Текст книги "Новая хронология Руси"

Как мы уже видели, по мнению историков, культурный слой в волховском Новгороде нарос на два метра за последние 400 лет, то есть с конца XV века [993], с. 16. Но до этого, в течение пятисот лет, он нарастал почему-то В ДВА РАЗА БЫСТРЕЕ [993], с. 16. А именно, «за пятьсот пятьдесят лет, с середины X века до конца XV века он вырос здесь на ПЯТЬ С ПОЛОВИНОЙ МЕТРОВ» [993], с. 15–16. Это – какая-то загадка. Нарастание культурного слоя связано с хозяйственной деятельностью человека. Академик В.Л. Янин образно описывает процесс возникновения культурного слоя так. «Одним из важных для археологии свойств человеческой жизнедеятельности является обязательное образование культурного слоя везде, где человек живет более или менее продолжительное время. Человек… рубит дом, бросая на землю щепки. Он топит печь и, выгребая из нее золу, выбрасывает ее рядом с домом… У него прохудился сапог и за порог полетела рваная подметка. Потом у него сгорел дом. Человек разровнял пожарище… привез песку… и построил новый дом… Так из года в год медленно, но непрерывно происходит образование культурного слоя на местах человеческих поселений. Мощность этого слоя зависит от двух обстоятельств – от интенсивности человеческой жизнедеятельности и от степени сохранности в почве органических веществ» [993], с. 15.

Как же тогда понимать события в волховском Новгороде? Если за первые 550 лет культурный слой нарастал по метру в столетие, а за последующие 400 – только по полметра, то что изменилось? Интенсивность жизнедеятельности, или сохранность органики к почве? Если – интенсивность, то получится, что люди стали в два раза «менее интенсивно жить» на Волхове. Это как-то странно. Чем ближе к нашему времени, тем вроде бы интенсивность должна расти. Если же вдруг, ни с того ни с сего, в XV веке изменилась сохранность органики в почве, то хотелось бы услышать четкое обоснование этого «факта».

По нашему мнению, все это свидетельствует, что принятая сегодня датировка культурного слоя в волховском Новгороде неверна. По-видимому, вся толщина имеющегося культурного слоя наросла более или менее равномерно, или с некоторым увеличением скорости, за последние 400–500 лет. Начиная с XV века, когда и основали поселение на Волхове. Значительная толщина слоя объясняется лишь тем, что, как пишут сами археологи, «в Новгороде органические вещества сохраняются хорошо, поэтому культурный слой толст» [993], с. 15. Напомним, что в болотистых почвах органика действительно почти не гниет.

А теперь посмотрим – насколько вырос культурный слой вокруг якобы одного из древнейших сооружений на Руси – Софийского собора на Волхове. Который, как нам говорят, с XI века НИ РАЗУ НЕ ПЕРЕСТРАИВАЛСЯ и «до нашего времени… СОХРАНИЛ ИЗНАЧАЛЬНЫЕ ФОРМЫ» [731], с. 53. Оказывается, что «за ДЕВЯТЬ ВЕКОВ вокруг собора накопился культурный слой, закрывший нижнюю часть здания на ДВА МЕТРА» [731], с. 54. То есть, якобы за 900 лет вокруг главного собора волховского города получился не более чем ДВУХМЕТРОВЫЙ культурный слой. Но как мы видели, двухметровый слой в центре города накопился всего лишь за 400 лет [993], с. 16. Получается, что даже если поверить принятой сегодня хронологии культурного слоя волховского Новгорода, придется датировать «древнейший» Софийский собор всего лишь XV веком. А отнюдь не XI веком.

По нашему мнению Софийский собор построен здесь даже не в XV веке, а всего лишь в XVII веке. Поэтому и культурный слой вокруг него нарос на два метра. Примерно по метру в столетие.

Отметим, что скорость роста культурного слоя – один метр в столетие – вычислена археологами также на основе «слоеного пирога» мостовых. Или, по крайней мере, согласуется с относительной «новгородской дендрохронологией». В самом деле, В.Л. Янин пишет: «Не подвергаясь гниению, культурный слой на Неревском конце рос в средние века со скоростью один сантиметр в год. С середины X века до конца XV века он вырос здесь на пять с половиной метров… Итак, за 550 лет образования древнейшего культурного слоя с середины X века до конца XV века здесь… легли один на другой двадцать восемь ярусов мостовых» [993], с. 15–16. Таким образом, высота «слоеного пирога» – пять с половиной метров. За 550 лет. Получается метр в столетие. Историки так и пишут: один сантиметр в год.

