Текст книги "Обалденика. Книга-состояние. Фаза четвертая"

Григорий Курлов
Обалденика. Книга-состояние. Фаза четвертая

Предисловие к серии

Книги, публикуемые в серии «Философия Смеха», связаны воедино не просто общей темой. Исследуемый в них СМЕХ обнажает нечто большее, чем просто совокупность понятий. Объединяющее качество смеха помогает вскрыть потенциал совершенно иного способа существования, более того – формирует уникальные механизмы для его реализации.

Сейчас уже никто не сомневается, что в своем отношении к Миру, а главное – к себе, человечество давно зашло в тупик. Состояние непрерывной борьбы со вся и всем: с болезнями, с природными катаклизмами, с самим собой – окончательно подорвало его жизненные силы и полностью обнулило естественную внутреннюю динамику.

Нынешнее человечество испытывает колоссальный дефицит оптимизма. По поводу своего настоящего, своего будущего, по поводу своей способности быть счастливым. Оно давно подозревает, что ему не стоит ждать милости от природы, после того что оно с ней сделало. Особенно – с природой своей, человеческой.

В книгах, вошедших в серию, предлагается более чем неожиданный выход из сложившейся ситуации. Выход предельно простой, абсолютно естественный и доступный любому.

Каждая книга – это прежде всего практическое руководство. Руководство не только по решению насущных проблем, но одновременно – по возвращению к своей естественной человеческой природе. Это пособие по обретению действительно качественной и изобильной жизни. По обретению Жизни вообще.

В серии выходят книги «Проктология Счастья», «Обалденика. Книга-состояние» (книги 1 и 2, разделенные на 4 фазы) и, в ближайшее время, – «0,14. Книга-трансформация».

Книга «Обалденика. Книга-состояние» ранее уже публиковалась под названием «Путь к Дураку», однако включение в общую серию потребовало некоторого изменения ее внутренней структуры и, как следствие, самого названия.

«Проктология Счастья», написанная несколько позже, является естественным продолжением тем, поднятых в первой книге, и их закономерным развитием.

И, наконец, «0,14. Книга-трансформация» выводит исследуемые темы на совершенно новый и во многом неожиданный уровень, рассматривая вопросы изменения физической основы человека и, как неизбежное следствие, – самого пространства его существования.

А стержнем всех книг является призыв к непрерывному движению в сторону комфорта, к превращению своей жизни в источник неизбывной радости, радости от всего и всегда.

Освоение пространства Дурака
Книга вторая
Фаза четвертая

Состояние седьмое,
слегка обалделое

Сидел нестарый старик Петя на бревнышке, подле дома Ахлимика, солнышку вечернему радуясь, да о событиях недавних размышлял. На небо высокое посматривал, замысловатыми облаками любуясь. Смотрел так, смотрел, пока вдруг чихать не начал.

– Ну, вот еще, – сказал он, начихавшись вдоволь, – как бы не подорвать здоровье жизни своей, делами этими дурацкими занимаясь.

– Даже не надейся на это, – послышался в нем голос знакомый, – на том пути, что ты выбрал, болезни не водятся. Болезнь болеет только тех, кто ей сопротивляется, ведь несогласие – это ее пища. А что ей делать там, где одно лишь «да» обитает? Здесь ей не на что опереться, не за что ухватиться, погибает она здесь с голоду…

– Подумаешь, – упорствовал Петя по привычке своей стариковской, – отсутствие болезни – это еще не повод быть здоровым. Найти Дурака я должен? Должен. Вот тем и болею. Когда найду, тогда поправлюсь.

– Эх, Петя, Петя, – развздыхался колпак, – отвыкай жить понятиями умными, чужими. Ты в своей жизни никому ничего не должен. Твой долг – это право, которое другие имеют на тебя. Право, которое ты им сам дал, согласившись с их правилами.

