Текст книги "Степные разбойники"

ГЛАВА IX. Среди развалин храма ацтеков

Возвратимся теперь к Валентину и его товарищам. Шестеро всадников продолжали мчаться по направлению к горам. Около полуночи они остановились возле огромной гранитной глыбы, печально и одиноко поднимавшейся в прерии. -Здесь, – сказал коротко Сын Крови, и, говоря это, он слез с лошади. Товарищи последовали его примеру. Валентин вопросительно оглянулся вокруг.

– Если мои предположения справедливы, – сказал он, – то вашим жилищем должно быть орлиное гнездо.

– Или ястребиное, – сказал глухо Сын Крови. – Подождите несколько секунд. – С этими словами он зашипел, словно очковая змея.

Вдруг, точно по волшебству, гранитная глыба осветилась до самой вершины, и колеблющиеся факелы, быстро замелькав со всех сторон, стали спускаться сверху вниз с необыкновенной быстротой. Удивленные пришельцы, прежде чем они могли опомниться, были окружены полусотней человек в странных костюмах, со зловещими лицами, которым красноватый свет факелов придавал еще более мрачный характер.

– Это мои люди, – заметил Сын Крови.

– Гм!.. – проговорил Валентин. – Это довольно грозная армия.

– Да, – отвечал Сын Крови, – потому что все эти люди мне преданы. Я неоднократно имел возможность испытать их привязанность ко мне, по одному моему знаку они готовы пожертвовать жизнью.

– О-о! – сказал на это охотник. – Человек, который может так говорить, должен считать себя очень сильным, в особенности если он преследует благородные цели.

Сын Крови не ответил ничего и отвернулся.

– Где Шоу? – спросил он.

– Я здесь, кабальеро, – ответил тот, кого он назвал.

– Как! – воскликнул Валентин. – Это Шоу, сын Красного Кедра?

– Да. Не я ли спас ему жизнь, когда брат захотел его убить? С этого времени он стал моим другом. А теперь, – добавил он, – идите вперед, вы будете моими гостями, я покажу вам мое жилище. Займитесь лошадьми, Шоу.

Молодой человек молча поклонился. Путники последовали за Сыном Крови. Тот стал подниматься по склону скалы, освещенной факелами, которые несли люди, шедшие впереди. Подъем был труден, хотя под массой древесных корней и под сплетавшимися лианами, покрывавшими склон этой горы, можно было различить ступени лестницы.

Путешественники были до крайности удивлены всем виденным. Только Валентин и Курумилла демонстрировали полнейшее равнодушие, которое навело их проводника на глубокие размышления. Преодолев приблизительно четверть пути от подножия до вершины горы, Сын Крови остановился перед входом, сделанным в скале человеческими Руками. Из этого входа тонкой нитью пробивался свет.

– Вы, вероятно, не ожидали, сеньоры кабальеро, – сказал Сын Крови, обернувшись к своим спутникам, – встретить на Диком Западе нечто вроде замка-крепости, подобного тому, который теперь перед вами.

– Признаюсь, – сказал Мигель, – это кажется мне очень странным.

– О, друзья мои, память ваша, кажется, изменяет вам, – сказал Валентин с улыбкой. – Эта гора, если я не ошибаюсь, не что иное, как развалины древнего теокали 1919
  Теокали – религиозные и культовые постройки ацтеков.


[Закрыть].

– Вы правы, – сказал Сын Крови с неудовольствием, которое тщетно старался скрыть. – Я устроил свою резиденцию в старом ацтекском храме.

– Их здесь много, – продолжал Валентин, – история гласит, что ацтеки остановились здесь, прежде чем завладели окончательно Анауакским плоскогорьем 2020
  Анауакское плоскогорье – долина Мехико, на территории которой некогда располагалась могущественная империя ацтеков.


[Закрыть].

– Для иностранца, дон Валентин, – заметил Сын Крови, – вы очень хорошо знаете историю этого края.

– Совершенно верно, кабальеро. И ее обитателей, – добавил охотник.