Поэтому, отсчитывая назад от XX века примерно пятьсот лет культурного слоя волховского Новгорода, мы снова получаем XV век как дату его основания. А для Софийского собора получим XVII век. Поскольку он заглубился на два метра.

Отметим, что в Софийском соборе обнаружены следы СБИТЫХ ФРЕСОК. «В строительном мусоре при раскопе Мартирьевской паперти было обнаружено МНОГО СБИТЫХ ФРАГМЕНТОВ ФРЕСОК… В 1944 году приступили к реставрации росписи купола… При реставрации выяснилось, что изображение Пантократора и верхней части фигур архангелов… были написаны НЕ РАНЕЕ XVI ВЕКА ПО НОВОМУ ГРУНТУ» [731], с. 62. То есть, штукатурку в соборе сбивали не ранее XVI века. Поскольку не ранее XVI века положили новый грунт. Таким образом, Софийский собор на Волхове несет в себе явные следы позднейших переделок романовской эпохи. Сбитые фрески и роспись по новому грунту.

Но на этом радикальные переделки Софийского собора отнюдь не прекратились. М.В. Муравьев сообщает: «В 1688 и 1692 г.г. в соборе был поднят пол на 1,62 метра… и выломаны три круглых столба, первоначальные узкие окна были расширены и пробиты новые. В 1837 г. ПЕРЕЛОЖЕНА ВСЯ СЕВЕРНАЯ СТЕНА; в 1861 г. были удалены голбики (небольшие каменные надгробия) над погребенными в соборе. Наконец, в 1893–1904 г.г. произведен КАПИТАЛЬНЫЙ РЕМОНТ И СОБОР ИСКАЖЕН СТЕНОПИСЬЮ, СДЕЛАННОЙ ВМЕСТО РОСПИСИ ИТАЛЬЯНСКИХ МАСТЕРОВ XVIII ВЕКА богомазами артели подрядчика Сафонова» [557], с. 15. Так что же осталось в соборе от XVI века? Если даже росписи XVIII века и те почти все заменены на новые.

М.В. Муравьев открывает нам еще один многозначительный сюжет. «В св. Софии на внутренних стенах много графитти (надписи, выцарапанные на штукатурке), некоторые надписи глаголицей… это своеобразная каменная летопись древнего храма… Софийские графитти были обнаружены И.А. Шляпкиным во время последней РЕСТАВРАЦИИ, при отнятии свежей штукатурки; но когда Археологическая Комиссия пожелала продолжать эти изыскания, то новая штукатурка уже затвердела и БОЛЬШАЯ ЧАСТЬ ГРАФИТТИ ДЛЯ НАУЧНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ ПРОПАЛА» [557], с. 17. И подобная «деятельность» сегодня называется «реставрацией»? По нашему мнению, здесь уместен другой термин.

Итак, сведения о «древних событиях», якобы имевших место в волховском Новгороде, в основном, берутся ИЗ РУССКИХ ЛЕТОПИСЕЙ В РЕДАКЦИИ И ИНТЕРПРЕТАЦИИ XVII–XVIII ВЕКОВ [365]. В частично утраченных оригиналах, как мы теперь понимаем, речь шла на самом деле о событиях в Ярославле. После романовской реформы XVII–XVIII веков, стали считать, будто эти события произошли на Волхове, а не на Волге. В XIX–XX веках, введенные в заблуждение археологи и историки начали посещать «захолустный провинциальный центр», как справедливо выражается М. Каргер [365], с. 5. Стали привязывать летописные новгородские события к волховской местности. Иногда, ввиду расплывчатости и неоднозначности некоторых описаний, это удавалось. Иногда не очень. Иногда вообще ничего не выходило. Тем не менее, местные волховские церкви упорно объявляли «теми самыми новгородскими храмами», о которых говорилось В ЛЕТОПИСЯХ. Одну из бесчисленных пустых площадок голословно объявили «той самой знаменитой вечевой новгородской площадью». Начали уверять нас, будто известный из летописей разгром Новгорода-ЯРОСЛАВЛЯ в XVI веке произошел именно здесь, на туманных болотах Волхова. Стали говорить, что вот именно в этой комнате «состоялся мрачный пир Ивана Грозного» [731], с. 34. Доверчивые туристы, умолкнув, с трепетом заглядывают в комнатку-новодел. С волнением фотографируют. И тому подобное.

