Текст книги "Алтайская духовная миссия в 1830–1919 годы: структура и деятельность"

Подавляющее число исследований посвящалось деятелям Алтайской миссии. В первую очередь это биографические очерки об архимандрите Макарии (Глухареве). К наиболее значительным следует отнести работы П. Птохова[39]39
  Птохов П. Архимандрит Макарий (Глухарев), основатель Алтайской миссии / / Православный благовестник. 1897. Т. 1–3.


[Закрыть], Д. Филимонова[40]40
  Филимонов Д. Д. Материалы к биографии основателя Алтайской Миссии архимандрита Макария. М., 1888.


[Закрыть], К. Харламповича[41]41
  Письма архимандрита Макария, основателя Алтайской Миссии / Под ред. К. В. Харламповича. Казань, 1905. (вводная статья посвящена биографии архим. Макари).


[Закрыть], И. Ястребова[42]42
  Ястребов И. Краткие сведения о жизни и деятельности архимандрита Макария, основателя Алтайской Духовной Миссии. Бийск, 1893.


[Закрыть]. Кроме того, подробно была исследована деятельность архиепископа Владимира (Петрова)[43]43
  Ястребов И. И. Высокопреосв щенный Владимир, архиепископ Казанский и Свияжский. Казань, 1898.


[Закрыть] и митрополита Макария (Невского)[44]44
  Преосвященный Макарий (Невский), епископ Томский и Барнаульский: По поводу 50-летия его служения // Православный благовестник. 1905. Ч. 2. С. 49–65; Беликов Д. Высокопреосвященнейший Макарий, архиепископ Томский, как проповедник // Томские епархиальные ведомости. 1911. 117, 18, 20; Пятьдесят лет священнослужения Высокопреосвященнейшего архиепископа Макария (19 марта 1861 г. – 19 марта 1911 г.) // Томские епархиальные ведомости. 1911. № 7 – 16.


[Закрыть]. Дореволюционные исследователи изучали биографии и других миссионеров: Ст. Ландышева[45]45
  См.: Языков Д. Д. Протоиерей Стефан Васильевич Ландышев: Краткая биография и список трудов // Русские писатели, умершие в 1881–1884 гг. Вып. 3. СПб., 1886. С. 49–50.


[Закрыть], В. Вербицкого[46]46
  См.: Ивановский А.А. Алтайский миссионер протоиерей Василий Вербицкий: Некролог. М., 1891.


[Закрыть], М. Чевалкова[47]47
  См.: Алтайский миссионер, протоиерей Михаил Васильевич Чевалков // Томские епархиальные ведомости. 1901. № 20–22.


[Закрыть] и т. д. Рассмотрено было значение деятельности известного педагога-филолога Н. И. Ильминского[48]48
  См.: Знаменский П. В. Несколько материалов для истории Алтайской Миссии и участия в ее делах Н.И. Ильминского. Казань, 1901.


[Закрыть].

Говоря об исследованиях по истории Алтайской духовной миссии, нельзя не упомянуть работы внучки прот. Стефана Ландышева Александры Ивановны Макаровой-Мирской. Благодаря своим близким родственным отношениям, она имела возможность слушать лично рассказы и воспоминания сотрудников миссии. Открыты были для нее и семейные архивы. Таким образом, в ее многочисленных работах повествуется о событиях на Алтае, начиная с основания Миссии. Наиболее значимы ее произведения «Апостолы Алтая», «Алтайские рассказы», «На служении Алтаю»[49]49
  См.: Макарова-Мирская А. И. Апостолы Алтая: Сборник рассказов из жизни алтайских миссионеров, в память 25-летнего служения в святительском сане Высокопреосвященного Макария, архиепископа Томского и Алтайского. Харьков, 1909; Макарова-Мирская А. И. Алтайские рассказы. Харьков, 1912; Макарова-Мирская А.И. На служении Алтаю: Повесть о жизни и деятельности Высокопреосвященного Макария, митрополита Московского и Коломенского, в св зи с де тельностью других миссионеров. Харьков, 1914.


[Закрыть]. Однако А. И. Макарова-Мирская не была в собственном смысле историком, поэтому ее работу можно охарактеризовать как литературно-художественную иллюстрацию событий в Алтайской миссии в XIX в.

