Текст книги "Шестипалая"

Хью Пентикост
ШЕСТИПАЛАЯ

Часть первая

Глава 1

– Надеюсь, вы меня поймете, мистер Джерико, – сказал парень.

– Я попытаюсь, – поглаживая свою ярко-рыжую бородку, произнес Джерико.

– Начну с того, что в доме было жутко жарко. Все двери и окна закрыты. В центре горел открытый камин, какие обычно делают в домиках для лыжников. Его покрывает сверху металлический кожух с вытяжной трубой, через которую выходит дым, но внизу все открыто. В камине горели здоровенные метровые поленья. К камину то и дело подбегал мальчишка и бросал туда всякую горючую ерунду – щепки, пакеты и пустые картонные коробки. Не знаю, зачем надо было топить камин, когда на улице и так жарко. В зале собралось человек двести. Одни сидели на циновках, другие лежали на матрацах. И все обливались потом. Это было нечто!

– Продолжай, – сказал Джерико.

– Стены переливались всеми цветами радуги. Словно ты травки накурился. Кто-то додумался брызнуть на линзы прожекторов воду, вот у них и получилась такая креза. Из шести динамиков гремела музыка. Струнные и ударные. Представляете, какой стоял грохот. Мне казалось, у меня барабанные перепонки лопнут.

– Но ты все равно не ушел.

– Конечно нет. Я ждал выступления Линды.

– Вот о нем и расскажи, – попросил Джерико и, нахмурившись, сдвинул свои рыжие брови.

– Она вышла на подиум обнаженная. Вообразите себе, совершенно голая!

– Извини. Не понял.

– Ну, на ней ничего не было.

– Она предстала в таком виде перед зрителями?

– Да. А что в этом удивительного, мистер Джерико? Вы же знаете, что она натурщица. Она же вам одно время позировала. Так что это ее совсем не смущало. Неподалеку от подиума ее ждали трое хиппи. У каждого из них было по ведру краски: красной, зеленой и фиолетовой. Ведра огромные – ну, как у маляров. И вот они начали раскрашивать Линду. Вымазали они ее всю, даже волосы, так что она стала похожей на инопланетянку. Круто! Публика визжала от восторга и топталась в такт музыке. Пятна света метались по ее телу. Тогда остальные тоже схватили ведра и стали плескать на нее краску.

– И это называется хеппенингом? – спросил Джерико.

– Именно, – ответил парень. – Правда, есть словечко позабавнее: моментальная эстетика.

– Боже ты мой! – пробормотал Джерико.

– А затем началось такое… – продолжил парень.

– А что, на этом хеппенинг разве не закончился?

– Оно в программу не входило, – ответил парень и осторожно коснулся кончиками пальцев правого века. Под его затекшим глазом темнел огромный синяк. – В зал ворвались какие-то молодчики, человек пятьдесят, с дубинками в руках. Они принялись бить ими всех подряд, а тех, кто лежал, еще и топтали ногами. Зрители, только что визжавшие от восторга, принялись истерично кричать.

– А что за дубинки были у тех ребят? – поинтересовался Джерико.

– Ну, такие, вроде полицейских жезлов, – ответил парень. – Причем все одинаковые. Похоже, они купили их специально для этого случая.

– На них была какая-нибудь форма?

– Вообще-то нет. Темные рубашки: синие и черные. Но у каждого на руке, повыше локтя, был белый носовой платок. Наверное, чтобы в суматохе не спутать своих и чужих.

– Ну а что дальше? – спросил Джерико.

– Зрители кинулись к выходу. В панике, прямо по тем, кто не успел подняться, как при пожаре. А музыка продолжала греметь. Я был в конце зала и попытался пробраться к Линде. Без толку. Она, вымазанная разноцветными красками, продолжала стоять на подиуме. Затем я увидел, как к ней подбежали двое этих типов, схватили ее и через запасной выход потащили на улицу. – Голос парня дрогнул. – Линда отчаянно кричала, звала на помощь. Я кинулся к ней, но тут меня кто-то ударил по голове. Я потерял сознание, а когда очнулся, музыка уже не играла. Вокруг все еще кричали люди, однако мне показалось, что в зале стало совсем тихо. Зрители выскакивали на улицу, садились в машины и удирали. Я видел, что многие из них были сильно избиты. Вскоре приехали полицейские.

– И чем они занялись?

