Текст книги "Пепел и страховой бес"

– Вета! Звонить ментам? – сказал, обращаясь скорее к себе самому, чем к жене, Валерий Константинович.

Жена распахнула опухшие от слез глаза и запричитала, что нельзя рисковать, нужно ждать, никуда и никому не звонить.

– Они сами позвонят, обязательно! Это нас просто пугают! Ведь этим людям нужно получить свои деньги, а ты – смелый. А может, Павлик за городом, и там нет телефона. А они приедут в город и позвонят нам. Валерик! Как же мы теперь будем жить, ведь они возьмут все наши деньги? Все! И Павлик пропал! Я просто с ума сойду из-за этих подонков.

Лунгин недобро усмехнулся, даже сейчас ее волновали деньги. Хочет и ребенка вернуть, и продолжать кататься, как сыр в масле. До утра, или до вестей от похитителей Павлика, можно было совершить только один звонок, не рискуя навредить сыну. Лунгин широко перекрестился и набрал несколько цифр – телефон Владимира Борисовича Савинкова.

* * *

Мент, типичный представитель, в клетчатом свитере под полурастегнутым кителем, с мятой «Примой» в зубах, пропахший домашними бутербродами с паштетом, окинул Пепла рыбьим взглядом и представился:

– Майор Горячев, – и уточнил «для протокола». – Ожогов Сергей?

– Пепел мрачно кивнул.

– Просьба отвечать на вопросы устно, «да» или «нет».

– Он самый, – согласился Пепел, – на каких основаниях?..

– Вы задержаны, – скучно проскрипел гландами майор, и секретарь в углу затрещал на старомодной пишущей машинке, – по подозрению в совершении, с отягчающими, по полной программе. Советую чистосердечно во всем признаться. Прямо сейчас.

Оп-паньки! Что происходит? Съездил за бугор, называется!

На какое-то мгновение Пеплу показалось, что он все еще едет в ночном поезде, и во всем творящемся вокруг безобразии виновата риэлтерская водка. Или даже больше – водка была совсем плоха, и откинулся он, Серега Ожогов, сам того не заметив. А теперь идет по загробному этапу, уж больно эти менты на чертей похожи. Особенно – псевдобеременная капитан Павлова.

Майоришко между тем продолжал нести какую-то туфту о похищенных детишках, которых Пепел держит неизвестно где и подвергает нечеловеческим пыткам. А устроившийся рядом, не назвавший себя старлей поддакивал. Пепел попадал в разные передряги, каких только собак на него не вешали, но вот за маньяка пока никто не принимал. Разве какая девчонка после бурной ночки шептала на прощанье в смысле: «Ну, ты – ваще даешь!». Так то – дело другое, деликатное.

– Колись, чмо! – лениво рявкнул майор Горячев, – Где дети?

– Гражданин начальник, – спокойно начал Пепел, – Ошибочка вышла. Я ж только сегодня в город прикатил. Законным путем – в купейном вагоне.

– Заливаешь, Ожогов. Ой, заливаешь! Тебя, бычара, позавчера корешок твой один в казино на Гражданке видел. А пять дней назад ты, падла, ошивался во дворе дома номер пятнадцать по бульвару Новаторов. Пил пиво «Тинькоф» и угощал детвору чипсами «Эстрелла».

– А на следующий день, – алаверды подхватил старлей, – ты пришел в элитный лицей, который посещает Костя Симутин, пятнадцати с половиной лет от роду, проживающий по адресу Новочеркасская, шестнадцать, квартира 233. Ты представился новым охранником Симутиных, запудрил мозги телашу Поприщенко и увел хлопца прямо с вокального урока. С тех пор Костю никто не видел!

Дело – гнилое, шито белыми нитками. Просто – ловят похитителя несчастного Кости, всех блатных, подходящих под приметы, шерстят. Отмыться – раз плюнуть. Сейчас позвонят на вокзал, ну, может, проводницу порасспрашивают для порядка. Только вот выигрыш немалый потребуют подарить на компьютерное обзаведение. Это же надо – влетел в ментуру не раньше, не позже, причем по чужой милости.

– Гражданин начальник, – мирно начал Пепел.

– Не гражданин начальник, а товарищ майор! – огрызнулся Горячев.

– Товарищ майор! Я месяц торчал за бугром. О чем имеется полная отчетность в моем совершенно натуральном заграничном паспорте. Виз там поболее, чем у вас звезд на погонах. Вы изъятый паспорт-то пролистните, да и билетик там железнодорожный под обложкой… А это значит, что ни на Гражданке, ни на Новаторов меня никто видеть не мог…

– На Новочеркасской, – поправил старлей.

