Текст книги "Собрание сочинений в 7 томах. Том 3. Провинция живых"

Геннадий Айги
Собрание сочинений в 7 томах (2009). Том 3. Провинция живых

Выражаем искреннюю благодарность

Германскому ПЕН-Центру,

Творческой программе ДААД (Германия),

Шведской Королевской Академии

и всем, кто принял участие в финансировании

настоящего издания

Составление Галины Айги и Александра Макарова-Кроткова

Художник Андрей Бондаренко

На фронтисписе – портрет Геннадия Айги работы Николая Дронникова

© Галина Айги, 2009

© Вступительная статья. Владимир Новиков, 2009

© Графика. Николай Дронников, 2009

© Оформление. Андрей Бондаренко, 2009

за особые заслуги

Надеюсь, никому уже не надо рассказывать о том, кем был Геннадий Николаевич Айги, о подлинном масштабе его стихового высказывания.

Айги был актуальным автором сорок лет назад, остается им и сейчас, после своей смерти. Не теряет актуальности его поэтический язык: всегда, в каждом стихотворении словно пойманный в движении – в становлении понятий. Стихи Айги состоят как будто не из слов, а из пауз. Даже не из ряда пауз, – каждая вещь в целом есть одна невероятно напряженная пауза, из которой вот-вот возникнет главное, самое необходимое слово. Это состояние речи, в сущности, до-языковое. Слова взывают к дословесному опыту – к мышлению, еще не ставшему речью.

Поэтому так трудно писать и даже говорить об Айги: он требует не критического, а художественного описания, как требует его какой-нибудь пейзаж.

“Мы живем, под собою не чуя страны”, но Айгито как раз чуял.

Не “улица корчится безъязыкая”, а лежит вокруг огромное немое пространство. Территория. Не освоенная языком целина.

Лучшие вещи Айги – это какой-то голос бессловесности. Голос пространства – голос немой протяженности. Одушевление природных сил. Как будто человек говорит от имени или вместо темной воды; талого снега; мокрой земли.

Айги с годами не отдавал, а набирал, приобретал. Это редчайший случай: русские поэты не умеют стареть. Сам процесс старения в нашей поэзии опробован, но не отработан.

Поздние впечатления определенно за крепили мое отношение к нему на шкале ценностей – в верхней ее точке. И мне очень жаль тех, кто пропустил последнее чтение Айги 17 января 2006 года в Чеховской библиотеке: в жизни любого человека события такого рода если и случаются, то крайне редко. Хотя читал он не много, а голос звучал слабее, чем обычно. Но это совсем не было важно.

Геннадий Николаевич очень изменился: похудел, побледнел. Но в этой почти бесплотности проступила основа “облика и склада”: какая-то перекрывающая все остальное ясность, приветливость. Даже не доброта, а что-то, по отношению к чему доброта – лишь частное проявление общего.

Похоже, что-то подобное происходило с его стихами, которые восходили от слов к чистому звучанию – к какому-то “белому звуку”. А такое совмещение со своей поэтикой в ее верхнем регистре – лучшее, что может случиться с поэтом, и дается ему не только за талант и правильную жизнь, но и еще – за какие-то особые заслуги.

михаил айзенберг

одежда огня
1967–1970

сон: дорога в поле

 
зачем тебе – почти несуществующему
искать другого —
 
 
праха не имеющего?.. —
 
 
что от дороги примешь? тень ее
содержит что-то…
 
 
пищу неземную:
 
 
не там она… тебе не обнаружить
следов того —
 
 
кто раньше посетил…
 

|1967|

круг тополя – в спящего

 
о срез… и огнь…
ресницы как порезы…
о сквозь… и все бескрайней приближенье…
одежда в смеси… тела как бумаги
разорванно-живой!.. работая как дном…
и в знаках свет… все глубже воздух-белое…
ребенка крик… и рана в волосах…
 

|1967|

к заре: после занятий

[в. ш.]