Таким образом, в дореволюционной исторической литературе деятельность Алтайской духовной миссии рассматривалась в плане миссионерства Русской Православной Церкви в целом или на примере жизнеописаний отдельных ее сотрудников; а исторических трудов, где бы комплексно была представлена история миссии, не было. Этнографы и путешественники также затрагивали лишь отдельные аспекты работы миссии, в основном ее влияние на жизнь и быт инородцев.

Не могли не обращаться к теме Алтайской духовной миссии исследователи Горного Алтая в советский и постсоветский периоды. Месту и роли миссии в системе официальной политики государства, ее влиянию на культурную жизнь региона – образование, вклад в науку и искусство – много внимания уделил в своей монографии Н. С. Модоров[50]50
  Модоров Н. С. Россия и Горный Алтай: политические, социальноэкономические и культурные отношения (XVII–XIX вв.). Горно-Алтайск, 1996.


[Закрыть]. Им же опубликован ряд статей о культурно-просветительском значении деятельности миссии[51]51
  См.: Модоров Н. С. История и культура Горного Алтая. Горно-Алтайск, 1991; Он же. Культурно-просветительская деятельность Макария Глухарева (1792–1847) на Алтае // Горно-Алтайск: 70 лет: Материалы науч. – практ. конф. Горно-Алтайск, 1998; Он же. Алтайская Духовная Миссия и просвещение алтайцев (конец XIX – начало XX в.) // Просвещение на Руси, в России: Исторический опыт. СПб., 2000.


[Закрыть]. Роль Алтайской миссии в оказании медицинской помощи местному населению отчасти раскрыта в работах О. А. Гончаровой[52]52
  См.: Гончарова О. А. История становления и развития здравоохранения национальных районов юга Сибири в 1920–1941 гг. Томск, 1995; Она же. Культура, здоровье, здравоохранение: История народной медицины в Горном Алтае. Горно-Алтайск, 1999.


[Закрыть] и Д. В. Кацюбы[53]53
  См.: Кацюба Д. В. Благотворительная роль Алтайской Духовной Миссии // Этнография Алтая. Барнаул, 1996.


[Закрыть]. Большой исследовательской проблемой является вопрос о том, какое влияние оказала миссия на распространение оседлости как новой формы жизнеустройства, как изменился быт и хозяйственные традиции алтайцев. Этому посвящены работы Н. А. Майдуровой, Д. И. Табаева, Н. В. Екеева, Г. П. Самаева.

О созидательной деятельности миссионеров и их благотворном влиянии на культурную жизнь Горного Алтая писали в своё время Е. М. Тощакова[54]54
  См.: Тощакова Е. М. Алтайская женщина в дореволюционном прошлом // Ученые записки Горно-Алтайского НИИИЯЛ. Вып. 2. ГорноАлтайск, 1958.


[Закрыть], А. П. Беликова[55]55
  См.: Беликова А. П.,Бабин В. Г. К вопросу о просвещении в дореволюционном Горном Алтае // Проблемы истории педагогики и современность. Горно-Алтайск, 1991.


[Закрыть] и З. С. Казагачева[56]56
  См.: Казагачева 3. С. К истории народного образования // Кан-Алтай. 1994. Январь – март.


[Закрыть]. Подчеркнув роль миссии в деле создания системы образовательных учреждений, они отметили и положительные моменты, и недостатки в организации и содержании обучения. Исследователи по достоинству оценили труд тех, кто нес просвещение алтайскому народу.

Об издании трудов и переводов деятелей миссии написано немало. Ранее упоминавшийся магистр богословия протоиерей Борис Пивоваров детально разработал тему «Издательская деятельность Алтайской духовной миссии»[57]57
  См.: Пивоваров Б. И. Издательская деятельность Алтайской Духовной Миссии // Книга в автономных республиках, областях и округах Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск, 1990.


[Закрыть].

Алтайская миссия без преувеличения «породила» первый слой алтайской интеллигенции – писателей и художников. Монография З. С. Казагачевой[58]58
  См.: Казагачева 3. С. Зарождение алтайской литературы. ГорноАлтайск, 1972.


