Текст книги "Клич стаи"

Глава 4

Корвин, третий сын тысячника Стаи Серого Льда, сейчас был зол. Он был взбешен. Мечась на каталке в комнате медицинского блока загнанным зверем, он не знал, как выплеснуть закипавшую внутри гремучую смесь из паники, злости и ненависти ко всему миру.

Тело разрывало от фантомных болей, шею нещадно ломило от удара штурмовика, а в сознании звенел предсмертный вопль умирающей «тени». Но физическую боль он перенес бы молча. Больше всего его разъедала горечь от поражения в очередной попытке вырваться из ловушки, в которую он угодил с рождения. И все его попытки хоть что-то изменить натыкаются на просто фатальное невезение.

Ну откуда?! Почему именно за ним охотился ячар?! И как он его вычислил?! Даже судя по гербу и витиеватому узору, довольно опытный владыка безвольных тел не мог его просто засечь по отметкам сканера. А тем более предугадать, что задумал один из сотни претендентов.

Ведь он использовал не популярную тактику новичков, решивших попытать счастья на Арене! Нет! Такой подход, который применил он, уже не использовался много лет!

Переоборудованная и усиленная экранизацией доспехов разведброня должна была скрыть излучения тела и электроники от всех видов активных систем обнаружения. А фокус с масдегравом был бы огромным сюрпризом у подножия Пирамиды для охотников, и пока ошеломленная жестким отпором погоня зализывала раны, у него остался бы шанс на последний рывок к мечте. И всё! Блистательная победа – и он на вершине успеха!

Ведь сколько он ни смотрел архивы, все бои и отборочные игры сводились к тупому технологическому противостоянию и количественному перевесу в «тенях». Никакой фантазии! А в его случае, даже по теории вероятности, ему уже просто ДОЛЖНО было повезти!

Но вместо этого он в очередной раз с размаху сел в лужу. Вернее, угодил в объятия медкиборга, который бережно доволок его в медицинский отсек из ячейки управляющего контура. Под стоны пациента, еще не отошедшего от сеанса слияния с «тенью», киборг начал операцию по восстановлению поврежденного позвоночника и модулей сопряжения с шунтами управляющего контура.

С хрустом извлекая из плоти почерневшие иглы нейродатчиков, отбрасывая бесполезный хлам в утилизатор, щупальца медика порхали над расчлененной спиной, уверенно обрабатывая поврежденное тело биораствором. Вливая в зияющие раны прозрачную жидкость и удаляя поврежденные ткани, чувствительные пальцы из медицинского сплава бережно ощупывали схватывающий раствор и, диагностируя полное срастание донорских стволовых клеток с носителем, стали облучать воронки лучами финишира.

Проникая в структуру клеток едва видимым столбом света, луч вызывал быстрое деление клеток, и спустя несколько десятков секунд жидкость мутнела, а после усилившейся яркости луча и вовсе покрывалась розовой нежностью молодой плоти.

Открывшиеся без предупреждения двери оповестили о появлении людей, имевших больший статус, чем тот, кого латали на каталке. А когда прозвучали до боли знакомые приторно-ласковые нотки, Корвин только закусил губу.

– Салем, а ты не знаешь, что за тушку сегодня уволокли с Арены под номером восемьдесят три?

– Даже не представляю, – прозвучал такой же наигранный ответ. – Но мы же не зря выкупили этот сувенир. Давай-ка спросим у нашего младшего, ведь он очень увлекается Ареной, даже в последнее время перенес операцию по усилению позвоночника, представляешь? Вот он наверняка знает, чья это запчасть…

С глухим стуком и чавканьем на панель диагноста было водружено что-то. Когда от запаха горелой плоти стало не продохнуть, Корвин открыл глаза.

Высушенная и не пострадавшее от разряда половина искаженного лица квадра сохранила выражение предсмертного крика «тени», чья голова сейчас предстала перед незадачливым хозяином молчаливым упреком о проигрыше.

