Текст книги "А утром пришел Фо…"

– Да ни хрена я не думаю! – рявкнул капитан.

Он подошел к дверному проему, постоял какое-то время, упершись лбом в косяк.

– Провин… Волков… – пробормотал он.

Саморов взглянул на тело сержанта, стукнул кулаком по стене, словно решился, и пошел к пульту связи. Заметно дрожащей рукой снял трубку. Но вместо гудка в трубке была тишина.

– А, черт! – взревел капитан, швырнув трубку на пульт. С частью связи не было. Пальцы начкара заскользили по тумблерам. Молчание. С постами связи тоже нет! Капитан яростно ударил кулаком по теперь бесполезному пульту и крикнул: – Караул, становись!

Он прошелся вдоль строя, вглядываясь в растерянные лица.

– Агеев, Шурович, Трошников, Роганин… Четверо! Кого нет?

– Бабин и Драпко на постах. Гриненко там же вместо Волкова. Сычев на собачке. – Агеев окинул взглядом строй. – Стоп, а где Саня?

– Так, ну и где Рыбалкин? – тихо спросил капитан.

Все лишь пожимали плечами.

– С тех пор как мы вернулись с поста, я его не видел, – ответил разводящий.

– Кто-нибудь знает, он вообще заходил в караулку?

Тишина.

– Шурович, сбегай на собачку, спроси.

Тот умчался, а вернувшись, сообщил:

– Сычев сказал, что Рыбалкин в караулку не заходил. Говорит, видел, как тот в лес пошел.

– Черт все дери!

Капитан какое-то время помолчал.

– В общем, так, – наконец сказал он. – Всем занять оборону в караульном помещении до дальнейших указаний. Позиции покидать лишь с моего личного разрешения. Ясно? По местам!

Солдаты поспешно рассыпались по караулке.

– Агеев! – позвал капитан.

– Я!

– Бери с собой Роганина и дуйте на усиление постов.

– Есть!

Те побежали к выходу.

– Погодите! – остановил их капитан.

Он зашел в свою комнату, открыл сейф и протянул разводящему патроны и несколько гранат:

– Держите!

Роганин с Агеевым переглянулись. По инструкции этот сейф положено было открывать лишь в особых случаях, и за пять лет караулов это произошло впервые.

– Ну, давайте. Удачи, – сказал капитан.

Когда они скрылись за дверьми, Саморов опустился в кресло у пульта связи. Смахнул со лба холодный пот.

– Думаешь, кто-то из наших Жеку прирезал? – перешептывались сидящие под окнами Трошников с Шуровичем.

– Да фиг знает… А Волкова тогда кто?

– Может, правда нападение?

Саморов приподнял трубку на пульте – тишина. Снова уронил ее. Связи нет!

* * *

Обо всем этом мне рассказали позже. Я же все это время, как и было велено, стоял на посту. Я прижимался спиной к опоре вышки, с тревогой поглядывая в сторону окопа, где все так же лежало тело Волкова. Я понимал, что здесь, на открытом пространстве, я словно мишень. Если кто-нибудь начнет стрелять, точно не промахнется. Однако находиться в окопе рядом с трупом сослуживца я не мог.

Дождь кончился, но от этого легче не стало. Мокрая форма прилипла к телу, от каждого порыва ветра, окатывающего с ног до головы противной моросью, пробирал дикий холод. Я плотнее прижимался спиной к основанию вышки и крепче сжимал автомат, словно от этого можно было хоть сколько-нибудь согреться. И с тревогой бросал взгляды в сторону леса, где деревья яростно раскачивались на ветру и тянули к ограждению ветви, словно черные кривые лапы.

Я давно заметил, что по дорожке стелился густой белый, будто молоко, туман. Даже легкая дождевая морось не была ему помехой. Что-то внутри подсказывало: в такую погоду тумана быть не должно. Я с каким-то внутренним паническим страхом глядел, как вздымаются и оседают белые призрачные волны и, словно живое существо, туман подбирается к моим ногам. Туман! И Рыбалкин говорил про туман… Воздух между тем все больше наполнялся какой-то тошнотворной болотной вонью. Может, начал разлагаться труп?

