Текст книги "Бабушка! – снова кричит Фридер"

Гудрун Мебс.
БАБУШКА! – СНОВА КРИЧИТ ФРИДЕР

Перевод с немецкого

Веры Комаровой

Иллюстрации

Ротраут Сузанны Бернер

МОСКВА • CAMOKAT

Радость

– БАБУШКА! – кричит Фридер и дёргает бабушку за юбку. – Бабушка, я хочу тебя чем-нибудь порадовать, прямо сейчас!

– Да отстань ты от меня, ради бога, внук! – ворчит бабушка и водит лейкой над цветами. – Не мешай, ты же видишь, мне некогда.

Бабушка поливает цветы на своей клумбе. Тюльпаны и нарциссы. Бабушка очень любит цветы, Фридер это знает. Она не устаёт их пропалывать, не устаёт поливать. А Фридер стоит рядом и скучает.

– Бабушка! – кричит Фридер и скачет вокруг неё. – Ну мне всё-таки хочется тебя хоть чем-нибудь порадовать, ба!

– Дай мне поработать, это будет самая большая радость для меня, – говорит бабушка, очень осторожно, очень бережно поливая три красных тюльпана.

Фридер сердится. Бабушке важны только тюльпаны! А своего внука она и не замечает.

– Бабушка! – кричит он, загораживая ей дорогу. – Послушай, бабушка, ты что, цветы любишь больше, чем меня?

– Что за чушь, – говорит бабушка, отодвигая Фридера в сторону, поднимает лейку и снова поливает. Она неутомима.

Фридер тяжело вздыхает. И пробует ещё раз.

– Бабушка, – ноет он, – ну скажи, что тебе сделать приятного?

– Уйти с дороги и быть послушным, – говорит бабушка, – или, может, ты оглох? – И она взмахивает лейкой – так, что на Фридера падают три капли воды. Или четыре.

– Бабушка, ты что! – хнычет Фридер и возмущённо трёт голову.

Бабушка его полила! Надо же! Он ведь не тюльпан!

– Это всё оттого, – невозмутимо говорит бабушка, – что кто-то не хочет меня слушать. Вот и получил!

Тут Фридер решает, что лучше уйти. В дальний угол сада. Там он садится на корточки и дуется. Он же хотел бабушку порадовать. А она взяла и полила его! Фридер яростно трёт голову. Волосы уже высохли. А может, и не намокали.

Фридер глубоко вздыхает и решает, что всё равно доставит бабушке какую-нибудь радость. Ведь ему так хочется! Только как это сделать? «Уйди с дороги и будь послушным», – сказала бабушка. С дороги он и так уже ушёл – бабушка его просто отодвинула в сторону. А «будь послушным» – он и так всегда послушный. Но это же не радость! Радость – это неожиданность. Надо сделать что-то, что бабушку ужасно изумит, а потом обрадует.

И Фридеру тут же кое-что приходит в голову. Совершенно замечательная, радостная неожиданность. Вот бабушка удивится!

Фридер смотрит на бабушку. Она стоит у бочки с дождевой водой. Бочка далеко, очень далеко от клумбы с цветами. Фридер ухмыляется и срывается с места. Он опрометью несётся к клумбе. И молниеносно начинает рвать цветы – тюльпаны и нарциссы.

Он соберёт сейчас большой букет. Для бабушки. Она же так любит цветы!

И Фридер рвёт без остановки. Дело спорится.

Букет получился просто огромный, Фридер еле удерживает его.

«Огромный Букет Огромной Радости», – думает он и косится в сторону бабушки. Она всё ещё черпает воду из бочки… Но вот она уже идёт… К счастью, букет уже готов. Все цветы сорваны, все-все. Клумба совершенно голая…

Фридер обеими руками высоко поднимает Огромный Букет Огромной Радости и кричит навстречу бабушке:

– Бабушка, смотри, какая у меня есть радость! Для тебя!

Бабушка громко охает, выпускает из рук лейку, полную воды, и протирает глаза. И стоит, уставившись на клумбу…

– Вот ты удивилась, правда, бабушка? – кричит Фридер и мчится ей навстречу. Огромный букет он крепко прижимает к себе.

– Нет! – стонет бабушка.

– Да! – ликует Фридер. – Это всё для тебя. Ты рада?