Они вошли в отверстие скалы и очутились в огромном зале с белыми стенами и скульптурными украшениями, которые, как заметил Валентин, должны были относится к эпохе ацтеков.

Бесчисленное множество факелов, воткнутых в железные крюки, вбитые в стены, разливало волшебный свет по залу. Сын Крови с манерой человека, которому до тонкости известно светское обращение, стал принимать своих гостей в своем необыкновенном доме. Не прошло и нескольких минут после того, как охотники вошли в зал, как их уже угощали обедом, который хотя и был сервирован в прерии, но, тем не менее, не оставлял желать лучшего в отношении тонкости блюд и порядка, в котором их подавали.

Появление Шоу невольно пробудило в душе Валентина скрытое недоверие к хозяину дома, и тот со своим знанием людей и своей проницательностью не преминул это заметить. Он тут же решил для себя уничтожить это недоверие откровенным объяснением с охотником. Что касается Курумиллы, то индеец, по обыкновению, с аппетитом ел, не произнося ни слова, хотя и не пропустил ничего из того, что говорилось вокруг него, и внимательно, до мельчайших подробностей осмотрел помещение, в котором он находился.

Когда обед был окончен, по данному Сыном Крови знаку товарищи его мгновенно скрылись в глубине зала и растянулись на охапках сухих листьев, служивших им постелью.

Охотники остались с хозяином одни, и только Шоу по знаку хозяина остался на своем месте. В продолжение нескольких минут все молчали и курили. Наконец Сын Крови отбросил далеко от себя окурок и заговорил:

– Сеньоры кабальеро, – сказал он откровенным тоном, очень понравившимся его собеседникам. – Все, что вы видите здесь, изумляет вас, я это понимаю. Тем не менее все объясняется очень просто: люди, которых вы видели перед собой, принадлежат ко всем индейским племенам, которые кочуют по прериям. Среди них только один белый – это Шоу. Если дон Пабло потрудится вспомнить, он скажет вам, что этот человек был найден с кинжалом в груди лежащим посреди одной из улиц Санта-Фе и был спасен мною.

– Действительно, – сказал молодой человек, – отец Серафим и я подобрали несчастного, не подававшего уже признаков жизни, и только вам одному удалось добиться того, чтобы он очнулся.

– Остальные мои товарищи очутились здесь примерно так же. Изгнанные из своего племени, избегающие смерти от рук своих врагов, они укрылись у меня. Есть еще один вопрос, который я желал бы осветить, чтобы все было ясно между нами и чтобы вы испытывали ко мне полное доверие.

Присутствующие поклонились в знак согласия, только один Валентин запротестовал.

– К чему это? – сказал он. – У каждого есть какая-нибудь тайна, кабальеро. Нам нет надобности знать вашу. Между нами существует самая прочная связь, которая только в состоянии соединить людей – общая ненависть к одному и тому же человеку и желание должным образом наказать его. Что же еще нам нужно?

– Простите, в прериях, как и в цивилизованных городах, – ответил Сын Крови, – существует обыкновение узнавать, кто те люди, с которыми случай свел вас. Я настаиваю на том, чтобы вы знали это, а также то, из кого состоит отряд, имеющийся в моем распоряжении, который действительно представляет собою значительную силу и служит мне в прерии вместо полиции. Да, выброшенный обществом из его среды, я поставил себе цель отомстить ему, преследуя и уничтожая степных разбойников, которые грабят путешественников. Это тяжелая обязанность, уверяю вас, потому что число этих негодяев на Диком Западе быстро растет, но я веду с ними беспощадную войну и, с помощью Божьей, буду продолжать ее непрерывно.

– Я уже слышал о том, что вы сейчас нам сказали, – ответил Валентин. – Дайте мне вашу руку, друг, чтобы я мог от души ее пожать, – добавил он. – Человек, который таким образом понял и исполняет в жизни свои обязанности, может быть только натурой избранной, и я всегда буду рад считаться одним из ваших друзей.

