Текст книги "Любовь в огне"

Хизер Грэм
Любовь в огне

Лилэнду Бербенку и Лесли Меткаф с любовью, искренними поздравлениями с помолвкой и пожеланиями долгой счастливой жизни! Друзьям из «Пенгуин Путнэм». В первую очередь моему редактору Одри Лафер. Спасибо за поддержку и критику, требовательность и советы – за все то, чего только и стоит ждать от блестящего редактора. Особая благодарность за помощь в исправлении моих ошибок, неточностей, а также за терпение и веру в мои силы. Марианне Па-тале – спасибо за то, что всегда была рядом. Дженни Остертаг – за все советы и подсказки. Наконец, огромное спасибо моему издателю Луизе Берк – за поддержку и прямоту суждений.

Пролог

Сон…

Она знала, что всего этого нет на самом деле, знала, что спит. И все же ей было страшно. Сражение стояло у нее перед глазами как наяву, она вдыхала тяжелый от пороховой гари воздух, до ушей доносились истошные крики, то и дело вырывавшиеся из общей какофонии звуков. Ей все виделось настолько отчетливо, словно она стояла на возвышающемся над полем холме. Ветер разметал волосы, а перед глазами разворачивалась жуткая человеческая бойня.

Когда-то здесь шуршала кукуруза без конца и края. Налитые початки мерно колыхались под легким ветерком, весело кланялись летнему солнцу. Сейчас это место стало неузнаваемым. Кукурузу вырубили, содрали по живому до голой земли, как до мяса. Вместо золотистых раскачивающихся волн повсюду зияли черные дыры, между которыми по небу плыли почти столь же черные низкие облака, пропитанные вонючим пороховым дымом. Воздух вокруг вспыхивал от пушечных взрывов и ружейных выстрелов, все кровоточило и надрывалось от боли и страданий. Братья, отцы и дети, близкие друзья и добрые соседи, поклонявшиеся одному Богу и говорившие на одном языке, без всякой жалости рвали друг друга на части, убивали, уничтожали. Синие и серые мундиры стали одного цвета – грязи и смерти. Погибшие и раненые лежали вперемежку, и уже нельзя было понять, кто из них кто.

От негодования в груди у нее клокотало. Ей хотелось топнуть ногой и крикнуть так, чтобы все услышали и обернулись, чтобы перестали сеять смерть вокруг себя. Но она не могла произнести ни звука. Ей дано было только смотреть на весь этот ужас и переживать его вновь и вновь.

В стороне пролегала неровная сельская дорога, по которой двигалась цепочка солдат. Дорога вела к пологой возвышенности с венчающей ее маленькой церковкой. Солдаты бежали туда, чтобы превратить ее в опорный пункт своей обороны. Вел их молодой капитан, его светлые волосы пропитались дымом и гарью. Он что-то крикнул, и до нее донесся его зычный голос. Махнув подчиненным рукой, чтобы не отставали, он первым вступил на открытый холм. Вокруг свистели пули, но это не могло его остановить. Его люди долго прятались за каменной оградой, но наконец откликнулись на призыв командира и присоединились к нему. Капитан стоял, повернувшись к ней спиной, его силуэт то и дело закрывали клубы дыма, и она никак не могла разглядеть его лицо. Но ей и не нужно было. Она и так знала каждую его черточку…

Капитан обернулся. Один из его солдат корчился на земле, сраженный пулей или взрывом. Она знала, что будет дальше. Ей не хотелось этого видеть, но она ничего не могла поделать. Капитан что-то крикнул остальным, укрывшимся за церковью, а сам бросился назад, к раненому.

Опять под пули…

Она вновь прокляла себя за немоту. Ей отчаянно хотелось остановить его, предостеречь. И опять она не смогла выдавить из себя ни звука, но ей показалось, что на какое-то мгновение он заколебался, словно натолкнулся на невидимую преграду, словно услышал некий зов в своем сердце. Но нет. Даже если бы случилось чудо и он действительно ее услышал, она все равно не смогла бы удержать его. Он не мог бросить раненого солдата одного на поле боя, ибо после этого ему не было бы места на земле.

