если эта мысль негативная? Без чёрного, нет белого, без зла нет добра.

Будущее за думающими руками, а не за трепливыми языками. Как хочешь, так и понимай. Только понимай!

Добренький, что мякиш, с ним хорошо и плохо. Я добрая горбушка – с рассмотрением.

Обнаружить в старости, что ты не обосрался в молодости – царский подарок!

В чужой тональности петь, что в чужом заборе защемиться.

Учусь в радости осваивать день, дружить с ночью, веселить утро, утихомиривать вечер.

Детство нарушать нельзя, за него в будущем дорого платить придётся. И сорняками зарастать ему нельзя – садовника, способного прополоть бурьян, потом не найдёте.

Ласточки не прилетают в то место, где единожды разорили их гнезда.

Всё чаще хочется молчать. Или говорить языком простого народа – выражаться выразительно и с выразительными выражениями.

Атеистам.

– Хорошую доченьку ты родила!

– Не моя заслуга. Это нам такая девочка досталась.

– ?

– Спасибо, Господи!

Спасибо Господу, что взял деньгами.

Молодым. Безнадёжно любить – себя губить! То ли у кого взяла, то ли сама выдумала, но школа безнадёжности пройдена лично.

Слово делом крепи. Не пройти бы мимо чьей-то нужды, а то очнёшься от земных пут, а тебя и не видно.

Мысль, остановленная на лету, может быть убитой птицей, а может быть остановленной пулей, а может быть никем не услышанным зовом.

Слёзы души тем и хороши, что их никто не видит.

Мысль – материальный сгусток энергии, призванный взбодрить к действию или утопить в бездействии. А безмыслие есть пустота, в которой можно отдохнуть или повеситься.

Колесу суждено крутиться, а собаке неотступно бежать за ним. И лаять… И кусать, ежели чего…

Интеллигентный человек не тот, а другой – не крутой, пологий – к нему легче пробираться.

Кофта обиженно висела на моих плечах и делала всю меня обиженной и несчастной. Люди «обплывали» меня, как остров затонувших кораблей. Несправедливо это, кофта.

Запах трав! Шелест берёз! Наливающийся колос! И даль небесная! Это всё моя Россия!

Берёзы слушали и молчали – они всегда молчат, им нет нужды разговаривать. Возмужалые обнялись кронами, стоят в неподвижном танце жизни или готовятся к чему, прислушиваются, красуясь собой.

Ночь не тёмная, а чёрная, и я в ней серая. А днём! Матушки-батюшки, красотень кругом, и я вся красотень!

– Глубоко развитая душа, как это?

– Неразвитую знаешь?

– Знаю, но развитая глубоко сама развилась или Бог дал?

– Не завитую можно развить? Вопрос один и ответ один, но у каждого свой.

Когда вижу «беременную» женщину не детородного возраста, сердце сжимается, пугаюсь: а вдруг недетородная я «забеременею» опять? Обрюхатиться можно по-разному.

Российским правителям во все времена не нужен был малый бизнес. Он хоть и малый, а даёт больших свободных людей, волевых и деловых. Красноярские бизнесмены не трусы, просто умные. Они не говорят, не хотят толочь воду в ступе.

Сердечные мои други, я вас уважаю! Уважьте и вы меня.

Разговор с продвинутой бабушкой:

– Вот мой новый сотовый из скорого будущего, – показывает внук рекламу.

– Почему «будущего»? Купи сейчас, а этот мне отдай.

– А тебе он зачем?

– Привет! Ведь в моём нет выхода в интернет. Продвинутой купили продвинутый из «будущего».

Голова человека до добра не доведёт, ей требуется орган чувства, иначе сочтут безголовым.

У меня, помимо Тебя, есть ещё Я.

Жизнь – пламя, не жил, но уже сгорел. До вечности – мгновение. И мгновение – вечность.

У каждого человека своё солнце. Не возражай, подумай лучше.

Дом боли, дорога слёз стали для меня домом Благодарности и дорогой Радости!

Руки одних хочется целовать. Других оторвать. А низзя.

– Больнее боли что есть?

– Больнее боли боль твоего дитя.

«Я выбираю жить», – написал Никита, и наша молчаливая ночь сегодня спит спокойным дыханием вместе с нами.

В соседней палате мужской голос зовёт и зовёт: люди, люди, люди… Люди не знают его языка, а он от боли или от непонимания не осознаёт глубины боли.

Языки: милицейский, полицейский, бандитский – сила сильная, прорастают во все времена и в наши тоже. Даль ушёл в далёкую даль вместе со своим русским словарём.

О равнополых браках. Главная проблема политиков века: кто, и с кем, и как использует сперму? Целая гора «какающего» сперматозоидного поиска решений. Импотентные, чё ли, или больше решать нечего? Оставьте людей в покое.