– Не учи меня работать, дерьмо собачье! – вскинулся майор Горячев, – Твой фоторобот уже по всем отделениям разослан. А в компьютере аэропорта Шереметьево имеется информация о том, что прилетел ты 25-го числа прошлого месяца, то есть ровно двеннадцать дней назад. Что касается Московского вокзала, там, представь, тоже компьютеры имеются. И мы прекрасно знаем, что в столицу ты укатил как раз в тот день, когда исчез несовершеннолетний Костя Симутин. Следы заметал, Ожогов! Да только киднеппер из тебя хреновый получается. Засветил ты свое табло!

– И Поприщенко тебя видел, и одноклассники Инны Смирновой, второй твоей жертвы. – Нервно потер ладони старлей. – И даже на лестнице дома номер 7 по улице Гороховой, откуда ты увел Ленночку Садикову, пенсионерка Наталья Григорьева в глазок твою харю хорошо рассмотрела, – «Рост средний, глаза серые со стальным отливом, особых примет не имеется…», – когда ты, как юный пионер, квартиру перепутал, и ломанул похищать старушку, божий одуванчик, вместо девятиклассницы Лены.

– И, коли надо, остальные свидетели сыщутся. Сейчас вопрос только в том, сколько эпизодов мы докажем, а от скольких ты открестишься. Сколько детишек заарканил?! – стукнул по исцарапанному оргстеклу майор, – Одиннадцать? Четырнадцать? Семнадцать?

Костя, Инна, Леночка… Компьютерные глюки в Шереметьево. Какая-то бдительная карга за дверью. Пепел вдруг кожей почувствовал, что влип. И круто. А майор заливался соловьем:

– Статья у тебя расстрельная по всем пунктам. Правда, со смертной казнью нынче напряженка, но это ерунда. И если ты, гнида, не выложишь, где держишь детей – до суда не доживешь, даже Шрам не поможет! Ходок ты опытный, знаешь, как это делается. И имей в виду – умирать придется долго и мучительно, успеешь помечтать о расстреле по приговору. Времени на размышления – до утра. Сейчас мы тебя проводим в кунсткамеру, а к началу трудового дня сюда придут свидетели.

– Опознают тебя, и – готово. – Не смог промолчать не назвавший себя старлей.

Дело принимало совсем крутой оборот. Для того, чтобы приподняться на шальной выигрыш Ожогова, опера не сочиняют детективов с похищенными мальчиками. Просто – привозят в отделение, бьют морду для острастки, отбирают бабки, и – отпускают. Придется, видно, ночевать на нарах. Мент объявил, что Пепел арестован, в дверях замаячил конвой… Залетел ты, Сереженька, похоже, всерьез и надолго. За чужие грехи.

Тренькнул телефон. Майор поднял трубку и – разве что по стойке смирно не вытянулся, видать, большой начальник в ночи побеспокоил. А майор Горячев между тем лепетал, испуганно косясь в сторону Пепла:

– Да, да, у нас. Конечно, конечно, я понимаю… – Подобострастно распрощавшись с неведомым собеседником, мент рявкнул, избегая прямо смотреть на Пепла:

– Садись к столу!

– Зачем? – с искренним любопытством поинтересовался Пепел.

– Подписку о невыезде писать! – отрезал мент.

– Сначала положено изъятые вещи вернуть и копейку немалую, в протокол которую внести забыли. – Мирно улыбнулся Пепел. – Да и браслетики не худо бы сковырнуть. Иначе как я напишу-то?

По выражению сине-зеленого мурла начальника было ясно, что вопросов лучше не задавать. Похоже, кто-то только что отмазал Пепла, но что за отец-благодетель? Или у этих дятлов выплыли новые улики? Впрочем, сейчас все это маловажно.

– А сколько у тебя денег при себе было-то? – съехидничал старлей.

– Три штуки с хвостиком. Понятно, в бакинских.

– А кто ж это видел?

– А когда в казино фишки меняли, по чеку пробили.

– А вдруг ты, по лестнице спускаясь, половину рассыпал? Или чаевые с барского плеча швырнул?

– Отдай ему до копейки, – с выражением, будто вдруг прихватило зубы, приказал старлею майор.

– …Пепел! – окликнули его, только за спиной остались негостеприимные выкрашенные с подтеками в грязно-зеленый стены отделения.

Чахлый дождик рябил отражение фонарей в лужах. «Пежо» стоял рядышком – семь метров до лужи, но было бы нелепо ожидать, что мытарства на сегодня закончились, Сергей обернулся, ожидая увидеть комитет по встрече, ориентировочно, из четырех-пяти человечков-шкафов. Он прогадал – его оценивали ниже: двое парней-шестерок под зонтами караулили недалеко от выхода, третий распахивал дверцу зеленой «Ауди», умудряясь делать это одновременно гостеприимно и угрожающе.