– Благодарю, – ответил с волнением Сын Крови, – благодарю вас за эти слова, они вполне вознаграждают меня за многие неприятности, а также и за обманутые надежды. Теперь знайте, сеньоры кабальеро, я отдаю людей, которые мне преданы, в полное ваше распоряжение. Делайте с ними что хотите, я покажу им пример повиновения.

– Послушайте, – сказал Валентин после минутного размышления, – мы имеем дело с выдающимся разбойником, главное оружие которого – хитрость, и победить его мы можем только хитростью. В прерии совсем не трудно напасть на след большого отряда. У Красного Кедра глаза ястреба и собачье чутье. Чем больше нас будет числом, тем меньше у нас будет шансов захватить его.

– Так что же делать, друг мой? – спросил дон Мигель.

– А вот что, – сказал Валентин. – Окружить его кольцом, чтобы он не мог вырваться, предварительно заручившись помощью индейцев. Но, конечно, необходимо, чтобы наши союзники действовали самостоятельно до тех пор, пока нам не удастся так обложить негодяя, что он будет вынужден сдаться.

– Ваш план хорош, хотя выполнение его и трудно, и опасно.

– Не настолько, как вы это предполагаете, – возразил Валентин с горячностью. – Выслушайте меня. Завтра на восходе солнца мы с Курумиллой отправимся по следам Красного Кедра и, клянусь вам, мы его найдем.

– Хорошо, – сказал дон Мигель, – а потом что?

– Подождите. В то время, как один из нас останется сторожить разбойника, другой пойдет предупредить вас о том, где именно он находится. А вы тем временем позаботитесь о союзниках-индейцах и будете в состоянии захватить медведя в его берлоге.

– Да, – сказал Сын Крови, – план этот прост и поэтому он должен удастся. Хитрость против хитрости – и только.

– Но почему же, – возразил генерал Ибаньес, – и нам не отправиться его выслеживать?

– А потому, генерал, что хотя вы и в высшей степени храбры, но вы – солдат, то есть не сумеете выдержать тягости индейской войны, которую предстоит нам вести, войны засад и измен. Вы и ваши товарищи – люди испытанной храбрости, но именно этой храбростью вы можете быть нам скорее вредными, чем полезными, благодаря вашему незнанию края, в котором мы находимся, и обычаев тех людей, с которыми нам придется сражаться.

– Это справедливо, – сказал дон Мигель, – друг наш прав, пусть он поступает по своему усмотрению. Я убежден, что он достигнет цели.

– Я тоже убежден в этом! – воскликнул Валентин с уверенностью. – И вот именно потому-то я и желаю иметь свободу действий.

– Да, – сказал генерал, – в такой серьезной борьбе, как наша, и с тем лукавым человеком, с которым мы будем иметь дело, ничего не следует упускать из виду. Я смиряюсь со своим бездействием. Поступайте как знаете, дон Валентин. – Позвольте! – воскликнул дон Пабло пылко. – То, что вы, отец, и вы, генерал, согласны остаться здесь, – это я еще понимаю. В ваши годы, с вашими привычками, вы мало способны вынести жизнь, которую вам предстояло бы вести, но я молод, я силен, я закален и с давних пор самим Валентином приучен к лишениям жизни в прерии. Речь идет о спасении моей сестры, ее хотят отнять у похитителя, и я должен присоединиться к тем, кто решил его преследовать. Валентин бросил на говорившего ласковый взгляд.

– Пусть будет по-вашему, – сказал он, – вы отправитесь с нами, дон Пабло. Этим я закончу ваше посвящение в жизнь прерии.

– Благодарю вас, мой друг, благодарю! – воскликнул радостно молодой человек. – Вы снимаете с моей души большую тяжесть. Бедная сестра! Я буду способствовать ее освобождению!

– Есть еще один человек, которого вы должны взять с собой, дон Валентин, – сказал Сын Крови. – Но почему же?