Низко пригибаясь, зигзагами он стал возвращаться по открытому пространству к тому месту, где лежал его подчиненный. Тот уже затих и не подавал признаков жизни, но капитан не сбавлял шага. Он был все ближе и ближе к своему солдату… И тут она увидела, как его настигла пуля. Точнее, поняла это по тому, как внезапно он остановился. Стреляли в спину, и пуля попала в шею у самого основания черепа. Ранение было смертельным.

На одно неуловимое мгновение время для него остановилось, и перед глазами пролетела вся жизнь. Губы его шевельнулись, он беззвучно произнес ее имя. Прежде чем глаза затуманились, он успел увидеть темное небо и малиновое заходящее солнце. Горизонт стал пропадать, тела павших слились с черной землей, яркие краски в последний раз сверкнули перед ним и погасли. Он упал лицом вперед, и вокруг него сомкнулась мгла…

Она зажмурилась, пытаясь проснуться. Этот сон отнимал слишком много сил, заставлял страдать. Хуже всего то, что он не отпускал ее, а являлся вновь и вновь. Она переживала его настолько остро, словно все это было взаправду. Почему? Почему кошмар не исчезает, ведь это все прошлое, прошлое, прошлое… Всего этого нет, как нет и его, Ричарда…

Картинка поменялась, и перед глазами вспыхнула новая, похожая. Начался другой сон.

Она снова стояла на холме, но вокруг раскинулась другая местность, все изменилось, в том числе и люди, их было больше, они накатывались живыми волнами. Но суть осталась та же. Тот же тяжелый, пропитанный порохом и пылью воздух. Такое же поле, на котором кипело сражение. Те же страшные звуки взрывов и ружейных залпов, от которых закладывало уши. Те же истошные крики. Многоголосый вопль, разносившийся по всей округе. Только в нем уже не было боли, отчаяния и страха смерти, в нем слышались бездумная отвага, охотничий азарт, горделивое и агрессивное упрямство. Мятежники шли в атаку. Их дело умирало, но они не желали этого признавать.

Она увидела всадника. Взрывной волной его сбросило с лошади и отшвырнуло далеко в сторону. Приподнявшись на локтях, он ошалело огляделся по сторонам, помотал головой, затем поднялся на ноги, весь покрытый пылью. Покачиваясь из стороны в сторону, он побрел назад, призывая к себе своих людей. Вокруг лежало много раненых и убитых, и он лично проверял каждого. Этот офицер, так же как и Ричард, пытался уклоняться от сыпавшейся на него отовсюду земли, поднятой взрывами, пригибался и находился в постоянном движении. Не обращая внимания на непрерывный свист пуль, он быстро перемещался от одного раненого к другому и умело руководил действиями своих подчиненных. Одному солдату он наложил на руку жгут, другого приказал немедленно унести с поля боя, третьему закрыл глаза… Господи, вокруг было столько растерзанных человеческих тел!

Атака ушла вперед, но работы по-прежнему хватало. Врач и санитары трудились под пулями. До их слуха доносились страшные звуки рукопашной схватки – те из мятежников, кто сумел выйти живым из-под лавины огня, добежали до вражеских позиций, и теперь оттуда слышались крики, одиночные выстрелы и металлический звон сталкивающихся в воздухе сабель.

А тем временем врача постигла та же участь, что и Ричарда.

И она снова увидела это. Все произошло почти так же. Пуля попала сзади в голову, человек дернулся и замер как вкопанный. Она встретила его взгляд. Он был врачом и сразу понял, что ранение смертельно. А потом стал ничком падать на землю…

Глава 1

Пэдди Макдугал умирал.

Джулиан Маккензи придерживал рукой старого друга, безвольно лежавшего поперек седла на тощей кляче, которую и конем-то назвать не поворачивался язык. У Джулиана было скверно на душе. Он понимал, что, если в самое ближайшее время не отыщет подходящего места, где можно как следует обработать рану Пэдди, тот, вне всякого сомнения, умрет от потери крови. Маленький отряд вольнонаемных стрелков, возглавляемый им, врачом – якобы нонкомбатантомnote 1Note1
  Лицо, не принимающее участия в военных действиях и сохраняющее нейтралитет.


[Закрыть], – изнемогал от усталости. Уходя от погони, они намеренно держались подальше от своего лагеря, но теперь, спустя несколько дней, потеряли из виду не только янки, но и окончательно заблудились.

– Сэр, смотрите! – крикнул рядовой Джим Джонс. – Дом!