– Проедемте с нами, – дружелюбно попросил один из крупногабаритных шестерок, приближаясь к Пеплу и как бы приглашая нырнуть под зонт.

– Не горю желаньем, – возразил Пепел. Понятно, от приглашения не отвертеться, но Сергею были интересны полномочия гонцов.

– Я настаиваю, – ласково, но, очевидно восторгаясь собственной значимостью, возразил бритоголовый, – для Вас – особое приглашение. – Боец многозначительно похлопал по бедру, намекая на ствол за поясом.

– Кто? – коротко разжал губы Пепел. Готовы шмалять рядом с отделением, или раздувают жабры?

– Савинков. Владимир Борисович.

– Изволите знать? – поддакнул второй.

– Не имел чести познакомиться, – в тон ответил Пепел, подходя к машине.

В салоне пахло бренди и одеколоном с претензией на дороговизну и понтовость. Один из парней, совершенно беспочвенно заболевший звездный болезнью, взял покровительственный тон и всю дорогу заботливо утешал Пепла:

– Ну-ну, глаза мы тебе завязывать не будем… Не кури, это вредно для здоровья, – пока водила, видимо, главный среди этого шестерья, не цыкнул:

– Заткнись, – коротко и доступно.

Пепел ехал в чужой тачке и безрезультатно пытался разложить ситуацию по полочкам. Делать ноги даже рыпаться не стоит. Вопрос не в том, что быки размажут по салону и не поморщатся. Так – ничего особенного, слабаки, пусть стволы у них, небось, не слабые. Зато и ежу понятно, что организовал важный звонок майору именно господин Савинков, именно ради этой встречи, через свои контакты, может, по депутатской линии, а может, в прокурорских массах. А значит, этот широко известный в узких кругах персонаж заинтересован, чтобы Пепел пока погулял на воле. И сейчас Пеплу выставит гамбургский счет за услугу.

Хата, в которой Пепел оказался через двадцать минут, по всем статьям должна была давить размахом. Оценить ее габариты из холла, куда его уже без церемоний втолкнули, не представлялось возможным. Но, похоже, это была одна из тех квартир, которую завистливый обыватель попытался высмеять в анекдоте про угол, где ненавязчиво стоит аквариум с плещущимся ручным бегемотом. Бегемота, правда, не продемонстрировали. Зато в мягком кресле полусидел-полулежал мужик лет сорока в безупречном костюме от Баршай и шлепанцах на босу ногу.

Холеная морда, масляные глазки. Когда-то вор в законе, а теперь – большой авторитет по кличке Эсер собственной персоной.

– Что ж ты, Сереженька, детишками-то промышлять стал, а? Нехорошо это, нефтяник. Некрасиво. Вот мне Валера Лунгин позвонил – жалуется, что ты его пацанчика уволок, и деньжат с честной семьи снять собираешься. Всегда ты, Сереженька, плавал мелко, больших дел не тянул, не смотря на почет у Шрама. А сейчас – что, и вовсе спекся?

Эсер вальяжно кивнул, один из бритоголовых ловко ткнул Пепла в грудину. Потом, уже лежащему, добавил с наса по ребрам. Дыхание перехватило, перед глазами поплыли круги – прекрасная работа, очень может быть, Сергей ошибался в машине, считая, что легко справился бы с зазывалами в гости. А откуда-то издалека продолжал доноситься голос Эсера:

– Это – аванс. Пойми, мы шутить не собираемся. Верни мальца Лунгину – будешь жив… Да! И извиниться не забудь. Мы – люди интеллигентные, можем при случае порассуждать о влиянии гамма-лучей на лунные маргаритки, а можем и голову оторвать по самый брюшной пресс. – Эсер наклонился к Пеплу, – Где Павлик?

– Не знаю.

На этот раз бритая сволочь саданула ногой в пах.

– А кто же знает-то, Сереженька? Ты ж его, как Лесной Царь, уволок неведомо куда. А папа с мамой по нему скучают. Нехорошо, Сереженька, поступаешь. Грех это – маленьких обижать.