 
о чудо-камера и волшебство-вселенная:
 
 
секунда перед сном:
 
 
открыта
словно зала —
 
 
как яркий свет
в который помещают:
 
 
сверхжизненно и ярко – бить в лицо! —
 
 
о чудо сверхпонятное о камера:
 
 
секунда-зала: словно сверхживого
раскрытый – до разрыва мозга – свет!.. —
 
 
убийцы-двойника: тебя: в тебе же – даль!
 

|1967|

август: ницше в турине

 
а в зренье было – словно что-то белое:
 
 
без веса – мраморное:
 
 
и без вещественности! —
 
 
от этого родства оно как будто
открытые провалы чувствовало:
 
 
и в мраморе в саду:
 
 
и в белизне бумаги —
 
 
прокладывались сквозь воздух – как сквозь
шелк! —
 
 
в руке они внезапно раскрывались
пустыми
где-то
гроты оставляя —
 
 
и в общей и пустой раскрытости
(так долго небом неким отступающей)
самоисче́рпавшихся роз —
 
 
изрезано и ярко плакалось
сырой
воздушной будто известковостью
 

|1967|

и: как белый лист

 
в прахе нет гласного… смерть – это звук:
 
 
к богу ли – крик?
он – в поверхности праха:
 
 
что же – п р о с в е т?
о не жертвы сокровище:
 
 
не представленье!.. не звуки и песнь:
 
 
а – о с л е п и и п рими:
 
 
и о т к р о й с я – коль е с т ь обнаружится:
 
 
о тишин а – и и с у с!..
 

|1967|

степень: остоики[1]1
  Остоики – от слова “остойчивость” (морской термин: способность судна сохранять равновесие во время плавания).


[Закрыть]

[варламу шаламову]

 
Вы сами уже посещаемы чем-то похожим
на зарево:
 
 
и образ возможно
для всех состоялся:
 
 
от всех независимый:
 
 
не пламя ли это незримое нищенства
в ветре бесшумном:
 
 
недолгого облика? —
 
 
или возможность опасного е с т ь:
 
 
в освещаемых лицах —
 
 
как будто
раскрытия ждущих:
 
 
как что-то хранящие? —
 
 
или – не-явным накалом (как будто
уставившись зрением неким
болезни неспешной):
 
 
всюду – невидимо – всех озаряющее:
 
 
о н о окончательное
Слова-Огня:
 
 
давно охватившее
даже места́ уже наших предчувствий
и мыслей? —
 
 
оно ли везде словно в ветре бесшумном:
 
 
без вести без духа:
 
 
само занялось?
 

|1967|

вещи давнего дома

[сестре луизе]

 
чему спасаться?
только духу нищенства:
 
 
в вещах он наших – жалких и прощенных:
 
 
и словно воздух – в воздух:
 
 
тиха и одинока встреча их
с единой Емкостью – как свечное мерцанье:
 
 
во тьме поминовенья – нас
 

|1967|

утешение: поле

 
в образе – в прахе (как в облаке алом):
 
 
поля (как в зареве):
 
 
поля (как духа):
 
 
ты пребывай
о молитва (бессонница) —
 
 
словно окрашиваясь! —
 
 
радуя (слабого):
 
 
(о из огня его:
 
 
долго:
 
 
до грусти!) —
 
 
словно в соборе! —
 
 
свободно окрашиваясь:
 
 
(зная что будет):
 
 
и мысль не приемлющее! —
 
 
вечно (как ветер – собор бесконечный):
 
 
о независимо!
(ибо без праха):
 
 
без столкновения:
 
 
поле (как дух)
 

|1967|

тебе: поляна с птицами

 
о видно это – к годовщине
как нет тебя – а жар – на воле! —
 
 
и – в честь тебя: – вокруг: Мучительное:
 
 
Безличное: поя от птиц! —
 
 
и вольно! – не принадлежа:
 
 
везде бросаясь до пределов
и ударяясь снова вспять:
 
 
в огне в огне все стенки рушит:
 
 
поя трепещет: лесом-частью:
 
 
и больше – богом! – (………….) – более
чем личность:
пылает – н е п р и н а д л е ж а
 

|1968|

цветы, режьте

[о. м., в прагу, вместо письма]