Вдруг я услышал шум – равномерное, едва уловимое чавканье. Ощущение складывалось такое, словно кто-то шлепает по дорожке. Смена? Шаги были осторожные, часто прерывались, будто кто-то крадется. Я упал на землю под вышку и быстро сдвинул перед собой высокую траву, укрывшись в зарослях. Кто-то приближался, я уже слышал его сбивчивое дыхание. И вдруг он остановился, тяжело дыша, как раз там, где обрывалось освещение фонаря, так что виден был лишь темный неясный силуэт. Я подтянул за лямку автомат, упер приклад в плечо и приготовился к стрельбе.

– Зве-е-ере-е-к! – раздался шепот.

Сердце заколотилось в бешеном ритме. Туман проплывал по залитой фиолетовым светом дорожке между моим укрытием и силуэтом во мраке. Его белые рваные клочья походили на призраки.

– Стой, кто идет? – набравшись храбрости, прокричал я. – А ну, выходи на свет!

Силуэт двинулся, на освещенной площадке показался Эдик Драпко. Фу ты, напугал! Я опустил автомат и встал из травы.

– Эдька? Ты не пугай так. Я чуть не пальнул!

Драпко все так же молча стоял, сгорбившись, задумчиво глядя на меня. Автомат он держал перед собой.

– Зверек, это ты? – наконец спросил он.

– Конечно я, а кто же еще? – Я вышел на свет.

Драпко с облегчением вздохнул. Но по-прежнему не приближался и автомат не опускал.

– Что Волков? – спросил он.

– Нет больше Волкова, – тихо ответил я.

– А… – Драпко присел, опершись об автомат. – Значит, он и тут побывал!

– Кто?

– Кто-кто… Провин!

– При чем тут Провин? – удивился я.

– Да так, – уклончиво ответил Драпко.

Он достал сигарету. Закурил.

– Слушай, Зверек, – сказал Драпко, затягиваясь. Руки его дрожали. – А ведь мне теперь дисциплинарный батальон светит, да?

– Какой дисбат? Ты о чем?

– О чем… О Провине, конечно! Я ведь его того… Убил!

Глава 4
Такого не бывает…

Вот что рассказал мне Эдик Драпко.

– Это случилось незадолго до того, как вы прибежали на пост. Я сидел под вышкой – прятался от дождя, курил. И вдруг мне показалось, что неподалеку в темноте со стороны внешнего ограждения мелькнула какая-то тень – словно кто-то пробежал. Пригляделся, прислушался – никого, и тишина. Показалось? Только подумал, как снова кто-то пробежал вдоль колючей проволоки. Тут уж это явно был не глюк: я слышал шелест травы, а когда оглянулся, успел заметить, как колышется полынь. Кто-то явно шарахался по территории! Я на всякий случай снял с плеча автомат. Вокруг было тихо, да только меня не покидало чувство, будто за мной кто-то наблюдает. Прямо физически ощущал на себе чей-то взгляд.

«Эй! Кто здесь?» – спросил я.

И тут же неподалеку в темноте снова кто-то пробежал. Тут-то сомнений не осталось – не мерещится! «Пацаны прикалываются, не иначе», – решил я и прокричал:

«Эй, шутник! Ты кто? Волков, сто пудов, это ты! Выходи, зараза! Честное слово, в следующий раз выскочишь – пальну!»

Для убедительности я громко щелкнул предохранителем на автомате. В ответ из темноты раздался тихий смешок.

«Ну все, ты попал!» – прокричал я и пошел на смех.

Я был в такой ярости, что мог и прикладом засветить. Резко раздвинул траву – никого! И снова этот жуткий смех. Позади! У меня за спиной!

«Да кто прикалывается-то?» – прокричал я, снова отступая к вышке.

Признаться, стало так жутко! «Надо бы в караулку позвонить», – думаю. Да только точка связи-то на столбе периметра, а это далеко и во мраке. Куда-куда, а в темноту мне в тот момент меньше всего хотелось лезть. Наоборот, я перебежал на более освещенное место – к фонарю – и прижался спиной к столбу. Мне было уже плевать на дождь. Деревья за ограждением шумели под порывами ветра. Фонарь скрипел над головой, и все вокруг мелькало в его свете, как кадры замедленного кино. И еще этот долбаный туман под ногами… Блин, я чуть дуба не дал от страха.

«Если это шутка, уже не смешно!» – сказал я.