Пепел соскреб себя с ковра, и как только бритый приблизился с конкретным намерением, Сергей с левой вправил палачику шнобель в обратную сторону…

Через четверть часа крепко избитый (правда в лицо не били – значит, отпустят) Пепел знал точно: нет никакой ошибочки и случайности. Его подставили. Причем – капитально. Кто-то, прикрывшись Пеплом, которого и в городе-то в тот момент не было, похищает детей. И – неизвестно, на кой шиш. Если Валерий Лунгин – человек состоятельный, способный отчислить за ребенка немалые бабки, то родители Инны, Лены и прочих несчастных – голь перекатная. Из тех, кому честный вор, сдуру вскрывши нищую хату, еще и денег на пропитание оставит. И еще врубался Пепел, что его не пристрелят. Во всяком случае, не сейчас… Можно, конечно, опять понтонуться, выкинув что-нибудь лихое, хоть на ковер плюнуть. Все равно не грохнут, и даже инвалидом не сделают. Но он-то – не малолетка шутихи пускать.

– Девочек твоих пусть милиция ищет, – Эсер принципиально по фене ботал только с подельниками, или на зоне, даже назвать опера ментом или мусором брезговал, такая пошла у авторитетов мода. – А мальчонку верни, сроку – три дня. Очень уж его папа волнуется. А мне сейчас папа этот очень и очень нужен, так что…

– Слушайте, Владимир Борисович. Я – ничего не знаю. Но могу попытаться узнать…

– Уж ты, Сереженька, уважь честную компанию – узнай. Срать я хотел бы на все твои проделки. Верни Пашу, и дело в шляпе. А не вернешь – пеняй на себя. Добавьте ему, чтоб усвоил, – приказал Эсер в никуда, в его руках возникла хромированная фляжка, взмыла к губам. Эсер выдохнул запахом «Мартеля».

Опять чей-то кулак ткнулся под ребра, уже без былого задора – умаялись гоблины. Или, бздят переборщить? Эсеру нужен Лунгин, у которого пропал ребенок. И этот ребенок якобы находится где-то у Пепла. Пепел стоял молча и пропускал мимо ушей угрозы Эсера. Он выкарабкается, а потом доберется до всех этих гадов. Не так уж силен Эсер, чтобы до него нельзя было дотянуться. Но это – потом, когда Сергей Ожогов найдет канувшего Павлика и разберется с той сволочью, которая ворует маленьких детишек под его именем.

Умирать эта гнида будет долго. Заплатит за все: и за то, что Пепел увяз в дерьме по его милости, и за безвинных детей.

– А вот если щенка замочат – я тебя, огарок, самолично грохну, – разозлился Эсер, – Ты знаешь – я за базар отвечаю. Ни на нарах не отсидишься, ни за кордон не отвалишь, здесь тебе не Колумбия [2]2
  Эсер намекает на события, описанные в романе «Пепел и кокаиновый король


[Закрыть]. Канай отсюда. – Не выдержал под занавес модный стиль Эсер. – И чтобы без фокусов!

Глава 2. Прививка от бешенства

…Тень бежит за мной вприпрыжку, чуть я только побегу.

Что мне делать с этой тенью, я придумать не могу…

«Моя тень» Роберт Луис Стивенсон

Если бы Сергей впал в немилость к Фрейду и созрел похищать детей, где бы он охотился? На рынках, значит, там и следует искать концы. Правый глаз можно отдать, что ментовский список похищений – только верхушка айсберга, перечень «растворившихся» в никуда малолеток на три контейнера толще. Звездный, Апрашка, Сенька, Ситный, Троицкий, Васька, Пионерка…

Нынче Пепел был прописан на углу улиц Фрунзе и Ленсовета, но ночевать дома бы его и внезапный снежный буран не заставил. Также следовало на время забыть о скучающей перед ментурой машинке «Пежо». Самое вредное сейчас – это хвост хоть со стороны серых, хоть со стороны быков, а от хаты или от машины Пепел становился прослеживаем, как Штирлиц в буденовке на Вильгельм-штрассе.

Рынок «Звездный» встретил обязательной попсовой Музычкой из зазывно распахнутых дверей, запахом шавермы, толкотней искателей халявы и китайской дешевизны. Но здесь в упор не просматривалось ни одного неприкаянного представителя подрастающего поколения, только явившиеся с мамашами, выпрашивающие себе футболки с очередным «Королем и шутом». Пепел подошел к тетке, торговавшей с лотка кепками.

– Ну, молодой человек, не проходите! Хотите чепчик? Вон, с любыми картинками?

Пепел остановился, дружелюбно улыбнулся. Мимо прогремела толкаемая двумя абреками тележка, отгруженный на нее трикотаж возвышался небоскребом и опасно раскачивался. Внизу тюков выбившийся мохеровый шарф подметал асфальт лисьим хвостом.

– Можно, в принципе. – Сергей ткнул пальцем в первую попавшуюся. – Это что, «Ювентус»?

– Да! Ходовая, нарасхват берут, последняя осталась. Сто рублей вся цена.