В чём жили, в том и живём. Привычно было ушедшим, привычно идущим. Как будет пришедшим? Неужели так же привычно?

Уже не могу пойти – закрыты пути,

Уже не могу обнять – земля не даёт взять.

Так о маме тоскую уже 18 лет.

Русская нация раньше воспитывалась на Толстом, позже на Горьком, сейчас на Донцовой. А завтра?

В любви жить – с миром дружить, тогда чувств хватает на всех. Вот такая она: нежная, трогательная, заботливая любовь.

Пишу душой, но закрытой. Открытой – себя жалею и читателя жалко.

Лишь мне или другим тоже мнится, что вроде родом не оттуда и не отсюда; и здесь не своё, и там не твоё. А где моё? Заблудилась или заблудил?

Карты тасуют за зелёным сукном. А где тасуют людские мозги? Там же. И те же.

Пустоты жизни у меня не бывает, она всегда заполнена пекучей болью.

Чужому сыну подножку ставишь? Ставящий спотыкается и ногу ломишь себе или сыну. Так работает Божий суд.

Старому со старыми жить, что ежеминутно смотреться в зеркало.

Богатство мира – мир в мире.

Прошлое умеет говорить, если в своём настоящем оно успело пропеть свою песню. Спасибо, Никитушка, за эти слова!

Читаешь незнакомого автора и не можешь сложить мнения. Мастерство, умело сбитые слова, глубокая мысль – всё есть, но что-то неуловимое мешает твоей душе принять. Не спеши обвинять себя в невежестве. Мастер – атеист.

Беременные женщины и брюхатые мужчины разные чувства вызывают: первых боготворю, вторых жалею.

Не каждому дано делать добро. Из тех, кому дано, не каждый делает. А частица добра мир держит.

У каждого свои качели.

Самое большое и значимое завоевание в жизни – это себя у себя отвоевать. На халяву не получится, можем проскочить свой поворот. И так не знаем, куда бежим, хоть будем знать, с кем бежим.

Береги батист души.

Сносить успеешь – не спеши.

Добро с правдой – истинное добро, Кому нужна лживая правда или праведная ложь? Добро лживое – не есть добро. А что есть? Ловкачество.

«Взять все книги, да и сжечь». Оставить Пушкина с 1 по 11 классы, и только его. Но, видимо, у просвещения с «ЭГЕ» свой вымысел с умыслом имеются.

В члены общества моей страны не прошусь и меня не приглашают. Сама я писатель, сама я читатель, сама для себя разоритель.

Стыжусь своих книг на людях – глупое стеснение. Может, от страха, что обидят их? А может? Не может! Родил «дитя» – люби, какое получилось. Писательство, что материнство, душой к душе прикоснись и прорастёт твоя мысль в другом, как его собственная.

Не переживай, что читатели переживают, ты своё уже пережила. Переживай, если не переживают, и лежишь ты растрёпанными страницами на пляжном песке с Дарьей вместе, помогаешь задницам с передницами загорать. Пужаясь.

Умы царской России ходили на исповедь к умам церкви. Умы советской России не ходили к умам церкви. Кто же и к кому ходит сейчас?

Христос Воскрес! Наполним душу Светом, в этот Светлый праздник. Почувствуем свободу, истинную свободу. От нас требуется, только наша истинная вера. «Каждый из нас свою церковь строит».

У каждого народа своё основание. Некоторые от основы отъехали так далеко, что заблудились – и народ – не народ, и страна – не страна, и платформа качается.

Сильным человека делает не́друг, а не друг. Спокойствие друга убаюкивает разум, враг его пробуждает.

Направление жизни у всех одно, преодоления разные: в детстве, как в детстве; в середине путаем святое с грешным; к концу распутываемся, локти – не локти. Пришли.

Отравить жизнь себе и другому – яда не надо. Себе хватит мыслей, что в голове зависли, а другому – единого слова, только метиться надо прямо в цель, и чтобы глубоко.

Человек-обманка, если ум отстал от красоты.

От медленного падения – стремительный взлёт.

Внучка вертится у зеркала (с другом идут на молодёжную вечеринку). Вся правильная бабушка – с наказом:

– Веди там себя для себя, а не хвостом повертеть.

– Почему? А как же твоё «скромненько»?

– Его мне оставь. Сдерживающий себя спортсмен до финиша не добежит первым.

Слово «благородство» слышится всё реже и реже… Благородный человек видится всё меньше и меньше… Благородные поступки исключения составляют. Громкая трескотня под благородство – не благородство.

Увядают цветы, увядают люди – о первых грущу, вторых жалею.

Политика – баба подпольная, и волтузня её подлая, замыленная.

Когда сердце болит за многих, оно забывает болеть за себя и начинает болеть.

