Текст книги "Я знаю: мы нужны друг другу"

– Это можно считать предложением полюбоваться вашими творениями?

Его пальцы задели ее, когда он наклонился, чтобы взять и наполнить ее стакан. Озноб пробежал по ее коже, как подтверждение той магнетической интимной связи, которая установилась между ними.

Сознание этого тревожило Франческу. Она осторожно взглянула ему в лицо.

– Рискуя вас разочаровать, я должен сообщить, что в студии я рисую, а любовью занимаюсь в спальне. – Эти исполненные едкой иронии слова противоречили теплу его темных глаз.

Что-то перевернулось у нее в душе, она подняла стакан и сделала большой глоток.

– Как прозаично.

Довольный собой, он усмехнулся, ленивая улыбка только подчеркнула чувственный изгиб его губ.

– Вам так кажется? Вы не считаете комфорт чем-то необходимым?

Франческе захотелось сказать какую-нибудь колкость, и она так и сделала бы, будь они одни. Вместо этого она невинно вскинула брови и разразилась фальшивым смехом, который никого не обманул, а меньше всего – Доминика.

– Не всегда…

– Цыплята удивительно вкусные. – Милая заботливая Габби попыталась предотвратить взрыв, к которому явно должна была привести их пикировка.

Франческа взглянула на нее, как бы говоря взглядом: «А мне весело».

– Как прошла поездка в Италию, Франческа? – Бенедикт попробовал сменить тему на более нейтральную. – Как тебе удалось выбраться из Рима?

Франческа решила поддержать светскую беседу. И сообщила ровным голосом:

– Да я же была не в Риме, а в Милане с показом Европейских весенних коллекций.

Сразу после Парижа.

Ее жизнь была похожа на бесконечную карусель – большие города, яркие огни. Правда, довольно часто она вырывалась из этого круга и возвращалась к нормальной жизни. И летела домой провести время с семьей и друзьями. Они были ее незыблемой опорой, единственным стержнем, вносившим в ее жизнь уверенность и покой.

– Вам нравятся международные выступления?

Франческа медленно повернулась к человеку, сидящему рядом, и обнаружила в его взоре неколебимую твердость и… еще что-то необъяснимое.

– Да, конечно.

– Хотите еще салата?

Намек на то, что она едва коснулась роскошного набора изысканных блюд. Вряд ли имело смысл изображать фанатичную приверженность диетам, но крохотный чертик, засевший у нее в душе, заставлял ее продолжать свою игру.

– Спасибо. – Франческа взяла вилку и с похвальной точностью отмерила на свою тарелку порцию размером с чайную ложку.

Она все же взглянула с сожалением на буфетную стойку, где находился великолепный десерт, при одном взгляде на который рот наполнялся слюной. Но Франческа твердо решила отказать себе в удовольствии вкусить от этих яств, дабы удержаться в границах избранного образа.

– Ну как, удалось Леону продать ваше произведение? – Шутливый тон не мог скрыть ее сомнения в достоинствах картины Доминика, и она почувствовала легкие угрызения совести.

– А оно не для продажи, – совершенно безразлично, как казалось, парировал Доминик, улыбнувшись прямо в ее недоуменно раскрытые глаза.

– В самом деле? – Франческа посмотрела в его суровое лицо и заметила во взгляде лукавый огонек. – Вы не похожи на художника.

Доминик иронически улыбнулся:

– А как, по-вашему, должен выглядеть художник?

Совершенно невинные слова, но она внезапно осознала, что напряжение, давно уже висевшее в воздухе, достигло критического уровня. К этому не было никаких оснований, кроме сильного инстинктивного чувства, что она вступила в опасную игру с человеком, прекрасно разбирающимся в правилах этой игры и опытным в ее ведении.

Было похоже на то, как хищник наблюдает за ничего не ведающей жертвой, резвящейся поблизости, но знает, что в любой момент он может броситься и вцепиться в нее когтями.

Что за фантазии, отругала себя Франческа, внезапно рассердившись на то, что втянулась в глупейший обмен двусмысленностями.

– Пройдемте в гостиную выпить кофе, – предложил Доминик с галантностью, показавшейся ей сплошным притворством.

Впрочем, смена обстановки явно не повредила бы. Со вздохом облегчения она подумала о близком окончании вечера.