– Смотри, братец, а мы приготовили сувенир с твоего первого выступления! Ты так быстро покинул арену, мы даже испугались и подумали, что вряд ли ты успел усвоить урок. Вот и решили тебе сделать из черепушки именную чашу… Корвин-неудачник!

Издевательский смех сотряс комнату громовыми раскатами. Возвышаясь над каталкой двумя человекоподобными тушами с гипертрофированной мускулатурой и головами животных хищников, его братья по отцу покатывались со смеху.

Им доставляли удовольствие жалкие потуги младшего выбиться с третьих ролей. Ведь в отличие от него, старшие наследники поделили между собой все богатство рода Мер-Хан. Старший готовился принять у отца титул службы вождю, а средний – унаследовал все богатство семьи. И только третьему досталось знатное происхождения без прав на звание и имущество. Это больше всего злило Корвина.

Из-за того, что папаша обрюхатил первой не его мать, а какую-то смазливую сучку чужого рода, ему теперь предстоит мучиться всю жизнь! Сносить насмешки этих индюков, у которых мозгов хватает только на то, чтобы тратить средства рода на модные биомодификации геномов, трахать все, что шевелится, а ему для какой-то жалкой процедуры усиления скелета жгутами новой бионики пришлось клянчить деньги у главы материнского рода. Эх, если бы мать была жива. Все было бы значительно проще.

– Эй, гроза Арены, чего молчишь?

– Ты что, Дит, он вынашивает новые планы по покорению Арены, пересчитывает последние гроши на покупку нового раба, чтобы покорить Арену и выиграть приз главного Желания! А ты знаешь, какое оно у него? – наслаждаясь сверкнувшим в глазах Корвина блеском бессильной злобы, запрокинув волчью голову, Салем расхохотался. – Он мечтает заполучить сладенькую Юдуфь!

– А губенка-то далеко не дура! Единственная дочь рода Рамаза-Хан, – поддержал веселье средний брат. Голова мифического вепря сложилась в противную гримасу хихикающего чудовища. – Или это спермотоксикоз бьет в голову? Ведь кобылка очень заметная, такие формы, а как танцует… я бы ей вдул, а ты?

– Спрашиваешь, но вот только она не для забав. За ее чреслами следят Верные Псы. Можно заполучить очень большие проблемы, – волчья голова оскалилась. Но взгляд желтых глаз вновь обернулся к молчавшему Корвину. – Зато младшенький-то придумал отличную комбинацию. Вот только мозгов не хватает для реализации задуманного. Может, поможем советом, а потом он даст её попользовать на ночь, как думаешь?

Вдоволь насмеявшись над своими шутками, братья собрались было уходить, но фигура с волчьей головой застыла у дверей. Наградив пышущего бессильной злобой Корвина долгим взглядом, Дит метнулся к операционному столу.

Сбросив младшего с кушетки и схватив за горло, впечатал того в стену. Вглядываясь в покрасневшие от натуги глаза и руки, пытавшиеся ослабить удушающую хватку на горле, оборотень пролаял:

– Слушай и запоминай, щенок. Главная причина поражения была в том, что ты выбирал «тень» среди взрослых рабов Тысячи Городов и не знал основного правила… «Тень» растят, ее учат чувствовать каждую мысль, каждое биение сердца, с ней сживаются. Она продолжение твоего тела, это не она берет в руки оружие и сражается на арене, а ТЫ! Она просто одежда, доспех твоей воли! И когда ты добьешься повиновения на уровне вздоха, только тогда ты сможешь побеждать! А когда твоя «тень» станет мастером, в нее вживляются материнские шунты и подключается децима таких же, тщательно отобранных и взращенных «теней». Так продолжается, пока твое мозаичное восприятие мира не сможет контролировать тетру полной сотни воинов! Вот тогда ты станешь истинным ячаром! И только тогда ты сможешь победить на Арене, а пока… ты просто позор рода. Хорошо хоть мозгов хватило не выставляться под родовым тотемом. На, изучай запись своего позора с комментариями лучших специалистов Арены. Помни, еще раз проиграешь, то снисхождения не будет. Роду не нужны неудачники…

Вновь забросив закатившего глаза юнца на операционный стол, оборотень выхватил из-за пояса личный жезл. Отзываясь на касание, золотой стержень укрылся сиянием. Касаясь им проекции, на которой высвечивались поврежденные участки тела, оборотень гасил красные зоны неоплаченного лечения. И когда киборг ожил стремительными движениями, а в резервуарах забурлила жидкость для генной модификации, охваченный тисками захватов Корвин пришел в себя.