Неподалеку тут же опять мелькнула черная фигура, мрачно и бесшумно, словно призрак. Да так близко! При этом я успел заметить, как в свете фонаря что-то блеснуло. Я сразу понял – это оружие. Тут уж я не выдержал: передернул затвор и дал короткую очередь. Так, наугад, только кусты зря расстрелял…

– Наверное, именно эти выстрелы и услышал часовой на собачке, – перебил я.

– Не знаю. Может быть, – кивнул Драпко и продолжил: – В общем, тень мелькала все чаще. Я снова пальнул, теперь уже прицельно, но не попал. Черный силуэт скользил во мраке, казалось, все ближе и ближе. Я стрелял уже практически в упор. Несколько раз мне показалось, что сто процентов должен был попасть. Но ни фига! Тень не исчезала. Мне уже начало казаться, что этот гребаный шутник неистребим. Зря сразу смену не вызвал, – думал я, да только бежать к точке связи в полную темноту теперь хотелось еще меньше. Вдруг он там нападет?

В какой-то момент у меня сдали нервы.

«Получи, мразь! – закричал и давай фигачить из автомата длинными очередями. – Где ты? Пристрелю суку!»

«А ты попробуй…» – раздался шепот прямо у меня за спиной.

Я резко обернулся, там – никого! А сам соображаю – голос-то знакомый! И вдруг что-то просвистело в воздухе и врезалось в столб прямо у меня над головой. Это оказался огромный топор! Отскочив в сторону, я поскользнулся и шлепнулся в лужу. Автомат выпал и исчез в тумане. Я ринулся за ним, как вдруг боковым зрением заметил, что рядом кто-то стоит. Рассмотреть не успел: за его спиной был фонарь, я видел лишь черный силуэт. Лишь в свете фонаря поблескивало лезвие топора. Я откатился в сторону – и, как оказалось, вовремя: топор воткнулся в землю аккурат туда, где я лежал. Хотя теперь думаю, если б он хотел меня прикончить, точно бы не промахнулся. Он просто развлекался – играл мной, как кошка мышкой, прежде чем убить.

Вижу, снова поднимается топор, медленно так, будто этот ублюдок наслаждался моим страхом. Я же в панике шарил по земле руками, пытаясь в тумане разыскать автомат. Краем глаза вижу – топор вот-вот ударит. Тут мои пальцы нащупали автомат. Я его схватил и уже приготовился пальнуть, как вдруг сверкнула молния…

«Провин!» – Я просто глазам не поверил.

«Провин! Провин… – передразнил помначкар. – Я девятнадцать лет Провин!..»

«Жека, ты сбрендил? – говорю. – Ты же меня чуть не того!»

А он отвечает:

«Я знаю, что вы все… все ненавидите меня! Ничего, теперь станет иначе. Ползать на брюхе у меня в ногах, – говорит, – будете! И умолять, чтобы сжалился!»

«Женя, ты с ума сошел? – закричал я, отползая к фонарю. – У тебя случилось что-то? Проблемы дома? Письмо плохое получил? Может, девушка бросила?»

«Это у вас теперь проблемы. Потому что теперь мне плевать! Я всем покажу: Агееву, Саморову, вам всем…»

И Провин медленно двинулся ко мне. Когда он вышел на свет, я увидел в руках у него огромный топор с красной рукояткой, какие вешают на противопожарных щитках.

«Жека, стой! – Я поднял автомат. Руки жутко дрожали. – Стой, говорю!..»

«Убьешь меня? – усмехнулся Провин, не останавливаясь и, словно маньяк, покачивая топором. – Да куда тебе! Слабак! Все вы – ничтожные твари, способные только гадости за спиной плести. А вот я сейчас покажу, что значит настоящая сила!»

Он поднял топор, и… я выстрелил. Прямо в упор! Провин упал. Я тут же подполз к фонарному столбу и прижался к нему спиной, не отрывая взгляда от того места, где свалился наш старший сержант. Я не видел тела, его скрывал туман, да только сомнений быть не могло – он мертв. «Надо срочно звонить в караулку! – билась мысль. – Срочно звонить!»

И тут снова – бабах! Топор опять воткнулся в столб над моей головой. Я отскочил, глядя по сторонам. Это уже походило на какой-то бред. Я ведь выстрелил ему в живот, буквально с полутора метров!

«Ты и правда решил, что убил меня?»