Но шаловливый чертенок все еще не покинул ее, и она, отказавшись от кофе, потребовала чаю.

– С травами, если у вас найдется. – Длинные ресницы взметнулись вверх, затем опять опустились.

– Хорошо. – Ее требование не озадачило его ни в малейшей степени. Он как будто готовился к нему. Через пару минут она уже держала в ладонях тонкую чашку, наполненную прозрачной коричневой жидкостью, пить которую не имела ни малейшей охоты.

Ужасно, подумала она, решившись наконец на первый глоток, и мило улыбнулась Габби, Бенедикту и Доминику, которые вкушали густой ароматный кофе.

Франческа уныло примирилась со своей судьбой. Придется потерпеть.

– Еще чашку?

– Нет, нет! Спасибо. Чай был просто чудесный.

Бенедикт поднялся, загадочно посмотрев на жену.

– Вы нас извините, Доминик?

– Это был замечательный вечер, – вежливо сказала Габби, беря свою сумочку.

Их уход предоставлял Франческе великолепный шанс ретироваться. Но это было то, чего ожидал Доминик. Будь она проклята, если доставит ему такое удовольствие!

Дуреха, бичевала она себя, пока Доминик провожал Габби и Бенедикта до входной двери. Хватай свою сумочку и следуй за ними.

Слишком поздно, подумала она, увидев, что он возвращается в гостиную.

Франческа молча смотрела, как Доминик удобно устраивается в кресле прямо напротив нее.

– Вы давно дружите с Габби?

– Собираетесь досконально исследовать мое прошлое?

– Да, в общем, нет.

– То есть глубоко копать не будете? – сухо спросила она.

Несколько томительно долгих минут Доминик молчал, желая сломать стену, воздвигнутую ею между ними, и зная, что здесь требуются терпение и осторожность.

– Мне известно о профессиональной стороне вашей жизни, – протянул он невозмутимо. – Расскажите мне о своем замужестве.

Франческа перестала дышать, в висках застучало, она попыталась успокоиться. Хотелось бы вылить на него поток грубых слов, таких, чтобы хоть как-то уменьшить свою боль.

Вместо этого в ее ответе прозвучало ехидство.

– Габби не успела вам этого доложить?

Он смотрел по-прежнему спокойно.

– В самых общих чертах.

– Все можно уместить в одной фразе: чемпион-автогонщик Марио Анджелетти разбился на гонках в Монако через несколько месяцев после своей свадьбы со всемирно известной моделью Франческой Карделли.

Три года прошло с того трагического дня.

Но ужас не прошел. И не важно, что сама она не видела, как разрывался металл, как при взрыве в разные стороны летели куски машины и живой плоти. Телевизионные камеры, фотографии в газетах, подробные описания репортеров донесли до нее все мельчайшие подробности.

Семья и ближайшие друзья заслонили ее собой, защищая и нянчась с ней во время эмоционального срыва. Но после того, как она снова вышла на подиум, в каждом ее движении, в каждой тени, пробежавшей по лицу, люди старательно разыскивали видимые следы потрясения.

Некоторые даже пытались спровоцировать ее. Но ни разу она не позволила застать себя врасплох. Только те, кто хорошо знал ее, поняли, что прежняя улыбка так и не вернулась на ее лицо, угадывая в ровном, спокойном поведении лишь хорошо отрепетированную роль.

– Должно быть, это был очень болезненный период для вас.

Франческа с облегчением отметила, что попыток соболезнования с его стороны не последовало. Просто констатация фактов.

– Хотите чаю, кофе? – Ободряющая улыбка. – Может, что-нибудь покрепче?

Франческа поднялась. Доминик тоже встал.

– Нет, мне надо идти.

– Я вас пугаю?

Этот вопрос заставил ее замедлить шаги.

«Страх» – многоликое слово, имеющее огромный диапазон значений. Она медленно повернулась и встретила его взгляд. Вздернула подбородок. Проверка силы духа?

Его глаза не отрывались от ее глаз, она чувствовала, как он срывает одну за другой защитные завесы, которыми она окутала свое ранимое сердце, и оно становится обнаженным и кровоточащим.

И вообще, что же это такое? Она почувствовала тревогу, как только его увидела. Уходи, настойчиво приказывал внутренний голос.