Глядя, как скалится в усмешке волчья голова, пленник попытался было вырваться, но плотные захваты пут уже стянулись в фиксации, по телу ползали щупальца диагностов.

– Что ты задумал, Дит? – встревоженно спросил старший брат. Поведя кабаньей головой от проекции к проекции, Салем хмуро покачал головой. – Отцу это не понравится!

– Переживем, а вот нашему неумехе будет лишний повод шевелиться.

– За что?! – выдавил из себя Корвин.

– Да ни за что, – пожал мощными плечами оборотень. – В роду давно не рождалось достойного ячара. Привлекать со стороны накладно и не надежно. А тут один из детей главы рода по собственной воле изъявил желание стать владыкой, почему бы ему не помочь? Но чтобы у тебя не было соблазна применить свои способности против нас, мы кое-что тебе вживим, для страховки. И это будет нашей гарантией. От ядовитого плевка в спину…

Волчья пасть мелькнула в считанных сантиметрах от лица, клацнув неестественной белизной клыков, и брат горячо задышал в ухо.

– Теперь в твоем организме будет циркулировать крохотный тромб, и в случае нарушения основной заповеди ты, наш горячо любимый братик, тут же сдохнешь. Мгновенно. Даже не успев насладиться наследством…

Начавший действовать наркоз сковал тело и разум ватными оковами. Теряя ощущение реальности, Корвин проваливался в наркозный сон с дикими проклятьями братьям. Только что они сделали его вечным третьим. Теперь он никогда не сможет вырваться с последних ролей!

Тонкий писк киборга-диагноста, пробежавшего по телу шустрым паучком, известил о последних секундах сна. Тяжело вырываясь из оков анестезии, пациент выгнулся дугой. Разрывая легкие диким кашлем, молодой парнишка свернулся в позе эмбриона. Едва не теряя сознание от боли, переборол спазмы и приподнялся на трясущихся руках.

Каждая клеточка горела огнем и болела, словно он был пропущен через ушко иголки, да по нескольку раз. Братья скупердяи пожалели денег на полный комплекс, и теперь ему придется мучиться от жуткой мигрени, пока в крови не распадутся токсины дешевого наркоза.

Медленно поднявшись и ощупав себя, Корвин посмотрел на проекцию со своей точной копией. Пытаясь понять, куда именно могли запустить вредоносный модуль, инфицированный микробомбой, он смог только тяжело вздохнуть и обессиленно обхватить голову.

Его провели. Мастерски и в лучших традициях Стаи. Какая-то гнида вычислила его цели и, действуя на опережение, сплела паутину, куда он угодил бестолковой мошкой. А сегодня Дит прямым текстом в этом признался. После такого откровения он не удивится, если братья наняли того ячара специально для него, и все обставили для фатального проигрыша.

Но кто смог сдать его братьям!? Он же никому и слова не сказал о своих планах. Ни с кем даже не обмолвился.

Эх, а какой был план. Как все начиналось хорошо. Он планировал красиво победить. Показать зрителям и судьям одну яркую схватку, а затем прийти к отцу с просьбой помочь ему в исполнении мечты. И отец не отказал бы сыну, выбравшему почетный путь воина стаи, и… дал бы денег. Много денег. Вот тогда бы он и начал трудный путь восхождения по лестнице власти. Набираясь мудрости в занятиях с дорогими учителями, наращивая слои боевых модификаций, и спустя годы тренировок он бы выиграл Большую Арену и получил бы главный приз. Золотое Желание.

А вот тогда-то и можно просить о родстве с Рамаза-Хан. Вождь Стаи не откажет победителю.