Если ты и впрямь Дураком болеешь, если игру в него в заботу превратил – лучше забудь о нем, – говорил колпак. – Зачем твоей голове хвори лишние…

Неожиданно тень человеческая перед стариком появилась, да настолько вдруг, словно с неба упала. Поднял он голову – стоит рядом с ним Ахлимик, будто из ниоткуда взявшийся, на посох замысловатый опирается да глазами прищуренными его буравит.

– А пришел как-то раз ко мне гость странный, – без предисловия начал он разговор, – с гайкой вместо пупа привинченной. Пришел и говорит: помоги мне от срама этого избавиться. А то, видите ли, все вокруг него люди как люди, один он как чайник. Должен, дескать, он таким же, как все, сделаться, а то не будет ему счастья в жизни. И просит меня изготовить ключик для этой гайки, одному мне, мол, такая работа под силу.

– Ну, и как, – заинтересовался старик, – изготовил?

– А куда деваться, – усмехнулся Ахлимик, – прилип, понимаешь, как банный лист… Надоело мне его вразумлять, пусть, думаю, будет так, как он хочет. Сделал я ему такой ключик. Приставил он его к своей гайке, повернул… Тут-то у него задница и отвалилась.

Колпак радостно захихикал в Петиной голове.

– Ничего не пытайся в себе переделать, – шептал он, смехом булькая, – и можешь быть спокойным за свою задницу.

Ахлимик, глянув на отвисшую челюсть старика, тоже усмехнулся.

– Так что соблюдай диету души своей, Петя, – сказал он, – и все будет в порядке.

– Как это? – не понял старик.

– Да просто сжигай смехом калории ментала, чтоб целлюлита в голове меньше образовывалось. Не то придется тебе, как всем, – умом его называть.

Не совсем понял Петя слов волшебника, но запомнить решил. Ведь не случайно ему их сказали.

– Не случайно, Петя, конечно же, не случайно, – сказал Ахлимик, вторя его мыслям, которые для него, похоже, не были секретом.

– Вот ты недавно калейдоскопом забавлялся… – продолжил было он, но запнулся, увидев на Петиной физиономии немой вопрос.

– Ну, трубкой такой, со стекляшками цветными, – пояснил ему и не без самодовольства добавил: – Тоже мое изобретение. Одно из многих…

– И правильные выводы из забавы своей сделал, – продолжал Ахлимик. – Порадовал меня… Только при этом вот о чем забывать нельзя: выстраивая жизнь свою по калейдоскопу, важно самому без задницы не остаться.

– Это как? – изумился старик, проверяя на всякий случай, все ли у него на месте сохранилось.

– У Настоящих Волшебников, Петя, есть правило особое – никогда ничего не улучшать и не исправлять. Ни в себе, ни тем паче – в ком-то. Нездоровое это занятие – исправлять. При этом всегда хоть что-то, а теряется.

Если ты хочешь что-то лучше сделать, – пояснял слова свои Ахлимик, – значит, от чего-то уже отказываешься, от того, что плохим посчитал. Значит, в следующей картинке твоего калейдоскопа одной стекляшкой меньше будет, значит, получится она уже ущербной и не цельной, а следующая еще ущербней будет…

Настоящий Волшебник, – продолжал Ахлимик, – всегда только творит. Творит новый Мир, новую Сказку, творит их такими, какими они ему для игры нужны.

А все, что ему будто бы улучшить надо было или исправить, он просто принимает, соглашается со всем и, получив силу от своего согласия, – творит новое. Новое! Но не переделанное старое.

А для того чтобы это всего лишь обманом ума не было, – делился своими откровениями волшебник дальше, – ум надо выключать.

– А как? – заинтересовался старик.