Я просто ушам не поверил! Обернулся на голос. Там стоял Провин! А на животе у него – кровавое пятно! Выходит, я действительно не промахнулся!

«Я же говорю – слабак! – сказал он. – А вот я теперь покажу, что значит убить. Игры кончились!»

Вскинув автомат, я надавил на гашетку, целясь ему в грудь. Да только на этот раз оружие молчало. Оказалось, патроны кончились. Я мигом достал из подсумка запасной магазин, однако не удержал – выронил. Еще бы, руки знаешь как тряслись? Провин приближался медленно, как маньяк к жертве.

«Вот и сказочке конец, и тебе сейчас трындец, – нараспев с улыбкой говорил он. – Раз, два, три, четыре, пять – начинаю убивать…»

Я же шарил руками в траве. Повезло – нашел! Пристегнув магазин, я тут же вскинул автомат и нажал на спусковой крючок. И что ты думаешь? Тишина! Ударил кулаком по ствольной коробке, снова надавил. Фигушки – автомат молчит! Видать, заклинило. Провин засмеялся, и от этого смеха у меня внутри все сжалось. А он, как мясник, стал медленно поднимать топор. «На этот раз уж точно будет бить наверняка!» – думаю. И тут я вспомнил о штык-ноже на автомате. Я собрался и что было сил сделал выпад. Провин захрипел. Клинок воткнулся ему прямо посреди груди. Я отпустил автомат, и Провин упал на колени, схватившись за ствол. Верь не верь, но он и после этого не сдох!

«Скотина, думаешь, меня так просто убить?» – прохрипел Провин, пытаясь выдернуть клинок из груди.

И я увидел, что штык действительно медленно выползает из его тела! Но я не растерялся. Вскочив на ноги, поднял топор и ударил. Получилось не очень сильно, но этого хватило. Голова Провина наклонилась, из раны на шее хлынула кровища. Все так же держась за торчащий из груди автомат, Провин наконец повалился на землю.

Эдик Драпко замолчал. Дрожащей рукой достал еще одну сигарету, нервно закурил.

– Как мне быть, Зверек? – тихо спросил он. – Сколько за убийство дадут, а? Но я ведь оборонялся, правда?

– Послушай, Эдик, – осторожно сказал я, с сомнением поглядывая на приятеля. – Ты уверен, что тебе это не приснилось?

Вся эта история больше походила на какой-то триллер. К тому же тогда я еще не знал о том, что старший сержант Провин действительно с разорванным горлом лежит в караулке.

– Вспомни, когда мы прибежали на пост, там не было никаких трупов! – напомнил я.

– Не было, – кивнул Драпко. – Этого-то я и боюсь!

Он наклонился ко мне.

– Знаешь… – Голос Драпко сошел на едва слышный шепот. – Мне кажется, что он до сих пор там!

– Кто?

– Кто-кто… Провин! Мне кажется, что он – не человек!

И Драпко посмотрел в сторону своего поста таким взглядом, что я окончательно понял: мой приятель спятил.

– Слушай, Эдик… – Я старался говорить как можно увереннее, хотя сам с трудом сдерживал дрожь в голосе. – Я понятия не имею, что тут происходит, но, по-моему, все мы жертвы какого-то массового психоза. Нас всех глючит, как параноиков. И прошлый караул, похоже, тоже это испытал – вспомни, как они уезжали! А то, что вы рассказываете – и ты, и Рыбалкин, – такого ведь просто быть не может! Все это бред какой-то! Может, мы просто какой-то психотропной дрянью отравились? Я читал про такие штуки. Взять, к примеру, этот туман. Какой-то он странный. Вдруг это какой-то газ?

– Ну а как же Провин? – тихо спросил Драпко.

– А не было никакого Провина! Привиделся! А патроны ты расстрелял по галлюцинации.

– Волкова, по-твоему, тоже галюны прикончили? – напомнил Эдик.

Я покосился на окоп с трупом.

– Может… Может, он вообще не мертв! – заявил я. – Может, всего-навсего без сознания. Его ведь никто еще толком не осматривал. Никаких ранений мы у него не заметили.

Как же мне самому хотелось верить в то, что я говорил! По выражению лица Эдика я понял, что тот тоже хочет в это поверить. Да только не верит.