– На проезжей части рядом с домом образовалась пробка, и они попытались наладить движение, – ответил парень. – Я метался туда-сюда, пытаясь найти Линду, звал ее, но безрезультатно. Здание, где устраивалось представление, стоит в березовой роще. Потрясающее место. Не дикое, конечно, а все равно – красота! Под березами – зеленая трава с мелкими синими цветочками. Ну, прямо как на картине. Жаль, вы не видели, мистер.

– Так ты искал Линду. Совершенно голую и вымазанную краской Линду, – напомнил Джерико.

– Да, и не нашел. Потом и полицейские взялись за дело. Большинство зрителей были местные, из ближайшего городка. Нас, тех, кого миссис Драйден пригласила из Нью-Йорка поставить этот хеппенинг, полицейские согнали на автостоянку, кроме Линды. Я попытался объяснить им, что двое парней с повязками на руках утащили Линду с собой, но они даже и слушать меня не стали. Вскоре подъехал автобус, и нас всех повели туда. Да, там еще появился этот гнусный дед на «роллс-ройсе».

– Ну-ка, еще раз, – попросил Джерико.

– Такого «роллс-ройса» вы и не видели, – продолжил парень. – Настоящий антиквариат, но двигатель у него работает, как будто кошка мурлычет. Он к нам подъехал и остановился. На заднем сиденье сидел этот старый хрен. С ума сойти. На голове – высокий коричневый котелок, руки – в замшевых перчатках. Сидел прямо, а ладони держал на трости с набалдашником. И еще нос крючком. В общем смотрелся он как старый орел. Шофер «роллс-ройса» не шевелился и тоже словно кол проглотил. «Хочу сказать, – обратился к нам этот „орел“, – что вам еще здорово повезло. Вы вполне могли бы следующую пару месяцев киснуть за решеткой. Но мы не хотим, чтобы вы загадили нам тюрьму. Поэтому вы отправитесь на этом автобусе обратно к себе в гетто. Однако предупреждаю, если хоть один из вас, бородатых и длинноволосых, еще раз появится в Гленвью, то пеняйте на себя». Старик слегка взмахнул рукой, и тут же полицейские начали заталкивать нас в автобус. Я закричал, что Линда пропала, и мы не можем уезжать, пока ее не разыщем. Тут кто-то врезал мне по шее. Наверное, полицейский, но точно не знаю – давка возле автобуса была жуткой.

Парень глубоко вздохнул.

– Нас отвезли прямо в Нью-Йорк, а это три часа езды, и вышвырнули здесь, в Виллидже. По дороге я рассказал одному из двух полицейских, которые нас сопровождали, что произошло с Линдой. Когда я сказал, что ее похитили совершенно голой, у него аж слюна потекла. Это дурак начал расспрашивать, какая у Линды фигура, а в итоге даже не пообещал мне помочь разыскать ее. В Нью-Йорке полицейские высадили нас из автобуса, а сами уехали. Я сразу же нашел телефон-автомат, позвонил миссис Драйден в Гленвью, но мне никто не ответил. И это при том, что в доме полно прислуги. Понимаете? Я уже собрался рвануть в Гленвью, но потом понял, что я всего в одном квартале от Джефферсон-Мьюз и от вашего дома, мистер Джерико. Поэтому я сюда и пришел. А что мне оставалось делать?

Джерико снял трубку с телефонного аппарата, стоявшего на столике за его массивным креслом. Он набрал номер.

– Гараж? – спросил он. – Тони, это Джон Джерико. Подгони мою машину и проверь, достаточно ли в ней бензина и масла. Да, прямо сейчас. Спасибо…

Меня зовут Артур Гэллам. Я – писатель. Начав с пары претенциозных романов в стиле Кафки, я пришел к выводу, что быть менее оригинальным лучше, чем голодать. Участие в Корейской войне только укрепило мое решение. В течение двух лет я работал в разведке на Дальнем Востоке. Именно там я впервые встретил Джона Джерико. Он был капитаном Военно-морских сил США и состоял в отряде специального назначения. Я же был у него инструктором.

При первой встрече меня поразили его габариты и внешность. Этакий детина под два метра ростом, весом около ста килограммов, с волосами ярко-рыжего цвета. В то время он еще не носил бороды. С бородой же Джерико походит на викинга, пришедшего к нам из прошлых веков. Он отлично рисует и со временем стал весьма известным художником. Можно даже сказать, великим. Его картины висят в музеях, их покупают коллекционеры во многих странах мира. Импрессионистам и тем, кто рисует в стиле поп-арт, полотна Джерико не нравятся – они считают их чересчур реалистичными и понятными. Он пишет жестко и просто тычет вас носом в человеческую жестокость.