 
режьте, цветы! тороплюсь! не бывало такого
Цветения-Акции! —
 
 
такой и души
не бывало Горенья-Страны! —
 
 
режьте и путайте! я – островами болезни
в спине – современного
горя всемирного мясом
плавлю вас – режьте: горением-кровью! —
как ныне из бездн
стали – пылает страна: наконец-то
Огнем-Своей-Сущности-Ревом-Мильонным:
 
 
взрывом гниения: “В Прагу!” – до неба:
знамением – бога “сверх-Места”:
 
 
быдло-цветением…
 

|23 августа 1968|

встречающее со сна

 
а Кто-то-смотрит-много-Кто-то-смотрит:
 
 
река Его невыразимого
того достигнет цвета – невозмож н о г о! —
 
 
сказать бы “Лик” – но лучше рябью
шириться! —
 
 
и снова засыпать
 

|1968|

служба: утро: бумаги

[в.с.]

 
а вы – не о к р у ж е н и е т а к о г о-т о
а л е с т в и ц ы в себе где нищенство —
как зарево:
 
 
о п р о р у б и болезни! словно кем-то
они всегда направлены:
 
 
со смыслом! —
 
 
о в каждом есть – распределенье их! —
 
 
и введены – чтоб разрывать:
 
 
и чтоб в разрывах
словно в некой рукописи:
 
 
то что важнее нас
как некая душа:
 
 
не наша – а во имя нас! —
как будто сквозь просветы восходило:
 
 
чтобы в сиянии исчезнуть
неком! —
 
 
и – “все вы все” мне думается чаще:
 
 
“о как вам до конца выдерживать
все что случается
со спинами с одеждами?”:
 
 
бумагу рву: “ведь сам не отличаюсь”:
 
 
и – п р о р у б и сквозят…
то тут то там по л е с т в и ц а м:
 
 
сквозит лишь холод – ярче чем бессолнье
 

|1968|

поле за ферапонтовым

[и. м.]

 
о небо-окно!.. —
 
 
о в далекое
чистое
окно сотворенное:
 
 
ветр – до земли – сквозь короны светил:
 
 
без шума
без веса:
 
 
в поляну-окно! —
 
 
и сосуда прозрачно-холодного
в отверстие – веянье:
 
 
в о к н о человека
(над полем по полю):
 
 
в чистую Чашу
ума-восприятия!.. —
 
 
и – в довершение мира соборно-сияющего:
 
 
творящее Смысло-Веленье свое
(Разговору подобное)
Светоналичностью:
 
 
ветр-озаренье! – из солнца-окна
удаляющегося:
 
 
в ясное:
 
 
незамутненное:
 
 
поле-окно
 

|1967|

розы на вацлавской площади

[памяти яна палаха]

 
и белые-по-дагестански
знамена-розы вы неисчислимы:
 
 
все время в ряд о в ряд по всей стране!
 
 
вы розы-головы: сиянием отверзты!
и кровоточите: “я Роза-Прага!..”
 
 
“я Роза-Сон: я на твоей груди”
 

|15 января 1969|

и снова – лес

 
что за места в лесу? поет их – Бог
и слышать надо – о уже пора! —
их не во времени
а в в ы с ш е м г о л о с е:
 
 
где как идея ночь светла
и ясен день как Бога ум:
 
 
пусть – так поются! это наше счастье
что т а к их можем представлять! —
 
 
но есть – не только представляемое:
 
 
есть светлое о д и н – в любой поляне:
 
 
как важно это для меня! —
 
 
то рода с в е т (одно и то же гласное:
 
 
поет – во всех местах в лесу
его один и тот же Бог)
 

|1969|

поле: колосится овес

 
расцвечивается – кровоподтеками
то изнутри – из беспредельности:
 
 
то рядом – здесь – со стороны:
 
 
как будто детство крови общей
все-детства здешнего всеобщего
не скрыто не защищено
ни стенкою ни кожурой
трехлеток – навсегда трехлеток:
 
 
гусятниц Высшего Призыва:
 
 
которых слабо-золотой
разбрелся в поле сон живой:
 
 
и юно-красное состав его пронизывает! —
 
 
об этом – с пятнами  Овес:
 
 
дупло бессчетное для Духа:
 
 
поет – до края – прибивая
такие капли – будто – крови:
 
 
что снится Вечеру = всем юношам
Невесто-Кровный: золотой:
 