Все это – ошибка. Летописные события произошли совсем в другом месте. Согласно нашей реконструкции, в Ярославле на Волге. ВОЛХОВ, кстати, это всего лишь слегка искаженное название ВОЛГИ. Вероятно, от слова ВЛАГА.

После всего сказанного, совсем другое звучание приобретает тот факт, что БЕРЕСТЯНЫЕ ГРАМОТЫ ИСПОЛЬЗОВАЛИСЬ В ЯКОБЫ ДРЕВНЕМ РИМЕ. Как мы теперь понимаем, «античные» римские берестяные грамоты также писались отнюдь не в глубочайшей древности, а в XIV–XVIII веках. История открытия римских берестяных грамот такова. В 1973 году в Англии, около известной каменной стены Адриана (то есть стены Орды?), построенной якобы во II веке н. э., начал раскопки британский археолог Роберт Берли. «Ему попались две тоненькие деревянные щепки. По словам Берли, они „походили, скорее, на гладкие стружки“… Когда деревянные створки бережно раскрыли с помощью ножа, внутри оказалась часть записки на латыни. „Мы глядели на крошечное послание, не веря своим глазам“, – вспоминал позже Берли… В руках Берли находились обрывки письма, написанного ЧЕРНИЛАМИ и говорившего о том, что кто-то послал одежду воину, служившему в Виндоланде около 102 г.н. э.» [726], с. 124.

Обратим внимание, что текст написан ЧЕРНИЛАМИ. Если бы записка пролежала в земле, как нас уверяют, около двух тысячелетий, то чернила, скорее всего, смылись бы. Поэтому очень вероятно, что все записки такого рода вовсе не такие уж древние, как думают английские археологи и историки.

«Для такого воодушевления у Берли имелись все основания, хотя в момент открытия он об этом не подозревал. Его находка привела к обнаружению БОГАТЕЙШЕЙ ИЗ ЗАЛЕЖЕЙ ДОКУМЕНТОВ, когда-либо раскопанных в северных провинциях Римской империи. В течение следующих четырех лет Берли с помощниками обнаружили более двухсот деревянных табличек или отдельных фрагментов, на которых сохранились древние надписи. К 1988 г. они собрали уже более тысячи табличек, в том числе двести дощечек с разборчивым латинским текстом… Подавляющее большинство табличек было сделано из БЕРЕЗОВОЙ или ОЛЬХОВОЙ заболони, снятой с совсем молодых деревьев, а надписи на них были оставлены ЧЕРНИЛАМИ или камышовой ПАЛОЧКОЙ. Эти БЕРЕСТЯНЫЕ КУСОЧКИ, только что срезанные со ствола, были столь гибкими, что их сворачивали поперек волокон, и получалось закрытое письмо. На внешней стороне указывался адресат, а затем ГРАМОТУ обвязывали бечевой. Самые крупные таблички достигают в длину двадцати, а в ширину – восьми сантиметров… Так была найдена древнейшая в Британии группа исторических документов, оказавшаяся уникальным источником сведений о римских войсковых частях на северо-западной границе. Спустя почти 1900 лет, проведенных в безвестности, римляне, расквартированные в Британии, неожиданно заговорили с потомками благодаря этому собранию писем» [726], с. 124–125.

Согласно нашей реконструкции, речь здесь идет на самом деле о берестяных грамотах, которыми пользовались в XIV–XVII веках ордынские казацкие войска, расквартированные, в частности, на Британских островах, после великого = «монгольского» завоевания. Как мы показали, знаменитый «античный» Рим – это Русь-Орда XIV–XVI веков. В некоторых хрониках ордынские войска были названы просто римскими. Под этим названием они известны сегодня в скалигеровской истории и отнесены в фиктивную глубочайшую древность.