И вот тогда… Вот тогда бы и открылись перспективы для мести у мальчишки, выросшего без матери в тени старших братьев. Вот тогда бы эти выскочки лизали пыль с его ног!

Но теперь все его векторы целей летят в бездну! Теперь все его слова в глазах отца, уже обработанного братьями, будут выглядеть жалкой попыткой оправдаться. Теперь никаких инвестиций. Никакой самостоятельности. Никакого внимания. И он вновь отброшен на эпизодические роли. Даже хуже.

Братья теперь знают, что он далеко не та размазня, за которую себя выдает. И теперь подстраховались от его козней. И даже больше. Они будут его поддерживать и взращивать как ячара рода Мер-Хан. Ведь с момента вживления биомодуля он будет послушным орудием в их руках…

Запустив на проекцию запись своего неудачного поединка, Корвин только стиснул зубы. Все его уловки с разведброней и поспешными действиями фиксировались со всей тщательностью, а комментарии консультантов только заставляли бессильно скрипеть зубами…

Плохие доспехи, неудачный выбор оружия и поверхностные знания тактики боя в замкнутом пространстве. Отличные показатели владения технологией масдегравов, оружейные комплексы на отлично, удовлетворительное стратегическое планирование. Но самое главное – нехватка информации, которая в конечном итоге вылилась в тактический проигрыш на второй минуте открытой схватки.

Самое обидное было в том, что самостоятельно он этого не узнал бы! Проклятая политика дозирования информации по статусу! Эти данные предоставляются только с кодом доступа не меньше альфа-три. А его статус был в зоне бета один.

И так большинство знаний он собирал по крупицам. Из разных источников, втайне ото всех. И естественно, об особых принципах и методах слияния «тени» с управляющим сознанием ячара он не мог даже догадываться. Именно поэтому он пользовался каналом управления через обычный шунтированный канал подчинения. Теперь он понимал, почему запаздывали реакции, почему его действия были словно движения в воде.

Отклик от «тени» проходил не через естественные каналы реакции, а через навязанные узы пси-подчинения. Использовались не русла естественных и сформировавшихся нейронных цепей, а также наборы знакомых нервных импульсов, а грубо проложенные подчиняющие каналы управления!

Вдобавок ему просто не хватало скорости. Вот поэтому он и не чувствовал границу реальности, а когда «тень» получила первое ранение, и доспех поплыл высокотемпературным маревом, загнанное в ярмо подчинения сознание раба в момент смертельной опасности вырвалось наружу. Подчиняясь дремучим инстинктам, раб уже не слушался приказов управляющего сознания, бросил сопротивление, но едва не сдернувшая скальп хватка все расставила на свои места.

Вырвавшийся рык бессилия вновь пробудил в груди жажду мести. Схватив замолчавший навеки упрек за волосы, Корвин забросил череп «тени» в утиль-камеру.

Глухой стук и урчание биорастворителя наполнило комнату запахом озона, и в голове просветлело. Вспышка ярости отпустила, и в сознании стали появляться первые мысли здравого рассуждения.

Что же, надо уметь проигрывать и принимать удары достойно.

Эту схватку с братьями он проиграл. Вчистую.

Но все-таки получил инвестиции для развития проекта ячара, при этом потеряв самостоятельность.

Остается придумать, как выбраться из той ловушки, в которую сам себя загнал.

Поднявшись с ложа, Корвин натянул серебряный костюм обычного безродного служащего стаи. Дождавшись, когда все суставы тела оплетет стальными лентами экзоскелета, накинул на плечи плащ и поправил на голове дешевый обруч проектора. Выбрав самую распространённую и модную проекцию мифического зверя, Корвин укрылся сияющей голограммой и выскользнул из медицинского бокса.

Не оглядываясь, он уверенно двинулся сквозь лабиринты космического города, обуреваемый лишь мыслью о возросшем счете к братьям, к Стае, ко Вселенной.