 
в телесных будто – в них же – ранах:
 
 
нерасторжимый: сон живой
 

|1969|

снова: пора посвящений

 
а жизнь теперь – как смесь! —
 
 
такое видно место
где пребываем некими частями:
 
 
что – часть моя?
на гибель занесенный:
 
 
доверчивости матерьял:
 
 
чужой для родины! душой как голосом
лишь для себя обозначаемый! —
 
 
а часть твоя – печаль:
 
 
она – как тело некое
возможно – драгоценное: вне смеси! —
 
 
а что все это
там
где мы живем? —
 
 
и что в них общего? —
 
 
и как теперь:
 
 
какими ранами
друг другу соответствуете:
 
 
два странных тела – никому не нужных? —
 
 
что вас живит?
 
 
а то что в ткани родины:
 
 
б л а т н о г о яд! —
 
 
и знаю: обнаружится
для многих
словно г о д н а з а д:
 
 
и будет капать так же как тогда:
 
 
во днях моих! —
 
 
и в том непреходящем
закрытом словно место для проверок:
 
 
особенном-конторе-сне:
 
 
во сне:
 
 
как бы в конторе некой
 

|1969|

белый шиповник в горах

 
кто озвучивал белое?
флейтой какою?
кого проявляешь – сияя?.. —
 
 
. . . . . . . . . . —
 
 
ты – с о н мухаммада… – а было начало
его – как детей той страны что душою давно
уже избрана трепет духовный!.. – детей:
 
 
Белокостных:
 
 
Опор – на равнинах!.. – и словно
пронизанных
гласными – полости солнца подобными! —
 
 
и – длится он явно:
с о н мухаммада!.. —
 
 
есть он – в горах! – пребывает в горах
продолженьем его
и его глубиною:
 
 
белого – в высшем накале – с а м а
Белизна! —
 
 
не до-увидеть – не только глазами:
 
 
но и души чистотою:
 
 
пламенем высшим – уже и не жгущим —
ее отрешенности…
 

|1969|

и вновь: начиная со сна

 
как с о н звучит?
идеей-гулом
в словах не бывшего еще
какого-то “о-есть-уже-готовится”:
 
 
он – т а к звучит!
а из чего же строится? —
 
 
сон – будто западня-из-шелка
и – доберутся до укрывшегося:
 
 
достанут – словно острием! —
 
 
пробьют – как полог: изнутри сияющий! —
 
 
и будешь ты уже раскрыт
для Зарева Страны-Газирования:
 
 
теперь – проверят э т и м Духом:
 
 
окажется – тогда – такое:
 
 
ты – Кость-И-Раненная =
о-В-мире-место-есть-твое:
 
 
болишь – и Разом-“я”-ты-есть
ты – рода место
точкою такою:
 
 
Открыт – ты – в – мясе – до – ума! —
 
 
такою – выворачиваемой точкою:
 
 
то в Коридор-Народ то в холод = Слова Нет
 

|1969|

ты – немного – в весне

 
что – гниль соломенная
и – жизнь при ней:
 
 
и чувство – словно ветер – в этой жизни? —
 
 
плач – будто с отражением свинцовым
несчастья жертвенности и Прощенности
Заранее:
 
 
любви к серебряной – и кровью каплющей —
повсюду бедности!.. —
 
 
(и свет – как ветер – так и клонит вкось
в пустом сиянье памятном
солому давнюю – как сестринскую:
чувством! —
 
 
родную – будто шепчущую:
 
 
в раскрытости болящей…) —
 
 
да входят рукава
в крови во льду
в тот круг… —
 
 
теперь – когда уже отдалено
все – словно с ризной белизной – в слезах! —
 
 
самой любви сияющей одеждою
 

|1967|

лес – сразу за оградой

 
белеет лес как Города-во-сне:
 
 
:
 
 
белеет – из глубин – усиливая что-то дорогое:
 
 
свое – и наше: чем-то! —
 
 
свое-не-человека-моцарта… —
 
 
о больше чем наигрывающего!
 