– Потому, – возразил тот, – что тотчас же после вашего отъезда я также уеду, чтобы объехать индейские селения, а необходимо, чтобы в нужную минуту мы могли соединиться.

– Да, но как это сделать?

– Шоу поедет с вами.

Хитрые глаза молодого человека сверкнули радостью, но лицо его осталось совершенно спокойным.

– Как только вы нападете на след, вы пошлете Шоу, который хорошо знает местонахождение моих убежищ, чтобы он известил меня об этом. Будьте спокойны – где бы я ни находился в это время, он отыщет меня.

– Да, – лаконично подтвердил сын скваттера. Внимательно взглянув на него, Валентин обернулся к Сыну Крови.

– Пусть будет по-вашему, мы возьмем его с собой, – сказал он, – или я очень ошибаюсь, или этот молодой человек сильнее заинтересован в успехе нашего предприятия, чем мы это предполагаем, и мы можем вполне положиться на него.

Шоу покраснел и опустил голову.

– А теперь, – сказал Сын Крови, – уже поздно, до утра осталось не более четырех часов. Мне кажется, мы вполне пришли к соглашению, и поэтому мы отлично сделаем, если предадимся отдыху; мы не знаем, что ожидает нас завтра.

– Да, давайте ляжем спать, – сказал Валентин, – я рассчитываю отправиться в путь с рассветом;

– Лошади ваши будут готовы.

– Дайте им отдохнуть, нам их не нужно, лучше идти по следу пешком.

– Вы правы. Пешему все дороги доступны. Обменявшись еще несколькими словами, каждый из собеседников поднялся с места с тем, чтобы лечь на подстилку из сухих листьев.

Дон Мигель горячо сжал руку Валентина и со слезами в голосе проговорил:

– Друг, возвратите мне мою дочь!

– Я возвращу вам ее, – ответил охотник с волнением, – или умру!

Асиендадо уже сделал несколько шагов, чтобы удалиться, но быстро возвратившись, он сказал французу сдавленным голосом.

– Берегите моего сына!

– Не беспокойтесь, мой друг, – ответил охотник. Дон Мигель горячо пожал руку охотника, вздохнул и отошел.

Несколько минут спустя в зале все спали, кроме часовых, которым было поручено охранять покой всех обитателей развалин храма ацтеков.

ГЛАВА Х. Белая Газель

Предложение скваттера было слишком выгодным, чтобы бандиты могли колебаться, принять ли его, и вот по какой причине. Несколько лет тому назад в прерии появился человек, имевший в своем распоряжении отряд из шестидесяти людей необыкновенной храбрости. Он объявил разбойникам войну не на жизнь, а на смерть, и этим почти совершенно лишил их возможности продолжать прежнее ремесло.

Человек этот сделался защитником караванов, проходивших по прерии, и покровителем трапперов и охотников, которых бандиты не могли теперь грабить без того, чтобы на них, в свою очередь, не напал неизвестный доброжелатель со своим отрядом. Такое существование для них стало невыносимым, им надо было во что бы то ни стало избавиться от него. К сожалению, у разбойников до сих пор не было возможности нанести противнику решительный удар, чтобы сбросить с себя тяжелый гнет, возложенный на них Сыном Крови. А потому, как мы уже сказали, они не колеблясь приняли предложение Красного Кедра. Разбойники знали скваттера уже много лет, он даже некоторое время был их главарем. Шайка их состояла тогда из пятидесяти человек, а теперь, благодаря частым нападениям на нее Сына Крови, преследовавшего ее как дикого зверя, в ней осталось всего десять человек, да и те уже промышляли больше охотой и довольствовались редкими нападениями на одиноких путешественников, которых злой рок приводил в окрестности их логовища. Совершенно преобразившись благодаря переодеванию в костюмы индейцев, они стали неузнаваемы, и те немногие путники, которым удавалось ускользнуть из их рук, оставались в твердом убеждении, что они были ограблены краснокожими. Благодаря этому переодеванию разбойники могли не только считать себя в безопасности, но даже доставлять награбленное добро на продажу в города. Мы сказали, что шайка разбойников состояла из десяти человек – мы ошиблись: в числе этих Десяти была женщина. Это была девушка двадцати лет, не более, с тонкими чертами лица и большими черными глазами, высокая и стройная. Она выделялась среди этих людей, не имевших ни чести ни совести, своим выдающимся умом, безупречной храбростью и железной силой воли. Разбойники обожали ее, сами не отдавая себе в том отчета. Они безропотно сносили малейшие ее капризы и были готовы, чтобы угодить ей, по одному знаку ее розовых пальчиков пожертвовать жизнью.