– Именно так, как ты это сделал уже когда-то. Ведь как ты здесь оказался? Если помнишь, на поляне моего дома не было…

Вспомнил Петя, как все было, как пятна цветные он разглядывал, как поплыло все отчего-то перед глазами у него, да как стремление его внутреннее, наружу рвущееся, вдруг Ахлимика с домом чудным явило…

– Именно так чудеса и делаются, – подтвердил Ахлимик, внимательно за мыслями его наблюдая. – Только тогда это у тебя случайно получилось, стихийно, а теперь то же самое попробуй уже специально сделать.

Начал Петя пробовать послушно. Тужился он для этого, тужился, пялился перед собой, пялился – до слез прямо, только ничего у него не выходило. Долго он так старался, пока не устал… и вот именно тогда-то все у него опять и случилось – будто исчез мир вокруг, словно в винегрет бесформенных пятен превратившись.

– Ну вот, Петя, – словно сквозь сон услышал он голос волшебника, – именно с этого момента настоящее творение и начинается. Сейчас только от тебя будет зависеть следующий узор твоего жизненного калейдоскопа. Что ты в такой момент пожелаешь, то и сбудется, таким новый мир и выстроится.

Только ничего сейчас Пете не желалось. Ощущал он одну лишь безмятежность спокойную, таким и вернулся в свое состояние привычное.

Только хмыкнул Ахлимик, в него заглянув.

– Вот то-то и оно, – сказал он, – оказывается, не простая это штука – волшебство. Есть в нем свои секреты. И главный – это умение желать. Ведь это только на первый взгляд кажется, что желать – очень просто. Настоящее желание – это то, что остается, когда ум выключается. Только тогда оно исполняется. Вот, гляди.

Ахлимик на мгновенье замер, затем щелкнул пальцами и исчез.

– …Гляди, – раздалось у старика за спиной. – Щелк!..

– …Гляди, – донеслось уже откуда-то сверху, из кроны дуба. – Щелк!..

– …Гляди, – услышалось и вовсе непонятно откуда. – Щелк!..

– Ну как? – спросил Ахлимик, вновь появляясь перед стариком. – Видишь, как все просто, если желать по-настоящему и в нужный момент? Что я сейчас делал? Всего лишь вращал свой калейдоскоп внутренний, помещая себя в каждой его следующей картинке в новое место.

От увиденного у Пети просто голова пошла кругом.

– Здорово! – сказал он восхищенно. – Вот только зачем мне все это? Ведь мне всего лишь Дурака найти и надо…

– Всего лишь!.. – хмыкнул Ахлимик. – Надо же… А где, по-твоему, он обитает? Вот ты, сколько времени уже по сказкам шляешься, почему все никак его не находишь?

Озадачился старик, сидел, в землю глядя, не зная, что отвечать.

– Да оттого, – сказал Ахлимик, – что не в тех сказках ты его ищешь. В чужих сказках Дурака не найти. Творит он свою сказку сам. Каждый день она у него новая, каждый миг – иная, только в ней и обитает.

Хочешь Дурака найти? – просто пройди по его стопам, научись сам сказки строить. Научишься – сотворишь свою сказку о Дураке, вот в ней его и отыщешь. Не жди, что ее тебе кто-то другой придумает. Все, как всегда, только от тебя самого зависеть будет.

Вот только силушки бы тебе не мешало для этого накопить побольше… – вздохнул волшебник, внимательно Петю рассматривая.

– Да где ж ее взять, силу-то… – огорчился старик.

– Как это где? – удивился Ахлимик. – Да у себя же. Хватит ее на ерунду разную транжирить. Вот, смотри.

Он глянул на пустую тропинку, по которой совсем недавно путешествовал старик, и щелкнул пальцами.

На тропинке тотчас появился кто-то. Присмотрелся Петя – идет к ним мужик какой-то с рожей довольной, улыбающейся, но почему-то в одном сапоге всего.

– Эй, мужик, – не выдержал Петя зуда любопытства, – ты чего это в одном сапоге бегаешь? Потерял, небось?

– Где там, потерял – нашел!.. – счастливым голосом сообщил мужик.