 
вот-вот как будто только что
немного от струны
как воздух – от огня:
 
 
и множеством просветов в нем – с к в о з н а я
л е г к о с т ь мир а
поется – в грусти трепеща височной:
 
 
как на своих окраинах!.. —
 
 
:
 
 
и вот – меняется
как лик как чувство:
 
 
туманами – все больше – се́рдца
и-раня-вглубь-и-отдаляясь:
 
 
дрожит щемяще… – словно там
Страдая Действует
освобождение:
 
 
от зримости… от местности… – как будто
от боли – нашу боль включающей:
 
 
в его – не только личных – тайниках:
 
 
как в некоем самосознании
 

|1970|

кахаб-росо: могила махмуда

 
входили словно в некий сон
и в пустоту опасно-нежную:
 
 
как в место шепота прозрачнейшего
в движенье в поле
в легком вздрагиванье! —
 
 
и вновь казалось: мухаммадова
здесь белизна тонка особенно
все-заполняющего с н а! —
 
 
и он мелькал
рябил мелькал
тот остров легкий Кахаб-Росо:
 
 
Святого Духа чистых трав! —
 
 
гречихи золотое е с т ь
его пыля обособляло
 

|1970|

заря: шиповник в цвету

[к. э.]

 
в страдании-чаще
и шевелюсь:
 
 
и долгое слышу
“le dieu а été”:
 
 
кьеркегорово:
 
 
подобное эху! —
 
 
о занимается!.. и:
 
 
даже не алое:
дух его – алого:
 
 
словно во всем – составляющем боль
как вместилище мира
возможного в мыслях:
 
 
красит бесцветно но ярко как режущее:
 
 
в преображенье – неведомо-кратно! —
 
 
не алого даже
а духа его:
 
 
очищение! —
 
 
и не-людское:
 
 
“le dieu a été”:
():
тихо… – как будто
в страдании-чаще:
 
 
снова и снова:
/ /
—:
 
 
(ах! два слога последних:
 
 
сыграла бы флейта:
 
 
друг для тебя!)
 

|1969|

černá hodinka[2]2
  “Черный часок” (чешск.) – беседа во время сумерек.


[Закрыть]: на могилу к

[о. машковой]

 
о свет безымянный
людей бессловесных:
 
 
об их пребыванье уже по-иному – как будто
о новых страстях – не для мира
свидетельствующий:
 
 
нищенство – всюду во все проникающее! —
 
 
светится им
как известкою божьей:
 
 
поверхность столба надмогильного! —
 
 
а е с м ь его – словно вещественность
нищенства внутреннего
(знаем как боль
и достаточно):
 
 
(боль еще знаем):
 
 
да: нищенской вещью
светится э т о средь вас
в Вечере-Мире явления-Праги
памяткой – знаком – и – памятником:
 
 
миру который теперь – только боль! —
 
 
и язык Мира-этого-Боли
держится светосоде́ржаще:
 
 
нищенской – новой – вещественностью:
 
 
есть он – не действуя!
как понимание:
 
 
жертвами:
 
 
жертв
 

|1970|

снова: места в лесу

 
опять поются! есть! опять о н и
звучащие – везде – одновременно! —
 
 
опять к тому же часу
к пробужденью:
 
 
светло
– поляною-страданием! —
недвижимо
и ясно – нескончаемо! —
и будто стойко было утро
во мне: как в мире: целиком:
 
 
и там они то место поместили
среди им родственных
других:
 
 
которое я знал когда-то! —
 
 
светился
словно счастья час:
 
 
высокой
ясной серединой:
 
 
боярышник – при пении молчащий
как бог молчащий – за звучащим Словом:
 
 
молчащий – личностью неприкасаемой:
 
 
лишь тронь – и будет: Б о г а н е т
 

|1969|

černá hodinka
1970–1973

поле: в разгаре зимы

[рене шару]

 
бого-костер! – это чистое поле
все пропуская насквозь (и столбы верстовые
и ветер и точки далекие мельниц:
все более – будто из этого мира —
как не наяву – удаляющиеся:
о все это – искры – не рвущие
пламя костра невселенского)
есмь – без следов от чего бы то ни было
не по-вселенски сияющий
бого-костер
 

|1970|

снова: ты с конца

 
о все ты подрагиваешь
образа-Духа
прозрачною падалью! – тонкой как боли
узоры – проколами: нам иногда
представляющиеся:
 