Солнце клонилось к горизонту и отбрасывало на землю причудливые разноцветные тени. Эта окраска вкупе с летним предвечерним туманом придавала почти сказочный вид усадьбе, показавшейся впереди, и окружавшему ее сосновому лесу. Дорога к дому заросла бурьяном, да и сам он, несмотря на внушительный вид, производил унылое впечатление. Сад перед домом одичал. Казалось, здесь давно уже никто не живет.

– Слава Богу! – прошептал Джулиан, внимательно вглядываясь вдаль. – Будем считать, что нам крупно повезло. Отнесем туда Пэдди и передохнем сами. Похоже, дом заброшен. Надеюсь, мы отыщем здесь какую-нибудь пищу и воду.

– Подождите, сэр! Господин полковник, стойте же!

Джулиан остановил коня и обернулся. К нему подъехал Лайам Мерфи, восемнадцатилетний юноша, самый молодой и неопытный из всего отряда. Джулиан увидел, что на него обращены все взоры. Господин полковник… Он усмехнулся про себя. Видно, они забыли о том, что он всего лишь врач и никогда не обучался военному искусству. Можно подумать, это он, а не его брат Йен окончил Вест-Пойнтnote 2Note2
  Вест-Пойнт – военная академия сухопутных войск США.


[Закрыть]. Он-то как раз бегал на медицинские курсы, где нет ни полковников, ни рядовых…

Но Мерфи не ошибся. За годы войны Джулиан воспитал в себе жесткость характера, умение принимать ответственные решения, разрабатывать планы отступления с поля боя, ему не раз приходилось заменять в сражениях убитых офицеров и самому отдавать команды. Можно сказать, он даже привык к этому. Неудивительно, что ополченцы называли его полковником.

Джулиан принял участие уже в стольких сражениях, что порой сам не знал, чего он сделал больше – погубил чужих жизней или спас. Ночью, когда выпадала редкая минутка сомкнуть веки, его неизменно мучило ощущение вины. Но с наступлением дня угрызения совести уступали место инстинкту самосохранения, который нашептывал: если ты не убьешь, убьют тебя…

– Думаю, нам не стоит туда соваться, сэр, – сказал ему Лайам, тощий юноша с преданными глазами, такими же зелеными, как и округ Корк, откуда он был родом. Несмотря на молодость и недостаток военного опыта, он обладал здравым смыслом, так что Джулиан невольно к нему прислушивался.

– Рядовой Мерфи, у меня на руках тяжелораненый. Если ему не оказать помощь, он погибнет, – сказал Джулиан.

– Я думаю, здесь кто-то живет.

– Откуда вы знаете?

Лайам подъехал к нему вплотную. Бедняга, он сидел на полудохлом старом мерине, которого мог свалить даже несильный порыв ветра.

– Я слышал про это место, сэр. Говорят, здесь жили те, кто сочувствовал Северу. Янки, сэр. Я думаю, находиться здесь небезопасно.

Джулиан еще раз обернулся на дом. Кто мог здесь остаться? Разве что старая мать или няня-негритянка. Неужели их стоит бояться отряду вооруженных и крепких мужчин?

– Рядовой Мерфи, я понимаю вашу тревогу, но у нас нет выбора. Мне необходимо срочно найти место, где я мог бы обработать рану Пэдди.

– Правильно, господин полковник! Я лично подыхаю от усталости и имею право на небольшой отдых! – сказал капрал Генри Лайл. – Лайам, ты не волнуйся. Сколько можно таскаться по лесам? То мы ищем янки, то удираем от них. Вспомни, когда мы в последний раз спали?

Лайл, кряжистый детина, был, пожалуй, выносливее остальных, но и он, едва завидев усадьбу, уже не мог думать ни о чем, кроме отдыха. Джулиан посмотрел на обоих ополченцев. Вид они, бесспорно, имели жалкий. Сказывались те несколько дней, что отряд провел в лесу, уходя от погони.

– Но дело не только в этом… – упрямо возразил Лайам.

– Я слушаю вас, Мерфи.

– Здесь живет ведьма. Или жила по крайней мере.

Ответом ему был гомерический хохот Генри Лайла, поддержанный и остальными – Кайлом Уэверли из Палатки, Кейтом и Дэниелом Андерсонами из Джексонвилла, Ривером Монтдейлом из Тампы и двоюродными братьями Хенли, Тедом и Бенджамином из Таллахасси.