[Закрыть] – красноречивое тому подтверждение. Известный в Горном Алтае искусствовед В. И. Эдоков неоднократно отмечал положительную роль иконописного класса, ставшего позже мастерской, созданного при Улалинском миссионерском училище, в зарождении изобразительного искусства в Горном Алтае.[59]59
  См.: Эдоков В. И. Очерки истории изобразительного искусства Горного Алтая. Горно-Алтайск, 1981; Он же. Возрождение мастера. ГорноАлтайск, 1994.


[Закрыть]

К истории Алтайской духовной миссии обращаются также учёные Кемеровской области, поскольку ее деятельность распространялась не только на территорию Бийского уезда, куда входил Горный Алтай, но и Кузнецкого. Доктор исторических наук Д. В. Кацюба имеет ряд публикаций по данной теме, в том числе монографию, в которой рассмотрены некоторые наиболее значимые аспекты деятельности миссии[60]60
  См.: Кацюба Д. В. Алтайская духовная миссия. Вопросы истории, просвещения, культуры и благотворительности. Кемерово, 1998.


[Закрыть]. Деятельности миссионерских станов на территории Горной Шории посвятили свой труд В. В. Ерошов и В.М. Кимеев.[61]61
  См.: Ерошов В. В., Кимеев В.М. Тропою миссионеров. Алтайская духовная миссия в Кузнецком крае. Кемерово, 1995.


[Закрыть] Не затрагивая общей проблематики деятельности Алтайской миссии, они рассмотрели историю каждого миссионерского отделения Кузнецкого «края».

Некоторый вклад в изучение истории Алтайской миссии внесла диссертация протодьякона (ныне протоиерей) Александра Реморова, защищенная в Московской духовной академии[62]62
  См.: Реморов Александр, протодьякон. Алтайский миссионер протоиерей Василий Вербицкий: Дисс. на соиск. уч. степ. канд. богосл. Загорск, 1984.


[Закрыть]. Александр Реморов описал миссионерские, просветительские, исследовательские и лингвистические труды известного алтайского миссионера Василия Вербицкого, деятельность которого высоко оценена как церковной, так и научной общественностью.

Заметным вкладом в изучение истории Алтайской миссии явилась кандидатская диссертация Н. В. Расовой, защищенная в 2002 г.[63]63
  См.: Расова Н. В. Миссионерская деятельность Русской Православной Церкви на Алтае в XIX – начале XX в.: Дисс… канд. ист. наук. Горно-Алтайск, 2002.


[Закрыть] В этой работе дан обзор миссионерской деятельности Русской Православной Церкви в Сибири и рассмотрены основные вехи истории Алтайской духовной миссии в соответствии с хронологическими периодами. Отмечены заслуги наиболее ярких ее деятелей.

Систематическому изучению истории трех (из шести) монашеских обителей Алтайской миссии посвящена диссертация А. П. Адлыковой, защищенная в 2003 г.[64]64
  См.: Адлыкова А. П. Монастыри Алтайской Духовной миссии во второй половине XIX – начале XX века. Дисс… канд. ист. наук. ГорноАлтайск, 2003.


[Закрыть] В работе детально проанализированы статистические, экономические и другие формальные показатели существования монастырей; описаны некоторые ранее неизвестные или малоизвестные исторические факты, связанные с жизнедеятельностью обителей. Однако в задачи данной диссертации не входило исследование миссионерских и просветительских аспектов существования монастырей, что несколько отдаляет работу от решения вопроса о значении обителей в системе учреждений Алтайской миссии в целом.

Всестороннему изучению личности и деятельности основателя Алтайской миссии посвящена диссертация С.В. Нестерова[65]65
  См.: Нестеров С.В. Жизнь и труды алтайского миссионера архимандрита Макария (Глухарева) и актуальные основы его духовного наследия. М.: ПСТГУ, 2005.


[Закрыть], недавно защищенная в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете. В работе собран богатый библиографический материал. Однако алтайскому периоду деятельности архимандрита Макария в работе уделено, на мой взгляд, недостаточно внимания.