В Корее он имел репутацию храброго человека. Поначалу я не слишком восторгался им, считал, что эта груда мышц, лишенная всяческого воображения, просто не способна чувствовать страх. Однако очень скоро я убедился, что этот рыжеволосый обладал живейшей фантазией и был, наверное, самым смелым человеком из всех, кого я знал. Он никогда не прятался от опасности, прекрасно зная, чем все это может для него закончиться. Джерико четко оценивал свои шансы на выживание, даже когда они были более чем призрачными. Природная наблюдательность позволяла ему мгновенно заметить и удержать в памяти мельчайшие подробности, для чего другому потребовалась бы кропотливая работа в течение часа. Думаю, что именно благодаря этому дару он и стал великим художником.

После войны я обнаружил, что Джон Джерико был еще и ярым поборником справедливости. Он с готовностью брался за дела, которые казались совершенно безнадежными. Если кто-то обращался к нему за помощью, и этот кто-то ее заслуживал, то он ее получал. Вот почему Майк Райан, молодой подающий надежды художник, пришел к Джерико на Джефферсон-Мьюз и рассказал ему о происшествии.

На Джефферсон-Мьюз Джерико держал мастерскую, которую использовал в основном для хранения картин и эскизов, а будучи в Нью-Йорке, он в ней еще и работал. На самом деле он столько времени проводил в разъездах, что пребывание в Нью-Йорке воспринималось почти как передышка. Случилось так, что я был у него, когда в дверь мастерской позвонил Майк Райан. Я взялся описать некоторые из приключений Джерико, и в тот вечер мы вносили в готовую рукопись книги кое-какие уточнения.

Майку Райану было на вид лет двадцать пять. Среднего телосложения, стройный блондин с голубыми глазами, доброй улыбкой и слегка приплюснутым носом, он напоминал молодого Ван Хефлина и сразу же мне понравился. Выслушав его рассказ, Джерико предложил мне поехать с ними в Гленвью, городок в штате Коннектикут. Я сразу же согласился.

Автомобиль Джерико, красный «мерседес» с открытым верхом, ждал нас на улице.

– До Гленвью около девяноста миль, – предупредил меня Джерико, когда мы уселись в машину. – На дорогу уйдет часа полтора.

Едва «мерседес» тронулся с места, мне пришлось собрать всю свою выдержку. Джон Джерико – отличный водитель, но предпочитает ездить на такой скорости, что у его пассажиров волосы встают дыбом. Я взглянул на часы. Они показывали час ночи. «Когда мы приедем в Гленвью, там все уже будут спать», – подумал я.

Меньше чем за пять минут мы добрались до скоростной магистрали Вест-Сайд, и тут уж Джерико развернулся.

– Расскажи мне об этой миссис Драйден. Ну, о той, которая пригласила вас из Нью-Йорка, – не сводя глаз с шоссе, попросил Джерико Майка.

– Странная она, – сказал парень и с сигаретой во рту наклонился к зажигалке. – Денег у нее куры не клюют. Видели бы вы ее дом. Кирпичный. В нем комнат двадцать: спальни, ванные, танцевальный зал, бильярдная. Рядом – бассейн, корты для игры в теннис и гольф. А сколько у нее прислуги! Я и не знал, что так могут жить люди.

– А мистер Драйден?

– Она вдова. Мне говорили, ее муж пару лет назад погиб в авиакатастрофе. Не знаю, на свои ли она деньги так живет или на те, что остались у нее от мужа. Но тратит она их довольно мило – покупает картины. У нее и мои вещи есть. Одна – это уж точно, – ответил Майк и посмотрел на Джерико. – Только не думайте, что она хватает все без разбора. Здесь я ей помогаю. А дом ее – ну почти музей. В ванной на первом этаже висит гениальный Шагал. Ну, о хеппенинге миссис Драйден услышала от молодых художников, которых она спонсирует. И решила, что хорошо бы показать всем этим обывателям в Гленвью нечто ультрасовременное. Потому она пригласила нас, чтобы мы его поставили, а потом провели в ее доме уик-энд.

– Спорим, она носит сине-белый парик и огромные жемчужные клипсы, – заметил Джерико, объезжая седан, тащившийся по шоссе со скоростью пятьдесят миль в час. – Типичный спонсор.

Майк рассмеялся.