Немедленно.

– Нет. Не пугаете.

Легкая улыбка тронула чувственный рот Доминика, в темных глазах промелькнула искорка.

– Счастлив это слышать.

– Почему? – Ей казалось, что она имеет право это узнать.

– Я хочу тебя, – прошептал он мягко, как бы пытаясь взвесить каждое слово и оценить, какой вред они способны принести. И что он после сможет сделать, чтобы его исправить.

Рука его поднялась и нежно скользнула по ее щеке.

Прикосновение было как огонь, и сердце Франчески неистово забилось. Вздернув подбородок, она отступила назад.

– Я не интересуюсь романами на один день.

Смелость. Страсть. Вызов брошен. Вызов принят. Доминик испытывал сильнейшее желание, но знал, что она будет противиться ему на каждом шагу.

– Как и я.

Его слова заставили ее вздрогнуть. Что же он за человек такой? Ее раздражало, что, как только она находила удачный ответ на выпад, он менял позицию.

Доминик следил за игрой чувств, отражающейся в ее выразительных глазах. Как сильно искушение прижать ее к себе и заставить ощутить свое могущество. Покрыть ее губы своими, покорить.

Он сдержал себя. Это подождет. До лучших времен.

А уж он позаботится, чтобы эти времена наступили.

Франческа ясно понимала, что нужно спасаться. Привитые с детства хорошие манеры требовали, чтобы она пробормотала несколько вежливых слов.

Потом она повернулась и пошла из комнаты к входной двери, остро ощущая его присутствие рядом. Она помедлила, разрешая ему открыть одну из больших, обитых панелями дверей.

– Что ж вы делали в магазине, если у вас есть экономка?

Доминик имел возможность прибегнуть к какой-нибудь ничего не значащей отговорке или придумать наскоро комплимент.

Но он честно признался:

– Я хотел бы снова вас увидеть.

Ледяная дрожь пробежала у нее по телу от его прямого взгляда.

– Спокойной ночи. – Подойдя к машине, она открыла ее и скользнула за руль.

Франческа преодолела искушение рвануть с места, плавно выехала через ворота и только тогда нажала на газ, помчавшись по главной дороге, ведущей к Портовому мосту.

Черт бы побрал этого Доминика! Руки Франчески так крепко сжимали руль, что костяшки пальцев побелели. Ему не потребовалось много времени, чтобы раскрыться и показать всю свою хищную сущность – как раз то, с чем ей не следует иметь ничего общего.

Темно-синее небо над головой было усеяно звездами, а под ним лежал город – темный бархат, усыпанный огоньками электрического света. Мелькали яркие вспышки рекламы, живые переливы которой сменялись одна другой. Прошла электричка. Вагоны ее были ярко освещены и почти пусты.

Франческа проехала по скоростному шоссе через Домайн, пересекла Королевский перекресток, направляясь к центральной улице, ведущей к Дабл-Бей.

Она чувствовала тяжесть в голове и много отдала бы, чтобы неспешно пройтись, дыша холодным ночным воздухом. Наконец она доехала до своего дома, поставила машину в гараж, поднялась на лифте к себе.

Бодрящий холодный душ, стакан минеральной воды со льдом и голубой экран телевизора должны помочь.

Но все это так и не отвлекло ее мысли от человека, ворвавшегося в ее жизнь.

Сон не шел, и даже когда Франческе удалось забыться, ее тревожили обрывки каких-то тяжелых, бессмысленных кошмаров. Кроме одного, от которого она проснулась вся в поту. Это был яркий образ смеющегося Марио, садящегося в свою гоночную машину перед тем, как направиться на линию старта последних гонок в своей жизни.

На другом конце города Доминик стоял, глядя на мерцающие огоньки гавани, и думал о женщине, совсем недавно покинувшей этот дом.

Спать не хотелось. У него было ощущение, что он не сможет уснуть даже на минуту.

В соседней комнате пронзительно завизжал факс, Доминик не обратил на него внимания.

Теперь ему нужна хорошо разработанная тактика, чтобы провести задуманную операцию успешно.

Завтра он позвонит Бенедикту Николсу.

Возможно, Габби сообщит ему планы Франчески на ближайшие дни.

В данном случае цель оправдывает средства.