– …Щелк! – услышал старик, и гость в сапоге исчез, будто его и вовсе не было.

– Вот видишь, Петя, – сказал Ахлимик, – ты, наверное, считаешь, что мужика этого я сотворил? Но ведь только от тебя зависело, каким именно его сделать – счастливым находкой или несчастным потерей. Ты выбрал второе… Вот там твоя сила и сгинула, заблудилась она в готовности к печали и потерям.

Настоящая Сказка, – продолжал Ахлимик, – всегда складывается из двух сказок – из сказки чудесной и сказки страшной. Но для того, чтобы создать сказку чудесную, надо сначала сказку страшную превзойти. Почему? Потому что именно в страшной сказке вся твоя сила и сокрыта. Отняли ее у тебя, ужасами разными застращав, да там и спрятали. Только когда научишься страхов своих не бояться, тогда и получишь от них силу творить сказку чудесную. Именно в ней Дурак твой и обитает. Только там его и отыщешь.

– Где же искать мне эту сказку страшную? – совсем уж растерялся старик нестарый. – Да и как мне силу свою из нее вытянуть?

– Подскажу, – усмехнулся волшебник, – но только чуть-чуть. Припомни-ка, Петя, Царство Сонное, вспомни паутину светящуюся, силу из людей сосущую. Помнишь, как ты хотел увидеть, куда именно сила эта уходит, кто паутиной той промышляет? Настало тебе время разобраться с этим делом, потому как именно в этой паутине вся твоя сила и запуталась. Сумеешь ее распутать – тем сказку гиблую и превзойдешь, а там уже и до Дурака рукой подать будет.

Приключений на своем пути не бойся, – наставлял Ахлимик Петю, – опасностей не страшись. Именно в них учись черпать силу. Не забывай, что, только умерев для мира привычных представлений, ты получаешь шанс проснуться для другого. Но, заснув в этом мире, ты обязательно проспишь и другой.

И всегда помни, – говорил ему волшебник, – что самая большая задача твоего путешествия – каждый день делать счастливым одного человека. Только одного. И этот человек всегда ты.

Задача большая, – говорил он, – но совсем не трудная. Ведь когда Бог создавал Счастье, он создал его достаточно.

* * *

Чтобы зеркало отразило звезды, вначале сотри с него пыль.

Аркадий Ровнер

Дурак – это негодяй, который по своему недомыслию видит мир таким, какой он есть, а не таким, каким он должен быть.

Из характеристики на Дурака

…Вот вы, например, – любите ли вы смотреть на волны? Или, скажем, на огонь? А на облака, стремительно меняющие свои очертания? А на густую листву, волнующуюся под порывами ветра? А на плавные, струящиеся линии песчаных дюн или на непредсказуемые изгибы горных хребтов? Любите? А вы никогда не задумывались – почему? Не задумывались? Ну и правильно, ну и слава Богу, а иначе нам и говорить было б не о чем, иначе вы мгновенно утратили бы всю прелесть такого «смотрения», потеряв ощущение странной, но поразительно живой гармонии, исходящей от этих внешне достаточно хаотичных и лишенных привычной законченности картин.

В чем же заключается очарование такой непредсказуемости и неопределенности? Почему столь притягательна для нас динамика незавершенности и стихийности? Причем во всем – и в музыке, и в живописи, и в отношениях.

Да и только ли для современного человека она привлекательна? Абстрактная живопись и скульптура, импрессионизм и экспрессионизм действительно являются детищем относительно недавнего времени, но ведь еще тысячелетия назад аналогичные неупорядоченные и неорганизованные природные творения буквально приковывали к себе внимание людей.

Древние предсказатели, оракулы, пифии и прочие «вещуны» не случайно вдохновлялись, вглядываясь именно в клубы дыма, в бегущие облака, в струящуюся воду, в замысловатость кофейных или чайных узоров и даже в хитросплетение складок смятого в ладони бумажного листа.

