Автор книги: Гленн Гринвальд
Жанр: Военное дело; спецслужбы, Публицистика
Возрастные ограничения: +12
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Гленн Гринвальд
Негде спрятаться. Эдвард Сноуден и зоркий глаз Дядюшки Сэма
Переводчики Т. Зверевич, С. Силинский
Технический редактор Е. Семенова
Литературный редактор Е. Васильева (Поливкина)
Художники С. Заматевская, А. Шляго (Шантурова)
Корректоры В. Ганчурина, И. Мивриньш, Н. Сидорова, Н. Сидорова
Верстка А. Шляго (Шантурова)
© ООО Издательство «Питер», 2014
* * *
Введение
Эта книга посвящена всем, кто пытается пролить свет на тайную систему слежки за населением со стороны правительства США, в особенности тем отважным людям, которые делают это, рискуя собственной свободой.
Правительство США совершенствует технические возможности, позволяющие следить за электронной коммуникацией… Эти возможности могут в любой момент быть обращены против американцев, и ни один американец не может считать себя полностью свободным от слежки: прослеживается все – телефонные разговоры, телеграммы, – абсолютно все. От слежки не спрятаться.
Сенатор Фрэнк Чёрч, председатель сенатской комиссии по расследованию правительственных операций, связанных с разведывательной деятельностью, 1975
Осенью 2005 года, не задаваясь какой-то особой целью, я решил создать политический блог. В то время я слабо себе представлял, насколько это решение изменит мою жизнь. Мною тогда двигало нарастающее беспокойство по поводу радикальных и экстремистских теорий государственной власти, которые начало проповедовать американское правительство после событий 11 сентября. Я рассчитывал, что книга позволит мне сказать больше, чем я когда-либо мог в течение всей своей предшествующей деятельности юриста по вопросам конституционного и гражданского права.
Буквально через семь недель, после того как я начал вести блог, в газете New York Times вышла статья, которая произвела эффект разорвавшейся бомбы: в публикации говорилось, что в 2001 году администрация Буша тайно поручила Агентству национальной безопасности (АНБ) вести электронное прослушивание телефонных разговоров американцев без получения разрешения, как того требовало уголовное законодательство. Оказалось, что незаконное прослушивание разговоров велось уже четыре года и ему подверглись как минимум четыре тысячи граждан США.
Эта тема была для меня невероятно интересной, и с ней была связана моя работа. Правительство пыталось оправдать секретную программу АНБ, предлагая теорию исполнительной власти, действующей в чрезвычайных обстоятельствах. Идея о том, что угроза терроризма дает президенту практически неограниченную свободу делать все что угодно, чтобы «сохранить безопасность страны», в том числе право нарушать закон, и побудила меня взяться за написание книги. В ходе последующих дебатов были подняты важные вопросы конституционного права и толкования законов, а мой юридический опыт вполне позволял мне заниматься освещением этих тем.
Следующие два года я провел, подробно освещая в своем блоге и бестселлере, вышедшем в 2006 году, скандалы, связанные с незаконным прослушиванием разговоров, организованным АНБ. Моя позиция была вполне определенной: отдавая приказ о незаконном прослушивании, президент совершал преступление и должен быть привлечен к ответственности за него. В обстановке все более усиливающегося шовинизма и политического давления, которая была в Америке в тот момент, с такой позицией были согласны далеко не все.
Именно это обстоятельство заставило Эдварда Сноудена обратиться ко мне несколько лет назад; мне первому он поведал о нарушениях закона Агентством национальной безопасности, причем в весьма крупных масштабах. Он сказал, что рассчитывает на понимание мною опасности, проистекающей из массовой слежки за гражданами и обстановки крайней секретности. Он верил в то, что я не поддамся давлению со стороны правительства и его многочисленных союзников в средствах массовой информации и других сферах.
Те потрясающие и совершенно секретные документы, которые передал мне Сноуден, а также драматическая история, связанная с его личностью, породили необычайный интерес мировой общественности к факту угрозы, исходящей от массового электронного шпионажа, и к ценности личной свободы граждан в эпоху цифровых технологий. Но глубинные проблемы зрели в течение нескольких лет, причем процесс этот был невидимым для широкой публики.