Таким образом, существует обширная литература как дореволюционного периода, так и последних двух десятилетий по внутренним миссиям, в том числе по Алтайской миссии. В ученых советах защищено несколько диссертаций. В последние годы стали регулярно проводиться тематические научные конференции. В частности, Свято-Макариевские чтения на базе Горно-Алтайского государственного университета. По итогам заседаний ежегодно издаются сборники материалов[66]66
  См.: Макариевские чтения: Сб. научных статей / Отв. ред. В. Г. Бабин, С. К. Носов. Горно-Алтайск, 2002; Макариевские чтения: материалы второй международной конференции / Отв. ред. В. Г. Бабин. Горно-Алтайск, 2004; Макариевские чтения: Материалы третьей международной конференции / Отв. ред. В. Г. Бабин. Горно-Алтайск, 2004; Макариевские чтения: Материалы четвертой международной конференции / Отв. ред. В. Г. Бабин. Горно-Алтайск, 2005; Макариевские чтения: Материалы пятой международной конференции / Отв. ред. В. Г. Бабин. Горно-Алтайск, 2006.


[Закрыть], в которых традиционно печатается много статей о прошлом и настоящем православия на Алтае. Однако многочисленные публикации последнего времени затрагивали лишь отдельные стороны деятельности миссии, не претендуя на целостность и разносторонность исследовательской картины. В то же время без систематического описания разветвленной сети структур, их зарождения и развития, их значения невозможно создать целостное представление об истории Алтайской духовной миссии.

Решению данной исследовательской проблемы посвящена данная монография. На основе достаточно широкого круга источников (опубликованных, архивных, устных) впервые рассмотрена история создания, развития и плодотворного функционирования административных, богослужебных, просветительских и социальных структур Алтайской духовной миссии на протяжении всей ее истории. Структурное описание учреждений охватывает практически весь спектр миссионерской деятельности на Алтае. Ряд подразделений миссии (Жуланихинская и Матурская миссионерские общины, школа имени митрополита Макария, некоторые другие учебные подразделения) были изучены и описаны впервые. Также в результате экспедиционной работы были обнаружены места их расположения.

Территориально Алтайская духовная миссия располагалась в пределах нескольких субъектов Российской Федерации (в современном административно-территориальном делении). А именно Алтайский край, Республика Алтай, Кемеровская область, Республика Хакасия, а также Восточно-Казахстанская область Республики Казахстан. Это в дореволюционном территориальном делении соответствует Алтайскому и Кузнецкому округам Томской губернии, Таштыпскому уезду Енисейской губернии, Семипалатинскому уезду Омской губернии.

В монографии рассматривается период с первой половины XIX по первую четверть XX в., с момента основания Алтайской духовной миссии (1830) до упразднения всех ее структурных подразделений – станов, храмов, школ, приютов (1919). К сожалению, официальных документов о завершении деятельности Миссии не сохранилось. Однако показателен факт о досрочном завершении учебного года в Бийском Катехизаторском училище. Это произошло в марте 1919 г. Можно считать этот срок фактическим прекращением деятельности Алтайской духовной миссии. Хотя многие сотрудники: начальник миссии епископ Иннокентий, священники, учителя-сотрудники еще какое-то время оставались на своих местах и продолжали служение. Тем не менее вся многофункциональная структура, созданная алтайскими миссионерами-подвижниками, уже не могла полноценно существовать.

В настоящее время, когда возрождение разнообразных форм духовного просвещения становится главной задачей Церкви, результаты изучения огромного и успешного опыта внутренних миссий на примере Алтайской приобретают важное практическое значение. Настало время восстановить исторически справедливое представление о священниках-миссионерах, воссоздать полноценную картину возникновения и развития Алтайской духовной миссии как примера для подражания настоящим и грядущим поколениям верующих. Особенно ценно, что алтайским миссионерам в процессе своей деятельности удалось перенести на сибирскую землю метод святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, так называемый метод инкультурации. Этот метод позволил не только осуществлять процесс воцерковления коренных народностей Горного Алтая, первоначально далеких от христианского миропонимания, но и дать им письменность, школы, письменную и изобразительную культуру; не только приобщить их к великой восточноевропейской культуре, но и сохранить в процессе христианизации национальную культурную самобытность.

