Текст книги "Ангел по имени Мурзик"

Смерть. Сколько смысла вложено в это слово, но толком так никто и не ведает, что это такое…

Состояние утреннего дурмана ощущалось особо остро, пробуждая желание уснуть вновь и навечно.

«Боооже… с какого перепугу вчера ужрался?» – вяло зашевелилась мысль в голове Овечкина. В несчастную – будто вбили штырь. Собравшись с духом, он отогнул край шапки и коснулся кончиком пальца ноющей точки. Боль прошила нестерпимой стрелой. Словно лопнул нарыв, гулом тысячи колоколов, запечатав уши. Кряхтя и охая мужчина открыл глаза.

Явь ошарашила… Вначале он заподозрил, что продолжает спать. Огляделся, копнул ногой ржавый песок. Сердце заколотилось в кадыке, готовое вырваться наружу стоило открыть рот. Овечкин непроизвольно сглотнул слюну. Колючий холодок пробежался по телу. Такого панического безобразия с ним не приключалось! В довесок к жути, чувствовал, что кто-то сидит внутри хворого черепка и настойчиво велит идти вперёд.

Овечкин, обречённо вздохнул и сделал неуверенный шаг. Боясь по-прежнему тряхнуть головой, не отнимая от земли взгляда, побрёл неизвестно куда. Он плелся, оставляя после себя пелену едко-красной пыли.

Вскоре упёрся во что-то лбом. Пободал препятствие. Тишина. Тогда соизволил окинуть похмельным взглядом помеху.

– Охии-реть и не встать! – вырвалось из мужского многострадального существа.

  Ох уж это любопытство… заставит и мёртвого подняться. Вот и Овечкин, превозмогая телесную слабость, обошёл по кругу одиноко торчавшую в бескрайней степи дверь.

«Во блин, на чём дура держится?» – возник вопрос, намекающий, что если дверь – надо постучать. Сдвинув на лоб шапку, положил костлявый палец на кнопку звонка в виде сучка.

   За мелодичным перезвоном раздался голос:

– Кто там? – спросил бодрый тенор.

   Овечкин от изумления икнул, вновь сглотнул остатки драгоценной слюны, сделав шаг назад, замер в ожидании…

   Ничего не происходило…

   Пассивность утомила быстро, уступив место раздражённой пытливости. Овечкин обогнул дверь ещё разок и, вновь нажал на сучок.

– Кто там? – повторили за дверью вопрос.

– Ну и делааа… – протянул мужчина и нерешительно отозвался:

– Это я, стало быть, дворник…

– Заходи, Овечкин Варфоломей Сидорович.

  От услышанного подкосились ноги. Сидорович сел на то, на чём стоял, то есть на Землю-Матушку. Вмиг обдало жаром. Выступившие на лбу крупные капли усилили жажду. Перед глазами проплыл мираж ведра, наполненного до краёв искрящимся пивом. Дрожащие руки предательски потянулись к соблазну, но заскрипела дверь…

Она неспешно отворилась… высвободив поток мягкого и уютного света. Овечкину показалось, что там царствует день, где находится он, давит чернильная густота.

   «Точно, там день – тут ночь», – оценив обстановку, нахмурился.

Робея перед странностью, затаил дыхание. Первое, что пришло на ум, то, что пора завязывать с выпивкой. Мысли разогнал всё тот же голос.

– Почему не заходишь, дует ведь? – поинтересовался некто, усиливая таинственность.

   Мужчине ничего не оставалось, как подняться и перешагнуть флёр порога между тьмой и светом.

– Приветствуем вас, Овечкин Варфоломей Сидорович! Возьмите бланк теста. Заполните и подайте в левое окошко, после короткого ожидания получите итог в правом! – торжественно объявил невидимка.

   Сидорович скосил глаза. Сбоку, в голубой как облако стене, зияла дыра серого цвета. Неприятная волна гнёта согнула позвоночник, застыв в сердце тревогой. Смущение рассеяло последние мысли, наполнив черепок свинцом и неизмеримой тишиной: Овечкин тупо заглянул в дыру. Подождал немного…

Взор поражала устрашающая пустынная бесконечность.

«Так и буду пялиться, хлебнуть бы чаво, глядишь, путное взбредёт на ум», – подумал он и стыдливо осведомился:

– Мне для разгону… горло смочить…

– У нас только пропускной тест оформляют, – выдало окно равнодушие на недвусмысленный намёк, на то, что без утренней граммульки с него взять нечего.

– Пожалуй, загляну к вам опосля завтраку, – предложил бедолага компромисс.

В ответ вылетел белый лист. Овечкин изловчился и поймал на лету. Хотел прочесть… настрой сбил голос, тогда он сунул бумажку под шапку.

– Не пудри мозг, на ксиву тямы нема, суй руки. То не солидно получается, – прогнусавил новый и сердитый участник диковинного события.

   Жёсткая категоричность подтолкнула к решительности, и Овечкин поспешно стребовал:

– Это зачем, руки куда-то класть? – и на всякий случай решил спрятать их в карманы родной фуфайки.

   Ладони скользнули по гладкой ткани. Сидорович машинально окинул себя взглядом.

– Чёрт, чёрт! Чур меня! – выкрикнул он рядовую фразу, осознавая, что облачён в белую рубаху.

Подобной – он отродясь не имел. Овечкин вновь окинул себя взглядом: незнакомая, на вид дорогая вещь, была одета поверх брюк с кирзовыми сапогами. Мужчина собрался привычно почесать затылок, тут прошибла мысль: «в шапке почему?». Понимая, основная беда кроется именно в ней. Он потёр на отвороте звезду, убеждаясь в наличие таковой, соображая, откуда взялась ушанка, которую давно потерял.