– Возьму, пожалуй, – с сомнением проговорил Пепел, и, вздохнув, разоткровенничался, – еще в прошлый раз купить хотел, так местные пацаны обчистили карманы.

– О… – тетка изобразила глубокое сочувствие, охотно поддержав разговор, – это бывает!

– Не знаю, я приезжий.

Тележка с трикотажем столкнулась с тележкой, перегруженной школьными тетрадями. Под гортанные выкрики абреков товар пополз под ноги, вместо того, чтобы восстановить статус кво, абреки стали обниматься и счастливо хлопать друг дружку по плечам. Наверное, встретились земляки.

– Ну, ничего, привыкай, – хохотнула продавщица, – Кепку-то возьмешь?

Пепел вытащил жеванный стольник.

– Вот молодец! Спасибо! Идет тебе, – сказала она, нахлобучивая кепку на Пеплов лоб, – а о карманниках не боись. Всех пацанов перегнали на Апрашку. Это у нас самый бандитский рынок. Сплошные, лишай на их задницу, Соньки-золотые ручки… вся питерская шантрапа там ошивается. Ну и, конечно, на Дыбенко. Сам знаешь. А хотя, ты ж не местный… Короче, все у меня покупай! Здесь не обчистят!

– Спасибо.

Пепел отошел. Брезгливо стянул со лба обновку. Сделанная в Корее, на корейские крохотные головы, кепка была безнадежно мала, и, надетая на Пепла, больше напоминала ермолку.

– Ну, блин! – раздался рядом расстроенный голос, – последнюю купил!

Мальчишка лет четырнадцати тянул мать за руку, кивая на Пепла.

– Алеша, перестань, – шикнула она, – неприлично.

– Да ему все равно мала! Дядь, перепродай, а?

– Чего? – не сразу понял Сергей. Он наблюдал, как братание земляков перерастало в сору. То ли кто-то кому-то, оказалось, сто лет назад плюнул в плов, то ли кто-то оставил с пузом сестру противоположной стороны, да скипнул в большие города.

– Бейсбу!

Пепел молча всунул кепарик в руки настырному отроку, и проигнорировал настойчивые, но притворные просьбы мамаши не дурить и забрать вещь. Абрековского побоища не случилось, стороны принялись собирать рассыпанные товары, мрачно зыркая друг на друга и соблюдая вооруженный нейтралитет.

«Где и как искать пацана?», – гадал Пепел, из конспирации давясь в опохмелочном кафе разваренными сосисками, а не лобстером в манерном ресторане «1913 год». Отодвинул тарелку и закурил очередную сигарету. Если орудует маньяк – неувязка: маньяки тяготеют к определенному полу и даже конкретному типу телосложения, это общеизвестно и это абсолютная истина. Значит, детей похищали разные люди? Но всем – и Пеплу, и бандитам, и ментам – было очевидно, что похищения – дело рук одного и того же человека.

Далее нестыковка следует за нестыковкой. Если маленьких детей задурить можно, посулить жвачки, игрушки, чего там еще – лешего в ступе, то чем запудришь голову молодежно-циничному подростку? Его блестячками не заманишь, да и не больно охотно нынешняя тринадцатилетняя младая поросль в машины к незнакомцам садится. Если, конечно, не зарабатывает таким образом. Но уж в этой связи думать о Павле Лунгине – бред кобылий.

Пепел затер сигарету и машинально вытянул из пачки следующую. Но не прикурил, а выскочил из кафе-стекляшки, будто, увидал на улице человека, перехватившего до завтра семь тысяч долларов и уехавшего на ПМЖ в Германию.

В маленьком магазинчике напротив, где каждую пядь площади занимала ждущая покупателей электроника и сушил горло наионизированный воздух, Сергей ногтем проворно освоил замок стеклянного стеллажа с цифровыми фотоаппаратами и первой же подвернувшейся моделью сфоткал изображение на экране крайнего слева телевизора «Samsung cs 21К2Q».

И тут же любительская видеозапись оборвалась, но он успел. Тщательно начесанная дикторша, с модным нынче кривым ртом, продолжала:

– Похищение людей превратилось в одну из наиболее динамично растущих отраслей криминального бизнеса. В год этот промысел приносит преступникам всего мира до 500 миллионов долларов.

Пепел ждал с цифровой камерой наизготовку, будто охотник глупую куропатку.