Конечно, существует множество аспектов скандала вокруг деятельности АНБ. Техника сейчас развилась до такой степени, что позволяет осуществлять повсеместное наблюдение, которое раньше могли себе представить только фантасты с невероятным воображением. Кроме того, преклонение населения США перед органами безопасности после 11 сентября создало в обществе климат, крайне благоприятный для злоупотребления властью. Благодаря храбрости Сноудена и относительной легкости копирования цифровой информации мы получили беспрецедентную возможность взглянуть собственными глазами на детали того, как на практике работает система слежки.
Во многих отношениях вопросы, поднятые историей с АНБ, перекликаются с рядом эпизодов, корни которых уходят в прошлое на несколько столетий. Ведь попытки противодействовать устремлениям правительства нарушать личные свободы граждан были одним из главных факторов образования Соединенных Штатов. Они были предприняты еще тогда, когда американские поселенцы выступили против произвола британских чиновников, которые могли обыскивать любые дома поселенцев. Колонисты согласились с тем, что государство имеет право получать санкцию на обыск конкретного лица, если имеются достаточные основания подозревать его в совершении преступления. Но разрешение подвергать досмотрам все население было изначально сочтено противозаконным.
Эта идея была закреплена в американском законодательстве Четвертой поправкой. Ее текст прост и лаконичен: «Право народа на охрану личности, жилища, бумаг и имущества от необоснованных обысков и арестов не должно нарушаться. Ни один ордер не должен выдаваться иначе как при наличии достаточного основания, подтвержденного присягой или торжественным заявлением; при этом ордер должен содержать подробное описание места, подлежащего обыску, лиц или предметов, подлежащих аресту». В первую очередь она была направлена на то, чтобы навсегда лишить американское правительство права подвергать граждан страны необоснованной слежке.
Столкновения по поводу наблюдений за гражданами страны в XVIII веке в основном касались обыска домов, но по мере ускорения научно-технического прогресса усложнялась и техника слежения. В середине XIX века с развитием сети железных дорог и почтовой службы британское правительство ввело тайную перлюстрацию писем, что вызвало серьезный скандал в Великобритании. В первые десятилетия ХХ века Бюро расследований США, предшественник современного ФБР, использовало прослушивание телефонных разговоров, перлюстрацию почты и пользовалось услугами осведомителей для борьбы с теми, кто выступал против политики американского правительства.
Независимо от вида технических средств, массовая слежка всегда имела общие черты. Поначалу основной удар машины слежения приходится на диссидентов и организованную преступность, поэтому у тех, кто поддерживает правительство или занимает нейтральную позицию, создается ошибочное впечатление, что они избавлены от системы наблюдения. История показывает, что самого существования механизма слежения за гражданами, неважно, как он используется, достаточно для того, чтобы подавить инакомыслие. Граждане страны, понимающие, что они находятся под надзором, быстро становятся послушными и напуганными.
Фрэнк Чёрч, проведший в середине 70-х годов ХХ века расследование деятельности ФБР по надзору за гражданами, обнаружил шокирующие сведения о том, что эта организация наклеила на полмиллиона граждан США ярлык потенциально «неблагонадежных» и постоянно вела слежку за людьми по чисто политическим мотивам. (В списке лиц, за которыми ФБР осуществляло наблюдение, мы находим Мартина Лютера Кинга, Джона Леннона, участниц движения за права женщин и членов антикоммунистического общества Джона Бёрча.) Но злоупотребления, чинимые органами слежки за гражданами, едва ли присущи только американской истории. Напротив, массовые слежки – это универсальный прием, к которому прибегают все правители, не церемонящиеся с выбором средств. И в каждом случае их цель одна и та же – подавить инакомыслие и добиться покорности граждан.
Слежка за собственным народом – это то, что свойственно властителям совершенно разных политических убеждений. В начале ХХ века в Британской и Французской империях были созданы специальные отделы правительств для борьбы с угрозой, исходящей от антиколониального движения. После Второй мировой войны Министерство государственной безопасности Восточной Германии, известное под названием Штази, стало синонимом вторжения государства в личную жизнь граждан. Если взять недавние примеры, то народные выступления во время «арабской весны» против диктаторских режимов в Сирии, Египте и Ливии являлись и борьбой с контролем инакомыслия в Интернете.