– В общем, скоро смена придет, – заключил я. – Там и разберемся. Агеев обещал быстро вернуться. А еще наверняка начкар уже позвонил в часть и за нами машину пришлют, отвезут нас в госпиталь, проверят. Так что нам нужно всего лишь немного потерпеть. Можем подождать смену здесь, вдвоем.

– Да нет, – подумав, ответил Драпко. – Я лучше к себе на пост пойду. Мы ведь все-таки еще в карауле. Вдвоем на одном посту – не по уставу как-то…

– Ну, как знаешь, – сказал я, интонацией выдав, что меньше всего хочу оставаться один. – Если что, зови.

Драпко кивнул и, прижав к груди автомат, неуклюже засеменил вверх по склону в сторону своей вышки. Он шел, оглядываясь на каждом шагу. Вскоре его тучная фигура растворилась во мраке. Я долго еще стоял на дорожке под фонарем, не решаясь куда-то идти. Потом осторожно подошел к вышке и присел на ступеньку.

Услышав неподалеку шорох, сначала решил, что вернулся Драпко. И вдруг, к удивлению, понял, что звук доносится с другой стороны. Со стороны окопа!

– Эй! Помогите… – Голос был слабый, едва слышен. Зато очень знакомый!

Я присел, соображая, чей это может быть голос. А когда понял, вскочил. Волков! Живой! Я ринулся было на звук – и вдруг остановился: «Может, снова галлюцинации? Как у Рыбалкина и Драпко…»

– Кто здесь? Меня кто-нибудь слышит? Помогите же…

У окопа зашевелилась трава.

– Скорее! – Из нее с трудом поднялся человек, но тут же обессиленно упал на колено, держась за голову. – Эй, да кто здесь? Это смена?

Теперь я четко видел, что это действительно Волков. И правда, живой! Тот снова поднялся, продолжая держаться за голову, и странно посмотрел по сторонам. Будто слепой. Когда Волков едва не рухнул, я бросился к нему и подхватил его под мышки.

– Не пойму, что со мной случилось, – сказал воскресший Волков. – Я что, был в отключке? Блин, не вижу ни хрена. Видать, здорово грохнулся…

Волков провел ладонью по моему лицу. Руки у него оказались холодны, как льдинки. Я взглянул ему в глаза и отпрянул: они походили на два мутных белесых стеклянных шара. Он что, действительно ослеп? Словно в подтверждение этому, Волков спросил:

– Зверек, это же ты?

– Я это, я!

Мы медленно добрели до вышки, я помог Волкову сесть на ступеньку. Поставив автомат у лестницы, присел рядом на корточки.

– Как же ты нас напугал, – вздохнул я. – Мы уж думали, что ты того…

И вдруг случилось неожиданное: рука Волкова скользнула вдоль лестницы и коснулась ствола моего автомата. Он тут же вскочил, схватив оружие.

– А ну, стой! – вскричал он, передернув затвор. – Не двигайся!

Блеклые глаза его при этом бешено вращались, дуло автомата металось по сторонам, целясь явно не в меня.

– Леха, ты чего?

Я сделал шаг к нему, но, услышав меня, Волков тут же повернулся и нацелил автомат мне прямо в грудь.

– А ничё! Чем ты докажешь, что ты действительно Гриненко? Вот чё!

Я был настолько ошарашен, что не мог вымолвить ни слова. Просто молча стоял и пялился на ствол. И вдруг с ужасом осознал: одно неловкое движение – и Волков действительно пальнет! Такой у него был вид. Да он просто не в себе! Впрочем, как и все мы…

– Леха, это действительно я.

Волков, казалось, сам был в замешательстве.

– Скажи-ка, сколько месяцев назад майор Доров подполковника получил? – наконец спросил он.

– Ты про какого Дорова? – ответил я. – Если про старшего, то вообще не получил, потому как он прапорщик. А вот у сына его, который военное училище год назад закончил, действительно есть шанс когда-нибудь дослужиться…

Это была старая полковая шутка. Прапорщик Доров, будучи начальником гауптвахты, считал себя такой важной птицей, что даже офицеры в шутку называли его «майор Доров». Волков опустил автомат. Я тут же его у него забрал.

– Извини, Зверек. Я это… Просто со мной какая-то хреноверть происходит.

– Что с тобой случилось-то? – наконец задал я мучивший вопрос. – Мы тут все переполошились. Думали, ты погиб.