– Наиболее уязвимы, в этой связи, представители бизнеса, несмотря на то, что они составляют лишь малую долю тех 10 000 человек, которых похищают на нашей планете ежегодно. – Лечила зрителей криворотая с доброй трети экранов. – Как сообщалось в предыдущих выпусках нашей программы, в последнее время в Петербурге участились случаи так называемого киднеппинга – буквально, похищения детей. Жертв уводили с школьных переменок. – На экране «Рanasonic tx 21PM10T» цвет лица криворотой был малость смугл, на экране «Lg cf 21J50» розов, как цветочный лепесток. – Сотрудники правоохранительных органов предполагают, что, возможно, в городе действует маньяк. Очередным в серии исчезновений стало похищение сына крупного бизнесмена Валерия Лунгина, Павлика. Тринадцатилетний мальчик был уведен из школы в обеденный перерыв. Сотрудники нашего канала побеседовали с учительницей литературы – последней, кто видел Павлика.

– Але! – наконец очнулся обидевшийся на самоуправство Сергея продавец.

– Я беру этот фотик, – небрежно отмахнулся Пепел и бросил на прилавок пару зеленых бумажек.

– Теперь у тебя их две, – сказал разломавший пополам отнятую у хулигана бейсбольную биту Шварценеггер с соседнего экрана. Пепел решительно выключил соседа. Сергей смотрел свой канал, не отвлекаясь, чуть ли не дыша. Понятно, он делал скидку на неточность информации, собранной телевизионщиками, однако на безрыбье…

На трети экранов возникло взволнованное лицо женщины лет тридцати пяти, с подрисованными глазами и мертвенно-бледной пудрой. Пепел не поленился запечатлеть на «цифру» и эту рожу.

– Ко мне уже приходили из милиции, забрали портфель Павлика, я все рассказала.

– Но ведь у многих телезрителей есть дети, и чтобы печальный опыт не повторился… – нагнала трагизма журналистка.

– Я их на лестнице встретила. Они уже уходили. Я спросила у Павлика – этот за тобой пришли, да? Он говорит – да, за мной. Тот, ну, который был с Пашей, поклонился еще мне так любезно. Здравствуйте, говорит, не беспокойтесь, я Пашин дядя, Валерия Константиновича родной брат. Мы вместе из школы вышли, они в джип сели.

– Номер джипа – не помните?

– Да что вы!? – изумилась училка, – он был так прилично одет, и уверен… Павлик ему явно рад был. Опять же, машина хорошая. С чего бы у меня подозрения возникли?!

Лицо училки исчезло с экрана, картинка вернулась в студию. Дикторша продолжала:

– Фотографию похищенного мальчика вы видите на экранах. Всех, кто располагает какой бы то ни было информацией, убедительно просим позвонить по телефону, который сейчас возникнет в левом углу. Телефон работает круглосуточно. – На экране «Jvc av 21A10» губы у дикторши были вишневые, а на экране «Lg ct 21FB30» пунцовые. – Что касается преступника, у милиции уже есть конкретный подозреваемый. Известно, что это человек с криминальным прошлым, отбывший два срока в местах лишения свободы. Имя его пока не разглашается в целях личной безопасности граждан. Неизвестно, вооружен ли подозреваемый, но, определенно, очень опасен и, возможно, психически невменяем.

Пепел истратил третий кадр.

– Мы долларами не принимаем, – все еще обиженно проворчал продавец.

– Отпринтуй штук по пять картинок каждого снимка из аппарата, – не вникая в претензии, Сергей положил цифровую игрушку рядом с зеленью.

– Мы таких услуг не оказываем.

– И оставь сам аппарат себе. Мне нужны только фотки.

Мордаха продавца мигом преобразилась, пальцы впились в доллары, клещами не разжать:

– Одну минуточку, вам в цвете? Конечно, в цвете, все исполним в полном ажуре!