Он впихивает огромный букет бабушке в руки и весело прыгает вокруг неё.

Бабушка стоит, прижимая букет к груди, глаза у неё широко раскрыты, она изумлённо смотрит то на букет, то на клумбу, абсолютно голую… и вдруг Фридер понимает: бабушка не рада. Совсем не рада. Это ему совершенно ясно.

Бабушка жалобно стонет, а потом напускается на Фридера:

– Да какая муха тебя укусила? Это ж надо – оборвать все цветы! А я-то как раз собиралась клумбу полить!

Фридер сглатывает.

– Теперь её не надо поливать, бабушка, – тихо говорит он.

Тут бабушка совсем рассердилась:

– Я, конечно, старая, но не слепая! Негодник ты этакий, обрывальщик цветов! Как ты до такого додумался, хотела бы я знать!

Бабушка мрачно глядит на цветы, а потом мрачно глядит на Фридера.

Он снова сглатывает, сопит, потупившись, и тихо шепчет:

– Мы их снова посадим, да, бабушка?

– Ха! – кричит бабушка и возмущённо встряхивает букет. Но Фридер уже и сам сообразил: что сорвано, то сорвано. Эти цветы больше не прирастут.

– Мы посадим новые, да, бабушка? – Фридер шмыгает носом, и три слезинки скатываются у него по щекам.

– На будущий год, – говорит бабушка хмуро, и Фридер опускает голову ещё ниже. Будущий год ещё не скоро. Это целая вечность. И всю эту вечность бабушкина клумба будет стоять пустой.

Больше на ней ничего не цветёт…

Фридер с рёвом бросается к бабушке и вжимается лицом в её фартук:

– Я просто хотел тебя порадовать, бабушка!

И бабушкин фартук становится совсем мокрым от слёз.

– Не судьба, – говорит бабушка и тяжело вздыхает. – Ну что случилось, то случилось.

Она берёт зарёванного Фридера за руку и шагает с ним к бочке. И ставит букет в воду.

– Гляди-ка, – говорит бабушка, – как мы бочку украсили. Вот ей и будет радость. А ты высморкайся.

Фридер сопит и сморкается. Фридер глядит и удивляется. Бочка с дождевой водой прекрасна. Она похожа на огромную вазу со множеством цветов – красных, жёлтых и белых. Они свисают над её краями. Это очень красиво!

Некоторое время бабушка и Фридер стоят и не могут налюбоваться бочкой с цветами. А потом Фридеру становится скучно.

– Бабушка, – говорит он и теребит её за юбку, – послушай, бабушка, я больше никогда не буду делать тебе радости, ладно? Я пойду поиграю и буду послушным.

– Будем надеяться, – говорит бабушка, усмехаясь.

И чмокает Фридера в щёку. А потом шлёпает его по попе.

Дождь

– БАБУШКА! – кричит Фридер и дёргает бабушку за юбку. – Когда же мы пойдём домой, ба? Я хочу смотреть телевизор!

– Да отстань ты от меня ради бога, шпингалет! – ворчит бабушка, сгребая опавшую листву в высокую кучу. – Ты же видишь, я работаю! И вообще, в саду на свежем воздухе гораздо лучше, чем дома, и к тому же полезнее, если хочешь знать!

– Смотреть телевизор тоже неплохо, – бурчит Фридер и пинает кучу листвы. Которую бабушка только что так старательно сгребла.

– Ты что делаешь, негодник! – кричит бабушка. – Перестань сейчас же!

И грозит Фридеру граблями.

Фридер оставляет листву в покое и снова канючит:

– Бабушка, ну скоро мы пойдём? Уже вечер!

– До вечера ещё далеко, – говорит бабушка. – Мы пойдём, когда начнётся дождь, – и точка.

И она заносит грабли над опавшими листьями, подгребает их и собирает в кучу возле яблони. И снова сгребает листву – в общем, она очень занята.

Фридер тяжело вздыхает. Потом смотрит на небо. Оно всё серое, от края до края. Но дождь не идёт. Ни одной капельки. А по телевизору как раз сейчас начнётся детская передача. Та самая, которую ему так хочется посмотреть.

Но бабушка не собирается идти домой, он это уже понял. Ей больше нравится возиться в саду со всякой ерундой. Фридеру в саду тоже нравится. Но ведь передача вот-вот начнётся… Фридер опять вздыхает.