Расследования, проведенные агентством Bloomberg News и газетой Wall Street Journal, показали, что эти режимы в ходе протестов обращались к западным компаниям с просьбой обеспечить им помощь техническими средствами слежения за своими гражданами. Правительство Башара Асада пригласило на службу сотрудников итальянского детективного агентства Area SpA под предлогом того, что сирийцам «срочно нужны люди для обеспечения надзора». В Египте тайная полиция Мубарака приобрела технические средства для взлома кодов программы Skype и прослушки телефонных разговоров политических активистов. А в Ливии, как сообщает газета Wall Street Journal, журналисты и повстанцы, вошедшие в 2011 году в правительственный мониторинговый центр, обнаружили «стену из черных устройств размером с холодильник», поставленных французской компанией Amesys. Это было оборудование, позволявшее «отслеживать интернет-трафик» главного ливийского провайдера интернет-услуг, «вскрывать электронные почтовые сообщения, взламывать пароли, отслеживать чаты и контакты различных подозреваемых».
Возможность отслеживать контакты между людьми дает огромную власть тем, кто этим занимается. И если эта власть не находится под строгим контролем общества и не подотчетна ему, то ею почти наверняка будут злоупотреблять. Ожидать, что американское правительство будет применять машину наблюдения за гражданами в полной тайне от других и не поддастся искушению воспользоваться ею в собственных интересах, означает возлагать надежды на то, что противоречит человеческой природе.
Ведь даже до того как Сноуден выступил со своими откровениями, было понятно, что считать США в вопросах слежки за гражданами чем-то исключительным было бы крайне наивно. В 2006 году на слушаниях в Конгрессе, посвященных вопросу «Интернет в Китае: механизм свободы или подавления?», многие выступающие осудили американские технологические компании, помогающие китайскому правительству подавлять инакомыслие в Интернете. Конгрессмен Кристофер Смит (республиканец от штата Нью-Джерси), председательствовавший на этих слушаниях, сравнил сотрудничество компании Yahoo! с китайской тайной полицией с известным фактом выдачи Анны Франк нацистам.
Это была яркая речь, типичный спектакль американских чиновников, рассуждающих о правительствах других стран, действия которых идут вразрез с курсом США.
Но даже присутствующие на слушаниях конгрессмены не могли не отметить, что это мероприятие проходило спустя лишь два месяца после появления в New York Times статьи о незаконном прослушивании, осуществляемом по указу администрации Буша. В свете этих разоблачений обвинения в адрес других стран, ведущих слежку за своими гражданами, звучали весьма неискренне. Конгрессмен Брэд Шерман, демократ от штата Калифорния, выступавший после Кристофера Смита, подчеркнул, что технологическим компаниям, которым рекомендовано воздерживаться от контактов с китайским правительством, следует также проявить осторожность в отношении собственного правительства. «Иначе, – пророчески заявил он, – притом что личную свободу в Китае нарушают самым отвратительным образом, мы здесь, в Соединенных Штатах, можем также оказаться в ситуации, когда какой-нибудь будущий президент США решит истолковать нашу Конституцию очень широко и начнет читать нашу электронную почту, а я предпочел бы, чтобы таковое могло произойти только по решению суда».
За последние несколько десятилетий постоянно подогреваемый страх перед подлинной угрозой терроризма был взят на вооружение лидерами США, чтобы оправдать целый арсенал экстремистских мер. Это привело к агрессивным войнам, созданию кровавых режимов в разных странах мира, захватам и даже убийствам иностранных и американских граждан без предъявления им какого-либо обвинения. Но распространившаяся тайная система незаконного наблюдения, порожденная этим страхом, вполне может сохраниться надолго, потому что, несмотря на все исторические параллели, в нынешнем скандале со слежкой, организованной Агентством национальной безопасности, появился совершенно новый элемент, связанный с ролью Интернета в повседневной жизни людей.
Глобальная сеть, в особенности для младшего поколения, не является какой-то изолированной или посторонней сферой жизни, предназначенной для осуществления ряда функций. Это не просто почтовая или телефонная связь. Скорее, это эпицентр жизни, это место, где виртуально может происходить абсолютно все. Там у вас появляются новые друзья, там можно найти нужные книги и фильмы, там кипит политическая деятельность, там создаются и хранятся самые личные данные. Там мы развиваемся как личности и выражаем себя.