Им прочно овладело одно желание: перетряхнуть сплетение астероидов Тысячи Городов, как банку с пауками. Чтобы все его враги перегрызлись насмерть, а когда он получит власть и богатства рода, то останется один лишь сладкий пунктик. Заставить самоуверенную тварь Юдуфь заискивающе стелиться у ног и видеть в нем повелителя, а не смеяться над неуклюжими знаками внимания третьего сына рода Мер-Хан.

Глава 5

– Ты же прекрасно знаешь, что это невозможно.

Тихий шепот Деми был наполнен печалью и тоской, отзывающимися в груди щемящей болью. Перебирая пальцами непокорные косички, что упругими стручками с вплетенными ростками лиан сопротивлялись любым изгибам, Юрган наслаждался каждым мгновением пребывания вместе. Наглаживая руками прильнувшую к нему девушку, обнимал за белые плечи, перебирал стручки прически и слушал бьющееся в унисон сердце.

Сегодня был последний день, когда они могли лежать в тени шатра, скрытые от палящего солнца и всего мира низко стелющимися листами кустарника. Это был последний час их пребывания вместе, а дальше разлука. Неизбежное расставание, ведь ночью Посвящение, а дальше все скрыто неопределенностью.

Для него. Его путь непроницаем для взглядов чтецов родовых линий. Сколько он ни просил, никто в кочевье ведьм не мог сказать, что его ждет дальше. Даже Деми.

– Я не понимаю, почему у всех читается будущее родовой линии, а у меня нет! Почему все, кто видит меня, молчат и отворачиваются. Сколько я ни прошу Видящую, она только шипит и прогоняет меня как чумного!

– Мы читаем только тех, чье влияние на будущее минимально. И наши слова не изменят ткань мироздания. А ты почти весь в синем тумане, а для нас он как каменная стена, – проговорила Деми, пытаясь обхватить его необъятную грудь.

Девчонка не открывала глаз, нежилась в уютных объятиях всех рук.

– Ты как зубная боль. Вспышка – и мы, как мотыльки, перегораем, слепнем и ничего не видим. Только Видящая может выдержать Синий туман. Только она может разобраться в бурной реке из чужих судеб, и то… Недолго, и тоже через боль. Но ясно видно, что именно на тебе завязаны судьбы живых и мертвых Осириса. Именно над тобой светится вязь нереализованных потенциалов. И любое неосторожное касание вызовет болезненную реакцию мироздания. Поэтому даже для нас твое соседство очень большая опасность…

– Для нас, – с горечью сплюнул Юрган, – ты уже поделила мир на своих и чужих. А где в нем место для меня?

В его объятиях лежала давно не та девчонка, что пропала ночью из ясель. После тщательного допроса погонщиков и дознавателей девчонка еще день оставалась возле мечущегося в бреду Юргана. А на следующую ночь вышла и не вернулась. И когда пришедший в себя квадр смог позвать Деми, самая старшая и древняя из матерей бросила ему искорёженный обломок металла.

Разглядывая посеченные зубами ворка обломки ясельного шунта, Юрган слушал историю о погонщиках, выследивших стаю ворков по маячку, где в брюхе вожака и был обнаружен имплантат. И даже ощущая в руках холод мертвого металла, он не верил.

Хоть новость и подкосила ослабленный организм, провалявшись еще трое суток в горячем бреду, Юрган дал себе обещание разобраться с этой пропажей. И после выздоровления квадр изменился. Замкнулся в себе и часто пропадал в джунглях. И словно сдавшись его упорству, в ответ на его безмолвный зов среди джунглей он встретил Деми.

Вернее, она встретила его у памятника уже в новом обличье. Вместо непокорной шевелюры из огненной гривы и пылающих азартом озер синевы глаз, его приняли аккуратные струи косичек и грустные глаза человека, узнавшего о жизни настолько много, что эта тяжесть давила изнутри, просачивалась через зеркала души и смотрела на мир грустно, с печальной улыбкой. От этой улыбки Юрган хотел обнять аудика, прижать к себе, защитить от всего. И не отпускать никогда и никуда.