Если б только начался дождь! Тогда бабушка пошла бы с ним домой. Ещё и торопилась бы! Потому что вымокнуть под дождём – это очень вредно для здоровья.

Фридер вздыхает в третий раз. Он стоит под яблоней у бочки с дождевой водой, вздыхает и размышляет. Хорошо бы пошёл дождь. Прямо сейчас. Дождь…

И тут его осеняет идея! Раз дождь не хочет идти, то тогда его сделает Фридер. Сам! И он уже знает как!

Фридер смотрит в сторону бабушки. Она подгребает листья с дорожки к яблоне. Даже головы не поднимает.

Фридер быстро бежит за своим игрушечным ведёрком. Он уже давно с ним не играет, такое ведёрко – только для малышей. Но для его замысла оно очень может пригодиться.

Фридер опускает ведёрко в бочку, пока оно не наполняется до краёв, а потом задирает голову и смотрит на яблоню. Ему ведь нужно на неё взобраться. С полным ведёрком воды. Но это нетрудно. Он уже не раз влезал на эту яблоню. Она невысокая. Он залезет – даже с полным ведёрком.

Фридер ставит ногу на толстый нарост на стволе, подтягивается, ухватившись одной рукой за сук, перехватывает руку, переставляет ноги, забирается всё выше и выше – и из ведёрка почти ничего не выплёскивается! Фридер доволен. И вот он уже наверху! Усаживается на своём любимом суку, высоко над бабушкой, которая сгребает листья там, внизу. Ведёрко с водой он крепко прижимает к животу. Одна рука Фридера ныряет в него и брызгает водой на бабушку, она как раз подходит к яблоне с охапкой листвы. Попал! Бабушка стряхивает капли, вытирает волосы, что-то бормочет и снова уходит. Вверх, на Фридера, она не посмотрела.

Значит, это был слишком маленький дождик. Понятно. Надо, чтоб он пошёл сильнее, а то бабушка ничего не заметит. Зажав ведёрко между колен, Фридер опять брызгает водой, на этот раз обеими руками.

Бабушка опять стряхивает капли, вытирает волосы, что-то бормочет и снова уходит… Она не смотрит вверх, она продолжает работать.

«Надо, чтобы дождь пошёл как следует, – думает Фридер. – Чтобы был настоящий ливень». Фридер хихикает и ждёт, когда бабушка встанет точно под ним, потом опрокидывает ведёрко, и вся вода с плеском выливается на бабушку.

– Э-э-э! – взвизгивает она, роняет грабли и смотрит вверх. Фридер не может удержаться от смеха.

По бабушкиному лицу и по груди текут ручьи, а фартук промок насквозь!

– Бабушка, я – дождь! – весело кричит Фридер, размахивая пустым ведёрком.

Бабушка вскрикивает:

– Да ты с ума сошёл, что ли? Какая муха тебя укусила? Облил бабушку, она теперь вся мокрая! Ну погоди ж ты у меня!

Бабушка хватается за ветку, ставит ногу на нарост на стволе яблони и, кряхтя, подтягивается. Тут Фридеру становится страшновато. Бабушка хочет добраться до него. И лезет за ним. А когда доберётся – уж тогда она ему задаст, это ясно.

Фридер быстро подвигается вперёд, туда, где ветка становится всё тоньше и тоньше, он ползёт всё дальше. И вдруг – хрусть! – ветка ломается, и Фридер летит вниз. В бочку, полную дождевой воды. В самую середину!

– Ох! – вскрикивает бабушка, выпускает из рук сломанную ветку, одним прыжком оказывается у бочки и вытаскивает оттуда промокшего до нитки Фридера. Он отплёвывается, с него течёт вода.

– Мальчик мой! – дрожащим голосом спрашивает бабушка. – Ты не ушибся? С тобой ничего не случилось?

– Не-е-ет, бабушка, – прерывисто дыша, отвечает Фридер, вытирает волосы, трёт глаза, выплёвывает воду. В ушах у него всё ещё булькает. Фридер цел и невредим, но насквозь промок, гораздо сильнее, чем бабушка. И ему холодно, он дрожит и стучит зубами. – Бабушка, я только хотел сделать дождь…

Фридер шмыгает носом, теперь и из глаз у него льётся вода, но на сей раз это слёзы.