В качестве примера приведем на рис. 3.38 одну из таких римско-ордынских берестяных грамот. Историки пишут по ее поводу следующее. «В одном из древнейших слоев Виндоланды сохранилось это письмо, написанное ЧЕРНИЛАМИ ПО ДЕРЕВУ, – приглашение на день рождения одной жене военачальника от другой… ПОЧЕРК ЖЕНЩИНЫ УДИВИТЕЛЬНО ПОХОЖ НА ДЕМОТИЧЕСКОЕ (НЕИЕРОГЛИФИЧЕСКОЕ) ПИСЬМО, ВСТРЕЧАЮЩЕЕСЯ В ЕГИПЕТСКИХ ПАПИРУСАХ ТОЙ ЖЕ ЭПОХИ: ПО-ВИДИМОМУ, ПО ВСЕЙ ИМПЕРИИ БЫЛА ПРИНЯТА ЕДИНАЯ СИСТЕМА СКОРОПИСИ» [726], с. 127. См. рис. 3.39.

Рис. 3.38. Одна из якобы «очень древних» римских берестяных грамот, обнаруженных в Англии. Скорее всего, грамоты относятся к эпохе XV–XVII веков и использовались в русско-ордынских казачьих гарнизонах, расквартированных по всей Великой = «Монгольской» Империи. Взято из [726], с. 127

Рис. 3.39. Фрагмент «римской» берестяной грамоты, ошибочно относимой сегодня ко II веку н. э. Историки отмечают, что написана она демотическим письмом, практически тождественным с египетской скорописью и принятым на всей территории Империи [726], с. 127. Согласно нашим результатам, это – эпоха Великой = «Монгольской» Империи XIV–XVII веков. Взято из [726], с. 127

Все понятно. Как мы видим, по всей Великой = «Монгольской» Империи XIV–XVI веков была принята ЕДИНАЯ СИСТЕМА СКОРОПИСИ. Как и должно было быть в централизованном государстве, упорядочивающем жизнь метрополии и всех колоний, в том числе и отдаленных, на одних и тех же принципах и обычаях. Более или менее одинаковых как для городка на реке Волхов, так и для военных ордынских корпусов в далекой Британии. А также в африканском Египте. Подробности см. в книге «Расцвет Царства», часть 2.

Речь пойдет о статье академиков А.А. Зализняка и В.Л. Янина «Новгородская псалтырь начала XI века – древнейшая книга Руси» [290:1], опубликованной в марте 2001 года в «Вестнике Российской Академии Наук». Этой статьей открывается номер «Вестника». С точки зрения хронологии и методов датирования в ней обнаруживаются крайне странные вещи, о которых мы здесь расскажем. Мы благодарны А.Ю. Рябцеву за то, что он обратил наше внимание на эту очень интересную статью.

В своей статье А.А. Зализняк и В.Л. Янин рассказывают о нашумевших в последнее время открытиях в области «новгородской» археологии. В статье идет речь о двух предметах. Во-первых – о берестяном листе с изображением св. Варвары (на одной из сторон), рис. 3.40. Во-вторых – о трех навощенных дощечках с процарапанными по воску надписями, которые А.А. Зализняк и В.Л. Янин именуют «Новгородской псалтырью» [290:1], с. 202–203. Оба предмета открыты в Новгороде на Волхове во время археологических раскопок 2000 года [290:1]. Находка была широко разрекламирована. 27 марта 2001 года состоялось расширенное заседание Президиума Российской академии наук, в котором приняли участие члены правительства России. Президент РАН академик Ю.С. Осипов, переходя в своем обзорном докладе к рассказу о достижениях в российской истории и археологии, особо выделил именно эту находку, начав с нее этот раздел своего доклада. Он охарактеризовал ее как выдающееся открытие (см. текст доклада в журнале «Вестник РАН», 2001, т. 71, номер 8, с. 682).