Она была их кумиром.

Молодая девушка как нельзя лучше сознавала свою неограниченную власть над страшными опекунами и пользовалась ею при любых обстоятельствах без всякого сопротивления с их стороны. Индейцы, в свою очередь очарованные изяществом, живостью и другими симпатичными чертами характера молодой девушки, прозвали ее Voky Vokammast – Белая Газель. Прозвище это настолько ей подошло, что так за ней и осталось. Она была одета в невероятно странный и эксцентричный костюм, который вполне гармонировал с решительным, но вместе с тем мягким и мечтательным выражением ее лица. Костюм этот состоял из широких шаровар наподобие турецких; стянутых у колен бриллиантовыми подвязками сапог из оленьей кожи, с тяжелыми серебряными шпорами, сидевших как нельзя лучше на ее маленьких хорошеньких ножках; двух пистолетов и кинжала на поясе, стягивавшем ее стройную талию; куртки лилового тисненого бархата, расшитой на груди бриллиантами; сарапе ярких цветов, застегнутого у ворота рубиновой пряжкой, и широкой шляпы-панамы с орлиным пером, из-под которой в беспорядке ниспадали на плечи черные как смоль кудри. Они были так длинны, что, если бы девушка не подобрала их лентой, они доходили бы до полу.

Когда Красный Кедр прибыл к разбойникам, девушка спала. Бандиты имели привычку ничего не предпринимать, не заручившись предварительно ее одобрением.

– Красный Кедр – человек, которому мы вполне можем доверять, – сказал Сандоваль, обсудив предварительно с бандитами все обстоятельства дела. – Но мы не может дать ему ответа, не посоветовавшись раньше с нашей ниньей 2121
  Нинья – малышка, ласковое обращение к девушке.


[Закрыть].

– Это правда, – подтвердил другой. – А потому – не лучше ли нам теперь, оставив все споры, последовать примеру Красного Кедра и заснуть.

– Это справедливо, – сказал один из разбойников, носивший прозвище Урс, человек маленького роста, с вульгарным лицом, серыми глазами и ртом, доходившим до ушей; когда разбойник этот смеялся, он демонстрировал два ряда широких белых и острых, как у хищного зверя, зубов.

Остальные бандиты тотчас же согласились на это предложение, и через несколько минут в гроте воцарилась глубокая тишина, так как обитатели ее, совершенно уверенные в своей безопасности, спали спокойным сном.

Как только забрезжил свет, Красный Кедр открыл глаза, расправил свои члены и поднялся с жесткого ложа, на котором лежал, с намерением походить немного, чтобы восстановить кровообращение.

– Уже встали! – сказал Сандоваль, выходя с сигарой в зубах из одного из углублений грота, служивших разбойникам спальнями.

– By God! В моей постели не было решительно ничего настолько привлекательного, чтобы она могла удержать меня на более долгое время, – ответил с улыбкой Красный

– Ба-а! – сказал Сандоваль. – Уж не взыщите! – Да я и не жалуюсь, – возразил тот, увлекая своего собеседника к выходу. – А теперь, компадре, ответьте мне:

что решили вы относительно моего предложения? У вас, надеюсь, было достаточно времени для размышления. Cascaras! Да тут и не над чем долго размышлять. Сразу видно, что это дело верное.

– Так вы принимаете мое предложение? – сказал Красный Кедр с видимой радостью. – Если б это зависело от меня, то это не составило бы ни малейшего затруднения, но…

– В чем дело, caspita!..