 
о так пребываешь! – как будто распада уже
моего очертанья – с кровоподтеками
в складках (бумаги как будто прозрачной):
 
 
видно пила из источников свежих которыми
все мы поблескиваем (ими сияя кончаются
ярко дороги болезней: прохладно и ярко!):
 
 
о все еще есть! —
 
 
и кровавыми будто бы ветками:
 
 
“я”-состраданье “я”-сон и “я”-память образ
задерживают: кожа такая = Всё – там —
где живем – так мертво – словно комкают!
кожа такая – лишь это: и сам превращаясь
в такое же: я представляю:
 
 
и – качество жертвенной раны в глазах! —
 
 
мир – это: нет никого уже больше! —
и только о жизни – такой уже трудной —
что вечности качество будто в ней есть:
о такой: окончательной будто! —
 
 
Рана-Глагол:
 
 
говорит сквозь лицо
 

|1970|

снова: černá hodinka

[зденеку матгаузеру]

 
а как же удержать твою воздвигнутость
г л а в а когда-то о б л е ч енная
в б л и с т а н и е и в с т р а х с в я т ы й!
была жизнь-ритм и ритм-душа!
а что теперь? ритм-жизнь в коростах б л а[3]3
  Бла – сокращенно от слова “блатной”.


[Закрыть]
ритм-падаль окруженный розами
(и длящийся закат Главы-Явления
давно – на требуемом уровне:
процесс – “как надо” – т л е н ь я —
п р е б ы в а н ь я)
 

|1970|

розы в горах

 
откуда боль?
желание не быть? —
 
 
иль иногда мы знаем:
 
 
сама “я”-красота
вдруг: т а м:
 
 
которую мы помним? —
 
 
как смерть: и рядом и недостижима?
 
 
не-действующая:
 
 
:
 
 
а чистым бого-голосом:
 
 
(без цвета
без идеи даже ме́ста!):
 
 
(как дух
где боль уж не содержится):
 
 
все более
и более:
 
 
“я”-красота
что может стать
единственное е с м ь? —
 
 
как бого-красота! —
 
 
(а что – для нас? —
 
 
идеей
будто
нищенства:
 
 
окружена
пока
и болью цвета:
 
 
и болью – может быть – души)
 

|1970|

розы: покинутость

 
а белизною-холодком
все более чисты:
 
 
как в обмороке! —
 
 
все более мы – как оставленные! —
 
 
как будто
рядом
вы таите миг:
 
 
который: будучи: нам кажется прошедшим! —
 
 
и будто мы
в природе
чувствовали:
 
 
молчащего там – Бога – место явное! —
 
 
и узнаем
где э т о было
лишь после как покинул Он… —
 
 
о грусть от вас! —
она всегда
как ощущение святой п о к и н у т о с т и! —
 
 
вы – емкость чистая ее
 

|1970|

поле: цветет жасмин

 
а как же
не быть
Основанью тому что для мысли присутствует всюду: как некий Костяк не все ленский!
 
 
что как Бого-Присутствие:
 
 
чувствуясь: неотменимо:
 
 
как же не быть ему здесь: за мгновенною
смесью и-Места-и-Времени:
 
 
и: нашей-Сердечности! —
 
 
как это е с т ь (словно душ основание)
здесь: за прояиленным островом каждым
белого (словно накала вторичного: цвет
пережившего: вновь лишь идеею ставшего!):
 
 
как на заре не вселенский Костяк этот
ясен!
 