– Лайам, если там живет ведьма, мы устроим ей аутодафе! – воскликнул Тед и потрепал юнца по голове. – Боже всемогущий, ну ты сказал! Между прочим, мы обязательно попросим старуху зажарить нам цыпленка или поросенка. Я умираю с голоду, а от ведьмы не убудет!

– На поросенка не рассчитывай, – сказал его кузен Бен. – Если повезет, накопаем овощей в огороде или отыщем в подвале колбасу и сыр. Док, то есть господин полковник, так мы идем туда?

Джулиан еще раз посмотрел на старую усадьбу и перевел взгляд на Лайама. Тот был красный как рак, обиженный на смешки товарищей, но при этом продолжал упрямо кусать губы, видимо, не изменив своего отношения к обветшалому дому.

– Извини, парень, у меня нет выбора, – сочувственно глядя на него, сказал Джулиан. – Если там и правда ведьмы, мы с ними как-нибудь разберемся. Пэдди умирает. Посмотри на его ногу, опять открылось кровотечение.

– Даже если здесь есть те, кто симпатизирует янки, это не беда, – подал голос Кайл Уэверли. – Они не смогут нас ни в чем уличить, мы же не в мундирах!

До войны Кайл работал школьным учителем, а спустя два года превратился в пожилого философа, познавшего цену жизни в бесконечных перестрелках с северянами. Он поскреб небритый подбородок и глянул на Джулиана, пытаясь найти у него поддержку.

– В крайнем случае мы скажем, что сами янки и пробираемся в форт Святого Августина. Ну чем мы не северяне?

Он был прав. Отряд Джулиана скорее походил на шайку уличных бродяг. Холщовые рубахи и штаны, на ногах и вовсе что Бог пошлет – рванье, лохмотья…

– Мы идем в дом. Если нам кто-нибудь встретится, говорить буду я, – наконец решил Джулиан и первым тронул коня по заросшей сорняком дорожке, которая вела к старой усадьбе.

Подъехав к дому, он спешился и первым делом нащупал у себя на поясе «кольт». Затем взвалил на плечо безжизненное тело Пэдди, знаком показал Джиму, братьям Хенли и Андерсонам, чтобы они обошли дом сзади, а остальным велел следовать за собой. Стараясь не поднимать лишнего шума, Джулиан поднялся по ступенькам и оказался возле дверей. Под потолком просторной веранды висели детские качели, слегка колыхавшиеся на ветру. Как будто и не было войны… Джулиан смело подошел к тяжелым дверям красного дерева. К его удивлению, они оказались заперты. Отойдя на шаг назад, он изо всех сил ударил ногой по левой створке. Дерево скрипнуло. После второго удара под ноги ему упала длинная щепка. Разбитый замок лязгнул и закачался. Джулиан распахнул двери и заглянул внутрь.

Там его ждал еще один сюрприз. В холле царила идеальная чистота. Полированные полы блестели, в них отражалось пламя зажженных свечей. Вправо и влево уходили одинаковые коридоры, впереди был огромный холл с лестницей, ведущей наверх. Поправив на поясе «кольт», Джулиан вошел в дом и стал настороженно оглядываться. Длинный стол, мягкие стулья с богатой обивкой, тяжелые зеркала, подсвечники на них, два диванчика вишневого дерева и, наконец, роскошный восточный ковер.

Джулиан двинулся вперед, но тут же замер как вкопанный.

На лестнице, на уровне второго этажа, стояла молодая женщина.

Она была одета во все черное. Траур. Она стояла неподвижно. Ведьма? Это она? Что ж, не много найдется на свете столь соблазнительных ведьм. Высокая, стройная, с царственной осанкой и удивительно хороша собой. Траурный наряд совсем ее не портил, напротив, скорее подчеркивал грациозность и пленительные очертания силуэта. Волосы, собранные сзади в узел, были еще темнее, чем ее абсолютно черное платье. На них играли блики от свечей и керосиновых ламп. На фоне роскошных волос лицо казалось белоснежным, черты его без преувеличения можно было назвать классическими. Джулиан поймал на себе неподвижный взгляд больших зеленых глаз.