Глава 3

В течение нескольких следующих дней Франческа позволила себе расслабиться. Она общалась с друзьями, делала покупки и встретилась со своим отцом за ланчем в уютном ресторанчике недалеко от его офиса.

Кормили в нем великолепно, обслуживание было выше всяких похвал.

– Как Мадлен?

Ее мачеху нельзя было назвать злой женщиной, но Мадлен рассматривала Франческу как соперницу в борьбе за Рика.

– Превосходно. – В его голосе была искренняя теплота.

– А Катрин и Джон? – Франческа давно сроднилась со своими сводными братом и сестрой. – Надо бы встретиться. Сегодня вечером, например?

Отец насмешливо улыбнулся.

– Катрин уверяет меня, что приобрела сногсшибательный наряд, да и Джон, похоже, уверен, что новый костюм позволит ему остаться в памяти потомков, когда он будет сопровождать свою знаменитую сводную сестру. Возможно, что какой-нибудь бдительный фотограф щелкнет их и в завтрашней газете появится фотография, на которой он будет одним из самых шикарных поклонников известной красавицы на студенческом балу.

Франческа рассмеялась. Отец не меняется.

– Я так понимаю, что и мне надо надеть что-то невероятное?

Рик Карделли философски улыбнулся.

– И соблазнительное, – добавил он.

Она нахмурилась.

– Я не хочу затмить Катрин и Мадлен.

Его темные глаза сверкнули, уголки рта поползли вверх.

– Моя дорогая Франческа, Катрин наверняка захочет, чтобы ты сияла – и как можно ярче.

– Решено. – Франческа подняла свой стакан и коснулась отцовского стакана. – Salute, Papa, – торжественно провозгласила она.

– Ессо. Твое здоровье.

И они принялись за сочных креветок и салат, украшенный ломтиками авокадо и манго.

И вдруг, в самый разгар пиршества, Франческа почувствовала странное напряжение в спине – так бывает, когда на тебя смотрят.

То, что на нее везде глазеют, было, как говорится, побочным эффектом ее профессии.

Она давно уже научилась не обращать на это внимания.

Но в данном случае это было нечто иное.

Праздный, повышенный интерес, проявляемый к ней, обычно совершенно ее не беспокоил и не вызывал такой тревоги, как сейчас.

Она медленно повернулась, с безразличным видом обводя глазами зал. И внезапно замерла, заметив Доминика Андреа, сидящего за столиком вместе с двумя другими мужчинами в нескольких шагах от нее.

В этот момент он поднял глаза, и их взгляды встретились. На его лице расплылась широкая улыбка, вознагражденная лишь коротким кивком, после чего Франческа сосредоточилась на содержимом тарелки.

Аппетит у нее сразу пропал, как будто его и вовсе не было. Отказавшись от десерта, она попросила принести кофе.

– Франческа?

Вздрогнув при звуке своего имени, она поняла, что не слышала ни слова, сказанного отцом.

– Извини, что ты сказал?

– У тебя есть причина быть такой рассеянной?

– К сожалению, да.

Отец крякнул.

– Теперь, когда наконец мне удалось привлечь твое внимание… Мадлен приглашает тебя к нам на обед. Как насчет среды?

– С удовольствием приду.

Официант убрал посуду и принес кофе.

Франческа ощущала каждое свое движение – никогда раньше ее так пристально не рассматривали.

Никто бы не догадался о том, как ей хочется исчезнуть отсюда и как беспокоит ее присутствие Доминика.

– Еще чашечку кофе?

– Нет, спасибо, – улыбнулась она отцу. – Я получила большое удовольствие. – Теперь осталось дождаться, когда он расплатится по счету.

– Рик, как поживаете?

Но даже если бы не характерный запах одеколона, Франческа все равно бы знала, что это он.

Темные глаза, оценивающий взгляд, любезная улыбка.

– Франческа. – При звуке его голоса по спине у нее побежали мурашки. Все это ужасно ее раздражало.

Доминик наклонился и коснулся губами ее виска. Прикосновение было кратким и легким. Но что-то вспыхнуло, разливаясь огнем по жилам, могущественное, живое.

Ей хотелось его убить. Определенно, в следующий раз, когда его увидит, она так и сделает. Как он смел демонстрировать близость, которой на самом деле не существует и никогда не будет?