Выражаю глубокую признательность и благодарность протоиерею Борису Пивоварову, Н. В. Расовой, Т. К. Щегловой, А. Б. Ефимову, А. В. Семеновой, дьякону Филиппу Ильяшенко, Т. В. Скворцовой, А. С. Орехову и монахине Хариессе, оказавшим неоценимую помощь в работе над книгой.

Глава 1
Основание Алтайской духовной миссии и первый миссионерский стан

Проповедь христианства до создания миссии

Огромная территория Сибири постепенно осваивалась переселенцами, шедшими вслед за казачьими отрядами, землепроходцами и мореходами. По пути их продвижения строились остроги и города, где воеводы, возглавлявшие военные гарнизоны, и чиновники выполняли функции царской администрации. Целенаправленную политику по присоединению Западной Сибири проводил Иван IV. Официально эти земли вошли в состав России к концу XVI в. Присоединение Восточной Сибири происходило в первой половине XVII в. Окраинные территории на юге, востоке и северо-востоке Сибири вошли в состав России во второй половине XVII в. Камчатка и прилегающие к ней острова – в конце XVII – первой половине XVIII вв.[67]67
  См.: История Сибири. Т. 2. Л., 1968. С. 25–55.


[Закрыть] Начиная с XVII столетия Сибирь стала одним из главных районов миссионерской деятельности Русской Православной Церкви.

Известный историк Сибири Г. Ф. Миллер считал, что «польза государства» требовала просвещения «идолопоклоннических» народов. Присоединение земель к востоку от Урала, по его мнению, завершением формирования многонационального и огромного по площади Российского государства. Он показал, что включение этой территории в состав империи происходило гуманными средствами, а насилие было лишь крайней и исключительной мерой[68]68
  См.: Миллер Г. Ф. История Сибири. Т. 1. М.; Л., 1937. С. 42–43.


[Закрыть]. В связи с этим сложный и неоднозначный процесс включения Сибири в состав Русского государства имеет принципиальные отличия от колонизации, например, европейцами американского континента. Последняя сопровождалась уничтожением памятников культуры аборигенов, их физическим истреблением.

В Сибири все было иначе: коренное население благодаря общению с русским народом усвоило прогрессивные трудовые навыки, получило письменность. С XVII в. общая численность народностей Сибири увеличилась в четыре раза. Вхождение Сибири в состав России означало ликвидацию её изолированности в экономике, политической жизни и культуре коренных жителей этого региона[69]69
  См.: Демидов В. А. От Каракорума к автономии. Новосибирск, 1996. С.12; История Сибири. Т.1. М.; Л., 1937. С.7.


[Закрыть], в том числе и алтайских кочевников. Так, Л. П. Потапов утверждал, что «путь для самостоятельного исторического развития алтайцев в то время был исключен ввиду крайне низкого уровня развития племен, изолированных друг от друга». Он считал, что вхождение алтайцев в состав Российского государства было «исторически перспективным событием», так как из соседствующих с Горным Алтаем территорий Россия обладала наиболее высокой культурой[70]70
  Потапов Л. П. Очерки по истории алтайцев. М.; Л., 1953. С. 182183.


[Закрыть].

Одновременно с присоединением Сибири к России началось и распространение здесь православия: ведь те, кто приходил на земли «иноверцев», были носителями христианской культуры. Ермак во время своего похода в сибирские земли (1580–1581 гг.) имел при себе трёх священников и монаха. Как свидетельствует Ремезовская летопись, он соорудил весной 1579 г. на месте своего первого зимовья у р. Сылвы часовню во имя святителя Николая. Однако Р. Г. Скрынников, не отрицая этого факта, считает, что не следует приписывать казакам Ермака несвойственную им роль «борцов за православную идею»: они пришли в Сибирь «с мечом, а не крестом»[71]71
  Скрынников Р. Г. Сибирская экспедиция Ермака. Новосибирск, 1982. С. 138, 187–188.


[Закрыть]. Тем не менее при закладке в 1586 г. первого русского города в Сибири – Тюмени, – одновременно строились два храма[72]72
  См.: Кацюба Д. В. Алтайская Духовная Миссия: Вопросы истории, просвещения, культуры и благотворительности. Кемерово, 1998. С. 40.