Рис. 3.40. Лист бересты с изображением св. Варвары на одной из своих сторон. Найден при раскопках в Новгороде на Волхове в слое земли, который датируется В.Л. Яниным «первой третью XI столетия» [290:1], с. 202. Однако внизу на бересте стоит дата по эре «от Адама» – 7282 (год). В переводе на гражданское летоисчисление – это 1774 год н. э. То есть конец восемнадцатого века! Взято из [290:1], с. 203

Мы не беремся судить о ценности этих открытий для исторической науки и языкознания. Здесь нас будет интересовать лишь чисто формальный вопрос. Какова датировка найденных в земле старинных предметов с надписями, о которых пишут А.А. Зализняк и В.Л. Янин? А.А. Зализняк и В.Л. Янин пытаются доказать, что это – начало XI века [290:1]. Более точно, они датируют слой земли, откуда извлекли упомянутый лист бересты, первой третью XI века [290:1], с. 202. А слой, где нашли «Псалтырь» из трех дощечек, – первой четвертью того же XI века [290:1], с. 203. Таким образом, по мнению А.А. Зализняка и В.Л. Янина, оба обнаруженных «древне-новгородских» предмета, созданы якобы около тысячи лет тому назад. Отсюда А.А. Зализняк и В.Л. Янин уверенно делают вывод, что это – поистине древнейшие русские тексты. О трехдощечной «Псалтыри», например, в [290:1] говорится, что она написана рукой человека из самого «первого поколения грамотных русских людей». Который, дескать, «почти наверное был свидетелем крещения Руси» [290:1], с. 206.

«Точность» предлагаемых в [290:1] датировок впечатляет: «В целом же памятник должен быть датирован началом 990 – концом 1010-х годов» – пишут А.А. Зализняк и В.Л. Янин, например, о «Новгородской псалтыри». То есть, датируют ее с точностью около 10 лет. Не намного уступает по «точности» и предлагаемая ими датировка упомянутого куска бересты. Здесь они предлагают интервал архелогической датировки длиной около 30 лет («первая треть XI века»). Таким образом, на этот раз «новгородская» датировка получена с точностью плюс-минус 15 лет [290:1], с. 202.

Поясним, что мы берем здесь слово «новгородская» в кавычки, поскольку, согласно нашим исследованиям (см. гл. 3:11–12 настоящей книги), современный город Новгород на Волхове, где уже много лет ведет раскопки В.Л. Янин, не имеет никакого отношения к Великому Новгороду русских летописей. По-видимому, современный волховский Новгород назван «Новгородом» лишь первыми Романовыми в XVII веке с целью искажения старой русской истории. В XVI веке он еще назывался просто «околотком», см. [731], с. 9 и гл. 3:12.2 настоящей книги. Как мы обнаружили, история волховского Новгорода вряд ли уходит в прошлое далее XV–XVI веков, – и то лишь как история небольшого даже по тем временам поселения, а не крупного города. Новгородская крепость, высокопарно именуемая сегодня «Кремлем» или «детинцем», была впервые построена, скорее всего, лишь в XVII веке как рядовое военное укрепление для борьбы со Швецией.

Повторим, что согласно нашим исследованиям, в волховском Новгороде между слоями старых мостовых не могут залегать предметы древнее XV–XVI веков. Поскольку в те времена не было еще ни самого города, ни его мостовых. Датировка нижних слоев этих мостовых XI веком н. э., предлагаемая В.Л. Яниным, по нашему мнению, ошибочна, а правильная датировка является намного более поздней, см. гл. 3:12 настоящей книги.

Итак, посмотрим, как А.А. Зализняк и В.Л. Янин датируют первый из упомянутых предметов – лист бересты. Его фотография, заимствованная из их статьи, приведена на рис. 3.40.

Метод датирования, предлагаемый в статье А.А. Зализняка и В.Л. Янина [290:1], основан на дендрохронологической датировке старых, утонувших в земле мостовых. Они пишут:

«Сезон 2000 г. начался приятной неожиданностью. В слое, относящемся к первой трети XI столетия, был обнаружен небольшой лист бересты, на обеих сторонах которого процарапаны изображения человеческих фигур. Изображение на одной стороне опознается как образ Иисуса Христа. Фигура на другой стороне обозначена хорошо читаемой надписью "Варвара" и стоящей перед ней буквой "А" в кружке, что является привычным сокращением греческого слова "святой" (АГIОС). Образ св. Варвары передан в полном соответствии с каноном: святая в короне держит в руке мученический крест» [290:1], с. 202. См. рис. 3.40.