Если кто-то захочет превратить эту сеть в систему массовой слежки, то данное решение может иметь последствия, отличные от результатов предыдущих программ государственного шпионажа за гражданами. Предшествующие системы слежки в силу имевшихся технических возможностей были слабее, и от них зачастую удавалось уйти. Если шпионаж в Интернете станет обычным делом, то практически все формы общения между людьми, планы и даже мысли станут доступными для контроля со стороны государства.
С момента выхода на широкую арену Интернет считался средством с неограниченным потенциалом: сотни миллионов человек могут высказывать политические мнения самым демократичным образом. Всемирная паутина стала форумом, площадкой для выступлений и власть имущих и таковой не имеющих. Свобода в Интернете – это возможность пользоваться сетью без всякого страха и без давления, оказываемого государством, законом или обществом. И это главное, что дает Интернет. Превращение сети в систему слежки лишает ее этого. И что еще хуже, в данном случае Интернет превращается в инструмент подавления, он может стать самым главным и жестоким орудием насилия над личной свободой граждан со стороны государства за всю историю человечества.
Именно это делает разоблачения Сноудена настолько ошеломительными и жизненно важными. Осмелившись выставить на всеобщее обозрение возможности АНБ в области шпионажа за гражданами и рассказав нам о целях, которые ставит перед собой эта организация, Сноуден ясно показал, что мы стоим на историческом перекрестке дорог. Принесут ли цифровая эпоха и Интернет свободу личности и политическую свободу для каждого гражданина или же они приведут к формированию глобальной системы слежки и контроля, о которой тиранам прошлого приходилось только мечтать? В данный момент вероятны и то, и другое. Именно наши действия предопределят исход событий.
Глава 1. Контакт
Первого декабря 2012 года я впервые получил сообщение от Эдварда Сноудена, тогда еще не зная, что отправителем являлся он.
Это было электронное письмо от кого-то, кто называл себя Луцием Квинкцием Цинциннатом, римским патрицием, жившим в V столетии до н. э., занимавшимся сельским трудом и назначенным римским диктатором для защиты города от врагов. В основном его помнят за то, что он сделал после победы над врагами Рима: он тут же добровольно сложил с себя диктаторские полномочия и вернулся к земледелию. Объявленный «образцом гражданской добродетели», Цинциннат стал символом использования политической власти в интересах общества и ограничения личной власти и даже отказа от нее ради общего блага.
Письмо начиналось так: «Безопасность общения между людьми имеет для меня очень большое значение»; далее автор предлагал воспользоваться зашифрованным файлом PGP, чтобы Цинциннат мог сообщить мне то, в чем, как он сказал, я был явно заинтересован. Программа шифрования данных PGP была создана в 1991 году, и эта аббревиатура означает «Защита личного пространства». Впоследствии данная программа была преобразована в сложную схему защиты электронной переписки и других форм электронной коммуникации от хакеров и постороннего наблюдения.
Она помещает каждое электронное сообщение в защитную оболочку, которая представляет собой код из сотен и даже тысяч произвольных чисел и букв, чувствительных к регистру. Наиболее хорошо технически оснащенные разведывательные службы мира, к которым, несомненно, относится и Агентство национальной безопасности, обладают программами, способными взламывать коды за одну миллиардную долю секунды. Но благодаря тому что коды PGP весьма длинны, а их цепочки выстроены случайно, даже самым современным программам требуются многие годы, чтобы разгадать их. Агенты разведки, шпионы, борцы за права человека и хакеры, опасающиеся, что их связь прослеживают, пользуются именно этой формой кодирования для защиты своих сообщений.
В письме Цинциннат говорил, что он искал мой «общедоступный ключ» PGP, совершенно особый кодовый набор, позволяющий людям получать зашифрованные сообщения, но не мог его найти. Из этого он заключил, что я не пользуюсь программой PGP, и написал: «Этим вы подвергаете риску всех, кто с вами общается. Я не утверждаю, что зашифрованными должны быть все ваши сообщения, но во всяком случае вам следует предоставить такую возможность обезопасить себя тем, с кем вы ведете переписку».