– И еще, – Сергей пошелестел следующей купюрой, – мне нужна какая-нибудь из телефонных баз на диске. [3]3
  «Единый государственный реестр налогоплательщиков Санкт-Петербурга» (выкраденный хакерами и записанный на лазерные диски) по состоянию на 2002 год можно приобрести за 100-150 рублей. Более современная база, по состоянию на 2003 год, стоит уже порядка $100. Адресную базу жителей Санкт-Петербурга по состоянию на 1999 год – можно купить с рук тоже рублей за 150. Не верьте, если продавцы будут уверять, что база более новая, такой на рынке просто нет. В эту же сумму обойдется база сотовых операторов Санкт-Петербурга по состоянию на 2002 год.
  Помимо названных можно также приобрести ряд баз по предприятиям Санкт-Петербурга и Российской Федерации. Однако эти базы носят скорее рекламный характер, поскольку содержат только информацию о месте нахождения предприятия, его деятельности и руководителях. В некотором смысле это аналог телефонного справочника Санкт-Петербурга.
  База же «Единого государственного реестра» позволяет осуществлять поиск по наименованию организации, ее ИНН, ОКПО, адресу, телефону, ФИО руководителя. В выдаваемой информации – расчетные счета организации, величина уставного фонда, сведения об учредителях и многое другое.
  Адресная база данных и база сотовых операторов позволяет получить информацию о конкретном лице: его месте проживания, паспортных данных, зарегистрированных на его имя сотовых телефонах и домашнем телефоне. Встречаются варианты адресной базы, в которой есть подробные данные о жилищных условиях (количество комнат, их площадь, льготы по оплате и т.п.).
  По словам представителей правоохранительных органов, в своей информационно – аналитической работе они собирают первоначальную информацию именно таким путем. Причем, зачастую используя точно такие же базы данных, поскольку получение этих сведений официальным путем занимает слишком много времени. Однако не следует забывать, что у ресурсов «черного» рынка есть существенный недостаток – обновить сведения можно только путем покупки новой базы данных.
  Широкие возможности открывает Интернет, предлагая вышеописанные базы по аналогичным ценам. С тем, какие информационные массивы вообще существуют можно познакомиться на сайте www.members.fortunecity.com/freebases/. А по адресу www.interweb.spb.ru/phone находится в свободном доступе простенькая база жителей Санкт-Петербурга (в отличие от своих аналогов на компьютерных дисках, она не содержит паспортных данных).
  В целом, по Петербургу перечень баз данных, представленных на рынке, достаточно ограничен. Зато по москвичам можно приобрести практически исчерпывающую информацию. Московские базы данных, рекламируемые через Интернет, предлагаются по демпинговым ценам (200-400 рублей за одну базу). В частности на рынке представлены базы данных ГИБДД (авотранспорт, ДТП, водительские удостоверения), ОВИР (загранпаспорта), жилищных служб (паспорта квартир, приватизация, нежилые площади), картотека МВД, Госкомстат (сведения о фирмах и производимой ими продукции).


[Закрыть]

– К сожалению не держим, – продавец печально облизал купюру глазами, – Через два павильона торгуют музыкой, спросите Альберта.

* * *

Иветту Соломоновну терзала жажда деятельности. Начала она с того, что с утра на три часа исчезла из дома. Вернулась к двенадцати и, на цыпочках прокравшись мимо кабинета мужа, заперлась в кухне. Неслышно открыла холодильник, решительно достала покрывшуюся изморосью бутылку водки «Матрица» и трясущимися пальцами свинтила студеную крышку. Не пила Иветта Соломоновна со дня свадьбы, но теперь она наполнила до краев кофейную чашку и, не садясь, залпом осушила. Вздрогнула, поморщилась, налила вторую. Поднесла к губам, задумалась.

– Что же эти гады сейчас с Павликом делают… – прошептала она. Опрокинула содержимое чашки в рот, на этот раз даже не ощутив ни вкус, ни холод. Завинтила крышку. Долго стояла Иветта Соломоновна перед кухонным столом, глядя на ротановый стул, на котором всегда сидел ее сын; самым страшным было для Иветты то, что больше она ничем, ничем не могла сейчас помочь Павлуше. А вдруг похитителям не нужен выкуп? Иветта Соломоновна всхлипнула. Вдруг его украли враги мужа, из мести?! Она почувствовала, что прекратившаяся под утро истерика грозит вернуться. Так ли уж ничем она не может еще помочь бедному мальчику? – спохватилась Иветта, и с горечью осознала: да, больше ничем… Но надо продолжать что-то делать, пока она тут торчит, глушит водку, неизвестно, что с Павликом!

В кабинете супруга зазвучала мелодия «Турецкого марша», все настырней и настырней, это очнулся его мобильник. О чем говорит муж по «Нокии», Иветте было не расслышать.

Правильно, решила Иветта, нужно бить в колокола, где только можно. У домашнего телефона на тумбочке под бра лежала записная книжка мужа. Иветта Соломоновна нашла номер, звонить по которому показалось ей наиболее резонным… Руку с телефонной трубкой перехватила рука Валерия Константиновича – у Иветты так стучало в висках, что не расслышала, как он подошел. Или подкрался?

Лунгин пребывал на взводе. Дело, возможно, было сложнее, чем кажется, только что звонил скользкий тип с гнусавым голосом и требовал выкуп, при этом явно Павлика в глаза никогда не видел – где-то просочилась информация о похищении, и все городское жулье теперь придумывает, как срубить толику малую с безутешного отца. А номер мобилы не вопрос – на всех рынках торгуют ворованными у операторов электронными базами абонентов, Лунгин, например, тоже пару недель тому прикупил такой диск. А тут эта дура под ногами путается, изводит… Узнав высветившиеся в окошке «Панасоника» первые четыре цифры набираемого Иветтой номера, Лунгин так заскрипел зубами, что за ушами хрустнуло.