– Дождь Господь Бог делает, если хочешь знать, – говорит бабушка и берёт Фридера за руку. Они уходят из сада и со всех ног бегут домой. По дороге начинается настоящий дождь. Бабушка с укоризной показывает наверх, на дождевые капли, укоризненно качает головой, а Фридер кивает, ревёт и стучит зубами.

Дома они принимают горячую ванну – сначала Фридер, потом бабушка.

Потом заваривают горячий чай, сразу на двоих. А потом бабушка закутывает Фридера в шерстяной плед и закутывается сама, и оба они – похожие на толстые-претолстые сосиски – устраиваются рядышком перед телевизором. Детская передача, оказывается, ещё не началась. Она начинается только сейчас. И про что же эта передача? Про историю дождевой капли!

– Этого нам только не хватало, – ворчит бабушка, а Фридер кивает и ухмыляется. Дождя им обоим на сегодня уже достаточно – и бабушке, и Фридеру. Но всё-таки они не уходят, а сидят и смотрят.

Потому что когда смотришь телевизор, промокнуть нельзя.

Роботы

– БАБУШКА! – кричит Фридер и дёргает за бабушкину юбку. – Бабушка, отгадай, кто я!

– Да отстань ты от меня, шпингалет! – ворчит бабушка. – Не мешай, я занята.

Бабушка на кухне, она гладит. Без передышки. Рубашки, штаны, носовые платки. В корзинке для белья ещё полным-полно неглаженых вещей.

Фридер не отстаёт.

– Бабушка, – ноет он, – ну попробуй всё-таки отгадать!

Фридер набирает в грудь побольше воздуха и идёт вокруг бабушки вперевалочку – мелкими, дёргаными шажками. Резко поворачивает голову налево. Потом направо. И останавливается как вкопанный.

– Отгадай теперь, бабушка, кто я? – спрашивает он и с надеждой смотрит на бабушку.

– Приставучка, вот ты кто! – говорит бабушка, не поднимая головы от гладильной доски. Она гладит, и гладит, и гладит. Без устали. Рубашки, штаны, носовые платки. Фридер тяжело вздыхает. И уходит в детскую.

Если бабушка гладит, тут уж ничего не поделаешь. И она не любит отгадывать, он это давно уже знает. Но вообще-то она никогда бы не догадалась, кто же он. А Фридер, он – робот.

Бабушка ведь старая, она никогда ещё не видела роботов. Это совершенно точно. А Фридер – видел. Вчера по телевизору. Робот ему понравился. Это был такой серебристый ящик, а на нём – много-много кнопок. Этот робот умеет ходить, только очень странно, короткими резкими шажками. И руками он двигал, как одеревенелый. И пищал что-то тонким голосом. Это было здоровско!

И Фридер снова начинает ходить как робот. Сначала вокруг столика в детской. Получается! А чтобы ещё больше походить на робота, Фридер что есть силы верещит:

– Роб-роб-роб-роб!

– Эй, внук! – кричит бабушка из кухни. – С тобой что-нибудь случилось?

– Нет, бабушка! – кричит Фридер в ответ и движется в направлении двери. – Просто я маленький робот!

И он громко, изо всех сил, орёт:

– Роб-роб-роб-роб!

– А я – большой робот и сейчас отшлёпаю тебя как следует! – кричит бабушка. – Играй потише, ты меня понял?

– Роботов не шлёпают! – бормочет Фридер себе под нос. – И роботы не играют. Они рóбят. Очень громко!

Фридер хихикает, поворачивается и быстро-быстро влезает на детский столик. Там он замирает, вытянувшись в струнку, как солдатик, потом машет руками и с громким криком «Роб-роб-роб!» прыгает на пол. Детали лего подпрыгивают на полке. Довольно громко получилось! Отлично!

Фридер снова забирается на стол и прыгает. И приземляется с приглушённым «Роб-роб-роб!». Детали лего врассыпную летят с полки, вслед за ними – кубики. Вот это грохот! Просто отлично!

А в дверях уже стоит бабушка.

– Ты что, с ума сошёл? – ругается она. – Дом обрушится!

– Но я же робот, который умеет прыгать, бабушка! – кричит Фридер, снова забираясь на стол. – Смотри, как я прыгаю!