– А вот и нет! Энжела совсем не такая, – сказал он. – Она моего возраста – лет двадцать пять – двадцать шесть. Настоящая куколка. Красивая, но, как я уже говорил, странноватая. Весела, приветлива, но мысли ее всегда где-то далеко. Такое впечатление, что она постоянно о чем-то думает. Может, о своем погибшем муже.

– А когда во время представления началась заварушка, она исчезла, – заметил Джерико.

Майк нахмурился:

– Да, она была в зале, когда начался хеппенинг, но я скоро потерял ее из виду. Полицейские ее не сцапали, и на мой телефонный звонок она не ответила.

– А здание, в котором проходил хеппенинг, ее собственность?

– Да, конечно.

– Тогда выходит, что парни с дубинками вторглись в ее владения.

– Да.

– А тот старик, «орел», кто он такой?

– Единственное, что я о нем знаю, так это его имя, – ответил Майк. – Я слышал, как один из полицейских, обращаясь к нему, отчетливо произнес: «Мистер Хадсон».

Стояла теплая лунная ночь, и ехать в машине с открытым верхом было прохладно и приятно. Я даже перестал на каждом изгибе дороги мысленно давить ногой на педаль тормоза. «Мерседес» и Джерико, сидевший за рулем, казались единым целым. За день я порядком устал, и, как только я успокоился, меня стало клонить в сон. Следующее, что я услышал, были слова Майка Райана:

– Поедем прямо через городок.

Я почувствовал, как Джерико сбросил скорость. Он посмотрел на меня и улыбнулся.

– Благодарю за доверие, – сказал он. – А сначала ты так сильно давил ногой в пол, едва не проломил его. Мы уже в Гленвью.

Городок в серебристом свете луны казался необыкновенно красивым. По обеим сторонам улицы за высокими деревьями стояли дома, построенные в старом колониальном стиле. Большинство окон были темными, только в некоторых горели тусклые ночники. На центральной улице, по которой проезжал «мерседес», не попадалось ни магазинов, ни торговых лавок. Здесь, судя по всему, проживали хорошо обеспеченные люди, спокойные и довольные жизнью. Ни спешки, ни пробок, ни стрессов. Из-за закрытой двери одного из домов нас облаяла собака.

– Картина из прошлого столетия, – прокомментировал с заднего сиденья Майк Райан. – Молодежь разъехалась кто куда и сюда уже не вернется. Лет через двадцать пять Гленвью превратится в город-призрак.

– Какая-то жизнь в этом городке все-таки есть, – заметил Джерико. – Те молодчики с дубинками не похожи на привидения.

– Следующий поворот налево, – предупредил Майк. – Усадьба миссис Драйден ближе к вершине того холма, его зовут горой Гленвью. – Он тяжело вздохнул и добавил: – Дай бог, чтобы Линда нашла сюда дорогу.

Джерико ничего не сказал, но по губам его скользнула улыбка. Когда мы свернули на длинную извилистую дорогу, он включил третью скорость. Холмы Беркшир-Хиллз к северу от нас исчезали в синей туманной дымке.

– Вон там, справа, в полумиле от нас, большие каменные ворота, – сказал Майк. – За ними – березовая роща, о которой я вам уже рассказывал.

В ворота, о которых говорил Майк, проехать было невозможно – их перегораживал полицейский автомобиль. Едва мы приблизились, на его крыше замигал красный фонарь. В свете фар нашего «мерседеса» мы увидели человека в форме, знаками показывавшего, чтобы мы остановились.

Джерико затормозил.

Молодой полицейский с каменным лицом подошел к «мерседесу» со стороны водителя и, чуть наклонившись к Джерико, сурово произнес:

– Пожалуйста, ваши водительские права и регистрационное удостоверение.

Джерико молча открыл бардачок и, достав из него документы, протянул их полицейскому. Тот при свете карманного фонарика их проверил, а затем направил луч на Майка Райана.

– Ты уже сегодня здесь был, – сказал полицейский. – Тебе же сказали, в Гленвью больше не возвращаться.

– Мы приехали, чтобы забрать оставшуюся здесь девушку, – спокойно произнес Джерико.

– Разворачивайтесь и поезжайте вниз с холма. У подножия повернете налево, там через пару миль будут наши казармы, – приказал полицейский.

Я почувствовал, как все мышцы у Джерико напряглись, но он ничем не выдал своего возмущения.

– Мы что, арестованы? – ровным голосом спросил он.

– Мне не нравится ваш приятель. Лейтенант наверняка захочет поговорить с вами, – ответил полицейский.

– По какому поводу?