В результате этих не совсем понятных и, на первый взгляд, достаточно абсурдных действий им удавалось вполне реально проникать в совершенно особые пространства, уже очень мало относящиеся к нашей реальности, и получать оттуда абсолютно запредельную и невозможную информацию.

А может, все это просто бред и ерунда? – и все эти предсказания; и эти нелепые, якобы «художественные полотна», состоящие лишь из хаоса разноцветных точек и полос; и эти «дешевые» восторги по поводу волшебного «буйства красок и дикой стихии цвета» во время заката? Ну чем, скажите, вот это, например, последнее из перечисленного, отличается от обыкновенной яичницы? Да ничем! – злорадно подтверждает наш ум.

А все, кто думает иначе, – просто пидарасы, как исчерпывающе убедительно определил всех художников-авангардистов лидер советского государства Никита Хрущев, отдавая распоряжение о сносе их выставки бульдозерами. Чем, впрочем, лишь продолжил «традицию», начатую задолго до него: «Каждый художник, который изображает небо зеленым, а траву голубой, должен быть подвержен стерилизации» (Адольф Гитлер).

И все же, и все же… Отчего-то, как всегда, хохочет наш Дурак, внимая всему этому, да и Уильям Блейк как-то подозрительно посмеивается вместе с ним: «Дурак видит дерево совсем не так, как мудрец», – говорит он.

«Там, где один видит абстракцию, другие видят Истину», – вторит ему Альбер Камю.

«Ни одна вещь не является тем, чем она может быть», – еще более обобщает ту же идею Джордано Бруно.

Давайте именно здесь «притормозим» и все же попытаемся разобраться, а почему, собственно, Дурак видит дерево не так, как все? И как именно, в конце концов, он его видит? А может, и у нас так получится? И, наконец – так ли уж нам необходимо, чтобы это получалось? Чем нас не устраивает обычное дерево, и чем «дерево Дурака» лучше?

Оказывается, все дело в том, что по мере развития ментала в нем постепенно сформировались определенные шаблоны восприятия, своего рода – перцептивные матричные структуры. Хоть вполне возможно, что они были присущи менталу изначально, как бы «по определению», как некая данность (вспомните принцип «Калейдоскопа»). Их задача – организовывать работу ментального механизма вообще. Именно присутствие подобных первичных семантических структур в человеческом сознании позволяет нам (либо заставляет) воспринимать мир таким, каким мы его знаем.

Художникам, например, хорошо известно, что в основе любых пространственных конфигураций заложены либо простейшие плоские геометрические фигуры (круг, квадрат, треугольник), либо столь же простейшие объемные тела (шар, куб, тетраэдр и пр.). Именно умению увидеть их в основании любого, сколь угодно сложного объекта учат начинающего художника.

И если во внешнем природном пространстве человек может лишь угадать их присутствие, то уже свое – «человеческое пространство» он строит исключительно из таких однозначных, незамысловатых и хорошо знакомых менталу форм.

Сравните два мира, нас окружающих: мир природы и «мир цивилизованного человека». Чем они прежде всего отличаются друг от друга? Именно своими визуальными очертаниями, пространственными формами.

Природе всегда присущи формы достаточно сложные, обтекаемые, неоднозначные, живые. Они неизменно красивы особой, неуловимой для сознания гармонией, некой многомерностью своих структур. Причем, все без исключения природные объекты в своей основе содержат уже неоднократно нами упоминавшееся «золотое сечение».

Зато себя человек окружил мертвым миром своих искусственных созданий – миром незыблемых, застывших, жестких и предельно фиксированных форм. В его творениях, в угоду примитивным прихотям ментала, «золотые» пропорции почти всегда искажены, гармония в них нарушена.

В мире человека преобладают прямые линии и углы, параллельные плоскости, доминирует примитивная зеркальная симметрия. К тому же мир человека – это мир колеса, то есть – круга.