И приземляется на негнущиеся ноги прямо посреди кубиков.

– Какая муха тебя укусила! – вскрикивает бабушка. – Растопчешь все свои игрушки! Сейчас же прекрати, или я с тобой по-другому поговорю!

– Я не могу прекратить! – роботовским голосом кряхтит Фридер, ухмыляется и прыгает. – Роботам надо прыгать. Они же рóбят, всё время рóбят. Это же ясно!

Тут бабушка хватает Фридера и – он даже не успевает вырваться – нажимает ему на нос. На самую середину. И довольно крепко.

– Вот так! – говорит она. – Теперь ты выключен, если хочешь знать. Слава богу, роботов можно выключать.

И с этими словами она снова отправляется обратно на кухню.

А Фридер стоит на месте, будто прирос к нему.

Одна нога в воздухе, руки над головой. Теперь он – выключенный робот. Бабушка его выключила. Отлично! Выключенным роботом Фридер никогда ещё не был. Замечательно! Фридер стоит совершенно неподвижно, как одеревенелый, и ухмыляется.

Он не шевелится и не издаёт ни звука. Выключенные роботы не двигаются, это же ясно.

Фридер стоит так довольно долго. Тихо-тихо. И уголком глаза косит на бабушку. Она гладит. Без передышки. Фридер украдкой вздыхает. Он стоит уже очень даже долго, он – выключенный робот. У него заболела нога. Точнее, большой палец на левой ноге.

– Бабушка… – тихо шепчет он.

– И слышать ничего не хочу, – откликается бабушка. – Выключен – значит выключен.

И она берётся за следующий носовой платок.

Фридер шмыгает носом и продолжает стоять смирно. Нога разболелась по-настоящему. И руки тоже. Они чешутся, как будто по ним бегают мурашки. Сотни или даже больше.

– Бабушка, – умоляет Фридер, – бабушка, включи меня снова!

– Ещё чего! И не подумаю, – восклицает бабушка. – Я люблю выключенных роботов. Я включу тебя снова, только когда всё переглажу. Делу время, потехе час.

И действительно, она берёт следующий носовой платок. В корзинке для белья ещё много вещей. Очень даже много.

Фридер стонет. Ему скоро станет плохо. И нога отвалится, совершенно точно.

– Бабушка, пожалуйста! – умоляет он совсем уже тонким голоском. – Пожалуйста, милая бабушка!

Бабушка ухмыляется и подходит к нему. Слава богу! Она нажимает Фридеру на нос. И дёргает за ухо – за правое.

– Включено! – говорит она. – Только на очень слабую мощность, договорились?

Фридер глубоко вздыхает, встряхивает руками и ногами и говорит укоризненно:

– Ох, бабушка! Я ведь чуть-чуть не испортился. Детей нельзя выключать так надолго.

– Детей нельзя, – посмеивается бабушка, – а робота можно. Я ведь думала, ты робот?

– А кто же ещё! – кричит Фридер и направляется к бабушке – как робот, мелкими, дёргаными шажками.

И сильно тянет за тесёмку её фартука.

– Ха! – кричит она. – Негодник!

И хочет схватить Фридера.

Тот ликует:

– Ага, бабушка, теперь я и тебя включил!

И быстро-быстро пятится назад мелкими шажками. Прочь от бабушки, пока она его не схватила…

– Что ты сделал? – переспрашивает бабушка, снова завязывая свой фартук.

– Включил тебя, бабушка! Ты же – большой робот, – кричит довольный Фридер и шагает в сторону кухни.

– Ну погоди! – пыхтит бабушка… Очень громким и низким голосом она издаёт клич «Роб-роб-роб!» и шагает вслед за внуком. Мелкими дёргаными шажками. На кухню. Там они вместе ходят как роботы. Вокруг гладильной доски.

Маленький робот движется быстро и тихо. Большой робот – медленно и громко. Так громко, что соседи начинают стучать в стену. Тогда маленькому роботу приходится уменьшить громкость у большого. Громкость регулируется в тапочке. В левой. И так они рóбят ещё некоторое время. До тех пор, пока маленький робот не чувствует, что проголодался.

Он садится за стол, и большой робот несёт роботовскую еду.

– Дай мне машинного масла и всяких протирочных тряпок! – требует маленький робот.