[Закрыть].

За несколько десятилетий русские прошли от Уральских гор до берегов Тихого океана. С 1590 г. Сибирью стал управлять Посольский приказ. В 1620 г. здесь была образована первая епархия – Тобольская – во главе с архиепископом Киприаном (Старорусенковым)[73]73
  См.: Поплавская Х.В. К вопросу о православном миссионерстве на Алтае // Этнографическое обозрение. М., 1995. С. 100.


[Закрыть]. В 1604 г. был построен Томский городок, в 1618 г. в верхнем течении реки Томи выросло новое укрепление – Кузнецкий острог (крепость, ныне город Новокузнецк Кемеровской области). В острогах и городках казаки и стрельцы несли караульную службу, охраняли окрестное население от нападений войск кочевых феодалов. Началось практическое освоение предгорных районов Алтая и Саян. Весной 1632 г. томский воевода снарядил отряд служилых людей и послал его в глухую таежную часть Северо-Восточного Алтая, к истокам Бии и берегам Телецкого озера, для сбора ясака (натурального налога с коренных жителей). Руководил отрядом боярский сын Феодор Пущин. Однако он не смог пройти весь путь. К осени его отряд добрался только до широты Барнаула и был вынужден вернуться назад.

Одновременно к Телецкому озеру был послан отряд казаков под начальством боярского сына Петра Собанского. Он шел другим путем – через отроги Южного Салаира. Кочующий телеутский князь, приверженец феодального государства Джунгарии, пытался задержать отряд, но казаки развеяли кочевников и достигли места выхода Бии из Телецкого озера. Хождение в Алтайские горы становится регулярным. В 1639 г. на берегах озера побывал кузнецкий атаман Петр Дорофеев. Через три года он вновь вернулся сюда, но не задержался. В том же 1642 г. на зиму у Телецкого озера остался со своим отрядом П. Собанский. Ему было приказано тщательно ознакомиться с озером и в удобном месте построить крепость, «в коей бы можно содержать порядочный гарнизон». Постоянную крепость на Телецком озере он не решился строить из-за неудобства местности, но предложил построить ее на реке Лебедь. Таким образом, в первой половине XVII в. на Алтае стали возникать временные укрепленные места, острожки, маленькие крепости.

Дальнейшая судьба Алтая полностью связывается с Россией. Коренное население вливалось в состав многонационального Русского государства, более высокого по своей социальной и культурной организации. Присоединение Сибири к России не только было значительным политическим актом, но и имело большое историческое значение, как начало хозяйственного и производственного освоения этой огромной территории, потенциальные возможности которой были открыты лишь с приходом сюда русских. Точную дату начального проникновения оседлого русского крестьянства на юг Западной Сибири, в частности на территорию современного Алтайского края, очень трудно установить. Есть ряд косвенных свидетельств о том, что крестьяне основывали здесь свои деревеньки еще в конце XVII в. Скорее всего, первыми поселенцами были крестьяне-раскольники, бежавшие из Центральной России. Поэтому среди жителей вновь образующихся поселений, среди заводских и рудничных служащих доля раскольников была велика.

В самом начале XVIII в. ряд новообразованных деревень фиксируется документально. Постепенно эти земли были освоены, включены в хозяйственный оборот и закреплены за Россией. В первой половине XVIII в. русские поселения едва достигали подошвы Алтайских гор, примыкая к ним вдоль больших рек: Иртыша, Чарыша, Томи и Бии. Главными пунктами русских были на р. Томи – Кузнецкий острог (основан в 1618 г.), на р. Бии – Бикатунская крепость (1709), и на реке Иртыш – Усть-Каменогорская крепость (1720). В 1718 г. полковником Ступиным была основана Семипалатинская крепость. Первоначально крепости не были связаны между собой, и сообщение было крайне затруднено. Большую часть передвижений казаки совершали по реке, а это было, как правило, вдвое или втрое длиннее прямого расстояния по суше[74]74
  См.: Колоткин М. Н. Христианизация алтайцев в XVIII в. // Макариевские чтения: Материалы второй международной конференции / Отв. ред. В. Г. Бабин. Горно-Алтайск, 2004. С. 23.