Позже он не мог вспомнить, сколько времени простоял в немом оцепенении, забыв о том, кто он такой, где находится, что тут делает – обо всем. Забыв даже, что у него на плече лежит девяностокилограммовый Пэдди. Наконец он опомнился, но смог лишь произнести с запинкой:

– Мадам…

– Сэр, вы могли бы и постучаться, – заметила она тоном, исполненным настороженности и одновременно презрительной насмешки.

Джулиан получил благородное воспитание, и хоть и провел несколько последних лет в условиях поистине нечеловеческих лишений, но замечание хозяйки дома его смутило и заставило покраснеть. Ему нелегко было выдержать взгляд этих глаз, и он невольно опустил голову.

– Вы не находите, сэр?

Он услышал, как позади него завозился Лайам, и это привело Джулиана в чувство. «Спокойно, – сказал он себе, – тебя просто застали врасплох».

– Прошу прощения, мэм. Мой… мой друг нуждается в помощи, а мы думали, что этот дом пуст.

Она скользнула ровным взглядом по Пэдди, который по-прежнему не подавал никаких признаков жизни. На мгновение ему показалось, что в ее глазах отразилась тень какого-то чувства. Впрочем, возможно, это был всего лишь отблеск свечи.

– Мой дом отнюдь не пуст, как видите.

– Извините, но мы вынуждены просить вас о гостеприимстве.

– О гостеприимстве? Для кого? Для пьяницы? – совершенно спокойным голосом спросила она.

Джулиан нахмурился, понемногу теряя терпение.

– Нет, он ранен. Вы знаете, мэм, боюсь, что если вы не предложите нам здесь задержаться, мы задержимся без вашего согласия.

– Отлично, и что же вам нужно? – все так же спокойно спросила она. – Весь скот угнали, лошадей тоже, и ценностей в доме осталось не так много.

– Мэм… – Вперед вышел Кайл Уэверли. – Мы пробираемся в форт Святого Августина. Пэдди, наш приятель, прострелил себе ногу, когда чистил ружье. Он дурень, но при этом славный малый. Мы не могли бросить его на произвол судьбы. А Джулиан доктор, он просто хочет спасти ему жизнь. Пожалуйста, позвольте нам остаться, прошу вас!

– Рианнон! Да будет тебе, это же северяне! – воскликнул кто-то.

Джулиан поднял глаза. На лестнице, еще выше, стояла вторая женщина. Точнее, девочка. Лет шестнадцати самое большее, тогда как хозяйке дома было, пожалуй, около двадцати. У него уже не оставалось сомнений в том, что хозяйка здесь именно она. Об этом говорили строгий тон ее ответов, подчеркнутое спокойствие и воистину царственная осанка.

Рианнон, Рианнон… Джулиан вспомнил старые британские сказки. Это мужское имя у валлийцев, оно давалось только принцам древнего королевства. Впрочем, так же звалась и русалка из местного фольклора. М-да… Джулиан признался самому себе, что это имя удивительно подходило молодой женщине.

– Как вы, наверное, уже заметили, у моего друга вновь открылась рана. Кровь стекает прямо на ваш замечательный ковер, мэм, – вежливо и едко сообщил он и сделал шаг вперед по направлению к лестнице. – Его необходимо перевязать.

– На первом этаже есть спальня, вам незачем подниматься наверх, – сказала Рианнон и стала медленно спускаться. Джулиан как зачарованный наблюдал за ее плавными движениями. Она и в этом походила на королеву.

Поравнявшись с ним, Рианнон, пожалуй, впервые обратила внимание на его людей. Она увидела Кайла, Ривера Монтдейла и Лайама и вежливо кивнула им в знак приветствия. Затем миновала Джулиана и ушла в коридор, приглашая гостей следовать за собой. Девочка также спорхнула с лестницы вниз, она была явно заинтригована всем происходящим и с придыханием сообщила Джулиану:

– Слава Богу, что вы северяне! Господи, как я перепугалась! Вы знаете, вокруг бродит столько отчаянного народу! Они все считают, что Ричард заслужил свою смерть, но на самом деле он просто следовал искренним убеждениям, потому и воевал на стороне Севера. А вам известно, какие слухи ходят про мятежников? Некоторые из них совершенно утратили человеческий облик! Страшно и подумать, что они способны сделать с несчастными одинокими женщинами, живущими в стороне от большой дороги. Просто ужас, сэр, вы уж мне поверьте!