 
Видимый Светится: сквозь острова
белого: в поле: все более белого
 

|1971|

снова: возвращение страха

[к. богатыреву]

 
друг
мы секунду в ночном пробуждении знаем
подобную
камере яркой! —
 
 
где вздрагиваем:
 
 
словно поверхностью страха вещественного:
 
 
лицом! – уже ставшим как место где род
погибает! о так оно развито друг мой у нас!
это – чувство само: о когда же
прорвавшись за лица —
как в Зарево-Душу – и точку
сознанья-любви расщепляя —
проявится То что за Жизнью-как-вещью? —
 
 
когда ослепят
и разрушат:
 
 
в ы с ш е е з р е н ь е того-что-я-Есмь:
 
 
огромным как эта страна окончательная
ярким и не-отводимым
такой напряженности холодом —
Духу подобным:
 
 
как сущностью Этого Места? —
 
 
когда же
глубинам х р ан и л и щ а с т р а х а
исток его – будто идею таящий! – раскроется:
 
 
сжигая я-Мысль! —
 
 
до дна иегового
 

|1971|

поле: туман

[сестре еве]

 
а сердце проваливается! – вдруг —
представляются мне состоянья тумана:
 
 
определенья – как счастье и горе просты:
 
 
туман – лишь “люблю”:
 
 
з а д е в а е т о н с р у б – (“душу б отдал
за это!”):
 
 
жн и в ь е у в л а ж н я е т – (“оплакиваю”):
 
 
с т е л е т с я – (“плачу… – как будто
прощаюсь всю жизнь я с Родимой
и Нищей в родимо-печальном ее одеянье:
всегда – навсегда – домотканном:
с болью оплакивая
уже навсегда – в состоянии этом”):
 
 
“плачу” – (и стелется – так же родимо – и
одиноко – туман)
 

|1971|

и вновь: боярышник

[в. сильвестрову]

 
о ле́са голоса́-места́! —
 
 
опять
как годовщина некая
пора их ясности
и силы:
 
 
опять
они в соборе том же
где нет уже
для них потерь! —
 
 
и образом такого часа
светящееся среди них
что хочется воскликнуть: счастья время! —
 
 
поет боярышника место:
 
 
поет извечно-младший Голос:
 
 
как самый божий!
и все больше самый:
 
 
тот голос что как Бог ведет:
 
 
“я”-голоса́ объединяя! —
 
 
собором из поющих м е с т в л е с у
все божество поет! —
 
 
становится
 

|1971|

ночью: вздрагивая

[а. м.]

 
Ночью, внезапно,
вижу я, вздрагивая, – между лицом и
подушкой – лицо похороненного друга:
оно – как бумага оберточная (содержимое вынули):
черты – как сгибы… не вынести этих следов исковерканных!.. —
безжизненно горе само! – все – как будто из вещи – все более мертвой… —
и боль отменима – бесследно – лишь новою болью: ее неживой очередностью!.. —
существованье – как действие? – скомканья – словно рассчитанного!.. —
“всё” – как понятие? – есть – как обертка!.. – чтобы шуршать и коверкаться…
 

|1971|

прощальное: белый шиповник

кто озвучивал белое? флейтой какою?..

1968. Запись в Кахаб-Росо

 
о как ты тогда
распыляя
меня принимал:
 
 
в свой образ – как в облако!.. —
 
 
а знаю теперь – лишь твою тишину… – знаю
это твое отрицательное
 
 
цветенье-безмолвие —
 
 
(о бо́льшим накалом чем точка-идея-сияние
ч т о́ т о с т и мира…) —
 
 
и все ж это – ты… —
 
 
место – отсутствия белого:
 
 
чистое: как человек – без болезни!.. —
 
 
и теперь даже свет – словно вещь —
не приемлешь… —
 
 
с полнотой отрицательной:
 
 
ныне ты есть – лишь подобно тому как давно
мне мерещится место
меня – отмененного:
 
 
где боль – за о т с у т с т в и е боли:
 
 
полостью некою
раны без стенок!.. —
 
 
(где и болеть уже – нечему)
 

|1972|

розы в городе

[р. б.]

 
о этот цвет их ран: над ними: отраженьем!
 
 
там – их страданье…
в городе – как в поле
свободно-явное
как душ открытость
 
 
со взглядом связь его легка
когда лицо – как болью
изъеденное – зреньем
 
 
и ясно возникает
двух болей измененье общее:
 
 
и чисто – со-страданье… —
 
 
о боль – от боли что извне:
вторая наша явь!.. —
 
 
алеющее облако
во сне печальном мира
 
 
(а блики беспокойны!..
 
 
как и м и г о в о р и т с я
про вас и про меня! —
 
 
т а к не могли б мы сами)
 

|1972|