Затем Цинциннат упомянул сексуальный скандал, связанный с генералом Дэвидом Петрэусом, чья внебрачная связь с журналисткой Полой Бродуэлл положила конец его карьере. Эта связь была обнаружена детективами, проникнувшими в электронную переписку любовников. Если бы Петрэус не поленился зашифровать свои письма, прежде чем отправлять их через почтовую программу Gmail или сохранять в «Черновиках», писал Цинциннат, детективы не смогли бы их прочитать. «Шифровка имеет большое значение, причем не только для шпионов и бабников». Установка шифровальной программы почтовых сообщений, – говорил он, – «это насущная мера безопасности для любого, кто хочет с вами общаться».
Чтобы убедить меня последовать его совету, Цинциннат добавил: «Есть люди, с которыми вы бы явно захотели пообщаться, но которые никогда не смогут этого сделать, поскольку не уверены в том, что их письма не будут прочитаны кем-то еще в ходе пересылки».
Затем он предложил мне установить эту программу: «Если вам нужна помощь, дайте мне знать или же сделайте запрос в Twitter. Там у вас найдется немало знакомых, разбирающихся в технике, которые будут рады вам помочь». Далее следовала подпись: «Спасибо. Ц.»
Установить шифровальную программу я планировал давно. Уже несколько лет я писал о WikiLeaks, разоблачителях, активисте-хакере по имени Аноним и тому подобном. Время от времени я вел переписку с людьми из государственной службы безопасности. Большинство из них очень серьезно относятся к защите собственной переписки и к вопросу нежелательного контроля за ней. Но эта программа сложна, в особенности для кого-то вроде меня, кто слабо разбирается в программировании и в компьютерах. Поэтому до установки программы у меня руки так и не дошли.
Электронное письмо от Ц. на конкретные шаги меня не подвигло. Поскольку мои публикации на темы, игнорируемые другими журналистами, принесли мне известность, то я часто слышал от разных людей предложения заняться «потрясающими историями», которые на самом деле оказывались ерундой. Обычно я работаю не над одной, а сразу над несколькими историями, поэтому мне нужно что-то совершенно особое, чтобы я бросил все и переключил внимание на что-то новое. Несмотря на туманный намек на «людей, с которыми я явно захотел бы пообщаться», в письме Ц. не было ничего такого, что меня действительно соблазнило бы. Я прочитал его, но не ответил.
Через три дня Ц. снова написал мне: он хотел узнать, получил ли я его первое письмо. На этот раз я ответил быстро: «Я его получил и буду над этим работать. Кода PGP у меня нет, и я не знаю, как его установить, но постараюсь найти кого-то, кто сможет помочь».
Ц. ответил в тот же день и дал четкие пошаговые инструкции, как установить PGP, – по сути это было пособие вроде «Кодирования для чайников». В конце инструкций, которые мне показались сложными и запутанными, главным образом потому, что я в этом деле мало понимаю, он сказал, что это только «самое элементарное. Если вам не удастся найти кого-либо, кто поможет вам установить и запустить программу, – писал он, – дайте мне знать. У меня есть знакомые почти во всех уголках земного шара, разбирающиеся в криптографии».
Письмо заканчивалось очень выразительно: «Криптографически ваш, Цинциннат».
Однако мне так и не удалось найти время, чтобы заняться криптографией. Прошло семь недель, и эта мысль немного беспокоила меня. А что, если у этого человека есть для меня действительно важная история? Возможно, я пожалею, что не установил кодировочную программу. Помимо всего прочего, я знал, что такая программа могла пригодиться мне в будущем, даже если окажется, что Цинциннат в действительности не представляет собой ничего особенного.
Двадцать восьмого января 2013 года я отправил Ц. письмо о том, что найду человека, который установит мне программу, и на это уйдет день или два.
Ц. ответил на следующий день: «Прекрасная новость! Если вам нужна какая-то дальнейшая помощь или если у вас будут вопросы, не стесняйтесь. Примите мою искреннюю благодарность за поддержку в деле обеспечения безопасности коммуникации! Цинциннат».