Итак, лист бересты датирован в [290:1] на основе датировки слоя земли, где его нашли. В свою очередь сами «новгородские» археологические слои датируются, как хорошо известно, на основе дендрохронологии утонувших в земле мостовых, раскопанных в волховском Новгороде лишь в XX веке. Раскопками занимались археологи, в основном, под руководством В.Л. Янина. В целом, шкала «новгородских» датировок разработана В.Л. Яниным сравнительно недавно. Отметим, что несмотря на то, что сама идея дендрохронологического датирования является теоретически разумной, предложенное В.Л. Яниным воплощение этой идеи в случае «дендрохронологии Новгорода», вызывает серьезные сомнения. В гл. 3:12 настоящей книги, мы уже подробно объясняли – в чем тут дело. Здесь же, на примере упомянутого листа бересты мы еще раз убедимся, что сомнения, высказанные нами по поводу «новгородской дендрохронологии» В.Л. Янина, вполне обоснованы.

Дело в том, что этот лист бересты СОДЕРЖИТ ЯВНУЮ ДАТУ. Причем – достаточно четкую и хорошо сохранившуюся. Таким образом, мы получаем замечательную возможность ПРОВЕРИТЬ правильность дендрохронологических датировок В.Л. Янина. Верно ли, что дата, стоящая на бересте, и в самом деле соответствует XI веку, то есть датировке по методу В.Л. Янина того слоя мостовых, где бересту нашли? Если да, то «новгородская» дендрохронология получила бы некоторое подтверждение. Если нет – то наоборот, возникает противоречие между «новгородскими» датировками В.Л. Янина и самими «новгородскими» находками. В последнем случае любопытно выяснить – что это за дата и насколько она отличается от предлагаемой В.Л. Яниным датировки соответствующего слоя земли (якобы XI век).

Отметим, кстати, что наличие даты под изображением св. Варвары А.А. Зализняком и В.Л. Яниным не оспаривается. Они пишут: «И еще одна любопытная деталь. Под изображением св. Варвары на бересте процарапана дата…» [290:1], с. 203. О том, как именно прочитали эту дату А.А. Зализняк и В.Л. Янин, мы скажем чуть позже. Это заслуживает отдельного разговора.

Обратимся теперь к рис. 3.41, где представлен фрагмент фотографии нижней части бересты с процарапанной датой. Отметим, что дата именно процарапана, а не написана [290:1], с. 203. Этим объясняется бросающаяся в глаза особенность почерка – его линии изгибаются с трудом, совсем не так легко, как при обычном письме пером.

Прочитать дату на бересте, прямо скажем, не очень сложно. ТИПИЧНЫМ ПОЧЕРКОМ XVIII ВЕКА, ОБЫЧНЫМИ АРАБСКИМИ ЦИФРАМИ ЗДЕСЬ НАПИСАНО: 7282. Это, очевидно, – год по русской церковной эре «от Адама», то есть по византийской эре. В этой эре, как хорошо известно, начало используемой сегодня «новой эры» или «эры от Р.Х.» приходится на 5508 год. Надо сказать, что летоисчисление по эре «от Адама» являлось официальным в России вплоть до реформ Петра I. Но и после того русские люди еще долго пользовались этим способом, особенно в церковном обиходе. В некоторых церковных изданиях и сегодня можно встретить годы по этой старой русской эре. Они выглядят уже очень архаично, но тем не менее, повторим, встретить их можно и в наше время. Не составляет труда подсчитать, что указанный на бересте 7282 год в обычном летоисчислении означает 1774 год н. э., так как 7282–5508 = 1774. То есть – конец восемнадцатого века!

Почерк человека, писавшего на бересте, типичен именно для XVIII века. В самом деле, посмотрим, как он выписывал цифры. Первая цифра – 7. В целом она написана почти как сегодня, но внизу у нее виден четкий загиб или «хвостик», рис. 3.41. В наше время семерку «с хвостиком» уже не пишут. Однако в конце XVIII века ее писали именно так, как она процарапана на бересте.