После того как улеглись первые эмоции, они договорились о встрече в новом месте. И он уже сбился со счета, сколько дней Юрган пропадал вместе с Деми в джунглях. Но с каждой встречей от прежней девчонки в ней оставалось все меньше прежней знакомой. Она всегда отзывалась на поцелуи, всегда слушала его нескладные слова о бушующих внутри эмоциях, но в глазах не было радости и восторга, как у него. И все чаще в ее словах мелькали слова «мы и они», а слов об их будущем не звучало совсем.

И чем ближе была дата Посвящения, тем хуже становилось внутри.

Юрган понимал, что если оставить все как есть, то Деми останется в джунглях, а он уйдет в неизвестность, и это будет конец! Конец всему. И это разрывало сердце мукой. Хотелось выть, рычать, убивать, чтобы сделать хоть что-нибудь! Но что именно могло их спасти… он не знал.

Побег в джунгли?

Новые друзья Деми отказались ему помогать в извлечении имплантата, а в случае если он не явится на следующие сутки в ясли, будут организованы полномасштабные поиски. И по показаниям маячка его выследят, как ту стаю ворков, в какую бы нору он ни забился. Сколько бы он ни думал, ничего стоящего не шло в голову. Что ему делать?!

Ровное дыхание девчонки сбилось, и в глаза квадра плеснулось море грусти. Убрав с лица прядку непокорных косичек, Деми тихо произнесла:

– Не мучай себя. Не рви сердце пустыми переживаниями. Ты всегда будешь со мной. Вот здесь, – касаясь рукой обнаженной груди, девчонка грустно улыбнулась, – навсегда. Слышишь? И знай, пока оно стучит, в нем всегда есть место для тебя. Помни и не забывай об этом.

Обхватив лесную нимфу, Юрган уткнулся носом в пахнущую джунглями копну косичек. Не зная, как совладать с бушующими внутри эмоциями, бережно поцеловал девчонку в податливые губы. А дальше сорвался в штопор, отдавшись урагану нахлынувшей страсти, которая вновь выжала обоих до дна.

И когда полог из листьев колыхнулся и в полумрак шатра ворвались яркие лучи солнца, они смогли только вяло прикрыть глаза.

Заглянувшая тень проступила чертами молодого лица, что заинтересованно окинула обнаженную парочку любопытным взглядом, но наткнувшись на взгляд Деми, девчушка в свободном балахоне из плетений листьев и ткани засмущалась и буркнула:

– Вас ждут на открытой поляне.

– Сейчас будем, – ответила Деми.

Дождавшись, когда младшая из касты чтецов уйдет из уютного гнезда, обнаженная Деми поднялась и дотянулась к вершине шатра. Не оглядываясь на шорох одевавшегося в универсальный комбинезон Юргана, девчонка поколдовала с основаниями лепестков, и дерево отозвалось тихим шелестом.

Набухая силой, стволы сведенных деревцев распрямились, и спустя минуты на месте шатра не осталось и следа.

Кочующая стоянка ведьм напоминала развороченный муравейник. Многочисленные младшие чтецы в зеленых хламидах занимались паковкой нехитрого багажа. Укладывая в плетеные сумки глиняную посуду, свитки листьев, девчонки распускали кустарники из-под шатров, разглаживали в лесу любую неестественность, что могла выдать пребывание людей И отзываясь на прикосновения и шепот, примятая трава буквально на глазах наливалась стройностью и силой.

Спустя несколько минут шумного пробивания Юргана сквозь кустарник, следом за стройной фигурой Деми, словно бестелесным призраком просочившуюся далеко вперед, они вышли на поляну, обрамлённую вековыми деревьями.

Остановившись в центре поляны, Деми присела на колени перед полукругом молчавших фигур. Пришедший следом Юрган окинул пятёрку ведьм хмурым взглядом.

Сейчас, в отличие от первого раза, он уже не боялся их до икоты. Страх, конечно, присутствовал, но не было того парализующего ужаса, который охватывал его, когда он смотрел в глаза этих старух. За прошедшее время знакомства он многое узнал об этих таинственных людях Осириса. Познал то, что позволили. А вот понять, что ими движет, так и не смог.