– По поводу нарушения вами общественного порядка. Так что трогайтесь, а я поеду за вами. И не пытайтесь от меня сбежать. Я сейчас свяжусь по рации с патрульной машиной, внизу вас встретят.

– Пожалуйста, верните мои документы, – попросил Джерико.

– Только с разрешения лейтенанта, – возразил полицейский и положил бумаги Джерико к себе в боковой карман. – Ну, поехали.

– Ваша фамилия? – спросил его Джерико.

– Брэдшо.

– Спасибо. Обязательно запомню, – сказал Джерико.

– Это что, угроза? – поинтересовался полицейский.

Расплывшееся в улыбке лицо Джерико было белым от злости.

– Вовсе нет, – произнес он. – Просто я не люблю обращаться к людям «эй, ты!». – Джерико развернул «мерседес», и мы покатили вниз по склону.

– Они могут нас задержать? – спросил Майк.

– Посмотрим, – ответил Джерико. – Во всяком случае не стоит пререкаться с вооруженным человеком, наделенным властью. Да еще ночью и на пустынной дороге.

Еще не добравшись до подножия холма, мы увидели внизу сигнальные огни патрульного автомобиля. И так, в сопровождении двух полицейских машин, мы проехали две мили и остановились у кирпичного здания казармы.

Там мы вылезли из «мерседеса». Брэдшо и второй полицейский сразу же подошли к нам.

– Развернитесь и положите руки на машину, – приказал нам Брэдшо.

Похоже, нас собирались обыскать. «Полицейские обращаются с нами как с матерыми преступниками», – отметил я про себя.

– Этим парням явно не хватает проблем, – сказал своему напарнику Брэдшо.

Проверив наши карманы, полицейские затолкали нас в дверь казармы и по тускло освещенному коридору подвели к двери с табличкой «Лейтенант Краули».

Здесь нас уже явно ждали. Лейтенант сидел за письменным столом. Стоявший рядом полицейский устремил на нас неприязненный взгляд своих серо-стальных глаз. Седовласый и стриженный под «ежик» Краули выглядел лет на сорок. У него была прямая, суровая линия рта и словно высеченные из камня скулы. Однако мелкие морщинки, скопившиеся в уголках его карих глаз, говорили о том, что он не лишен чувства юмора.

– Блондин – один из тех, кого мы сегодня вечером отправили обратно в Нью-Йорк, а тот, что покрупнее, – Джон Джерико, владелец автомашины, – доложил лейтенанту Брэдшо и, подойдя к столу, положил на него документы Джерико.

Лейтенант внимательно их просмотрел.

– Вы уже не в том возрасте, чтобы общаться с хиппи. Не так ли, мистер Джерико? – произнес лейтенант.

– Значит, я престарелый хиппи, – заявил Джерико.

Краули бросил на меня усталый взгляд и спросил:

– Ваше имя?

– Артур Гэллам, – назвался я.

Лейтенант откинулся на спинку кресла.

– Как я понимаю, ваш молодой друг убедил вас приехать сюда, – сказал он, обращаясь к Джерико.

– Верно, – повторил тот.

Краули тяжело вздохнул, повернулся к Майку и спросил у него, как его зовут и где он живет. Майк ответил.

– Зачем ты вернулся? – поинтересовался у него лейтенант.

– За девушкой. Моей подругой, которая здесь осталась. И не по своей вине. Ее утащили из зала двое парней с дубинками, а куда, я не знаю. Когда нас заталкивали в автобус, я попытался объяснить это вашим ребятам, но они меня даже и слушать не захотели. Я пробовал созвониться с миссис Драйден, чтобы убедиться, что девушка у нее, но там никто не брал трубку. Поэтому я и попросил мистера Джерико подвезти меня в Гленвью.

– Как зовут твою подругу? – спросил Краули.

– Линда Вильямс.

– Место жительства?

Майк сообщил адрес, по которому жила девушка. Лейтенант внимательно посмотрел на парня.

– Тот же адрес, что и у тебя? – удивленно спросил он.

– Да. Это маленький домик всего на несколько квартир в Виллидже. И мы с Линдой Вильямс живем в нем.

То ли Брэдшо, то ли его напарник презрительно хмыкнул.

– Когда ее разрисовывали, она стояла на сцене совсем голая, – заметил Брэдшо.

– Вам известно, где она сейчас? – спросил Джерико. На этот раз голос его был суровым.

– Понятия не имею, – ответил Краули.

– Вероятно, улизнула с первым, кто сказал ей «пожалуйста», – съехидничал Брэдшо.