Но я опять ничего не сделал, поскольку занимался другими темами и по-прежнему считал, что вряд ли у Ц. есть для меня что-то интересное. Осознанного убеждения ничего не предпринимать я не имел. Просто у меня на тот момент было много других дел, поэтому заниматься установкой шифровальной программы по предложению неизвестного человека в ущерб прочему мне показалось занятием не столь важным.
Итак, Ц. и я оказались в заколдованном кругу. Он не спешил делиться со мной деталями и даже не сказал мне, кто он такой и где работает, так как я не обеспечил кодовую систему переписки. Но без деталей мне трудно было поверить в то, что это дело первостепенной важности и что мне нужно как можно быстрее установить программу.
Поскольку я не предпринимал никаких шагов, Ц. проявил инициативу. Он прислал мне десятиминутный видеоролик «PGP для журналистов». В нем компьютерный голос зачитывал инструкции, как без особых проблем, шаг за шагом установить шифровальную программу. Все это сопровождалось наглядной демонстрацией и схемами.
Но я по-прежнему бездействовал. Именно в этот момент Ц., как он мне рассказал потом, начал нервничать. «Вот я, – думал он, – готовый рисковать своей свободой, а может быть, и жизнью, готовый передать этому типу документы величайшей секретности о самой засекреченной организации страны, что станет абсолютно эксклюзивным материалом для десятков, если не сотен, журналистов! А он даже пальцем не пошевелил, чтобы установить программу защиты!»
Так я чуть не упустил одну из крупнейших утечек информации в истории США, которой суждено было иметь самые серьезные последствия для службы безопасности страны.
Следующие новости ожидали меня спустя десять недель. Восемнадцатого апреля я покинул дом в Рио-де-Жанейро и вылетел в Нью-Йорк, где мне предстояло выступить с рядом докладов об опасности государственного шпионажа за гражданами и о нарушениях в области гражданских свобод, совершаемых под предлогом войны с терроризмом.
Когда самолет приземлился в аэропорту имени Джона Кеннеди, я увидел, что пришло электронное сообщение от кинодокументалиста Лоры Пойтрас. В нем говорилось: «Будешь ли в США на следующей неделе? Хотелось бы кое о чем поговорить, но лучше это сделать при встрече».
Сообщения от Лоры Пойтрас я всегда воспринимаю серьезно. Одна из самых целеустремленных, бесстрашных и независимых личностей, которых я когда-либо знал, Лора делала фильм за фильмом в невероятно рискованных условиях без съемочной группы и поддержки каких-либо информационных агентств – всего лишь скромный бюджет, одна кинокамера и решимость. В самый разгар войны в Ираке она отправилась в «суннитский треугольник»[1]1
Территория, на которой преобладает арабское суннитское население; приблизительными вершинами «суннитского треугольника» являются города Багдад, Тикрит и Ар-Рамади. – Примеч. пер.
[Закрыть] и сняла там фильм «Моя страна, моя страна», в котором откровенно показала жизнь иракцев в период американской оккупации. Этот фильм был выдвинут на премию Американской академии киноискусства.
Свою следующую документальную картину «Присяга» Пойтрас снимала в Йемене, где она несколько месяцев отслеживала судьбы двух йеменцев – телохранителя и водителя Усамы бен Ладена. После этого Пойтрас работала над документальным фильмом о слежке Агентства национальной безопасности за гражданами. Эти три фильма, задуманные как трилогия о роли США в войне против терроризма, сделали ее объектом постоянных угроз со стороны властей, которые она испытывала всякий раз, когда въезжала или выезжала из США.
Лора дала мне ценный урок. Когда мы впервые с ней встретились в 2010 году, ее к тому времени задерживали раз тридцать в аэропортах при въезде в страну по приказу Министерства внутренней безопасности США. Ее допрашивали, ей угрожали, ее материалы и вещи, включая компьютер, камеры и записные книжки, конфисковывались. Но она настойчиво отказывалась обратиться за поддержкой к общественности, боясь, что это может сделать ее дальнейшую работу невозможной. Все изменилось после одного особенно оскорбительного допроса в международном аэропорту Ньюарка. Лора решила, что с нее хватит: «От моего молчания все становится не лучше, а хуже». Она была готова позволить мне написать о ее злоключениях.