Рис. 3.41. Дата на листе бересты под изображением св. Варвары. Фрагмент фотографии (сверху) и прорисовка (снизу). Здесь почерком XVIII века написано обычными арабскими цифрами: 7282 (то есть 1774 год н. э.). Правее и выше прибавлена церковно-славянская цифра-буква «з», то есть 7. Это – так называемый «индикт» – церковный год по циклическому счету с 15-летним периодом и началом в сентябре. В 1774 году индикт действительно был равен семи. Добавление индикта в определенном смысле делает дату более церковной, соответствующей тому образцу датировок, который был принят в старых русских церковных книгах. Вполне естественным представляется и то, что архаичный индикт, в отличие от основной даты, передан старинными славянскими, а не современными арабскими цифрами. Взято из [290:1], с. 203 (увеличено)

Чтобы убедиться в этом, обратимся к старым документам того времени. На рис. 3.42 представлен фрагмент рукописного плана московских улиц 1776 года. На плане – много цифр, выписанных почерком конца XVIII века. Видна также буквенная надпись «Дмитровка» – название одной из улиц, рис. 3.42. План взят нами из книги «История Москвы в документах XII–XVIII» веков [330:1], с. 218, где он помещен под названием: «Чертеж земли, отведенной на Петровской улице под постройку театра. 1776 г.» Это – подлинник XVIII века.

Более крупно некоторые цифры с этого плана приведены на рис. 3.43. Хорошо видно, что в то время семерку писали часто с заметным хвостиком – точно так же, как написана первая цифра на бересте. Итак, первая цифра «берестяной» даты – это СЕМЬ.

Вторая и четвертая цифры выписаны совершенно одинаково. Это – дуга с маленьким, уходящим вниз хвостиком на нижнем конце, рис. 3.41. Так в XVIII веке писали цифру «2». Это хорошо видно из примеров, приведенных на рис. 3.43. Кстати, в русском почерке конца XVIII века цифра «2» и буква Д писались одинаково. Вероятно потому, что «д» – это первая буква слова «два».

Рис. 3.42. План XVIII века, как образец почерка того времени. Взят из книги «История Москвы в документах XII–XVIII веков», где он снабжен следующим названием: «Чертеж земли, отведенной на Петровской улице под постройку театра. 1776 г.» Взято из [330:1], с. 218

Рис. 3.43. Образцы написания цифр и буквы Д как двойки в русском почерке конца XVIII века. Взято из [330:1], с. 218

Полное тождество буквы «д» и цифры «2» в почерке того времени очевидно, например, из надписи на другом рисунке XVIII века, приведенном на рис. 3.44. Этот рисунок также взят нами из книги «История Москвы в документах XII–XVIII веков». Он помещен там среди рисунков под общим названием «Мостики для гуляющих на пресненских прудах. Рисунки XVIII в.», [330:1], с. 210. Фрагмент этого рисунка показан на рис. 3.45. На нем хорошо видно, что буква «д» писалась тогда точно так же, как двойка.

Рис. 3.44. В конце XVIII века букву Д рисовали в точности как двойку. Другими словами, в русском почерке того времени двойка и буква Д были взаимозаменяемы. Рисунок взят из книги «История Москвы в документах XII–XVIII веков», где он помещен по названием «Мостики для гуляющих на пресненских прудах. Рисунки XVIII в.» Взято из [330:1], с. 210

Рис. 3.45. Фрагмент с надписью. Взято из [330:1], с. 210

Но тогда нельзя не отметить, что буква «д» (она же – двойка) писалась в XVIII веке и вообще без нижнего хвостика. То есть от двойки оставляли лишь верхнюю часть. Нижняя часть двойки – хвостик, – была, оказывается, необязательной. Именно так написана буква «д» в слове «Дмитровка» на уже упомянутом плане 1776 года, рис. 3.42, рис. 3.43. Это – просто верхняя дуга от двойки. Нижнего хвостика нет. Такое же отношение к двойке мы видим и в надписи на бересте, рис. 3.41. Нижние хвостики у обеих двоек почти не прописаны. Тем не менее, они все-таки есть, хотя и маленькие, рис. 3.41.

Что касается третьей цифры в дате, то это – просто восьмерка, изображенная с помощью двух изогнутых царапин. Именно так и должна была получиться восьмерка, если ее царапали на бересте. Несмотря на некоторую условность, вызванную способом письма, восьмерка здесь узнается очень хорошо, рис. 3.41.