Они делились знаниями, учили понимать лес. Открыли ему глаза, что кроме биомассы есть еще много других съедобных вещей, которые питательны и не вызывают той обманчивой эйфории и сытости, что присущи эмбирику. От них он впервые узнал о Проклятых временах и намного больше, чем об этом говорилось в страшилках у костра и в материнском шепоте. Но самое главное, они ему рассказали, что кроме этого леса, в мире есть еще другие места, в которые ему предстоит вскоре отправиться, и от того насколько он сейчас будет знать, уметь, и зависит, как сложится его судьба.

– Твое время пришло, Юрган. Больше мы не будем встречаться.

Скрипучий голос Видящей нарушил тишину поляны. Вглядываясь в лица старух, Юрган поежился. Там плескалось много непонятного, от которого волосы на затылке шевелились.

– Вскоре ты узнаешь свой путь, и наши нити судеб расплетутся в вихре событий. За прошедший год ты узнал больше, чем любой не посвященный.

– Что меня ждет, ведьма?

Недовольно поджав губы, Видящая поморщилась. Но принимая выходку квадра как неизбежную данность мужчины, только покачала головой.

– Никто больше не будет смотреть в туман твоего будущего. Там слишком много неопределенностей. Любое неосторожное слово может повлиять на принятие твоих решений в будущем, а это может помешать делам Вещего. Для ждущих своего часа три сотни лет это равносильно смертельному приговору…

– Где мне искать его, ведьма? Вы так ничего и не сказали, только все твердите о приходе, о возмездии, о справедливости. Но ни одним словом не обмолвились, ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ!!!

– Ждешь, что я тебя за ручку проведу по всей жизни? Этого не будет, – игнорируя вспышку эмоций, Видящая флегматично пожала плечами, – в мироздании нет определенности. Есть только конечная цель, а достичь ее можно множеством путей, каждый из которых требует своей платы, умения его увидеть и воплотить. Мы тебе дали знания. Умения. А дальше… А дальше делай, что можешь, а произойдет то, что угодно мирозданию.

– Много слов ни о чём, – раздраженно отмахнулся Юрган, уже смиряясь с тем, что от этих сумасшедших старух ничего не добиться.

Он хотел хоть одним глазком подсмотреть, что его ждет впереди, ведь ему было страшно. Страшно оказаться один на один с неизвестностью, а самое удручающее – не увидеть больше Деми. За прошедший год их отношения переросли в намного большее, чем просто дружба, и последние месяцы превратились в сладкую патоку насыщения и прорастания друг в друга. А сейчас предстояло расставание, и это бесило, вызывало внутри бурю протеста.

– Ладно, ведьмы, я так понимаю, помощи от вас не будет. Тогда чего мы ждем? Вы направо, я налево?

– Типичный мужчина, – хмыкнула Видящая и кивком подозвала Деми. – Ты нашла то, что я просила?

– Да. Вот он.

На протянутой ладони лежал серый камушек, каких множество валялось на дне любого ручья. Округлые края с темными прожилками чернели по краям замысловатым узором.

– Да, вполне подойдет. Что же, сестры, – коротко переглянувшись с молчавшими все время старухами, Видящая, тяжело вздохнула, – пора нам закончить плетение этой вариативности.

Деми поднялась с коленок и подошла к Юргану. Держа протянутые руки открытыми и неся на ладошках голыш, как самую большую драгоценность мира, девчонка развернулась лицом к застывшему истуканом квадру.

А за ней возвышалась Видящая.

Не отрывая рук от плеч дрожащей как осенний лист девчонки, Видящая смотрела на мир и смотрела сквозь него. Поддерживаемая с двух сторон помощниками, ведьма зашептала слова:

– Творец мироздания, прими обращение детей своих. Откликнись на призыв о помощи. И пусть силы вселенной, несущие отпечаток воли твоей, откроют эту родовую линию и позволят помочь этому ребенку исполнить твой замысел…

Слова старухи теряли силу, и Юрган уже едва мог разобрать в шепоте что-либо, но когда он взглянул в глаза Деми, то едва смог протолкнуть глоток воздуха.