В динамике живой природы круг практически не встречается, ибо в его идеальной структуре изначально отсутствует тенденция к развитию. Действительно, куда развиваться? – если круг – это и есть символ реализации. Как ни странно, но круг – это остановка, завершение, дальше двигаться уже некуда. Именно поэтому природа его избегает, стремясь к динамике жизни, к игре, к непрерывному изменению.

Поскольку ментал сам омертвил мир своего окружения, то все его механизмы сориентированы на восприятие именно такого мира. И теперь становится совершенно понятным, почему человеческий ум, сталкиваясь с пространством нелинейных, неоднозначных отношений и нетривиальных живых форм, словно засыпает и выключается. В таком мире для ментала нет «пищи», он в нем становится абсолютно беспомощным и вполне реально умирает.

Именно к таким состояниям тянутся корни многочисленных древних способов вхождения в транс, таких как наблюдение за игрой теней или солнечных бликов на воде, как пристальное глядение на пламя костра или на полотнище флага, полощущегося на ветру.

Но, умирая (а точнее – засыпая), ментал автоматически освобождает связанную им энергию (то есть энергию жестко структурированную им в соответствии с его перцептивными клише), а по сути – освобождает из плена «описание Мира», возвращая ему изначальный облик.

Как же будет выглядеть такой Живой Мир? А вы вглядитесь в полотна великих импрессионистов – очень похоже. Сальвадор Дали по этому поводу сказал следующее: «Когда я пишу картины, я чувствую себя сумасшедшим. Единственное различие между мною и сумасшедшим в том, что я не сумасшедший».

Сейчас мы уже в состоянии открыть для себя совершенно новое пространство – мир визуальных сигналов, не организованных ментальным знанием в узнаваемые и законченные формы. Это мир живого, чистого потенциала, из которого Человек-Творец может создать все. Это свободная творческая энергия, получив доступ к которой, Человек уже вполне реально может конструировать любую действительность.

И все же присутствует здесь одно «но». Вы обратили внимание – кто именно имеет право на такое Божественное творчество? Правильно – Человек, то есть – человек, но уже «с большой буквы». Человек, который сумел полностью реализовать свой Человеческий, а по сути – Божественный потенциал. Вы, конечно, понимаете, что мы говорим уже о Дураке.

Только играющая сущность, не заинтересованная ни в каком результате (а просто – принимающая любой результат), для которой начисто отсутствует оценочный выбор, имеет на это право. Более того – такая сущность имеет право уже на Хозяйский выбор, то есть – на выбор игры, на создание игровых площадок и игровых элементов любого масштаба и характера.

Впрочем, подробнее мы об этом поговорим чуть позднее, а пока вернемся к сути нашей темы.

На прошлом занятии мы рассказали о технологии «Калейдоскопа» и предложили вам простейшие приемы для ее освоения. При этом мы сразу предупредили, что в предложенном варианте эта технология работает лишь с нашим психоэмоциональным состоянием. Возможно, что для кого-то этого оказалось вполне достаточно.

Но существует реальная возможность сделать еще несколько шагов в глубь себя и уже вплотную приблизиться к своему Дураку. Наблюдая и ощущая при этом, как вполне реально рассыпается наш «калейдоскопический Мир» на составляющие его «цветные фрагменты-стекляшки» в момент своего «внутреннего скачка» – фазового перехода.

Причем, вполне реально научиться управлять этим процессом и активно участвовать в нем самому, меняя уровень своего сознания в соответствии с характером проводимой игры. А главное, пожалуй, – получая возможность уже не просто смотреть на окружающий мир, а именно видеть его в изначальном и незамутненном менталом качестве. А своим следующим шагом – выстраиваем его заново, в соответствии с игровой потребностью Дурака.

Итак – технология «Нуль-перехода».