– Я видел… – Волков замолчал. А потом тихо добавил: – Ты не поверишь!

– После того, что рассказали Рыбалкин и Драпко, и дико реалистичного кошмара, который мне приснился, вряд ли что-то меня удивит.

– А если я скажу, что пост атаковала армия зомби? Тоже поверишь?

– Это по ним ты два рожка расстрелял?

Волков промолчал, лишь махнул рукой.

– Что у меня со зрением? – Он нервно потер кулаками глаза.

– Погоди паниковать. Может, еще восстановится. Тебя бы к врачу…

– Что эти подонки со мной сделали?

– Да кто? Может, расскажешь?

И вот что он мне рассказал:

– Я прохаживался по территории, когда мне вдруг показалось, что трава за колючей проволокой подозрительно шевелится. Я осторожно пошел к ограждению, проверить. Полынь там была высокая, но я явно видел, что там что-то есть.

«Стой, кто идет?» – крикнул я, сняв автомат.

Движение в траве на миг прекратилось, но вскоре возникло снова. В ответ – ни звука. Тогда я вплотную приблизился к ограждению, раздвинул штыком траву. И вдруг прямо передо мной появилось окровавленное лицо. От неожиданности я, небось, метров на пять отскочил.

«Помогите!» – прошептал человек.

Голос был тихий и хриплый. При этом мне почему-то показалось, будто я его знаю. Но понять, кто это, не смог – так сильно было изуродовано лицо. Видел бы ты: сплошные шрамы и кровь. Человек приподнялся, схватившись за колючую проволоку изодранной рукой.

«Они… Они идут!» – только и сказал он и упал лицом в траву. Рука сползла по колючке.

Я заколебался: бежать ему на помощь или вызывать смену? И вдруг увидел тени! Они были повсюду за ограждением. Словно призраки выплывали из чащи и медленно двигались к посту.

«Стой, кто идет? – прокричал я, отступая к точке связи. – Стоять, я сказал!»

Но они продолжали наступать, причем с каждым мгновением их становилось все больше и больше. И двигались прямо на меня! Я не растерялся – побежал к точке связи, на ходу вынимая трубку. Помню, из караулки мне ответил Рыбалкин.

«Алло! – закричал я. – Нападение! Нападение на пост!»

Я бегом вернулся к вышке. А те уже приблизились к ограждению, и теперь в свете фонаря я разглядел, что это люди, только какие-то жуткие: в лохмотьях, лица серые, как у мертвецов. И шли они как-то странно – словно роботы. Ни дать ни взять толпа зомби! Поначалу я решил, что это просто молодежь развлекается: отдыхали неподалеку, напились, разоделись и решили народ попугать, не понимают, что лезут на охраняемый объект. Оттого я сразу стрелять и не стал. Думал, еще завалю не за хер собачий кучу гражданских. Пусть лучше смена прибежит, а потом начкар с ними разбирается… Да только когда эти зомбаки уперлись в проволоку ограждения и, не замечая этого, продолжали передвигать ногами, не обращая внимания на то, что колючка раздирает им кожу, я понял, что тут розыгрышем и не пахнет. Может, под наркотой? Не чувствуют боли?

«Пошли отсюда! – закричал я им. – Не то стрелять начну!»

Никакой реакции – просто прут вперед, упершись в ограждение. Помню, одному чуваку колючкой угодило в глаз, хлынула кровь, а тому хоть бы хны. И, что самое жуткое, верь не верь, но мне в тот момент показалось, что все это – наши! Я вглядывался в их жуткие серые лица и узнавал Шуровича, Рыбалкина, Провина, остальных… Даже себя!

Тут загрохотали выстрелы в районе первого поста. Ага, значит, они и там наступают! Я бросился в окоп, но пока не стрелял, все еще надеялся, что они не прорвутся. Поначалу так оно и было. А потом случилось то, чего я боялся. Колючая проволока прогнулась под тяжестью этой толпы, а затем те, что напирали сзади, полезли прямо по головам передних. Вот уже первые перевалились через ограждение, медленно поднялись и пошли дальше. На меня!