Статья, которую я опубликовал в онлайновом политическом журнале Salon, детально описывала постоянные допросы, которым подвергалась Пойтрас, и этот материал вызвал большое внимание, письма поддержки и осуждение властей. В следующий раз, когда Пойтрас летела из США, допросов уже не было, документы и вещи у нее не изымали. Далее в течение двух месяцев угроз со стороны властей также не поступало. Впервые за многие годы Лора могла путешествовать беспрепятственно.
Этот урок был мне понятен: чиновники государственной службы безопасности не любят находиться в центре внимания. Они действуют нагло и незаконно только тогда, когда им кажется, что их никто не видит. Секретность, как мы поняли, – это стержень злоупотребления властью, это его движущий механизм. Противоядием такому злоупотреблению может быть только подлинная открытость.
В аэропорту, прочитав сообщение Лоры, я немедленно ответил: «Вообще-то я только что приехал в США. Ты где?» Мы договорились встретиться на следующий день в вестибюле моего отеля Marriott, в городке Йонкерс. Там в ресторане мы нашли свободные места и по настоянию Лоры до начала разговора дважды передвинули столики, чтобы удостовериться, что нас никто не слышит. Затем Лора перешла к делу. Она хотела обсудить со мной «крайне важный и деликатный вопрос», поэтому все должно было остаться между нами.
Лора попросила, чтобы я вынул батарею из мобильного телефона или оставил его в номере. «Похоже на паранойю, – сказала она, – но у правительства есть возможности активировать мобильные телефоны и переносные компьютеры на расстоянии, делая из них подслушивающие устройства». Если вы просто выключите телефон или компьютер, прослушка все равно может продолжаться, поэтому единственный способ ее избежать – извлечь аккумулятор. Я слышал об этом от правозащитников и хакеров, но как-то не придал значения данной информации, однако теперь я все воспринял всерьез, поскольку об этом говорила Лора. Поковырявшись в телефоне и поняв, что аккумулятор не извлекается, я отнес аппарат в номер и вернулся в ресторан.
Только после этого Лора начала говорить. Она получила несколько анонимных сообщений по электронной почте, которые показались ей вполне искренними и серьезными. Отправитель утверждал, что имеет доступ к крайне важным секретным документам, обличающим правительство США в слежке за собственными гражданами и гражданами других стран. Он решил предать данные документы огласке через Лору и настойчиво просил, чтобы она это сделала вместе со мной. Тогда я не соединил воедино то, что услышал, с давно забытыми сообщениями от Цинцинната, полученными несколько месяцев назад.
Лора достала из сумки несколько страниц с распечатанными письмами от анонимного отправителя, и я прочитал их за столом от начала до конца. Они были достойны внимания.
Второе письмо, отправленное спустя несколько недель после первого, начиналось так: «Все еще здесь».
Что касается вопроса, который я сразу же мысленно задал себе, – когда он будет готов предоставить документы, – отправитель писал: «Все, что могу сказать, – скоро».
В своих письмах отправитель просил Лору всегда извлекать батареи из телефонов перед началом серьезных разговоров или, по крайней мере, убирать сотовые в холодильник, что уменьшит возможность прослушивания, а затем убеждал ее работать с документами совместно со мной. Потом он перешел к главному:
«Шок этого начального периода [после первых разоблачений] окажет поддержку, необходимую для того, чтобы сделать Интернет более свободным для всех, но это не будет играть на руку обычному человеку, если только наука не опередит закон. Если мы поймем, как работает механизм нарушения нашей личной свободы, то мы победим. Мы можем гарантировать всем людям равную защиту от неразумной слежки с помощью универсальных законов, но только если техническое сообщество пожелает увидеть угрозу и сможет предложить сверхсложные технические решения. В конечном итоге мы должны воплотить принцип, согласно которому единственная возможность для облеченных властью пользоваться личной свободой наступает только тогда, когда той же свободой пользуются и обычные люди: это свобода, идущая от законов природы, а не от политики человека».
«Он вполне реален, – произнес я, когда закончил читать. – Не могу объяснить почему, но интуитивно я чувствую, что все это серьезно, он является именно тем, за кого себя выдает».
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?