– Фу, гадость какая, – говорит большой робот и приносит какао с печеньем.

– Тоже хорошо, – сияет маленький робот. – Приятного роб-роба!

И отпивает большой глоток какао.

– Приятного роб-роба! – кряхтит большой робот и берёт печенье.

А потом оба робота на всякий случай выключают себя. Нажимают кнопки на носу и на тесёмке фартука. Теперь они снова – бабушка и Фридер. Потому что бабушке и Фридеру гораздо вкуснее пить какао и есть печенье, чем роботам.

Праздник, как у взрослых

– БАБУШКА! – кричит Фридер и дёргает за бабушкину юбку. – Бабушка, давай устроим праздник! Как у взрослых!

– Да отстань от меня, шпингалет! – ворчит бабушка. – Праздник, как у взрослых, – ещё чего не хватало! И вообще, ты хоть знаешь, как они празднуют?

– Они пьют красное вино и курят сигареты, – говорит Фридер, прыгая вокруг бабушки. – Я тоже так хочу!

– Глупый мальчик, – говорит бабушка и строго смотрит на Фридера. – Красное вино тебе совершенно не понравится. А о сигаретах не может быть и речи. Таких вредных для здоровья вещей я в своём доме не потерплю, если хочешь знать.

И она надевает шляпу.

– Я сейчас пойду за покупками, а ты веди себя хорошо. И чтоб ни звука.

Бабушка чмокает Фридера в щёку и уходит.

Фридер стоит в прихожей и сердится. Бабушка не хочет с ним праздновать! Гадство! А ему так хочется праздника. Как у взрослых. С красным вином и сигаретами.

– Бэ-э-э! – кривляется Фридер, обращаясь к закрывшейся входной двери. И раз уж дверь закрыта, а бабушка уже спустилась по лестнице вниз, он добавляет ещё: – Глупая, глупая бабушка.

Бабушка ведь ничего не услышит. Она идёт за покупками. За полезными продуктами к ужину. Хрустящие хлебцы и мягкий сыр. Для праздника это совсем не годится. Только для обычного скучного ужина. Фридер сердито топает ногой и вдобавок высовывает язык. Только топать ногой и высовывать язык, если никто этого не видит и не слышит, тоже глупо.

Фридер стоит и раздумывает. И вдруг ему приходит в голову идея.

Надо самому устроить праздник!

Да! Он уже знает, как это сделать. Видел по телевизору. Там люди были одеты в красивую, блестящую одежду. Они курили, пили красное вино и праздновали. Фридеру всё это очень понравилось.

Фридер несётся в детскую. Для праздника нужно одеться нарядно, это ясно. Фридер распахивает шкаф и роется в нём. Швыряет вещи на пол. Копается в рубашках, штанах и носках. Ничего нарядного нет. А уж блестящего – тем более. Одни только практичные пёстрые вещи. Фридер мчится к шкафу бабушки и роется в нём. Швыряет вещи на пол. Здесь тоже ничего блестящего нет…

Но вот он вытягивает из шкафа что-то длинное. Это бабушкина ночная сорочка – розовая, с двумя ленточками у шеи. Она выглядит замечательно. Фридер надевает её через голову. Сорочка волочится по полу, а ленточки болтаются у Фридера на животе. Их надо завязать бантиком. Но бантики Фридер завязывать не умеет. Это очень трудно.

Ну ничего, праздновать можно и без них. Сорочка розовая и длинная – она без всякого сомнения праздничная. Почти как настоящее вечернее платье.

Медленно и торжественно Фридер шествует на кухню. Там он становится на колени и обыскивает кухонный шкаф. Ему нужно красное вино. Вот оно! Ура! Полбутылки. На самой нижней полке в кухонном шкафу.

Фридер осторожно несёт бутылку к столу. Потом осторожно достаёт стакан и аккуратно ставит его рядом с бутылкой.

Теперь не хватает только сигарет. У бабушки их нет, это ясно. Фридер стоит и размышляет. Ему обязательно нужны сигареты! Без сигарет праздника не бывает.

И вдруг его осеняет.

Можно сделать сигареты самому!