– Майк! – крикнул Джерико. Он схватил парня, уже бросившегося на полицейского с кулаками, и, оглянувшись на лейтенанта, спросил: – Я могу отсюда позвонить?

– Кому?

– В Хартфорд. Полковнику Ветингтону, – ответил Джерико.

Краули прищурился.

– Вы знакомы с полковником Ветингтоном? – спросил он.

– Да, с вашим начальником я знаком, – ответил Джерико. – В Корее мы воевали с ним в одной части. Уверен, что он не откажется поручиться за меня.

Некоторое время Краули пребывал в растерянности, потом пожал плечами и произнес:

– Хорошо. Я сейчас наберу его номер.

Лейтенант снял трубку, набрал номер полковника, а затем передал ее Джерико.

– Боб? – спросил мой друг. – Это я, Джон Джерико. Извини, что так поздно тебе звоню… У меня все нормально… Сам ты старый хрыч. Послушай, Боб. Я сейчас нахожусь в городке под названием Гленвью, и у меня возникли некоторые проблемы. Тут рядом со мной твой подчиненный, лейтенант Краули. Будь так любезен, подтверди ему, что я не анархист… Нет-нет, Роберт, скорости я не превышал. Здесь дела посерьезнее. Видишь ли, меня задержали якобы за нарушение общественного порядка… Да, конечно… Спасибо. – Джерико передал трубку Краули. – Теперь ваша очередь, – сказал он.

– Извините за беспокойство, сэр, – произнес в трубку лейтенант. – Вы этого человека знаете? Хорошо… Мне все понятно… Здесь сегодня вечером были некоторые беспорядки. Зачинщиков отправили туда, откуда они приехали. А ваш друг привез одного из них обратно в Гленвью. Но мы, чтобы избежать новых неприятностей… Понятно… Хорошо, сэр.

Лейтенант долго молчал, слушая, что говорил ему на другом конце провода полковник Ветингтон. Вид у него был несчастный.

– Сэр, жалоба на них поступила от Чарльза Хадсона, – наконец произнес Краули. – Да, я знаю. Вы же понимаете, сэр, как это… Да… Да. Можете не сомневаться, сэр. Спокойной ночи.

Положив телефонную трубку на аппарат, лейтенант откинулся на спинку кресла и закурил.

– Мистер Джерико, полковник отозвался о вас весьма положительно, – сказал он. – Так что вы свободны. Вы можете поручиться за мистера Гэллама и мистера Райана?

– Да, конечно, – подтвердил Джерико.

– В таком случае вы все свободны, – сказал лейтенант.

– Мои документы, пожалуйста, – попросил Джерико.

Краули пододвинул его водительские права и регистрационное удостоверение на край стола.

– Один вам совет, мистер Джерико, – устало произнес он, с трудом раздвигая опухшие от недосыпания веки. Очевидно, полковник Ветингтон многое успел сообщить ему о Джоне Джерико. – Если бы не ваше знакомство с полковником, я бы приказал вам покинуть наш городок.

– Почему?

– Чтобы вы не нарушали общественное спокойствие, – пожав плечами, объяснил Краули. – Боюсь, что вы можете стать причиной новых беспорядков. Если такое случится, то на мою помощь не рассчитывайте.

– О нет. Именно на вашу помощь я и рассчитываю, – по-дружески улыбаясь, сказал Джерико. – Если этой Вильямс не окажется в доме миссис Драйден, то у меня есть все основания полагать, что ее розысками займется полиция штата.

– Скорее я сниму с себя полицейскую форму и отдам ее Армии спасения, мистер Джерико, – ответил лейтенант. – Наверное, мне давно пора это сделать. Так что на меня не надейтесь.

– А меня остановят, если я сейчас направлюсь в дом к миссис Драйден?

– Полиция вам препятствий чинить не будет, – ответил Краули.

– Еще один вопрос, – сказал Джерико. – Кто были те парни с дубинками и кто такой Чарльз Хадсон?

Уголки губ лейтенанта полиции изогнулись в кривой ухмылке.

– Разве вы не узнали по замашкам этих истинных патриотов Америки, мистер Джерико? А что касается Чарльза Хадсона, это тот человек, который построил наш городок. Я имею в виду библиотеку, больницу, новую бесплатную школу, общественный пляж. Чарльз Хадсон – олицетворение всего Гленвью. Все, что происходит в городке, должно удовлетворять требованиям Чарльза Хадсона. Спокойной вам ночи, мистер Джерико.