– Рейчел! – строго окликнула ее хозяйка. Она обернулась и устремила на девочку суровый взгляд.

– Но, Рианнон, я же только…

– Пойди на кухню и вскипяти воды. Сейчас же.

– Хорошо, уже бегу. – Девочка вновь доверительно сообщила Джулиану:

– Вы не беспокойтесь, Рианнон разбирается в медицине почище многих врачей. Ой, извините, я не хотела вас обидеть. Я уверена, что вы замечательный доктор. Но Рианнон, она… – Девочка запнулась, вновь встретив суровый взгляд хозяйки, и виновато пробормотала:

– Господи, да бегу же!

Рианнон взяла со стола в коридоре лампу и отперла самую последнюю дверь с правой стороны. Они вошли в скудно обставленную, но очень аккуратную и чистенькую комнату. У дальней стены стояла застланная кровать. Рианнон сразу же отогнула одеяло, открыв белоснежную простыню.

Джулиан осторожно уложил Пэдди на постель и, морщась от боли, растер рукой натруженное плечо. Затем снял свою шляпу и склонился над раненым. Пэдди был по-прежнему без сознания, но пульс бился ровно, а из уст вырывалось шумное дыхание. Джулиан отошел к двери и выглянул в коридор.

– Лайам, живо за моим саквояжем. Он приторочен к седлу. Найдешь, первым делом отыщи ножницы. Я жду здесь.

Он вернулся в комнату и вдруг замер на месте. Раненому уже оказывали первую помощь. Рианнон склонилась над ним с маленькими ножницами в руках. Действуя быстро, но осторожно, она сняла с Пэдди импровизированную повязку, которую Джулиан нацепил на скорую руку, когда они уходили от погони, и разрезала на нем штаны до самых пят.

Интересно, где она получила медицинскую подготовку? Черт ее разберет, но она знает свое дело. Рейчел была, пожалуй, права. Рианнон действовала гораздо более умело, чем многие санитары и даже врачи, с которыми сводила его судьба на дорогах войны. Страшный вид раны и кровь нисколько не смутили ее, несмотря на то что она, в сущности, была совсем молоденькая. Совершенно не обращая внимания на открывшуюся ей развороченную плоть, она освободила место вокруг раны от одежды и остатков повязки. Тем временем в комнату вбежала Рейчел с небольшим кувшином, наполненным дымящейся водой. Застенчиво извиняясь, она протиснулась в дверях сквозь толпившихся там подчиненных Джулиана. Он наконец понял, что они только мешают.

– Присмотрите за лошадьми и обследуйте ближайшие окрестности, – приказал он и вновь стал наблюдать за действиями Рианнон. Глядя ей через плечо, он спросил:

– Сколько еще людей в доме?

Она на мгновение подняла на него спокойные глаза:

– Кроме нас с Рейчел? Только няня Нор и Ангус.

– И это…

– Наши слуги, – ответила она и вновь занялась ногой Пэдди.

Слуги… Ну конечно. Сразу видно, северяне. Она не сказала – «чернокожие», «негры», «рабы». Она сказала – «наши слуги». Лайам оказался прав. В этом доме жили те, кто сочувствовал Северу. Джулиан вздохнул. В результате этой несчастной войны Флорида раскололась на две части. Многие объявили о выходе из состава Штатов и примкнули к Конфедерации. Но столько же, если не больше, остались верны федеральному правительству. Например, его собственный отец. Или брат. У отца была своя плантация, на которой работало немало негров. Но отец никогда не называл их рабами. Он также считал их своими слугами и платил за работу жалованье. В семье Джулиана все были горячими противниками рабства. Джулиан и сам воспитывался так же, он не мог понять, как можно покупать и продавать живых людей, которые ничем не отличаются от тех, кто ими торгует. С другой стороны, Джулиан видел, что вся экономика Юга построена на рабстве. Убери его, и рухнет все. Освободить чернокожих только для того, чтобы они перемерли с голоду, – Джулиан считал, что это не выход.

– Сэр! – В комнату влетел запыхавшийся Лайам и поставил на стул перед кроватью врачебный саквояж своего командира.

– Спасибо, – поблагодарил тот, возвращаясь мыслями к более насущному.