– Валерик… – робко начала супруга, протягивая ему трубку, – позвони еще раз. Звони каждый час, пока Павлика не найдут!

Муж волком взглянул на жену. Иветта Соломоновна втянула губы, готовая разрыдаться. Ну почему он так бессердечен? Разве не видит, как ей плохо?!

– Иветта, – обратился «Валерик» к супруге, досчитав в уме до десяти, – Владимир Борисович пообещал лично разобраться в этом деле, подключить всех своих людей. Поверь, в этом он заинтересован. Если похититель – Ожогов, то тогда проблем меньше. Этот парень, хоть и из деловых, но один на льдине, никем не прикрыт, одиночка по жизни. И прижать его – реально, это сам Савинков сказал. Но вот с твоей стороны – что за самодеятельность? Кто позволял дергать за мои нитки? Ты же всё усложняешь, мать твою! – взорвался он.

– Ты мою мать не трогай! – Иветта Соломоновна разрыдалась, – я сама мать! А ты, ты…

– Ну, что?!

– Это из-за тебя Павлика украли! – завизжала жена, – я поняла, из-за тебя! Никто выкупа не спросит! Всё потому, что эти твои конкуренты… Мстят тебе! И отыгрываются на Павлике! А ты еще делаешь вид, что тебя заботит его судьба! Тебя?! Ха! Да тебе плевать на сына! Только по кабакам с девками шляешься! Думаешь, я, дура, не знаю, что у тебя за командировки?!

– А, так вот, в чем основная претензия, – протянул Лунгин, – старая климактерическая дура, в зеркало погляди! Давно подтяжки пора делать сотнями, жир срезать! Да на жиру для всего Питера блинов нажарить можно!

В каком бы состоянии Иветта Соломоновна не находилась, но такая, с позволения сказать, шуточка не могла проскочить не замеченной. Взвизгнув, Иветта бросилась на мужа и вцепилась ему в щеки остро отточенными ногтями. Больно ударилась коленкой о тумбочку, записная книжка с сырым шлепком упала на дубовый паркет.

– Знай, я с утра была на телевидении, отнесла кассету и фотографию Павлика! А потом подала заявление в милицию! А ты!? Что сделал ты, чтобы вернуть сына?!!

– Ведьма, какого лешего ты про Павлика всему свету растрезвонила? – процедил Лунгин, отрывая от себя жену, – в дурку тебя сдам, к едрене фене!

– Только попробуй! Кто будет Павлика искать?! Тебе наплевать на него, наплевать!

Железной хваткой бывшего пловца Лунгин схватил жену за бока, уволок вырывающуюся Иветту в соседнюю комнату и запер снаружи.

– Посиди пока. – Пот градом катился по вискам и саднил исцарапанные ногтями скулы.

Отдышавшись и обшикав в туалете ранки одеколоном, он вернулся в коридор, поднял с паркета упавшую во время неожиданного супружеского побоища трубку «Панасоника», и вызвал скорую психиатрическую. Скорая увезла бьющуюся в истерических конвульсиях Иветту Соломоновну, и Лунгин сел за стол с начатой женой бутылкой водки, ероша волосы и лихорадочно соображая. Если эта истеричка забила тревогу в ментуре и по телеканалам, Савинков обязан об этом узнать.

Воплотить эту идею в жизнь помешал следующий звонок по мобильнику.

– Валерий Константинович, надо полагать? – ответил Пепел на раздраженное «Алло». – У меня есть некоторые соображения по поводу Вашего сына.

– Идите Вы к китайскому мандарину с Вашими соображениями, – спокойно послал Лунгин, ему хватало ума для вывода, что реальные похитители так разговор о выкупе не начинают. Пустой взгляд уперся в наполовину оотаявшую бутылку водки. Захотелось поймать на палец капельку воды и втереть в висок.

– Успею, – отозвался Пепел, – но советую выслушать.

– Почему? – без интереса спросил Лунгин.

–Да хотя бы потому, что в поисках Павла я заинтересован больше, чем кто бы то ни было.

– С чего бы это?

– Я – главный подозреваемый, – отрезал Пепел.

Повисла напряженная пауза.

– А имя?..

– Ожогов, – бросил Пепел.

– Да… Владимир Борисович упоминал… – соображал Лунгин.

Пепел начал подозревать, что напоролся на болвана.

– Ну, так что, Валерий Константинович, – поторопил Сергей. – Вы заинтересованы в сотрудничестве?

– Да, конечно, всенепременно! – спохватился Лунгин, – с чего начнем? Что у Вас за соображения, Вы же с этого начали?