[Закрыть].

Постепенно, на протяжении 50—60-х гг. XVIII столетия, между этими укрепленными пунктами был выстроен сплошной ряд крепостей, форпостов, редутов, представлявших собой две линии. Кузнецкая казачья линия, основанная в 1755 г., соединяла Кузнецк с Колывано-Воскресенскими заводами А. Н. Демидова. Вторая линия соединяла Колывано-Воскресенские заводы с Иртышом. В 60-х гг. XVIII в. часть Кузнецкой линии была усилена редутами, идущими от Бийска, и переименована в Бийскую казачью линию. Позднее, в связи с окончательным вхождением Алтая в состав России, оборонительные сооружения были сдвинуты южнее. Новая линия получила название Колывано-Кузнецкой. Она шла от Усть-Каменогорска через ряд форпостов (Красноярский, Убинский, Тигирецкий, Чарышский, Антоньевский) и крепостей (Ануйская, Катунская, Бийская) до города Кузнецка[75]75
  См.: Беликов Д.Н. Первые русские крестьяне-насельники Томского края и разные особенности в условиях их жизни и быта. Томск, 1898. С. 44.


[Закрыть].

С созданием оборонительных линий экономическое развитие новой территории пошло значительно успешнее. Активное освоение и динамичное развитие региона в свою очередь стимулировало строительство богослужебных сооружений. Инициатором возведения церквей в заводских поселках в этот период выступала горная администрация. Так, например, первый начальник Колывано-Воскресенских заводов А. В. Бэер вошел с предложением в Кабинет и Тобольскую епархию о строительстве церкви в поселке Барнаульского завода, который должен был стать административным центром нового края (г. Барнаул ведет свою историю с 1730 г.). Первый настоящий храм был построен в 1750 г., и тогда же митрополит Тобольский и Сибирский Сильвестр предписал его освятить. В той же грамоте он повелевал «духовному правлению быть в Барнауле, а не в Кузнецке». А 10 мая он сообщил об этом Консистории. С этого момента, можно считать, начинается официальное развитие приходской структуры на Алтае.

История храмов, принадлежавших Барнаульскому духовному правлению, начинается с Бийской крепости (позднее – г. Бийска), жители которой и позднее, по свидетельству очевидцев, отличались особой набожностью и духовностью. И. Шредер в «Моих путешествиях по сибирскому Алтаю», впервые изданных в Лозанне в 1896 г., писал, что город Бийск отличается от прочих в Томской губернии большим количеством православных церквей; все храмы содержались в образцовом порядке и почитались местными жителями, а обыватели города были весьма доброжелательными и набожными людьми.

Летом 1719 г. служилыми казаками Бикатунской крепости была срублена небольшая часовня. «Малые колокольцы да алтарные образа» были привезены для нее из Кузнецкой крепости, а большой колокол и прочая церковная утварь – из Тобольской[76]76
  См.: Исупов С. Бийск: острог, крепость, город. Бийск, 1999.


[Закрыть]. Таким образом, часовня была построена уже на следующий год после постройки новой крепости (прежнюю крепость сожгли джунгары). Такая поспешность объяснялась отдаленностью ее от ближайшего приходского храма, что было очень неудобно для удовлетворения духовных нужд жителей. Этот фактор был важнейшей движущей силой для разрастания системы приходов на осваиваемых землях и при вновь построенных заводах[77]77
  См.: Маняхина М.Р. История культовой архитектуры Алтая 18 – начала 20". Барнаул, 1999. С. 25.


[Закрыть]. К началу 1736 г. на территории края было срублено три храмовых постройки, которые «обретались более чем за двести верст» друг от друга[78]78
  См.: Там же. С. 16.


[Закрыть], в том числе часовня в Бикатунской крепости и церковь в Белоярском остроге. Третьей была церковь Воскресения Христова, построенная в поселке Колыванского медеплавильного завода (теперь это рабочий поселок Колывань Курьинского района Алтайского края).

К 1748 г. на территории будущего Барнаульского Заказа было шесть церквей[79]79
  ЦХАФ АК. Ф. 26. Оп. 1. Д. 182. Л. 350.