– Вы знаете, что такое «но» есть во всяком деле, – ответил Сандоваль.

– Это правда. Говорите, что такое?

– Ах, Боже мой, ничего особенного – просто надо сказать об этом нинье.

– Это так, я об этом и не подумал.

– Вот видите.

– By God! Она примет предложение.

– Я также убежден в этом, но все же необходимо ей сказать о вашем предложении.

– Прекрасно. Так сообщите лучше вы сами ей об этом, а я пока пойду настреляю какой-нибудь дичи на завтрак. Согласны?

– Отлично.

– Так я могу на вас рассчитывать?

– Да.

– Так до скорого свидания.

С этими словами Красный Кедр перекинул ружье через плечо и, позвав свою собаку, вышел из грота.

Оставшись один, Сандоваль решил немедленно приступить к выполнению возложенного на него поручения.

– Этот дьявол Красный Кедр, – пробормотал он при этом, – по-прежнему робок с женщинами и не умеет с ними говорить; сразу видно, что он никогда не вращался в приличном обществе.

– Здравствуйте, Сандоваль, – раздался вдруг мягкий, чистый и мелодичный голос, и Белая Газель с дружеской улыбкой ласково хлопнула старого разбойника по плечу. Девушка была действительно очаровательным созданием. На ней был надет тот костюм, который мы уже описали, но на этот раз в руках у нее был карабин с серебряной насечкой.

Посмотрев на нее несколько минут с глубоким восхищением, Сандоваль ответил растроганным голосом:

–Здравствуй, нинья. Хорошо ли ты провела ночь?

– Как нельзя лучше, я чувствую себя сегодня безумно веселой.

– Тем лучше, дочка, тем лучше, так как я должен представить тебе старого приятеля, который сгорает от желания тебя видеть.

– Я знаю, о ком вы говорите, отец, – ответила молодая девушка, – я вчера не спала, когда он пришел, а даже если бы я спала, шум, который вы производили, непременно разбудил бы меня.

– Так ты слышала наш разговор?

– От слова до слова.

– И каково же твое мнение?

– Прежде чем мне ответить вам, скажите, кто те люди, на которых мы должны напасть?

– Разве ты их не знаешь?

– Раз я спрашиваю, то, стало быть, я их не знаю.

– Это, кажется, мексиканцы.

– Но какие это мексиканцы?

– Право не знаю. Не все ли равно?

– Так послушайте внимательно теперь то, что я скажу, – продолжала Белая Газель. – Красный Кедр – человек, которому я положительно не доверяю. Он всегда имеет обыкновение преследовать какие-то темные цели, скрытые от его сообщников, которые только служат ему ступенями для достижения этих целей, и он бросает их тотчас же, как только они перестанут быть ему нужными. Дело, которое Красный Кедр предлагает вам, на первый взгляд великолепное, но если пораздумать, то окажется, что оно не только не принесет нам прибыли, но может, напротив, навлечь на нас множество неприятностей и поставить нас в безвыходное положение.

– Так твое мнение – отказаться?

– Я этого не говорю. Но я хочу знать, что именно вы намерены делать и каковы наши шансы на успех.

Во время этого разговора остальные бандиты вышли из своих каморок и, окружив собеседников, с живейшим интересом следили за этой беседой.

– Право, дорогое дитя, я не знаю, что еще сказать, – ответил Сандоваль. – Когда вчера вечером Красный Кедр говорил нам об этом деле, оно показалось нам превосходным, но, если оно тебе не нравится, мы откажемся от него. Перестанем говорить о нем, вот и все.

– Вы всегда так, Сандоваль, с вами невозможно спорить. При малейшем возражении вы сердитесь и не желаете выслушивать доводы, которые вам представляют.

– Я не сержусь, дитя мое, я говорю только то, что есть на самом деле. Впрочем, вот и сам Красный Кедр, объяснись с ним сама.

– Объяснение наше будет кратким, – сказала на это молодая девушка.