Теперь уже я не сомневался – они на территории! Дернул затвор и надавил на гашетку. Те, что шли первыми, упали, срезанные очередью. Молча, даже не застонали! Остальные же продолжали медленно наступать. Между тем через ограждение карабкались все новые и новые зомби. В них я узнавал других ребят из нашей части, тех, что не в карауле… И знаешь, что самое ужасное? Те, которых мне удалось подстрелить, тоже не сдохли – продолжали ползти!

Я уже стрелял не переставая. Когда кончился магазин, вставил другой. Но те шли и шли, и пули, казалось, не останавливали их. и с каждым мгновением этих зомбаков становилось все больше и больше. А потом автомат замолк. Патроны кончились! «Нужно бежать!» – мелькнула мысль. Но было уже поздно. Когда я посмотрел вверх, они оказались прямо надо мной…

– А потом? – спросил я.

– Не знаю, – пожал плечами Волков. – Видимо, отключился. Помню только, что очнулся от дикого холода и со страшной головной болью. Вокруг – тьма. Нащупал автомат, кучу гильз, траву. А потом услышал, как ты с кем-то болтаешь. Кстати, ты, когда сюда пришел, никого подозрительного не видел?

– Нет. Только тебя в окопе и никаких больше следов.

– Чертовщина какая-то!

Волков снова замолчал, уставившись перед собой мутными глазами, белыми, словно туман, что стелился под нашими ногами. Я с опаской поглядывал по сторонам. Армия зомби? Что за бред! Впрочем, не больший бред, чем голые девки с ножами и сержанты-маньяки с топорами…

– Блин, где же смена? – сказал я, вглядываясь в даль. – За это время можно было пятнадцать раз туда и обратно сбегать. Кстати, Лех, твой автомат, он же до сих пор в окопе? Надо бы забрать, а то, если смена придет, тебе мало не покажется за то, что бросил оружие…

Говоря это, я пошел к окопу. Автомат все так же валялся на бруствере, а рядом, на дне окопа, лежало… тело Волкова!

– Фо-о-о… Бли-и-изкоо-о-о… – раздался шепот позади.

Я резко повернулся и взглянул туда, где еще мгновение назад стоял живой Волков. У вышки оказалось пусто! Вокруг – ни души. Так это что, была галлюцинация? Тут я заметил, что в том месте, где только что находился мой сослуживец, в земле чернеет странная яма. Я осторожно приблизился к ней, заглянул внутрь. Та оказалась настолько глубокой, что дно терялось во мраке. Я продолжал вглядываться вниз, удивляясь, откуда тут могла так внезапно появиться эта дыра. И вдруг мне показалось, что в глубине что-то шевельнулось. Я тут же отскочил, нацелив на яму автомат. Боковым зрением заметил, что почва неподалеку слегка приподнялась. Но едва я взглянул туда, бугорок исчез. Вот зашевелился песок на дорожке. Это уже явно не померещилось – там остался продолговатый след. Что-то движется под землей! Или кто-то?

Раздался треск. Один из столбов внутреннего ограждения приподнялся, накренился, а потом рухнул и повис на колючей проволоке. Такое уж точно не может мерещиться! Снова почва неподалеку приподнялась, будто под ней что-то проползло. И вдруг я почувствовал, что тоже приподнимаюсь. Оно подо мной! Я отбежал в сторону, целясь из автомата под ноги, и увидел, как в том месте, где я только что стоял, образовалась дыра. При этом я успел заметить, как там в свете фонаря блеснули черные чешуйки. Змея? Огромный червь? К горлу тут же подкатил ком тошноты. Я глубоко вдохнул, чувствуя, что ужин рвется наружу. С детства терпеть не могу всяких ползучих тварей… Над поверхностью опять на мгновение промелькнуло и утонуло в грязи изогнутое черное тело.

«Это галлюцинация! – твердил я про себя, отступая к вышке. – Это всего лишь галлюцинация! Таких огромных червей не бывает…»

И вдруг увидел, что от дыры в мою сторону быстро двинулся холмик. Через мгновение земля у меня под ногами вздулась. Я выстрелил вниз и отскочил. В том месте в грязи что-то закопошилось. Я же, не мешкая, рванул к вышке. На бегу заметил, что почва за моей спиной рыхлится, будто за мной мчится невидимый плуг. Только успел заскочить на ступеньку, внизу раздался глухой удар – что-то врезалось в лестницу, и земля там словно закипела. Забравшись повыше, я облокотился о металлические ступеньки, упер в плечо приклад и дал в землю короткую очередь. Кипение внизу прекратилось.