И он уже придумал как! Это очень легко. Фридер подбирает пóлы вечернего платья, оно же бабушкина ночная сорочка, и мчится в туалет. Там он дёргает за рулон туалетной бумаги, отрывает от него кусочки и сворачивает их в маленькие рулончики. Получается! Рулончики выглядят почти как сигареты, почти как настоящие.

Фридер радуется и несёт рулончики-сигареты на кухню. Теперь наконец можно начинать праздновать.

Медленно и торжественно Фридер садится за стол.

Медленно и торжественно наливает в стакан красное вино – и почти ничего не пролилось.

Медленно и торжественно Фридер поднимает стакан, медленно, торжественно и очень громко говорит:

– Ваше здоровье!

Так нужно говорить, когда праздник.

Фридер ухмыляется. Он рад. Красное вино замечательно смотрится в стакане! Фридер отпивает большой глоток… и глаза у него лезут на лоб. Фу, гадость какая! У вина ужасный вкус! Оно горькое-прегорькое! Фридер не знал, что у красного вина такой гадкий вкус. Лучше всего снова выплюнуть его в стакан. Но так нельзя. В телевизоре нарядно одетые люди ведь не плевались, они говорили: «Ах, какой изысканный вкус!» И курили.

Фридер тоже говорит: «Ах, как вкусно!» и берёт сигарету из туалетной бумаги. Теперь ему нужно покурить. Курить наверняка вкуснее, чем пить вино. Но оказывается, курить ничуть не вкуснее. Вкус просто отвратительный. Даже если дыма нет. Фридер кашляет, поперхнувшись, и проглатывает половину сигареты! Этого только ему не хватало! Сигареты же не едят! Сейчас она застрянет у него в горле!

От страха Фридер делает большой глоток вина. Половина проливается на бабушкину вечерне-ночную сорочку, на ней расплывается большущее пятно. Другая половина оказывается у Фридера в желудке, и от этого ему делается очень жарко. И как-то странно. В голове шумит. В животе бурчит… Фридер сглатывает, ещё раз и ещё… и тут ему становится плохо. Да как!

Он бросается в туалет, спотыкается, наступив на ночную сорочку, она громко говорит «тр-р-р», и в ней появляется дыра. От пола до колена. И тут выпитое вино неудержимо рвётся из Фридера наружу. И попадает прямо в середину унитаза. Фридера тошнит, Фридер стонет…

Тут в дверях появляется бабушка. Она хватается руками за голову и причитает:

– Да что ж это такое? Негодник в туалете, в моей лучшей ночной сорочке! И вдобавок его рвёт!

– Бабушка, мне так плохо! – жалобно стонет Фридер, сгибаясь пополам. По щекам у него текут слёзы.

– Я, конечно, старая женщина, но не слепая, – говорит бабушка, хватает Фридера в охапку и поддерживает ему голову. Фридера тошнит, он стонет, бледный как полотно, и крепко держится за бабушку.

– Это всё оттого, – говорит бабушка, – что кто-то не хочет слушаться! Вот его теперь и выворачивает.

Она умывает Фридеру залитое пóтом лицо. И руки тоже. А про пятно на ночной сорочке и дырку в ней не говорит ни слова. Она только глубоко вздыхает, качает головой, а потом говорит:

– А теперь иди на кухню, поросёнок ты эдакий! Будем ужинать.

– Я больше никогда не захочу никаких праздников, бабушка, никогда больше, – шепчет Фридер и плетётся за бабушкой, путаясь ногами в ночной сорочке.

– Ну-ну, – говорит бабушка, усмехаясь, и показывает на стол. Там стоит бутылка малинового сока. Красного, как красное вино. И ещё на столе лежат сигареты. Коричневые, как шоколад.

– Ух ты, бабушка! – удивляется Фридер и тоже улыбается. – Мне уже больше не плохо, ба! Наверное, я всё-таки хочу праздновать.

– Слушай меня, негодник, – говорит бабушка, беря хрустящие хлебцы и сыр, – сначала в живот должно попасть что-то основательное, а уж потом можно праздновать, ты меня понял?

Фридер кивает и сияет.

А потом бабушка и Фридер приступают наконец к празднику. Он продолжается весь вечер. Праздник с малиновым соком и шоколадными сигаретами.

А потом бабушка посадила себе на блузку красное пятно. Капнула красным малиновым соком.

А потом бабушке стало плохо. Потому что она съела слишком много шоколадных сигарет…