Отдают замуж 17-летнее создание в руки мужчины зрелого и женатого. Галдят про закон федерации. Тихонько так галдят и о чём попало. Многожёнство принимали человеки когда? Для чего? Вот то-то же, копайте глубже. А вы невинное дитя для чего отдали? Астахов… Возрождение тоже надо возрождать.

Писать, величаясь, или просто поговорить – это не по мне. По мне – поделиться открывшимся мне.

Вклад материальный, моральный, вложенный в бесталанное – результата ноль. Талант ищи в дворнике и министре, они тебя удивят, и ты ими удивишься.

На трепетном ветру и дерева трепетные. Обтрёпанные ветер-стервец даёт.

Прозрачные мысли – у светлых людей, муть – у мутных. Каких надыбаю, такими и пополнюсь.

Меня стала пугать детская чистота глаз у взрослых людей. Дожилась! Неверие впереди меня бежит.

Искать правду в бесправедном – не иметь царя в голове.

«Тем более, приходится помогать внукам-студентам, а ветеранской пенсии в двадцать с небольшим тысяч на это не хватает. Зато другие внуки и правнуки заботы не требуют. Одна из внучек вышла замуж за местного немца и – вслед за остальными немецкими саратовцами – отбыла на его историческую родину…» Больно. Жалко. Стыдно.

«Желатиновые» старики и старухи. Закачка в лицевую красоту, наверное, предел имеет? А как шкура не выдержит и лопнет – многих не смогём узнать. Отутюженные мои, не напужайте.

На изношенное сердце заплату не клади – рваное сердце не залатаешь.

Смерть есть жизнь. Надеюсь.

В душевные морщины «ботокс» не закачаешь.

Смотрит она на мир глазами ангельскими: чиста, как снег, сильна, как ветер, мать духовно-нравственных орлят, в ней не тронутая справедливость духа человеческого. Значит, голову отучить и вбить в неё другое понимание можно, на уровне же сердечной душевности не получается – «вбивалка» в этой области не работает.

Мы очень красивые, правда, с ленцой. Но ты покажи, куда и как бежать, горы свернём, а не покажешь, сопьёмся, замордуем себя и всех вокруг себя. Разучили нас самим себе путь казать, от этого и петля так часто находит шею.

Навзрыд любить и любить без остатка – это разные чувства или разная степень чувства? Для того чтобы понять, надо иметь.

Посейте в меня покой, только со здоровыми корнями, чтобы пророс. Спешите успеть пока почва благодатная..

– Приличного человека трудно разглядеть в толпе.

– Научись чувствовать – почувствуешь быстрее, чем увидишь.

Неча примеряться. Примерки у портного производи, а работу, коль начал – закончи, и все дела.

Слушай себя и найдёшь в своей душе радость жизни дня каждого, вокруг увидишь Божью красоту. Тебе будет хорошо, перестанешь слышать и видеть негатив. А говорят глухому плохо?

«…Пусть левая рука твоя не знает, что делает правая» (Евангелие от Матфея, 6:3) Эту мудрость мудростью не перешибёшь

Любить, как жить, как дышать? – До боли, лишающей воли, до страсти со всеми напастями.

Писать положительное о людях – ступенька в небо. А куда деть «зубы»?

Жить со сцепленными зубами, значит, не жить.

«Я взглянул окрест меня» – это во времена Ивана Сергеевича. «Душа уязвлена стала» – это опять же у него, а у нас отчего ей «уязвиться»? Хорошо-то как! Коль всем в лопухах хорошо.

«Возлюби ближнего».

Успех другого – душу греет.

Успех третьего – согревает.

Четвёртого – раздражает,

Пятого – ненавижу.

Шестого – не вижу.

Седьмой, восьмой, девятый…

Господи, где я-то?!

День, как день, но плещется, плещется восторг закатный. Невероятно! Открылись створки души? Вроде, они всегда были не очень прикрыты? Философия бытия для всех одна – смотри, пока смотрится, беги, пока бежится, люби, пока любится, и счастье не заблудится.

Жить – не трещать, не искрить, как лиственные дрова, несогласные с тем, что их жгут. В жарком горении углей, в их тихом накале – сила и смысл.

Тонко мыслящий и тонко чувствующий – не один и тот же коленкор.

«И сказал Господь»… и люди подхватили его слово, после чего ему не удалось больше сказать ничего.

Этика с эстетикой привели нас туда, где мы стоим. Мало отдавать себя, надо, чтобы берущий брал и боялся пустить жизнь дающих на ветер.

Подпирать развалины, значит, не жить. Развали и строй заново – чувствуешь, как пахнет стружкой?!

Тепло души, предназначенное своему, за ненадобностью ему отдай чужому. Пусть греется, всё же польза.

Утренняя забота шофёра – напитать машину. Забота человека – прополоскать кишки. И поехали в лёгкий день, озабоченные мои!