Достав чистый платок, он повернулся было к Пэдди, но опять опоздал. Рианнон уже промывала его рану.

– Солдат! – обратилась она к Лайаму. – Стащите с него обувь и гетры. Быстро!

Лайам бросился выполнять приказание, потом Рианнон велела ему посторониться и освободить место для Рейчел, которая уже развела в небольшом тазике горячую воду с холодной. Рианнон смочила в ней кусок чистой материи и стала промывать рану. Джулиан так и не успел после той злосчастной перестрелки с янки вынуть пулю. Не было времени. И потом, он боялся повредить в спешке крупные сосуды, после чего Пэдди в считанные часы испустил бы дух от потери крови.

Но больше откладывать нельзя…

Он достал из саквояжа хирургические щипцы, подарок отца по случаю окончания медицинской школы, и стал дожидаться, пока Рианнон закончит с первичной обработкой раны. Он удивленно взглянул на нее, когда увидел, что она смочила ногу Пэдди виски из большой бутылки. Перехватив его взгляд, она коротко и деловито сказала:

– Чтобы не было инфекции…

– Я-то, положим, знаю, – ответил он.

Рианнон бросила взгляд на его раскрытый саквояж и недовольно свела брови. Да, инструментов у него было немного. Война. Но зато у него имелась отличная нить для наложения швов. Он делал ее сам из конского волоса. Она не отличалась внешним изяществом, но служила исправно. И отцовские щипцы, такие в полевом лазарете найдутся не у всякого врача. Склонившись над Пэдди, Джулиан аккуратно ощупал рану, пытаясь понять, где под кожей проходят наиболее крупные кровеносные сосуды. Пуля застряла неглубоко. При определенной сноровке ее можно было вытащить, не причинив раненому ни малейшего вреда.

Рианнон выпрямилась, но не ушла, а молча наблюдала за его действиями, ловко промокая чистым платком выступавшую на ране кровь. Через несколько, минут Джулиан закончил. Пуля со звоном полетела в таз, а Пэдди даже не шелохнулся. Что значит крепкий ирландский парень!

Джулиан возился с ниткой, а Рианнон тем временем вновь обработала рану при помощи виски. Когда шов был уже почти готов, Пэдди стал приходить в себя. Поначалу он только стонал, а потом принялся ругаться на чем свет стоит, и Рейчел стоило большого труда удержать его на постели. Наконец он открыл глаза.

– Проклятие, святая Дева Мария, полковник, какого черта у меня там так жжет?!

– Глотните немного, полегчает… – вежливо предложила ему Рианнон и поднесла фляжку с виски к самым губам раненого.

– О, спасибо, ты настоящий ангел, клянусь Богом, настоящий ангел… – пробормотал Пэдди и сделал два больших глотка. Затем он выпучил на Рианнон глаза и заорал:

– Черт возьми, я тебя не знаю! Эй, где мы, полковник?!

– Все в порядке, приятель, мы только что разобрались с твоей ногой, – устало сказал ему Джулиан.

– Вы ее отнимете?!

– Ну теперь-то вряд ли, – усмехнулся Джулиан.

– Слава Господу!

– Впрочем, обещать ничего пока не буду.

Такие раны всегда очень коварны. Их трудно уберечь от инфекции, а когда воспаление возникнет, все, пиши пропало. Повезет – ногу отнимут, а не повезет…

– Да хранит вас Господь, сэр, – повторил благодарный Пэдди и тут же поморщился:

– Ну и болит же, дьявол…

– Выпейте еще. – Рианнон вновь подступила к нему с фляжкой. Пэдди внимательно взглянул на нее. Она ему улыбнулась. Совсем мягко, как успел заметить Джулиан. Почти как ребенку. Значит, она все-таки человек… – Позже я дам вам настойку опия.

– Опия?! – воскликнул Джулиан, изумленно глянув на молодую хозяйку. Вот чего ему так не хватало в полевых лазаретах!

– Я выращиваю мак, – просто ответила она.

– Кто вы, ангел мой? – проскрипел сквозь зубы мучимый болью Пэдди.

– Мы нашли здесь добрых людей, сочувствующих делу Севера, – торопливо ответил Джулиан, проклиная Пэдди за то, что он очнулся так не вовремя. – Они предоставили нам приют, за что мы им очень благодарны.

Но Пэдди был не дурак.