Предлагаемая технология считается окончательно освоенной, если состояние «нуль-перехода» будет формироваться свободно и в любых условиях, оставаясь устойчивым сколь угодно долго. Поскольку одномоментно решить такую задачу нельзя, мы советуем вам нарабатывать это состояние последовательно, через освоение нескольких предварительных его этапов.

1. Сядьте напротив некой однородной плоскости, заполняющей бо́льшую часть вашего зрительного поля. Идеальным вариантом будет грубая ткань с отчетливо выраженной структурой, но сойдет и ковер с цветным орнаментом или даже стена с обоями.

Выберите на этой плоскости некую условную точку, она будет «якорем», удерживающим ваш взгляд от хаотических блужданий. Но в то же время эта точка не должна влиять на фокусировку взгляда, поэтому представьте себе, что это даже не точка, а как бы некий стержень, выходящий далеко за ее пределы, вдоль которого ваш взгляд может свободно «скользить», но ни в коем случае не центрируясь ни на одном его отрезке.

Какое-то время просто удерживайте свое внимание в пределах этого визуального стержня, позволяя взгляду самому настроиться на удобную для него глубину. Следите лишь за тем, чтобы глаза при этом не напрягались.

Вначале, от непривычной неподвижности взгляда, возможно возникновение некоторого дискомфорта или даже ощущения рези в глазах. Это нормальная и естественная реакция, поэтому пока просто «проморгайте» эти ощущения. Но в дальнейшем следует постепенно приучать себя к полной неподвижности взгляда – на этой стадии освоения технологии любое «промаргивание» способно моментально разрушить возникающее и поначалу очень хрупкое новое состояние сознания. Хотя следует сразу отметить – после того, как вы его наработаете, сделаете привычным и устойчивым, вам уже не придется ограничивать себя ни неподвижностью взора, ни запретом на моргание. Но к этому надо подходить очень плавно и без спешки.

Итак, после того как вы сумели центрировать свое внимание в пределах некой визуальной точки, вам теперь надо его «растянуть», «расширить» одновременно на все визуальное поле. То есть – необходимо достичь равномерного распределения внимания по всему полю зрительного восприятия и воспринимать любую точку или зону своего визуального пространства как фоновую, без резкости.

Для этого разделите центральную точку, в пределах которой вы удерживаете свой взгляд, на четыре части и как бы раздвиньте, растяните их крестообразно, обозначив ими верхний, нижний, правый и левый пределы визуального поля. Этот прием поможет вам распределить свое внимание равномерно между периферийными (крайними) и центральными его частями.

То есть – на этом этапе вам необходимо одновременно воспринимать все пространство зрительного поля. Взгляд при этом сохраняет полную неподвижность. А все объекты в поле зрения теряют четкие очертания, становятся размытыми, фоновыми.

Ваша конечная задача – полная размывка визуальных смысловых шаблонов и превращение картинки «описания Мира» в однородный изначальный хаос, всего лишь в фон, который тем не менее содержит в себе огромный внутренний потенциал.

Визуальная картинка при этом превращается в набор цветовых пятен, не имеющих узнаваемых очертаний. Геометрическая правильность форм при этом исчезает, и визуальный ряд действительно становится очень похожим на полотно импрессиониста.

Форсировать достижение этого состояния не надо, ваша задача – просто удерживать свое внимание как можно дольше «деконцентрированным», не выделяя в поле зрения отдельных объектов, а воспринимая все зрительное пространство как единый точечный объект.

При правильном выполнении этого упражнения состояние деконцентрации будет нарастать самопроизвольно, и вход в фазу окончательного «нуль-перехода» может произойти достаточно неожиданно в любой момент. Но этому на первых порах, скорее всего, будут мешать некоторые наши физические и ментальные механизмы.