– Вы знакомы? – поинтересовался Рик, заинтригованный необычным выражением лица своей дочери.

– Мы обедали вместе на этой неделе, – пояснил Доминик.

Черт тебя побери, выругалась Франческа, прекрасно понимая, что именно заставило его подойти.

– В самом деле? – Рик запнулся и поспешно добавил:

– Может быть, присядете и выпьете с нами кофе?

– Лучше в следующий раз. Я здесь с двумя коллегами. – Его глаза обратились к Франческе, хладнокровно встретившей его твердый взгляд. – Вы меня извините?

Он напоминал ей сытого сонного тигра.

Затаенная агрессия под прикрытием показной расслабленности и лени.

Франческа наблюдала, как он повернулся и направился назад к своему столику.

– Я не знал, что ты так близко знакома с Домиником Андреа. У меня есть одна из его картин.

Она представить себе не могла, что отец может приобрести что-нибудь, хотя бы отдаленно напоминающее пеструю мазню, висящую на стене галереи Леона. Перебрала в уме картины, украшающие стены дома Рика и Мадлен.

– Натюрморт с розами в столовой, – напомнил Рик. – Мадлен уверяет меня, что картина как раз для этой комнаты.

Франческа не могла не согласиться. Сколько раз она восхищалась этой работой! Какой мазок, какой цвет, какая великолепная техника! Бархатистые изогнутые лепестки, совершенство раскинувшихся листов, капельки свежей росы. Керамическая ваза на темном фоне.

Творение настоящего мастера, обладающего бесконечным терпением и талантом. Простираются ли эти качества и на занятия любовью?

Почему-то она думала, что так оно и есть.

От этой мысли ей стало не по себе, и еще долго смутное ощущение какой-то вины не покидало ее.

– Пойдем? – предложил Рик, заплатив по счету. Они направились к выходу и, выйдя на мостовую, расстались, расцеловавшись на прощанье.

Поход по магазинам, визит к парикмахеру и косметологу заняли весь день, затем она поехала домой переодеться к вечеру.

И с выбором туалета не прогадала. Наряд и в самом деле был необыкновенным! Синие кружева поверх гладкого шелка, подчеркивающего формы. Кружевное болеро, туфельки на высоких каблуках и вечерняя сумочка. Последний штрих – ее любимые духи.

Во время обеда в шикарном ресторане, в радушной атмосфере любящих ее близких, Франческа приятно расслабилась. Надо было раздать подарки, привезенные из Рима. Потом у их столика появился фотограф.

Если бы Мадлен знала, что все заранее подстроено, то никогда не допустила бы этого. Жизнь семьи стала достоянием журналистов, фотографии ее детей регулярно появлялись на страницах светских журналов.

Дорога была забита больше обычного.

Франческа нервно барабанила пальцами по рулю. На каждом светофоре приходилось ждать, пока он не переключится два-три раза.

Проклятие сорвалось с ее губ, как только зеленый опять сменился желтым, а затем красным.

Меньше чем через пять минут она должна быть за кулисами, готовясь выйти на подиум одного из благотворительных парадов.

Черт! Опять красный. Неужели все против нее?

Еще через десять минут она ворвалась в главный вход, бросила ключи швейцару, схватила квитанцию на парковку и торопливо направилась в фойе.

Центральный зал находился на первом этаже, и она заколебалась, подняться ли ей по лестнице или на лифте.

И вот уже она пробиралась сквозь толпу приглашенных к главным дверям. Официанты во фраках проводили контрольный осмотр столов, шли последние консультации членов организационного совета по поводу того, кого куда посадить.

– Франческа! Дорогая! – Аник Соренсен, старейшина светской жизни и одна из активисток различных фондов, шести футов роста и разодетая в пух и прах – в этом году особое внимание обращалось на драгоценности.

Золотые цепочки в изобилии украшали ее шею и запястья. На всяком другом это выглядело бы кричаще, даже вульгарно. Но Аник ухитрялась сделать так, что все надетое на ней становилось последним писком моды. – Я так благодарна тебе за сегодняшний визит. Ты сказочно выглядишь. Просто сказочно. – Она перевела дыхание и, стиснув Франческу в объятиях, звонко чмокнула в щеку. – Как дела?

Франческа ответила то, что Аник и ожидала услышать:

– Прекрасно. А у тебя?