– Галлюцинация! – как заклинание повторял я. – Такого не бывает! Не бывает!..

На какое-то время все успокоилось. Затем неподалеку раздался шелест. Я взглянул в ту сторону и заметил, что на дне окопа шевельнулся труп Волкова. А в следующий миг он вдруг провалился под землю. Затем я увидел, как на территории поста в разных местах несколько раз приподнялась почва. Ощущение складывалось такое, словно это жуткое подземное существо меня ищет. Потом надолго снова все затихло. Все это время я сидел на лестнице, боясь шевельнуться. Палец дрожал на спусковом крючке. Если бы не исчезнувший труп, яма у основания вышки, борозды изрытой земли и поваленный столб, я вообще бы решил, что мне все померещилось. Но ведь это происходило наяву! Или, быть может, я просто сплю? Вот проснусь, и все станет по-прежнему…

– Эй, Зверек!

Я вздрогнул. На дорожке стоял Волков!

– Зверек, помоги! – жалобно сказал он. Туман клубился у него под ногами. – Помоги же!

Я затаил дыхание.

– Помоги, Зверек… – В голосе Волкова мелькнули издевательские нотки. – Помоги! Помоги же мне! Ну, где же ты, Олежа?

Волков бродил по территории поста, словно механическая кукла, врезаясь в фонарные столбы, спотыкаясь о кочки, задевая ограждение. Я заметил, что позади него тянется нечто вроде чешуйчатого черного хвоста – словно продолжение позвоночника. Когда он проходил совсем близко, мне показалось, что он смотрит на меня, я не выдержал и, вскинув автомат, крикнул:

– Не подходи! Я выстрелю!..

Услышав меня, Волков направился прямо к вышке. Остановившись у лестницы, он долго вертел головой, прислушиваясь и принюхиваясь. И вдруг исчез, словно его и не было, а на том месте, где он только что стоял, в земле осталась дыра.

«Да где же Агеев, черт возьми!» – в отчаянии думал я, глядя на дорогу.

В дыре у лестницы между тем что-то блеснуло, потянулось вверх. Я с ужасом наблюдал, как над землей растет нечто похожее на гигантского, толщиной с пожарный шланг, дождевого червя. Черные чешуйки поблескивали в фиолетовом свете. Это жуткое существо медленно поднималось все выше и выше. Вот оно уже вытянулось настолько, что его тупой конец оказался на уровне моего лица. У существа не было ни глаз, ни ушей, ни носа, но мне казалось, что оно каким-то образом ощущает меня. Я вжался в лестницу. Вид обычных гусениц с детства бросал меня в дрожь, а тут такое… Наконец я не выдержал и поднял автомат. Чудовище тут же устремилось вниз и скрылось под землей.

Едва гигантский червь исчез, вышка вздрогнула. Ее тряхнуло так, что я от неожиданности чуть не сорвался. К счастью, успел вцепиться в ступеньку. Ноги беспомощно повисли в воздухе. Тут же последовал второй толчок. У одной из стоек земля взрыхлилась. Вышка загудела и с металлическим скрежетом накренилась, едва не сбросив меня. Лямка автомата соскользнула с плеча, и оружие, с грохотом переворачиваясь на ступенях, понеслось вниз по лестнице. Я до боли в пальцах вцепился в ступеньки. Только бы не упасть! Бронежилет невыносимо тянул вниз, и все же мне кое-как удалось подтянуться. Я забросил одну ногу на лестницу, другую и снова оказался на высоте. С сожалением посмотрел на лежащий у вышки автомат. Спускаться за ним не рискнул. Наоборот, я забрался еще выше, покрепче вцепился в перила и, быстро расстегнув на боках ремешки, сбросил с себя бронежилет.

На какое-то время все стихло. Но я решил, что до прихода смены лестницу не покину.

– Эй, Зверек! У тебя все в порядке?

Я обернулся на голос. По дорожке, пригнувшись и держа автомат на изготовку, брел Драпко.

– Помощь нужна? – крикнул он. – Я слышал выстрелы!

«Может, очередная уловка чудовищ? – мелькнула мысль. – А если нет?»

– Эдька, стой, где стоишь! Не шевелись! – закричал я.

И вдруг заметил, что в его сторону двинулся земляной холмик.