[Закрыть]. Таким образом, число православных храмов на протяжении всего этого периода продолжало оставаться небольшим, несмотря на объективные предпосылки, способствующие быстрейшему развитию системы приходов: территория продолжала активно заселяться, количество населения, нуждавшегося в церковной молитве, быстро росло. Это объясняется позицией горнозаводского начальства, не желающего тратить много денег на «второстепенные расходы». Однако переход демидовских заводов в императорскую собственность и образование в Барнауле Духовного правления дало мощный импульс этому процессу.

Алтайцы кочевали южнее русских пограничных линий. Уже с начала XVIII в. алтайцы начали переходить в русское подданство. Это было вызвано, с одной стороны, обострением противостояния джунгарских феодалов Цинской империи, а с другой стороны – угрозой порабощения алтайцев Цинской империей. В 1707 г. алтайские «князцы» отправили посольство в Томск с обещанием принять русское подданство со всем народом при условии защиты их от китайцев[80]80
  См.: ЗлаткинИ. Я. История Джунгарского ханства. М., 1964. С. 364.


[Закрыть]. Согласно исследованиям ученого из Новосибирска М. Н. Колоткина, наибольший расцвет миссионерской деятельности на Алтае в XVIII в. приходится на 50-70-е гг[81]81
  См.: Колоткин М. Н. Христианизация алтайцев в XVIII в. // Макариевские чтения: Материалы второй международной конференции / Отв. ред. В.Г. Бабин. Горно-Алтайск, 2004. С. 24–26.


[Закрыть].

В 1754 г. протопоп Симеон Мефодиев сообщил в Тобольск о 47 инородцах, принявших крещение. У всех крестившихся восприемниками были служивые казаки Бикатунской крепости[82]82
  ГА ТОТ. Ф. 156. 1754 г. Д. 84. Л. 3–6.


[Закрыть]. В доношении протопопа Симеона Шелковникова говорится о крещении в 1757 г. в районе Телецкого озера 82 телесов в возрасте от одного до 74 лет. Все крестившиеся получили русские имена[83]83
  Там же. Д. 111. Л. 3, 5–8.


[Закрыть]. В том же 1757 г. протопоп Василий Иванов из Барнаульского духовного правления произвел крещение 144 человек из числа алтайцев при Колывано-Воскресенском заводе[84]84
  Там же. Д. 118. Л. 3 – 18.


[Закрыть]. Здесь крестились в основном семьями, а среди крестных отцов подавляющий процент составляли служивые казаки Колывано-Кузнецкой линии. Все аборигены при крещении были «обучаемы краткими молитвами», и все они «дабы соблагославительно было оным новокрещеным за принятие святого крещения, были пожалованы трехлетней льготой и вознаграждением»[85]85
  Там же. л. 15.


[Закрыть].

Но наибольшее число «инородцев» было крещено в 1758 г. Протопоп Василий Русанов и архимандрит Михаил в том году окрестили 775 бывших подданных «Зенгорской землицы», из них алтайцев было около 100 человек. В Бийской крепости тогда было крещено 16 человек (4 семьи). 84 телеута крестились в Усть-Каменогорске. Наличие среди восприемников значительного числа служилых людей дает основание полагать, что не специально призванные миссионеры, а священники крепостей и укрепленных казачьих линий с преданными им служилыми казаками играли ведущую роль в деле распространения христианства среди инородцев Алтая в XVIII в. В подтверждение этому добавим, что в период с 1763 по 1789 гг. во всей Тобольской епархии насчитывалось всего два священника, призванных заниматься миссионерской деятельностью, да и то деятельность их была прекращена в 1789 г. специальным постановлением Синода[86]86
  См.: Вербицкий В. И. Очерк деятельности Алтайской Духовной миссии по случаю 50-летнего ее юбилея (1830–1880) // Памятная книжка Томской губернии 1885 года. Томск, 1885. С. 142.


[Закрыть].

Общая численность принявших крещение алтайцев в XVIII в. составляет примерно 500 человек. Таким образом, в XVIII в. было положено начало миссионерской деятельности. Наибольшего же размаха миссионерство на Алтае достигло лишь в XIX столетии, когда была образована Алтайская духовная миссия.