– Поговорим об этом после шоу. – Улыбка Аник сияла как и положено, но на лице ее было заметно беспокойство. – Я ожидаю еще двух моделей.

Показ мод должен проходить безукоризненно гладко и демонстрировать профессиональную подготовку всей команды, но за сценой всегда царил настоящий хаос.

– На дорогах сплошные пробки, – заметила Франческа, перекладывая свою сумку с одеждой с одного плеча на другое. – Кто опаздывает?

– Аннелиз и Кассандра.

Похожая на куколку Кассандра никогда никого не подводила, с ней было легко ладить. Аннелиз, напротив, изображала из себя этакую томную кошечку, обожая разыгрывать примадонну и на подиуме, и вне его.

– Приедут, – успокоила Франческа.

– Да я знаю, дорогая. Но когда? – Острый взгляд Аник скользнул по залу. – Гости рассядутся уже через пару минут, через десять выйдет ведущий, объявит выступление председателя, а еще через пять надо выкатываться нам.

– Все будет нормально.

– Как всегда, – согласилась Аник, – полжизни за сигарету и хорошую порцию виски. – Она тяжко вздохнула. – Клянусь, уж в следующем году я не соглашусь участвовать ни в каком комитете.

– Согласишься. Ты им нужна. – Это была правда. – Никто не умеет заставить людей выложиться так, как ты.

Выражение лица Аник смягчилось, в глазах промелькнула благодарность.

– Ты милая девочка, Франческа.

За сценой был обычный бедлам. Тюки одежды и аксессуаров. Полураздетые манекенщицы, озабоченные своим макияжем. Помощники дизайнеров и координаторы спешили завершить многочисленные предварительные проверки.

В последнюю минуту всегда вносились изменения, делались перестановки, которые надо было учесть в списке выходов. Обычно с этим справлялись.

Франческа проверила одежду и аксессуары к ней, которые должна была демонстрировать.

Затем занялась своим макияжем.

– Фран, дорогуша, – (ага, вот и Кассандра!), – мне нужен кто-нибудь, кто бы сказал, что я не сумасшедшая.

– Ты не сумасшедшая, – послушно сказала Франческа, – а что, дело к тому идет?

Схватив свою косметичку, Кассандра принялась поспешно накладывать румяна, тени, умело орудуя щеточкой для ресниц.

– У моей дочери тонзиллит, я сломала ноготь о дверцу машины, порвала колготки, попала в пробку. – Она коснулась помадой губ и добавила переливающегося красного блеска. – Аннелиз еще должна наложить грим, а Аник… – Она помедлила и выразительно округлила глаза.

– Рвет и мечет? – сухо закончила Франческа.

– Схватываешь на лету.

Послышались первые слова ведущего.

– Пять минут, – предупредила одна из координаторов, повернувшись к разодетой во все ярко-красное Аннелиз, влетевшей в комнату. – Опаздываешь!

Длинноногая темноволосая Аннелиз беззаботно пожала плечами, пытаясь изобразить сожаление, но у нее это не получилось.

– Мы выпустим тебя последней, – сообщила координатор. Она отметила изменение в своем списке, затем заторопилась известить всех остальных.

Франческа привычно юркнула в шортики, застегнула их, натянула топик, сунула ноги в босоножки на высоких каблуках. Затем подобрала пышную юбку и перебросила ее через плечо.

Закончилась речь председателя, заиграла музыка.

– О'кей, девочки, – объявила координатор. – Пошли. Кассандра, ты первая. Затем Франческа.

Жизнерадостная музыка, яркие огни, шоу начинается.

Все знакомо, хотя город и подиум другие.

Франческа дождалась своей очереди. Теперь улыбка – и вперед… Каждое движение идеально отточено, она идет к центру сцены, останавливается, поворачивается, проходит по подиуму. Делает несколько вращений, показывая одежду с самой выгодной стороны.

Костюм для отдыха, купальник, прогулочный и деловой костюмы, коллекционный костюм, официальный вечерний, подвенечное платье.

Дизайнеры суетятся, ассистенты хмурятся, координаторы успокаивают, сглаживая все шероховатости.