Вместо синевы глаз на него смотрели черные провалы раскрывшихся на всю полноту зрачков, и от них тянуло такой нечеловеческой мощью, что Юрган боялся шевельнуться. Ему казалось, что это нечто, смотревшее на этот мир глазами проводника, обратит на него внимание. Наградит пристальным изучением, начнет проверять, рассматривать, просвечивать, и от этого изучения от прежнего Юргана не останется и следа. Его сознание, песчинку личности просто разнесет от мощи космических масштабов, и его просто не станет.

Поддерживая дрожащие кисти девчонки всеми четырьмя ладонями, Юрган чувствовал, как той тяжело удержать голыш. И когда трясущиеся руки заходили ходуном и вдруг разжались, он только подставил под выпавший камешек ладони.

Ледяной холод сковал руки мертвой хваткой, и Юрган закричал.

Судороги. Каждая мышца изворачивалась.

Ладони, руки, плечи, торс – все вырывалось, пыталось отбросить, отторгнуть то, что лежит на ладонях, в них сконцентрировались боль и страдания, невыносимые муки. Сумасшедший водоворот не своих ощущений буквально выворачивал сознание наизнанку, пропитывал его душу чужой болью отчаяния, обреченности и безысходности.

Юрган был одновременно умирающим от голода стариком и юнцом, чей позвоночник дробился под ударами энергокнута погонщика.

Он был мужчиной, получившим увечье на конвейере и ставшим обладателем отрицательного социального статуса. Доведенный до полубезумного состояния постоянным недоеданием, человек сдавал за каждую порцию еды большую норму пункции, что с каждым разом оставляла в нем все меньше и меньше человеческого, пока его сознание не затухло в обтянутом скелете живого трупа.

Он был матерью ребенка, комочка счастья, который она носила под сердцем, и вдруг его забирают, а ее вновь бросают в пенал без окон и дверей. Он был тем ребенком, который чувствовал последний раз биение материнского сердца. Больше в этой жизни он его не почувствует. И душа ребенка надрывалась криком протеста. Криком, который никого уже не интересовал. Но он оставлял отпечаток в ткани мироздании. Шрам.

Горный хребет, который накапливался и множился за пределом осязаемого, за границей видимого, энергией, информационным возмущением. И сейчас вселенная была готова вернуть этот дисбаланс обратно в мир. Она готова была протолкнуть его через малейшую щелочку, трещинку. И вот появилась дверь в мир – Юрган. И через него в реальность пыталось пробиться равновесие, расплата, возмездие, что ждало своего времени двести лет…

Воткнутый в сознание ледяной коготь, что разрывал образами и ощущениями чужих видений, вдруг покрылся дымкой. Откуда-то пошло тепло, что стало обволакивать сознание мягкой пеленой. Слой за слоем проникала в него тихая мелодия знакомого голоса.

Напевая мелодию из слов, что возникали в ней сами собой, Деми делилась с ним теплотой души. Отогревая сознание любимого, без подготовки коснувшегося информационной матрицы мироздания, Деми плела над рассудком Юргана сложный узор из энергетических линий.

Извлекая из струн своей души мелодию, ее сознание сплетало над любимым корсет, способный выдержать столкновение с чужими страданиями, которые будут сочиться через этот камень, въедаться в неподготовленное сознание черной тоской. Она старалась, чтобы Юрган не сошел с ума.

Именно ее защита, сплетаемая под надзором Видящей и подпиткой старших чтецов, должна уберечь любимого в этом путешествии. И потому у нее так болит душа. Ведь она отправляла своего Юргана по дороге в один конец. Но кто она такая, чтобы спорить с судьбой?

По этой причине Деми вкладывала в корсет всю себя, до донышка, по максимуму. Дабы осталась малейшая искорка надежды, чтобы потом разгореться в пламя уверенности, что он вернется! А остальное уже будет зависеть от Юргана… И этого камешка, по сути своей уже переставшего быть речным голышом. Теперь это точка отсчета. Песчинка, которая породит лавину изменений, что погребет Осирис от полюса до полюса.