Она обернулась к скваттеру, который в эту минуту входил в грот, неся на плечах великолепного оленя, которого он убил.

– Ответьте мне только на один вопрос, Красный Кедр, – сказала ему девушка.

– Хоть на двадцать, если вам это будет приятно, очаровательная Газель, – ответил разбойник с вымученной улыбкой, сделавшей его лицо отвратительным.

– Нет, одного будет достаточно. Кто те люди, с которыми вы имеете дело?

– Мексиканское семейство.

– Я спрашиваю вас, что это за семейство?

– Это семейство Сарате, оно одно из самых влиятельных в Новой Мексике.

При этом ответе яркая краска мгновенно залила лицо девушки и она обнаружила видимое волнение.

– Я также намерен наконец покончить с этим демоном Сыном Крови, – добавил разбойник, от которого не укрылось волнение девушки, – мы все довольно от него натерпелись.

– Хорошо, – сказала она со все возраставшим волнением.

Разбойники с тревогой и удивлением смотрели на молодую девушку.

Наконец, сделав над собой усилие, Газель овладела собой настолько, чтобы казаться хладнокровной, и, обернувшись к разбойникам, сказала прерывающимся голосом, который явно обнаруживал ее сильное душевное волнение:

– Это изменяет обстоятельство дела. Сын Крови – наш заклятый враг. Если бы я знала это с самого начала, я не противилась бы этому предприятию.

– Итак?.. – осмелился спросить Сандоваль.

– Я нахожу, что мысль эта великолепна, и чем скорее мы возьмемся за ее воплощение в жизнь, тем лучше.

– Отлично! – воскликнул Красный Кедр. – Я был уверен, что нинья поддержит меня. Газель улыбнулась ему.

– Кто поймет женщину? – пробормотал Сандоваль себе под нос.

– А теперь, – добавила молодая девушка с необычайным оживлением, – поспешим с нашими приготовлениями к отъезду, нам нельзя терять ни минуты.

– Caspita! Я счастлив, что у нас наконец будет дело, – сказал Урс, разрезая на части тушу принесенного Красным Кедром оленя, – а то мы уже начали покрываться плесенью в этой сырой норе.

Разбойники стали быстро готовиться к походу. Позавтракав, они убрали циновки, разгораживавшие грот, и, вооружившись рычагами, приподняли огромный камень, служивший крышкой погребу, и сложили в этот погреб все ценное имущество, после чего снова завалили его камнем. Сделав это, бандиты сбросили в пропасть дерево, заменявшее им мост, а под конец, завалив также вход в пещеру хворостом, сами направились к другому выходу. Им понадобилось полчаса ходьбы, чтобы по темным подземным коридорам выйти в ущелье, где мирно паслись их лошади, пощипывая дикий горох и древесные побеги.

Здесь разбойники сели на своих лошадей и двинулись в путь.

Отстав немного от своих товарищей, Белая Газель приблизилась к Красному Кедру. Взглянув на него с каким-то странным выражением в глазах, он положила ему на плечо свою миниатюрную ручку и проговорила тихим, смущенным голосом:

– Скажите мне, Красный Кедр, вы питаете вражду именно к дону Мигелю Сарате, отцу дона Пабло, не так ли?

– Да, сеньорита, – ответил тот, притворившись удивленным этим вопросом. – Зачем вам нужно знать это?

– Просто так, – ответила она, пожав плечами, – мне пришла в голову одна мысль… – и, пришпорив свою лошадь, которая, взбешенная этим, поднялась на дыбы, она нагнала остальных всадников.

– Что заставляет ее так интересоваться доном Пабло Сарате? – задал себе вопрос Красный Кедр, оставшись один.

– Надо будет узнать это. Может быть, это пригодится мне для… – И по губам разбойника пробежала зловещая улыбка. Обернувшись в сторону скакавшей девушки, он добавил.

– Ты думаешь, что тайна твоя хорошо скрыта! Бедная дурочка, – я скоро ее узнаю.