Франческа быстро меняла наряды, сбрасывая и надевая разные туфли, аксессуары. Демонстрация свадебных платьев задумывалась организаторами как кульминация, каждый наряд был изготовлен в единственном экземпляре и оставлял неизгладимое впечатление.

Медленная музыка и плавный проход по подиуму и обратно.

Когда все модели прошли, гости устроили шумную овацию, и дизайнеры протиснулись вперед, каждый встал рядом с моделью, демонстрирующей его творение. Все закончилось.

Появились официанты с подносами, уставленными тарелками. Они кружили по залу, принимая и доставляя заказы.

Франческа скрылась за кулисы и начала освобождаться от тяжелого атласного, вышитого бусинками одеяния. После него ее собственная одежда поразила своим удобством.

Теперь – к зеркалу, подправить грим. Потом быстро перекусить – и домой, поплавать в бассейне.

– Ты завтра у Марго будешь?

Она оглянулась на голос Кассандры.

– Да, а ты?

– Угу.

– Я бы не стала этим заниматься по доброй воле, – продекларировала Аннелиз с видом бесконечной усталости.

– Неужели? – сладко осведомилась Кассандра, не в силах пропустить мимо ушей двусмысленную реплику. – Интересно, от каких же нагрузок ты так утомилась?

Глаза Аннелиз сузились, она надменно поджала свои полные губы.

– Ревнуешь, лапочка?

– Да зачем же? Не люблю чувствовать себя связанной.

– Жаль, что ты не пожелала задуматься о необходимости этих связей, прежде чем встать на тернистый путь матери-одиночки.

О Боже, скривилась Франческа. Еще чуть-чуть, и они друг другу глаза выцарапают.

– Аннелиз, почему бы тебе не заткнуться, прежде чем я помогу тебе сделать это? – медовым голосом проговорила Кассандра.

– Надеюсь, это пустая угроза, дорогая. Не то смотри, тебе самой не поздоровится.

– Дрянь, – пробормотала Кассандра, как только Аннелиз вышла. – Любит погреметь моей цепью.

– Ее любимое развлечение, – откликнулась Франческа, забирая свою сумку с одеждой и перебрасывая ремешок через плечо. – Я ушла. – Улыбнулась:

– Увидимся завтра.

Стоило ей появиться из-за сцены, Аник вцепилась в нее, засыпав пылкими похвалами за хорошо выполненную работу.

Всегда вежливая, Франческа остановилась обменяться приветствиями кое с кем из присутствующих дам. Казалось, прошла целая вечность. Наконец она смогла вырваться в главный коридор и попросить привратника подать ее машину.

– Тут для вас записка, мэм.

Кто бы это мог быть? – удивилась Франческа.

– Спасибо. – Вскрыв конверт, она обнаружила визитную карточку.

Карточка Доминика Андреа, на обратной стороне надпись карандашом: «Позвоните мне». Франческа не знала, рассердиться или рассмеяться, сунула визитку в сумку и прошла в автоматические двери.

Через секунду машина была подана. Юноша вышел из нее и придержал дверцу, пока Франческа не села.

Чтобы добраться до дома, сегодня потребовалось больше времени, чем обычно. Войдя в квартиру, она бросила сумку, скинула туфли и босиком прошлепала в кухню выпить чего-нибудь холодного.

Уже через десять минут она спускалась вниз к бассейну.

Мягкая, чистая вода помогла ей расслабить усталые мышцы. Проплыв несколько раз туда и обратно, она перевернулась на спину и позволила телу свободно покачиваться на воде.

Восстановив дыхание, Франческа подплыла к бортику, подтянулась и села на него. Вода ручьями стекала с нее, она завернулась в полотенце.

Около пяти часов она поднялась в квартиру, прошла в спальню, заглянула в ванную и включила душ.

Еще через десять минут, завернувшись в халат и подсушивая на ходу волосы феном, двинулась в кухню приготовить что-нибудь на ужин.

Омлет, решила Франческа. А съест она его в гостиной перед телевизором.

Дважды за вечер звонил телефон. Габби пригласила в театр, а мать предложила встретиться за ланчем.

Уже ложась спать, Франческа вспомнила, как в прошлое воскресенье, которое было слишком жарким даже для лета, она договорилась покататься с матерью на яхте одного из ее друзей. Солнце, море, легкий ветерок – прогулка удалась на славу. И после нее она спала всю ночь напролет.