Обратите внимание на свою позу – она должна быть удобной и ни в коем случае не напряженной. В процессе выполнения упражнения постоянно проверяйте себя на предмет возникновения физических зажимов в различных областях тела. Это же относится и к дыханию. Специально выстраивать его не надо, опыт показывает, что в процессе выполнения техники оно самопроизвольно становится поверхностным и равномерным. Но если вы заметили, что намеренно его ускоряете, либо, напротив, задерживаете – значит, где-то в вас еще присутствует физический зажим.

Поначалу бывает очень непросто справиться со своеобразным «внутренним промаргиванием», при котором внешне вы не моргаете, но происходит трудно контролируемое и очень своеобразное внутреннее подрагивание глазных мышц. При этом сознание моментально включается в прежнее состояние, и все приходится начинать вроде бы сначала.

Однако особенно переживать по этому поводу не стоит: во-первых, таких «сбоев» постепенно будет становиться все меньше, а во-вторых, ваше сознание при этом как бы «накапливает» опыт нового состояния, привыкает к нему, и, даже будучи «отброшено назад», оно, тем не менее, все легче и быстрее восстанавливает свое новообретенное качество.

И наконец – главное техническое дополнение. После того, как вы разберетесь в сути всего «сотворяемого» вами и технологически правильно сориентируете себя, возможно (и необходимо) усилить данную технику и ускорить достижение искомого состояния при помощи нашего универсального помощника – «внутреннего смеха».

Развернув точку вашего внимания в целостное визуальное поле, включите КАКОС. Ощутите в себе тонкую вибрацию смеха, являющуюся продолжением смеховой вибрации окружающего пространства. Вспомните, что смех – это прекрасный «отклеиватель» от ментала, надежный его нейтрализатор.

Ваша задача сейчас: распределить свое внимание между ощущениями, возникающими от смеха, и полным, целостным восприятием всего зрительного пространства.

На первый взгляд, включение внутреннего смеха значительно усложняет технологию, но на самом деле – неизмеримо ее упрощает и ускоряет достижение искомого состояния, ибо внимание резко лишается значительной части своей энергии, обычно задействуемой для «склеивания» отдельных зрительных сигналов в смысловые узнаваемые фрагменты «описания Мира». И воспринимаемый мир теперь легко «соскальзывает» в свое изначальное, доментальное состояние протообразов.

В какой-то момент вы поймете, что смех выполнил свою задачу, его можно выключить и углубиться в новые ощущения. А они весьма и весьма необычны… Наряду с изменением визуальной картинки, вы неизбежно испытаете целый ряд непривычных состояний. Появляется совершенно особое ощущение свободного сознания. Растворяется и полностью исчезает все то, что мы зовем эмоциями, зато предельно обнажаются и обостряются ощущения, причем они уже не совсем физического характера, а может даже – и вовсе не физического. Полностью меняется восприятие своего тела – оно словно исчезает, становясь невесомым и будто прозрачным.

Что же дальше? Что касается использования возможностей, открывающихся перед нами через это новое состояние сознания, – то это темы наших будущих бесед. Пока же просто нарабатывайте эту технику и применяйте ее как обязательную фазу (уже на «профессиональном» уровне) для выполнения более общей технологии «Калейдоскопа».

Сейчас мы описали лишь первый, причем достаточно «камерный» этап освоения «нуль-перехода». Но для активного применения техники этого явно недостаточно.

2. Второй этап освоения технологии предполагает ее отработку уже не просто перед искусственно созданной (или выбранной) визуальной плоскостью, а в любых естественных условиях, но пока еще при условии статичной (неподвижной) картинки.

При этом, в самом начале, вам необходимо превратить объемный трехмерный визуальный ряд в плоскую картинку. Сделать это несложно – достаточно исключить из своего восприятия понятие перспективы и объема. А дальше все будет происходить по уже описанной методике.

Стоит, пожалуй, добавить, что строгие геометрические конструкции визуальных образов более «цепко» удерживаются нашим менталом. Поэтому идеальным вариантом была бы отработка этой части технологии где-нибудь на природе, среди плавных, округлых и естественных форм.