– Вот спасибо, мэм, – искренне воскликнул он. – А как вас звать, я извиняюсь, конечно…

– Рианнон, – и тут ответил за нее Джулиан.

– Ангел, ха-ха! Как славно! – пропела у него над ухом Рейчел. – Нет, правда, мило. Ее здесь чаще называют колдуньей.

– Рейчел! – строго прикрикнула на нее Рианнон.

– А что я такого сказала? Разве нет? – Девочка надула губки, но это была показная обида. Озорные глазки ее смеялись.

– Так, значит, колдунья… – задумчиво протянул Джулиан, решивший не давать спуску этой надменной женщине.

Она не ответила, только пожала плечами. Потом провела ладонью по лбу Пэдди, молча забрала таз с водой, в которой плавали кровавые тряпки, и, кивнув Рейчел, вышла из комнаты.

Джулиан проводил ее взглядом и вновь повернулся к раненому.

– Ну что ж, считай, что мы тебя заштопали, приятель. Со временем, Бог даст, будешь как новенький. Но пока ты очень слаб, имей в виду.

– Я потерял много крови?

– Прилично.

– Ничего, полковник. Старина Пэдди еще всем покажет. Спасибо, что подштопали меня. Я не останусь в долгу, – весело пообещал раненый. Вспомнив про фляжку, которую он незаметно для себя отнял у Рианнон, он сделал еще пару хороших глотков. – А она и впрямь ангел. Из старой доброй Ирландии!

– С чего ты взял?

– А виски-то!

Они посмеялись, но потом Джулиан вновь нахмурился и похлопал приятеля по плечу.

– Ладно, постарайся заснуть. Мы задержимся здесь только до утра. Потом, боюсь, придется идти дальше, пока мы не привлекли к себе лишнего внимания. Ничего не поделаешь, Пэдди, это тебе не лазарет, тут не отлежишься. Мы и так заблудились. Один Бог ведает, где сейчас наши основные части.

– Леди думает, что мы янки?

– Кайла благодари.

– Молодец учитель! Ладно, всхрапну, пожалуй. Надеюсь, завтра я не буду такой обузой, как сегодня.

Джулиан снова потрепал его по плечу и, повернувшись к двери, бросил:

– Лайам, останешься здесь.

– Я сам хотел это предложить, сэр!

Джулиан кивнул, отыскал на полу свою шляпу и вышел из комнаты. В коридоре он двинулся на раздававшиеся голоса и вскоре оказался в столовой. За длинным столом сидели капрал Лайл, а также Кейт и Дэниел Андерсоны. На столе стояли тарелки с холодным мясом, хлебом и сыром. Посреди этого великолепия возвышалась бутыль домашнего вина.

– Закусываете?

Увидев командира, Лайл вскочил.

– Так точно, сэр. Джим, Кайл, Тед, Ривер и Бен в охранении. Они уже подкрепились, сейчас наша очередь…

– Ну что ж, правильно.

Джулиан подошел к столу. От мяса исходил аппетитный аромат, от которого кружилась голова. Не удержавшись, он отрезал себе небольшой кусок и прямо рукой отправил в рот. Вяленая говядина. Боже, до чего вкусно! Вслед за первым куском последовал второй.

Он поднял голову. В дверях стояла Рианнон и смотрела на него, как ему показалось, с насмешкой. Что ж, сейчас его манеры оставляли желать лучшего, но Джулиана это не смущало. Пусть побегает по лесам от янки, пару раз повоет на луну от голода, а потом он посмотрит, что она скажет. Демонстративно, зная, что она следит за каждым его движением, он отрезал себе еще кусок и съел прямо с ножа.

– Спасибо за гостеприимство, мэм.

Рианнон молча отвернулась и ушла дальше по коридору. Джулиан хмыкнул, захватил со стола еще кусочек мяса и отправился вслед за ней. В холле ее не оказалось, и он стал беспокойно озираться, но сразу же наткнулся взглядом на распахнутую входную дверь. Рианнон стояла на крыльце у перил, повернувшись к нему спиной. В небе уже повисла луна, окрестности окутались саваном ночи, а где-то неподалеку верещал сверчок. Она стояла выпрямившись, чуть подняв голову и молча вглядываясь в даль. Рианнон услышала, как он вышел к ней на крыльцо, но не обернулась.