В итоге получается дата: 7282 (год). Как мы уже говорили, она легко понимаема, хотя и дана не по современной эре. В пересчете на нашу эру получаем 1774 год. Это – конец XVIII века, время Екатерины Второй.

На рис. 3.46 мы приводим берестяную дату «7282» в сравнении с числом 7282, выписанным почерком XVIII века. Оно собрано из цифр, взятых с упомянутого плана 1776 года. Видно, что в обоих случаях написано одно и то же число. Причем – в одной и той же манере. Разница вызвана лишь тем, что одно число написано пером на гладкой бумаге, а второе – процарапано на более твердой бересте. Процарапанные линии получились, естественно, более выпрямленными, чем при письме пером.

Рис. 3.46. Дата на бересте: 7282 (арабскими буквами) [индикт] 7 (церковно-славянское «земля») в сравнении с такой же датой, набранной из цифр почерков конца XVIII века. Эта дата в пересчете на принятое сегодня летосчисление означает 1774 год н. э. (7282–5508 = 1774)

Теперь обратим внимание, что правее и выше числа 7282 на бересте прибавлена еще и церковно-славянская цифра-буква «з», то есть 7, рис. 3.41. Легко понять, что она означает в данном случае. Это – так называемый «индикт», то есть номер года по особому циклическому счету с 15-летним периодом.

Важно подчеркнуть, что В 1774 году индикт ДЕЙСТВИТЕЛЬНО БЫЛ РАВЕН СЕМИ.

Отметим, что добавление индикта к дате в определенном смысле превращает ее в более «церковную». То есть – соответствующую тому образцу датировок, который принят в старых русских церковных книгах. Вполне естественным представляется и то, что архаичный индикт, в отличие от более современной основной даты, передан старинными славянскими, а не современными арабскими цифрами.

В заключение обратим внимание, что в дате на бересте после первой семерки внизу стоит маленькая закорючка, по-видимому, обозначающая точку, рис. 3.41. Отметим, что на бересте нельзя процарапать точку так, как это можно сделать, например, пером на бумаге. Поэтому вместо точки могли вписать лишь небольшую закорючку. Этой точкой-закорючкой отделены, по-видимому, старшие разряды – то есть тысячи, – от остальных цифр даты. Напомним, что тысячи в датах, обозначенных арабскими цифрами, очень часто отделялись точкой от остальных цифр.

Кстати, при записи дат церковно-славянскими цифрами точка для отделения старших разрядов не использовалась. Вместо этого применялся особый значок тысяч, состоящий из перечеркнутой два раза косой черточки. Он ставился не после, а впереди той цифры, которая обозначала тысячи. Такой значок очень легко процарапать на бересте, поскольку он состоит лишь из прямых черт. Но его здесь нет. Уже одно это обстоятельство наводит на мысль, что дата на бересте записана совсем не церковно-славянскими цифрами, как думают А.А. Зализняк и В.Л. Янин [290:1].

Расскажем теперь, как прочитали эту дату А.А. Зализняк и В.Л. Янин. Это – достаточно интересно и в определенном смысле поучительно. Цитируем:

«И еще одна любопытная (то есть как бы не столь уж важная? – Авт.) деталь. Под изображением св. Варвары на бересте процарапана дата, читаемая как 6537 г. (от сотворения мира), что соответствует 1029 г.н. э. ПЕРВАЯ, ТРЕТЬЯ И ЧЕТВЕРТАЯ ЦИФРЫ ПЕРЕДАНЫ СЛАВЯНСКИМИ ЗНАКАМИ, А ВТОРАЯ, ПО ПРЕДПОЛОЖЕНИЮ С.Г. БОЛОТОВА, – ЛАТИНСКИМ ЗНАКОМ. Значит, изобразил св. Варвару человек, который затруднился передать обозначающее 500 число по-славянски, но знал, как его пишут в соответствии с западной традицией» [290:1], с. 203.

Мы воздержимся от развернутых комментариев по поводу такого странного способа прочтения числа, записанного обычными, используемыми и сегодня арабскими цифрами. Сообщим лишь заинтересованному читателю – как должна выглядеть дата 6537 (то есть 1029 год н. э., так как 6537–5508 = 1029), переданная славянскими буквами-цифрами. Она записывается так: